Ищите же прежде Царства
Божия и правды его
и это все приложится вам.
Матфея, 6, 33
“Индевр” опережал график. Харпер Смит мог позволить себе не торопиться.
В пять часов пополудни по корабельному времени Харпер просматривал сообщения, поступившие во время перерыва между вахтами. Последним оказалось следующее:
“Навестите Солнечную. Сектор 29k-53-8h, звезда № 586, четвёртая планета. Эндрю Стоун”.
Сигнал был сильным, видимо, источник находился недалеко.
– Что ж, – сказал пилот, – навестим.
…“Индевр” трижды облетел планету, постепенно снижаясь. На космодроме, расположенном в экваториальной области, стояло несколько звездолётов, были и свободные стартовые площадки. “Индевр” сел на одну из них. Когда рассеялась пыль и спала температура, к “Индевру” приблизился воздушный челнок.
Харпер вышел на причальную площадку. Из челнока выпрыгнул молодой человек и протянул руку.
– Здравствуй, – сказал он. – Добро пожаловать на Солнечную. Меня зовут Эндрю Стоун. Надолго?
– Здравствуйте, – церемонно поклонился пилот. – Я – Харпер Смит, служащий Галактического Разведывательного Управления. Прибыл познакомиться. Временем располагаю.
– На Солнечной должности и звания не имеют значения. Прошу, – Стоун указал в сторону своего воздушного кораблика. – Мы ко всем обращаемся на “ты”. Надеюсь, у нас тебе понравится. Остановишься у меня.
Челнок стремительно помчался на север. Неосвоенная местность, где находился космодром, сменилась засушливой саванной, за которой лежали просторные степи с полноводными реками, отороченных лесами.
– Подлетаем, – с улыбкой сказал Стоун. – Смотри по курсу – дом с красной крышей. Видишь?
Двухэтажное бунгало Эндрю стояло в окружении красивых деревьев. В комнатах было просторно и уютно, из окон открывался чудесный вид – холмы, поля, речки, вдали горы и облака над ними.
Мужчины расположились на веранде второго этажа.
– Почему планета называется Солнечной? – спросил Харпер.
– Почему? Когда я первый раз оказался здесь, всё была залито светом звезды, прозрачным и осязаемым. Совсем как на Земле. Я и назвал планету – Солнечная. Пусть слишком просто, но мне так захотелось.
– Хорошо, – сказал пилот, – А каково её настоящее имя? Ты, как я понимаю, не один здесь.
– Да, – ответил Эндрю. – Нас много. И каждый зовёт её именно так.
Харпер поймал себя на мысли, что его первое впечатление об этой планете таким и было – солнечная.
– Давно ты здесь?
– Не считал, – Стоун пожал плечами. – Время у нас не имеет значения. На всякий случай оно фиксируется бортовым компьютером. А компьютер на моём судне на космодроме. Хочу подарить его кому-нибудь. Может быть, ты обратил на него внимание – “Мотылёк”.
– Это очень старая конструкция, – несколько поспешно сказал Харпер.
– Возможно, – спокойно ответил Стоун. – “Мотылька” подарил мне отец на день рождения, на двадцать пять лет. Я окончил школу пилотов при ГРУ, получил диплом, сделал пару рейсов, а потом решил не связывать себя государственной службой. В тридцать два года я поселился на Солнечной. Я сменил имя и стал зваться Эндрю Стоуном. Несколько раз я порывался уйти в космос, но потом окончательно передумал и остался. Пожалуй, навсегда.
– Да? – вежливо и недоверчиво улыбнулся Харпер. – И почему же?
– Мне здесь нравится, – простодушно ответил Эндрю. – У тебя есть возможность провести несколько дней с нами?
– С удовольствием. Но желательно заглянуть на “Индевр”.
– Если можешь, отложи “Индевр” на завтра, – по-хозяйски ответил Стоун. Он посмотрел на часы. – Сейчас полдник, а затем устроим прогулку по окрестностям. Пока я накрываю на стол, выбери себе комнату. Лучше на втором этаже.
Харпер прошёлся по веранде, окружавшей дом со всех сторон. Светило клонилось к закату и собиралась вечерняя дымка над волнистой равниной.
– Как вы называете свою звезду? – спросил пилот, спустившись на кухню.
– Солнце, – улыбнулся Эндрю. – Садись.
Полдник был сытен.
Потом они гуляли. По просёлочной дороге сквозь рощу вышли к небольшой реке.
– Какое сейчас время года? – под ногами шуршали первые жёлтые листья.
– Соответствует земной осени, середина сентября. Лето у нас не жаркое, а зима не холодная. Некоторые деревья плодоносят круглый год. Нам повезло – Солнечная исключительно удачный элемент Мироздания.
Деревянный мостик изящно перегнулся через речушку.
– Здесь поля, – Эндрю показал рукой на жнивьё.
По пшенице пробегал ветер.
– Через два-три дня начнём жатву. Поможешь?
Стоун так искренне улыбался, что Харпер, не раздумывая, согласно кивнул головой.
Они вернулись в дом.
Вечер был тёплый. Хозяин и гость сидели на веранде. Из темноты на свет летела мошкара и кружила вокруг светильников. Вдали за рекой мерцали рассеянные огоньки, а где-то на севере они собрались в озерко.
Последив за взглядом Харпера Стоун пояснил:
– Одиночные огоньки – усадьбы, а скопление – городок.
– Сколько жителей на планете?
– Не знаю, – Эндрю безмятежно пожал плечами. – Разве это важно?
Молодые люди разговаривали допоздна. Эндрю спохватился:
– Уже одиннадцать, я, наверное, тебя утомил. Ты выбрал себе комнату?
– Да, – ответил Харпер, – ту, что с бежевым ковром. Она выходит окнами на восток.
– Что ж, в этой комнате спится хорошо, – Стоун вышел из-за стола и пожал Харперу руку. – Спокойной ночи.
Харпер спустился на лужайку перед домом.
Лёгкий ветер, освещённая веранда, далёкие огни, незнакомое звёздное небо…
Утром на столе кухни лежала записка: “Харпер! Я занят хозяйством. Позавтракай без меня. Ты собирался на “Индевр” – возьми мой челнок, он стоит на вчерашнем месте в роще. Маршрут на космодром, туда и обратно, заложен в автонавигатор. Если вернёшься к обеду – всё есть на кухне. Буду к ужину. Счастливо! Эндрю”.
Харпер улыбнулся, сложил записку и спрятал в нагрудном кармане. Приподнятое настроение не покидало его с момента высадки на Солнечной.
Через два часа Харпер был на “Индевре”.
“Мотылёк” – значилось в Галактическом Реестре – “Разведывательное судно Галактического Разведывательного Управления, класс Е, № 78 Е, выпуск 3950 года. Пилоты: (имена). Списано в 4126 году и продано Уильяму Стерну с условием сохранения имени корабля”.
– Странно, – почти вслух произнёс Харпер.
Если даты были правильны, то Эндрю Стоуну было двести шестьдесят семь лет.
Харпер вернулся вечером.
Хозяин накрывал на ужин.
– Привет! – сказал Стоун. – Ты вовремя. Садись.
– По случаю твоего прибытия следует выпить, – Эндрю разлил вино по бокалам.
Харпер взял бокал в руки, посмотрел на свет. Сверкнули отблески в хрустальных гранях.
– Благословенна будь, Солнечная, и да продлятся наши дни в труде и радости. Повтори, Харпер.
Терпкое вино обожгло Харперу губы. Он выпил до дна и засмеялся.
– Я рад, что тебе нравится у нас, – улыбнулся Стоун. – Расскажи что-нибудь о своих полётах, а я послушаю. Разведчика из меня не получилось.
Он снова наполнил бокалы и снова вино обожгло губы Харпера.
“Счастье – это Солнечная”, – мелькнуло в его голове.
Пилот заговорил, вспоминая о Ричарде Хайберне.
– Да, – протянул Эндрю, – грустно.
Отзвук далёкого грома донёсся с юга.
– Джереми Питтс улетел, – сказал Эндрю, – Пожелаем ему удачи.
В третий раз заискрилось вино. Душа Харпера, казалось, воспарила под звёзды, а далёко внизу на веранде сидели он сам и Стоун.
– Вкусная еда у вас.
– Ты прав. Здешняя еда замечательна. Ешь, Харпер Смит, ешь. Там, в пространстве, нет ничего подобного.
Харпер протянул руку к бутылке, но Эндрю мягко остановил пилота:
– Больше нельзя. Вино Солнечной коварно. Мы знаем.
Он посмотрел на часы и, как и накануне вечером, сказал:
– Половина одиннадцатого. Спокойной ночи. Не беспокойся, посуду я уберу.
– Благодарю, Эндрю. Прекрасный вечер. Если не возражаешь, прогуляюсь перед сном.
На лужайке Харпер лёг на траву. Давно он не чувствовал себя так легко и свободно; весёлые мысли неслись хороводом в душе пилота. Лучились разноцветные звёзды, ночь была полна притягательных запахов и шорохов; пилоту казалось, что он любит весь мир. И Эндрю Стоун – прямой, открытый, доброжелательный.
Через несколько дней за завтраком Харпер сказал:
– Эндрю, пора познакомить меня с другими жителями Солнечной. Когда?
– В субботу. А сегодня и есть суббота. Так что собирайся.
– Далеко?
– В Тенистый, ближайший городок. Спешить не будем, посмотришь наш мир.
Челнок невысоко летел над лесостепной зоной. Чередовались поля с обширными рощами, вились дороги, пересекая реки и огибая овраги. На лугах паслись стада домашних животных. Линии лесопосадок веерами сходились в точки, в которых стояли ветряки. Повсюду чувствовалась хозяйская рука, но людей не было видно; лишь изредка двигался автомобиль к редкой усадьбе.
Стоун улыбался своим мыслям.
– Солнечная внесена в Галактический Реестр? – спросил Харпер.
– Да, но по нашей просьбе наличие земной колонии не указывается. Однако мы приглашаем всех.
– А какова история вашей планеты?
– Очень простая, – ответил Эндрю. – Её, собственно, нет. Планету открыли около полутора тысяч лет назад, но официально зарегистрированного поселения здесь никогда не было. Сюда прилетали многие, пытались обосноваться на постоянное жительство, но через несколько лет покидали Солнечную. Некоторые, однако, приживались, именно они и составляют коренное население.
– Так сколько же у вас жителей? Хоть примерно?
– Миллион, два, – Стоун пожал плечами. – Не знаю. Никто не ведёт записей. Мы работаем, благоустраиваем нашу небесную родину. Мы самодостаточны. Всё необходимое для жизни мы создаём сами и в особых контактах с Землёй не нуждаемся. От неё мы получаем только технику, которую не в состоянии произвести. У нас только одно правило – любой человек может покинуть Солнечную в любой момент. Она сама выбирает себе жителей.
Эндрю неторопливо вёл челнок, описывая широкие дуги.
– А управление?
– У нас нет администрации. Вам, землянам, очевидно, непонятно, как такое может быть, – Стоун улыбнулся. – На Солнечной нет государственных образований.
– Как же вы решаете важные вопросы – налоги, например?
– А мы их и не решаем. Вот захочу я проложить новую дорогу к шоссе. Что я делаю? Разрабатываю проект, рассылаю соседям. Они читают, корректируют, соглашаются или нет. Затем выбираем удобное для всех время и строим. Времена года явно выражены, но суровые зимы только на полюсах. Климат в обитаемых областях мягкий и позволяет вести строительные работы круглый год.
– Как вы регулируете взаимные отношения?
– На Солнечной приняты определённые правила поведения, кстати, такие же, как и у землян. Мы эти правила не нарушаем, только и всего.
Собеседники замолчали. Челнок закружил над живописной местностью: небольшой горный кряж, долинки, бурные ручьи.
– А как же армия, полиция, школы? – не унимался Харпер.
– Они нам не нужны, – суховато ответил Стоун. – Давай прервёмся: вот местечко, которое мне очень нравится.
Харпер огляделся – действительно красиво. Терраса над просторной долиной, под обрывом пенился водный поток. Склоны невысоких гор поросли тронутым первой желтизной лесом, обходящим красноватые скалы.
Под деревом, похожим на дуб, Эндрю расстелил скатерть, разложил провизию, вынул из сумки термос, разлил по чашкам дымящийся напиток и сказал с улыбкой:
– Второй завтрак. Пилот Харпер Смит, прошу: кофе с планеты Солнечная.
Они молча ели.
– Я немного расскажу о Солнечной, – сказал Стоун, ложась на спину.
– До нашего прихода на планете существовали растительность, разнообразный животный мир – правда, без крупных животных. Почвы плодородные, легко обрабатываются и дают большие урожаи. Поселенцы завезли рогатый скот, создали цивилизованное пространство, со временем полностью охватившее средние широты. Высокоорганизованной формы жизни – гуманоидной – в нашем понимании, конечно, не было и никаких свидетельств, что она когда-либо здесь развивалась, никто не находил. Одним словом, мы никому не мешали – приходи и живи. Вот так.
Харпер в знак согласия кивнул. Планеты, подобные Солнечной, не редкость в космосе. На многих основывались фактории, со временем превращавшиеся в крупные поселения, затем по необъяснимым причинам колонисты вымирали, а природа стирала следы пришельцев.
Угадывая наперёд мысли разведчика Эндрю сказал:
– Не удивляйся, но у нас действительно нет ни полиции, ни армии.
– Но ведь бывают случаи нападения извне, что тогда?
– Да, конечно. Пока я живу на Солнечной, было два вторжения. Первое сто лет назад, – Харпер с изумлением взглянул на Стоуна, – а второе – через пять лет. Второй раз пришло сорок два корабля.
– И что же?
Стоун пожал плечами:
– Начались грабежи, убийства, насилия. Но спустя три дня бандиты стали умирать, оставшиеся в живых поторопились убраться. Ты видел свалку на старом космодроме?
Харпер вспомнил бесформенную груду разрушенных звездолётов.
– Там корабли нападавших. За те же три дня они пришли в негодность. Коррозия.
– Вот как? – недоверчиво спросил Харпер. – Я брал пробы атмосферы, среда абсолютно неагрессивная.
– Верно, – подтвердил Эндрю. – Но это ещё не всё. Ушло только семь судов. Они поднялись на круговую орбиту и там, отрываясь от Солнечной, вспыхивали один за другим. Почему так – не знает никто.
– Секретное оружие?
– Наше оружие – Солнечная, – совершенно серьёзно ответил Эндрю.
Они замолчали. Стоун закрыл глаза.
Харпер тоже лёг на траву. Вились насекомые. Небо голубое, с сиреневым оттенком. Над вершиной застыло облачко. Здешнее Солнце.
– Эндрю, я прошу прощения, – нарушил тишину Харпер, – мне непонятно: ты говоришь – сто лет. Но тебе не больше тридцати, не так ли?
– Может быть, я скажу, сколько мне лет. Но не сейчас. Можешь мне верить – я не обманываю. Ведь спешить нам незачем.
Стоун задремал, а Харпер обдумывал речи гостеприимного хозяина и находил, что в словах Эндрю много недоговорённостей.
Над скалами возвышались горы, сложенные из какой-то светлой блестящей породы, и от этого воздух был напитан каким-то особенным светом. “Солнечная – действительно точное определение”, – подумал Харпер.
После полудня они прилетели в Тенистый. Челнок оставили на окраине на специальной станции. Эндрю предупредил:
– Ходим пешком.
Городок густо зарос деревьями. Особняки широко стояли вдоль улиц. Только один дом можно было принять за общественный. Стоун угадал мысли Харпера и сказал:
– Это единственное здание в округе, предназначенное для собраний. Иногда мы здесь устраиваем представления. Есть ещё несколько складов, мы туда попозже заглянем. Пойдём в парк. Сегодня там людно.
Парк располагался в центре городка. Живописные группы деревьев отражались в воде прудов. Жёлтые листья падали на дорожки.
Встречные приветливо здоровались со Стоуном и его спутником. Они с интересом смотрели на незнакомца, но ни о чём не спрашивали. С некоторыми Стоун обменивался несколькими фразами и представлял:
– Пилот-разведчик Харпер Смит, служащий Галактического Разведывательного Управления.
И пилота Смита приглашали в гости:
– Харпер, тебе нравится у нас? Если ты не занят, то погости у меня. Эндрю объяснит, где мой дом.
И пилот Смит учтиво отвечал:
– Благодарю вас. С удовольствием.
Большинство было во цвете лет – от тридцати до сорока лет, добродушные и красивые мужчины и женщины.
– Теперь пойдём на склад, посмотрим, что там нового.
Они вернулись к станции, рядом с которой размещалось несколько небольших строений, игравших роль складов. На полках были разложены разнообразные товары с указанием наименования и даты изготовления. Сложных изделий не было и Стоун пояснил:
– На Солнечной нет крупных и трудоёмких производств, есть только небольшие мастерские и фабрики, где люди работают по собственному желанию. Свою продукцию они привозят сюда и тот, кому она нужна, забирает её. Давай посмотрим проспекты, где указывается, кто и в чём нуждается.
Они сели за стол стоявший возле стены, на которой висел экран. Пальцы Эндрю забегали по сенсорной клавиатуре непривычной конструкции. Харпер не вникал в смысл текстов, появлявшихся на экране. Затем ярко высветилась и замерла надпись: “Эндрю Стоун, ты искал чайный сервиз на шесть персон. Он находится на третьей полке стеллажа номер два. Привет! Майкл О’Коннор.”
– Прекрасно. Харпер, идём.
Стоун снял сервиз с полки и положил в сумку:
– У меня всё. Пошли.
– А платить? – наивно спросил пилот.
– А зачем? – насмешливо ответил Эндрю. – Это всё.
На улице Харпер по размышлении констатировал:
– Я понял. Нет государственных структур – нет и денег. У вас натуральный обмен. Ты – мне, я – тебе.
– Не знаю, – пожал плечами Стоун, – может быть. Мы формулируем по-другому: я – для Солнечной.
Вечером за ужином Стоун спросил:
– Харпер, ты торопишься? Можешь задержаться ещё на недельку-другую?
Разведчик беспечно ответил:
– Конечно. Если нужно поработать, то располагай мной. Я с удовольствием помогу.
– Ну и отлично. Дело не в твоей помощи, хотя она важна. Я вижу, что у тебя много вопросов о жизни на Солнечной. Ты найдёшь на них ответы, когда поймёшь, как мы живём. Поймешь сам, – повторил Стоун. – Завтра с утра в поле. Кое-что осталось нескошенным. А в следующую субботу полетим в столицу. Она называется Жемчужная.
Они пили терпкое вино.
На рассвете Стоун сдёрнул одеяло:
– Шеф! Подъём! Пилот-разведчик Смит! Вас ждут великие дела!
Шесть дней от зари до зари молодые люди провели на жатве.
Через неделю, субботним утром, после завтрака челнок Эндрю полетел на восток. Высоко не поднимались. По пути пересекли горный район. Два хребта шли параллельно, между ними в широкой долине текла река. Внимание Харпера привлекли рудничные сооружения, огороженные благоустроенные посёлки, аэродромы с транспортными самолётами. Все объекты связывались хорошими дорогами, но ни одна из них не выходила на окружающие равнины.
Заметив интерес пилота, Стоун сказал:
– Эти рудники – источники наших богатств. Мы сотрудничаем с отдельными галактическими корпорациями, а именно с теми, что соглашаются на предлагаемые нами условия. Мы поставляем концентраты, какие – неважно, а взамен получаем необходимую технику. Кстати, часть жителей Солнечной – в прошлом служащие этих корпораций. Для работы на рудниках корпорации нанимают вольняшек, – Стоун кивнул на небо. – Но долго они не выдерживают, слишком быстро старятся, некоторые даже умирают, вон там кладбище, видишь? Поэтому в договорах с ними есть пункты, в соответствии с которыми они не должны выходить за пределы долины и посещать наши селения. И непосредственные контакты с людьми Солнечной им запрещены. Оплата труда производится концентратом, за год работы даётся столько, сколько сможешь поднять за один раз, немножко примитивно, но такой порядок их устраивает – они любят наглядность. А килограмм концентрата означает десяток лет безбедной жизни на Земле. Вот они и держат себя прилично. Что касается взаимных расчётов с корпорациями, то бухгалтерию ведёт земная сторона. И не обманывает.
– Странно, – сказал Харпер.
– Наверное, – улыбнулся Эндрю. – Дело в том, что обманывать опасно. Иначе на рудниках происходят аварии, гибнет персонал, исчезают грузовые космолёты… Убытки огромные.
Стоун заложил вираж и увеличил скорость:
– Эх-х!
Челнок нёсся с немыслимой скоростью.
– Видишь город впереди? Это и есть Жемчужная. Мы сейчас… её…, – Эндрю заложил очередной вираж и такой крутой, что Харпер схватился за сиденье, – облетим…, так облетим, чтобы ты мог посмотреть сверху на нашу столицу, а потом сядем на одной из челночных станций.
Стоун закружил над городом:
– Кстати, объясню, почему столице дано имя “Жемчужная”. Дело в том, что неподалёку в горах есть россыпи полудрагоценного минерала, формой и цветом похожим на настоящий жемчуг. Мы его так и называем.
Широкие улицы, редкая застройка – особняки в окружении деревьев. И обилие цветочных клумб и декоративных кустарников.
Оставив челнок на одной из станций, Стоун и Харпер пошли по улице. Здесь, как и в Тенистом, не было тротуаров. Ночью прошёл лёгкий дождь, распластал опавшие листья на асфальте. Харпер с удовольствием вдыхал чистый воздух.
– Лето прошло, – сказал Стоун. – Теперь чудесная осень и замечательная зима.
– Эндрю, привет! – загорелая молодая женщина спрыгнула с велосипеда. – Наш новый житель? – она с любопытством оглядела Харпера.
– Майя, познакомься – Харпер Смит, пилот-разведчик. Господин Смит к нам с визитом, не знаю, правда, надолго ли.
– Рада видеть тебя, Харпер. Нравится у нас?
– Да. Солнечная очень приятная планета.
– Так оставайся. Слушай, Эндрю, завтра вечером ты должен быть у меня. Я хочу разбить сад у Красной реки. Посоветуемся?
– Конечно. До завтра, Майя.
– Так жду, – она лукаво улыбнулась. – И ты тоже мой гость, Харпер.
Они смотрели девушке вслед. Поворачивая на боковую дорожку, она оглянулась и помахала рукой.
– Милая дама, как ты думаешь, а, Харпер? И ты ей понравился.
– Не говори глупостей, Эндрю.
– Ну почему же? – не унимался Стоун. – Стройна, умна, образована. И прекрасная хозяйка. Солнечный ангел. Впрочем, у нас все женщины такие. Ты обратил внимание, какое ожерелье на шее у Майи? Это из нашего жемчуга.
Горожане и здесь казались приветливыми и доброжелательными. Они сами заговаривали с Харпером, спрашивали кто он и откуда и, не дожидаясь ответа, приглашали к себе.
Столица оказалась не очень большой и к вечеру Смит и Стоун обошли почти весь город. Рациональная и утончённая архитектура, изысканные скульптуры в сквериках и просто на улицах.
– Так, – рассудил Эндрю, – ночуем у четы Тейлоров. – И, предупреждая очередной наивный вопрос, сказал: – В каждом доме есть гостевые комнаты и мы всегда рады принять у себя любого. А завтра с утра слетаем за жемчугом.
Изящный особняк Тейлоров утопал в осенних цветах.
Вечер выдался прохладным, поэтому Тейлоры накрыли стол в гостиной. Кайл Тейлор разливал вино.
Играли огоньки в точёных гранях хрусталя и три бокала вина закружили голову Харпера.
Люди, виденные им на Солнечной, были молоды и красивы. И Тейлоры были прекрасной парой. И Майя, с которой он познакомился сегодня, необычайно хороша собой – брюнетка с голубыми глазами.
Ожерелье из белых, почти прозрачных, бусинок в несколько ниток охватывало шею Джоан Тейлор.
“Какие, должно быть, у них чудесные дети”, – с лёгкой завистью подумал Харпер и сказал:
– А почему я не вижу на Солнечной детей? Ни младенцев, подростков? А старики?
Тень прошла по лицам жителей Солнечной.
– Харпер, – мягко сказал Эндрю, – я уже не раз говорил, что на Солнечной нет ни правительства и никаких государственных структур, поэтому ни соответствующих служащих, ни административных зданий и в Жемчужной нет. И какой общественный строй на Солнечной – сказать не могу, и никто из нас этого не скажет. На Солнечной много высокообразованных людей, но здесь в первую очередь ценятся скромность и трудолюбие. Поэтому мы не нуждаемся в философских теориях, объясняющих жизнь человеческого общества на Солнечной. И мы не ищем истины в нашем образе жизни. И ты не ищи. Она на поверхности. И мы её знаем. И те, кто уходит, тоже знают. Уходящие догадываются, что они теряют. Но и знают, что обретают.
– Но если случится нападение, вы же должны защищаться. Как вы это сделаете?
– Ты забыл, Харпер, что я тебе рассказывал. Пусть приходят, мы не боимся. Наша защита – Солнечная. Солнечная – великое оружие, но оно защищает только чистые и честные души.
– Пусть так. Но почему я не вижу детей?
– Потерпи, Харпер, немного, я отвечу на все твои вопросы, – ещё мягче сказал Стоун.
Следующий день они с Тейлорами провели в горах. Харпер набрал полную сумку жемчужного минерала
Воскресным вечером в доме Майи собрались небольшое общество.
– Где гуляем? – деловито осведомился Эндрю.
– На лужайке, вон под теми деревьями. Леди и джентльмены, столы и стулья возьмите на веранде. Харпер, а ты помоги мне на кухне.
Пилот послушно отправился вслед за Майей.
– Харпер, бери нож, – командовала девушка, – и режь зелень на салат. В той белой банке майонез, а в этой – приправа. Перемешай и неси. И под ножки смотри.
Она весело улыбалась.
– Харпер, – сказала Майя за столом, – садись рядом со мной.
Харпер наблюдал за обитателями Солнечной. Они с удовольствием обращались к пилоту, расспрашивая его о Земле, о космосе, о полётах, об одиночестве. Затем обсудили планы Майи.
И хозяйка и гости были примерно одного возраста – лет тридцать-тридцать пять, однако, судя по отдельным фразам, некоторых из них были значительно старше.
Харпер решил завести разговор на тему возраста. По первым словам собеседники угадали его намерение и сами заговорили об этом:
– Тебя, наверное, удивляет, почему мы так молодо выглядим?
– Да, – ответил Харпер, – и многое другое.
– Мы так выглядим, потому что не стареем. Видимо, здесь, на Солнечной, существует какоето особое поле, природу которого объяснить никто не может. Однако не так всё просто. Не стареет только тот, кто строго выполняет некоторые правила. Эндрю, наверное, говорил тебе о них. Кстати, кладбище у нас тоже есть.
– Майя, – сказал кто-то, – свози Харпера на Ледяной водопад. Редкостное зрелище. Харпер, в горах за полярным кругом есть незамерзающее озеро.
– Так и быть, отпущу я Смита на один день, – великодушно сказал Эндрю. – Посмотреть на Ледяной водопад – великое дело. Майя, завтра вечером привезёшь нашего гостя ко мне.
Напротив Харпера сидел юноша по имени Уильям Картер. Он внимательно слушал пилота и порой глубоко задумывался.
…Челнок сел в долине среди заснеженных гор. Майя сказала:
– Идти примерно два часа. Ближе садиться не разрешается.
Тропа, слегка заметённая первым снегом, круто вела вверх. Путь был удобен и время прошло незаметно.
Тропа огибала скалу.
– Харпер, приготовься, – с улыбкой сказала Майя.
Харпер многое видел, но не удержался от восторженного возгласа.
Удивительное по красоте место предстало взору пилота.
Они оказались на краю обрыва, глубоко внизу плескалось озеро, окаймлённое вечнозелёным лесом. Прямо напротив молодых людей с головокружительных высот падал поток горячей воды. Он стремительно летел вниз и клубился паром, скользящим над голубовато-белыми снегами.
А над миром синело небо с пылающим здешним Солнцем.
Харпер повернулся к Майе. Она смотрела на пилота и глаза её сияли.
– Нравится?
Харпер поцеловал Майю:
– Это чудо!
– Там, на плато, где лежат вечные снега, есть термальные источники. Ледяной водопад никогда не замерзает.
Держась за руки они долго стояли над озером…
В полночь челнок Майи опустился возле дома Стоуна.
– Харпер, до свиданья!
На лужайке в шезлонге сидел Эндрю.
– Я жду тебя. Пожалуй, пришло время рассказать тебе всё. Давай так: ты не задаёшь вопросы, но я на них отвечаю, – он указал на второе раскладное кресло.
– У нас нравы строгие, поэтому Майя не оставила тебя в своём доме.
Ночные птицы кричали в рощах.
– Уильям Картер томится, – сказал Эндрю. – Он хочет то на Землю, то поступить в школу космонавтов-разведчиков; Уильям ещё не сложился и не уверен, что всегда будет жить здесь. Он мечтает о многом, но Солнечная может дать только бессмертие.
Харпер взглянул в небо.
– Вечность – тяжёлое испытание и не каждому по силам, – грустно сказал Стоун.
Он наполнил бокалы.
– Чудес не бывает, Харпер. Просто одним явлениям нет объяснений, а другие мы не хотим обсуждать. О том, что со временем ты бы и сам увидел, я расскажу коротко. Бывало, что человек, поселившийся на Солнечной и ничем не отличавшийся от других, старел на глазах. В течение нескольких лет молодые люди превращались в стариков и умирали. А случалось, что процессы старения замедлялись, а то и вовсе прекращались. Часто люди внешне совершенно не меняются с годами, не скажу – с возрастом, они бесконечно долго остаются такими, как и в тот день, когда прибыли на Солнечную. Я живу здесь более двухсот лет, но мне по-прежнему тридцать два года. Иногда человек, замечавший, что стареет, уходил с Солнечной. Уходят и по другим причинам – Джереми Питтс, например. Покидая нашу планету, многие говорили, что вернутся, но не возвращались никогда. Кстати, о Солнечной хорошо известно в Галактике и новые поселенцы у нас не редкость.
Стоун поднял бокал:
– Жатва окончена, товарищ. Теперь начинаются новые дела.
– Мне пора, – сказал Харпер. – Время улетать.
– Конечно, – кивнул головой Эндрю Стоун. – Надеюсь, тебе понравилось на Солнечной. Когда ты собираешься?
– Послезавтра.
– Твоё здоровье!
Он бросил бокал на траву.
– Вечная жизнь, – улыбнулся Эндрю, – требует дорогой платы. И далеко не всякий принимает условия.
– Значит, вы бессмертны?
– Да.
– Наверно, я задавал слишком много вопросов. Тогда последний: почему так происходит?
– Последний ли, Харпер? Отвечу: мы, живущие здесь, знаем, в чём дело. Но не говорим, потому что каждый сам находит верный ответ. И потом – мы бессмертны, пока живём на Солнечной. Ты прожил с нами три недели и за это время, надеюсь, твой организм не изменился ни на йоту.
– А какова плата за бессмертие?
– Разве ты ещё не понял? – просто ответил Эндрю Стоун.
Харпер смутился.
– Джереми Питтс улетел именно поэтому?
– Да, именно поэтому. Он очень хочет иметь детей. Он улетел не один, а со своей женой Дженни. Вечная жизнь бесплодна, Харпер. Мы, живущие на Солнечной, знаем об этом и рано или поздно почти все уходят назад, в космос. Мало кто бесконечно долго выдерживает Солнечную. Может быть, ушедшие мечтают вернуться, не могу сказать, но, помнишь, я тебе говорил: ещё никто не вернулся. Кстати, Майя просила передать – она ждёт тебя в гости. Не забудь.
…Мужчина и женщина сидели на берегу пруда. По воде бежала рябь и в рябинках дрожали отражения звёзд.
Майя повязала Харперу на запястье нитку жемчуга.
– Оставайся, – сказала она. – Может быть, здесь ты обретёшь то, что ищешь всю жизнь.
– Спасибо, Майя. Но мне кажется, что моё место там, – пилот поднял голову к чёрному небу.
– Как знаешь, – грустно сказала молодая женщина. – Но, возможно, что когда-нибудь мы вместе ушли бы отсюда.
Но Смит не слышал, что сказала Майя, – он думал об отлёте.
– Харпер, ты где? – она тронула его за плечо.
– Извини. Я здесь. Знаешь, иногда я думаю, что Солнечная – настоящий рай.
– Ты прав – здесь рай, – сказала Майя. – Но иногда он хуже ада.
Она потянулась к пилоту, обняла, поцеловала, промолвила с мольбой:
– Оставайся…
“Индевр” поднялся на круговую орбиту, разогнался и оторвался от Солнечной. Харпер со смотровой палубы видел, как уменьшается в размерах звезда № 586.
– Прощай, Солнечная!
И вот о чём он думал: пилоты-разведчики, служащие ГРУ, так же бездомны, как и космические бродяги-рейнджеры. Они всегда чувствовали свою схожесть и, встречаясь в портовых кабаках по всей Вселенной, обсуждали друг с другом происшествия в полётах и делились воспоминаниями. Они часто рассказывали об одной неуловимой планете – побывав на ней однажды, они хотели вернуться, но не могли найти её. Год за годом они блуждали в звёздном пространстве, ища планету и светящую ей звезду. Зачем же? Они называли эту планету то Светлой, то Радостной, то ещё каким-нибудь добрым именем, и говорили, что на ней нет ни войн, ни болезней, ни горя, ни старости, нет лжи, нет зависти, нет обмана и предательства. На Ясной молочные реки текут в кисельных берегах. На Весёлой безмятежная жизнь. Славная принимает всех и всем обещает бессмертие.
Харпер припомнил даже подвыпившего пожилого бродягу, приставшему к нему, совсем молодому пилоту, в портовом баре Центральной базы. Бродяга раскачивался на стуле и повторял:
– Я покинул её, потерял, потерял, моё место там, но я этого тогда не понял. А сейчас ищу и не могу найти… Вот всё, что у меня осталось от неё, – он отвернул манжету рубашки и показал Харперу браслет, выполненный из белых с перламутровым отливом камешков.
Далее легенда гласила: человек, побывавший на той планете и ушедший в космос, пренебрёг дарами далёкой звезды и в наказание никогда больше не найдёт её. Беловодье Космоса всегда будет ускользать от него.
Вскоре звезда № 586 превратилась в светящуюся точку, а затем и вовсе пропала в глубинах Вселенной.
Бывая по служебным надобностям в секторе 29k-53-8h, Харпер надеялся услышать позывные Эндрю Стоуна и получить приглашение на Солнечную, но напрасно. Космос молчал, а звезда № 586 со своей планетной системой никогда не высвечивалась на экранах навигационных мониторов.
Этот рассказ предлагался журналу "Звезда Востока" и издательству ЭКСМО (редактор И. Минаков, Minakov.IV@eksmo.ru, 8 июля 2014).
Не опубликован.