Золотые ослы -11, Жертва банкета

Виктор Далёкий
Глава четырнадцатая.
    
    Жертва банкета

Имелов приехал в зоопарк и вызвал к себе в кабинет «вонюков». Он развил невероятно бурную деятельность, кипел и пенился от мыслей, идей и планов. Он представлял будущее зоопарка как огромный развлекательный комплекс, где люди должны будут проявлять любовь к животным, рассчитываясь наличными и безналичными. Любая потребность посетителей должна будет тут же удовлетворяться и процесс купли продажи будет двигать развитие этого заведения в нужном ему направлении.  Продажа животных в этом комплексе будет занимать первое место. В пруду он собирался сделать солярий с платными купаниями посетителей с  животными и подводные аттракционы. Им планировалось построить рестораны и питейные заведения. Замышлялось строительство подземного развлекательного комплекса с казино, игровыми автоматами, концертным залом и  автостоянкой. Ему срочно нужны были деньги. И не просто деньги, а большие деньги.
«Вонюков» долго ждать не пришлось. Они стояли перед ним, как дрессированные зверьки слева направо: Кафнюк, Вонюк и Пертюк.
- Значит так. Все деньги бросаем на строительство. Зарплату больше выдавать не будем. Сотрудники зоопарка нам не нужны. Пусть увольняются. Нам нужны менеджеры по продажам  живого товара и развлекательных услуг. Мы будем превращать зоопарк в огромный зоошоп с множеством развлекательных мероприятий. Заканчиваем ремонтные работы и начинаем строительство грандиозного зоошопа. У меня все. Идите и работайте в русле моих указаний. Афишировать мои планы пока не нужно.
«Вонюки» поклонились и ушли. Следом за ними в кабинет зашли Мудрило и Пробивной. На мобильный телефон из офиса позвонила Эльвик.
- Альберт Геннадиевич, - пропела она тонким голосом, - вам Чихахбили звонит.
- Переключи его на меня, - сказал Имелов и посмотрел на пришедших помощничков. 
- Сейчас, - сказала Эльвик, повременила и добавила. – Альбертик, ты мне больше ничего не хочешь сказать?
Имелов махнул рукой на помощников. И  те попятились и удалились. 
- Все мое главное уже в тебе, - промурлыкал Имелов слова, которые говорил ей утром,  и улыбнулся в трубку. – Оно только ненадолго отлучилось. Ты помнишь, как мы начали утро?  Так было, есть  и будет! – добавил он.
От успехов потенция его возросла небывало. Она кружила ему голову и требовала гораздо большего. Ему хотелось обладать всем, что двигалось возле него, всем возможным и невозможным. Шутки вылетали из него как пробки из бутылок с шампанским. Он не успевал их произносить и они так и умирали в нем своей веселой, пикантной и беззаботной смертью. Утром после нескольких дней напряженного труда он, наконец, поместил свое мужское и главное по сути в нежное женское лоно Эльвик. При этом он ей говорил: «Все мое главное в тебе! Почувствуй, что это значит!»  Эльвик счастливо кивнула ему, широко раскрыв свои голубые глаза, которые ему показались  больше неба. «Своих женщин нужно знать» – в этом  Имелов не сомневался. И он знал у Эльвик заповедные нежные места. И это, черт возьми, было так приятно.
- Ты меня слышишь? – спросил он.
- Да, - ответила она и послушно переключила линию телефона на Чихахбили.
- Ты моя прелесть, - сказал Имелов страстно и нежно в трубку. – Ты моя пышечка!
- Кто прелесть? Я прелесть? – послышалось в трубке. – Я пышечка? Спасибо, дорогой!
- Кто это? Отар Генацвальевич?! Это я не вам…
- Жаль!.. А я уже подумал, что…
- Нет, это я своей пассии… Рад вас слышать. Здравствуйте!
- Здравствуй, дорогой, здравствуй! Помнишь мой заказ?
- Помню и работаю в этом направлении. Стараюсь! Ищу, откапываю, достаю из-под земли, делаю все невозможное. Я знаю, что, если вы захотели мамонта, то обязательно должны его получить.
- Молодец! Молодец!
- Если я, Имелов Альберт Геннадиевич, за что-то берусь и обещаю мамонта, то довожу начатое до конца. Я точно знаю принцип достижения успеха – «Если будешь – то и будет. И если не будешь, то и не будет».
- Хорошо, дорогой. Жду от тебя новостей. Не подведи.
- Достану вам мамонта. Не подведу. До свидания.
Имелов положил трубку и подумал: «Где же мне достать ему мамонта?»
- Где вы там? – позвал он.
 И в дверь тут же вошли Мудрило и Пробивной.
- Что с Мячиковым? – спросил Имелов.
- Отдыхает в санатории, - сказал Мудрило.
- В каком санатории? – спросил Имелов.
- Шикарная загородная развалюха, - ответил Пробивной. – Домик на курьих ножках. Там цыгане из Молдавии делают деньги на нищих. Они привозят их туда на ночь, а утром везут в город, чтобы те побирались.
-  Мячик с сестрой зарабатывают для них  нищенством, - сказал Мудрило.
- Не убегут? – спросил  Имелов.
- Нет, там строго, - сказал Пробивной и тряхнул для убедительность сжатым кулаком.    
- Идея с санаторием мне нравится, - сказал Имелов. – Пусть отдыхают. Теперь о главном.
 Мудрило и Пробивной в ожидании кивнули головами.
- Нам нужен мамонт, - сказал  Имелов. 
- Где ж его взять? – заморгал глазами Мудрило.
- Думать надо, мозгами шевелить, - сказал Имелов и глаза его засверкали. - Что если  взять слона? Найти хорошего гримера. И соединить их вместе самым подходящим образом. Я имею в виду соединить  гримера и слона для  получения мамонта.
Мудрило и Пробивной переглянулись.
- Навешать на слона шерстяных кудряшек, взлохматить как следует и… Какая разница первобытными людям, кого загонять в яму и из чего делать шашлык? Все равно  съедят.
- Гениальная идея, - сказал Мудрило.   
- Да, гениально! – подтвердил Пробивной.
- У нас в зоопарке сколько слонов?
- Три, - ответил Мудрило.  – Я подсчитал.
- Кто гениален – тот гениален! – сказал Имелов. – Ищите гримера, выбираете, самого большого слона и готовьте к празднику.
- Там в слоновнике это… - замялся Мудрило.
- Что? – поднял голову Имелов.
- В слоновнике центр оппозиции образовался, - сказал Мудрило.
-  Там все собираются и обсуждают положение дел в зоопарке, - добавил Пробивной. 
- Что они собираются предпринять? – спросил энергично Имелов.
- Не знаю, - пожал плечами Мудрило.
- Узнать и доложить.
Пробивной и Мудрило кивнули и повернулись к двери.
- Нет-нет, куда? – спросил Имелов. – Вы мне будете нужны здесь. У меня сегодня в офисе важная встреча с бизнес-леди.  Деньги, деньги, деньги… И еще раз деньги! Я встречаюсь с человеком, который мне их даст. У нас будет очень серьезный изнурительный деловой разговор. Возможно, я останусь совсем без сил. Так что вы должны будете доставить меня домой. Эльвик должна будет уйти из офиса. Вы закажите накрыть банкет в моем будуаре. Никто ничего не должен знать. Ни Эльвик, ни Соня.  Сразу после банкета все убрать и навести порядок. Понятно?
- Все будет чисто, - сказал Пробивной.
- Какая бизнес-леди? – спросил опасливо Мудрило.
- Много будешь знать, скоро состаришься, - строго сказал Имелов , затем добавил. - Цыпочка!.. Вы ее знаете…
– Это та самая? – спросил Мудрило и они с Пробивным не без  тревоги переглянулись. 
С Цыпочкой у  Имелова было связано так много хорошего и плохого, что ее следовало скорее считать его роковой женщиной. Когда их дороги пересекались, обязательно происходило такое нагромождение событий и  происшествий, которое сопровождалось взрывом  страстей и эмоций.  Они вместе начинали заниматься торговым бизнесом. Но Цыпочка потеснила его из общего бизнеса, пользуясь его страстью к ней, изворотливостью ума и обстоятельствами. Очень скоро она создала свою сеть магазинов и стала очень богатой бизнес-леди. Эта женщина многое знала, многое умела и никогда не теряла своего. Она страстно любила Имелова и при этом сама пользовалась его любовью для получения своей выгоды. Она не могла  путать любовь с деньгами и всегда отделяла одно от другого. Кроме того, она являлась идеальной женщиной для Имелова. Миниатюрная настолько, что, если бы она имела еще меньший рост, чем имела, то ее можно было бы назвать карлицей. Конечно же, она была яркой блондинкой с голубыми глазами. Жена Имелова Соня ненавидела Цыпочку за все то, что она из-за нее перенесла. И вот сегодня в тайне от секретарши и Сони Имелов устраивал рандеву и банкет для своей прежней пассии. 
Пробивной и Мудрило весь день занимались подготовкой банкета.  Ближе к вечеру Пробивной следил, как накрывают стол в кабинете Имелова. Мудрило поехал покупать  цветы. Скоро вернулся в офис, зашел в приемную  и спросил у Пробивного.
- Где эта? Лифтерша… Ушла?
- Какая лифтерша? - спросил Пробивной. – Секретарша?
- Да, - кивнул Мудрило.
- Сказал тоже! Лифтерша… - засмеялся Пробивной. 
- Но лифчик же она носит, - оправдался  Мудрило.
- Ха-ха-ха,  - гоготал Пробивной.
- Подумаешь, перепутал, - выдал хмуро  Мудрило.
- Зачем она тебе нужна?
- Альберт Геннадиевич сказал, чтобы цветы при Эльвик не заносить.
- Она давно дома.   
- Тогда цветы можно заносить? – спросил Мудрило. 
- Ты иди, спроси у лифтерши, - гоготал Пробивной. 
- Это я так спросил, пошутил. Просто у меня сегодня день рождения.
- Опять день рождения? – удивился Пробивной.
- Да, сегодня по-японскому календарю.
- Лифтерша…Ну, Мудрило!
- Новый прикол хочешь? – спросил  Мудрило.
- Давай, - кивнул головой Пробивной.
- У мужика в плавках на резиночке?..  Что такое? – спросил Мудрило и сразу почувствовал себя на высоте.
Пробивной задумался.
- В плавках? На резиночке? - удивленно и хмуро переспросил он.
- Ага, - кивнул Мудрило, довольный собой. - Не знаешь? Ха-ха-ха! Ну, ты отстой! Полный отстой!
- Ну и что это? – спросил  сурово Пробивной. – Хватит ржать. Давай говори.
- Сдаешься?
- Сдаюсь…
- Эх, ты! Это же так просто, - сказал Мудрило и  вдруг сам задумался.
- Ну и что это? – хмуро спросил Пробивной.
- Забыл…
– Ты мне еще за «отстой» ответишь. Говори, - Пробивной сжал кулак.
- Плавки… - вспомнил Мудрило. – Да, это плавки.
- Чего? У мужика в плавках на резиночке плавки?
- Ну, да! – туповато кивнул головой Мудрило. 
- Это же что за идиот в двух плавках ходить будет? Это только ты так можешь нарядиться, - упрекнул напарника Пробивной.
- Не-не, не так. Я вспомнил. Не так нужно было загадывать. Надо было спросить: «У мужика в трусах не резиночке…» 
- А-а, - понимая, что к чему, - протянул Пробивной.
- Еще при¬кол хочешь?.. Половник - не полковник, сандаль, миска,  сосиска. Забыл… Или вот! День надо начинать с конца…
- Чего это вдруг с конца? – удивился Пробивной.
- Прикольно, - пояснил Мудрило.
- Да иди ты со своими приколами, - разозлился Пробивной.
Мудрило помолчал, посмотрел по сторонам и вздохнул:
- Жрать охота. Живот даже вминает. – Он зевнул и продолжил. - Сегодня утром проснулся... Морда справа раздулась, аж задубела. Рукой потрогал… Даже испугался. Так перекосило - щеку разнес¬ло… Все, думаю,  опухоль... Кранты, помираю...
Мудрило кинул свой птичий взгляд за окно, замолчал и на что-то засмотрелся.
- И чего? - спросил Пробивной, рассматривая его фи¬зиономию. - Что дальше? Куда опухоль делась?
- А? Что?.. – встрепенулся и переспросил Мудрило. - Да не... Ничего…
- Куда опухоль делась, спрашиваю? 
- Не было никакой опухоли... – уныло сказал Мудрило. – Это котлета была.
-  Какая котлета?   –  спросил Пробивной.
- Ну, вчера пришел на рогах домой. Разделся кое-как. И что-то мне в голову взбрело пожрать. Ну, пошел, достал из холодиль¬ника две котлеты. Одну съел,  другую положил в рот перед тем, как заснуть, лег и зас¬нул... Утром проснулся с бодуна - опухоль... Пожевал немно¬го - уменьшилась. Еще пожевал и понял, что  котлету не прожевал...
- Вот это прикол, - заржал Пробивной. –  Га-га-га!
- Тебе бы ржать, а мне пожрать. Прикол получился. - Мудрило потер рукой грудь и живот. - Прям не в мочь... Пойду в кафе сбегаю.
- Га-га-га... Сиди здесь, - велел Пробивной. – Цветы где? 
- В машине… Так жрать охота!  - провыл Мудрило и пошел в сторону кабинета. – Может, в баре что есть?
- Туда нельзя.  Там официант стол сервирует. Администратор никого не пускает. - Пробивной полез в свою сумку и достал оттуда ба¬ночку. - На, жри.
Мудрило  взял банку и прочитал на эти¬кетке:
- «Пюре»!.. - Он повернул ба¬нку и прочитал на крышке:  - «Открывать до щелчка...» - Сглотнул слюну, еще повернул банку и прочитал: - «Если при вскрытии вы не услышали щелчка, то продукт считается испорченным...»
- Ты ешь, читатель! – велел Пробивной.
Мудрило взялся за крышку, повернул ее и баночка открылась. Крышка осталась у него в руке.
- Где же щелчок? - спросил Мудрило. – Щелчка не было. Должен быть щелчок.
- Что? Не было? – нарочито переспросил Пробивной. – Не слышал? Да?
- Не было - покачал головой Мудрило.
- На, - тут же поднял руку Пробивной и дал Мудриле щелбана. - Теперь слышал? 
Мудрило втянул голову в плечи, с удивлением взялся за лоб и глянул выпученными от боли глазами на Пробивного.
- Слышал? - снова строго спросил Пробивной.
- Слышал, - ответил ему Мудрило. – Только это не тот щелчок.
- Га-га-га... Добавка нужна? - спросил Пробивной.
- Не... - отрицательно покачал головой Мудрило. - Плохо¬го мало не бывает...
- Ха-ха-ха, - засмеялся Пробивной, отомстив таким обра¬зом Мудриле за «отстой». - Ешь. Это мне сестра мясной салат приготовила и положила в баночку из-под пюре.
- А-а, - миролюбиво протянул Мудрило, взял  из шкафа у Эльвик  ложку и начал есть.
- Повезло тебе с сестрой. Она тебя и кормит и с собой дает. Вкусно!.. Моя жена так не готовит...
- Пусть научится, - сказал Пробивной.
- Ха. Будет она стараться. Мы с ней живем, как муха с тараканом.
-  Это как? – ухмыльнулся Пробивной.
- Когда она прилетает домой, я уползаю. Когда она улетает, я приползаю. Она во вторую смену работает. Мне лучше с ней  не встречаться. С моей женой шутки плохи. Сто килограмм веса…
- Знаю, - улыбнулся Пробивной.
- И эти сто килограммов каждый день денег требуют.
-   И что она с ними делает?
- Не знаю. Я ей не даю, - наворачивая мясной салат, ответил Мудрило. - Она сама забирает.
- Га-га-га, - смеялся Пробивной.
В этот момент в приемную в кепке вошел Имелов со стрижеными висками.
- Я же сказал ничего не брать! – с порога заявил он, увидев жующую морду Мудрилы.
- Я и не брал, - с обидой сказал Мудрило, шевеля хомяковыми щеками. – Домашний салатик вот…
- Где цветы? – спросил Имелов.
- Букет в  машине. Сейчас принесу.
Мудрило кинулся к двери. Имелов остановился перед зеркалом, приподнял кепку, посмотрел на стрижку и принялся разглаживал усики.
Из кабинета вышли администратор.
- Все готово, - сказал он.
Имелов зашел в кабинет и оглядел установленный стол, накрытый для банкета.
- Высший класс! Банкет эксклюзив на два лица тет-а-тет! – пролепетал администратор.
Имелов, довольный работой рестораторов, кивнул администратору.
 Тот поклонился и, пропуская вперед себя вышедших следом официантов, поспешил к выходу.
- Когда мы здесь закончим, позвоните, закажите, - сказал Имелов.
Пробивной кивнул. В это время в кабинет вбежал Мудрило и показал букет. 
- Вот!  Больших денег стоит. Как вы и сказали.  Королевский букет для встречи королевы.
- На такой букет денег не жалко,  – сказал  Имелов, забирая букет. – Как известно: «Все приятности за деньги, а неприятности даром».  Смотрите,  лишнего где не сболтните.
- Знаем, - сказал Мудрило.   
В это время в приемной прозвенел звонок телефона. После третьего звонка   Пробивной взял трубку, послушал и сказал:
- К вам пришли. Женщина с охраной…
- Она! Царица моих ночей! – задышал бурно Имелов. - Пропустить!
- Пропустите, - передал приказ шефа по телефону Пробивной.
Имелов подтянулся, поправил костюм и кепку на голове.
- Это она, - сладко произнес он и глаза его заблестели и засверкали.  -  Сей¬час вы ее увидите. Должен вам сказать, что маленькие женщины - это большая слабость только настоящих мужчин. - Говоря это, Имелов постучал указательным пальцем себя в грудь. Так чтобы  все поняли,  кто здесь является настоящим мужчиной.
Пробивной и Мудрило тоже встали, посмотрели на входную дверь. Прошло несколько минут.  Мудрило не выдержал и двинулся к двери.
- Куда? – одернул его   Имелов. – Назад!
- Я  попить. То есть это, наоборот, -  сказал Мудрило. - В туалет хочется сходить.
- Сходи в себя, - пошутил Пробивной и, не сводя глаз с две¬ри и давая понять всю важность настоящего момента. 
Имелов передал букет Пробивному и поправил галстук.
-  В себя это как?  - пробормотал Мудрило и замер.
В этот момент дверь распахнулась. И в приемную вошли двое высоких парней в белых рубашках и черных костюмах. Держа в руках по корзине цветов, они встали по сторонам от двери. После них, секундой спустя, в приемную впорхнула миниатюрная, пышная блондинка с ярко нак¬рашенным лицом.
- Мальчики, вы можете идти, - сказала вошедшая в сторону высоких парней и манерно сделал им ручкой.
 Двое отмуштрованных парней с корзинами  поставили цветы на пол и удалились. Имелов забрал букет у Пробивного, сделал знак помощникам и те тоже удалились из кабинета.
 Цыпочка взяла букет, который был по величине соразмерен с ней, отложила его в кресло и мелко звонко засмеялась.
 - Цыпочка! Крошка! - запричитал, млея в лучах собствен¬ной радости и раскинув в стороны руки, Имелов. - Сколько лет, сколько зим?!
- Ты забыл, как от меня сбежал?
- Я? От тебя? Когда?.. Этот королевский букет тебе!
- Ладно, ладно… Кто старое помянет, тому глаз вон. Рассказывай, как ты живешь. Как твоя Цирцея?
- Что, жена? Я смотрю на ее присутствие философски и сам себе часто повторяю:  «Жена - это вредная привычка. От нее трудно избавиться, но без нее нельзя жить».
- Хи-хи-хи, - мелко и звонко рассмеялась Цыпочка. – Знаем мы тебя. Все такой же шутник. И без нужды не позовешь, по старой памяти не позвонишь, - кокетливо сказала мини-красавица. И, ущипнув Имелова за живот, поднырнула ему под руку.  После  чего  уселась  на стул у стола и закинула ножку на ножку. Ее пухлые ножки казались игрушечными,  пухленькими  и привлекательными.
- Ты все такая же!.. Клеопатра! Нефертити! Обворожитель¬ная властительница дум, помыслов и сердец! Наяда! Фея! Цир¬цея! - ворковал Имелов и, поглаживая усики, ходил возле Цы¬почки.
- Я вижу, ты подготовился к нашей встрече. Роскошный стол. Сейчас попируем и поедем ко мне. Я купила сумасшедшую кровать. Она называется «Объятия любви»!
- Все есть! Все готово! – млея, произнес Имелов. - Там... - мах¬нул он в сторону скрытого будуара.  - Все там! - повторил он, склоняясь к Цыпочке.
- Где это «все там», когда  мы здесь, - засмеялась  Цыпочка и продолжила. – Мы должны  отметить нашу встречу как следует.
- Ангел мой! - Имелов уже стоял перед Цыпочкой на коле¬нях. - Душечка!.. Бутончик!..
- У-у, негодяй, - ласково улыбаясь, сказала Цыпочка и схватила Имелова за маленький усик.
- Да, - вдруг опомнился только что безумствовавший кава¬лер. – Цыпочка! Мне нужны деньги! Я хотел поговорить с тобой о деньгах. Я хотел спросить,  можешь ли ты меня субсидировать?
- Конечно. Зачем же еще ты мог меня позвать? Но сначала «Объятия любви».
- Ты читала мой бизнес-план? – гордо спросил Имелов.
- Не план, а космические мечты. Но я должна тебе сказать. Деньги я тебе дам, если ты дашь построить на территории своего развлекательного комплекса один мой магазин. Или несколько. Тогда я выделю тебе капитал и даже войду в долю.
- Магазины? В зоопарке? – задумался Имелов.
- Супермаркеты! – с достоинством произнесла Цыпочка.
- А что это между прочим идея! – согласился Имелов
- Сеть магазинов, - сделала широкий жест ручкой Цыпочка.
- Я согласен, - склонил перед ней голову Имелов.
- Ты получишь нужные средства, мой котик! - произнесла крошка и бесцеремонно схватила Имелова миниатюр¬ными ручками за оба уха. - Котик мой, - протяжно пропела она и чмокнула Имелова в обе щечки. На щеках у Имелова остались яркие пятна ее губной помады. Не церемонясь, Цыпочка играючи стала чмокать Имелова в гу¬бы, нос, подбородок. – Ты мой! Мой! Все, как прежде! – приговаривала она. – Я тебя не целую. Я ставлю на тебя свои печати, - сказала Цыпочка и снова звонко засмеялась.
Через несколько секунд ласканий лицо Имелова превратилось в клоунскую маску.  Цыпочка даже подняла кепку и чмок¬нула Имелова в лысину.
- Волшебница! - стонал тот.
Ты по-прежнему не расстаешься с кепкой? – спросила Цыпочка и об¬няла Имелова за шею, притянула к себе и прижалась щекой к его щеке. - Только теперь ты скрываешь с ее помощью лысину?
- Я слышал, - бурно дыша и едва скрывая возбуждение, произнес Имелов, - что ты стала еще богаче. И твои магазины приносят тебе сказочные доходы.
- Котик мой! Мяу!.. Мяу! - замяукала Цыпочка. - Ну, ска¬жи. Мяу!
- Мяу! – издал желаемое ею Имелов. - Мяу!..
- Здесь твоя кошечка. Здесь!
- Мяу!
- Чувствую, мы сегодня славно повеселимся. Не правда ли, котик? - спросила Цыпочка и сама поцеловала Имелова в губы. – Дай, я тебя поцелую взасос. Тебе так раньше нравилось…
Имелов получил  поцелуй взасос и  в восторге застонал:
- В джунгли! Хочу в джунгли!.. Скорее в джунгли!
- Куда? Сумасшедший! – засмеялась Цыпочка.
-  У-оа... – зарычал Имелов - В пампасы!.. В саванны!..
- Так едем же! Едем! - азартно вдруг закричала Цыпочка, вскочив с места.
- У меня все есть!  Все здесь! И джунгли, и саванны, и пампасы!
- Любимый!..  Котик!.. Лев! Мой Лев!.. - Цыпочка сильно, страстно обхватила шею Имелова.
Имелов взял ее на руки и по¬нес  в будуар. Он направился к стене.
- Куда ты? Куда? Ты с ума сошел? Там стена… - сказала Цыпочка, увидев, что они стукнутся о стену.
Тут Имелов толкнул плечом казавшуюся неподвижной стену и прошел в будуар.
Стена сама за ними закрылась. Из будуара послышались вакхичес¬кие крики. Там началась оргия Вакхов.



Со вчерашнего дня Соня не находила себе места. Она ждала, когда проснется ее муж, чтобы устроить разборки. Но он все не просыпался и не просыпался, издавая  в спальне мотоциклетный храп.
Имеловы жили в квартире, которую купили у бывшего заместителя министра финансов. Пять комнат, кухня,  коридор, по которому можно кататься на велосипеде, два туалета и две ванных комнаты. После массажного салона и нескольких бутиков, где она делала покупки, настроение улучшилось, но к вечеру снова ухудшилось. Она позвонила мужу на мобильный телефон. Тот не брал трубку. И это вызывало беспокойство. Помощники сообщили, что у него важная встреча и тоже перестали брать трубку. Она ходила из комнаты в комнату и говорила: «Альбертино!.. Алик!.. Аличек!.. Приезжай скорей домой». К одиннадцати вечера фантазия ее разыгралась и ей показалось, что Альбертино загулял. Она это так явно представила, что схватила швабру и встала у входной двери. Она ярко до мельчайших деталей представила, как муж заходит в квартиру  виноватым лицом и она бьет его шваброй по этому факту измены на лице. К двенадцати часам ее фантазия разыгралась еще сильней и она представила мужа в больнице. Авария… Врачи спасают ему жизнь. Соня тут же убрала швабру на место, села и ей захотелось плакать. Она представила себя одинокой и беззащитной. Похороны… Последние слова знакомых и родственников. Могильщики забрасываю землей гроб. Она рыдает, слезы текут по ее щекам и капают на могилу. И ей мгновенно становится так жалко себя, что на глазах действительно появляются слезы. Именно в это время раздается звонок во входную дверь. Она идет открывать. И видит перед собой Мудрилу и Пробивного, которые держат под руки ее Альбертино. Его бездыханное тело они пытаются занести в квартиру.  И в этот момент Соня закричала на них басом.
- Что вы с ним сделали?
Мудрило и Пробивной, остановились в дверях, попятились и чуть не выронили Имелова из рук. Они знали, какой страшной эта женщина может стать в гневе. И знали как она из маленькой и милой женщины с мелодичным голосом превращается в ураган, мегеру, бестию, разбойника с мужским басом. 
-  Куда? – рявкнула она на них, когда те попятились. – Несите в спальню!
Мудрило и Пробивной, предчувствуя неладное, потащили шефа в спальню. 
- Что все это значит? – страшно и знакомо прошипела жена шефа у них  за спиной. – Помощнички! Охраннички!
Ее сомнения исчезли совсем, когда Имелов, лежа на кровати в своей кепке, вымолвил только одно слово:
- Мамуля!.. Мамочка!..
Это был признак жизни. Ни на что другое он оказался не способен. И здесь Соня увидела такое, отчего пришла в невероятную ярость.
- Негодяй! Подлец! Скотина!.. Опять?.. Опять за свое?.. - закричала она на мужа и, схватив подвернувшуюся под руки тряпку развернулась и принялась лупить Мудрилу и Пробивного, куда ни попадя и почем зря. Мужа было лупить совершенно бесполезно, и она отводила душу на помощниках. – Негодяи… Подлецы… 
Град пинков и тумаков посыпался на Пробивного и Мудрилу.  Маленькая, но невероятно энергичная женщина работала руками и ногами, которые казались острыми, меткими  и крепкими. Мудрило и Пробивной пришли в себя только на улице и перевели дух.
- Хорошо отделались, - выдохнул с облегчением Мудрило.
- Ему сейчас не позавидуешь, - выдохнул после бурного дыхания Пробивной.
- Прибьет? – спросил  Мудрило.
- Может.
Отдышавшись, оба направились  к «джипу».

Соня ждала, когда муж проснется. Ночь она плохо спала. И спальню  воспринимала не иначе как место предстоящего сражения. Несколько раз она заглядывала к спящему мужу. Внимательно смотрела на вульгарный его вид и закипала, готовая выпустить пар негодования.  Переводила взгляд в сторону ковра, на котором висело оружие: двустволка, карабин, старинные пистолеты, сабли и кинжалы. Все это могло ей помочь в выяснении отношений с  мужем. Прошел еще один час.  Наконец, мотоциклетные звуки из спальни прекратились. Это означало, что пробуждение наступает. Соня осторожно заглянула в спальню.  Муж что-то бормотал. Она вошла к нему и по¬дошла поближе. Альберт Геннадиевич зачмокал губами,  зашеве¬лился. Соня наклонилась к нему. На его щеке отчетливо видне¬лись следы преступления.  Тут же на стуле висела пере¬пачканная одежда с такими же следами преступления. «Убью», - твердо сказала себе Соня и, уперлась кулаками в бока. При этом она  уставилась на мужа вызывающим взглядом.  Имелов снова зачмокал губами и, просыпаясь,  приоткрыл сначала один глаза, затем второй. Соня склонилась над ним, пытаясь поймать его рассеянный взгляд. Альберт Геннадиевич посмотрел  куда-то мимо нее,  попытался сосредоточиться, посмотрел на жену  не узнающими  глазами  и сказал то, что говорить ему не следовало:
- Цып-Цып-Цыпочка...
- Что? - задыхаясь от негодования прошипела жена.
- Цып-Цып... - повторил невнятно Имелов.
- Кто Цып-Цыпочка? Я? – закричала на него жена. – Какая я тебе Цыпочка?
- Где я? – спросил Имелов и, осматриваясь, повернул голову налево, направо.
- Дома… Это я жена твоя, Соня. Не узнаешь? – с издевкой произнесла жена.
Имелов всегда среди друзей и в компаниях отзывался о жене с юмором. И сейчас то, что он говорил друзьям, пронеслось у него в голове залпом: «Жена - это вредная привычка».  И вот сейчас эта вредная привычка стояла над ним. Она даже как-то тяжело нависала и давила на него сверху огромной тучей, как будто ей нужно было его как следует придавить. Мало того, в его голове пронеслись эхом другое знакомые слова: «Все приятности за деньги и только неприятности даром». И эти последние слова не давали ему покоя, хотя он от них мысленно отмахивался, как от назойливых мух. Они,  эти самые слова-мухи, кружащие возле него, не сулили ему  ничего хорошего.
- Сонечка!..  Цыпочка... Тьфу, ты!.. Попусик-лапусик... - Имелов при¬поднялся на локте и посмотрел вокруг.  - У нас есть что-нибудь вкуснень¬кое?
- Вкусненькое тебе? Да? - переспросила в гневе Сонечка.
Имелов заметил что в позе жены есть что-то недоброе, но его больше волновало другое. И он неосознанно искал это глазами вокруг себя и не находил.
- Выпить есть?.. - уточнил он.
- Есть!.. – ответила Соня свирепо. - Лопатой по морде! Хочешь?
- Что ты, Сонечка?  - спросил Имелов, усваивая гневный взгляд жены. - Что с тобой?
- А то, - вызывающе и грозно ответила жена.
И тут Имелов понял всю напряженность ситуации.
- За  что? – спросил он, надеясь, что все уладится и буря пройдет мимо.
- За то… - сказала Соня и отвесила ему звонкую пощечину.
- За что?..  За что такая немилость? 
- А ты не знаешь? - с издевкой спросила Соня.
- Нет,  не знаю... - ответил Имелов и в этот момент в его голове что-то прояснилось.
- Вот как? – ядовито спросила Соня, начиная раскачиваться на ногах. Она всегда так раскачивалась перед тем, как коброй броситься в атаку. 
Имелов, чувствуя себя не в своей тарелке, сел на кровати и взялся руками за голову.
- Сонечка,  где моя кепка? - спросил он. И увидев клетчатую рядом на стуле тут же ее надел. В кепке он почувствовал себя несколько увереннее.
- Кепка тебе нужна? Кепка? - нервно покачиваясь на ногах, спросила Сонечка. -  Ну, давай, рассказы¬вай!.. Где был?
Надо было начинать врать. Но голова так болела, что ничего подходя¬щего в нее не лезло.
- Я был... на дне…- сказал неуверенно Имелов.
- На каком еще дне? - в негодовании повысила голос Со¬нечка.
- На дне... – зациклило Имелова.
- Где это?
- На… Дне… - раздельно произнес Имелов, пытаясь сказать всю придуманную фразу.
- Опущенец, проклятый, - закричала Соня, переходя на бас. – Говори, на каком дне ты был?
- На дне… Рождения... - оправдываясь, выдавил из себя Имелов.
- На каком дне рождения? – кричала басом Соня. – Ты говорил, что у тебя деловая встреча.
- Да, деловая встреча, - подтвердил Имелов.
- Так, где ты был? На дне рождения или на деловой встрече? – допрашивала Соня.
- И там, и там, - нашел компромисс Имелов.
- Так ты что, шлялся по разным местам? – негодовала Соня.
- Нет, нет, - свернул с намеченного пути вранья Имелов, понимая, что он не сулит ему ничего хорошего.
- А как же? – допрашивала Соня.
- Мы совместили… - нашел компромисс Имелов.
- Врешь. Ты мне все врешь!
- Не вру. Слово даю, - оправдывая себя, сказал Имелов и молитвенно сложил руки под подбородком. Мамой клянусь!.. Папой!..
- Врешь. Рассказывай,  с какой шлюхой и где ты кувыркался? – настаивала на своем Соня.
- Ни с какой шлюхой я нигде не кувыркался.
- Будешь врать я тебя прибью, покалечу. Живым отсюда не выпущу.
- Что ты? Что ты, Сонечка?.. Клянусь, ничего не было. Клянусь...
- А это что? - ядовито спросила Соня.
 Она схватила со стула рубашку и сунула ее под нос Имелову.
- Одежда... Ру-ру... Рубашка... – заикаясь и как можно спокойнее отве¬тил Имелов.
- Я спрашиваю. Что это? На рубашке... – стала тыкать пальцем в вульгарные пятна Соня. -  В чем она испачка¬на? Вот… Вот… И вот… В чем она? - Сонечка повернула рубашку пятнами к Имелову и суну¬ла почти под нос.
- В чем? - переспросил Имелов, оттягивая время расплаты и разглядывая яркие пятна. Минута расплаты приблизилась. В свое оправдание ему нечего было сказать. И оставалось использовать одну оставшуюся возможность: сказать одно последнее слово. И он его сказал.  – Со.. Сос… Сосу со… Соус... Со… Соус… Сонечка, это соус, - наконец, нашелся Имелов. И даже сам себя почти убедил в этом. – Соус…
- Соус? - прошипела Сонечка и негодующе закачалась из стороны в сторону. - Значит соус?.. - Она отбросила рубашку в сторону и взяла со стула майку. - И на майке тоже соус?
- Соус… Соус… Насквозь прошел, - подтвердил Имелов и энергично , старательно закивал головой в кепке.
- И на животе?..  – спрашивала Соня. - И на лбу?..  И на спине?.. Ты посмотри на себя!.. На лицо!.. На живот!..
Имелов сдвинул одеяло и посмотрел на заволосатевший жи¬вот. «Вот гадина! Вот подлая Цыпочка!.. Она опять меня подве¬ла... И как подвела. Выдала  с головой».
- Соус...  А что же еще? - повторял Имелов, рассматривал себя.  - Насквозь пропитался...
- Почему на тебе соус? Откуда он взялся? – грозно допрашивала его Соня. – Говори, подлец!
- Это Цып…
- Что? Опять Цыпочка? – закричала жена.
- Не-нет… - оправдывался неверный. – Цыпленка табака ел с соусом…
- А откуда губная помада?– настаивала на правде Соня.
- Это все они… Они! – нашел новое продолжение Имелов.
- Кто они?
- Друзья. Пошутили… Они сделали из меня цып-цыпленка табака… И они на меня соус… Взяли и соусом меня всего, гады…
- Цыпленка табака? Соус? – спрашивала Соня.
- Да… Соус...
- Не делай из меня дуру! – басом заорала на мужа Соня. – Можешь кому-нибудь другому врать про соус.
- Сонечка, - пытался возразить Имелов. – Это соус… Цып-цыпленок…
- Что я губную помаду от соуса отличить не могу. Ты так думаешь? Да?
- Сонечка! Соня! Соус… Хочешь я его с рубашки съем? -  Имелов взял рубашку в рот и стал сжевывать губную помаду.
- Не трогай рубашку! – зарычала на мужа Сонечка, понимая, что он может  лишиться фактов преступления.  -  Это вещественное доказательство.
- Сонечка!.. Соня...
- Что, Сонечка? Что, Соня? Я уже тридцать лет Соня...  Опять она появилась? Опять эта Цыпоч¬ка?.. Опять, да?
Буря приблизилась невероятно близко. Имелов боялся ее и ничего не мог поделать. Мелкая дрожь охватила его тело.
- Ну что ты, Цыпочка, - залепетал он с испугу неожиданно для себя, снова называя жену Цыпочкой.
- Какая я тебе Цыпочка? Не называй меня Цыпочкой! – в ярости закричала жена.
- Цыпленок,  – оправдываясь, с возмущением удивился  Имелов - Я говорю не говорил Цып-цып… Цыпленок… Цыпленок табака… Цып-цып-цып… - твердил  Имелов, отодвигаясь от жены на край кровати.
- Опять да?.. Опять за свое? - кричала Сонечка. - Убью!.. -  вдруг диким басом закричала она и молнией метнулась к ковру.
- Какая Цып… Цып… Цып…очка? - лепетал Имелов, сдвигаясь  подальше от жены по кровати.  - Что ты, Со… Сонечка?
Соня тигрицей вцепилась в карабин на ковре и дернула его на себя. Тот, зацепился ремнем за крюк на стене и не снимался. Соня дернула его на себя еще раз...
- Сонечка, не надо. Сонечка... - лепетал с дрожью в теле Имелов.
Он быстро лег и накрылся с головой одеялом. Соня неистово дергала карабин в одну сторону, в другую. Имелов откинул от себя одеяло, посмотрел на жену  и с дрожью сказал:
- Не надо, Сонечка!
После чего он снова накрыл себя одеялом. Соня сдернула карабин с крюка и  вместе с ним упала на пол. Услышав грохот, Имелов выглянул из-под одеяла и увидел, как Сонечка вскочила с карабином с пола. Она кинулась к кровати и откинула одеяло. Имелов лежал на кровати сложив, как покойник, на груди руки.
- Молись! – закричала Сонечка и гневно направила на мужа карабин.
Имелов открыл один глаз, тут же второй.
- Не надо, Сонечка! Сонечка не надо…
Имелов пополз от жены по кровати на другую сторону, повторяя одни и те же слова. Сонечка с карабином метнулась за ним. Она вскочила ногами на кровать и бросилась в атаку на мужа.
- Ура! Ура! – дико заорала Сонечка, поддерживая свой гнев.
 Имелов сполз с другой стороны кровати, уползая от дула наставленного на него  карабина пополз в одну сторону -  наткнулся на стену. Развернулся, пополз в другую сторону и уткнулся в ноги Сонечки, которая спрыгнула с кровати и стояла перед ним. Подняв глаза, Имелов увидел над собой дуло карабина. 
- Сонечка!.. - закричал Имелов и на карачках попятился задом.
- Я тебе покажу... – с карабином в руках стала преследовать мужа Сонечка.  – Цыпочку… Ты у меня узнаешь Цыпочку…
- Сонечка... Сонечка... - пролепетал Имелов и теперь уперся задом в стену.
- Признавайся! Признавайся сейчас же!  Изменял мне или нет?
- Нет, Соня! Нет!
Имелов хотел обползти Соню справа, но жена шире  расставила  ноги. Тогда Имелов, спасаясь от дула карабина рванул вперед и прополз у нее между ног. Он пополз огибая кровать. Ему хотелось залезть в какой-то угол и спрятаться в нем, как делают это зверьки и тараканы. Но такого угла не находилось. И он тыкался куда попало, спасаясь от жены по всей спальне. 
-  Признавайся! Я-то уж знаю эту твою порочную любовь к коротышкам, - прорычала Сонечка,  двигаясь по его следам с  карабином. 
- Сонечка, но не до такой же степени, - оправды¬вался Имелов, уползая.  - Сонечка, лапочка, попочка, заинька! Но не до такой же степени...
- Ты у меня сейчас получишь свое, - Соня навела карабин на мужа почти вплотную.
- Сонечка, кисонька, рыбонька! - испуганно забормотал Имелов, припертый в угол между кроватью и стеной. - Не надо, - закричал он. – Не надо!
- Ах, не надо. - Сонечка еще сильней вцепилась в карабин, шагнула еще ближе  и  закричала: - Застрелю!
Дуло карабина находилось так близко, что спрятанной внутри пулей уже почти вылетающей из дула, казалось, начинало щекотать кожу лица и лоб Имелова.
- Не надо, Сонечка, – взмолился неверный муж и прижался к кровати спиной. Он  сложил руки на груди. – Не надо! Карабин заряжен...
- Знаю, что заряжен! - сказала Соня и, давая себе отдых на мгновение опустила карабин затем снова взяла мужа на мушку.
- Не надо, Соня, - сказал Имелов, уползая от нее. - Не надо...
Он снова уперся  в стену и пополз вдоль стены.
- Не уйдешь... - сказала Соня, целясь в мужа из карабина и приседая на колено для верности.
- Соня, сложи оружие,  - попросил  Имелов, оглядываясь.
- Не сложу! - твердо заявила Сонечка, продолжая охоту.
Имелов пополз дальше и стукнулся головой об торшер. Он оглянулся и снова попросил:
- Одумайся.
- Уже одумалась… - Сонечка поднялась с колена и снова пошла за мужем, чтобы выстрелить наверняка и не промахнуться.
- Вспомни Сонечка, кто я тебе, - попросил Имелов, уползая. Он стукнулся головой о кресло и снова оглянулся. - Я тебе муж! – напомнил он. - Муж я тебе!
- Спас шмальну, будешь знать, кто ты мне, - закричала на него Сонечка.
- Не надо, Сонечка. Не делай этого. Не балуй с курком, - испуганно закричал что есть сил Имелов.
Сонечка прицелилась, в последний момент отвернулась, отвернув  ствол карабина в сторону, и выстрелила.
- Все, я убит, -  сказал Имелов и упал на пол.
- Убит?.. – сказала Соня и пристально посмотрела на мужа.
- Да… - сказал он, не шевелясь.
- Пока еще нет… Скажи спасибо, что я промахнулась.
- Сонечка, я где? Там или здесь? – спросил Имелов, лежа на полу с закрытыми глазами.
- Здесь, но можешь быть и там, - строго сказала Соня, продолжая держать карабин в руках.
- Жив? Как хорошо, - открыл глаза Имелов и огляделся. - Ведь без меня здесь все бы погибло, Соня.
- Клянись, что больше не будет никакой Цыпочки, - грозно потребовала Сонечка и снова навела на мужа карабин. - Клянись!
- Клянусь. - Имелов сел на зад и поднял руки вверх. - Даю слово. Прости!
- И секретаршу свою эту пухлую выгонишь.
- Выгоню.
- Клянешься? - торжествующе спросила Сонечка.
- Клянусь... - в изнеможении сказал Имелов.
- Проси прощения...
- Прости, Сонечка.
- Лучше проси, - держа мужа на мушке, потребовала Сонечка.
- Прости меня... Сонечка, лапочка, попочка... Прости, Рыжик, - чуть не плача, просил Имелов. – Я больше не буду…
- Ладно,  прощаю, - смилостивилась Соня и опустила карабин.
- Рыжик, прости! - говорил Имелов, зная, что буря миновала. – Прости, - говорил он, зная, что жене очень нравится, когда он ее называет Рыжиком.
- Последний раз.  Понял? - заметно смягчаясь, сказала Со¬нечка.
- Понял... Понял, Сонечка, - пролепетал Имелов.
- Вот так то... - сказала Соня и поставила карабин прикладом на пол. Увидев это, Имелов тут же схватился за поясницу.
- Ой, мамочки... Ой!.. - застонал он.
- Что с тобой?  Что?  - с сочувствием спросила Сонечка.
- Ой, не могу... - простонал Имелов.
- Что с тобой, Альбертино? - уже совсем ласково спросила Сонечка.
И тигрица в ней моментально превратился в ласковую и домашнюю кошку. 
- Ой-ей!..  У твоего котика заболела спинка... - пожало¬вался ей Имелов. - Ему надо срочно подлечиться коньячком.
- У-ти, мой котик. Сейчас мамочка принесет тебе коньяч¬ку.
Соня развернулась и поспешила из спальни за лекарством. 
«Вот! И снова я выпутался! Снова Имелов живее всех живых, - улыбнулся сам себе Альберт Геннадиевич. – Без меня ведь жизни вообще не может быть. Здесь все без меня не смогут существовать, потому что я всем нужен. Потому что я центр этой земли!».
Появилась Соня с рюмкой коньяка в руке. Имелов встретил жену ласковым взглядом.
- Одна рюмочка меня не спасет,  - промурлыкал ей Имелов. - Она мне не поможет.
- Поможет-поможет,  - строго внушила ему Соня с  басовитыми нотками в голосе.
- Да, конечно, - согласился с ней тут же Имелов и взял протянутую рюмку.
- А-ах, - вздохнул он после выпитого. - Если бы ты зна¬ла, Рыжик, как я себя… Как я тебя люблю, в последний момент нашел правильное продолжение он.   
- Коньяк ты любишь и коротышек. Но я из тебя эту дурь выбью, - сказала жена, покосившись на карабин. 
- Не знаю, как меня можно не любить. Я не представляю, как меня, вообще, можно не любить, - вздохнул Имелов. – Я ведь такой хороший.
Соня тоже присела на пол рядом с мужем и обняла его.
- Я ведь хороший? – спросил он жену.
- Хороший! Так бы вот взяла и задушила, - схватила его за горло руками Соня и тут же отпустила и обняла.
- Я такой умный. У меня столько всяких идей… -  сказал  Имелов и вспомнил, что на работе у него есть коньяк. – И столько дел… 
Соня держала его в крепких объятиях и не отпускала. Имелов попытался освободиться и у него ничего не получилось 
- Сколько времени, Соня?.. Мне пора на работу... Соня, помоги мне собраться.
- Никуда ты  не поедешь. Понял? – спросил Соня и тут же схватила  за ухо, как провинившегося мальчишку.
- Да, конечно, - согласился  с ней Имелов. – Может еще коньячку на язычок мне капнешь? – спросил он.
- Хватит с тебя, - строго сказала жена.
- Одну маленькую капельку.
- Вот, - поднесла Соня под нос Имелову кулак, маленький, меткий  и острый. – Понял? 
- Понял. Как не понять? – согласился с ней Имелов и подумал: «Вот такая у меня  вредная привычка… И что я могу с ней поделать?»