Летопись 2

               
                Часть 1
               
                Глава 1   
… ложь. Мы врём друг другу, нам врут чиновники, правительство и церковь. Лгут президент, депутаты и министры. Врут журналисты, отрабатывая гонорары, сочиняют небылицы писатели, лгут с экрана кинорежиссеры. Иначе нельзя – мир, основанный на лжи, рухнет, если все начнут говорить правду. Опасна даже полуправда и тот, кто посмеет называть вещи своими именами, долго не проживет. Его объявят совестью нации, новым мессией, несущим свет или еще как-то так же вычурно и глупо. А потом убьют ближайшие и самые преданные ученики и единомышленники. Потому что ЕГО правда будет убивать их самих! Нет-нет, только красивая ложь может …

Резиновые копыта шасси осторожно касаются раскаленного бетона посадочной полосы. Убедившись, что взлетная полоса никуда не делась, самолет облегченно наваливается алюминиевой тушей на земную твердь. Турбины поспешно меняют тональность рева, лайнер упирается лбом в поток встречного воздуха, скорость падает. За бортом плюс тридцать пять и полное отсутствие ветра, о чем еще на подлете сообщила стюардесса нежнейшим голоском. Через иллюминаторы видно приземистое здание местного аэропорта – Адж Бе Ахамок.
– Аж Бля Охамели! – шепотом переводит на понятный язык Алексей.
Повторная встреча с Таманрассетом его совсем не радует. Глупо, конечно, но ему еще в самолете казалось, что за ним следят. А уж здесь-то, в столице чокнутых туарегов и вовсе на каждом шагу будут мерещится соглядатаи. Посадочный туннель упирается распахнутой пастью в бок лайнера, стюардесса легко и непринужденно распахивает дверь. Изящный жест рукой и ласковая улыбка говорит о том, что пассажирам пора выметаться. Алексей идет первым, в кармане трет ногу острыми краями временное удостоверение личности и банковская карточка с очень приличной – по понятиям Алексея! – суммой. Удостоверение его, а карточку заботливо сунула в руки сестра. Одет Алексей Павлович, как все нормальные люди в жару, следующим образом – рубашка навыпуск с коротким рукавами, шорты и сандалии на босу ногу. Отвыкший от общепринятых норм Алексей уверен, что он выглядит, как последний дурак на карнавале. Он и раньше терпеть не мог такой одежды, теперь и вовсе противно.
Племянник шагает рядом, едва не подпрыгивая от переполняющих чувств, аж сумка из рук выпадает. Денис впервые так далеко от дома, все кажется интересным и чуточку странным. Даже воздух.
– Запах тропиков, чуешь? – спрашивает он, глубоко втягивая смесь выхлопных газов и кислорода.
– Да? – мрачно осведомляется Алексей. – Скоро верблюжьим навозом завоняет.
– Верблюды в джунглях? – усомнился Денис. – Ты ничего не путаешь?
– Они тут вроде священных коров. Как память о великом прошлом туземцев.
Таможня без проволочек дала добро и путешественники выходят на привокзальную площадь. После прохлады аэровокзала жара кажется невыносимой. Солнце прожаривает земную твердь насквозь, каменные плиты под ногами похожи на раскаленные сковородки. Фонтаны в окружении газонов сникли, люди попрятались, птиц не видно и не слышно. Некоторый оптимизм внушает свинцовая туча на горизонте, но до грозы надо дожить.  И только наглые и равнодушные ко всему верблюды меланхолично обгрызают кусты, топчут траву и гадят где попало. Алексей сразу направляется к стоянке такси.
– Куда мы едем, дядя? – спрашивает Денис.
– В гостиницу вещички положить, а оттуда в В/ч 53189, – коротко отвечает Алексей. – Есть разговор.
Проходная воинской части встречает приятной прохладой. Сплит кондишен обдувает со всех сторон и даже электронный информер радостно холоден на ощупь. Алексей выбирает из меню реквизиты командира части, посылает запрос. Информер предлагает ввести свои данные, затем долго обдумывает ответ. Алексей хотел уже напрямую обратиться к дежурному по части, когда информер торопливо, словно испугавшись чего-то, выдает инфу: “Командир базы генерал-майор Захаров примет Вас через десять минут. Пожалуйста, обратитесь к дежурному сотруднику военной полиции”.
– Ого! – удивился Денис. – Что б командир базы так быстро принял обычного посетителя? Тут что-то не так!
– Значит, я необычный посетитель, – цедит сквозь зубы Алексей, искоса глядя на племянника.
– Конечно-конечно, ваше сиятельство принц инкогнито! – машет воображаемой шляпой Денис. – Скажи просто, что этот генерал твой знакомый, зачем выпендриваться?
– Я не знаком с ним. Командование базы поменяли полностью.
– Значит, совпадение.
– Возможно. Но мне кажется, что он слышал обо мне. И вот еще что – опусти голову как можно ниже и не пялься по сторонам.
– Это почему? – удивился Денис.
– Видеокамеры. Не стоит лишний раз светиться, мало ли что!

Дежурный по штабу окидывает пришедших подозрительным взглядом, кивком предлагает пройти фейсконтроль. Металлодетектор молчит, компьютер не беспокоится. Лицо дежурного смягчается и он вежливо указывает на дверь в конце коридора. Алексей ступает по мягкому ковролину, ворс щекочет пятки.
– Что б я еще раз одел дурацки шлепанцы и шорты! – сквозь зубы бормочет он. – Лучше вообще голым с трубочкой на письке.
– Военные не поймут тебя, дядя! – вполголоса отвечает Денис.
Дверь впереди бесшумно распахивается, в коридор выходит женщина с короткой прической, в военной форме, на плечах погоны капитана. Летний мундир песочного цвета подогнан по фигуре, юбка выше колен, грудь вздыбила форменную рубашку так, что пуговицы едва держатся. Металлический знак военной полиции сверкает надменно и холодно, из кобуры открытого типа на талии торчит рукоять многозарядного пистолета. Офицер смотрит на мужчин внимательно и строго, но в глазах мелькает насмешка. Краска заливает лицо Алексея, он еще ниже опускает голову и сжимает кулаки. Денис, напротив, глядит во все глаза на строгую красавицу, только что рот не разинул.
– Дядя, я хочу в армию! – восторженно шепчет племянник. – Моя жизнь проходит даром!
- А я последний раз в жизни надел шорты и рубашку с попугаями! Тебе в институте девушек не хватило? – ворчит Алексей.
- У гражданских нет ... э-э ... – замялся Денис. – Ну, женщина в форме, с оружием, да с такой фигурой – это суперсексапильно, это ... ну что-то!!!  Я не прав?
– Наверно, да. Но у меня голова забита другим.
Они останавливаются перед дверью, на которой чуть выше головы блестит металлом табличка: “Командир части Захаров Садофий Николаевич”.
– Интересное имя, племянник! – удивляется Алексей. – Садо-мазо…
– Дядя, жизнь в джунглях испортила твою нравственность. Маркиз Де Сад тут ни при чем. Садофий еврейское имя, означает – праведный. Сокращенный вариант Садко. Некоторые филологи трактуют именно так.
– Герой новгородских былин носил еврейское имя?
– Да почти все персонажи русских сказок имеют еврейские имена – Иван да Марья! – усмехнулся Денис. - Есть греческие…
Договорить сильно умный племянник не успевает – дверь бесшумно распахивается, раздается внушительный бас:
– Входите, господа, не топчитесь на пороге!
Кто служил, тот знает, как долго длится избавление от военных привычек. Алексей выпрямляет спину, подбородок вздергивается, ноги сами несут тело вперед. Удивленный племянник едва поспевает за ним.
– ЗДРАВИЯ ЖЕЛАЮ …э-э … Садофий Николаевич! – сбавляет тональность Алексей. – Спасибо, что приняли нас так быстро.
– Я терпеть не могу бюрократов, хотя сам на бюрократической работе, – басит командир базы.
Рукопожатие у командира оказалось таким же крепким, как и он сам – выше среднего роста, с широкими плечами и наметившимся животом. Короткие рукава летней рубашки туго натянуты вздутыми бицепсами. Стриженные волосы блестят серебром, лицо обветрено, едва заметный шрам пересекает лицо слева направо.
– Алексей Павлович, я о вас где-то слышал, – произносит генерал. – Или мне кажется?
Садится, рукой указывая гостям на стулья. Стол командира военной базы почти пуст, если не считать вмонтированного в столешницу пульта с сенсорными кнопками и торчащим стеблем с черной головкой – микрофоном, да еще простого перекидного календаря на латунной подставке.
– Вероятно, да, – вздохнул Алексей и кратко рассказал о себе. – У меня есть к вам несколько вопросов, если не возражаете.
– Задавайте! – махнул рукой генерал. – А кто ваш спутник?
– Племянник. Он мой помощник … ученый.
– Вот как! – удивился командир базы. – А по возрасту и манерам – поручик Ржевский. В положительном смысле, – уточнил Захаров. – Итак?
– Имя  Давид Мордерер что-то говорит вам?
Захаров застывает, словно получил укол парализатором. Зрачки расширяются, глаза стекленеют. Видно, как под тонкой тканью набухают мышцы, на шее проступают жилы, лоб покрывается испариной. В наступившей тишине неестественно громко раздается скрежет зубов. Лицо генерала наливается кровью. Все происходит так быстро и внезапно, что Алексей в растерянности поднимается со стула, Денис вскакивает следом и непонимающе смотрит на дядю. Но едва он раскрывает рот, чтобы задать вопрос, как Алексей делает резкий жест рукой – заткнись, мол, позже объясню. Генерала сотрясает крупная дрожь, он встает, левая рука тянется к кнопке на пульте, правая опускается к кобуре с пистолетом. Движения замедленны, с судорожными подергиваниями и частыми остановками, словно нечто невидимое лишает сил и не дает двигаться в обычном темпе. 
– Что с ним!? – громким шепотом спрашивает Денис.
Лицо искажает судорожная гримаса, правая рука свешивается плетью, левая неожиданно шустро тянется к столешнице, пальцы касаются нижнего края. Тотчас в коридоре штаба громко воет сирена, на окнах стремительно опускаются бронированные жалюзи, по краям потолка загораются тусклые красные светильники. Не говоря ни слова Алексей бросается в двери, опасаясь, что по сигналу тревоги она заблокируется или, того хуже, с потолка опустится стальная заслонка. Вместо этого дверь распахивается, на пороге появляется дежурящий по штабу сержант военной полиции – правая рука на полпути к кобуре с пистолетом, пальцы левой сжимают передатчик, вытаращенные глаза сканируют помещение.
Даже подготовленному человеку требуется какое-то время для оценки обстановки и принятия решения. Это доли секунды, но Алексею хватило. Короткий рубящий удар по гортани вызывает спазм шейных мышц и лишает возможности дышать. Удар ногой выбивает пистолет из кобуры, пальцы смыкаются на рукояти. Сержант падает на колени, ладони обхватывают шею.
– Уходим, племянник! – бросает Алексей, на ходу вытаскивая из кобуры запасной магазин. – Живо!!!
Застывший столбом Денис спохватывается. Скачет за крутым дядей, словно молодой лось, нелепо выбрасывая плохо гнущиеся ноги. Алексей идет широкими шагами по коридору, пистолет на уровне бедра, индикатор на переводчике огня светится зеленым, узкий луч лазера упирается в пол. Оружие заряжено и готово к бою. Распахивается боковая дверь, появляется та самая женщина, капитан военной полиции. Лицо искажено странной гримасой, похожей на ту, что была на лице командира базы. Бронежилет укрывает тело от шеи до бедер, пальцы обеих рук сжимают рукоять пистолета. Женщина поднимает оружие, но Алексей оказывается быстрее – красная точка лазерного прицела зажигается точно между изогнутых бровей капитана военной полиции.
- Замри!
Выражение лица женщины меняется. То застывает маской жестокости, то в нем отражается боль и страх. Руки с пистолетом то поднимаются, то опускаются. Алексею некогда разбираться, что там за внутренняя борьба, сирена продолжает выть истошным голосом, снизу приближается топот ног наряда военной полиции.
– Нет, не убивай! – восклицает Денис.
Он ловко подныривает под лазерный луч, пальцы смыкаются на ладонях женщины. Осторожно, чтобы не прострелить себе ногу, высвобождает оружие, но опыта в этом деле у него нет. Гремит выстрел, пуля рикошетит от пола и с визгом летит вдоль коридора. Громкий звук оглушает, странная судорога отпускает тело капитана военной полиции, женщина падает без чувств. Топот на лестнице стихает, полицейские изготавливаются к огневому контакту.
– Что происходит, дядя!? – ошарашено спрашивает Денис.
– Приключения, – пожимает плечами Алексей. – Ты ведь этого хотел, племянник?
– Я представлял иначе!
– Такова жизнь. Она тоже представляется иначе.
– Что делать-то!!!
Наряд военной полиции вот-вот ворвется в коридор. Увидев тело капитана военной полиции на полу и двух вооруженных мужчин, начнут стрелять на поражение. Шансов выжить – ноль. Мысли проносятся вихрем, взгляд останавливается на полураскрытой двери.
– Нам туда. Денис, забирай свою красавицу и неси в кабинет. Я закрою дверь. Живо! – командует Алексей.
Денис аккуратно, даже нежно берет на руки женщину и несет в комнату. Алексей запирает дверь, осматривается. Слева еще одна дверь. Похоже, здесь всего лишь предбанник, а кабинет капитана за той дверью. Алексей бросается туда, удар ногой отбрасывает дверь так, что рама трещит. Комната пуста, на вешалке висит плащ и какая-то сумка, железный сейф в углу раскрыт. Но главное – цветы! Какие-то чудовищные кривые уроды с колючками в громадных горшках.
– Денис, твоя капитанша прелесть! Поцелуй ее за меня! – произносит Алексей, испытывая несказанное облегчение. – А я уж было решил, что нам капец настал, – добавил он тише.
– Дядя, это не совсем удобно, она без памяти. А что случилось вообще? – удивленно спрашивает Денис из-за спины.
– Окно. Мы можем удрать отсюда.
Стальные жалюзи, которые должны опускаться по сигналу тревоги, украшают потолок над окном безобразным серым наростом. Капитан военной полиции любила цветы и самовольно отключила электропривод, дабы тяжелое железо не повредило дорогие цветочки во время тревоги. За двойным стеклом сияет солнышко, за белоснежным зданием войсковой гостиницы весело зеленеет море тропического леса, а внизу, под окном газон с цветущими гладиолусами и заботливо вскопанной землей.
– Прыгаем!
Газон оказался чересчур мягким, ноги погрузились по щиколотку. Денису ничего, он в кроссовках, а вот Алексей оказался босым – вытаскивать долбанные шлепанцы из привозного чернозема было некогда. Ругаясь, как пьяный таксист после неудачного дня, Алексей бежит вдоль стены, на ходу срывая ненавистную рубаху с попугаями.
– Дядя, ты решил раздеться догола? – подкалывает Денис.
– Не умничай! В яркой рубашке меня за версту видно. Тебе синюю майку тоже лучше снять.
– Ага, типа мы спортсмены! С пистолетами!
“Родственник прав, – подумал Алексей. – Ведем себя по-дурацки. Любой поймет, что мы нагадили, а теперь сматываемся”.
Вокруг гостиницы буйно разрослись кусты колючей акации, за которыми хорошо прятаться. Но дальше располагаются складские помещения и часовые сразу заметят двух гражданских. Если в части объявлена тревога, часовые будут стрелять.
– Стой, дальше нельзя, – замирает на месте Алексей.
– А что можно?
– Думать, – отвечает Алексей. - Надо выбраться отсюда, но как, я не знаю.
– А если через забор?
– Даже не думай! Если не подстрелит часовой, то “Кактус” так даст по морде, что мозги отлетят.
– Что за “кактус”? – удивился Денис.
– Электронная охранная система. Сейсмодатчики фиксируют приближение нарушителя, компьютер определяет вес и размеры, дает команду на нейтрализацию или уничтожение – зависит от настроек программы. Поражает электрическим разрядом. Может сжечь, вырубить на несколько минут или отшвырнуть. Бьет как конь копытом.
– И что же нам делать? Полиция прочесывает территорию базы, нас быстро найдут.
Алексей стряхивает пот рукой, крупные капли падают на землю, едкая влага опять заливает глаза. Жара невыносимая, даже в тени!
– Верно. Надо спрятаться…
Раскаты грома глушат последние слова, порыв ветра колеблет кусты, колючие ветви мельтешат возле глаз. Солнечный день темнеет, быстро наступают сумерки. Ветер усиливается, пыль и мусор скручиваются воронками, хлопают ставни, звенят стекла. Совсем рядом распахивается окно, ветер срывает противомоскитную сетку и уносит прочь.
– Туда! – командует Алексей. – Авось пронесет!
- А вдруг там кто-то есть!?
- Едва ли. Сегодня рабочий день. Да и выхода другого у нас нет! 
Ветер швыряет в лицо крупные капли, невидимые руки мешают закрыть окно и Денису приходится приложить немало усилий, чтобы сомкнуть створки. Алексей бросается к двери, приникает ухом. В коридоре тихо, не слышно топота и голосов.
– Отлично! Переодеваемся и делаем ноги, – командует он.
Денис открывает платяной шкаф, лицо вытягивается:
– В ЭТО!?
На плечиках аккуратно развешаны платья, блузки, халатики и брюки. Отдельно висит парадная форма, полевая, зимняя куртка и демисезонное пальто.
– Здесь живет женщина, черт меня возьми! – рычит с досады Алексей.
– Еще какая! – подтверждает Денис. – Та самая, которую я нес на руках, а ты велел поцеловать.
На столике в прозрачной рамке фотография “капитанши” военной полиции, которая повстречалась в штабе. Только не в бронежилете и с пистолетом, а в голубеньких летних джинсах и короткой белой маечке. На заднем фоне цветут желтые и розовые цветы на зеленом ковре травы. Девушка кому-то улыбается, ветер ворошит короткие волосы – обычная фотография на отдыхе. Денис глядит, будто завороженный. Похоже, он уже забыл, что их разыскивает военная полиция с явным намерением если не убить на месте, то засунуть в камеру для арестованных.
– Переодеться не во что! – с глубоким сожалением констатирует Алексей. – Проклятые шорты доконают меня.
Ветер за окном стихает. Кусты застывают в полной неподвижности, не видно насекомых, даже пыль торопливо прячется под листьями, словно сейчас разразится мировая катастрофа. Свинцовое небо приблизилось к земле так, что грозовое облако задевает вершины деревьев, а антенны спутниковой связи тонут в черной мгле. Ливень обрушивается на мир в абсолютной тишине, шорох и плеск воды кажется грохотом водопада.
– Наконец-то… уходим! – говорит Алексей, засовывая подальше в карман пистолет.
– В коридоре могут быть люди, – опасливо возражает Денис.
– В окно, племянник, в окно! И дождь смывает все следы…
               
                ГЛАВА 2

Трущобы Таманрассета располагаются на окраине, в районе аэропорта. Здесь самая дешевая земля в любом городе. Приличные люди, то есть с деньгами, никогда не станут селиться там, где то и дело взлетают самолеты и вертолеты. Тем более военные. Рев такой, что с ума можно сойти. Особенно, если ночные полеты на низкой высоте с отработкой маневрирования.  Когда Алексей сказал Денису, что этом районе живут преимущественно выходцы из Европы, удивления не было предела.
– Как же так? – “вопрошал” Денис. – Белая раса, голубая кровь – и в трущобах! Куда подевались аборигены?
– Ушли в пустыню. Вернее, в то, что от нее осталось, – отвечал Алексей, неотрывно глядя в монитор. – Кто побогаче, живут в других районах. А бледнолицые – изгои. Просрали родину и дома – кто таких уважает? Местное население считает себя потомками туарегов. Для них воинская доблесть все еще на первом месте.
– Европейцы храбро дрались, – не совсем уверенно отвечал Денис.
– Да какая разница! Vae victis – побежденному горе. Западная Европа заселена мигрантами и уродами, из черепов галлов, германцев и потомков римлян делают ночные горшки, города уничтожены – нет ничего, пустыня! Нашествие удалось сдержать в Восточной Европе на старой линии обороны времен Варшавского Договора. Да ты и сам знаешь, историк, – махнул рукой Алексей. – И теперь немец работает садовником у алжирца, французские проститутки обслуживают за копейки африканцев, а итальянцы трудятся поварами и официантами. Такова “селява”, как говорили в городе Париже.
Из окна снятой за четвертак комнаты виден двор и дома напротив. Раньше такое жилье называлось странных словом “хрущоба”. Произошло от фамилии одного коммунистического вождя. Он считал, что вожделенный коммунизм вот-вот наступит. Надо только строить и строить, как можно больше и быстрее. И везде сажать кукурузу. А еще атомными взрывами прорыть новые русла сибирским рекам, дабы они потекли в Среднюю Азию. Коммунисты, они такие, собственную страну разорвут ядерными бомбами ради счастья всего остального человечества… Железобетонные клетки комнаты заселили вечно пьяные немцы, скандальные итальянцы, угрюмые скандинавы и взбалмошные французы. Драки, пьяные гульбища и поножовщина в этом районе были обычным делом.
– Мордерер… похоже на фамилию, германскую или еврейскую, – говорит Денис, отвлекаясь от созерцания “баттла” между компанией шведов и поляков за пьяную толстуху с наголо обритой башкой.
– Германскую – да, согласен. А вот еврейскую едва ли. Видишь ли, нет … э-э … то есть не было такого слова, которое не могло быть фамилией еврея. Они сами так говорили. Придется…
Что именно, Алексей не договорил – рев взлетающего самолета обрушивается внезапно, как тропический ливень. От звукового удара затряслись оконные рамы, с потолка сыпанула побелка, драчуны во дворе молча бросились врассыпную. И только пьяная вдрызг “королева” подворотни жеманно закатила глазки – решила, что за ней прислали вертолет, дабы отпраздновать день Св. Валентина в мужском отделении местной тюрьмы. Разговор прерывает негромкий стук в дверь.
– Дядя, ты заказывал ужин в номер? – удивился Денис.
– Не помню, – пожал плечами Алексей. – Открой, спроси что надо.
– А вдруг это за нами!
– И что, прыгать в окно с третьего этажа? Да и не стучат в дверь к убийцам. Выбивают, врываются с криком: бросить оружие, лечь на пол  или что-то в это роде. Открывай!
Денис отворяет, в комнату входит мужчина средних лет в рубашке навыпуск, легких просторных брюках и сандалиях. В руках ничего нет, из нагрудного кармана рубашки выглядывает телефон. Денис выглядывает в коридор – пусто. Незнакомец приветливо улыбается, взгляд серых глаз бежит по скромной обстановке номера.
– Здравствуйте! Кто вы и что вам нужно? – спрашивает Алексей.
– Я так и знал, что вы не профессионалы, – произносит мужчина, не переставая улыбаться. – Простите, не представился – подполковник Артемьев Владимир Александрович, начальник контрразведки базы. Пришел к вам задать несколько вопросов. И забрать оружие, оно казенное.
Денис застывает столбом у входа, забыв отпустить дверную ручку. Алексей несколько мгновений молчит, не отрывая взгляда от улыбающегося контрразведчика, затем спрашивает:
– Пьяная драка под окнами – это ваши люди?
– Не совсем. Это сотрудники военной полиции, мы работаем вместе.
– А самолет, пролетевший слишком низко?
– По моей просьбе. Под шумок полицейские заняли позиции, дабы предотвратить ваш возможный побег. Присядем?
– Да. Денис, отдай пистолеты подполковнику, – попросил Алексей.
– Не надо. Пусть полежат на шкафу. Не люблю носить “стволы” за поясом, – отмахнулся Артемьев.
– Откуда вы знаете, что они там? – обрел дар речи Денис.
– Служебное оружие военных полицейских снабжено микропередатчиком. Он постоянно выдает сигнал о своем местонахождении.
– Понятно, почему нас не искали, – пробормотал Алексей, густо краснея.
Денис разводит руки, выражение лица такое, словно сделал что-то неприличное.
– Да садитесь же вы, наконец, – еще раз предлагает подполковник. – И не волнуйтесь, обвинений в похищении служебного оружия вам не предъявят. Надо было сразу обращаться ко мне, – укоризненно произносит Артемьев.
– И что бы я сказал? Про мое похищение, про чокнутого ученого, про мутанта высшего уровня по имени Мордерер. Как я чудом спасся при землетрясении… вы бы поверили?
– Мы бы проверили, – многозначительно покачал пальцем подполковник, – а потом поверили. Данные о подпольной лаборатории были, но смутные, на уровне слухов. И об этом Мордерере мы тоже  знаем. Но сейчас не это главное. Наш командир и офицер военной полиции в коме.  Врачи не могут вывести из состояния клинической смерти уже вторые сутки. Готовится самолет, вылет на рассвете.
– Кома… – задумчиво повторил Алексей. – Генерал впал в кому не сразу, он какое-то время будто сопротивлялся.
– Чему? – настороженно спросил Артемьев. – Какому воздействию сопротивлялся командир базы? Это случилось сразу после того, как вы произнесли имя?
– Да. Его словно переклинило, будто припадок начался. Потом рука дернулась, как не своя, пальцы ткнулись в кнопку тревоги… что это может быть, подполковник?
– Пока не знаю.
– А, я извиняюсь, девушка, капитан полиции – с ней было тоже самое, – влез в разговор Денис. – В коридоре хотела убить нас.
– Да, странно это все. Дежурный по штабу среагировал на сигнал тревоги, тут понятно, – кивнул Артемьев. – Но женщина выскочила из кабинета в бронежилете, с заряженным пистолетом, будто заранее знала обо всем. И по ее лицу видно, что она тоже сопротивлялась воздействию, хотя с ней вы не разговаривали.
– Да, – выпучил глаза Денис, – не говорили. Вы так говорите, будто все видели своими глазами.
– Так и есть, – подтвердил подполковник. – И не раз. Вся территория военной базы просматривается аппаратурой. И “пишется”.
– Но в штабе не было видеокамер!
– Есть. Просто вы их не видели, они замаскированы. Но давайте вернемся к делу. Итак, сначала… да, может, посмотрим запись?
Подполковник достает из нагрудного кармана смартфон. Кладет на стол, палец нажимает крохотную кнопку сбоку. Над столом появляется объемная картинка – коридор штаба, идущие Алексей и Денис, навстречу движется капитан полиции…
– Подождите! Выключите эту фигню! – требует Алексей. – Скажите, что делали ваши врачи. Ну, каким образом они пытались вывести генерала из комы?
– Не знаю, – пожал плечами подполковник. – Я не медик, но врачи у нас хорошие.
– Не сомневаюсь. Вот что, свяжитесь с доктором и прикажите ему провести сканирование головного мозга. Немедленно! Возможно, и самолет тогда не понадобиться.
– Предполагаете чип в голове? Это невозможно!
– Возможно. Его могли имплантировать, когда он еще не был генералом. Военным же не сканируют мозг каждый год, как рентген, верно?
– Черт, тогда надо проверять всю базу! – скривился Артемьев.
Он выключает проектор, тычет пальцем в смартфон. Через несколько секунд слышен усталый голос.
– Филиппов, слушаю!
– Иван, просканируй мозг командира.
– На предмет?
– Микрочип. Возможно, в этом причина комы. И капитана полиции не забудь.
– Да это, собственно, и не кома. Больше похоже на летаргический сон, – забубнил голос из смарта.
– Иван, потом! Сделай, ладно? И доложи.
Подполковник прячет смартфон в карман, взгляд останавливается на шкафу.
– Молодой человек, будьте добры, достаньте оружие. И поехали отсюда!


                ГЛАВА 3

Машину начальника контрразведки на проходной пропустили беспрепятственно. Артемьев предпочитал водить сам, считая водителя излишним. Автомобиль сразу направляется к санчасти. На втором этаже горит свет, за матовыми стеклами видны силуэты людей. Артемьев достает коммутатор:
– Как дела, Иван? – спрашивает он на ходу.
– Порядок, Володя, – слышен голос из коммутатора. - Командир уже пришел в себя, но очень слаб. Сейчас работаем с девушкой, осталось пару минут. Слушай, откуда ты все узнал? Ну, про чип в голове? Только не говори, что это у тебя работа такая!
– Но у меня действительно такая работа, Иван! – улыбается в микрофон подполковник. – Я обязан знать все. Или почти все. А где командир, есть вопросы к нему.
– В генеральской палате, где ж еще? Но сильно не дави!
– Ладно. Только самое важное. Давай!
Блок одноместных палат для старших офицеров расположен на третьем этаже. Артемьев бежит через две ступени, лестница мчится навстречу, как эскалатор подземки. Алексей и Денис бегут за подполковником, обменявшись взглядами – “полкан” скачет, как лейтенант! Дежурная медсестра вытягивается в струнку перед подполковником, несмотря на то, что он по гражданке. На спутников не обращает внимания, будто их нет, что задевает Дениса – медсестра симпатичная шатенка лет двадцати с глазами василькового цвета, а подогнанный по фигуре белый халат подчеркивает немалые достоинства фигуры. Могла бы и взглянуть, все-таки начальника контрразведки базы сопровождаем. Не хухры-мухры!
Красная, с зеленой окантовкой ковровая дорожка глушит шаги, белая дверь в генеральскую палату приближается, распахивается… на пороге стоит главврач – среднего роста мужчина в застиранном халате, белая шапочка набекрень, продолговатое небритое лицо решительно, курносый “шнобель” глядит вверх, сощуренные глаза подозрительны.
– Володя, ты обещал не давить, – напоминает главврач. – И кого ты еще привел? Тут посторонним не место!
– Они не совсем посторонние, – отвечает Артемьев, мягко отодвигая в сторону главврача. – Это из-за них все.
– Такие люди и без конвоя? – удивляется главврач. – Ладно, тебе видней. Но вопросами все-таки не увлекайся!
Палата освещена мягким светом потолочных ламп, жалюзи на окне опущены, возле кровати на плоском экране успокоительно горят зеленым светом цифры, графики и надписи. Генерал буквально опутан проводами, датчики считывают информацию, прилепившись к рукам, голове и плечам. Глаза у командира открыты, взгляд устремлен в потолок.
– Он в себе? – тихо спрашивает Артемьев.
Главврач не успевает открыть рта, слышится приглушенный рык в ответ:
– Володька, не смей говорить обо мне в третьем лице! Я всегда в себе и при себе!
– Извините, командир! – улыбнулся Артемьев. – Это все Иван – слаб, говорит, наш генерал, пальцем пошевелить не может. И еще говорил, что вы земляной червяк.
– Иван, я тебя из главврачей в медбрата разжалую!
– Нет, не разжалуете, – спокойно отвечает главный врач госпиталя, усаживаясь на стул. – Потому что только я могу вскрыть череп, прочистить мозги и сложить все обратно за двадцать минут.
Алексей вопросительно смотри на Артемьева.
– Он нейрохирург, – шепчет в ответ подполковник. – Раны в голову самые опасные, а он лечит даже безнадежных.
– Ладно, подумаю… кто это с тобой, Володя? – рокочет командирский бас.
– Мы были у вас, когда началось … это … ну, вы поняли, – вышел из тени Алексей.
– Да, помню. Иван, приподними спинку, лежа разговаривать неудобно, – просит командир.
Главврач кивает, палец нажимает кнопку пульта, изголовье приподнимается.
– Так хорошо?
– Самый раз. Итак, что происходило, пока я спал?
Начальник контрразведки рассказывает подробно, не упуская ни одной детали. Генерал слушает внимательно, то и дело поглядывая на Алексея и Дениса.
– Иван, а что думаешь ты? – спрашивает Захаров, когда Артемьев умолк. – Неужели слово  могло запустить программу уничтожения? Я мог услышать его случайно.
 – Вы услышали от конкретного человека. Того самого, которого необходимо уничтожить. Это сочетание является пусковым крючком. Вы начали сопротивляться, чип “нажал” – в результате кома.
– Похоже, что так, – согласился Захаров. - У меня словно раздвоилось сознание. С одной стороны, сильное желание убить обоих немедленно, с другой – понимание, что это неестественно, желать убить людей, которых видишь впервые в жизни. Голова разрывалась. Причем, как только рука приближалась к пистолету, боль уменьшалась. Тяну назад – боль  усиливается. А потом вырубился!
– Но успел нажать кнопку тревоги, – вступил в разговор Алексей. – Дежурный по штабу хотел стрелять и мне пришлось отнять пистолет.
– Его проверили? – спросил Захаров.
– Да всех придется проверять, – махнул рукой главврач. – Работы чертова уйма!
– И тогда в дело вступил третий игрок, капитан военной полиции Екатерина Симонова, – сказал Артемьев. – Она надела бронежилет, с заряженным оружием в руках пошла к твоему кабинету с явным намерением убить их, – кивнул подполковник на Алексея с Денисом, – и, возможно, тебя.
– Она этого совсем не хотела! – воскликнул Денис. – Она боролась, я видел по глазам!
– А у вас было время посмотреть ей в глаза? – удивился главврач.
– Он с первого взгляда определил, – хмыкнул подполковник. – Глянул и понял.
Денис краснеет, отступает в тень.
– А кто такой вообще этот Мордерер? Я знаком с этим типом, но не знаю подробностей, – сменил тему Алексей.
Генерал вздыхает, пальцы сжимаются в кулаки, под больничной пижамой бугрятся мускулы.
– Володя, покажи им.
– Есть. Предупреждаю всех, что это секретная информация. Не болтать! Ни в коем случае, понятно?
Коммуникатор оживает, появляется условное изображение папки, на лицевой странице оглавление – Мордерер Давид Ааронович, в правом верхнем углу жирным шрифтом написано – Сов. Секретно. Подполковник касается пальцем иконки, страницы переворачиваются … прочесть все Алексей не сумел, изображение было не очень четким, все-таки смарт это не проекционный аппарат. И буквы маленькие! Но из того, что успел “схватить”, было понятно – Мордерер не так прост, как рассказывал о себе. Этот человек сумел объединить вокруг себя всех, кто был так или иначе недоволен существующим положением дел. Ему удалось внушить, что во всех бедах, обрушившихся на Африку и ее население виноваты белые люди. Не конкретные  миллиардеры, нанимающие политиков как торговых агентов, а именно белые. Колонизаторы, де, паразиты и мерзавцы, мечтающие и дальше жить припеваючи за счет ограбления черных, красных и желтых. “ А ведь он во многом прав, этот мутирующий супермен, – думал Алексей, наблюдая за мельтешней страниц и картинок, – европейцы веками грабили Африку, Азию – вообще всех, до кого могли дотянуться. Дармовая рабочая сила, дешевые полезные ископаемые, земля за бесценок, на которой можно располагать вредные производства. А какие возможности для медицины!? Ставь опыты на людях, проверяй новые лекарства – биологическое и химическое оружие тоже! – да вообще делай что хочешь, ведь никто же не спросит. Конечно, будут ненавидеть всех белых подряд. Жителю африканской глубинки все равно, русский перед ним, или англичанин. Да он и слов-то таких не знает. Беложопый и все! А раз так, покрышку ему на голову и поджечь!" 
– Господин Артемьев, каким образом Мордерер сумел войти в доверие к африканцам? Он же белый. В смысле блондин, – спрашивает Алексей.
– Умеет менять масть, – отвечает подполковник. – Для нас блондин, для африканцев черный. Он вообще много чего умеет. Но позвольте узнать, у вас-то какое к нему дело?
– Убить хочу, – просто говорит Снегирев.
Генерал и начальник контрразведки переглядываются.
– Так просто пойдете и убьете злого бармалея? – чуть заметно усмехается генерал.
– Нет, конечно, – махнул рукой Снегирев. – Но мне кажется, что вы не против помочь нам. Я прав, товарищ генерал-майор?
– Ну, как человек – да. Как должностное лицо – нет. Видите ли, есть прямое указание не вступать в конфронтацию с его людьми. И нелюдью тоже.
– Как такое возможно? – удивился Алексей. – Ведь именно он в прошлом руководил попыткой захватить Европу!
– Но ведь не захватил же! И опять – прямых доказательств, что командовал он, нет.
– Знаете, генерал, у меня такое чувство, что я разговариваю с адвокатом, а не военным!
Лицо Захарова наливается кровью. Главврач вскакивает со стула, делает страшные глаза. Начальник контрразведки тотчас вмешивается в разговор:
– С вашего разрешения, Садофий Николаевич … я вам сейчас кое-что объясню, – обращается он к Снегиреву. – Запрещены любые конфликты с Освободительным движением Африки – именно так называется организация, которую возглавляет Мордерер. Война нашей стране сейчас не нужна. Она всегда не нужна, но сейчас особенно, потому что от предыдущей еще не очухались. Высшее руководство ведет какие-то переговоры о мирном соглашении, конфликт сорвет их.
– И вы, дабы обезопасить весь этот треп, арестуете нас? Так бы сразу и говорили! – криво усмехнулся Алексей.
– Ну что вы? – развел руки начальник контрразведки. – Если бы дело обстояло таким образом, вас просто застрелили бы. Без всяких разговоров. А теперь слушайте внимательно! Переговоры вовсе не означают, будто бы наверху верят в мирные намерения Мордерера. Он притих. Копит силы, выжидает удобного момента. Ко всему прочему, идет подковерная борьба. Представьте, у него есть влиятельные сторонники, и даже союзники!
Брови Алексея ползут вверх.
– Да, не удивляйтесь! Этот человек организовал медицинские исследования, благо материала для опытов в изобилии. И многого достиг! Благодаря его работам в нашей стране появились препараты, которые лечат болезни, раньше считавшиеся неизлечимыми. Он в буквальном смысле спас жизнь детям некоторых высших чиновников. Благодаря ему в продаже появились лекарства, ранее недоступные людям и очень эффективные. Он не глуп, этот Мордерер! Он не прет напролом, он не угрожает уничтожать всех подряд, нет! Получив по башке прошлый раз, он понял, что решить вопрос силой нельзя…
– Пока да. Извините, что перебиваю, но этот получеловек готовит захват власти в том числе и военным путем.
– Это ни для кого не секрет, Алексей Павлович! – отзывается генерал. – Поэтому нас здесь и держат, чтобы приглядывали за ним.
– И вдобавок ко всему, – добавляет Артемьев, – он уверен, что сам Бог велел повелевать людишками … оставим это, поговорим о другом. Мордерер живет в самом центре Африки, в гористой местности, в окружении преданных сторонников. Охраняют дрессированные полулюди-полузвери. Вокруг расположилась целая армия наемников, а ближайшее окружение состоит сплошь из фанатиков, мечтающих стать сверхлюдьми. Простите за нескромный вопрос – вы как убивать-то его собираетесь?
Алексей некоторое время молчит, словно собираясь с мыслями. Генерал глядит на него, не скрывая усмешки. Начальник контрразведки серьезен, но по глазам можно понять, что он тоже не верит. Главврач следит за показаниями приборов, ему глубоко до фени болтовня умников. Денис смотрит на дядю восхищенным взглядом, словно говоря – врежь им!
– Видите ли, господа, крепость в горах, вооруженная до зубов армия, фанатики камикадзе – это защита от людей, – задумчиво произносит Алексей. – А я не совсем человек. Я мутант, почти такой же, как Мордерер.
Лицо генерала каменеет, главврач забывает о своих приборах, поворачивается всем телом к Алексею, взгляд округлившихся глаз прожигает насквозь. Артемьев остается внешне спокойным, но лицо бледнеет. Слегка охрипшим голосом спрашивает:
– И откуда вам это известно?
– Да от Мордерера, от кого же еще? – попытался улыбнуться Алексей. – Он мне растолковал, кто я такой на самом деле. Компанию предложил. Я послал. Несколько раз хотел убить меня, да не выходило. Мордерер понимал, что я захочу отомстить и приду к вам, генерал, чтобы узнать, где он находится. Именно поэтому вам вживили чип в голову с программой. Капитан военной полиции Симонова была страховкой.
Генерал внятно ругается матом, показания приборов резко меняются, экраны расцветают красными бликами, словно генеральская кровь влилась.
– Командир, спокойнее! – просит главврач. – Иначе два кубика в задницу прямо сейчас!
– Да хрен ли… нет, ты объясни мне, как они в башку залезли-то?
– Дурная привычка ходит на рыбалку, командир, без охраны, – отзывается начальник контрразведки.
– Я всегда с оружием и не пью.
– Не в этом дело.
– Тогда что?
– Наркотик в порошкообразном состоянии распыляется по ветру. Человек засыпает и с ним можно делать все что угодно. Микрочип вводится шприцем в шейную артерию, кровоток доставит в мозг. Я прав, Иван?
– Да, можно и так, – соглашается главврач. – Вот что, господа, военный совет пора заканчивать.
Голос врача непреклонен. Алексей встает:
– Так о чем мы договорились?
– В общем и целом – да, – кивнул командир базы, – но решение приму завтра. Утро вечера мудренее. Володя, распорядись насчет гостинницы!
Алексей и Денис уходят. Генерал некоторое время молчит, главврач внимательно смотрит на мониторы, удовлетворенно кивает.
– Ну и что ты думаешь, Владимир Александрович? – спрашивает Захаров.
– Я думаю, командир … почему бы и нет? – с улыбкой отвечает Артемьев. – Мордерер этот со своей компанией фанатиков как чирей на заднице. Официально мы ничего поделать не можем, приказано смотреть и не пущать. Но если кто-то в частном порядке решил свести счеты с мерзавцем, то почему бы не помочь благородному рыцарю Ланселоту?
– Это каким же образом? Приказ о выделении людей и техники дублируются в главный штаб.
– А ничего выделять и не надо, – с улыбкой мотнул головой подполковник. – Я побеседую со Знаменским и он сам напишет рапорт на отпуск. Дальше дело техники – обязательный полет разведывательного самолета, ночной прыжок с парашютом и прогулка по саванне.
– Знаменского я знаю, он спит и видит, как бы раздавить гада. Это ведь из-за Мордерера его чуть было не посадили и понизили в звании. В кресле командира базы должен сидеть Валерка, а не я. Ты уверен, что эти ребята умеют прыгать с парашютом? Ночные прыжки не шутка!
– Научатся! – отмахнулся начальник контрразведки. – У них есть желание и деньги, а у нас секция парашютного спорта. Оружие и снаряжение купят!


                Глава 4

Турбины транспортного самолета извергают потоки горячего воздуха в холодную тьму африканской ночи, торопливо пожирая кислород и керосин. Машина неторопливо идет на высоте трех километров, операторы следят за показаниями приборов, изредка отвлекаясь на чай или кофе с булочками. Первый пилот дремлет в кресле – трудно даются ночные полеты, если ты не женат и вынужден днем делать то, что другие ночью. Штурман и бортинженер играют в покер на маленьком штурманском столике. Самолетом управляет автомат, второй пилот только наблюдает. В грузовом отсеке, в почти полной темноте с трудом можно разглядеть три сгорбленные фигуры. Лица скрыты масками из темной материи, блестят защитные очки, незряче глядят в темноту автоматные стволы с глушителями. Стенки грузового салона не оборудованы звукопоглощающими материалами, гул двигателей оглушает.
Взгляд второго пилота касается циферблата часов. Стрелки показывают половину первого ночи. Палец касается кнопки на приборной доске, в грузовом отсеке загорается маленькая красная лампочка на потолке, круглая дверца в полу приподнимается и ползет в сторону. В отсек врывается холодный воздух, звук воющих турбин становится еще громче. Красная лампочка гаснет, зажигается зеленая. Темные фигуры поднимаются  с пола, защитные очки закрывают лица. Один за другим люди прыгают в отверстие в полу, словно в прорубь. Мгновение спустя люк становится на место, гул турбин стихает, в пустом грузовом отсеке становится темно.
Три хлопка раскрывшихся над саванной парашютов не услышали даже ночные хищники. А если услышали, то не обратили внимания – мало ли что там хлопает на высоте двухсот метров. Земля в инфракрасном диапазоне светится зеленоватым светом, темными пятнами выделяются кроны акаций. Их много и надо обязательно пролететь мимо, иначе колючек наберешь полные штаны, полдня выковыривать будешь. Планирующий парашют управляется просто, двумя регулирующими тросами. Надо только быть внимательным и, уворачиваясь от колючих лап одной акации, не угодить в объятия другой.
Трое парашютистов касаются земли почти одновременно. Не произнося ни слова, люди складывают парашюты в мешки из гладкого и скользкого на ощупь материала. В горловины вкручивают небольшие баллончики. Раздается тихое шипение, мешки быстро нагреваются и вспыхивают быстрым голубым пламенем. Через несколько мгновений пламя гаснет, оставляя после себя тошнотворный запах горелой пластмассы. Люди поправляют оружие, туже затягивают ремни снаряжения.
– Косметика! – тихо приказывает один.
Все извлекают из нагрудных карманов плоские бутылочки, щедро брызжут чем-то пахучим и липким. По ночному воздуху плывет странный запах, как будто смешали нашатырь с апельсиновой кожурой. От едкой вони шарахаются прочь насекомые, прилетевшие было на запах человечины, в кустах поблизости раздается фырканье, слышно чиханье и недовольный рык.
– Уходим! – приказывает тот же голос и все трое уверенно бегут по ночной саванне. Тактические очки с функцией “ночного зрения” дают четкую картинку в зеленоватых тонах. Видна каждая деталь – низкорослые кусты с колючками в полтора дюйма, их даже жирафы не едят. Одинокий лев в окружении стаи гиен. Падальщики то ли ждут окончания трапезы царя саванны, то ли его самого сожрать хотят – лев может быть ранен или просто стар. Ночное небо словно перевернутый океан – пылающие звезды на фоне меняющейся тьмы и Млечный Путь как дорога богов. Сезон дождей окончился не так давно, земля под ногами упруга, как батут, трава насыщена влагой – будто по русскому полю в начале июня бежишь. Только вот под ноги тоже надобно смотреть, ибо слоновьи какашищи это вам не коровьи блинчики!
Любая высадка на враждебной территории  полна опасностей. Иной раз и приземлиться-то не успевают, отстреливают, как уток, по тепловому следу. Конечно, десантники тоже не лыком шиты, наблюдение за землей ведется с момента выхода из самолета, наземный противник “светится” будь здоров и запросто получает пулю в макушку. Но береженого Бог бережет, поэтому жарить шашлыки и принимать грязевые ванны в ближайшем пруду не стоит, даже если на версту вокруг места приземления ни единой живой души. Старший группы подполковник Знаменский не был профессиональным диверсантом, однако правила игры знал хорошо. Все детали предстоящей высадки были изучены, действия согласованы и сейчас группа работала без лишних команд и напоминаний. Необходимо было уйти как можно дальше от места приземления, а с рассветом до наступления дневной жары двигаться по высохшему руслу реки  к нагорью Тибести. Самая высокая вершина нагорья едва достигает трех с половиной километров, остальные и того ниже. Именно там, в мешанине скал и километровых обрывов, под охраной свирепых племен тубу обустроил штаб квартиру Мордерер. В переводе на русский тубу означает жители гор или горцы. Жизнь в горах не балует, выживают сильные, поэтому горные племена в любой стране свирепы и жестоки.
Первую остановку сделали, когда на востоке заалело небо, звезды растворились в крадущейся синеве, а луна побледнела и стушевалась. Обратный склон небольшого оврага заслоняет людей от любопытных глаз местных обитателей, слабый ветерок уносит прочь запах разогретого человеческого тела.
– Почему нельзя было высадиться ближе? – недоумевающе вопрошает Денис. – К чему эти форсированные марши в стиле суворовских чудо-богатырей?
Капли пота выступили по всему лицу, подмышками парилка, по спине текут ручьи. Денис безуспешно трясет головой, поминутно трет лицо влажной салфеткой – бесполезно!
– Мордерер не дурак и у него почти неограниченные финансовые возможности, – ответил Алексей, устало откинувшись на прохладный песок. – Он держит небо и землю под контролем радаров и спутников. Я уверен, что самолет засекли еще на подлете…
– Раньше, – перебивает Знаменский. – Он только еще выруливал на взлетную полосу, а его уже “вели”.
– Так получается, что и нас засекли! – взвивается Денис.
– Надеюсь, что нет, – криво улыбается Знаменский. – Парашюты, наши костюмы и чехлы для оружия изготовлены из ткани, которая почти не заметна для радаров.
– Что значит – почти? – спросил Денис. – То есть, при определенных условиях, все видно что ли?
– Ткань не позволяет точно идентифицировать цель.
– А проверить?
– Потому и убегаем, – просто ответил Знаменский.
Денис молча утирает лицо, рюкзак и куртка летят на песок. Алексей давно уже сделал так же и стоит, подставляя оголенное тело ветерку.
– А я думал, что придумано что-то новое. Что есть гаджеты, позволяющие обмануть любую систему охраны, – разочарованно говорит Денис. – Оказывается, все, как и сто лет назад!
Знаменский молча разворачивает карту местности из непромокаемой бумаги, ориентирует по компасу и определяет точку стояния.
– Видишь ли, Денис, – задумчиво произносит Алексей, – игрушки хороши в кино, в жизни на них рассчитывать нельзя. Невозможно держать под контролем весь континент, а в ограниченном районе это сделать просто. Мордерер “пасет” местность в радиусе нескольких километров, больше ему не надо. Конечно, обнаружить трех человек в саванне со спутника трудно. Но стоит нам хоть на секунду включить … ну, скажем, навигатор, как нас тут же и увидят.
– Поэтому командир работает с бумажной картой?
– Да. Как бы ни примитивно это казалось. Оборотная сторона любой техники – ее легко обнаружить.
– Как же мы тогда к Мордереру подберемся?
– А будет видно по ходу дела, – отозвался Знаменский. – На войне всегда так – в планах одно, а реальности другое. Главное – достичь цели, остальное неважно. Идем дальше!
Когда солнце всерьез обозлилось  на троих нахальных людишек, что шныряют по саванне с непонятными целями, Знаменский объявил большой привал. Горная вакханалия уже приблизилась настолько, что бежали почти по сплошному камню. Словно пьяный великан беззаботно разбросал щебенку, а потом еще и притоптал. Земля похожа на шкуру крокодила – наросты, острые грани сколов, твердые, как алмаз, шипы. Бежать по такой поверхности практически нельзя – если упадешь, то уже не встанешь. Для отдыха выбрали русло давно умершей реки, которая за долгую жизнь прогрызла рану в толще земли такой глубины, что солнце только на минутку заглядывало внутрь и сразу уходило прочь. Саморезы из особо прочного сплава впиваются в едва заметные трещины в камне, веревочные мотки падают в пропасть, весело раскручиваясь в полете, щелкают стальные браслеты запорных устройств на поясах. Люди синхронно спускаются на дно пропасти, время от времени отталкиваясь ногами от каменной стены. Время, перепады температуры и ветер сгладили края, раскрошили выступы и покрыли стену трещинами. “Опытный скалолаз с атрофированным инстинктом самосохранения легко поднимется или спустится по такой стене – подумал Алексей, - для него это не препятствие. Будем надеяться, что среди пресловутых тубов – или тубу? – таких нет.”
Дно пропасти сдержанно дышит прохладой и давит непривычной тишиной. Отсюда, из глубины, небо выглядит синей лентой, подсвеченной по краям белым светом. Наверху солнце вошло в раж, шпарит мама-не-горюй. Денис долго смотрит вверх, словно не веря, что спустился сам. Пальцы чуть заметно дрожат, лицо покрыто бледностью, будто мучным налетом, в глазах мечется сомнение и страх. Алексей и Знаменский переглядываются – бывает поначалу, потом привыкнет.
На пустой желудок много не наспишь. Перекусили сверхпитательными батончиками, добавили по таблетке концентрированного белка. Вода нашлась в ямках в темных выемках на дне ущелья, только обеззаразили на всякий случай.
Сон в тихом полумраке после трудного путешествия – что может быть лучше?

Алексей очнулся от ноющей боли в спине. Так бывает, когда долго лежишь неподвижно на твердой поверхности. Еще не открыв глаза почувствовал – что-то не так! Ступни жжет огнем, тело обдувает прохладный ветер и такое чувство, что ты голый. Даже мурашки по коже бегут. Нехорошее предчувствие кольнуло тупым шилом где-то в районе сердца. Медленно, очень медленно приоткрыл глаза и так же медленно повернул голову. Вокруг никого, воздух чист, ни один звук не нарушает тишину. И почему-то светло, хотя Алексей отлично помнил, что засыпал в полумраке. Он садится, вертит головой во все стороны, глубоко вдыхает воздух. Увиденное ошеломляет – он абсолютно гол, если не считать гульфика из высушенного стебля и двух шнурочков, завязанных на пупке затейливым узелком. Рядышком лежат “солдатиками” Денис и Знаменский, тоже голые и с гульфиками. И еще – все наголо обритые, даже бровей и ресниц нет. Лица как у новорожденных. Алексей встает, обожженные солнцем ступни – “божий глаз” заглянул под каменный козырек! – окунаются в прохладу. Все понятно и Алексей громко, во весь голос произносит известные всем фразы, целиком состоящие из не нормативной лексики. Товарищи по “счастью” тотчас открывают глаза, следует немая сцена, затем первая реакция – Знаменский криво улыбается, глядя на гульфик, философски разводит руками – вояке не привыкать к резким поворотам судьбы. Денис изумленно таращится на себя голого, взгляд вытаращенных глаз перемещается на остальных, касается горной гряды на горизонте и снова сосредотачивается на гульфике.
– Это чё!? – надтреснутым шепотом спрашивает бывший студент исторического факультета.
– Здравствуй жопа, Новый Год! – несколько отстраненно сообщает Алексей.
– Мы попали, – уточняет Знаменский.
– Куда? – обалдел Денис.
– Туда, где Новый Год, – пожал плечами Алексей.
– А почему ты лысый?
– На себя посмотри. И вообще, встань с пола, простату застудишь.
Денис поспешно поднимается, безбровое лицо заливает краска густого стыда. В таком виде ему еще не приходилось бывать! Знаменский деловито стряхивает каменные крошки с задницы, с любопытством оглядывается – бывалому солдату все нипочем, даже оказаться голым в незнакомом месте. Полукруглый скальный выступ невелик, может поместиться пара машин и мотоцикл. Сбоку лестница, ведущая вниз. От сердитого африканского солнца защищает козырек из алюминиевого профиля, стальные балки ребер жесткости вырастают прямо из каменной стены, туда же уходят пучки проводов – похоже, что наверху установлены зеркала солнечных батарей. Балки украшены вазонами с висячими растениями. На площадке прохладно, из зарешеченных отверстий в стене веет охлажденный воздух с ароматом тропических цветов. Дверей нет. Вид с площадки открывается потрясающий – голубое небо с плывущими островами белых облаков, внизу желтая пустыня с вкраплениями коричневых валунов и торчащие огрызки скал, похожие на колоннады. Ветер и время обточили горы и безобразные каменные прыщи превратились в отдельно стоящие скалы цилиндрической формы. Между ними протянуты канатные дорожки, видны фигурки неторопливо идущих людей. Похоже, внутри скал жилища, энергию для бытовых нужд поставляет солнце – сияющие уши солнечных батарей занимают всю поверхность каменных столбов. Внизу проложены дороги, соединяющие одно или двухэтажные строения. Стены сделаны из профиля ослепительно белого цвета, окна плотно закрыты – кондишены работают изо всех сил, понятно! – плоские крыши прячутся в тени фотоэлементов. По обочинам дорог раскинули металлические ветви искусственные деревья, вместо листьев громадные лопухи фотоэлементов.
– Куда мы попали? – шепчет Денис.
– Куда хотели, туда и попали, – ответил Знаменский. – Это город Мордерера, я видел снимки со спутника.
– Только вот попали мы сюда совсем не так, как задумывали. Мы пленники, Денис! – махнул рукой Алексей.
Каменная стена, казавшаяся монолитной, покрывается рябью, черно-красный гранит тает, появляется изображение просторной комнаты, убранной в средиземноморском стиле – беленые стены, грубоватая мебель из цельного дерева, по мраморному полу разбросаны овечьи шкуры, такие же шкуры устилают диван. На заднем плане тлеют угли в камине, перед диваном на мраморной столешнице красуется пузатый графин с рубиновым вином, полупустой фужер отсвечивает багровыми боками, горбятся на блюде гроздья черного винограда. Чуть слышно звучат шаги, в кадре появляется высокий чернокожий мужчина с обнаженным торсом. На плечах накидка из шкуры тигра, набедренная повязка искусно сшита из шкурок горностая. Другой одежды нет, если не считать одеждой бусы из крупных, как лесные орехи, граненых алмазов на сплетенном из золотых нитей шнурке. Голова лишена растительности, макушка блестит, словно только что брита и полита ароматным маслом. Несмотря на экзотическую внешность Алексей узнал этого человека сразу.
– Мордерер Давид Ааронович собственной персоной, знакомься! – произнес он, кивая Денису.
– В одной из своих ипостасей, – буркнул Знаменский и отвернулся.
– Он ниггер? – удивился Денис.
– Я кто угодно, – с усмешкой отвечает Мордерер. – Это вы, люди, кем родились, теми и будете. Однако, к делу, – произносит он и выходит с экрана на площадку.
Знаменский криво улыбается, Алексей приподнимает бровь, Денис одобрительно кивает:
– Клевый фантом! Оперной памяти терабайт нужен. А где проектор прячете?
– Два терабайта. Проекторы в вазонах на потолке… так вот, господа убийцы – вы ведь убивать меня пришли, верно? – вы пленники. Ваше обнаружение и задержание было настолько простым делом, что я даже подумал – а не подстава ли это? Вы просто дешевые клоуны!
При слове “клоуны” Знаменский покраснел, как помидор, даже грудь покрылась красными пятнами. Алексей дернул головой, словно кусачих мух отгоняет, пальцы сжались в кулаки до белых костяшек. И только Денис спрашивает как ни в чем ни бывало:
– А как надо было сделать, что бы вы нас не обнаружили?
– Честно говоря, молодой человек, не знаю, – пожимает плечами Мордерер. – Зато я отлично знаю тактику действий диверсионно-разведывательных подразделений, все директивы, приказы и учебные пособия у меня есть. Вы действовали по шаблону, по инструкции, потому и попались. Все наземные подходы к моему городу охраняются племенами дикарей - тубу что ли?  Охотятся, собирают плоды, что-то еще там делают, не знаю… появление троих чужаков, да еще белых, никак не останется незамеченным! Особенно, если экран радара показывает, как от самолета отделяются три предмета на парашютах.
– Это которые незаметны? – злобно спрашивает Алексей, ни к кому не обращаясь.
– Они самые, – кивнул Мордерер. – Но ни во всем диапазоне частот. Итак, вы пленники. Сразу скажу, что убивать вас не собираюсь. Вы молодые, здоровые мужчины – уничтожение непрактично. Но и кормить вас просто так не стану. Порядки у меня таковы: население делится на три категории – нет, на четыре! Начну со второй. Это люди, заслужившие упорным трудом и абсолютной преданностью доверия. Они трудятся техниками, администраторами среднего уровня и рабочими высокой квалификации. Дома - там, на земле, которые вы так внимательно рассматривали – принадлежать им. Третья категория – те, кто исполняет рутинную работу. Ну, скажем, водители транспортных средств, охранники, чистые проститутки, слесаря там всякие, зубные техники … – махнул рукой Мордерер. – Четвертая категория - рабы. Раб имеет только одно право и обязанность – делать то, что ему приказывают представители высших категорий. Жалобы и претензии рабов не рассматриваются. Убивать раба можно, но только в случае необходимости. Например, если только таким образом можно спасти жизнь и здоровье представителя более высокой категории. Провинившиеся рабы наказываются плетьми. Если не помогает, раба превращают в биоробота. Крайний случай – отдают на съедение дикарям тубу. Но это исключение и только те части тела, которые не годятся для трансплантации. Так вот, вы – рабы! Поэтому голые, обритые и босые. Иначе раб выглядеть не может. Кто не работает, тот не ест. В буквальном смысле! Так что если не хотите отправиться в операционную на расчленение, ступайте вниз и займитесь работой. Там же найдете ночлег и заработаете на тряпки.
Мордерер глубоко вздохнул, кончики пальцев коснулись висков.
– Чуть не забыл – каждому из вас вшиты под кожу  чипы. Это многофункциональные устройства, все знать вам необязательно, запомните главное – это переводчики. В моем городе живут люди многих национальностей и, дабы решить проблему коммуникабельности, каждому под кожу вшит чип. Первое время будет неудобно, синхронный перевод накладывается на речь, но потом ваши мозги приспособятся и перевод станет незаметным. Кажется, все … вопросы имеются?
– А кто относится к первой категории? – спросил Денис.
– Сверхлюди. Кто это такие, вам объяснит Алексей Павлович, – сухо отчеканил Мордерер. – Желаю удачи.
Фантом замирает, как восковая кукла, теряет четкость и пропадает. Изображение зала гаснет, стена обретает первозданный вид, поток прохладного воздуха иссякает.
– Намек понятен, – вздохнул Денис. – Дядя, так что там про сверхлюдей?
– Люди, у которых завершена мутация. Один из признаков – наличие мужских и женских гениталий, – задумчиво глядя на странный город ответил Алексей. – Но не обязательно. Я до конца не знаю, какими возможностями они обладают. Да это сейчас и не важно.
– А что тогда важно? – рычит Знаменский. – Надо выбираться отсюда как можно скорее. Ты с Мордерером на короткой ноге, так что уж будь добр, расскажи. Или решил выслужиться?
– Вы удивительно проницательны, подполковник! Именно поэтому я и притащился сюда в одной компании с вами. Кстати, примите искреннюю благодарность за снаряжение и костюмчики супердесантников, они нам здорово помогли.
Знаменский сжимает кулаки, мышцы напрягаются … слышится глубокий выдох:
– Абсолютную защиту еще не придумали, – вполголоса произносит он. – Я погорячился, но … вы ведь не совсем человек?
– А ты знаешь, что такое человек, Валера? – грустно отвечает Алексей. – Набор хромосом в кожаном мешке, наполненном мясом и костями? Или двуногое прямоходящее существо, обладающее разумом? Если я могу больше, чем другие, то уже мутант? Никто толком не может объяснить, что такое человек. И никто толком не знает, на что способен человек. Так что давай оставим эти разговоры и займемся делом.
– Каким?
– Ну, например, сохраним жизнь. Мордерер предельно ясно обрисовал ситуацию. Добавлю от себя – первая категория, так называемые сверхлюди, здесь в этом городе, находятся на положении богов, а боги, как известно, капризны. Ни в коем случае не смотреть в глаза этим «богам»! И еще – надеюсь, объяснять не надо, что такое МФУ в башке? Нас слышат и видят каждую секунду!
 – Что ж, идем в город зарабатывать себе на трусы, – вздохнул Денис. – Заодно оглядимся.

                Глава 5

Город Мордерера или Мордур, как окрестил про себя это поселение посреди пустыни Алексей, был трехэтажным. По земле ходили только представители низшей касты – рабы и надсмотрщики - те же рабы, только слегка повышенные в звании. Жили тоже на земле, в палатках или сараях из пластика. Третья категория, администраторы низового звена или, как назвал их Знаменский, унтеры, передвигались исключительно на двухколесных самокатах с электроприводом. Два колеса, площадка для ног и руль. Шустрый Денис вспомнил, что это гироцикл или сигвей. Жили в сборно-щитовых домах на высоких сваях в стороне от поселения рабов. Вторая категория, администраторы среднего звена, обитала в благоустроенных домах. Там же располагались мастерские, лаборатории и другие помещения, где работали, отдыхали и веселилась местная знать. Между каменными глыбами протянуты мостки из железа  и пластика, покрытые для защиты от солнца тонированным стеклом. На вершинах каменных громад обитали “боги” – окончательно “обмутанившиеся” люди. В старые добрые времена их сочли бы уродами и показывали в передвижных цирках, а здесь они боги! “Небожители” крайне редко приближались к земле, передвигались в летательных аппаратах, напоминающих кареты из прозрачного и очень прочного пластика, похожего на стекло. Двигатель располагается в утолщении на днище, по бокам пропеллеры в стальном кожухе.
За порядком на земле следила местная полиция, относящаяся к третьей категории. Она передвигалась на мощных внедорожных сигвеях, вооружена электрошокерами и – а как же без них! – пластмассовыми палками. Полицаи не делали различия между рабами и надсмотрщиками, лупили за малейшие проступки всех подряд. Но рабам всегда доставалось больше – разобиженный надсмотрщик отыгрывался на виновном и на тех, кто под руку попался. Кнуты имели железные крючки на концах. Надсмотрщик наносит удар и резко тянет на себя, чтобы содрать как можно больше кожи с мясом. Рабы не имели права ходить, только бегать. Не обязательно быстро, но бежать, хоть боком, хоть на четвереньках. С надсмотрщиками разговаривали, склонив голову и сложив руки на животе.
– Куда устроимся на работу? – спрашивает Денис. – Предлагаю свалку. В мусоре можно найти приличную одежду.
– И пожрать, – иронично продолжил Знаменский. – Можно даже дом построить из пенопласта и картона.
– Работу на помойке и дом в коробке из-под холодильника надо еще заслужить, – покачал головой Алексей. – И еще не забывайте, что мы белые, а тут в основном, негры.
Как в воду глядел! Едва они ступили на грешную землю – грешный песок, пустыня все-таки! – как сразу четверо надсмотрщиков вытаращились  на них, словно чудо узрели.
– Новенькие!? – зарычал один из них.
– Целочки!? – заревел другой, будто бык перед случкой, намекая на отсутствие шрамов от плетей.
– Беложопые … а-а! … обожаю беложопых! – орет третий, обнажая редкие кривые зубы.
Четвертый ничего не сказал. Бросает взгляд на скальный выступ, откуда спустились незнакомцы, в глазах появляется некое подобие сомнения и даже тревога. “Похоже, новые рабы появляются не оттуда, - подумал Алексей. - Здесь наверняка имеется классический невольничий рынок, отряды тубу ловят простофиль в саванне. Но со скального выступа с кондиционированным воздухом и проектором рабов не доставляют. Или доставляют, но не простых. А каких?”
Молчаливый надсмотрщик одет лучше других. Если его помощники носят старые футбольные трусы на подтяжках – мода, что ли такая? – и пляжные тапочки, то босс одет иначе – накидка из шкуры леопарда, красные шорты чуть выше колен, белые кроссовки на босу ногу. Мужчина до сорока, чисто выбрит. Судя по цвету кожи и черным прямым волосам, разрезу глаз и широким скулам этот парень из перуанских индейцев.
– Меня зовут Носотрас, – говорит он баритоном. – Я старший смотрящий на этом участке. Мои приказы исполняются беспрекословно. Любые. Это все, что вам положено знать.
Лицо Знаменского наливается кровью, скулы твердеют. Денис смотрит на стремный гульфик, глаза горят  желанием побыстрее от него избавиться.
– Живо наклонились! – злобно шипит Алексей. – Да, господин Носотрас, мы все поняли, – произносит он максимально миролюбиво. – И какие же будут приказания, господин Носотрас?
– Ремонт дороги, – ткнул он рукоятью плети за спину, где за низкой оградой виднелись согнутые спины рабов и откуда доносился звон железа о камень. – Будете ломать камень. Увидите бочку, там масло, намажьтесь, иначе сгорите на солнце, червяки.
– Да, господин Носотрас! Разрешите идти? – как можно более покладисто говорит Алексей и бежит в указанном направлении, не забыв скомандовать бывшему военному и вчерашнему студенту искателю приключений – За мной бегом марш!!!
 … не меняется со времен Каина и Авеля. Самая трудная, грязная и непрестижная работа – удел рабов всех времен и народов. Если в обществе человеческая жизнь начинает цениться дешевле инструмента – рабы появятся. И не важно, как их называют – осужденные, солдаты срочной службы, военнопленные или офисный планктон, суть одна – раб! Именно на рабском труде было основано могущество Рима. Крепостные крестьяне держали на согнутых спинах Российскую империю. Черные рабы создавали фундамент будущего экономического колосса – США. В известном смысле именно рабство дало импульс научно-технической революции – механизмы стали появляться, как только человечество осознало, что КПД железных рабов выше, чем у животных и людей. Однако и классическое рабство никуда не делось. Оно было, есть и будет. Меняется только внешняя сторона – классический костюм с галстуком вместо набедренной повязки, трехкомнатная конура в многоквартирном доме вместо грязной циновки в сарае, зарплата и кредиты вместо цепи и ошейника. Не веришь? Посмотри на себя!!!
Ломать белый известняк несложно – размахнулся, ударил киркой и кусок камня падает тебе под ноги. Раб каменотес хватает и утаскивает, чтобы обработать края, другие рабы укладывают обработанные камни. Надо только не бить со всей дури – надсмотрщик, чье положение зависит от труда рабов, внимательно наблюдает. Вкалываешь изо всех сил – ему понравится и он заставит работать так каждый день. Филонишь – плеть из бычьей кожи с металлическим шариком на конце напомнит тебе, где в Африке раки зимуют. Троица быстро поняла нехитрую философию рабского труда, работала без надрыва, но результативно. Алексей как самый опытный разъяснил озлобленному Знаменскому и наивному племяннику, что для них самое главное вести себя тихо, быть исполнительными и не конфликтовать по пустякам. В качестве примера рассказал о своих приключениях в плену у Шарля.
– Надо доказать, что ты лучше и сильнее других, – сказал он в завершении своего рассказа. – Иначе сдохнешь в яме. А если…
Рассказ прерывается надрывными воплями и смачными звуками рвущейся под ударами хлыста плоти. Надсмотрщики хлещут одного из рабов, кожа лопается от каждого удара, густая кровь брызжет багровыми шариками, падая на мощеную камнем дорогу высохшими кусочками. Наказуемый падает на землю, но надсмотрщики продолжают стегать, они явно настроены забить до смерти несчастного.
– Смотрите! – говорит Денис и кивает в сторону и вверх.
С сияющего голубизной неба спускается что-то вроде кареты с прозрачными стенами. Крыша из тонированного стекла, днище блестит металлом, четыре колеса торчат по бокам параллельно земле, обода сверкают золотом. При внимательном рассмотрении видно, что это не колеса, а бешено вращающиеся пропеллеры. Двигатель летающей кареты работает почти бесшумно, мощный поток воздуха мгновенно сдувает пыль с брусчатки. Надсмотрщики тотчас прекращают избиение, блестящие от пота спины сгибаются в поклоне. Рабы вовсе падают ниц, уткнув лица в горячий песок.
- Чего торчите, как столбы? – зашипел Алексей. – Морды вниз! 
Хрустальная дверца отодвигается, из днища высовывается гармошка раскладной лестницы. Позолоченные ступени рушатся вниз, замирая в считанных сантиметрах от раскаленной брусчатки. Появляется женщина такой красоты, что у Дениса перехватывает дыхание. Он тоже склонился к земле, но при этом умудрился так скосить глаза, что видел все вокруг. Красота женщины поражала. Золотые волосы ниже плеч, не тронутое загаром кожа, тело словно вылеплено гениальным скульптором с точным соблюдением “золотого правила пропорций”. Шею украшают бриллиантовые бусы, каждая бусина размером с лесной орех. На левой руке сверкает золотом браслет, золотые цепочки с вкраплением бриллиантов обвивают ноги у щиколоток. Алексея заинтересовал браслет – великоват для женщины! Всмотревшись, понял, что это не украшение, а гаджет. Женщина взмахнула рукой, подзывая надсмотрщиков, сверкнул небольшой экран на обратной стороне. Одежда самая простая – что-то вроде древнегреческой тоги, полностью скрывающей от шеи до щиколоток. Нет широкого пояса, подчеркивающего талию. Нет вставок на груди, дабы поднять и выпятить висячий, как уши спаниеля, бюст. И уж тем более разреза сбоку от щиколотки до подмышки. По сути балахон, мешок с отверстиями для шеи и рук. Но пошит этот “балахон” из тончайшего белого шелка, малейшее движение воздуха прижимает его к телу и сразу видно, что талия тонка, крупная грудь “стоит”, на плоском животе слегка выделяются “плитки”.
– На ней нет нижнего белья!!! – потрясенно шепчет Денис.
От волнения он загребает нижней губой песок, рот мгновенно пересыхает, на зубах противно хрустит.
– Плюнь! – советует Алексей. Интонация такова, что непонятно - на женщину  или на песок.
Денис отплевывается, мужчины осторожно поднимают лица.
– Что за баба? – по-солдатски удивляется Знаменский.
– Сверхчеловек женского пола, – с кривой усмешкой отвечает Алексей, не поднимая глаз, – Не таращься на нее, беда будет. Мы для нее не люди. И даже не животные.
Будто подтверждая сказанное, тварь в облике божества шевелит пальчиками, чуть наклоняет головку. Холеные ноготочки выстреливают мельчайшими искорками солнечных зайчиков, тень от густых ресниц темнит кожу под глазами, золото волос вспыхивает солнечной короной. Согнутые в дугу спины надсмотрщиков разгибаются, хлысты взмывают в небо. Удары обрушиваются на рабскую спину, как пулеметные очереди, срывая кожу до мяса и выбрасывая фонтаны крови. Супервумен снова шевелит пальчиками. Избиение прекращается, но только для того, чтобы жертву перевернули на спину. Едва заметное движение мизинчиком, хлысты принимаются за работу. На этот раз надсмотрщики бьют иначе. Видимо, “богине” наскучило простое избиение, захотелось чего-то поутонченней. Теперь надсмотрщики бьют по лицу, стараясь, чтобы металлические шарики на конце попадали в глаза. Одному удается. Глазное яблоко лопается, кровь, вода и кусочки плоти брызжут во все стороны. “Богиня” поощрительно кивает. Поток воздуха, создаваемый работающими пропеллерами, обдувает сверху вниз, отчего шелк плотно облегает тело, давая возможность лицезреть великолепные формы тела и все, рабы и надсмотрщики, не принимающие участие в экзекуции, смотрят на ее грудь и промежность.
Тело избиваемого содрогается, пальцы конвульсивно сгибаются, набедренная повязка набухает влагой, запах мочи плывет в нагретом воздухе. Надсмотрщики отводят руки с хлыстами, спины угодливо сгибаются. Женщина из хрустальной кареты милостиво наклоняет голову, величаво поворачивается спиной. Большие пальцы рук касаются ягодиц, округлый задок оттопыривается. Шелк натягивается, становится почти прозрачным, видно все, даже самую малую складку на коже. У Дениса округляются глаза, Алексей поднимает левую бровь, Знаменский недоуменно бурчит:
– Верноподданнический поцелуй?
– Нет, высочайшая милость и благоволение! – неожиданно раздается голос Носотраса.
Он стоит рядом на коленях, как раб,  склонившись всем телом к земле, взгляд устремлен вперед.
– Ты почему так согнулся? – удивился Алексей. ; Э-э … господин Носотрас, Ваше место не с рабами!
– Я сам знаю, где мое место. Не указывай мне! Лучше смотри, что дальше будет.
Палачи бросаются вперед с таким рвением, что сбивают друг друга с ног.
– Прочь с дороги, недоноски! – ревет один.
Он встает быстрее других, бьет по головам, затем хватает оглушенных за шеи и сталкивает лбами. Широким шагом подходит к “богине”, на ходу вытирая ладони. Аккуратно, едва касаясь кончиками пальцев, поднимает подол платья. Складки цепляются за согнутые большие пальцы, как за крючки. Обнажается белый, идеальной формы женский зад. Тем временем избитые надсмотрщики бегут на четвереньках, глупо задирая потные задницы, усеивая брусчатку дороги каплями крови из разбитых физиономий. Падают на колени, не обращая внимания горячие камни, лихорадочно трут ладони, счищая грязь и пот. “Богиня” величаво опускается на корточки, обнажая задний проход и мочеиспускательный канал. Надсмотрщики скрещивают руки, образуя импровизированную сидушку. Пот и кровь из разбитых бровей мешают видеть, так что победителю в схватке приходится собственноручно подправлять корявых помощников. Дама из хрустальной кареты грациозно усаживается, “победитель турнира” подставляет ладони…
– Меня сейчас вырвет! – сдавленным голосом произносит Денис.
– Тогда суй башку в песок! Увидят – казнят! – шипит в ответ Носотрас.
Он тоже смотрит вниз, на лице гримаса отвращения. Алексей с любопытством рассматривает зрителей – морды, как у провинциалов, впервые попавших на премьеру в Ла Скалу. Знаменский равнодушно сплевывает песчинки, взгляд отрешен и спокоен – бывалого солдата голой жопой не удивить!
Тем временем действо продолжалось. Жидкое дерьмо наполнило ладони надсмотрщика до краев. “Награжденный” мажет грудь, ноги и руки до локтей, конкуренты завистливо наблюдают, обливаясь слезами и соплями, рабы благостно вздыхают и машут ручками счастливчику. Обмазанный благородным дерьмом надсмотрщик на коленях подползает к “богине” и тщательно облизывает задний проход, следя за тем, чтобы касаться “божественного” тела исключительно кончиком языка. “Богиня” встает, шелк белой волной ниспадает к щиколоткам, голова в обрамлении золотых волос поворачивается. Легкий кивок означает, что процедура окончена, все хорошо, исполнитель будет вознагражден. Перед тем, как скрыться в салоне, женщина оборачивается. Алексей поднимает глаза, взгляды встречаются… Наташа!? Те же черты лица, те же движения, наклон головы …
– Этого не может быть!!! – шепчет Алексей, совершенно забыв об осторожности. Мощный подзатыльник возвращает в реальность, в голове гудят колокола, в глазах темнеет. Зрение возвращается, когда позолоченная лестница вползает в днище, хрустальная дверца закрывается. Карета устремляется ввысь, а к обмазанному “высочайшим” дерьмом надсмотрщику приближается процессия на сигвеях – четверо полицаев (красные шорты, красные бронежилеты на голое тело, красные сандалии и кепки, гибкие дубинки из черного пластика на поясе). Один из полицаев держит в руках сигвей в сложенном виде. Надсмотрщик по-хозяйски принимает транспортное средство и в сопровождении почетного эскорта полицаев убывает, оставляя на память неудачникам стойкий запах говна. Рабы расправляют согнутые спины, невезучие надсмотрщики истошно орут и хлещут кнутами.
– И что это было, Носотрас? – вполголоса спрашивает Алексей. – То есть не соблаговолите ли объяснить, господин Носотрас, что это было?
– Акт священнодействия, тупые недочеловеки! – напыщенно, как в дешевой экранизации Шекспира, отвечает надсмотрщик. – Труд освобождает от тупости, поэтому марш в шахту! С этого момента вы работаете на добыче соли.
Взгляд и выражение лица Носотраса таковы, что Алексей понял все. Хватает за руки друзей, которые ошалело смотрят друг на друга – на шахту-то за что? - и тянет за собой. За громким названием “соляная шахта” скрывается дыра в основании скалы примерно в полукилометре от строящейся дороги. Каменной соли там немного, надо кирками сбивать соляные наросты и тачками вывозить наружу, где очищают от извести и глины. Работенка та еще, зато прохладно!
– Какого … – рычит Знаменский, но предостерегающий взгляд Алексея останавливает словоизлияние пополам с матом. Денис кивает и стучит пальцем за правым ухом – враг не дремлет, чувак!
Пещера встречает прохладой, запахом пыли и солоноватым вкусом на губах. С обнаженных тел пот льет ручьем, смешиваясь с машинным маслом и грязью. Вид у всех троих такой, что покажись в людном месте – слабонервных кондратий хватит! Через пару минут появляется Носотрас. Он тоже пробежался, но злобное солнце африканской пустыни ему нипочем.
– Даже не вспотел! – бурчит под нос Знаменский.
– Соленую воду надо пить, – небрежно отвечает Носотрас. – Идите за мной!
Пещера уходит вглубь земли, тускло горят смоляные факелы в стенах, на потолке струится черный дым. Носотрас шагает не оглядываясь. Сворачивает в какую-то щель, которая сужается так, что приходится идти боком. Кристаллики соли царапают кожу, оставляя зудящие ранки. В проходе темно, двигаться можно только на ощупь. Стены расходятся, вытянутые пальцы замирают в пустоте. Тотчас вспыхивает факел, освещая полукруглую комнату с конусовидным потолком. В середине чернеет отверстие, из которого тянет запахом пустыни. Алексей проходит на середину, оглядывается – вдоль стен расположилось несколько плетеных топчанов, есть стол, пара плетеных табуреток. Стены комнаты разрисованы белой и красной охрой – какие-то цветы и пирамиды. Рисунки сделаны кустарно, автор явно не профессиональный художник.
Носотрас зажигает еще факелы, жестом предлагает сесть.
– Здесь можно говорить, нас не услышат, – сообщает он.
– Толща земли экранирует, – понимающе кивает Алексей. – Ладно, так что произошло там, на дороге?
– Иногда сверхлюди развлекаются тем, что наблюдают за казней раба. Если палач понравится, ему позволяют подняться на одну ступень. Но надо обязательно доказать свою преданность. То, что мы наблюдали и есть доказательство преданности.
– Ее доказывают только так?
– Зависит от фантазии конкретного сверхчеловека.
– То есть, может быть и похлеще?
– Почему ты с нами разговариваешь, Носотрас? – вмешивается в разговор Знаменский.
– Потому что вы не простые рабы, – отвечает надсмотрщик с усмешкой. – Вы попали сюда не так, как остальные. А еще на ваших лицах крупными буквами написано, что вы хотите поубивать тут всех. Особенно у тебя.
– А ты?
– Я тоже, – сознался Носотрас.
– Как ты сюда попал?
– Я воевал за освобождение Техаса, Калифорнии, Нью-Мексики, Юта и Колорадо, исконных мексиканских земель. Попал в плен к янки, меня выкупили агенты города богов и я оказался здесь.
– Сразу надсмотрщиком? – иронично улыбнулся Знаменский.
– Да. Я хорошо воевал – бил врагов при малейшей возможности, не брал пленных и берег жизни своих солдат.
– Носотрас в переводе с испанского означает “мы”, “с нами”… Это имя или прозвище? – спросил Денис.
– Прозвище, – улыбнулся надсмотрщик. – Так меня звали солдаты между собой. Я не отгораживался от них, спал на голой земле, ел из одного котла и дрался вместе с ними. Ну, а вы-то кто такие?
Рассказ Алексея был короток, без подробностей. Носотрас выслушал молча, изредка кивая.
– Вы не убьете Мордерера, – сказал он после короткого молчания. – Просто не доберетесь до него. Эти штуки в голове убьют вас, как только хотя бы одни из сверхлюдей почувствует опасность.
– Это микрокомпьютеры, объединенные в одну сеть? – уточнил Знаменский.
– Да. Пленников контролируют круглосуточно, анализируется каждое слово, каждое действие. Малейшее подозрение – и ты труп.
– Но для чего тогда полиция, надсмотрщики? – удивился Денис. – При тотальном контроле они не нужны!
– Не знаю, – пожал плечами Носотрас. – Но чип есть у всех.
– Я знаю, – отозвался Алексей. – Чипы нужны для безопасности мутантов высшего уровня. Разборки внутри низших каст их не интересуют, для этого и есть полиция. Непонятно другое – ты сказал, что чипы убивают, если мут высшего уровня чувствует опасность – каким образом они убивают? И кто дает команду?
– Однажды я видел, как раб сошел с ума и разбил себе голову о камень, – ответил Носотрас. – Пролетала хрустальная карета с существами … э-э … человекообразные непонятного пола.
– Гермафродиты? – спросил Алексей. – У них были черты мужчин и женщин?
– Да, – скривился Носотрас, вспомнив о мерзости. – На том уровне почти все с отклонениями. Они были голыми, совокуплялись… одному из рабов капнуло на лицо… он швырнул камень… стекло треснуло… раб дико закричал и стал биться головой о брусчатку… бился, пока не умер.
– Ясно. Отключается базовый инстинкт самосохранения, электрический импульс возбуждает болевой центр до наивысшего уровня. Но кто именно это делает?
– Да все понятно! – проворчал Знаменский. – Существует автоматизированная система защиты. Компьютер, который отслеживает потенциальные угрозы. Такие машины давно используются в ПВО, в авиации и на флоте. Реакция, то есть наблюдать или уничтожать, зависит от настройки. 
– Так что без вариантов! – подытожил Носотрас. – Отследят и шлепнут.
– А здесь? – тихо спрашивает Денис.
– Что “здесь”? – не понял Носотрас.
– Нас не слышат и не видят, верно?
– И что с того? Смена в шахте длится шесть часов, все работники на виду у надсмотрщиков. Установлены передвижные ретрансляторы сигнала. Да, бывает, что сигнал исчезает, все-таки над нами толща земли, но не более двух часов. Затем система выдает сигнал тревоги и прибывает наряд полиции.
– Таким образом, в нашем распоряжении сто девятнадцать минут? – отрешенно спрашивает Знаменский.
– Еще надеетесь убить Мордерера?  – вытаращил глаза Носотрас. – Вы психи!
Лицо надсмотрщика осунулось, на лбу выступили капли пота, глаза потухли.
 – Носотрас, ты был офицером, верно? Значит, мы лучше поймем друг друга. Мы здесь, чтобы убить Мордерера и уничтожить его городишко. К сожалению, высадка прошла неудачно, нас застали врасплох и вот мы здесь. Но это не значит, что выполнение боевой задачи отменяется. Ты нам поможешь?
– Ну…
– Я знал, что ты меня поймешь! Нам нужен подробный план местности, где что располагается – арсеналы, казармы, информационные центры – основной и дублирующий, – и где хранит свою жопу Мордерер. Это ведь не очень трудно сделать?
– ЭТО - НЕМЫСЛИМО!!! Вы точно буйно помешанные! – уверенно заявляет Носотрас. – Но я знаю еще большего психа, чем вы. Он тоже вышел из скалы. И если вас свести вместе, что нибудь получится…  Сидите здесь! – приказывает Носотрас.
Надсмотрщик быстрым шагом уходит, в пещере наступает тишина.
– И что это значит – вышел из скалы? – недоумевает Знаменский. – Еще один диверсант вроде нас?
– Н-нет, не диверсант, – отвечает Алексей. – Вообще ботаник прибацанный.
Воздух в соляной шахте насыщен микроэлементами, сух и свеж, как на горной вершине. Организм быстро насыщается полезными веществами и мозг реагирует адекватно – приказывает спать. Сон это своеобразная перезагрузка, которая очищает тело и душу, придает силы – берущиеся неизвестно откуда! – и омолаживает. Усталые от непривычной работы и всего увиденного, Алексей и Знаменский сразу начали клевать носом, Денис вертел головой, прикидывая возможности удрать как можно быстрее. Размышления “искателя приключений” – вернее, уже нашедшего приключения! – прерывают скрипящие шаги двух человек - именно скрипящие, словно снег морозным днем.
- Эй, дядя! - тычет замасленным локтем в бок Денис. - Ботаник прибацанный пришел. 
Алексей открывает глаза, взору предстает "картина маслом" - Шарль “дартаньян де бац” собственной персоной! Только голый, лысый и загорелый до черноты. Пресловутый гульфик из высушенного стебля покрыт белым соляным налетом - наверно, чтобы не потело. Носотрас стоит рядом, с улыбкой наблюдает за происходящим.
– Heureux de la rencontre, monsieur Charles! Comment allez-vous? (Рад встрече, господин Шарль! Как поживаете?)
– Le diable? Qui ;tes-vous, imb;cile? (Какого черта? Кто ты такой, придурок?)
– Il est agr;able d'entendre que je suis plus jeune et a chang; pour le mieux! Et c'est toi qui est rest; le m;me. (Приятно слышать, что я помолодел и изменился в лучшую сторону. А вот ты остался прежним.)
– У вас что, светская беседа? – осведомился Знаменский. – Хватит валять дурака, нет времени!
Программа перевода определила язык и в голове каждого зазвучала понятная речь.
– Да кто ты… э-э, Тыло! Как ты здесь оказался? – вопит Шарль, выпучив глаза.
– Да вот, с друзьями собрались на пикник, шашлыки жарить, то да се … налетают, хватают и вот мы здесь, – с улыбкой сообщил Алексей. – Сплошной беспредел!
Шарль окидывает критическим взглядом всех четверых.
– Да? В вашей компании я вижу двух профессиональных убийц, одного искателя приключений и несостоявшегося мутанта.
– Я не убийца! – нахмурился Носотрас.
– О да, ты защитник сирых и убогих, этакий Робин Гуд в мексиканском стиле, – кивнул Шарль. – Но сути дела это не меняет. Этот вот, – ткнул он пальцем в Знаменского, - тоже защитник. Полмиллиона на тот свет отправил.
– Но я не Робин Гуд! – перебил словоизлияния Шарля Знаменский. – Кстати, ты в своей лаборатории тоже не стихи сочинял.
– Я создавал будущее человечества! Мой самоотверженный труд не оценили! – на повышенных тонах заговорил Шарль. – Завистники создали невыносимую атмосферу травли, интриг…
– Отобрали любимые цацки! – подсказал Алексей.
– Какие еще цацки? – удивился Шарль. – А, ты об этом … невинные развлечения одинокого, всеми брошенного старика.
– Может, начнем говорить по делу? – поинтересовался Денис. – Время-то идет!
– Ты прав, – кивнул Алексей. – Шарль, неважно, кем был каждый из нас в прошлой жизни. Мы хотим выжечь этот гадюшник и оторвать голову Мордереру. И мне кажется, что ты захочешь нам помочь.
– Если бы я мог! – грустно улыбнулся Шарль. – Но что можно сделать голыми руками? И, простите, с голым задом? Город Мордерера настоящая крепость, гарнизон хорошо вооружен и предан хозяину.
– Необходимо отключить электронный мониторинг местности, воздушного пространства и людей, – начал объяснять Знаменский. – По городу будет нанесен ракетно-бомбовый удар. Наша задача найти Мордерера и уничтожить.
– У вас есть ракеты и бомбы? – с улыбкой осведомился Шарль. – Ну, так покажите мне их!
– Над континентом летают бродячие роботы бомбардировщики. Город Мордерера они “не видят”. Но если снять защиту и, скажем так, подсказать, то бомбы будут сброшены, – хищно улыбаясь сказал Знаменский.
– Разве их не сбили? – удивился Алексей.
– Сбили. Но не все, – ответил Знаменский. – И даже одну автоматизированную базу дозаправки и ремонта не нашли до сих пор.
– Так вот оно что! – воскликнул Денис. - А я еще удивлялся, чего это так легко генерал согласился отправить нас сюда.
–  А ты всерьез полагал, что втроем можно разгромить целю армию и походя разрушить крепость? – иронично спросил Знаменский.
– Втроем можно натыкать радиомаяков, по которым наводят ракеты.
– Прошлый век. Но электронный мониторинг все равно надо отключить хотя бы на несколько минут.

                Глава 6

Несмотря на положение раба, Шарль все же дороги не строил. Как бы не расписывали историки ужасы рабства, умных людей в каменоломни никогда не отправляли. История знает немало примеров, когда бывший раб становился военачальником или даже императором. А тупой – он везде тупой. Шарль работал лаборантом, помощником руководителя целого направления в исследовании человека.
 … идея полной управляемости человечества – именно человечества, а не отдельных людишек! – веками не давала покоя тем, кто считал себя избранными, исключительными, высшей расой и тому подобному. Религии, идеологии, всевозможные социологические теории преследуют одну единственную цель – стричь баранов. Агнцы божьи, паства, пастыри – сама терминология говорит за себя. Кто сомневается, пусть сходит в ближайшую церковь и оценит размер задницы попа. А заодно и марку автомобиля, на котором ездит этот торгаш от бога. Самый выгодный бизнес вовсе не торговля оружием или наркотой. Вера – вот бизнес на все времена! Поэтому их так много и с каждым годом становится все больше …
От Шарля требовалось немного – узнать местонахождение центра управления всем электронным хозяйством Мордура. Взамен он получал свободу, деньги и возможность работать по своей тематике, только на государство. В конце концов, истинному творцу неважно, кто хозяин, лишь бы дали заниматься любимым делом. И Шарль старался, но увы – возможности раба и лаборанта ограничены! Отдуваться приходилось Знаменскому, Снегиреву и Раевскому…
– Твою мать! Как задолбала эта долбанная долбежка!!! – рычит Денис, вытирая мокрый лоб тыльной стороной ладони.
С плеч, густо намазанных маслом, ручьями льется пот, спина и грудь блестят мутными бриллиантами. Голова обвязана тесемкой, дабы пот не заливал лишенные бровей глаза, ткань набухла, верх покрыт белесой коркой соли.
– Фи, какая тавтология! – притворно удивляется Алексей. – И это говорит человек с университетским дипломом!
– Дядя, образование, воспитание и манеры – всего лишь тонкая корочка льда над мутной толщей инстинктов и рефлексов, – отвечает племянник. – Стоит только индивидууму на какое-то время выпасть из социума, как он тут же превращается в своего далекого предка с каменным топором и бусами из клыков пещерного медведя.
– Согласен с тобой, – говорит Алексей, точным ударом разбивая глыбу на куски. – Человеческая история насчитывает тысячелетия, а так называемой культуре – нет, культурке! - пара веков.
– Когда уже Носотрас отправит нас в соляную шахту!
– Завтра, – ответил Алексей. – Сегодня постараемся и тогда господин Носотрас назначит нас работать в шахту.
Алексей произнес фразу громко и четко, с нажимом на слово “господин”. Денис вытаращил глаза, но быстро опомнился – их же “пасут”. И не только через чипы за ушами. Высоко в раскаленном небе парят почти невидимые отсюда беспилотники, которые следят за каждым шагом не только рабов, но и так называемых свободных жителей Мордура.

Рассвет в горах наступает медленно, зато утро переходит в день, едва только солнце усядется пылающей задницей на скалу. Жара обрушивается на долину, как цунами – в полной тишине, неотвратимо и безжалостно. Все живое стремится укрыться в тени и возле воды. Только рабы бредут, понуро опустив обмазанные маслом головы, к месту работы. Дурной запах немытых тел и машинного масла мешает дышать, пыль забивается в глаза и уши, бичи надсмотрщиков щелкают, словно клыки чудовища, желающего напиться крови. Уже вторая неделя заканчивается  с тех пор, как Алексей, Денис и подполковник Знаменский попали в плен. Тяжелая работа и скудное питание сделали их жилистыми, быстрыми в движениях и мыслях.
– То, что не убьет тебя, сделает сильнее! – с недоброй усмешкой произносит Денис.
– Фридриха Ницше вспомнил? – поинтересовался Знаменский. – Что еще знаешь?
– Что нет прекрасной поверхности без ужасной глубины. Мы пали так низко, что впереди только подъем наверх.
– Как поднимусь, наемся до отвала! И напьюсь!! – недовольно бурчит Алексей.
– Дядя, ты с ума сошел! – притворно удивляется Денис. – Наше питание сбалансировано по содержанию белков и углеводов, физические нагрузки равномерны и имеют ярко выраженную аэробную направленность. Еще пару недель и наши фигуры приобретут идеальные формы.
– Тебя убить сразу или как? Тарелка опарышей и стебель сахарного тростника, по-твоему, баланс?
– Дядя, когда мы выберемся отсюда – а я верю, что Родина о нас не забудет! – ты обомлеешь от радости, глядя на себя в зеркало. В смокинге…
Словоизлияние Дениса обрывается мощным чихом и не менее мощным плевком.
– От пыли свербит, – пояснил Знаменский, вытирая лицо тыльной стороной ладони. – А память у Родины коротка, уж ты мне поверь.
– В смокинге!? – рычит Алексей. – Мне кажется, что я всю жизнь прохожу с трубочкой на письке, вымазанный с ног до головы машинным маслом. Вторая неделя пошла, как мы здесь!
– Да, француз не торопится, – согласился Денис. – Может, ты его чем обидел, дядя?
– Я был предельно вежлив с ним в плену!
– Ты рассказывал, что бил дикарей деревянной лестницей. Может, и Шарлю случайно досталось? – спросил Знаменский, раскалывая киркой очередной булыжник.
– Н-нет … он бы заорал! – не совсем уверенно ответил Алексей.
Все трое работают на сколе камня. Кирки врубаются в едва заметные трещины, кажущаяся монолитной стена крошится, плюясь пылью и мельчайшими осколками. Несколько рабов суетятся под ногами, собирая камни в тачки. Надсмотрщик стоит неподалеку на скальном выступе, озирая окрестности, словно Бонапарт на Поклонной горе. Но внимание приковано не к рабам – куда они денутся с подводной лодки? Тоскующий взор направлен в безоблачное небо, взгляд шарит по небесной тверди в напрасных  поисках пидараса на сияющей платформе или какого другого генномодифицированного урода, дабы с ликованием исполнить любую прихоть господина и стать… и стать, ну … э-э … в общем, срущим на других! Это ли не великая цель, это ли не смысл жизни? Ведь что может быть лучше, чем оказаться на вершине пищевой цепочки и гадить на тех, кто ниже тебя! Разве не в этом суть любой власти?
Алексей невольно засмотрелся на “страдальца”, даже кирку из рук выпустил.
– Эх, жизнь моя жестянка! А ну ее в болото! Живу я как поганка. А мне летать, а мне летать охота! – вполголоса произносит он, глядя на грустящего надсмотрщика.
– Дядя, в нашем положении пессимизм роскошь! – шипит племянник. – Взбодрись и за кирку возьмись … тьфу, и я стихами заговорил!
– С кем я связался? Стихоплеты прибитые! – бурчит Знаменский. – Что значит люди строем никогда не ходили!
Африканское солнце прожаривает насквозь. Кажется, что даже кишки покрылись приятным на вид загаром бронзового оттенка. Знаменский стирает пот с лица, отросшие колючки вместо бровей царапают кожу. Ладонь скользит по макушке, короткий ежик волос отстреливает брызгами пота.
– Отсутствие навыка правильно выполнять команду “кругом шагом марш” … – договорить Денис не успевает – печальный надсмотрщик орет выпучив глаза, срываясь на визг:
– Работать всем, черви, иначе шкуру спущу и кишки на шею намотаю!!!
– Наконец-то сподобились! – кривится Знаменский. – Очередной скучающий срун изволит сойти с небес на грешный песок.
Все трое поднимают головы. С белесого неба действительно спускается летательный аппарат. Над приборной доской клонит бритую голову раб, в позолоченном кресле восседает господин – грива волос пшеничного цвета колышется потоком кондиционированного воздуха, выражение безмятежности только подчеркивает неестественно правильные черты лица, белый шелк тоги ниспадает пенным потоком. В общем, бог!
– Твою мать! Только этого козла и не хватало! – рычит Алексей, поспешно опуская голову.
– Не оскорбляй козла, дядя! А кто это? – спрашивает Денис.
– Очередной знакомый урод? – интересуется Знаменский. – Наверняка к тебе в гости.
– Похоже, ты прав… надо избавиться от проклятого чипа! 
Стихает шум винтов, выдвижные амортизаторы гасят толчок, платформа мягко проседает под собственным весом. “Небожитель” поднимается с кресла, слышится тихий звон. Алексей украдкой поднимает взгляд, от увиденного появляется холодок в груди – это Волошский! На кисть левой руки намотан конец изящной позолоченной цепи. Блистающие на солнце звенья заканчиваются металлическим ошейником с шипами на шее раба. Волошский слегка дергает цепь, раб покорно поворачивается. Бритая голова низко опущена, ладони закрывают лицо, но догадаться, кто это, несложно – Шарль!  В полной тишине господин величаво ступает на брусчатку дорожки. Рывок, цепь звенит, раб падает на колени, мелкие осколки пропарывают кожу, раздается мычание.
“Язык, что ли, вырезали”? – встревожился Алексей. Поднимается в полный рост. Солнце слепит глаза, пришлось заслониться левой рукой.
– Это ты, ботаник? – как можно пренебрежительнее спрашивает Алексей.
– Устал повторять – я не ботаник, а генетик, – снисходительно отвечает Волошский. – Ботаником у нас скоро станет вот этот, – дергает он за цепь.
Шарль падает на камни, будто куль с крупой и лежит не шевелясь.
– С повышением тебя, Шарль! От меня что нужно?
– Да, в общем-то, ничего, – отвечает Волошский, скучающе растягивая слова. – Захотелось взглянуть на трех придурков, вообразивших себя секретными агентами.
Знаменский выпрямляет спину, со злостью сплевывает песок. Руки крепко сжимают кирку, однако Волошский предусмотрительно стоит поодаль.
– Ну, а вы, юноша, чего в песке нашли? Поднимайтесь, юный друг шпионов, скидок на возраст не будет!
– Я лучше посижу, – хладнокровно отвечает Денис, скрещивая ноги в позе лотоса.
Беседа происходит в полной тишине, рабы уткнулись носами в песок и притворяются спящими черепахами. Только надсмотрщик стал на карачки и непонимающе таращит глаза – за непочтительное обращение рабов надо немедленно порвать, а господин чего-то медлит.
Волошский растягивает уголки губ в презрительной улыбке:
– Ах-ах, какое самообладание! Ожидаете героической смерти? Ее не будет. У лорда было желание прихлопнуть вас сразу, но мы с Наташей его отговорили.
– Давид Ааронович – лорд!? – подавился воздухом Алексей.
– Лорд Мордерер? Ты серьезно? – рассмеялся Знаменский.
– Представьте, да. Но вам, питекантропы, этого не понять.
– Нет, отчего же, – вмешивается в разговор Денис. – Был когда-то барон Ротшильд. Теперь вот лорд Мордерер.
Волошский иронии не понял.
– Я всегда говорил, что молодые мозги более восприимчивы, – величаво кивает он. – Поздравляю, юноша, у вас появился шанс.
При слове “шанс” оживает надсмотрщик. Глаза наливаются кровью, пальцы сжимают хлыст, сердце гонит кровь по жилам, будто фекальный насос качает дерьмо из сливной ямы. Терять возможность повышения в звании надсмотрщик не намерен! Он шагает не глядя под ноги, прямо по согнутым спинам рабов, спотыкаясь и пошатываясь.
– Господин!!! – вопит надсмотрщик. – Позволь размазать по камням ничтожеств, что смеют пользоваться твоей неслыханной добротой и что-то там вякают в адрес твоего величества! Готов служить с безграничным усердием!
– Такая речь растрогает любого, – кивает Волошский. – Уймись, придурок.
От такого облома надсмотрщик застывает столбом. Кучка ничтожных рабов обходит на повороте? Не бывать такому!  Блестящая от пота голова поворачивается, словно башня танка, из глаз бьют смертоносные лучи, ноздри раздуваются, как у разъяренной гориллы. До мерзавцев рукой подать. Вернее, хлыстом. Забыв обо всем, надсмотрщик замахивается… Не вставая, Денис хладнокровно бьет пяткой чуть выше щиколотки. Нога с хрустом ломается, надсмотрщик орет не своим голосом, тело падает под ноги Знаменскому. Алексей выхватывает кнут и наотмашь бьет Волошского. Хлыст оборачивается вокруг шеи, железный крюк на конце впивается в гортань. Кирка Знаменского описывает полукруг, стальной клюв пробивает грудную клетку надсмотрщика.
– Благодарю за службу, племянник! – кивает Алексей. - А ты, небожитель, ползи сюда, иначе глотку вырву!
Для пущей убедительности тянет хлыст. Крючок впивается глубже, острая боль туманит сознание, страх потерять жизнь лишает способности сопротивляться. Волошский падает на колени и ползет, с трудом сдерживая стон. Рабы расползаются, как перепуганные  галапагосские черепахи. Белоснежная хламида из тончайшего шелка с треском рвется на плечах, ткань расползается, обнажая белую и гладкую кожу. Одеяние спадает на ноги, путается и мешает, но поделать ничего нельзя – заостренный кусок железа впивается в гортань все сильнее, грозя вырвать кадык и распороть сонную артерию. Рабы в ужасе закрывают глаза и буквально зарываются в песок – наказание за святотатство будет страшным!
Алексей неспешно наматывает хлыст на руку, заставляя Волошского двигаться быстрее. Знаменский мрачно глядит на пригорюнившегося Шарля, манит пальчиком.
– Тащи сюда свой ошейник, заговорщик хренов!
Шарль послушно семенит, слегка прихрамывая на одну ногу, новенькая цепь весело звенит при каждом шаге. Денису надоедает сидеть на горячем песке в позе лотоса. Громки хлопки в ладоши будят тишину, резкий окрик заставляет рабов вздрогнуть:
– Всем встать и за работу!!!
Несколько человек неверяще оглядываются, страх в глазах сменяется недоумением. Денис хватает кирку, замахивается:
– Я не такой добрый, как он, – кивает на труп надсмотрщика. – Что не по-моему – киркой по башке! Понятно всем?
Словно перепуганные куры, рабы бегут прочь, на ходу подхватывая кирки, лопаты и тачки. В следующее мгновение работа буквально кипит. Если посмотреть со стороны – например, сверху, с беспилотника – работа движется, “небожитель” изволит беседовать с парой рабов. Правда, прежний надсмотрщик убит, ну так его место занял более достойный. Не все ли равно, кто там командует червями?
– Ну, здравствуй, ботаник, – цедит сквозь зубы Алексей. – Вижу, жизнь удалась?
– Моя – да, – с трудом сохраняя спокойствие, отвечает Волошский. – А вот вам осталось несколько секунд.
– Неужели? Вспышка агрессии была слишком короткой, наши чипы не успели выдать сигнал тревоги. В твоем теле чипа нет, а прибор, следящий за здоровьем, упал вместе с одеждой. Шарль, глянь! Должно быть что-то вроде браслета.
Под ворохом шелка действительно оказался платиновый браслет с плоским экраном размером со спичечную коробку.
– Беспилотники…
– … видят господина, удостоившего беседой нескольких недочеловеков. А теперь захлопни пасть, Андрей Ильич и слушай меня внимательно. Мы садимся в твою телегу и лети к тебе, где в комфортабельной обстановке ты ответишь на все наши вопросы.
– Все так просто? – не сдержал насмешки Волошский.
– Ага! Шарль, принеси браслет!
– Алексей, браслет может быть настроен на конкретного человека, – предостерег Знаменский.
– На сверхчеловека, – уточнил Алексей. – На конкретного вряд ли, это же массовое производство, как телефоны.
Металл плотно облегает кожу, экран вспыхивает изумрудным цветом, появляются оранжевые цифры и буквы – пульс, давление, температура. Зеленый цвет сменяется синим, появляется циферблат часов.
– Порядок! Владелец браслета жив, здоров и ему ничто не угрожает. C'est pr;t! (Готово!)
– Вас увидят, – не совсем уверенно возражает Волошский.
– Нас увидят, Андрей Ильич, нас! Я в твоем балахоне буду сидеть в кресле, а ты, раб, валяешься у меня в ногах. Мои друзья, – кивнул он на Знаменского и Дениса, – помогут тебе занять соответствующую позу, заодно подстрахуют чем нибудь острым. Шарль у руля.
Белое, как обсыпанное мукой тесто и дряблое, как сдувшийся воздушный шарик, тело Волошского на глазах покрывается волдырями от солнечных ожогов. Шарль тащит бывшего господина к бочке с маслом, черная жижа щедро льется на покатые плечи, роскошная грива сбивается жирными комьями. Алексей напяливает одежку “небожителя” – несколько кусков шелка, сшитых между собой золотой нитью. Костюмчик оказался великоват, пришлось оторвать кусок от полы, иначе невозможно ходить. Лишней тряпкой обматывает голову на манер восточной чалмы, чтобы  лысая макушка не выдавала. Волошского мстительный Шарль намазал густо, от души. Для придания пущей убедительности Шарль еще и песка насыпал.
– Итак, господа! – произносит Алексей, усаживаясь в кресло. – Кладите ЭТО мордой в пол, сами рядышком… ножи-то есть?
Знаменский молча показывает заостренную железку, которой убитый надсмотрщик колол ленивых рабов.
– Отлично! Рыпнется – суй в печень. Денис, подай конец цепи Шарля. И не забывайте сгибать спины как следует!
Платформа взмывает в небо. Алексей сидит, непринужденно откинувшись на пружинящую спинку, с хозяйским видом обозревая окрестности. Копошатся фигурки рабов, дефилируют полицейские на сигвеях, расползается неровная сеть мощеных дорожек. Платформа достигает второго уровня. Здесь обитают те, кто надеется упорным трудом и дисциплиной заслужить право на генетическую модернизацию тела и стать если не небожителями, то хотя бы сверхчеловеками. Вонь прогорклого масла раздражает обоняние, взгляд невольно касается согнутой спины Волошского. “Хотел стать кем-то из немногих, – подумал Алексей. – Умнее, красивее и удачливее  … это ли не мечта каждого? Мы хотим добиться признания, славы и денег. Наша природа такова. И Мордерер дает такую возможность. Ты мал ростом? Станешь выше. Природа не наделила тебя красивой внешностью? Исправим! Ровный нос, белые зубы, стройные ноги – ерунда, минутное дело! Без боли, без усилий. Требуется только одно – преданность ко мне, ненависть и презрение к тем, на кого я укажу пальцем. И люди ведутся на это. На обещания, на миражи и сказки. Поколения за поколениями создают себе кумиров, на которых перекладывают исполнение своих желаний. Помолись мне и я дам! Ищите и обрящете, просите и получите …  А если не дам – что ж, мне виднее, что нужно тебе в данный момент и не ропщи, а то отвернусь от тебя и пропадешь ты, козявка ничтожная, ни за грош! Так или примерно так врут все – пророки, святые, фюреры, “властители дум”, “инженеры человеческих душ”, а также всевозможные боги и божки местного разлива. Вот бы в яму всех! – думал Алексей, стискивая зубы, – напалмом брызнуть и спичку бросить. Увы, не помогает. Жгла святая инквизиция уже. Пачками! Людям все равно нужны идолы. Хоть какие нибудь. Даже самые ничтожные, вроде исполнителей песенок или игрунов в мяч. И Мордерер это хорошо знает. Только в отличии от шарлатанов он действительно может дать и ровные ноги, и белые зубы, и долгую здоровую жизнь. Такую долгую, что надоест. За таким пойдут многие – да чего там многие! – почти все. Как воевать с таким? Он собрал вокруг себя лучшие умы, он подарил надежду на лучшую жизнь миллионам обездоленным и нищим дикарям и эти миллионы пойдут за ним куда угодно. Белый человек виноват во всех бедах? Уничтожим его! Останутся только загорелые, – усмехнулся Алексей. – А потом…” 
Тычок в ногу приводит в себя, раздраженный голос Знаменского возвращает в реальность:
– Эй, ваше благородие, извольте выйти … поднимай жопу, патриций хренов!
Платформа едва заметно покачивается на вытянутых лапах амортизаторов, неторопливый поток воздуха несет прохладу и ароматы распускающихся цветов. Ноги по щиколотки утопают в изумрудной траве, солнце сияет в вышине, согревая природу ласковыми лучами. Первое впечатление – ты в раю! Всмотревшись, Алексей понял – рай искусственный. Рукотворный сад создан людьми, а от злобного солнца защищает купол из кремниевых пластин, которые преобразуют энергию в электричество. Сад – сложное инженерное сооружение. На плоской вершине горы делают громадную эстакаду, проводят коммуникации, насыпают землю, строят дом – нет, дворец! – засаживают травой и деревьями … да, фонтаны и бассейн, а также беговые дорожки, теннисный корт и … и… дальше насколько хватит фантазии. Вонючий пруд с лягушками, карасями и комарами, с удочкой сидеть – а чё? Некоторым для релаксации самое то.
– Неплохо! – кивнул Алексей, осматривая фазенду. – Одному-то не скучно?
 Волошский поднимает измазанное масляной грязью лицо, распухшие губы кривятся в улыбке, в глазах насмешка и презрение. От посадочной площадки до жилища Волошского – одноэтажный прямоугольный дом – несколько шагов. Дверей нет, видимо, для входа служат громадные, от пола до потолка, окна.  Одно из них раздвигается, террасу выходит женщина в простом белом платье до щиколоток, с открытым воротом и без рукавов. Волосы собраны в пучок, на лице нет макияжа. Возраст женщины не более тридцати, но то ли выражение глаз, то ли общее выражение безмятежности намекало, что намного больше. Черты лица казались знакомыми.
– Не узнаете? – улыбнулась женщина. – Вы не представляете, как это приятно, когда меняешься так, что тебя не узнают.
Голос, интонация, взгляд – Алексей вспомнил.
– Вы та самая … Зинаида Петровна? Так вот чья жена купила квартиру! Ведь вы жена, я угадал? – кивнул Алексей на коленопреклоненного Волошского.
От движения самопальная чалма развязалась, тряпка падает на траву.
– Да. ЭТО - мой муженек.
Фраза произнесена таким тоном, что сомнений не оставалось ни у кого из присутствующих – “сверхчеловеку” Андрею Ильичу Волошскому настает грандиозный пипец!
– Любезный, позвольте цепь и ошейник!
Шарль с вытаращенными глазами подходит. Медленно, как рассвет зимой, на лице проступает выражение ужаса. Женственные, ухоженные пальцы Зинаиды Петровны сжимаются на ошейнике, в наступившей тишине скрипит железо, щелкает лопнувшее звено. Женщина подхватывает падающую цепь, руки одним точным движением наматывают конец вокруг шеи.  Улыбка стынет маской на лице Волошского, Андрей Ильич явно не ожидал такого поворота.
– Зиночка! – сумел он выдавить.
 В следующее мгновение женская нога в белом сандалии бьет в спину, словно конское копыто, оголенные до плеч руки рвут цепь на себя. Сверхчеловек и без пяти минут небожитель выгибается так, что глаза вылезают из орбит. Высохшая грязь осыпается кусками, проступает туго натянутая бледная кожа, лицо наливается кровью.
– Твою мать!!! – шепчет Знаменский, совершенно обалдев от происходящего.
Алексей, удивленный не меньше, скосил глаза – у племянника раскрыт рот, в глазах безмерное удивление и восхищение необыкновенной женщиной. Шарль на цыпочках пятится прочь, голова движется туда-сюда как у игрушечной собачки, которой некоторые автолюбители украшают “торпеду”.  “Да, это тебе не надувная баба!” – мстительно подумал Алексей. Храбрый вояка Знаменский первым пришел в себя, подмигнул Алексею и поднял большой палец.
– Ты прав, военный, нам здесь делать нечего, – шепчет он. – Зинаида Петровна! – восклицает Алексей. – Вы позволите …
– Да все что угодно! – царственно взмахнула рукой женщина. – Располагайтесь, но не лезьте на мою половину! Я ЗАНЯТА!!!
– Что вы, что вы! – бормочет  Алексей, взмахнув рукой аки мушкетер шляпой.
Зинаида волочит мужа, безжалостно сдирая голым телом траву с корнями. Волошский пытается освободиться от пут, но цепь сдавливает горло так, что дышать нечем. Руки слабеют, ноги начинают дергаться.
 Из густых зарослей роз у дома выходит совершенно обнаженная женщина, грива густых рыжих волос ниспадает волной, закрывая плечи и грудь. Голова опущена, лица не видно. Женщина идет неуверенно, глядя  под ноги, словно у нее очень слабое зрение. Терраса возвышается над землей сантиметров на сорок, но женщина с трудом преодолевает препятствие, раскорячившись будто с коня слезает. Идет, пошатываясь и не глядя по сторонам, правая рука висит плетью. Мужчины молча наблюдают за перемещением голой дамы, забыв вообще чего сюда прилетели. Первым опомнился Алексей. Ухоженная кожа без малейших изъянов и браслет из дорогого металла на левой руке говорили о том, что это не рабыня и даже не сотрудница второго уровня. Женщина явно принадлежала к местной аристократии.
– Алексей, что делать будем? – негромко спрашивает Знаменский. – Нам свидетели не нужны.
Женщина останавливается, поднимает голову, левая пятерня отбрасывает волосы с лица. У Алексея округляются глаза, Денис кривит лицо и отворачивается, Знаменский иронично хмыкает. И только Шарль понимающе кивает, физиономия расплывается злорадной ухмылкой. Лицо женщины “украшают” два громадных фингала, отчего глаза превратились в щелочки, сквозь которые явно ничего не видно. Распухший нос в крови, нижняя губа распухла и висит, как будто изо рта выглядывает недоеденный блин. Обладательница безупречной фигуры и роскошных волос похожа на бомжиху в середине грандиозного запоя. Тем не менее Алексей сразу узнал ее.
– Наташа, что с тобой … э-э … с вами? И куда делись золотые волосы? – выдавил из себя Снегирев.
Ответ краток, интонация злобная, тональность бодрящая:
– Зинка, сука, приперлась без предупреждения!
Алексей только вздохнул и развел руками. Знаменский заржал, как поручик Ржевский. Денис поднял большой палец вверх. Шарль пожал плечами:
– Налицо банальный адюльтер … или на лице?
– Пошел ты на …уй, пришлепок кривоногий! – немедленно отзывается бывшая лаборантка. – И кто разрешил ошейник снять?
Кровь вскипает у алжирофранцуза.
– Не твое дело, шлюха!
Дух мщения униженного и оскорбленного вырывается наружу, кто был ничем возжаждал стать всем. Кто был всем, решил взять реванш и отвести душу в банальном мордобое. Поляну оглашает визг, рычание и стоны. Сцена битвы отвратительна – голая женщина бьется не на жизнь, а на смерть с голым мужчиной, а немногочисленная группа зрителей в растерянности глядит на это безобразие.
– Я думал, нас тут боевые роботы ждут, – разочарованно произносит Денис. – Или, на худой конец, стражники с бластерами.
– Да уж, – усмехнулся Алексей. – Драка пьяной Наташки с Шарлем - полный нежданчик.
– Что, ты и эту шалаву знаешь? – удивился Знаменский. – Слушай, а в этом Мордорграде есть хоть кто нибудь, тебе незнакомый?
– Да, все остальные, – кивнул Алексей. – И не шалава она …
Он кратко рассказал, где и как познакомился с лаборанткой и женой Волошского.
– Как тесен мир! – фальшиво удивился Знаменский.
– Да ладно тебе. Ну, все, хватит! – хлопнул в ладоши Алексей. – Баттл окончен!
Куда там! Исцарапанный и покусанный за все и везде, Шарль дрался, как лев, но явно изнемогал в неравной битве с упитанной и молодой лаборанткой. Наталья вкладывала все силы в каждый удар, драла когтями яростно и самозабвенно, явно мстя за всех обманутых женщин всем времен и народов. И даже пользовалась запрещенными приемами – била в промежность и буквально сдирала кожу с тощих ягодиц профессора генетики. Разумеется, оба ничего не слышали.
– Может, оставим их? – предложил Денис.
– И что? Куда идти-то? Без Шарля не справимся. Надо как-то разнять, – скривился Алексей.
Знаменский молча подходит, мгновенно оценивает обстановку и бьет кулаком. Трудно сказать, кому предназначался удар, но лаборантка тотчас приникает к земле, словно решила послушать кротов. Шарль в изнеможении садится и тут же вскакивает, будто ошпаренный. Помятое лицо искажает гримаса невыносимой боли.
– Нескоро заживет, – понимающе кивнул Знаменский. – Мужайся, ты нам нужен!
– У-у-уы-ы!!! – ответил Шарль. – Раны надо продезинфицировать. Идемте в дом!
– А как же …
– Они в другой половине. Волошскому с бабой не до нас.
Алексей идет последним, оглядываясь по сторонам, словно ожидая внезапного нападения. Взгляд несколько раз  останавливается на лежащей без движения лаборантке. “Да черт с ней! – подумал он. – Не душить же ее в самом деле! А нравы-то у “небожителей” те еще, как в общежитии для гастарбайтеров. Начинаю понимать, в чем секрет популярности надувных баб!”  Но оставлять женщину в таком виде на земле тоже как-то не так. Алексей снимает балахон, оборачивает тело в ткань, деликатно отводя глаза.
– Ну вот, другое дело. Отдохни тут пока, дальше видно будет.
 
                Глава 7

Прохладный воздух насыщен запахом трав и цветов, потолочный обогреватель дышит ласковым теплом, тонированные стекла приглушают свет злобного солнца. Просторно и чисто, в небольшом бассейне в центре комнаты журчит маленький фонтан, играются оранжевые рыбки. Шарль вымазался с ног до головы антисептиком мгновенного заживления, мазь подсохла и почти неотличима от кожи. Мужчины переоделись в одинаковые комбинезоны салатового цвета с черной окантовкой по швам, на ногах ботинки облегченного типа, специально для жаркого климата.
– Мы похожи на бригаду слесарей! – шутит Денис.
– Это униформа для сотрудников лабораторий, – поправил Шарль. – Так одеваются те, кто работает с биоматериалом.
– И чего мы ждем? – хмурится Знаменский.
–  А ничего, – устало улыбается Алексей. – Просто отдыхаем. Здесь нас никто не видит и не слышит. Жилье первой категории не прослушивается.
– А наши чипы?
– В таких домах стоят глушилки. Даже совсем обмутанившиеся не хотят, чтобы за ними подглядывали.
– Но наше исчезновение уже заметили!
– Возможно, – кивнул Алексей. – Поэтому давайте избавимся от чипов. Шарль, инструмент и обезболивающее имеются?
– В подвале небольшая лаборатория. Там все есть.
– А позвольте узнать, это самое “все” – клещи и ножи? – опасливо поинтересовался Денис.
– Робот хирург. Действует по заранее заданной программе. Больно не будет, проверено на себе.
– Хочешь сказать, что у тебя чипа нет? – удивился Алексей.
– Его заменил ошейник с цепью, – скривился Шарль.

– Как ты угодил в рабы, Шарль? – спрашивает Алексей, когда операция закончилась.
– Сущий пустяк! – вскипел Шарль.
На бритой макушке выступили капли пота, впалые щеки налились кровью, пальцы затряслись.
– Хотелось бы подробнее, – пробурчал Знаменский, ощупывая свежий шрам за ухом.
– Ну, тут довольно примитивное программное обеспечение. Волошский работоголик, не признает … э-э … виртуальных развлечений. Даже играть не давал! – возмутился Шарль.
– В стриптиз! – подсказал Алексей.
– О, я вас прошу!!! Виртуальный стриптиз развлекуха для домов престарелых. Он работал, как ломовая лошадь, с утра до вечера, а потом снимал усталость с рыжей лаборанткой. А я, видите ли, был наказан!
– За что?
– Пошел по ложному пути! Но в науке нет ложных путей!!! – возопил Шарль. - Сегодня ложный, а завтра единственно верный! Но этот самовлюбленный осел считал себя самым умным, слова поперек не скажи. И Наташка ему поддакивала. Думала, он бросит свою Зинку корову и женится на ней. Как же! – с максимальным сарказмом воскликнул Шарль. – А Зинка, не будь дурой, тоже прошла курс генной терапии и явилась сюда.
– Это так просто? – удивился Знаменский.
– Она вроде работала в министерстве обороны и поставляла информацию для Мордерера.
– Тогда понятно, – кивнул Алексей. – Но давай вернемся к тебе. За что на цепь-то все-таки посадили?
– Ну, я ж говорю … – замялся Шарль. – Короче, зашел я на один сайт посмотреть… э-э… как создать голограмму… ну, подцепил вирус, который сожрал несколько программ. Меня лишили всего – одежды, положения, допуска в сеть. Даже планшет отобрали. Я всюду ходил за Волошским, как собачка. Подавал инструменты, приносил кофе, мыл туалет!– скрипнул зубами Шарль. – А на ночь меня привязывали во дворе.
Робот хирург накладывает последний шов, снимает местную анестезию. Манипуляторы с тихим жужжанием электромоторов прячутся в железном туловище, гаснут лампы. Денис поднимается с лежака, пальцы осторожно касаются едва заметного шрама.
– Господа, извините, что перебиваю, – вежливо обращается он. – Я вот тут лежал и думал – а как мы собираемся добраться до главного злодея? У нас есть план?
Алексей выжидательно смотрит на Знаменского.
– Валера, ты вроде чего-то излагал Носотрасу давеча. Мол, коды нужны, снимем защиту и бомбы упадут прямо на макушку Карабасу Барабасу.
– Да. Именно так, – кивнул Знаменский. – Наша задача снять защиту хотя бы на несколько минут. Можно обойтись и без радиомаяков, есть подробная карта местности и схема расположения подземных сооружений. Надо только вырубить систему  защиты, – повторил Знаменский.
– Шарль? – взглянул Алексей на генетика неудачника.
– Ну, у меня и раньше не было допуска, – замялся Шарль. – Так, на подхвате у Волошского был. А сейчас я вовсе такой же раб, как и вы. Но дело даже не в этом. Здесь нет единого центра, из которого все управляется, понимаете?
– Семибоярщина, что ли? – блеснул Денис знанием российской истории.
Лоб Шарля собирает максимальное количество морщин, глаза увеличиваются в размере.
– Чего-чего?
– Мой ученый племянник имеет в виду форму парламентского правления в усеченном виде, – с улыбкой разъяснил Алексей.
– Боже праведный, да с кем же я связался!!! – громко стонет Знаменский. – Шарль, ты хочешь сказать, что есть несколько компьютеров, которые дублируют друг друга и таким образом выполняют роль управляющего центра. Работает один, остальные в дремлющем режиме. При выходе из строя активного компьютера автоматически подключается следующий и так далее. Я прав?
– Блестяще, военный! – восхитился Шарль. – Я думал, ты только матом ругаться умеешь. И стрелять. Не всегда мимо.
– Чувство юмора… – угрожающе засопел Знаменский.
– Стоп, все споры потом! – обрывает Алексей. – Что с источниками энергии?
– Да то же самое! Несколько взаимозаменяемых реакторов, – пожал плечами Шарль. – Вся байда глубоко под землей – в толще каменной плиты, на которой расположен Мордорград.
– Достать можно? – взглянул Алексей на Знаменского.
– Не фиг делать! – скривился Знаменский. – Но надо вырубить все на пару минут.
– Да, это проблема, – поскреб затылок Алексей. – А что за картинки ты смотрел на планшете? Ну, за которые тебя разжаловали.
– Э-э… господин Снегирев, – смутился Шарль. – Сейчас не время!
– Нужен червяк, точно! – воскликнул Денис.
– Защита сожрет его раньше, – усомнился Знаменский.
– А если целый ящик? Да еще и самовоспроизводящихся?
– Может получиться, – кивнул Алексей. – И другого выхода все равно нет.
– Уважаемые месье! Не могли бы вы по-человечески объяснить скромному профессору биологии, о каких самовоспроизводящихся червях вы тут говорите? Разве есть другие? Ну, которые не сами? Я ни хрена не понимаю! - взмолился Шарль.
– Тащи свой зараженный планшет, входи в сеть и загружай самую грязную порнуху, какая только есть!

“Разверзлись с треском небеса и  визгом ринулись оттуда
Срывая головы церквям и славя нового царя
Новоявленные иуды
Тебя связали кумачом и опустили на колени
Сверкнул топор над палачом, а приговор тебе прочел
Кровавый царь великий Ленин”,
 – бубнил под нос Алексей, наблюдая на большом экране, как один за другим вспыхивают красным огнем иконки компьютеров. Порнушная зараза распространяется удивительно быстро, легко ломая защиту антивирусной программы. Похоже, любителей “прекрасного” в городе Мордерера хватало  и они, не задумываясь о последствиях, внесли сайты – а вместе с ними и всевозможную заразу! – в разряд безопасных.
– М-да, тоже мне, сверхлюди, – усмехнулся Алексей. – Как говорила моя сестра – кобели проклятые!
На экране появляется карикатурное изображение человека в костюме тройке с топором в руке. Лобастую голову украшает ровная грядка волос над ушами, бородка клинышком в крови, капли срываются одна за другой, превращаясь в головы людей. Уродец, стилизованный под Ульянова-Ленина  подпрыгивает, машет топором и что-то там пищит. Полы пиджака колышутся, словно крылья мотылька.
– Отличный символ для вирусной программы, – кивает Алексей. – Коммунизм подобен эпидемии чумы – пленяет незрелые умы, а потом убивает, превращая цветущие страны в пустыни.
   Священной музыкой времен над златоглавою Москвою
   Струился колокольный звон, но даже самый тихий, он
   Кому-то не давал покоя.
   А золотые купола кому-то черный глаз слепили
   И раздражалась сила зла, и, видно, так их доняла
   Что ослепить тебя решили!
– Если изменить пару слов, то получится гимн вирусописателя! – усмехнулся Алексей. – Ну, Москва понятно, а вот кто такой Ленин? Денис!
– Да.
– Что за Ленин?
Ответ был краток:
– Мразь!
– А почему гений?
– Потому что уничтожил великую страну.
– Согласен, – кивнул Алексей. – Что ж, Ленин, теперь ты вирус, виртуальный червяк. Делай то, что умеешь лучше всего. И побыстрее!

                Глава 8

Солнце выжигает макушку плоскогорья, словно хочет прожечь землю насквозь. Каменная пустыня лишена малейших признаков жизни, даже микроорганизмы не выдерживают таких температур. Перепады дня и ночи таковы, что камни рассыпаются в прах за считанные дни. В этот ад не забредают животные в поисках пищи, люди обходят стороной и даже птицы летят по своим птичьим делам, делая огромный крюк.  Странные, похожие на скелеты доисторических чудовищ конструкции только усиливают гнетущее впечатление от этой местности. По всей поверхности торчат изъеденные временем столбы. Гигантские лопасти медленно вращаются, подчиняясь силе ветра, распространяя тихий шорох и скрип. Сплетенные в клубки провода лежат в пыли, прижимаются к металлическим коробкам распределителей, откуда выползают толстыми щупальцами бронированный кабелей. Полуразрушенные здания под плоскими крышами таят в себе горячий полумрак. Полы зияют дырами провалов, по углам горбятся кучи песка, из которых  торчат выбеленные кости и черепа. Строения полукруглой формы ослепительно сияют полированным кремнием солнечных батарей. Город давно мертв, но задачу, которую ему поставили люди, выполняет. Под толщей камня царит мрак и прохлада.  Тишина в коридорах, нет ни капли влаги в комнатах, слепые бельмы потолочных светильников незряче смотрят в тьму. Но если верна известная фраза “движение -это жизнь”, то жизни здесь в избытке. Огромная, в половину футбольного поля платформа сжимает клыками стопорных механизмов самолет странной конструкции. Это скелет некого летального аппарата. Нет обшивки, отсутствует пилотская кабина, нет топливных баков. Рама на шасси, короткие и широкие крылья, скошенные вперед, плоское, как у птицы, хвостовое оперение. Вокруг суетятся электромеханические существа на гусеничном ходу. Резиновые траки плотно соприкасаются с железным полом, существа целенаправленно движутся в полной темноте, не сталкиваясь друг с другом. Роботы действуют по заранее заданной программе. Массивные погрузчики крепят железными руками бомбы и ракеты на внешней подвеске. Заправщики цепляют топливные баки, устанавливая с точностью до десятых долей миллиметра емкости с реактивной смесью. Тихо щелкают захваты, смыкая железные челюсти на горловинах. Оживает бортовой компьютер, загружаются координаты целей, программа защиты проверяет взаимодействие антирадара, зенитных пулеметов и глушителей систем наведения вражеских ракет. Скелет самолета быстро обрастает плотью навесного вооружения, приборов защиты и пожаротушения. Последними навешиваются обтекатели из сверхпрочного углеволокна. Роботы один за другим покидают платформу. Сигнал с главного компьютера роботизированной авиабазы включает подъемный механизм, платформа начинает подъем. Натужно воют электродвигатели, раздвигается потолок, водопад солнечного света рушится вниз. Мечутся клубы пыли, жаркий воздух пустыни ползет по стенам, из мрака на свет Божий появляется бездушное механическое чудовище. Смыкаются края платформы, робот бомбардировщик чуть вздрагивает на мягких подушках шасси. Ветер сдувает красную глиняную пыль с боков, крылья отбрасывают тусклые блики, радарная сетка под обтекателем на носу начинает судорожно двигаться, словно волчий нос. Поодаль в солнечном мареве появляются еще две крылатые машины. Воют турбины, машины взлетают одна за другой, набор высоты занимает считанные секунды.
Проходит около получаса. Укладывается пыль, равнодушный ветер крутит лопасти ветряных генераторов, солнце все так же обрушивает раскаленный гнев на плоскогорье. Очень далеко, на грани слышимости появляется шум. Тихий, словно шорох листьев в осеннем лесу. Шум растет, в небе появляются черные точки. Стремительно приближаясь, они вытягиваются, становясь похожими на громадных крылатых акул. Сходства с морскими хищниками добавляют нарисованные клыки в оскаленных ртах. Ракеты врезаются в плато, пробивая огромные дыры в камне. Взрывы рвут плоскогорье на куски, вздымая к небу целые облака пыли и клубы каменной крошки. Новая партия ракет проникает в глубь плоскогорья, взрывы уничтожают механизмы, детонируют бомбы и снаряды. Подземелье превращается в огненный ад, каменные своды рушатся, погребая под собой основной и резервный атомные реакторы. Плато проседает, к небу устремляются клубы дыма и огня, земля содрогается, как при извержении вулкана, грохот разносится на десятки километров. Подземная автоматизированная авиационная база перестает существовать. 
Самолеты идут на предельно малой высоте. Спутник ПВО обнаруживает бомбардировщики слишком поздно. Машины синхронно выполняют затяжную “горку”, разом освобождаясь от бомб. Наземные средства ПВО открывают запоздалый огонь, сотни снарядов и ракет устремляются в небо. Выполнить противоракетный маневр удается не всем. Одна из машин получает удар ракетой в топливный бак, оранжевая вспышка расцветает в голубом небе. Приборы наведения реагируют, зенитные ракеты сбиваются с курса. Две оставшиеся машины уходят на бреющем полете в джунгли. Бомбардировщики разворачиваются, едва не сбивая брюхом верхушки самых высоких деревьев и опять заходят на цель. Никаких “горок” в этот раз машины не выполняют. Еще в первом заходе на цель бортовые компьютеры обработали полученную информацию, сопоставили с данными разведывательного спутника – включился на пару секунд, какое совпадение! – и дали команду на запуск ракет “воздух–земля”. Опустошив бомбовые отсеки и контейнеры для ракет, самолеты отклоняются от курса и уходят обратно в джунгли. Машины снижаются над излучиной реки, почти касаясь воды. Два взрыва рвут тишину, бомбардировщики в мгновение ока превращаются в груду обломков. Вода принимает раскаленный метал, донная грязь укрывает от посторонних взглядов останки.
Радары не "увидели” полдюжины крылатых ракет. Они появились словно ниоткуда, под густым покровом джунглей не разглядеть мобильные пусковые установки никаким приборам. Ракеты шли в “тени” бомбардировщиков, затем разошлись парами на юг, восток и запад. Боевые части несли глиняные контейнеры, похожие на кувшины без ручки и горловины. Достигнув густонаселенных районов, ракеты сбрасывали контейнеры, после чего уходили в пустынные районы и взрывались. От удара глина раскалывалась, содержимое контейнеров разлеталось по ветру. И чума, от которой не было лекарства, начала убивать людей через считанные часы. Города и села превращались в кладбища, смердящие трупы лежали в домах, на улицах и дорогах. Дикие звери выходили из лесов и обжирались падалью так, что не могли ходить, только ползали и тихо рычали от удовольствия.
      

 – Порядок, командир! Город Мордерера перестал существовать, – докладывает подполковник Артемьев, отрывая взгляд от монитора.
– А сам он?
– Честно сказать, хрен его знает! Но это уже не наша забота.
Генерал прошелся по кабинету, взгляд рассеянно скользит по экранам. Солнечный свет едва пробивает плотные шторы, многослойное стекло отсекает жар, чуть слышно гудит кондиционер. В комнате царит полумрак и прохлада.
– Черт! До сих пор сомневаюсь! – крутит он стриженой головой.
– Ты о горшках?
– О них самых!
– Ну, во-первых, решение принимали не мы, – пожимает плечами начальник контрразведки. – Во-вторых, другого решения проблемы нет, да и не предвидится. В-третьих – не первый раз!
– Что ты имеешь в виду?
– Небольшая справка … подожди, сейчас … вот! – Артемьев выводит изображение с личного коммуникатора на проекционный экран. Генерал щурит глаза, пальцы раскрывают футляр с очками.
“… выглядели весьма загадочно. Например, ужасная эпидемия, вспыхнувшая в Афинах в 451 г. до н. э. во время Пелопонесской войны между Афинами и Спартой, которая унесла в течение года жизни одной трети всего населения Афин, из-за чего, собственно, те и потерпели поражение. На седьмой или девятый день больные умирали от внутреннего жара. Болезнь, охватившая Афины, так же внезапно исчезла, как и появилась, оставшись до сих пор загадкой для медиков и историков …
… пандемия возникла около шести веков назад. Тогда бушевала бубонная чума, которая, как утверждают различные источники, уничтожила тогда примерно треть населения Азии и почти половину населения Европы. Очаг «черной смерти» вспыхнул в 1320 г. в пустыне Гоби. Путь чумы – это путь караванов, вместе с ними она шла на Запад. Эпидемия вызвала ряд известных восстаний – Уотта Тайлера в Великобритании, Жакерию – во Франции, восстания горожан во Флоренции и т. д. К сожалению и по-прошествии более 600 лет чума не побеждена полностью. Только в XX в. в мире от этой болезни умерли свыше 13 млн. человек. Известны многочисленные случаи, когда войска, осаждавшие города, применяли своего рода бактериологическое оружие. В города-крепости с помощью катапульты осаждавшие забрасывали разного рода нечистоты, в результате чего там распространялись болезни. История сохранила много примеров …
… ужасающие: по самым оптимистичным прогнозам от «испанки» умерло 20 млн. человек – чуть ли не в два раза больше, чем погибло на полях сражения в Первой мировой войне. Смерть наступала крайне быстро. Человек мог быть еще абсолютно здоров утром, к полудню он заболевал, а уже ночью умирал. Те же, кто не умер в первые дни, часто умирали от осложнений, вызванных гриппом, например пневмонии. Необычной особенностью «испанки» было то, что она поражала здоровых, полных сил молодых людей. С тех пор пандемии гриппа возникали регулярно и всегда поражали миллионы людей…”
– Можно продолжать долго, – тихо говорит Артемьев. – Различные заболевания опустошали континенты, умирали сотни миллионов. И никто не знает, природа так распорядилась или человек. Но именно эпидемии меняли мир, направляя его совсем не теми путями, о которых думали люди. Да, модифицированная чума убьет около трех миллиардов человек.  А скажи, командир, какая армия может остановить наступление трех миллиардов? Ядерное оружие? Мы убьем себя вместе с ними. Да тут вообще оружие бессильно! Африку необходимо зачистить до основания, иначе чужие уничтожат нас. Именно ЧУЖИЕ, а не люди! Кстати, они нас считают ошибкой природы, которую надо исправить. Вроде надписи мелом на доске. Стер мокрой тряпкой и все! Договориться с ними невозможно.
– Ладно-ладно! – раздраженно махнул рукой генерал. – Сам знаю, что по-другому нельзя. Как там наши?
– Летят. Поисковый вертолет нашел их в джунглях. Камера зафиксировала драку.
– Какую еще драку? Только этого не хватало! – возмутился Захаров. – У Валерки железная выдержка, как он мог сорваться?
– Подполковник Знаменский тут ни при чем. Дрались Шарль … э-э … все время забываю фамилию, черт! … и лаборантка Волошского.
– А-а, тогда ладно. Чего не поделили-то?
– Видимо, научный спор, – предположил контрразведчик. - Аргументы истощились, вот и начали.
– Они нужны, эти ученые?
– Да. Работали с Волошским, многое знают, – кивнул Артемьев.
– Хорошо. Надо будет Снегиреву помочь, у него были проблемы с реабилитацией после плена.
– Сделаю. Он неплохо зарекомендовал себя.
– Если необходима рекомендация от меня, то получит.
– Вопросов  больше нет, командир. Разрешите идти?
– Да. Как только вертолет сядет, Знаменского ко мне. Засиделся он в подполковниках!


                Часть 2

                Алексей Снегирев      

                Глава 1       

… в зарешеченное окошко медленно вползает солнечный свет. Испаряющаяся с поверхности земли влага красит луч в розовый цвет, рой пылинок радостно пляшет гопак, на противоположной стене появляется багровый отсвет. Пятно уменьшается медленно-медленно – это и понятно, ведь солнце садится, но поверхность приходит в движение, меняется цвет, появляются морщины … что за фигня? Алексей вздрогнул. Сознание проясняется, тупая боль охватывает руки от локтей до плеч. Под ногами пустота, тело неподвижно и тянет вниз со страшной силой, словно ты висишь на кончиках пальцев, а под тобой бездна. Ощущение подвешенности усиливает легкий ветерок, от которого кожа покрывается мурашками.
– Бл… , да что за х…! – произносит Алексей.
Голос сдавлен и слаб, как у висельника на последнем издыхании. Сознание возвращается вместе с болью, от которой тупое равнодушие ломается, как тонкий лед. Хочется орать и дрыгаться всем телом, чтобы хоть как-то избежать заполняющей тебя до краев невыносимой боли.
– It came in! (Оно оклемалось!) – доносится сквозь шум в ушах чей-то удивленный возглас.
Голос хрипл, как у алкаша с крутой похмелюги, баба или мужик, понять невозможно.
– Yes? Put it down, (Да? Клади на пол), – отзывается другой голос. Этот явно женский, но тоже с хрипом и какими-то странными переливами, словно навзрыд.
Голова Алексея зажата, приходится изо всех сил выворачивать глаза, чтобы увидеть говоривших. Вдобавок глазные ямы залеплены чем-то плотным и вязким, один глаз открылся наполовину, веки на другом склеены намертво. Одним полуглазом Алексей видит размытый силуэт мужчины. Странный тип приближается, запах перегара так силен, что сбивает дыхание. Команду “клади” условный алкаш выполняет своеобразно – сверкает лезвие ножа, легкий толчок отзывается болью в руках, мгновение полета обрывается ударом о бетон. Тотчас наступает блаженное беспамятство, лишенное боли и тупых вопросов типа ; где я, что со мной и что будет дальше…
Сознание вернулось, будто вынырнул. Ощутил холодный пол. Мелкие камешки впились в шкуру, в ушах приглушенный шум близкой улицы. Алексей открывает глаза, осторожно поворачивает голову. В шею впивается игла, острая боль буквально взрывает мозг, тело немеет. Но сознание не гаснет, сохраняется осязание и слух, зрение не пропадает. В дверном проеме стоят двое – невысокий, коротко стриженый мужчина в сильно измятом льняном костюме. Глаза вытаращены, на небритой щетине блестят капли пота, крупный носяра будто маслом намазан. Рядом женщина с копной рыжих волос, веснушчатое лицо вытянуто от удивления, униформа песочного цвета тщательно выглажена, брюки заправлены в берцы из брезентухи, шейный платок белого шелка скрывает возраст. Если руки мужчины растопырены, будто он мяч ловить собрался, то у женщины одна рука в кармане брюк, пальцы второй сжимают рукоятку пневматического пистолета. “Рыжая сука! – подумал Алексей. – Подстрелила меня парализатором!”
– You asshole! (Сам ты козел!) – немедленно отзывается женщина и решительно переступает через порог, на котором раскинул руки оглушенный стражник.
“Я что, думаю вслух?” – удивился Алексей.
– So. This is stunner and rollsoff the tonque. (Именно так. Этот парализатор еще и развязывает язык.)
– А почему вы меня понимаете, но отвечаете на своем мяуканье!?
В ответ женщина легонько постучала за ухом.
– Have to quess!
– Универсальный переводчик, – хотел кивнуть Алексей, но только моргнул. – И какого черта вам от меня надо?
– Money, lots of money! (Денег, много денег!) – усмехнулся мужчина.
– Вы оху…? Какие у меня деньги? ; удивляется Алексей.
Он чувствовал, что парализующий препарат выдыхается, так что надобно действовать. Ноги в забрызганных кровью льняных штанах совсем рядом. Алексей вкладывает в удар всю силу. Нога работает, как механический молот. Удар ломает бедро напополам, острые края рвут ткань, кости вылезают наружу, кровь из перебитой вены бьет фонтаном. Болевой шок так силен, что мужчина теряет сознание и валится на пол, как мешок с мукой. Брызги вздымаются стеной, будто самосвал по луже проехал. Баба оказывается в крови с ног до рыжей копны на голове. Несколько капель попадают в глаза Алексею. Сквозь мутную пелену видно, как орущая баба наводит на него пистолет. Он хочет увернуться, но тело еще плохо слушается и в следующее мгновение сразу несколько ампул с парализующим составов впиваются в грудь. Сознание гаснет, визг рыжей бабы обрывается на самой высокой ноте …
Сознание возвращается в невыносимой духоте и жаре. Темно, тесно и неудобно, сквозь жесткую ткань едва проникает свет. Грубая мешковина вонзила в распаренную кожу тысячи малюсеньких иголочек, отчего тело жутко чешется. В носу свербит от сухой пыли. С правого бока воняет псиной и кислятиной, слева греет так, будто калорифер включен. Вдобавок ко всему Алексея плавно покачивает. Что ж, он жив, … э-э …цел? – да, все на своих местах! – его сунули в мешок и куда-то везут на верблюде, потому что только верблюды сопят и бурчат, как простуженные астматики. Но в западном полушарии верблюды не водятся! Может, он в цирк попал? Что еще? Он почти гол, если не считать обрезанных по колено солдатских штанов.
Итак, куда-то везут. Интересно, кому понадобилось его хватать и тащить в целости и сохранности на цирковых верблюдах Бог знает куда? А как здорово все начиналось! Перед самым началом бомбардировки Мордура ему, Знаменскому, племяннику и Шарлю удалось скрыться на летающей платформе. И Наталью прихватили, она как раз очнулась. Своими глазами видел падающие с неба бомбы, от душераздирающего свиста мурашки мчались по телу и шевелились волосы – или от ветра? А потом с жутким воем пролетели крылатые ракеты, высоко в небе раздались хлопки, черные точки устремились вниз и город Мордерера исчез в огне и дыме. Знаменский уверенно командовал Шарлем, тот послушно крутил штурвал, платформа летела в указанном направлении. Затем была не совсем удачная посадка, Наталья расквасила нос и стала окончательно походить на синюху в последней стадии. Почти сразу прилетел вертолет, в салоне Шарль и Наталья подрались, их разнимали – было весело!
 Валерка стал комбригом, уже носит погоны с зигзагом и одной большой звездой. Шарля определили в НИИ, Наталья тоже вроде там, но в другом отделе. А его, Алексея Снегирева, полностью реабилитировали, Родина дала новые документы, чиновники выплатили недополученные оклады. Пару брусков золота от сестры на обзаведение хозяйством. Почему-то запомнилась надпись:” UTIMCO”. Имя, кличка или аббревиатура организации владельца? Денис говорил, что это название какого-то забугорного банка, который платил бывшему председателю Совфеда за предательство.
А потом вышел на связь Носотрас. Потомку гордых инков удалось спастись от бомб и ракет, он благополучно добрался до Мексики, женился и теперь приглашает Алексея  в гости. Алексей с радостью согласился, его уже начинала тяготить скучная жизнь обывателя.
Правый двигатель загорелся, когда самолет летел над Карибским морем. Справиться с огнем бортовая система пожаротушения не сумела. Открытое пламя пропало, но движок продолжал чадить, как самовар. Самолет потерял скорость, машина стала рыскать по курсу и заваливаться на правое крыло. Опытный пилот “держал” самолет хорошо, насколько это вообще возможно в такой ситуации, но пассажиры запаниковали. Крики, попытки встать с мест, истерики и обмороки – стюардессы с ног сбивались, успокаивая людей. Паника утихла, когда командир экипажа по громкой связи объявил, что самолет может лететь и на одном двигателе, надо только сидеть спокойно, а не метаться по салону. Посадка будет в штатном режиме, до ближайшего аэропорта десять минут лету. В иллюминаторах уже показалась земля, посадочная полоса приближалась, как спасительный берег, самолет выпустил шасси … взрыв неисправного двигателя разом перечеркнул надежду на жизнь. Машина валится на огрызок крыла и камнем идет вниз. Над самой землей пилот каким-то чудом разворачивает самолет, машина идет боком по касательной траектории прямо на песчаные холмы. Удар о вершину бархана разламывает самолет, части корпуса сталкиваются, землю сотрясает гулкий взрыв. Вспыхивают остатки топлива, облако огня накрывает место трагедии. Алексей пришел в себя, когда его несли на носилках. Он попытался встать, еще не понимая, где он и что произошло. Санитары с криком шарахнулись прочь, увидев, как поднимается тот, кого считали мертвым. Алексей стоял, пошатываясь и растопырив руки, от него сильно пахло керосином, одежда висела клочьями. А вокруг лежали изуродованные до полной неузнаваемости тела, куски обшивки и дымилась земля.
“А что дальше-то? – вспоминал Алексей. – Вроде укол сделали, куда-то везли… потом вроде больница, люди какие-то ходили, бормотали не по-нашему. Черт, вот ни хрена не вспомню!” Снаружи донеслись непонятные выкрики, верблюд радостно хрюкнул, мешок затрясся, потом рухнул на землю. Алексей больно стукается спиной, в мешок проникает мелкая, как мука высшего сорта, пыль, от которой нестерпимо хочется чихать. Узел на горловине развязывается, ткань спадает, поток ослепительного света заливает глаза. Затекшие мышцы слушаются не очень, Алексей с трудом встает и тут же натыкается на острие штыка. Рядом стоит, выпучив глаза, смуглый парень. Длинные, до плеч, волосы повязаны ремешком, торчит воронье перо, пятнистая униформа покрыта пятнами засохшей грязи, глупые сандалии на босу ногу утопают в песке. В руках парня старичок АКМ с примкнутым штыком. Выражение скуластого лица такое, что Алексею сразу захотелось отбить ствол и дать в морду наглецу, возомнившему, что он супермен. Парень, похоже, ошибку понял и отступил на пару шагов.
– Молодец! – кивнул Алексей. – А то уже руки чесались.
Глаза на удивление быстро адаптировались к яркому дню, Алексей с любопытством огляделся. Как он и предполагал, это действительно бродячий цирк. Несколько крытых повозок на автомобильных колесах запряжены лошадьми, южноамериканские ламы сбились в кучу и чего-то там второпях поедают в пластмассовом корыте. Мужчины и женщины разбредаются по кустам справить нужду, животные ждут водопоя и кормежки, шустрые, как мыши, дети собирают хворост и мусор для костра. Из ближайшей повозки двое молодых парней вытаскивают носилки. Невысокий мужчина в льняном костюме садится, опираясь руками. Одна нога в гипсе, грязные бинты покрывают от пятки до промежности. Костюм измят, выпачкан засохшей кровью, у мужика красуются черные круги под глазами, лицо осунулось, щетиной можно ковры чистить. Узрев Алексея “льняной костюм” дергается, бледные губы раздвигаются, впалая грудь наполняется воздухом.
– Порычи мне, придурок! – цедит сквозь зубы Алексей. – Вообще ноги выдерну.
Небрежный плевок в сторону носилок завершает общую картину продемонстрированного презрения. Алексей окончательно приходит в себя - голова прояснилась, мышцы требуют работы. Ясно, как день, что его похитили. Здесь, в середине двух Америк, пересекаются пути контрабандистов, наркоторговцев и просто всякого сброда, желающего быстро заработать или освободить “родную землю” от бледнолицых, черножопых или краснокожих – выбор врага зависит от цвета собственной физиономии. Зарабатывать, освобождая, тоже не возбраняется. Обе Америки давно превратились в арену непрекращающейся войны. Если в южной дрались между собой потомки местных индейцев и европейских переселенцев, то в северной негры убивали белых, мстя за рабство предков. Белые защищались, как могли, отбиваясь сразу на два фронта – потомки апачей и команчей тоже желали крови бледнолицых. В кипящем котле всеобщей бойни образовалось несколько анклавов – негритянские, индейские и белые. Заключались временные союзы, грандиозные наступления завершались великими победами, после чего “горе побежденным” оборачивалось кровавой междоусобицей и новым военным союзом против вчерашних друзей. Наиболее мощным анклавом была Мексика. Надежно защищенная с тыла Панамским и Никарагуанским каналами, омываемая с флангов океанами, Мексика наступала на остатки североамериканских штатов. Если огрызок Калифорнии – остальное смело в океан землетрясение, - и болотистая Флорида были возвращены в лоно матери родины без особого напряга, то  богатый нефтью Техас так легко не сдавался. Окопавшиеся там янки дрались за каждый метр. Прирожденные солдаты, они стрелять учились раньше, чем говорить. Бывшие ковбои и разбойники не боялись никого, не брали пленных, громили негритянские полки, били в хвост и в гриву индейские банды. Мексиканские войска несколько безуспешно пытались прорвать оборону Техаса, однако техническое превосходство техасцев было подавляющим. Танки, бронетранспортеры, самолеты и вертолеты – армия Техаса воевала техникой и никогда не испытывала дефицита бензина.
Однако цирк и похитители Алексея двигались на юг. Похоже, их целью был остров, образовавшийся после строительства Никарагуанского канала, второго после Панамского. И предположение Алексея скоро подтвердилось.
– Don`t miss the bastard, kid! (Не упусти ублюдка, пацан!) – раздается окрик.
Охранник дергается, смуглое лицо раздраженно кривится. Кричит та самая рыжая баба, которая стреляла ампулами с парализующим веществом. Она стоит возле разгорающегося костра, на униформе песочного цвета нет следов крови, шейный платок сияет белизной, копна рыжих волос собрана в конский хвост.
– Тебе бы схуднуть кило на пятнадцать, точь в точь Сара Коннор перед нападением на Скайнет, – усмехнулся Алексей. – Жрешь лишака!
Вместо ответа женщина достает из кобуры компактный стреломет, ствол качнулся, аккуратно выщипанная бровь изогнулась. Что на общепринятом языке жестов означает – пи…дишь много!
– Может, объяснишь, что за фигня творится? – спрашивает Алексей. – Каких таких money от меня нужно?
Женщина подходит ближе, по ее знаку подбегает старичок в полосатых штанах и холщовой рубахе до пупа. Рубашка не мала, как вначале показалось Алексею, это горб тянет ее вверх. Старик бос, худое лицо кажется еще больше вытянутым из-за седой бороды клином. Волосы завязаны узлом на затылке. Через плечо болтается старая и застиранная сумка. Женщина усаживается на песок, по-восточному сложив ноги, старик наклоняет голову, изготовившись внимательно слушать. Алексею тоже надоело стоять столбом, уже насмотрелся на природу и на циркачей, справляющих нужду где попало.
– Okay, explain, – произносит женщина, старик тут же переводит: – Ладно, объясню.
– So … итак, деньги заплатят за тебя. Ты товар, я продавец. Понятно?
– Работорговля? – удивился Алексей. – Тогда зачем далеко везти? Да еще с такими мерами предосторожности?  Я кое-что слышал о местных нравах, невольничьи рынки есть в каждом городишке.
– Но там нет в продаже таких, как ты, – качает головой женщина.
– Я такой красивый? – пошутил Алексей.
– Тебя продадут не в гарем, – ответила женщина. – Ты предназначен для другого.
– Нельзя рассказать? Я просто сгораю от любопытства!
– В разбившемся самолете не выжил никто, кроме тебя. Даже царапины не получил. Таких ищут. Есть человек, который хорошо платит за везунчиков вроде тебя. Настолько хорошо, что я простила тебе сломанное бедро напарника и шестерых убитых охранников.
– Четверых, – буркнул Алексей. – Двоих убил твой коротышка, сама приказала.
– Это неважно, – покачала женщина рыжим хвостом на затылке. – Главное доставить тебя покупателю.
– Раз я такая ценность, дай мне приличную одежду и пожрать как следует. 
– Ни в коем случае! – улыбнулась рыжая. – Тебя будут кормить раз в три дня, поить один раз. Ты будешь связан с ног до головы,  а пасть заклеят липкой лентой.
В туже секунду чуть слышно щелкает спусковой механизм стреломета, острый клюв ампулы впивается в бедро.

                Глава 2

Пробуждение было мучительным. Мешок завязали так плотно, что воздух почти перестал поступать. Бешеное солнце жгло слева, справа невыносимо вонял псиной верблюжий бок. Спина затекла, рук и ног не чувствовал, верхняя губа вывернута и прижата скотчем  чуть ли не к носу, отчего дышать совсем не комильфо. Или как там еще на языке древних жителей Европы! “Так жить нельзя, – решил Алексей. – И что, вообще, за свинство так обращаться с ценным товаром!” О том, что “ценный товар” могут продать каким-нибудь людоедам гурманам, он не думал.
Чувствуя, что еще чуть и задохнется от вони и пыли, Алексей начинает барахтаться. Оказывается, его действительно связали, как … обвязали. Обмотали тряпками, словно мумию, даже глаз открыть нельзя! Злость вскипела, словно разум возмущенный у пролетариев всех стран, которые так и не объединились. С первого раза освободиться не получилось, зато со второго ткань издала грустный треск, плотные объятия разомкнулись, правый локоть уперся в бок верблюда, спокойная скотина изрыгнула рев и повернула голову, подозрительно глядя на оживший тюк. Алексей успокаивающе ткнул еще раз, затем ухватился за складки мешка и почти без усилия разодрал. Глубоко вздохнуть мешал скотч. Аккуратно снял, вытер лицо тряпьем. Когда мышцы наполнились свежей кровью и перестали дрожать, высунул голову. Вокруг, насколько хватает глаз, простирается равнина, поросшая кактусами и кустами, почти лишенными листьев. Красный суглинок потрескался от длительного лета, слабый ветер ворошит пыль, уныло бренчат колокольчики на верблюжьих шеях.
“И чего мне так везет на пустыню? – подумал Алексей. – Терпеть не могу чертовы пустыри!” Изображать младенца в люльке больше не хотелось, но и лезть наружу тоже нельзя – получишь очередную дозу, откинешься, потом очнешься в каком нибудь ящике. Пришлось ехать на верблюде, озирая окрестности из мешка. Цирковой караван шел не спеша, но все-таки шел и уже через полчаса пахнуло влагой. Верблюды и прочая скотина оживились, растительность стала гуще. Провести привал в мешке не хотелось. Алексей выждал момент, когда мимо проходил кто-то из циркачей с  крашеными палками, высунул голову из мешка и как можно вежливей просит:
– Престут… престат… Бл…ь,  позови рыжую бабу, разговор есть!
С треском разрывает мешок и прыгает на землю в ворохе цветных тряпок, которыми был спеленат. Если бы верблюд зарычал и превратился в белого медведя, жонглер или, проще говоря, престидижитатор испугался бы меньше. Крашеные палки летят на землю, смуглое лицо страшно белеет, выступает обильный сальный пот, нижняя челюсть отъезжает вниз и вбок, глаза увеличиваются раза в полтора. Жонглер издает звук, похожий на шипение проткнутого мячика, ноги подгибаются, тело приникает к земле.
– Ты чего людей пугаешь? – раздается совсем рядом старческий голос.
Алексей оборачивается. Возле верблюда стоит тот самый старик, который переводил разговор с рыжей.
– Чего? Да никого я не пугаю, – на “автомате” отвечает Алексей, затем спохватывается: – Ты кто? Откуда русский знаешь?
– Я монах. Русский язык знаю, ибо сам русак, – обстоятельно и не торопясь говорит старик.
– Русский монах в Америке? – не поверил Алексей.
– Представь себе, – кивнул старик. – Людям темной земли необходим свет истинной веры.
– Ага. И каким же ветром тебя занесло? В темные-то земли!
– Никаким. Я здесь на свет появился.
У Алексея вытянулось лицо.
– Ты здешний!? Тогда какой же ты, на хрен, русский? Я слышал, как ты мяукал на британском языке.
– Да, я знаю американское наречие британского языка, – кивнул старик. – Ну и что? Разве плохо знать другой язык? Ты вот, кроме русского, ни хрена больше не знаешь, верно?
– А мне и не надо! Пусть они наш учат, если хотят разговаривать с нами, – надул щеки Алексей.
– А если кишка тонка, то пусть вставят за ухо электронный переводчик, верно? – улыбнулся старик.
– Не остри, дед! Не у всех есть время учить чужое тявканье, – ответил Алексей, стряхивая остатки пыль и остатки тряпья.
– Но к тебе это не относится.
– Хочешь сказать, что я …
– Hey, what is this? (Эй, что за дела?) – раздается возмущенный окрик.
К Алексею и старику приближается рыжая, пальцы сжимают взведенный стреломет, глаза вытаращены от злости и удивления.
– All right, we’re just talking!(Все в порядке, мы просто разговариваем!) – отвечает старик, примирительно выставляя руки.
– You’re talking to a prisoner. We did not agree! (Ты разговариваешь с пленником. Мы так не договаривались!)
– It makes no sense to keephim tied up. Your poison has no effect. I will be able to persuade him not torun away. (Нет смысла держать его связанным. И твой яд на него не действует. Я сумею уговорить его не убегать.)
– I wonder whu I should believe you? (Интересно, почему я должна тебе верить?) – криво усмехнулась рыжая.
– Because I’m not lying(Потому что я не лгу), – просто ответил старик.
– Okay(Ладно), – поколебавшись секунду согласилась рыжая. – But the chain I wear(Но цепь я на всякий случай надену), – предупредила она.
Спустя полчаса они ехали рядом на двух верблюдах, груженных тюками с барахлом. Старик покрыл голову соломенной шляпой наподобие сомбреро. Сумку с нехитрыми пожитками перекинул на грудь и держит обеими руками. Алексей тоже обзавелся шляпой, но старой и заношенной так, что только на пугало надеть. Вместо одежды получил старое пончо, которое подозрительно пахло тленом и мочой. На руки и ноги надели кандалы, металлическая цепь соединила “браслеты”. Алексей только улыбался, глядя, как старательно затягивают болты в петлях. Рыжая все время стояла рядом, стреломет был нацелен в грудь пленника, в темно-коричневых глазах проглядывало сомнение – удержит ли собачья цепь бычка?
Сидеть верхом со скованными ногами вообще-то затруднительно, поэтому Алексей сел по-женски, свесив ноги на один бок. Не очень удобно, но всяко лучше, чем в мешке.
– И как же тебя зовут, отче? – насмешливо спросил Алексей.
– В миру Константин, – коротко ответил старик.
– Что значит “в миру”? У тебя два имени, что ли?
– Да. Есть имя церковное и мирское.
– И что же ты делаешь в миру, Константин?
– Путешествую в монастырь, братию проведать хочу, благословение получить от тамошнего отца настоятеля.       
– Ты берега не перепутал, святой отец? – улыбнулся Алексей. – Какие тут монастыри могут быть?
– Православные, – кротко ответил Константин. – Издавна на обоих американских континентах были монастыри наши.
– Впервые слышу о таком, – признался Алексей. – Откуда же они могли взяться здесь?
– Америку открывал не Колумб. Задолго до него здесь бывали викинги, попутным ветром заносило. Наши разбойники ходили через пролив постоянно. Охотились, грабили местных жителей.  Сибирь-то осваивали вместе с Аляской, ты разве не знал?
– Слышал что-то, – уклончиво ответил Алексей. – Но где Аляска и где мы!
– С Аляски начинали. Русские поселенцы осваивали Калифорнию, все западное побережье и шли дальше. Вместе с ними шли и монахи, получившие благословение нести слово Божие в языческие земли.
– Ну да, несли! – хмыкнул Алексей. – Жгли на кострах несогласных, остальных совали мордой в крест, пока кровь из носу не пойдет.
– Так поступали католики, не мы, – возразил Константин. – Наша церковь пошла другим путем. Мы не насиловали, а убеждали. Строили монастыри, где вера хранилась, помогали страждущим. Православных в этих землях было немного, но уже если уверовал человек, то навсегда. Насильно-то мил не будешь, ты ведь и сам знаешь! После революции много русских людей переселилось на юг, в Аргентину, Чили и Бразилию. И там появились православные монастыри.
– То есть ты хочешь сказать, что христианские монастыри по обеим Америкам понатыканы?
– Православные, – поправил старик. – Построены.
– Пусть так. А как же они уцелели-то? – удивился Алексей.
– Мы не воюем. Видишь ли, в каждой войне должны быть такие места, где не стреляют. Ведь не убивают парламентеров, не бомбят госпиталя, не воюют с нейтральными странами. Невозможно убивать без конца и края!
– Так не всегда, – невесело улыбнулся Алексей.
– Верно. Но даже самые отъявленные негодяи и мерзавцы частенько оказываются в таком положении, когда без посредника не обойтись. Мы никого не отталкиваем, лечим раненых и оказываем помощь больным, не задавая вопросов. Если возникает надобность, выступаем посредниками.
– И все-таки с трудом верится, что никто вас не трогает. Тут слишком много отмороженных на всю голову и с оружием. Они убивают просто так, для развлечения. Скажешь, на все воля Божия? – усмехнулся Алексей.
– Скажу – на Бога надейся, а сам не плошай, – ответил старик, в прищуренных глазах мелькнула лукавинка. – Потому путешествую не один, а монастыри наши крепостными стенам защищены надежно. Да и сами монахи не промах, с оружием обращаться умеют.
– Уже лучше, – кивнул Алексей. – Только вот как-то не вяжется это все с бескорыстием и равноудаленностью от всего. Стены надо построить, монахам надо кушать, а оружие покупается. Откуда деньжишки-то, святой отец?
– Из разных источников, – уклонился от прямого ответа старик. – Скажу одно – наши руки не замараны. А деньги идут на содержание монастырских строений, на лекарства, еду и одежду. И на оружие – увы! - тоже.
Алексей некоторое время едет молча, взгляд скользил по сторонам, ненадолго цепляясь за холмы. Выступающие из песка округлые бока валунов отбрасывают куцые тени, редкие кусты похожи на лапки насекомых, ветер неторопливо гонит пыль и песок. Когда-то здесь были  джунгли, во влажном климате произрастали тысячи видов растений, животный мир был переполнен, здешние жители не знали теплой одежды. А теперь пустыня, по которой бредут полусонные верблюды, на которых перевозят людей, оружие, наркотики и еще черт знает что.
– А я думал, вы за мир без насилия, – говорит Алексей, наблюдая с верблюжьей спины, как маленький зверек, похожий на ушастого лисенка, живьем поедает крысу с заячьими лапами и длинным хвостом с кисточкой на конце.
– Ты что, Толстого начитался? – удивился старик. – Или махатмой стал вроде Ганди?
– А как же “подставь другую щеку, если ударили по правой”? – удивился Алексей. – Слышал я про ваши заповеди.
– Слышал звон, да не знаешь где он, – проворчал старик. – Экая привычка все понимать буквально. Писание – это тебе не устав караульной службы!
– Да, такой вот я дурак, что когда говорят “садись на верблюда”, я сажусь, а не размышляю - что бы это значило и как это понимать в свете последнего обращения президента к Федеральному собранию! – окрысился Алексей.
Старик помолчал, переваривая услышанное, затем примирительным тоном сказал:
– Да, ты прав. Обычные люди именно так и воспринимают. Но Сын Божий имел в виду, что настоящее зло можно уничтожить только добром, ибо зло только умножает зло.
– Вот и говорил бы прямо. Достали эти ваши аллегории да притчи, умные все аж противно!
Старик отвечать не стал. Ветер усилился, песчаная поземка добралась верблюдам до коленей. Ехавшие верхом принялись заматывать лица шарфами и платками, в кибитках плотно закрывали входы, занавешивали окна. На верблюдов поднявшийся ветер не произвел впечатления, они все также равнодушно шагали по песку, не обращая внимания на суетящихся людей. Алексей поерзал в неудобном седле, взгляд из-под полей старой шляпы бежит по каравану. Рыжая закопалась в своей кибитке, носа не высовывает, а циркачам контрабандистам  до него и дела нет. Алексей осторожно, чтобы не свалиться с верблюжьей спины, подтягивает ноги. Пальцы сжимают цепь, мышцы напрягаются, металл начинает греться, звенья толщиной с карандаш медленно разгибаются. Рвать до конца Алексей не стал. Разомкнул одно звено, загнул края, обрывки прицепил к кандалам. Теперь можно сесть на скакуна пустыни - или как он там еще называется, верблюд этот, ; по-лошадиному.
Старик искоса наблюдал, как пленник без особых усилий разрывает цепь. Задумчивый взгляд коснулся лица, пробежал по рукам и ногам, отмечая полное отсутствие царапин и шрамов. Ожогов от солнца, кстати, тоже нет.
– Алексей, а ты как здесь оказался? – спросил старик. – Ты вообще кто?
– Да так, – с неохотой ответил Снегирев. – Служил в армии интендантом, уволился. Друг пригласил в гости, самолет упал …
– У тебя есть друг в Темных землях? – удивился старик. – И у тебя, скромного отставника, имеются средства, чтобы купить билет туда и обратно на самолет до Америки?
– Ну да. А что здесь такого?
– Насчет билетов ничего, можно накопить, – согласился старик. – А другом-то где обзавелся? Твой самолет взорвался в воздухе, на тебе ни единой царапины … может, ты взорвал его, а потом выпрыгнул с парашютом?
– Тогда бы сначала выпрыгнул, а потом взорвал дистанционно управляемой бомбой, – поправил Алексей.
– Тебе виднее, – кивнул старик. – Как же было на самом деле?
Алексей пожимает плечами:
– Не знаю. Самолет действительно взорвался в воздухе, дальше не помню. Очнулся уже на земле, какие-то люди вокруг суетились, потом укол и опять “уплыл”. Пришел в себя через несколько часов, какая-то глиняная конура на базаре, придурки с автоматами …
– Ты их поубивал, парню в льняном костюме ногу оторвал …
– Да не отрывал я, а только сломал! Он сам виноват.
– Ага, под руку попался. А у тебя как раз настроение поплохело, да? – хмыкнул старик.
– Конечно! – возмутился Алексей. - Представь себе – я просыпаюсь на голом полу в каком-то сарае. На мне кожаные стринги и больше ничего. А, нет, еще сапоги чулки на платформе! Это что такое?
– Тебе плюнули в душу, – кивнул старик. ; А кто твой друг здесь, если не секрет?
– Не знаю. Я его должностью не интересовался и даже имени не знаю. Зовут Носотрас, живет в пригороде Мехико. Должен был встретить меня в аэропорту.
Глаза старика расширились, как только он услышал имя. Странствующий монах медленно поворачивает голову, брови лезут вверх, глаза округляются.
– Сам Носотрас должен был встретить тебя!?
– Да! И что?!! – взорвался Алексей. – Чего вы тут все такие мутно-загадочные, как лужи после дождя? Тетка эта рыжая на меня таращится все время, как будто я инопланетянин какой. Жонглер в обморок падает, ты вот глаза вылупил, того и гляди креститься начнешь, да плеваться. Ну, бывает так, что выживают люди после падения самолета. Редко, но бывает!
– Нет, не бывает! Ни-ког-да! – четко, по слогам произносит старик. – Исключение – мутанты. Видишь ли, Алексей, невозможно взорваться вместе с самолетом и не получить повреждений, несовместимых с жизнью, даже если ты крепко накрепко привязан к пассажирскому креслу. Выжить может только организм, который способен к быстрой, почти мгновенной, регенерации. Твое тело восстанавливалось, пока ты был в отключке. Когда спасатели добрались до места катастрофы, ты очнулся и выглядел, как огурчик. Местные жители очень суеверны, весть о чуде разнеслась в мгновение ока. И тогда появились те, кто ищет таких, как ты. Под видом успокоительного тебе сделали укол усыпляющим препаратом, погрузили в транспорт и увезли в город. На время переговоров с покупателем поместили под замок в кладовку на рынке, а чтобы не убежал, раздели догола и нарядили проститутом.
– Не проще было связать?
– Ты только что порвал стальную цепь, какие еще веревки? Так вот, после завершения переговоров тебя сунули в мешок, чтобы доставить покупателю на остров Никадор, где и состоится акт купли продажи.
– Название дурацкое у этого острова, не находишь?
- Кому как. Были когда-то страны - Никарагуа и Эквадор. После потопа от них остался небольшой остров. И его назвали Никадор, то есть Никарагуа и Эквадор.
 - Ладно ... а как зовут покупателя? – мрачно осведомился Алексей. – Не Давид Ааронович?
– Насколько я знаю, Мордерер мертв, – ответил старик. – Его город в Алжире уничтожили. И всех обитателей тоже. Не ты, случайно, приложил к этому руку?
– Так … относительно! – сделал неопределенный жест рукой Алексей.
Ветер подул сильнее, пылевая поземка уже достает верблюжье брюхо, песок горстями летит в лицо. Старик плотнее закрывает лицо, глаза прячутся под мотоциклетными очками. Алексей тоже заматывает лицо тряпкой, голос звучит глухо, как из ямы.
– Что еще тебе известно?
– Только то, что есть человек, который ищет мутантов по всему свету и хорошо платит за каждого. Местные разбойники об этом знают, поэтому ты и попался. А насчет Носотроса … этот парень фактический президент Мексики. Он ведет войну с Техасом на севере и громит банды разбойников на юге. Под его началом целая армия. М-да, - покачал головой старик. - Ты его гость, тебя похищают... интересная история получается! Но ты так и не ответил на вопрос.
– Какой?
– Где и при каких обстоятельствах ты познакомился с Носотрасом?
; В плену. Мордерер взял нас "тепленькими", почти сразу после высадки …

   
                Глава 3
 
Ветер усиливается, туча песка и пыли накрывает караван. Холодный поток воздуха принес снежную крупу. Люди суетливо распрягают верблюдов, готовят укрытия. Ветер рвет покрывала, как собака тряпки, воет и гудит, словно насмехаясь над жалкими людишками. Верблюд Алексея без всякой команды опускается пузом на песок, прячет голову между передних лап. Ветер воет сильнее, тьма укрывает землю, песок перемешивается с воздухом, превращаясь в единое целое. Кажется, что ты оказался внутри песочной реки, тебя валит с ног, твоя одежда просто тает под напором миллионов песчинок, в следующее мгновение живьем сдерут кожу. Алексей садится на корточки спиной к ветру. Краем глаза замечает какой-то темный клубок, вынырнувший из темноты. Мелькают ноги и руки, истошный вопль прорывается сквозь гул и вой бури. Алексей пытается поймать на лету несчастного, уносимого ветром в пустыню, но буря сильнее, в сжатом кулаке остается клок ткани и поясной ремень с оторванной пряжкой. Что-то тяжелое бьет по руке, пальцы нащупывают тяжелую флягу и громадный кинжал в ножнах. Холод усиливается, тьма густеет, впечатление такое, что внезапно наступил конец света. Слышен треск и удары о землю, нечто огромное, как дом, приближается к Алексею, распарывая воздух рваными краями. Из тьмы появились вращающиеся колеса и согнутые алюминиевые ребра на деревянной раме – все, что осталось от повозки, в которой перевозили цирковой хлам. Ветер переворачивает изуродованную повозку, словно картонную коробку, деревянный остов трещит и разваливается. Рама, на которой крепился брезентовый верх, сминается, будто сделана из прутьев.
Еще секунда и эта махина обрушится прямо на Алексея. В последний момент он успевает отползти. Тяжелая рама с колесами обрушивается на полузасыпанного песком верблюда. Животное содрогается всем телом, брызжет фонтан крови и тотчас тает, перемешиваясь с песком. Телега исчезает во тьме. Алексей некоторое время приходит в себя после случившегося. Холод становится невыносимым, мышцы деревенеют, появляется сонливость. Старое пончо, которое надето на Алексее, хранит тепло так же хорошо, как газетный лист. Смерть близка, если хочешь выжить, делай то, что немыслимо в обычной жизни. Верблюд мертв, но тело будет хранить тепло еще долго. Алексей подползает к трупу, широкое лезвие ножа легко пропарывает брюшину, теплые внутренности вываливаются наружу. Рыча и матерясь, Алексей голыми руками выдирает кишки, желудок, легкие и все остальное, что хранится в животе и грудной клетке верблюда. Лезет внутрь, словно крыса в тесную нору, задыхаясь от вони. Затылок упирается в позвоночник, верблюжьи ребра больно давят в колени, остатки внутренностей лезут за шиворот и теплые струйки ползут по спине. Темно, гадко и противно до рвоты. Но тепло! Снаружи воет песчаная буря, ледяной песок заносит остывающий труп верблюда, заживо хоронит людей и животных… 
"Старое пончо сшили из половиков, которыми пользовалась многодетная семья грязнуль и засранцев лет десять, наверное, - думал Алексей, лежа в брюхе мертвого верблюда. - Но греет, зараза! И верблюд долго остывает... или это песок? Надо мной толстый слой песка, из-под которого я не выберусь. Да не может быть, выберусь! Я ж не в яме лежал, на ровном месте. А вдруг я ошибаюсь? Тогда ..." Угревшись, Алексей незаметно для себя уснул. Рассуждения о многодетной семье грязнуль, которые не удосужились хотя бы раз "стирануть" пончо обрели виртуальную реальность в образе шумной компании карликов, которые тянули свои маленькие ручки с грязными ногтями к Алексею и требовали отдать пончо. Карлики были голыми, так что требование вернуть пончо выглядело справедливо. Но разгуливать в одних шортах тоже не good и Алексей не соглашался. Вначале вежливо, но один из карликов попытался укусить его за ногу! Пинок получился мощным. Карлик лопается, словно клоп, перепивший крови. Густые капли дурно пахнущей слизи попали на лицо, Алексей брезгливо смахивает ладонью, но мерзкий запах усиливается, к горлу подбирается тошнота, становится трудно дышать. А тут еще обозленные карлики набрасываются толпой! Алексей отбивается изо всех сил, но проклятых карликов становится больше, визгливые шибздики визжат и царапаются, больно стучат маленькими кулачками по голове и кусают за пятки. Чувствуя, что вот-вот и завалят, как стая волков медведя, Алексей пытается убежать, но вдруг оказывается в гробу! Поднять крышку невозможно, дерево упруго сопротивляется, доски выгибаются, но не поддаются напору. Алексей давит изо всех сил и ... просыпается! Тело покрыто липким потом, кругом темно, тихо и совершенно нечем дышать. По лицу и голове ползут струйки гадкой жидкости, под руками чавкает и пружинит. "Я же в брюхе верблюда! - вспоминает Алексей. - Надо выбираться, иначе задохнусь тут". Но выбраться сразу никак не получается, мешает слой песка. Похоже, песчаная буря старалась на славу, намела столько, что не поднять. Алексей перевел дух, спина упирается в ребра верблюда, руки напрягаются - медленно, очень медленно земля поддается напору. Трещат кости, рвутся сухожилия, в расширяющуюся щель сыплется песок. Тяжесть давит неимоверно, в глазах появляются кровавые круги, шум в ушах гремит водопадом. Молнией блеснул свет, сопротивление земли слабеет. Алексей давит изо всех сил, верблюжьи кости с хрустом ломаются, взлетает песок до небес. Поток холодного воздуха наполняет легкие жизнью, солнечный свет ослепляет. Алексей торопливо отползает от ямы и замирает без сил. Придя в себя, оглядывается - пейзаж вокруг напоминает лунный. Песчаная буря сровняла холмы и заполнила ямы, дневное солнце освещает почти идеально ровную поверхность. Только изредка виднеются тонкие прутики без листьев - все, что осталось от густых кустов. Песок еще хранит влагу. Алексей сбрасывает одежду и яростно растирает тело мокрым песком, что бы хоть как-то очиститься от верблюжьих внутренностей. Надевать волглое, отвратительно пахнущее мертвечиной пончо не стал.
- Пожрать бы! - негромко произносит Алексей, оглядываясь, как будто рядом притаился некто с едой на подносе. Увы, кроме торчащих из песка алюминиевых прутьев, на которые натягивали брезент повозки, ничего не было.
Солнце только подбирается к середине неба, возвращается жара, влажный песок сохнет прямо на глазах. Оставаться на месте нельзя, пустыня скоро накалится и смерть от обезвоживания придет через считанные часы. "Пойду на юг, - решил Алексей. - Надо выйти к проливу, а дальше видно будет". Проходя мимо засыпанной песком повозки легонько шлепает ладонью по торчащему куску алюминия. Раздается чуть слышимый крик, из-под земли доносятся глухие удары. Судя по звуку, слой песка невелик. Влажный песок роется легко и уже через пару минут пальцы скребут по доскам.
- Кто там? - спрашивает Алексей.
Втайне он надеялся, что отзовется та рыжая гадюка, что собиралась продать его. Ну, или "льняной костюм". Алексей тут же представил, как ломает гаду вторую ногу и проворачивает голову на триста шестьдесят градусов. Медленно, не торопясь … из глубин земных раздается надтреснутый голос Константина:
- Алеша, вытащи меня отсюда!
- А, это ты, святой угодник, - с некоторым разочарованием произносит Алексей. - Поберегись!
Сдвоенный удар обеими руками вышибает дно, в образовавшуюся дыру рушится песок. Старик выгребается из темных недр, как из воды - разводя руками и вытянув шею.
- Ох, спасибо тебе, мил человек, не дал похоронить меня заживо! - радостно возопил Константин, торопливо выкарабкиваясь из ямы. Алексей помог и старик, шумно дыша, падает на колени, мелко крестясь и бормоча молитву. Слова благодарности прерывает громкий квак. Старик вздрагивает, молитва обрывается на полуслове.
- Кушать хочется, - чуть смущенно произносит Алексей.
Старик ныряет обратно в дыру. Спустя мгновение из нее вылетают банки с мясными консервами, пара буханок хлеба в целлофановой упаковке и пятилитровая фляга воды.
После небольшого, по выражению Алексея, перекуса, решили идти. Но вот куда?
- Чертова пустыня, - проворчал Алексей, - ненавижу пустыни!
- Уже имел с ними дело? - поинтересовался старик, сосредоточенно копаясь в сумке, которую извлек из-под песка.
- Да, было ... бродил несколько дней. Как тут люди живут, не понимаю!
- В пустыне никто не живет. Люди строят жилища возле воды. А если ее нет, то тянут трубы и вода появляется. А вместе с ней жизнь.
- Видал я эту жизнь в Африке. Солнце шпарит с утра до вечера, на камнях можно мясо жарить, вода в стакане испаряется на глазах.
- А где ж ты был в Африке-то? - хитро прищурился старик. - Уж не в Алжире ли?
- Слушай, дед, ты очень грамотный для простого монаха! Раз такой умный, скажи мне, как отсюда выбраться.
- Это смотря куда хочешь попасть, - ответил старик, раскрывая простую ученическую тетрадь.
- Ну, вообще-то я должен быть у Носотраса, в Мехико. Но отсюда, как я понимаю, прямой дороги нет. Значит, надо добраться до крупного населенного пункта и уже оттуда любым транспортом. 
- Верно мыслишь, военный! - кивнул старик. - Только вот единственный крупный населенный пункт поблизости это крепость на острове Никадор. Куда, собственно, и направлялся наш караван. Там есть аэропорт и гавань.
- Я не военный, - буркнул Алексей. - Интендантом я был ... и что за крепость?
- Разбойничий притон. Что-то вроде Тартуги, только в современном исполнении.
- Тартуга? Пиастры, одноногий Сильвер с попугаем на плече, спрятанные сокровища Флинта? Где-то я это слышал, - скривился Алексей.
- Наверно, кино смотрел, - съехидничал старик. - Не будешь же ты читать всякую хрень!
- Роберт Стивенсон не хрень. И Артур Конан Дойл, Герберт Уэллс, Уильям Шекспир и Александр Пушкин, - не принял иронии Алексей. - Ну, Станислав Лем, пожалуй ... Вот все остальные - да!
Старый монах не нашелся, что ответить, только покачал головой, не отрывая взгляда от раскрытой тетради.
- У тебя там маршрут и план местности нарисованы?
- Ага. Угадал, интендант!
Старик подходит, Алексей с любопытством заглядывает в тетрадь, глаза округлятся - старый планшет аккуратно закреплен резинками за углы в обложке от тетради. На экране действительно карта местности, оранжевая линия пересекает пустыню и упирается в голубую полосу воды. Остров Никадор похож на кусок разбитой тарелки - южная сторона округлая, северная похожа на челюсть с выбитыми зубами. Масштаб велик, на карте подробно изображен только остров и края материков.
- Нам сюда, - тычет пальцем монах в середину острова.
- Почему этот гадюшник до сих пор не уничтожили?
- Ты про пиратов? А зачем? Они приносят неплохой доход.
- Кому? - удивился Алексей.
- Тем, кто их содержит. В мире немало очень богатых людей, которые могут позволить себе - ну, скажем так, осуществить детскую мечту о пиратах и сокровищах. Это разновидность бизнеса, не более.
- Грабить корабли конкурентов? Как-то несолидно!
- А это смотря что везут на корабле, - с усмешкой ответил монах. - Но не корабли главное. Северный континент таит несметные сокровища. Ведь здесь располагалось богатейшее государство Земли. Оно просуществовало недолго, но его граждане успели ограбить едва ли не весь мир. И все стащили сюда! Надо только найти, упаковать и вывезти. Громадные сухогрузы подходят для этого лучше всего. Плюс корабли охранения. Согласись, это стоит больших денег, так что не каждый может себе позволить организовать поиск сокровищ.
- Да какие тут сокровища! - отмахнулся Алексей.
- Всякие разные, - вздохнул монах. - Кто-то ищет золото, кто-то утерянные технологии. Другим подавай "священные" знания, тайны прошлого и предсказания будущего. Но большинство гоняется за барахлом, красиво названное антиквариатом.
- Старый ночной горшок? - улыбнулся Алексей.
- Первая пластинка Rolling Stones!

                Глава 4


Солнце вскарабкалось на середину неба, гневный взор светила обратился на двух наглых людишек, которые, как ни в чем не бывало, ведут светскую беседу посередине пустыне. Нахалы какие!
- Жарко-то как! - вздохнул монах.
Обильный пот выступил по всему телу, рубашка потемнела, на бровях блеснули капли влаги.
- Куда идем? - бодро спросил Алексей.
Ему жара нипочем, видал и покруче. Старик ткнул несколько раз пальцем в меню, с высохших губ срывается едва слышное ругательство.
- Вот зараза-то, прости Господи! Ага ... есть контакт ... обновилась карта! Ты везучий, интендант, - покачал головой монах. - Буря не убила тебя, благодаря тебе я жив и ... и ... вода совсем рядом!
- Это тоже я? - осведомился Алексей.
- Нет, просто совпадение. Идем, вон за тем холмом из земли бьет источник. Раньше он был засыпан песком, а теперь, благодаря буре, освободился. Воды много, она проложит нам дорогу к побережью. 
... простейший путь. Так было в прошлом и будущее не изменится. Работать надо много, долго, а жизнь одна и не факт, что успеешь стать богатым. А тут раз! - ты козырный туз, тебе завидуют лохи, ненавидят конкуренты и хочет прекрасный пол. Соблазн срезать путь и оказаться первым у цели очень силен. Мало кто способен воспротивиться алчности, если надо всего лишь протянуть руку. И не важно, что девяносто девять из ста претендентов на главный приз протягивают ноги раньше, чем успевают пошевелить пальцем, в желающих недостатка нет. Поэтому ни в одной стране мира нет пустых тюрем! Еще и не хватает ...
Западный ветер несет прохладу и запах сырости. Берег крут, нет и намека на песчаный пляж, острые грани камней недвусмысленно намекают на скорую смерть любому, кто вздумает неосторожно спуститься. Противоположный берег едва просматривается в белой дымке. До воды метров сто, но так просто здесь не пройти. Алексей зачерпывает полные ладони воды. Старик снимает суму, осторожно, словно внутри хрустальная чаша, кладет на плоский камень. И только после этого начинает умываться.
- Что дальше-то будем делать, старче Константин? - спрашивает Алексей.
Плюхается на камень, едва не задевая сумку. Старик вздрагивает, в глазах мелькает паника.
- Осторожней! Не вздумай сесть на сумку!
- Да ради Бога! - поднимает руки Алексей. - А что в ней ценного-то?
- Планшет, - коротко отвечает старик, отодвигая сумку подальше.
- ?
- Да! И не таращи глаза! Если точнее, информация, хранящаяся в нем.
- Священные тексты?
- Типа того, - уклончиво отвечает монах.
- А взглянуть можно? Все равно сидим без дела.
Старик вытаскивает тетрадь, указательный палец поднимает обложку. Солнечный свет касается экрана, загорается зеленый индикатор заряда.
- Где-то я видал такое старье, - щурит один глаз Алексей. - Тоже на температурном преобразователе энергии и такое же тормозилово.
Старик меняется в лице.
- Этого не может быть! Таких планшетов всего несколько штук, их делали на заказ.
- Ну, может и не совсем такой. Но похожий.
- Где?
- У сестры дома. Племянник притащил с улицы, когда маленьким был. Шла война, много чего валялось без присмотра.
- И где он сейчас?
- Дома. И планшет и племянник.
Старик прячет планшет, сумка занимает свое место на боку.
- Ладно, давай спускаться. Тут недалеко пристань есть.

"Пристанью" служил древний авианосец. Днище вросло в песок, борта возвышаются над прибоем метров на восемь, что вполне разумно с учетом приливов. В рубке расположилась администрация и портовые службы, громадная палуба заставлена разукрашенными во все цвета радуги контейнерами. Это магазины, гостинницы, бани, игорные заведения, частные тюрьмы, клиники и дома. Под палубой расположились производственные помещения - заводы по изготовлению оружия и снаряжения, ремонтные мастерские, химические лаборатории - наркотики и отравляющие вещества! - там же склады и банковские хранилища, где ховали добычу до лучших времен и цен. Древнее железное чудище поражало воображение размерами и устрашающим внешним видом. Сразу два подъемных моста соединяют палубу с материком. Береговая линия усеяна лачугами местных жителей. Запах гнилой рыбы недвусмысленно намекал на основное занятие обитателей пластиковых хибар. Нехорошее предчувствие кольнуло бок:
- А нам точно туда надо? - спрашивает Алексей. - Гадюшник какой-то!
- Другого пути нет, - покачал головой монах. - Только на острове есть одна контора, связанная с Носотрасом, через которую ты попадешь к нему. А мне надобно в монастырь, к братии.
Последнее слово резануло слух Алексея, более привычного к другим речевым оборотам.
- Интересно, откуда твоя "братия" появилась на пиратском острове? Раскаявшиеся бандиты?
- Есть и такие, - кивнул монах. - Но в основную часть монашества составляют природные русаки.
- Не понимаю. В России места мало?
- Не в том дело. Веру надобно нести людям.
- А они хотят, люди-то? Посмотри вокруг, ведь зверье одно. Да и вер всяких здесь было немеряно, чего только не проповедовали. И что в результате?
- Ты прав, - согласился монах. - Но это лишь говорит о том, что веры те неистинны. Мы не навязываем свою, не заманиваем сладкими проповедями, не даем пустых обещаний. Люди сами приходят к нам, когда чувствуют, что вокруг пустота. Монастырь - это не центр развлечений. И не убежище от мирской суеты. Пустую душу надобно засеять, посевы защитить от сорняков и вредителей, а урожай сохранить. Это тяжкая работа, не каждый справится с ней в одиночку. Мы помогаем всем желающим. А заставить человека нельзя. Есть пословица - насильно мил не будешь. Она про людей, но и Бог насильно мил не станет.
Алексей не нашелся, что ответить, только хмыкнул и махнул рукой.
- Ладно, идем. Дело-то к вечеру, мосты поднимут, придется на берегу ночевать. Мало ли кто тут по ночам шастает!
- На корабле тоже небезопасно, но одно хорошее местечко я знаю, - ответил монах. - Заодно и переоденешься. Уж больно ты заметный.
Железное покрытие гулко отзывается на каждый шаг. Мосты сделаны кустарным способом из остатков мобильной мостовой переправы, которые широко используются в армии для преодоления небольших рек, оврагов и разломов в земле. Такие конструкции удобны тем, что легко перевозятся наземным и воздушным транспортом, монтируются профессионалами за считанные минуты и быстро ремонтируются после бомбежек и обстрелов.
- А кому принадлежит все это? - спросил Алексей, обводя глазами махину авианосца. - Ни за что не поверю, что тут колхоз.
- Есть один человечек, - уклончиво ответил монах Константин. - Место это очень хлебное, тут совсем недавно шли настоящие войны за обладание этой громадиной. Убитые исчислялись тысячами. В ход шли отравляющие вещества, огнеметные танки и чумные крысы.
- И что ж в ней такого ценного? - удивился Алексей. - Нет, я понимаю, торговые площади, склады, просто относительно комфортабельная среда обитания относительно пустыни.
- А вон! - кивнул монах на уличного торговца едой.
Смуглый, аки копченая ставрида, старик жарил на плите куски мяса непонятного происхождения. Рядом пожилая женщина в хиджабе печет лепешки, булькает в котле густое варево и плюет кипятком пузатый чайник.
- Запасы еды?
- Гляди внимательнее!
Алексей замедляет шаги, в босую пятку впивается что-то острое. Забыв обо всем хватается за больное место, нога выворачивается, в грязной пятке торчит кусок медного провода. Алексей аккуратно - своя нога-то! - вытаскивает кривой штырек, со злостью швыряет. Провожаемый взглядом кусочек меди летит по вытянутой дуге и пропадает за сплошной линией торговых павильончиков, склепанных из кусков фанеры, пластика и железа. И везде что-то жарится, варится и печется.
- Так, это уже интересно! - бормочет Алексей, сразу забыв о болючей ранке на пятке. - У всех электричество... дед, это атомный авианосец?
- "Теодор Рузвельт" к вашим услугам, сэр! - шутливо козырнул Константин. - На борту вполне исправный реактор. Даже два, второй резервный.
В это мгновение словно по мановение волшебной палочки вспыхивают уличные фонари на высоких столбах вдоль ограждений, моты озаряются мертвенно-белым светом неоновых ламп. Разноцветные гирлянды загораются всеми цветами радуги над забегаловками, громадный корпус авианосца озаряют десятки прожекторов. Солнце уже почти утонуло в океане, последние лучи подсвечивают багровым заревом серые облака, свет прожекторов отражается в воде. А рядом на берегу мрак и холод близкой пустыни.
- Внушительно! - кивает Алексей. - Просто Лас Вегас какой-то!
- Чего? - осведомился монах.
- Город в пустыне был. Далеко отсюда, - мотнул головой Алексей на север. - Весь город состоял из игорных домов. Туда съезжались со  всего света любители играть на деньги.
- А-а ... тут тоже ласвегАсов хватает, - кивнул монах. 
Появляются люди, пустые мосты оживают, вечерняя тишина съеживается под напором людского говора, из динамиков несется музыка и крики зазывал. Публика самая разная - мужчины и женщины, пожилые и молодые, одеты кто как, в зависимости от толщины кошелька и личных предпочтений. Мужчины помоложе кичатся стройностью фигур и размером мышц, пожилые отличаются изысканностью манер и дороговизной костюмов. Женщины, независимо от возраста, подчеркивают изгибы и объемы всего и вся, а также максимально обнажают те места, где краса ненаглядная хранится лучше всего. Алексей ощутил скованность - публика-то одета, а он в коротких штанишках, да еще и грязных! Монаху хоть бы что, он не от мира сего, а ему как? Эти размышления укладываются в короткую фразу:
- Дед, валим отсюда!   
Толпа гуляющих уплотняется с каждой минутой, все заняты собой, желающих таращиться на пару оборванцев становится все меньше. Разве что если Алексей заденет кого-то плечом или локтем сунет под дых. Однако ругань стынет на губах, едва только обиженный увидит голый торс и руки-клешни белого мужчины рядом с невысоким горбуном. Алексей ускоряет шаг, стремясь побыстрее выбраться из толпы. Скопище людей всегда тревожили, появлялось даже чувство страха и неуверенности, поэтому Алексей никогда не посещал т.н. увеселительные мероприятия типа концертов "звизданутых" певунов и прочих скоморошествующих.
- Ты куда так разогнался-то? - спрашивает запыхавшийся Константин.
- Не нравиться мне, - хмуро буркнул в ответ Алексей. - Топчутся тут всякие, еще ножом пырнут или вшей подцепишь.
Старик хмыкнул, крутанул головой - так и есть, тут кого только нет - воры, убийцы, религиозные фанатики и помешанные на культах, просто идиоты и сумасшедшие. Монах крепче прижимает к себе сумку и шагает следом за Алексеем, чуть наклонив седую голову.
Людское месиво остается позади, железная громадина старого авианосца встречает гостей гулкой тишиной. Огромная палуба заставлена контейнерами в два-три этажа, узкие проходы  скудно освещены фонарями и то не везде. Алексей заметил, что по крышам контейнерного города прогуливаются люди с оружием, переброшены мостки и установлены прожектора. Они выключены, но при необходимости вооруженные люди воспользуются.
- Куда теперь?
Монах машет рукой, идет первым. Старик шагает уверенно, сворачивая то направо, то налево. Над головой плывут фонари, тянутся пучки проводов, мельтешат ночные насекомые. Ветер с моря не проникает в закоулки контейнерного города, углы пахнут мочой и сыростью, из-под железных коробок доносится шорох и писк крыс. Алексей идет, глядя под ноги - не наступить бы в гадость липкую!
Проход между контейнерами расширяется, в лицо дует свежий морской ветер, впереди сияет электрическим светом небольшая площадка, на краю которой возвышается храм - все тот же морской контейнер, но с треугольной крышей и маковкой в виде перевернутой луковицы с крестом на конце. В таком храме может одновременно поместиться не более двух десятков человек, маловато будет! Алексей произнес это вслух, на что монах Константин ответил:
- Больше и не нужно. В вертепе верующих немного.
Дверь в храм заперта. Старик прикладывает ладонь к прямоугольному куску стекла, секунду спустя вспыхивает тусклый зеленый свет, щелкает замок, дверь приоткрывается. Брови Алексея ползут вверх - вход словно в правительственный бункер! В церкви пусто. Не горят лампады, одна единственная лампочка тлеет на простенькой люстре, не ведется служба и даже гостей никто не встретил. Константина это нисколько не смутило, он, похоже, и не ожидал другого. Спокойно проходит вглубь, останавливается возле алтаря. Половик сдвигается, в руке вспыхивает маленький фонарик. Старик касается рукой пола, невидимая кнопка замыкает контакты, чуть слышно лязгает железо и появляется прямоугольное отверстие.
- Нам туда, - сообщает монах и буквально ныряет в дыру.
Алексей с опаской смотрит вниз, с трудом различает стертые добела металлические ступени с поручнями.  Лестница относительно невелика, метра три всего и упирается в рифленый железный пол. Алексей спускается медленно, боясь поскользнуться на скользких ступенях и задом наперед, как больная старуха. Как только голова опускается ниже пола, люк бесшумно становится на место, тихо щелкнув железными краями. Железный пол холодит ступни, высокий потолок поделен на прямоугольники трубами и пучками кабелей, в помещение свежо и тихо. Едва слышно щелкает тумблер, загорается настенный светильник в зарешеченном плафоне. Алексей оглядывается - помещение большое, как и все на американском авианосце - ведь америкосы страдали гигантоманией, это всем известно! - видны перегородки, двери, какие-то стеллажи.
- Тут у тебя склад что ли? - спрашивает Алексей.
- Все сразу, - ответил Константин, сосредоточенно роясь в сумке. - Значит так, я впущу тебя в кладовку, подбери себе одежду и обувь, а то ходишь как пляжный мальчик, тут таких не любят. В углу душ и туалет. Приведи себя в порядок и за стол. Я чего-нибудь накидаю.
Через полчаса Алексей сидит за столом. Вымытое тело придает радостное ощущение чистоты и свежести, влажные волосы холодят макушку, одежда согревает. Выбор в церковной кладовке невелик - одежда старая, ношеная, но чистая. Одеваться, как монах, Алексей не стал. Выбрал себе брюки из синей парусины и такую же рубашку. Когда-то давно это называлось джинсовым костюмом, было "писком" моды. Широкий солдатский ремень и солдатские ботинки на пружинящей подошве завершили одевание. Константин тоже избавился от лохмотьев, вымылся и переоделся в рясу.
- Слушай, мне всегда хотелось спросить - как вы, монахи, не наступаете на подол? - спрашивает Алексей с набитым ртом.
- Приноравливаемся.
- Но штаны-то носите?
- А как же? Монах тоже мужчина.
Еда на столе разнообразием не отличалась. Гороховая каша с мясом осьминога, немного масла и крабы. Не очень питательно, зато много. Давно не евший Алексей нажирается так, что пузо уперлось в ремень с явным желанием вырваться наружу.
- Все, святой отец, упоролся я - дальше некуда. Полежать бы, а?
- Валяй! Вон там, под стеной, топчан.
Едва только голова касается тряпочного узла, заменяющего подушку, как мир исчезает и наступает тот самый крепкий сон, когда хоть из пушки стреляй - ноль на массу.


                Глава 5

Любой корабль - это огромная железная бочка, которая резонирует все звуки, возникающие как внутри, так и снаружи. Именно поэтому подводники слышат приближающихся охотников, а те,  в свою очередь, вслушиваются в толщу воды надеясь поймать звуки подводной лодки. Кто услышал первым, тот и победил! Алексей проснулся от гула и дрожи железного корпуса, словно в глубине корабля заработал неведомый механизм. "Двигатель включили? - подумал он. - Да ну, какой двигатель, корыто вросло в берег по самое никуда. Тогда что?" Сонная слабость покидает тело, мышцы наливаются силой, мочевой пузырь сообщает о предельном давлении на стенки емкости для хранения. Константин еще спит, слышно ровное дыхание старика. На потолке тлеет лампа, в полутьме Алексей быстро находит нужное помещение, приводит себя в порядок. Еды на столе нет, Константин, словно заботливая хозяйка, все прибрал и столешницу протер, лазить по шкафчикам Алексей не хотел. "Пусть дрыхнет! - решил он, - выйду осмотреться."
Изнутри потолочный люк открывался простым нажатием, а вот чтобы попасть обратно, надобно приложить хозяйскую ладонь к считывающему устройству. Алексей решает проблему просто - сует в щель сложенный коврик. Теперь проблем с возвращением не будет. В церквушке тихо и пусто, прихожане на этом корабле либо заняты своими делами, либо их вовсе тут не существует. А может, сегодня нет службы, бывают же и у священников выходные дни! Тихо звенит засов, входная дверь бесшумно раскрывается, дневной свет раздвигает полумрак комнаты. Врываются шумы и запахи - крики чаек, возгласы людей, свежий воздух и вонь подгорелой еды, а также кислый запах старой мочи, блевотины и разлагающегося мяса. "Местечко то еще! - мелькнула мысль. - Бульвар Капуцинов наизнанку". 
Контейнерный город на палубе авианосца относительно невысок, всего лишь три ряда железных ящиков вверх. Можно было бы и больше, но тогда обзор с рубки управления будет затруднен. Контейнера уложены ровно, только слегка выступают углы. На верхние этажи ведут приставные лестницы. Улицы - промежутки между контейнерами просматриваются от начала и до конца. Если взглянуть вверх, то, помимо молчаливых часовых на крышах, можно увидеть натянутые провода, по которым медленно скользят видеокамеры, причем провода висят точно над промежутками между контейнерами. Все это Алексей увидел, высунув голову в дверной проем. Долгий плен - сначала у Шарля, затем у Мордерера - научили оценивать обстановку быстро и точно.
- А городишко-то похож на лагерь! - подумал вслух Алексей. - Случись что - мосты поднимут, зажгут прожектора - вон сколько понатыкано! - всех загонят в контейнера. Объявят комендантский час и охранники на крышах станут стрелять по всему, что движется. Вообще-то толково!
Поколебавшись мгновение, Алексей сходит с порога. Подошвы солдатских ботинок касаются палубы, узкий луч солнца упирается в лицо, заставляя прикрыть глаза и отвернуться. Какой-то шорох и непонятные щелчки раздаются над головой, Алексей чувствует приближение чего-то странного. Инстинкт самосохранения понуждает броситься назад, но проклятое любопытство пересиливает - Алексей поднимает взгляд и тотчас грубая веревочная сеть падает сверху, как куль с мокрым бельем, заставляя присесть и закрыться руками. Глухо звенят по стальной палубе железные болванки по краям, стягивающий трос захлопывает сеть понизу и тянет вверх. Алексей рефлекторно сгибает спину и прижимает подбородок к груди, поэтому удар о палубу получается безболезненным. Сетка взмывает вверх, к голубым небесам, будто пушечное ядро - мимо проносятся рифленые бока контейнеров, вымазанные синей и коричневой краской, злобно скалятся полураскрытые дверцы, мелькают бледные лица обитателей. Сетка вырывается из тесноты  контейнеров на сияющий простор, ослепительное солнце поливает жаром, морской ветер дует сильно и весело. Подъемная сила слабеет, стремительный взлет сменяется полетом по кривой. Контейнерный город мчится внизу конвейерной лентой, веревки больно врезаются в тело. Движение замедляется, сетка снижается, наплывает серая громада рубки управления. Сквозь квадратные иллюминаторы можно разглядеть смеющиеся лица людей, которые оживленно жестикулируют и что-то говорят друг другу.
Полет прекращается, сетка начинает раскачиваться на неподвижном тросе. Алексей закрывает глаза, тело расслабляется, обостряется слух. Понятно, что его похитили, вчерашнее путешествие в толпе зевак на мосту не прошло даром. Сетка качается на ветру, словно гамак, морской бриз ласково обдувает со всех сторон, не давая сердитому солнцу обжечь кожу. "Посмотрим, что дальше будет, - думает Алексей. - Если похитили, то убивать не станут, разве что плюну в морду главному похитителю или его бабенку пожмакаю как следует. Похоже, надо переходить к ночному образу жизни!" Сетка ползет вниз, жесткие пальцы цепляются за веревки, пахнет немытыми подмышками.
- Уснул, что ли? - недовольно бурчит хриплый тенор.
- Отрубился. Не летал ни разу! - уверенно отвечает пропитой баритон.
По легкому сотрясению веревок Алексей понял, что его распутывают. Путы спадают, тень заслоняет солнце.
- И чё теперь, тащить его? - выражает недовольство обладатель тенора.
- Ну, дай понюхать свои трусы, - предлагает баритон. - Взбодрится?
Тенор злобно ругается матом, баритон ухмыляется. Костлявые руки подхватывают под руки, ботинки гулко стучат каблуками по железу, затем звук становится слабее и прибавляется чуть слышимый скрип. Алексей приоткрывает один глаз - тащат по деревянным мосткам, перекинутыми между контейнерами. Доски прогибаются, конвоиры опасливо жмутся к середине, движения становятся неуверенными. Пистолет одного из бандитов болтается в кобуре прямо перед лицом, можно даже зубами вытащить. Соблазн слишком велик! Оружие мигом извлекается из самодельной кобуры, руки вытягиваются вперед и резко прижимаются к телу, сбивая с ног бандитов. Оба падают ничком, даже не сообразив, что произошло. От удара мостки подпрыгивают, как батут, Алексей взлетает и ловко опускается на ноги. Доски шатаются, чтобы удержать равновесие пришлось вытянуть руки в стороны и замереть. Взгляд невольно опускается, успевая выхватить из полумрака два стремительно несущихся вниз тела. Истошные вопли обрываются смачным шлепком о железо палубы. Наступает мгновение полной тишины - лица в рубке застывают восковыми масками, стражники на постах замирают с оружием в руках, ухмылки замерзают на потных физиономиях, время словно останавливается. Даже колебания хлипкого мостика под ногами ощутимо замедлились и вот-вот совсем остановятся. Странное чувство спокойствия овладевает Алексеем - он вдруг осознает, что может не торопиться. Нет страха, паника не разрывает мозг на кусочки и ужас приближающейся смерти не парализует волю. Наступило то самое состояние, о котором ему говорил Мордерер - ускорение всех процессов в организме, которое воспринимается психикой как замедление времени. Нет никакого замедления, просто он, Алексей Снегирев, начал соображать очень быстро!
 Железные коробки контейнеров стоят все-таки не так что б уж совсем ровно, есть выступы, за которые можно уцепиться или поставить ногу. Даже не очень опытный паркурщик способен без особых усилий путешествовать по контейнерному городу, попутно заглядывая в окна и распахнутые двери. "Фигня по сравнению со скалами в ущелье Шарля!" - подумал Алексей и без раздумий прыгает вниз, в движении пряча пистолет за пояс. Приземление на выступ, короткая перебежка по краю, новый прыжок и снова перебежка. Несколько железных коробок поставлены кое-как - видимо, крановщик был пьян! - выступы превратились в тропы, по которым можно на велосипеде ездить, Алексей идет как по бульвару, даже не глядя под ноги. Металлическая тяжесть оружия за поясом придает уверенность, движения точны, тело работает как часы. До края выступа несколько шагов, есть время подумать. Итак, его в очередной раз собрались похитить. Похоже, "слава" мутанта - то есть урода, если говорить по-русски! - настигла и здесь. Стоило только ступить на палубу элеонора ... тьфу, блин! ... "Теодора Рузвельта", как "засекли" и начали "пасти" местные урки. Еще на мосту вычислили. Конечно - белый и голый, если не считать одеждой дурацкие шорты! - в толпе смуглых и чернокожих виден за версту. Только вот кому он понадобился, весь такой из себя? Этот хрен должен обладать большими связями и немалыми деньгами, чтобы местная шушера его слушалась. Или просто большими деньгам, ведь любой "крутой" гангстерито, в сущности, продажная шавка по сходной цене.
Снизу доносится топот и крики, замысловатую ругань разнообразит женский визг, лай собак, кудахтанье кур и лязг железа. На краю выступа появляются чьи-то пальцы, возникает обритая наголо голова. По узкому лобику ползут капли жирного пота, глаза выпучены, ноздри раздуваются ... Алексей отстраненно взглянул, тупой носок солдатского ботинка сбивает голову, будто поганый гриб с дороги. Потный дурак летит вниз, стесывая неровности контейнеров собственной задницей и головой. Крики и визг на дне железного ущелья возрастают лавинообразно, добавляются одиночные выстрелы и визг рикошетирующих пуль. Выступ заканчивается, очередная щель разевает пасть. Алексей подпрыгивает, пальцы сжимают боковое ребро железного ящика. Рывок и он стоит на следующем уровне. Здесь выступ очень узкий, идти можно только боком, на носочках, плотно прижавшись всем телом  к стене. Алексей так и делает, попутно продолжая размышлять. Итак, на чем я остановился? Ага, какой-то хрен с деньгами... Кто-то вроде Мордерера, очередной исследователь непознанного и загадочного? Вот бы морду набить! Но его сначала надо найти и помочь в поисках может только тот, кто руководит поимкой меня, такого непознанного и таинственного. Значит, надо идти в рубку управления этим корытом!   
Алексей добирается до края контейнерного города. До рубки остается метров десять, не перепрыгнешь, даже если разбежаться. Но если считать до площадки, огороженной фальшбортом, получится примерно три с половиной. Тоже немало, но если как следует разогнаться, то получится. Алексей подтягивается на руках, осторожно выглядывает. По верху бродят часовые, настороженно заглядывая в каждое отверстие. Некоторые вовсе опустились на колени и смотрят вниз, в промежутки между нагромождением контейнеров. Они так внимательны и сосредоточены, что Алексею до щекотки захотелось подойти и надавать пинков под зад всем глядельщикам. Увы, нельзя - подстрелят. Но вот тому, кто ближе всех, надо дать пинка обязательно. И автомат забрать, старательный болван даже в руках оружие не держит, положил рядом и пялится вниз, будто чудо должно явиться.
- Щас ты узришь свою "чуду"! - цедит сквозь зубы Алексей.
Словно гигантская ящерица он ползет по нагретому солнцем железу, грязные пятки и обтянутый штанами тощий зад охранника приближаются со скоростью такси, спешащего к одинокому пассажиру. Пальцы левой руки плотно обхватывают приклад автомата, правый кулак отправляет не в меру бдительного стражника в полет. Автомат летит за спину, Алексей разбегается  и прыгает. К счастью, контейнер находится выше надстройки, а прыгать сверху вниз всегда проще. Короткий перелет завершается чувствительным приземлением с перекатом и впечатыванием в железную стену рубки, от которого звенит в ушах и громко хрустит в спине. Острая боль пробивает от затылка до задницы и заканчивается коротким треском и щелчком. "Позвоночник сломал! - мелькает мысль, но сменяется трезвым рассуждением, - да ну на фиг, чему там трещать-то!" Встает на четвереньки, на железный пол сыплются кусочки пластмассы и погнутые железки. Последним падает согнутый в дугу затвор с отломанной рукояткой. 
- Бл...ь, чтоб я еще раз взял в руки пиндосовское оружие! - в сердцах произносит Снегирев, снимая со спины то, что недавно называлось автоматической винтовкой. На ремне болтается согнутый ствол, искореженная ствольная коробка с пистолетной рукояткой без спускового крючка и намертво зажатый магазин в отверстии для подачи патронов. В это мгновение из-за угла выскакивает человек с оружием наизготовку. Алексей швыряет автомат, неизвестный наступает на него. Кусок штампованного железа и пластмассы скользит по металлическому полу, как роликовая доска по асфальту. Мужик с оружием шлепается на пол, как жаба на песок, высоко задирая ноги и растопырив руки, автомат выскальзывает из рук. Ни секунды не медля Снегирев бросается вперед, на ходу подхватывая оружие. Удар прикладом дробит череп, указательный палец ложится на спусковой крючок, приклад упирается в плечо. Короткий взгляд на указатель режима огня сообщает, что автомат готов к непрерывной стрельбе. Слышен нарастающий топот, металлический пол гудит и вибрирует. Алексей в кувырке уходит в сторону, спина упирается в фальшборт, в прорези прицела возникают фигуры бегущих навстречу людей с оружием. Длинная очередь на уровне пояса сметает толпу, кровь брызжет на рубку, по полу растекаются кровавые лужицы. Стихают выстрелы, наваливается тишина. Алексей торопливо меняет пустой магазин, оглядывается. На плоской крыше контейнерного города никого не видно, откуда-то снизу доносятся приглушенные расстоянием крики и выстрелы. Осторожно, брезгливо перешагивая через растущие на глазах лужи крови, идет вперед. Дверь в рубку приоткрыта. Когда остается пара шагов, Алексей останавливается - прямо у порога лежит труп. Пули вдребезги разнесли череп и порвали шейные сосуды. Кровищи натекло - ступить некуда, даже дверь залита коричневой жидкостью, с порога медленно и надменно стекает густая кровь, а прямо под ногами валяются ошметки мозга и глаза. А духан какой!
"Вегетарианцем стану, - решил Снегирев. - Вот выберусь из этого дерьма и стану кушать салат из одуванчиков, морковные котлеты и протертый суп из чечевицы. Никаких колбас, особенно кровяных!"
В рубке слышно какое-то шевеление, доносится шуршание и позвякивание. Не медля ни секунды Алексей бросается вперед, рифленые подошвы солдатских ботинок  впечатываются в кровяную лужу ... тихо лопается глазное яблоко, разжижая загустевшую кровь, которая выполняет роль смазки между железом и каучуковыми каблуками ... пол уходит из-под ног, синее небо стремительно исчезает за горизонтом. Вместо того, чтобы эффектно появиться на пороге рубки с оружием в руках - рукава предусмотрительно закатаны до локтей, взгляд строг и прицелен, на морде отвага и решимость - Алексей Снегирев, бывший интендант 3 класса, делает растяжку, достойную солистки балета Большого театра. В последний момент пальцы зажимают дверную рукоятку, вероятное приземление на промежность меняется на реальное шлепанье на ягодицы. Это больно, особенно если задеть край порога. Алексей невольно съеживается, выставляя автомат перед собой и на мгновение закрывает глаза от боли. Тотчас гремят выстрелы, пули с визгом режут воздух над головой, от ударов гудит металлическая обшивка. Автомат выбивает из рук, кистевые суставы пронзает острая боль. Выстрелы обрываются, в тишине отчетливо звучит сухой щелчок, раздается стон, слышны ругательства. Алексей открывает глаза - в противоположном конце рубки на полу сидит человек. Спина прижата к стене, в руке пистолет, затворная рама отведена назад до упора, рядом валяется пустая обойма. Мужчине на вид лет сорок, худощав, голова обрита наголо, неестественно белое лицо лишено какой бы то ни было растительности. Поразили глаза - блеклые, с кровавыми прожилками, лишенные ресниц и громадными, ярко-красными зрачками. Несмотря на боль в нижней части спины и отсутствие оружия - в данной ситуации это смертельно опасно! - Алексей находит в себе силы шутить.
- Полагаю, Влад Дракула? - вежливо спрашивает он, поднимаясь с пола.
Краем глаза замечает свой автомат, хватает и быстро осматривает. Пуля попала в стальное основание приклада, вторая ударила по металлической накладке цевья - ничего страшного, "калаш" готов к бою.
- Вот это машина, я понимаю! - кивает Алексей. - Так я не слышу ответа, мой красноглазый друг, ты упырь или результат неудачного опыта над кроликом? - спрашивает он повторно, наводя ствол в лоб противнику. 
- Не твое свинячье дело!!! - кричит красноглазый, голос срывается на визг.
- Ну, на хрюшку больше похож ты, - рассудительно отвечает Алексей. - Ладное, нет времени меряться красотой ... кто такой и что от меня надо?
Альбинос молчит, красные зрачки буквально пылают от ненависти, дрожащие пальцы судорожно сгибаются и цепляются ногтями за рифленый пол. Белесое чудило отвечать явно не собирается, а времени на расспросы да уговоры у Алексея нет. В замкнутом помещении рубки одиночный выстрел звучит, как удар грома - проседает слух и звенит в ушах. Пробитое колено разлетается быстро кровенеющими кусочками, аккуратная дырочка сверху заполняется кровью. Против ожидания альбинос только брезгливо морщится, как будто голень не его и стреляли не здесь.
- Ты идиот, мутант! Убьешь меня - никогда не узнаешь, кто за тобой охотится, - цедит сквозь зубы красноглазый. - Так что убери пушку.
Алексей молчит, изучающий взгляд притормаживает на разбитом колене, в тишине слышен грустный вздох. Ствол неторопливо упирается во второе колено, палец плотнее ложится на спусковой крючок.
- Меня не особенно интересует персона ищущего, а твоя так и вовсе на фиг не нужна. Кто-то из недобитых друзей вероятно, - задумчиво произносит он, краем глаза осматривая помещение. Внимание привлекает электронный пульт управления размером с двухстворчатый шкаф. На экране монитора суетятся цифры всех оттенков зеленого цвета, вертикальные полоски индикаторов тоже горят успокаивающей зеленью. Надписи все выполнены на английском языке, без интерактивных очков не разобраться, что к чему. "Так мне ж не работать, мне ж ломать!" - подумал Алексей и подходит к пульту. Раненый на полу беспокойно завозился, злобный рык волшебным образом превращается в просящее чириканье:
- Ты что-то спрашивал у меня ... слушай, не трогай там ничего ... я отвечу на вопросы, слышишь? Отвечу!
- Да-а? - озадачился Алексей. - Надо же, полноги чуть не оторвал и ноль эмоций, а из-за кнопочек и тумблеров так взволновался! Что ж, пару минут у нас имеется ... вопрос прежний, блондинка в законе - кто такой и что надо?
- Я владелец этого корыта, - дрожащим от волнения голосом рассказывает альбинос. - Мое имя...
- … мне на хрен не нужно! - нагло перебивает Снегирев. - Шуруй дальше.
- Ага... на хрен, - кивает альбинос. И без того белая кожа бледнеет еще сильнее, выступают синие прожилки, под глазами обозначаются темные круги, на гладком лбу набухают капли пота. Из раздробленного колена вытекла приличная лужа крови.
- ... я инвалид, - бормочет альбинос, - когда-то давно пуля задела позвоночник и нижняя часть тела обездвижена. Вон, в углу инвалидная коляска стоит. Даже боли не чувствую, поэтому выстрел в ногу бесполезен. Недуг можно вылечить, но для этого нужен ты. В тебе есть что-то такое - забыл название, его хрен выговоришь! - эту фигню надо только изъять каким-то образом и пересадить мне. Нет-нет, ты не думай, что надо убивать! - восклицает альбинос и даже руки поднимает вверх для пущей убедительности. - Наоборот, ты нужен живым. В тебя же не стреляли, правда? А могли уложить одной пулей, когда ты из церкви выходил.
- То есть, за мной следили?
- Конечно! - вскрикнул альбинос. - Чувак, да ты совсем, что ли, не в тренде? Тебя ищут все кому не лень, за твою задницу - ну, и все остальное конечно, - обещают бабла тыщщу кило!
- Старик, с которым я пришел?
- Поп? Не, дед ни при делах. Он из ваших, из русских. Его снарядом по спине долбануло, горбатым стал, землей завалило, едва живым откопали. Ну, крыша поехала, молиться начал и в попы ушел. Это давно было.
- А разве его горб нельзя исправить?
- Нет, чувак, тут время роль играет. Что выросло, то выросло.
- То есть я нужен, как свиноматка? - спрашивает Алексей. - Мой организм производит некую хрень, из которой делают препарат и за большие деньги лечат богатеньких буратин вроде тебя. Я правильно понял, чувак?
- Вроде того. Только что это такое - ну, хрень твоя - я не знаю. Не вникал.
- Да, ты простой бандит, а не профессор генетики, это видно, - кивнул Алексей. - Зато я знаю - вернее, знал двух - нет, трех! - профессоров, которые очень хорошо разбираются в таких делах и вполне могли заказать меня, были бы деньги.
- Ну, если тебя три профессора заказали, а ты хлебалом щелкаешь и харей торгуешь - ты полный лох, чувак! - заключил альбинос.
- Есть один нюанс - двое из трех мертвы, а последний должен загорать в солнечном Магадане за воровоство.
- Магадан - это чё? - поинтересовался альбинос.
- Это не "чё", это "где". Неподалеку от Аляски.
- А-а, знаю! - кивнул альбинос. - Я там срок мотал за торговлю кокой.
- Ты не сказал, кто заказчик, ЧУВАК! - говорит Алексей, пальцы плотно обхватывают рубильник с красной шишкой. Фиг знает, для чего он предназначен, но если судить по цвету, чё-то важное!
- Я не знаю, чувак! - вопит альбинос срывающимся тенором. - Заказ пришел по инету ... э-э ... твой фэйс и цена ... раздали всем шустрилам на борту, чтоб пасли.
- Дальше!
- Чё дальше? Упаковать и доставить на Никадор в условленное место. Дальше просто - мы передаем товар, нам дают бабки и отчаливаем.
- Где и когда, козел!?
- В порту есть пустой склад, координаты здесь! - взвизгивает альбинос, не отрывая взгляда от рубильника с красным набалдашником. Достает из нагрудного кармана семидюймовый планшет, швыряет Алексею. Конечно, хотелось бы эффектно поймать на лету, но увы! - руки заняты оружием и скользкий, как ледышка, планшет лишь касается кончиков пальцев и шлепается на пол. "Разбился! - мелькает мысль. - Нарочно так бросил"!
- Ах ты, гад! Я тебе кишки на штурвал намотаю! - рычит Алексей, оглядывая рубку в поисках несуществующего штурвала.
- Он не бьющийся!!! ; визжит альбинос. ; Это модель для военных и безруких!
Планшет действительно цел. Металлический корпус и стекло выдержали удар, электронная начинка работает без глюков. На снимке спутниковой карты обозначено галочкой строение, дата и время встречи. 
"Что ж, узнал немного. Но хотя бы священнику доверять можно, - подумал Алексей. - Кстати, он не говорил, что воевал. Интересно, где и на чьей стороне махал шашкой старый хрен?"
- Лады, аудиенция закончена, - голосом вышколенного дворецкого произносит Алексей. - Планшет остается у меня и надо решить, как разойтись. Не правда ли, сударь?
Раздается треск и характерные хлопки от пуль. Центральный иллюминатор рубки управления покрывается сеткой трещин и дырами, железные болванки рикошетируют от стен, врезаются в пол, кромсают мебель. Алексей падает на пол, перекатом прячется от пуль и осколков под стеной. В падении он успевает заметить, что палят из крупнокалиберного пулемета, установленного на треногу метрах в двухстах от рубки. Осколки стекла сыплются дождем, пули бешено визжат и рвут на куски все, что попадается на пути. В том числе и пульт управления. Зеленый цвет индикаторов на панели сменяется оранжевым, плавно переходящим в ярко красный. Альбинос верещит что-то невнятное, пули рвут и кромсают пульт, который в свою очередь отплевывается искрами, пускает черный вонючий дым и трещит. Стрельба на мгновение стихает, слышен надрывный вопль альбиноса:
- Кретины долбанные, замкнули цепь управления реактором! Будет взрыв!!!
Стрельба возобновляется, электронный пульт разлетается на куски, перебитые кабели искрят и плюются дымом. С пола несется истошный визг, альбинос ползет к двери, шустро работая руками. Несколько пуль врезаются в стальную переборку, рикошет отбрасывает их, покореженные куски металла разрывают на куски грудную клетку альбиноса.
Ощутив вкус чужой крови на губах, Алексей приходит в себя. Оставаться на корабле больше нельзя. Лишенный контроля реактор поведет себя неизвестно как. Может быть, автоматика сработает и остановит процесс? Или нет?
- Проверять в любом случае не стоит! - вслух произносит Алексей.
Воспользовавшись паузой в шквальном огне - лента кончилась или затык патрона! - Снегирев выпрыгивает из рубки управления, как лягушка из лужи. Приземляется в кувырке, уходит в сторону и тотчас проваливается в какую-то дыру. Автоматный ремень цепляется за выступ и Алексей зависает, словно парашютист, зацепившийся за верхушку дерева. Под ногами темнеет щель, видны железные бока контейнеров, уходящие вниз на несколько десятков метров. Долго провисеть на оружейном ремне не получится, металлическая "собачка", которая цепляется за выступ ствола, рассчитана на вес автомата, а не человека. Медленно, но верно запорное устройство разгибается, Алексей едва успевает схватиться за выступ и в последний момент подхватывает автомат за рукоятку - остаться без оружия категорически не хотелось!
Кое-как прилаживает ремень, начинает спуск вниз. Щель узкая, ни черта не видно, ладони от волнения потеют и скользят по металлу, подошвы то и дело норовят промахнуться и утянуть вниз. Бормоча сквозь зубы ругательства, Снегирев спускается на дно пропасти, внимательно глядя под ноги - один раз оступился и все, кранты! Впрочем, опыта скалолазания у него хватало, а железные ящики контейнеров можно считать просто гладкими валунами, которые какой-то нетрезвый идиот сложил в громадный куб.
Относительная тишина, воцарившаяся на палубе во время стрельбы, сменяется шумом, криками и суетой, характерными для восточного базара в самом разгаре дня. Сотни людей одновременно покидают свои жилища, держа в руках пожитки. Визжат женщины, верещат дети и орут, срывая голоса, мужчины. От топота ног содрогается палуба и, кажется, будто бы железные контейнера тоже пришли в движение. "Похоже, с реактором действительно проблемы и местные жители в курсе дела, - подумал Алексей. - Как быстро, однако, расходятся новости!" Бежит вдоль выступа второго этажа. До церкви остается совсем ничего, когда впереди что-то взрывается, отчего ребристые бока контейнера раздуваются, как брюхо стельной коровы. Проход закрыт, надо или подниматься выше, или спускаться вниз. Первое затруднительно, так как именно в этом месте железные ящики, как нарочно, стоят особенно ровно и плотно, а внизу беснуется толпа перепуганных людей, в панике мечущихся в узких проходах и давя друг друга.
- Нет времени быть добрым! - шепчет Алексей.
Автоматная очередь вспарывает воздух, пули визжат и воют в тесном пространстве. Шум и крики внизу на мгновение стихают, затем возобновляются с новой силой. Однако стрельба подействовала, народ стал разбегаться активнее и Алексей, выбрав момент, прыгает вниз.


                Глава 6

На пороге храма видит Константина. Священник недоумевающе оглядывает людскую суету. Старик трет спросонья глаза, на заспанном лице выражение недовольства и презрения - чего разбегались-то с утра как оглашенные?
- Дед, срочно собираем манатки и делаем ноги! - кричит запыхавшийся Алексей.
- Чего? - осведомляется монах. - Пожар, что ли? Так я дыма не вижу.
- Хуже, святой отец, намного хуже! - отвечает Алексей.
Автомат выскальзывает из потных ладоней, железная палуба отзывается сухим звоном.
- Никак убил кого? - спрашивает Константин, подозрительно глядя на оружие. - Душегуб проклятый!
- Я защищался в пределах необходимой обороны! - возражает Алексей, поднимая оружие.
- Конечно! - скривился монах. - Глядя на тебя, именно так и думаешь. Скажи еще, они сами!
- Истинно так, святой отец! - неумело крестится Алексей. - Напали из-за угла, сеть накинули, поволокли ...
Далее следует краткий пересказ произошедшего, в конце которого "святой отец" громко и внятно ругается матом, свирепо выпучив глаза:
- Ты что, мать твою, ох...л!!! Да ты хоть понимаешь, что натворил? Реактор грохнет через несколько минут, мы даже убежать не успеем! Да и некуда здесь бегать!!
- Сами они, Константин, сами! - втолковывает Алексей. - Я уже уходить собрался, а они из "крупняка" долбить начали длинными. Пульт вдребезги, провода замкнуло, реактор начал брыкаться.
- Да я бы тебя ... прости меня, Господи! ... какого хрена ты поперся на улицу!? Чего дома-то не сиделось!?
- Ну, так и не надо было сюда идти! Сидели бы себе на берегу.
Константин с шумом выдыхает воздух, мелко и быстро крестится.
- Ты прав, агнец божий, зря я тебя сюда привел, - говорит он уже почти спокойно. - Моя вина, мне исправлять. Иди за мной!
С лязгом захлопывается железная дверь, отсекая шум и свет. Монах торопливо спускается по лестнице, Алексей за ним. Койка, на которой спал монах, летит в сторону, на полу лежит туго набитый солдатский рюкзак. Константин швыряет его Алексею:
- За спину! - командует монах. - Автомат мне!
Алексей повинуется, в глазах растет недоумение - монах действует как-то слишком решительно! С оглушительным грохотом рушится на пол платяной шкаф. За ним оказывается дверь. Самая обычная корабельная дверь с полукруглыми углами и штурвалом запирания. Из вороха вещей, выпавших из разбитого шкафа, старик выбирает пару фонарей. Один крепит в специальные зажимы под стволом, второй протягивает Алексею.
- Иди за мной! - приказывает монах.
Стремительно вращается штурвал, старик тянет ручку на себя, дверь открывается. Лязгает затвор, узкий луч подствольного фонаря выхватывает из кромешной тьмы ржавые стены тоннеля. Свисают пучки толстых, как лианы, проводов. Тянутся вдоль стен трубы в соляных подтеках, на потолке зреют жирные капли нечистой воды, а пол блестит - слизью? Ну, так кажется на первый взгляд. Монах бесстрашно шагает в тоннель. Спертый воздух, насыщенный влагой, запахом плесени и старых носков заставляет сморщиться и дышать не глубоко. Алексей брезгливо отворачивается и тотчас получает удар в лоб такой силы, что едва не падает на скользком полу. Гулко звенит железо, искры из глаз затмевают свет фонаря.
- Включи фонарь, - советует монах. - Тут запросто можно голову разбить.
- Я догадался, - бурчит Алексей, растирая ушибленное место. Шишка обещает вырасти знатной!
Старик быстро идет по тоннелю, уверенно проходя мимо полуоткрытых дверей и никуда не сворачивая. Алексей шагает на полусогнутых ногах, голова низко опущена, фонарь светит в пол - на мокром железе можно запросто поскользнуться. Шмякнешься так, что прошлый удар в лоб покажется легким подзатыльником. Алексей так увлекся "исследованием" пола, что не заметил, как дед ушел вправо. Очнулся, когда из-за спины послышался раздраженный голос:
- Куда прешь, милок!?
Тоннель обрывается громадной комнатой - нет, залом, в котором можно играть сельские свадьбы или проводить матчи футбольной лиги.
- Что это?
- Нижняя палуба, - отвечает Константин. - Тут самолеты хранились. Вон, видишь подъемники?
Фонарь выхватывает из тьмы подъемные платформы, на которых возвышаются остовы палубных истребителей. Скелеты боевых самолетов похожи на останки динозавров - такие же большие, страшные и ... бессильные.
- Идем, нет времени на экскурсию! - приказывает старик. - И смотри под ноги.
- Зачем? Здесь вроде сухо, - удивляется Алексей.
- Тут бойня была. Можно ногу пропороть, - поясняет старик.
Алексей опускает фонарь ниже и от удивления качает головой:
- Мать твою! Тут склад трупов был или что?
Пол буквально усеян костями. Белеют реберные решетки, берцовые кости выделяются толщиной и размером, черепа хмуро следят за людьми черными глазницами. Множество скелетов лежат или сидят плечом к плечу, истлевшие клочья одежды прикрывают кости. Пройти можно только узкой извилистой тропинкой вдоль стены.
- Авианосец брали штурмом ... шагай за мной! ... оборонялась бригада морской пехоты США, за каждый метр бились. Штурмовали мутанты, люди и звери. Одних невозможно было отличить от других. Какой-то сумасшедший вывел нечто среднее между людьми и животными. Они были лишены страха смерти, отключен инстинкт самосохранения, - говорил старик. - Я с такими встречался, эти твари, даже будучи ранеными, не останавливаются. И в плен их брать нельзя, они просто невменяемы. Только убивать.  Бригада морской пехоты полегла вся, включая командира. Мутантов набили без счета, трупы с палубы убирали бульдозером. Морпехи отступали с палубы вниз, к реактору. Хотели взорвать, но не получилось.
- А что потом? Куда мутанты подевались-то?
- Сдохли, - кратко ответил монах. - Началась какая-то эпидемия. Очень странная, потому что людей она не трогала, только мутировавшие заражались и умирали в течение нескольких часов. Авианосец превратился в могилу для тысяч людей и мутантов. Он стоял тут два года, прежде чем опять появились люди. Чудо, что реактор не взорвался без присмотра.
- Или его притушили, - предположил Алексей.
- Возможно, и так, - согласился монах. - Потом были стычки между бандами за право собирать дань с торговцев, жителей и путешественников, а также взимать плату за электроэнергию. "Теодор Рузвельт" опять заселился людьми, но живут они, как ты наверно заметил, только на верхней палубе. Мы пришли!
Могила размером с футбольные поле остается за спиной, впереди торчат из пола ржавые поручни, темнеет дыра с уходящими вниз ступенями.
- И что дальше? - спрашивает Алексей.
- Спускаемся. Тут неглубоко, этажей пять.
- Это, по-твоему, неглубоко!? - изумляется Снегирев. - Пять этажей вниз по ржавой лестнице?
- Стыдись! - укорил монах. - Я иду и ничего, а ты, здоровый бык, нюни распускаешь.
- Я ничего не распускаю. Ты, может быть, каждый день тут шляешься, а я впервые! - возмутился Алексей.
- Тогда оставайся здесь, - предлагает монах. - Возможно, мы зря паникуем и реактор не рванет. Но я на всякий случай пойду.
Лестница была явно не приспособлена для путешествия двух здоровых мужиков. Вообще-то на авианосцах есть лифты для людей и грузов, а лестницы так, на всякий случай. Увы, в жизни именно так - что нужно, не работает, а то, что "на всякий случай", целехонько. Правда, относительно - ржавые ступени таращились на людей глазницами дыр, поручни скрипели и норовили обломиться, лестничные пролеты содрогались при каждом шаге и, кажется, даже прогибались.
- Дед ... э-э ... отец Константин! - зовет Алексей.
- Чего тебе, дитя неразумное? - кротко отзывается старик. Он шагает уверенно, переступая сразу через две ступени, почти не касаясь поручней. - Отдохнуть надумал? Не советую, реактор с минуты на минуту взорвется.
- Да знаю я! Куда идем-то во тьме кромешной?
- Вниз.
- А точнее нельзя, весельчак?
- Мы идем к гаражу, где хранятся катера бандитов. Ты много их перебил?
- Ну, так ...
- Можешь не продолжать. Жаль, что не всех, - печально вздыхает старик. - Так вот, на одном из этих катеров мы должны уйти отсюда. Другого варианта нет. Кстати, возможно не мы одни, так что поторопись и не топай, как слон в гипсе.
Снизу послышались голоса, появилась полоса яркого света. Алексей, собравшийся уточнить у не в меру умного монаха, как можно торопиться и не топать, прикусывает язык. Фонари гаснут, шаги замирают, Алексей с любопытством и опаской глядит вниз. В сумраке видно, что несколько человек копошатся возле моторных лодок, явно собираясь выйти в море через откинутую аппарель. Старик опрометью бросается вниз по лестнице, удивительным образом не создавая шума при этом.
- Интересно, где старый черт научился так бегать по лестнице? - бормочет Алексей, безуспешно пытаясь повторить движения. Удается не так чтобы очень - перила прогибаются, ступеньки шатаются и норовят освободиться из зажимов.
Пока Алексей изображал мотылька переростка, старик шустро спустился по лестнице и остановился на площадке лестничного пролета. Приклад автомата прижимается к плечу, ствол медленно перемещается вдоль ряда катеров, на мгновение замирая возле суетящихся людей. Чуть слышно щелкает переводчик огня, рычажок останавливается возле отметки "одиночный огонь". Монах глубоко вдыхает воздух и замирает в полной неподвижности. В следующее мгновение гремят выстрелы. Старик стреляет ровно и точно, по два выстрела в секунду и каждая пуля находит цель. Растерявшиеся бандиты даже не успевают открыть ответный огонь, так быстро все заканчивается. Последний валится на пол с пробитой головой, из мертвых рук падает оружие. Монах ставит автомат на предохранитель, спускается вниз. Ступени бегут навстречу, свет становится ярче, лестница слегка вибрирует под тяжестью тела - монах, перестрелявший полтора десятка человек, только не посвистывает!
- Итак, действуем быстро! - командует священник. - Выводим из строя все катера, кроме крайнего и уходим.
- Ага, - кивает Алексей, - а как?
- В смысле? - не понял монах.
- Ну, как их из строя выводить-то? Дно проломить?
- Да, - после секундной паузы отвечает монах. - Лбом. Э-э ... прости меня, Господи, я опять!  Леша, под приборной панелью есть провода. Оборви их.
Пластик материал очень красивый и практичный, не боится влаги и не выцветает на солнце - если, конечно, он качественный. Один недостаток - хрупок он. Так хрупок, что Алексей ударом кулака выламывал "торпеду" вместе с электронной требухой. Худенький монах, только головой качал, глядя, как бывший интендант крушит приборные доски и не морщится.
- А теперь, будь добр, подтолкни катер, - просит Константин. - Только не сильно!
Алексей нарочито медленно упирается ногой в корму, голос тих и ядовит:
- Садитесь, ваше преосвященство!
Монах пожевал губами, окинул критическим взглядом размер ботинка.
- Не гневайся, мирянин. Долгая жизнь в тиши да благолепии монастырском ...
- Да-да, я уже понял, кем ты был в прошлой жизни, - кивает Алексей. - Навыки у тебя будь здоров. К рулю!
Монах одним прыжком оказывается у штурвала. Алексей толкает лодку и запрыгивает на ходу. Резко и громко ревет мотор, турбина глотает воду и с силой выплевывает через сопла в нижней части кормы. Реактивные струи толкают судно вперед с нарастающей силой. Константин поворачивает штурвал, катер уходит влево и идет едва ли не параллельно берегу.
- Ты куда? Остров же в другой стороне! - спрашивает Алексей.
- Ветер. Надо идти против ветра, иначе радиоактивное облако накроет нас в море, - пояснил старик.
И, словно подтверждая его слова, тяжкий гул взрыва настигает катер, заставляя людей инстинктивно пригнуться. Рубка авианосца проваливается, на ее месте образуется жерло радиоактивного вулкана, извергающего облака дыма и пара. Видно, как множество людей в панике покидает корабль, многочисленные лодки и плоты буквально усеивают поверхность воды. Люди стремятся как можно быстрее покинуть опасную зону. Им кажется, что вот-вот произойдет новый взрыв, сильнее прежнего, который уничтожит их. Они еще не понимают, что взрыв - не самое страшное. Ветер рассеивает облако пыли и дыма, радиоактивные частички сажи и остатки продуктов горения, не видимые глазу, проникают в легкие, оседают на коже и вещах, плавают на поверхности воды. Радиоактивная пыль убивает не сразу. Она разъедает внутренние органы, ломает природный иммунитет и освобождает раковые клетки. Радионуклиды поселяются в печени, в костном мозгу, в мышцах - везде! Спасения нет ... если только в самом начале не принять экстренных мер.
- Леша, покопайся в "бардачке", - просит монах. - Нет, лучше в баре, он под столиком.
Алексей поворачивает элегантную ручку, стенки раздвигаются, словно дверцы на игрушечном домике. Убранство "домика" состоит из бутылок с дорогим "бухлом" и батареи пузатых стаканов. Отдельно, в стеклянном контейнере прячутся кусочки льда.
- Предлагаешь выпить? - удивляется Алексей. - А не рано?
- В самый раз. Потом может быть поздно.
- Ладно, тебе виднее ... а чего налить?
- Кактусовой самогонки треть стакана и закусить! Себя не забудь.
- Да, сэр! - бормочет Алексей, пожимая плечами - ежели монах такой орел, каковы же отцы церкви? 
Текила обожгла пасть, закупорила дыхание и воспламенила желудок. Роль закуски сыграла банка пива на двоих. Выпив и закусив, отец Константин мощно выдыхает, рука решительно движет рычаг подачи топлива. Мотор прибавляет рыка, водометы гонят белые струи воды с удвоенной силой, катер летит по низким волнам.
- Святой отец, а мы не нарушаем скоростной режим? - интересуется Алексей. - Вдруг на мель сядем!
- Первое, - решительным голосом отвечает Константин. - Я не святой отец, а всего лишь инок. Второе - мелей тут отродясь не было, под нами толща воды метров сто, если не больше. Третье - мы не на дороге. И четвертое  - надо как можно быстрее уйти от радиоактивного облака. Если накроет, то и бутылка текилы не поможет.
- Впервые слышу, что "бухают" для здоровья, - удивляется Алексей. - Какая связь между радиацией и алкоголем?
- Самая, что ни на есть, непосредственная, - отзывается Константин, закладывая крутой вираж на юг, от которого Алексей едва не вываливается за борт. - Видишь ли, само радиоактивное излучение кратковременно. Опасно не оно, а зараженная пыль, которой мы все дышим. Радиация проникает внутрь вместе с частичками пыли и вывести ее оттуда можно только одним способом - активизировать работу печени, так как в обычном режиме она работает не очень быстро. Алкоголь яд и печень стремиться как можно быстрее от него избавиться. А вместе с ним выводится и все остальное.
- Интересное объяснение, - кивнул Алексей, на всякий случай, продолжая держаться за поручни. - Общество анонимных алкоголиков тебя наверняка поддержит. А я думал, препараты медицинские есть.
- Имеются, - подтвердил Константин. - Но где их взять в данный момент? И потом, эти препараты такой же яд, как и бухло, даже хуже.
- Все яд и все лекарство. Тем и другим делает лишь доза.
- Лучше закрой бар и поищи весла, умник, - советует Константин. - Топлива осталось совсем мало, а до острова верст тридцать, не меньше. 
      

                Глава 7

... извращение до полной неузнаваемости. Анархия лишь иллюзия полной свободы, под накипью вседозволенности скрывается простая, как кирпич, тирания - т.н. право сильного. Люди желают власти любой ценой. Зверь, живущий внутри каждого из нас, возвышается лишь унижением других. В этом заключается смысл его существования. Равнодушие к власти свойственно тем натурам, которые держат своего зверя на коротком поводке, кормят впроголодь и при малейшем неповиновении выбивают дурь в буквальном смысле "деятельностью неутомимой". (Генералиссимус Суворов А. В.) Ничтожества же наоборот всячески стремятся сесть на трон, занять его любой ценой и не отдавать никому. Сын убивает отца, отец сына, дочь травит ядом мать и наоборот - все допустимо и возможно, если твой зверь срывается с цепи. Тогда ты сам ...

- Итак, мы скоро будем на месте, - говорит Константин, задумчиво глядя в очертания береговой линии.
- Твоя вилла возле моря? - шутливо удивляется Алексей.
- Нет у меня виллы, - не принял шутки монах. - Но пираты внимательно следят за всеми, кто приближается к острову. На всякий случай, - пояснил он.
- Ладно, лягу на пол и укроюсь дерюжкой, - пожимает плечами Алексей.
- Хорошо бы, - вздохнул Константин. - Но дерюжки нет, а катер наш слишком заметен. Надо что-то придумать.
- Ну не вплавь же ...
- Оглянись!
Алексей поворачивается. Горизонт покрывается свинцовыми тучами, бирюзовая поверхность моря темнеет, вдалеке появляется рябь с характерными "барашками".
- И чего хорошего? - осведомляется Алексей. - Нашу лодку или потопит, или выбросит на берег.
- Ветер дует со стороны северного побережья, он несет радиоактивную пыль с "Теодора Рузвельта". Дождь тоже отравлен. Об аварии на авианосце пираты уже знают, так что все они сейчас прячутся и никакого наблюдения нет, - торжествующим голосом произносит Константин. - Ты везунчик, интендант!
- Ну, это как посмотреть, - скривился Алексей. - Если не успеем к берегу до начала шторма, там окажутся наши трупы. Хватай весло, Божий человек!
Волны бились в корму, словно рассвирепевшие тюлени лбами. Усиливающийся с каждой минутой ветер дул в спину, подгоняя лодку еще сильнее. Люди только успевали грести, стараясь попасть точно в гребень набегающей волны. Удавалось не всегда и тогда весла сбивали верхушки. Ветер швырял клочья пены и размазывал по лицу, словно остатки сливочного торта. Алексей плевался и швырял матерную ругань по ветру. Монах греб молча и сосредоточенно, изредка шевеля губами. То ли молился, то ли проклинал. Берег приблизился быстрее, чем рассчитывали. Громадная, как кит, волна подхватывает лодку. Серая масса воды устремляется вверх, лодка опасно клюет носом. Не сговариваясь, Алексей и Константин табанят, изо всех сил упираясь веслами в тяжкую, как расплавленный свинец, воду. Корма перевешивает, волна несет людей в лодке, словно на ладони. Мимо проносятся прибрежные валуны, слабеющая волна исходит пеной и швыряет лодку на песок.
- Бегом отсюда! - командует монах.
Ноги вязнут в мокром песке, бежать невыносимо тяжело, но необходимо - следующая волна, сильнее предыдущей, может смыть в море. Стена воды с шумом и грохотом обрушивается на берег, заливая людей чуть ли не по пояс. Лодка, которую они только что покинули, мчится в клубах пены, догоняя. Алексей краем глаза замечает смутный контур. Пальцы мертвой хваткой сжимают скользкий борт. Старик рядом, вода заливает его почти по грудь. Алексей цепляет за шиворот левой рукой, ворот трещит, мокрая рубаха отстреливает пуговицы одну за другой. Лодку разворачивает бортом, она тащит за собой людей, как буксир. Как только волна схлынула, Алексей хватает старика поперек туловища и бежит прочь от сбесившегося моря. Когда до прибоя остается полста метров, останавливается, бережно опускает на мокрую траву обессилевшего монаха. Несмотря на холод и сырость с Алексея льется пот ручьями, тело дышит жаром, по мышцам разливается приятная ломота.
- Дед! Константин батькович! Как ты?
- Жив пока Господними заботами, - чуть слышно отвечает монах. - Ну, и твоими тоже.
- Неблагодарная свинья! - вздыхает Алексей. 
Дорога к храму заняла не более получаса. Шли по пустым улицам - если можно так назвать скопище пластиковых лачуг с проходами между ними, - и ни одна собака даже не гавкнула в след. Похоже, новость о взрыве реактора на авианосце, обросшая выдумками и ужастиками,  разлетелась по острову. Напуганные обитатели "клоаки зловонной" - по выражению Константина, - спрятались и носа на улицу показывать не собирались до конца ливня. Ну и отлично!
- Слышь, Константин, а ты точно знаешь, что вода не заразна? - спрашивает Алексей.
- В каком смысле? - удивился монах.
- Ну, это... черт! - выругался Алексей. Идти в мокрой одежде и обуви крайне неудобственно. Штаны прилипают к ногам, по спине течет, ботинки жмут и трут, потому что носки сбились - уж лучше голышом, чем так!
- Не вздумай босиком, - предупредил Константин. - Тут полно использованных шприцев и стекла от ампул. Получишь такую заразу, что ни один профессор не распознает.
- Ладно, потерплю ... так что насчет воды? Она радиоактивна?
- Едва ли. Пыль унес ветер в океан, вода как вода.
- Слушай, а откуда тебе известно о радиации и всяких военных делах?
Ответ монаха ошеломил Алексея так, что он замер на месте.
- Я был офицером русской армии.
- А как же ... ну, родился здесь?
- Да, явился на свет в Техасе, но я русский. Мои родители были нефтяниками, несколько лет работали по контракту в Техасе, - пояснил Константин. - Идем уже, чего столбом застыл!
- В жар бросило, остудиться хотел, - буркнул Алексей. - А дальше?
- Вырос, выучился, служил в пехоте, - кратко ответил монах. - Был на войне, взрывом бомбы контузило, рухнувший потолок блиндажа повредил спину. Врачи думали, не выживу, но Господь рассудил иначе. Продолжить службу не мог по состоянию здоровья, обрел душевный покой и смысл жизни в вере.
- Ну, ты даешь! - только и смог произнести Алексей.
Ветер с моря задул сильнее, дождь усилился. С крыш потекло сильнее, улочки стали превращаться в широкие ручьи.
- Удивляться особо нечему, - пожал плечами монах. - К Господу ведут разные дороги, люди сами выбирают путь. У одних он длинный, у других короткий. Но все - ВСЕ! - ведут к Нему. Иди за мной.
Константин сворачивает в узкий проулок. Идти приходится почти в полной тьме, едва ли не на ощупь. Под ногами то и дело попадаются камни, на которых скользят подошвы ботинок. Округлые бока так и норовят подставиться таким образом, чтобы идущий вывихнул стопу или вовсе брякнулся задом на булыжник и копчик сломал. Алексей идет, как слепой, хватаясь руками за стены и заборы, поминутно смахивая воду с лица. Монах семенит впереди, даже не глядя под ноги, будто ходит тут сто десять раз и каждую неделю.
- Долго еще? Все ноги переломал! - забубнил Алексей.
- Уже пришли. Входи, - отвечает монах.
Открывается низенькая дверь в стене, дверной проем дышит сухим теплом, запахом ладана и воска. Алексей ныряет в теплый сумрак, дверь за спиной с железным стуком захлопывается, отсекая стылую сырость улицы. Монах ведет Алексея к центральному входу, через крытый переход приводит в дом.
- Твоя комната там, - указывает он рукой. - Для ночлега все приготовлено, ужин на столе, сухая одежда тоже.
- Нас ждали? - удивился Алексей.
- Все вопросы завтра. Спокойной ночи!

Колокольный звон превращает сон в полудрему, затем раздражение будит окончательно. Алексей открывает глаза, кулаки сжимаются, мышцы наливаются силой. Первая мысль - схватить звонаря за ноги и шарахнуть башкой по колоколу. Один раз. Словно почуяв желание гостя, звонарь "блямкает" еще один раз и успокаивается. Колокол недовольно гудит какое-то время, наступает тишина. Алексей вспоминает, что монах насчет одежды говорил вчера, взгляд скользит по комнате - на стуле висят черные штаны из грубой холстины, рубашка  с мятыми рукавами, рядом склонились в разные стороны кирзовые сапоги. Стопкой сложены два куска чистой ткани. Напрягши память, бывший интендант вспоминает, что это портянки - древняя и очень практичная замена банальным мужским носкам.
- Портянки - это чересчур! - шепчет Алексей.
Пальцы касаются парусиновых штанов, подушечки ощущают приятную сухость. Джинса затвердела после сушки и уменьшилась в размере, так что штаны оказались слегка маловаты после надевания, зато низ в самый раз, подворачивать не надо. А вот рубашка в плечах того, не очень. Что ж,  рукава отрываются, ворот расстегивается - самое то! Ботинки - увы, - разошлись по швам и для дальнейшей носки не годились. Пришлось намотать те самые "чересчурные" портянки и напялить сапожищи. Быстренько завершив туалетные дела, выбритый чужой бритвой, умытый и причесанный, Алексей выходит из дома.
Типичный русский храм располагается на небольшом возвышении в окружении буйной тропической растительности. Чуть дальше белеет стенами небольшое строение, видимо, там живут монахи. Впечатление такое, словно церковь построили в зеленом массиве. Вырубили кусок зеленой скалы и, словно каменное изваяние, поставили туда храм. Лес не оплел стены зелеными щупальцами только лишь потому, что люди старательно вырубают всю растительность по периметру храма, буквально выжигая землю химикатами даже от травы. И, тем не менее, кое-где из серой толщи пробиваются жесткие стебли самой живучей и неприхотливой растительности. Дверь в храм открывается, на порог выходит Константин. Заметив Алексея, приветливо машет рукой.
- Как спалось на новом месте? - хрипло спрашивает монах.
- Как в отключке, - улыбнулся Алексей. - Чего рычишь-то с утра?
- Прогулка под дождем даром не прошла. Службу справлял с утра, - пояснил монах. - Ступай в трапезную, потом поговорим.
- Трапезную?
- Столовая. Там она, с другой стороны дома.
Откушав супа из змеиного мяса и бобового пюре с отварным крабом, Алексей пришел в благожелательное состояние духа и будущее виделось ему не в таких мрачных тонах, как раньше. Да, за ним охотятся бандиты. Да, его заказали и непременно найдут. Ну и что? Мутант я или не мутант, черт возьми!? В положительном смысле, разумеется.
- Переобуйся, - рявкает над самым ухом хриплый голос Константина. - В кирзачах на председателя колхоза похож.
- Черт... что такое колхоз?
- Это кибуц такой.
- Блин, что еще за кибуц!?
- Сельскохозяйственная артель, в которой используется рабский труд за просто так ... долго объяснять, просто сними эти говноступы!
Сапоги из крокодиловой кожи пришлись впору. Монах критически посмотрел на портянки, но возражать не стал. А вот Алексей наморщил нос - зеленовато-коричневая кожа покрыта узорами, высокий каблук кокетливо скошен и блестит стальной подковкой с шипами из победита. Рант прострочен толстой нитью, носок оббит металлом, на подошве клеймо с орлом и скрещенными револьверами времен войны за независимость штатов - словом, не обувь, а сплошной понт и оттопырка!
- Чё это? - изумился Алексей. - С клоуна сняли?
- Ковбойские сапоги. Народная америкосовская обувь. Самые крутые парни носили - ковбои, гроза прерий, - пояснил монах.
- Что за ковбои?
- Пастухи по-нашему.
- Пастухи? Самые крутые парни ПАСТУХИ???
- Ну, мифология такая, - пожал плечами монах. - Народ, у которого не было истории, выдумывает ее и персонажей. Без мифологии нет ни страны, ни народа.
- Ну, а мне-то на кой овощ пастушьи сапоги?
- Местная братва носит такую обувь. К тебе не будут приставать на улице, не станут задавать лишних вопросов. Ты одет и обут, как техасец - джинсы, сапоги ; нормальный пацан. Осталось  только добавить револьвер в открытой кобуре.
- И кремнёвое ружжо! - съязвил Алексей.
- Не умничай! - погрозил пальцем монах. - Никадор - остров бандитов, пиратов и отморозков всех мастей. Тут за каждой собакой стоит стая головорезов. Ежели одет не по здешнему, без оружия напоказ - шагу ступить не сможешь!
- А как же ты?
- На острове есть закон. Согласно ему служителей Бога - неважно, какого! - трогать нельзя.
- Ишь, устроились! - пробормотал Алексей. - А как насчет переводчика? Мой где-то выпал из уха.
- Получишь. И еще немного денег дам.


                Глава 8

Оббитая железными полосами калитка без скрипа закрывается. За спиной белеет оштукатуренная двухметровая стена монастыря. Впереди раскорячился безобразными коробками хибар город убийц и отморозков всех мастей и сортов. Перед тем, как выйти "в свет", Алексей расспросил отца Константина - именно так называли его обитатели монастыря! - про город. Называется он так же, как и остров - Никадор. К немалому удивлению Снегирева, город преступников имел свод законов, причем строгих и даже жестоких. Ношение оружия разрешалось, но применять его можно было исключительно в целях самозащиты, если другим способом сохранить жизнь и здоровье было невозможно.  Доказывать это надо было тому, кто применил "ствол" или "перо", а равно гранату, тротиловую шашку или артиллерийское орудие. Если доказательства высокому суду покажутся недостаточными - виселица! Воровство, а также любые другие действия, направленные на присвоение чужого имущества или денежных средств, также карались повешением. Удавление вообще было наиболее распространенным видом наказания. Заключение под стражу или показательные порки отсутствовали вовсе. Что ж, законодатели смотрели на жизнь трезво. Матерые негодяи и преступники знали, что лишение свободы или битье не может исправить нрав или удержать двуногую скотину в рамках приличий. Денежные штрафы тоже имели место быть, но встречались не так что б уж очень часто. В основном, за драки  в присутственных местах, коими были кабаки и публичные дома. Бить мордасы и квасить носы на пустырях не возбранялось ни коим образом.
Алексей твердо намеревался не ввязываться ни в какие разборки. Перед встречей  с неведомым покупателем мутанта следовало ознакомиться с местом, где состоится передача тела. Его тела! Поэтому рекогносцировку следовало провести особенно тщательно, дабы в не допустить промашки в составлении плана. Увы, человек предполагает, а Бог располагает!
- Man! - окликает Снегирева дама чрезвычайно яркой наружности, одетая в полупрозрачное платье до щиколоток. Нижнего белья на даме не наблюдается. Над пышной прической дамы пламенеет красным неоном вывеска - "Салон", железная дверь с подтеками ржавчины понизу чуть приоткрыта. Алексей продолжает идти, лишь косит взглядом.
- Don't want to Wake up in the morning? (Не желаете взбодриться с утреца?) - вопрошает дама.
Речь идет явно не о чашке кофе. Алексей качает головой - нет. "Отмашка" правой рукой уменьшается, пальцы как бы невзначай касаются рукояти револьвера.
- We have not decided to refuse to women. (У нас не принято отказывать женщинам), - произносит "дама".
В голосе явно слышится угроза, в дамских ручках появляется плоская коробочка коммуникатора. Алексей сбавляет шаг, первая мысль - пристрелить дуру, пока не настучала "крыше". Но грохот выстрела переполошит половину улицы! "Ствол" 50-го калибра - то есть почти тринадцать миллиметров,  настоящая пушка, на бегемота можно охотиться. Пришлось изворачиваться.  Алексей с улыбкой идет  к "полупрозрачной" даме, энергично кивая. Тетка растягивает густо крашеные губы в улыбке, коммуникатор прячется в рукаве.
- Then come on in. (Тогда проходи), ; мурлычет она.
 Алексей, толкает дверь кончиками пальцев, голова учтиво склоняется - после вас, мадам! "Мадам" по-солдатски поворачивается кругом, всколыхнувшиеся волосы испускают густой запах дешевых духов. Алексей тотчас хватает за шею и с силой прикладывает "мадаму" лбом о косяк. Коммуникатор выпадает из рукава, обмякшее тело летит в полумрак коридора, кованый каблук пастушьего сапога превращает коммуникатор в сплющенный кусок пластмассы. Аккуратно прикрыв дверь, Алексей идет быстрым шагом и сворачивает в первый попавшийся проулок. "Черт, как я забыл, что тут все поделено между конкурирующими бандами, без сопроводиловки ходить нельзя! - думал он, лихорадочно продумывая маршрут. - Идти тылами? Подозрительно, могут за вора принять и шлепнуть без предупреждения. Но прямые пути для меня здесь тоже заказаны". Попытка проложить маршрут по коммуникатору успехом не увенчалась - куцые электронные мозги упорно выбирали кратчайший путь к цели, то есть через центр городища, где сосредоточены все местные гадюшники.  Можно нанять моторикшу, но нет гарантии, что не остановят. Однако идти пешком опаснее!
Коммуникатор находит сервис островного такси, палец касается иконки "заказ". Цифровой блок моторикшера самостоятельно определяет координаты заказчика, у ближайшего водителя появляется вызов на мониторе. Через пару минут слышится тарахтение мотора, по захламленной дороге ковыляет трехколесный драндулет. Островные рикши выглядят так же, как и везде - смуглый мужчина в просторных штанах и рубахе навыпуск держится за руль старенького мотоцикла, за спиной колышется выгоревший на солнце тент. Отделение для пассажира покачивается на рессорах, дверей нет, вместо них застиранные холщовые занавески. Водитель ловит взгляд Алексея, немытое лицо расплывается дежурной улыбкой.
- Эх, прокачу? - иронично произносит Алексей.
Улыбка исчезает, лицо покрывается бледностью, глаза округляются.
- Что? - удивляется Алексей. - Прическа не понравилась?
Рикша останавливает таратайку, грудь наполняется воздухом, прерывающийся от страха голос "выдает":
- No mat;is a m;, se;or ruso! (Не убивайте меня, господин русский!)
Мгновение спустя до Алексея доходит смысл фразы, тотчас переведенной на русский язык электронным гаджетом в ухе.
- Ты опупел? Я не собираюсь убивать! - произносит он.
Рикша словно не слышит:
- No mat;is a m;, se;or ruso! - говорит он, руки начинают дрожать.
И тут до Алексея дошло! Он-то привык говорить с монахом по-русски, переводчик не требовался, а местное население русского не знает. Ему-то понятно все, что бормочут вокруг, вот и решил, что рикша поймет его. Чудо, что не прокололся с той теткой, которая "взбодриться" предлагала!
Не тратя времени даром, Алексей выводит на экран коммуникатора спутниковую карту острова с отметкой нужного места, тычет в лицо рикше. Тот шмыгает носом, тыльная сторона ладони смахивает пот со лба, бледность усиливается так, что под глазами появляются синие круги. Поднимает взгляд - глаза как у побитой собаки!
- Что опять не так? - раздражается Алексей. - Аномальная зона, что ли!?
- Yo voy a llevar a usted, se;or ruso, s;lo no matar. Pero pasar; cerca de lugares de inter;s, podre no se puede. (Я отвезу вас, господин русский, только не убивайте. Но остановлюсь неподалеку, мне туда нельзя.)
- Да ради Бога, - махнул рукой Алексей. - Только вези быстро! - и показал руками, будто крутит педали.
Трицикл мчится по кривым улицам пиратского городишки, словно бодрый таракан, спасающийся от кровожадного тапка. Немногочисленные прохожие только провожают неодобрительными взглядами лихача на драндулете, возомнившего себя пилотом Формулы 1 на гоночной трассе. Повозка подпрыгивает и скрипит всеми частями "тела", мотор жрет контрафактный бензин, выхлопная труба извергает клубы сизого дыма, изредка постреливая вспышками тусклого пламени. Ближе к центру дорога расширяется, появляются асфальтированные участки, проезжая часть отделяется тротуарами. Алексею некогда смотреть по сторонам, все внимание сосредоточено на том, чтобы не улететь сквозь матерчатую крышу после очередного толчка. Но взгляды все же бросает. На смену пластиковым домишкам пришли капитальные строения из кирпича и пенобетона в два-три этажа. Рекламные шиты и растяжки обещают  то да се и почти даром, а витрины магазинов  и всякого рода забегаловок манят товаром сомнительного качества, "паленым" бухлом и экзотическими закусками.
Приближается перекресток. Движение в городе никогда не было оживленным, поэтому регулированием никто не озаботился. Ездили, кому как в голову взбредет, но аккуратно, потому что у каждого "ствол", за вмятину на крыле запросто могут голову пробить. Водитель рикши наверняка это знал, но злобный русский за спиной пугал гораздо сильнее.  Мотоколяска вылетает на перекресток, одновременно, с натужным ревом выворачивает из-за поворота древний ракетовоз.  Шесть пар громадных, в рост человека, колес вминают асфальт в землю, тысячесильный дизель рычит на пределе слышимости, дребезжат стекла в окрестных домах. Вместо тактической ракеты с ядерной боеголовкой на плоской спине чудовища установлено две башни от тяжелых танков середины двадцатого века. Стволы скалятся в небо мордами дульных тормозов, башенные пулеметы целятся в окна домов. Кабина и борта ракетовоза обшиты листовой броней, для защиты от кумулятивных снарядов использована арматурная сетка, бахрома стальных цепей свисает почти до земли. Сухопутный дредноут идет неторопливо, словно корабль в нейтральных водах, водитель и не думает смотреть по сторонам, резонно полагая, что никто в здравом уме не станет "бодаться" с железным мастодонтом. Моторикша летит, не сбавляя ход. Водитель, судя по всему, решил проскочить перед самым носом ракетовоза. И ему бы это удалось, будь дорога ровной. Увы, подлая выбоина материализовалась перед взором "водилы" в самый последний момент, когда уже ничего нельзя исправить. Переднее колесо проваливается, стальной обод в тандеме со спицами отличного качества играют роль катапульты, которая подбрасывает коляску, а вектор динамической силы посылает вперед. Словно в замедленном воспроизведении видеозаписи Алексей зрит и ощущает, как непреодолимая сила увлекает его прочь от грешной земли в сияющее голубизной небо. С коротким, как выстрел, треском разлетается рама полотняного тента, лавка отделяется от задницы, словно отработанная ступень ракеты, тело парит в кратком миге невесомости. Чувства обостряются необыкновенно, мозг работает, как суперкомпьютер охренительной мощности - каковым наш мозг, вообще-то, и является на самом деле! - выстреливая одну единственную команду - кувырок вперед и приземление на полную ступню со сгибанием ног в коленях прямо на крышу кабины, ибо всяко иначе убьешься на фиг!
Алексей приземляется на прогретое солнцем железо и тотчас падает ниц. Мимо головы проносится смятый трицикл с бешено вращающимися задними колесами, мгновение спустя смачный шлепок возвещает, что рикшу будут соскребать с брони. Рев дизеля обрывается, стальная махина клюет носом и останавливается. "Сейчас соберется толпа зевак, начнутся разборы с водителем, прилетят местные полицаи! - подумал Алексей.  - Спалюсь на хрен!"
Люк над местом водителя приоткрыт для доступа свежего воздуха в кабину. Алексей сдвигает крышку в сторону, цепкие пальцы обхватывают голову в том месте, где шея соединяется с черепом. Рывок и ошалевший от неожиданности водитель вылетает из кабины, аки пуля из мушкета. Алексей ныряет в люк, на ходу выхватывая револьвер из кобуры. Двое пассажиров в полевой форме неизвестной армии замирают на месте, как суслики возле норки. Выпученные глаза глядят в одну точку - дульный срез древнего револьвера, из которого вот-вот вылетит пуля толщиной в палец взрослого человека.
- Вон отсюда!!! - рявкает Алексей.
Интонация и выражение лица - лучшие переводчики на свете! Пассажиры опрометью выскакивают из кабины, не забыв вежливо хлопнуть дверью.
"Так, что дальше? - думал Алексей, лихорадочно обшаривая приборную доску взглядом. - Как рулить-то этой дурой?" Он слышал, что машин, подобных этой, есть какие-то особенности в управлении типа шестнадцать скоростей или корабельный штурвал вместо рычага ручного тормоза. Штурвала не оказалось. Есть руль, педали  газа и тормоза, а вместо ключа зажигания тумблер. Водитель перед внезапным катапультированием успел заглушить мотор и теперь в кабине царит тишина и приятная прохлада. Палец касается тумблера зажигания, раздается тихий щелчок, аккумулятор кашляет один раз и тысячесильный дизель "врубается" с приглушенным рычанием.
- Ага! - радостно улыбается Алексей. - Щас поедем!
Увы, вот прям "щас" не получилось. В том месте, где у нормальных автомобилей должен быть рычаг переключения скоростей, не было ничего. Ни рычага включения пониженной передачи, ни подключения мостов - даже пресловутого ручника не было! Дредноут на колесах урчит мотором, вокруг постепенно собирается толпа, в полуоткрытый люк на крыше в кабину вливается прохладный утренний воздух - а как тронуться с места, неизвестно. Алексей глубоко, на полную грудь вздыхает. Где-то далеко внизу, приблизительно в районе заднего прохода, зарождается паника. И пока она не выросла до взрослых размеров, надо что-то придумать. Внимание привлекает небольшой экран на приборной доске. Если все остальные информеры утоплены  в черный пластик и горят приглушенным зеленым светом, то этот закреплен на какой-то палке, которая может сгибаться в любую сторону и вытягиваться. "Телевизор что-ли? - мелькнула мысль. - Или ..." Указательный палец касается маленькой кнопки сбоку, экран загорается приятным голубым светом, в центре появляется стилизованное изображение женского лица. Стилизация заключается в том, один глаз закрыт кожаной повязкой, головной платок украшен изображением черепа и скрещенных берцовых костей. Хриплый женский голос произносит:
- Hola, yo Cortana. Que puedo ayudar? (Привет, я Кортана. Чем могу помочь?)   
- Э-э ... черт, где тут русский? - бормочет Алексей, ведя пальцем по выпадающему меню языков. - Вот!
- Привет, я Кортана. Чем могу помочь? - повторяет одноглазая женщина на мониторе.
- Здравствуй, старушка, отлично выглядишь. Как управлять этой машиной?
- Голосом.
- Да-а!? - поперхнулся воздухом Алексей. - Тогда поехали!
- Укажите маршрут, скорость и конечный пункт следования.
Голосовая помощница Кортана произносит слова четко, литературно правильно и, что особенно выводит из себя Алексея,  абсолютно спокойно.
- Да ... маршрут ... блин, он на коммуникаторе!
- Так подключите его! - слегка меняет интонацию Кортана. - Следует использовать производственную спецификацию беспроводной персональной сети, известной как "голубой зуб". Или коммуникацию ближнего поля, что является простым расширением стандарта бесконтактных карт ISO 14443 уже сто лет!
- Благодарю за исчерпывающий ответ!!! - предельно вежливо отвечает Алексей, едва сдерживаясь, чтобы не разбить монитор рукояткой револьвера.
Связь устанавливается за пару секунд. На мониторе появляется карта острова с сеткой координат, оранжевая линия показывает маршрут, жирная клякса на конце означает конечный пункт - пустующий барак.
- Кортана, скорость движения максимально возможная на данной местности, моя безопасность высший приоритет, поехали!
- Вы подтверждаете приказ?
- Да!

                Глава 9

Ракетовоз  срывается с места, выбрасывая клубы сизого дыма. Толпа зевак шарахается в стороны, особо напугавшиеся палят вслед из пистолетов. Алексей облегченно откидывается на спинку сиденья, вытирает несуществующий пот со лба. Разумеется, происшествие не останется без внимания местных властей, о конфликте с захватом столь серьезно вооруженной машины уже известно. Надо срочно думать, что делать дальше!
- Да чего думать-то? - бормочет Алексей. - Или прятаться - но вопрос куда? - или удирать с острова на максимальной скорости, но опять же - куда? С одной стороны океан, с другой взорванный мной же атомный авианосец и радиоактивное побережье.  Куды бедному крестьянину податься, вот в чем вопрос - Вильям Шекспир, Гамлет.
Управляемый компьютерной программой ракетовоз сворачивает с дороги. Тяжелая машина мчится напрямик к пункту назначения, спидометр показывает восемьдесят километров в час, что, мягко говоря, многовато для такой махины. Громадные колеса перемалывают в пыль дома из шлакобетона и фанеры, люди едва успевают выскакивать в последний момент. Возможно, не все успевают, но Алексею некогда заморачиваться мелкими проблемами бандитов, проституток и наркодельцов. В этой жизни надо за все платить, не так ли?
Машина прет сквозь поселок, как ледокол через торосы. Впереди показывается пустырь, высится некое строение с дырявой крышей и стенами из ржавого железа метров трех в высоту. Вокруг ни людей, ни машин, здание выглядит давно заброшенным. Пустырь зарос травой, вдоль ржавых стен тянутся вверх кусты и хилые деревья, и нет ни малейших признаков присутствия человека. 
- Кортана, останови машину! - приказывает Алексей.
Ракетовоз послушно сбрасывает скорость и останавливается посреди пустыря. Глохнет мотор, на запыленном лобовом стекле играют солнечные блики, сквозь стенки кабины доносится слабый шум. Судя по всему, это приближается погоня разъяренных жителей города пиратов.
- М-да, отлично сходил в разведку! - невесело усмехается Алексей. - В сарае никого нет, а за спиной толпа жаждущих моей крови мирных пиратов и наркодельцов на пенсии.
Взгляд скользит по салону, ненадолго замирая на тумблерах, кнопках и рычажках, назначения которых Алексей не знает даже приблизительно. Монитор светится ровным голубоватым светом, одноглазая физиономия Кортаны в пиратской бандане с выражением ... зритель реалитишоу, блин, обалдевший от попкорна и пива! Голосовая помощница неожиданно изрекает:
- Ваше положение становиться опасным.
- Да неужели? - скривился Алексей.
- Пешая толпа не представляет угрозы, так как вооружена самозарядными ружьями, - стала объяснять Кортана. - Но следом за ней идет моторизованная группа на бронемашинах с тяжелыми гранатометами. Вас уничтожат.
- "Вас уничтожат!" - хмыкнул Алексей. - Нас, а не вас! Хотя тебе все равно, - махнул он рукой. - И что делать?
- Уничтожить противника, - как само собой разумеющееся сообщает Кортана.
И, как показалось Алексею, с некоторой издевкой.
- Ладно, приказывают уничтожить.
Алексей произносит эту фразу "на автомате", рука тянется к рычагу на двери, чтобы открыть и удрать как можно быстрее и дальше ... экран меняет цвет с голубого на зеленый, голова Кортаны исчезает, появляется пылающая оранжевым огнем бегущая строка: "Связь со спутником установлена. Местность сканируется. Определяются цели". Приходят в движение орудийные башни, выдвигаются боковые опоры, стальные башмаки упираются в землю, машина выравнивается по горизонту. Алексей в крайнем удивлении высовывается из люка на крыше по пояс. Сухопутный дредноут, "дитя" сумасшедшего оружейника, страдающего гигантоманией и общей е...анутостью, изготавливается к бою, словно космолет пришельцев - настолько дико и странно выглядит эта машина на пустыре. Танковые орудия опускаются, черные рты вот-вот выплюнут смертоносные заряды на головы людей. Алексей тотчас ныряет в кабину и плотно закрывает люк. Пушечный залп сотрясает ракетовоз, словно землетрясение, следует второй, третий, четвертый... шестой залп замыкает артналет. Вступают в дело пулеметы, сметая в прах оставшихся в живых. Машина мелко дрожит в такт выстрелам, раскаленные гильзы барабанят по обшивке, словно град размером с куриное яйцо. Алексей смотрит широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить слово. Он, конечно, слышал об автоматических оружейных системах, но никогда не видел в действии. И уж тем более не предполагал, что имеются на вооружении пиратов.
- Черт!!! - только и смог вымолвить, когда стрельба стихла и мертвая,  в буквальном смысле, тишина заткнула уши. Воздух пропитан вонью сгоревшего пороха, каленого железа и страха тех немногих, что остались живыми. Алексей с некоторым удивлением отметил это странное ощущение - слышать страх, но тотчас забыл. Что делать? - вот проблема, волновавшая больше всего. Он среди бела дня угнал боевую машину какого-то местного вождя - а кому еще может принадлежать "дура" с двумя танковыми башнями? - наделал шуму на весь остров и перебил кучу народа. Какая уж тут, на фиг, разведка!? 
- Э-э, Кортана, ты жива? - неуверенно спрашивает Алексей. - Отзовись, коли так.
- Приказ на уничтожение противника выполнен, - с готовностью отзывается голосовая программа.
Алексей с трудом удерживается, чтобы не сказать "спасибо". Искоса поглядев на одноглазую рожу Кортаны, выдавливает:
- А-а... еще противник есть?
Подразумевалось, что ответ будет отрицательным и тогда можно будет удрать, но Кортана "выдает", не моргнув единственным взглядом:
- Конечно!
- Где!?
- За вашей спиной. В пустом ангаре, который был конечной точкой путешествия, находятся вооруженные люди.
-  Уничтожь их!
И опять бегут по экрану оранжевые буквы, башни разворачиваются, лязгают механизмы автоматической подачи снарядов. На этот раз стрельба ведется почти в упор, особо целиться нет надобности. Сдвоенный залп разносит ангар в щепки. Спустя пару секунд тепловизионный сканер показывает, что живых нет.
- Отбой, - командует Алексей. - Выключайся, Кортана и спасибо за все.    
Выбирается из кабины, медленно бредет прочь. Двухбашенное чудовище печально глядит вслед уходящему человеку черными глазницами стволов, словно хочет сказать: не уходи, давай еще постреляем, а? Алексей шагает по дымящейся земле, выбирая ровные места между рваными кусками железа и дымящимися обломками досок - все, что осталось от ангара. Взгляд устремлен в пол, чтобы ненароком не наступить на еще теплые останки тех, кто здесь прятался непонятно для чего. В том смысле, что могли беспрепятственно дать залп из гранатометов в спину, пока он палил в преследователей.  "Почему же не сделали? - подумал Алексей. - Ждали, когда выберусь из машины, чтобы взять живым? Тогда откуда знали, что я здесь появлюсь именно сейчас?"
Вялотекущие размышления прерываются нарастающим грохотом вертолета. Винтокрылая машина появляется над головой, словно выскочивший черт из коробки. Алексей поднимает взгляд, в ту же секунду распахивается боковая дверь, появляется человек в шлеме и громадных выпуклых очках дополненной реальности. В руках ружье с коротким толстым стволом, похожее на мушкет времен Атоса и Портоса. Звук выстрела глушит шум мотора, но за мгновение до него Алексей кувырком уходит в сторону, револьвер оказывается в руке. Жгучая боль парализует мышцы, тело словно обдано кипятком, мир плывет перед глазами. Алексей из последних сил нажимает на спусковой крючок, выстрелы хлопают один за другим, вертолет резко идет вниз. Тяжелая машина врезается в землю, как спрыгнувший со скалы мамонт. Страшно хрустят стойки шасси, корпус наклоняется вперед, бешено вращающиеся лопасти рвут землю на куски и с громким хрустом разваливаются на части. Двигатель ревет, не переставая, заглушая все остальные звуки, но теряющий сознание Алексей слышит крик:
- Да что ж ты делаешь, засранец этакий!!!
Фраза произнесена по-русски с некоторыми дополнениями, состоящими из непечатных слов и словосочетаний! И наступает тишина...


                Глава 10

- Ну почему я должен делать все сам!? ПОЧЕМУ, мать вашу!??
Чей-то срывающийся на визг голос назойливо бьется в ушах, отзываясь эхом под черепной коробкой. Пульсирующая головная боль заполняет мозг, давит на глаза, словно хочет вырваться наружу. Это так больно, что хочется орать и топать ногами, но голоса нет, а ноги отказываются повиноваться. Алексей издает нечленораздельные звуки, похожие на урчание в неисправном водопроводном кране, мышцы непроизвольно сокращаются, заставляя тело двигаться. Во всяком случае, так ему кажется. На самом деле он конвульсивно дергается и дрожит, как полумертвая лягушка, которой тычут оголенными проводами в промежность.
- Я вас на кошачий корм пущу! - вещает голос неизвестного болтуна. - Вам ничего нельзя поручить. Просто идиоты какие-то! Все надо делать самому, все!
Тональность голоса меняется, взвизгивания пропадают, а вместе с ними и головная боль. Алексей прекращает стонать, мышцы судорога отпускает мышцы, наваливается такая усталость, будто вагон с углем разгрузил на раз. Медленно возвращается осязание,  запах туалетной воды пополам с мочой наполняет легкие, слух различает чавканье и причмокивание, будто неподалеку кормят детеныша бегемота.
- Бегемоты не пользуются туалетной водой, - тихо шепчет Алексей. - Какой нибудь местный пахан делает "иди сюда" подчиненным, а они в штаны наделали со страху. На мне ... ага! ... кандалы... спина от шеи до задницы будто отключилась ... похоже на электрическую дробь ... в общем, "пымали"!
Показывать, что пришел в себя раньше времени не стоит. Алексей осторожно приоткрывает глаза. Первое, что видит, это новенькая стальная цепь, которая соединяет ошейник, наручники и собственно кандалы, то есть железные кольца на ногах. Замечает двоих понуро стоящих мужчин в лохмотьях, кое-как перебинтованных и грязных. Провинившиеся внимательно изучают старый линолеум под ногами, морды лиц лоснятся обильным потом, трясутся руки. Неподалеку накрыт стол - чашки-кастрюльки-тарелки! - сидит щекастый дядька в красном халате. Лысина, словно просека в лесу, розовеет закатом, неестественно черные волосы топорщатся и блестят. Лицо, как и положено разгневанному начальству, красное, пучеглазое и брыластое, как у пожилого бульдога. Черты обычные, сытые и невыразительные, то есть имеется все положенное, нет шрамов, бородавок и веснушек. Цепляют глаза - большие, выпуклые, с не по-мужски длинными ресницами с татуашью. Располневший "красавец мущщина" тщательно пережевывает нечто серое и бесформенное, которое регулярно загребает ложкой в тарелке. Живот натягивает халат и норовит скатиться на пол, поближе к атласным тапочкам с загнутыми носами. Тонкие ножки прячутся в шелковых пижамных штанах, видны опухшие щиколотки с пучками волос. Стены укрыты гобеленами, торчат рога подсвечников, единственное окно широко распахнуто, с улицы вливается прохладный воздух с запахом цветов.
Неловкое движение причиняет боль, цепь звенит, взгляды присутствующих устремляются на пленника.
- Он оклемался, господин! - услужливо подсказывает один из оборванцев.
- Я заметил, - скривил физиономию "красный халат". - И что?
Очередная порция серой смеси отправляется в рот, лицо едока кривится еще больше.
- Поднимите его!
Провинившиеся бандиты бросаются исполнять приказ. Мешая друг другу, огрызаясь, они хватают пленника, ставят на ноги. Кто-то грубо толкает в спину, понуждая подойти ближе к столу. Острая боль от тычка заставляет оглянуться, Алексей встречается взглядом с чернокожим мужиком, на голову выше его, в бронежилете на голое тело. Макушка обмотана грязной тряпкой,  в ухе серьга.
- Кольцо в нос засунь, - советует Алексей. - А на лбу напиши зеленкой: "Я - долбо...б."
Негр багровеет, белые глаза выпучиваются, пальцы сжимаются в кулаки.
- Ты понимаешь человеческую речь? - притворно удивляется Алексей. - Оно у тебя еще и разговаривает? - спрашивает он, обращаясь к "халату".
- Всем стоять!!! - рычит набитым кашей ртом "халат" и негр отступает с уже занесенной для удара рукой. - А ты, чучело, успокойся, пока кувалдой в лоб не получил!
Последняя фраза относится к Алексею. Снегирев пожимает плечами, отступает на шаг. В комнату вбегают два охранники, у каждого в руке электрошокер.
- Свободны, болваны! - командует поедатель каши.
В комнате остаются охранники, Алексей и человек в красном халате. Он запихивает остатки каши в рот, гримаса отвращения кривит лицо. Рвотные позывы дергают кадык, глаза горят ненавистью к каше и тому, кто ее приготовил. Сглотнув, наконец, последнюю порцию, мужчина переводит дух, взгляд смягчается, голос звучит умиротворенно и даже счастливо:
- Сожрал-таки! Какая дрянь эта ваша пшенная каша на воде без соли, - произносит он, заглядывая в тарелку. - И как будто не ел.
Розовые пальцы вытаскивают из салатницы пучок какой-то травы, зелень отправляется в рот. Трава тоже не вкусная, потому что лицо перекашивается набок, а взгляд становится мрачным.
- Хочешь есть? - неожиданно спрашивает мужчина.
Алексей вопросительно поднимает бровь, взгляд бежит по столу - выражение обиды появляется на лице, в глазах удивление пополам с непониманием.
- Я предложил для приличия, ; пожимает плечами мужчина.
Выходит из-за стола, останавливается перед пленником.
- Хорош, очень хорош. Падал в самолете с километровой высоты, разбивался, горел - и ни царапины. Очень хорош!
- Это случайность, - сквозь зубы цедит Алексей. - Просто повезло.
- ПРОСТО НИКОГДА НЕ БЫВАЕТ, - с нажимом произносит мужчина. - У всего есть причина и следствие.
- Носотрас с тобой заодно?
- Нет, он вообще ни при делах, - с довольной улыбкой сообщил мужчина. - С тобой говорил виртуальный клон. Мне нужно было выманить тебя из России, вот и была создана электронная копия Носотраса.
- Ну и что надо от меня?
- Ты сам. Необходимо понять, почему ты такой, и сделать таким же несколько других человек.
- Так это ты меня заказал?
- Я, - с довольной улыбкой подтвердил мужчина. - Опыты по продлению жизни ... нет, по улучшению качества жизни ведутся давно. Наверно, с тех пор, как обезьяны научились мыслить и говорить, тем самым превратившись в людей. Природа полна загадок и одна из них - почему одни живут долго и без болезней, а другие мало и в мучениях. Ведь рождаемся-то все в одних и тех же условиях среды! Есть такое понятие, как плохая наследственность ...
- Ты бандит или ученый? - перебивает рассуждения мужчины Алексей.
Мужчина плотнее запахивает халат, взгляд с прищуром буквально вонзается в лицо пленника.
- Я деловой человек с образованием, понял?
- Ага, - кивнул Алексей, - помесь первого и второго. Деляга с авантюрным складом характера и завышенной самооценкой. Рожа у тебя явно не наша, откуда язык-то знаешь?
Охранники стоят по бокам с каменными выражениями лиц, взгляды уперты в потолок. Одутловатое лицо мужчины багровеет, выпуклые глаза суживаются:
- Хочешь вывести меня из равновесия? Не выйдет, я слишком долго жил среди гоев, то есть говорящих обезьян вроде тебя или вот этих вот, - мотнул он головой в сторону стражников. - В молодости я работал дрессировщиком в цирке. С той поры я усвоил одну вещь - в работе с животными самое главное это терпение и разумное сочетание кнута и вкусной жратвы. Тигр может сколько угодно рычать и бесноваться, голод и боль все равно заставят его прыгать по тумбочкам.
-  Так ты и этих, из последних? - понимающе говорит Алексей. - Знал я одного из ваших. Умный был мужик, но слишком уж переоценивал себя. Очень плохо жизнь кончил.
- Мне это известно, - тихо произносит мужчина. - Нас осталось очень мало, поэтому вынуждены не терять друг друга из виду. А еще мне известно, что именно ты убил его.
- Я? - удивился Алексей. - Он погиб под бомбами.
- Да. Но с твоей подачи. Меня зовут Янкель Розенфельд, я мщу за каждого сородича, убитого гоями.
- То есть весь балаган с моим задержанием только для того и затеян, чтобы убить меня!? Не слишком сложно?   
- Я не собираюсь тебя убивать, - с улыбкой отвечает Розенфельд. - Это можно было сделать раньше. И хотя убить тебя не так просто, как обычного человека, но все-таки можно. Ты нужен для другого.
- О, только не говори мне, что ты собрался возродить свое племя и для этого тебе нужен бычок производитель! - скривился Алексей. - Трахай своих баб сам, а меня уволь. Я это уже проходил. Вначале приятно, даже здорово, но очень скоро понимаешь, что ты всего лишь хряк, которого после оплодотворения нужного количества свиноматок пустят на сало.
Розенфельд усмехается, мягкий стул жалобно скрипит под тяжестью упитанного тела.
- Ты просто самонадеянный идиот, если рассчитываешь на такое, - с усмешкой произносит он, одним движением запахивая халат. - Говорящие обезьяны вроде тебя не имеют права даже прикасаться к нашим женщинам.
- Счастлив слышать такое. Безмерно рад, - склонив голову, говорит Алексей и щелкает воображаемыми каблуками. - Но мне почему-то кажется, что и тебе этого делать нельзя. Я не прав?
- Прав, сучий выродок, - с тяжелым вздохом произносит Розенфельд. - Тут ты прав. Истинную причину детской смертности установить так и не удалось, поэтому контакты исключены. Но наши отцы прародители были мудры, установив наследование по материнской линии. Не важно, кто отец. Важно, кто мать! Наши женщины родят здоровых детей с великолепным здоровьем. Они будут такими, как ты, но только внешне. В душах будет пылать неугасимый огонь Йахве, нашего прародителя и бога! Двенадцать колен Иакова займут подобающее место - трон хозяев этого мира,  а вы, гои, станете их рабами!
- Твой пафос умиляет. Но вот проблема - кого считать создателем нового народа, так сказать, возродителем. Тебя? Ты обслуживающий персонал, инструмент, умеющий говорить. Ваших баб? Живые инкубаторы, можно обойтись и без них, современная медицина позволяет. Получается, что я? Если так, то настоятельно советую как можно быстрее приступать к строительству храма имени меня. Подаяния можно приносить уже сейчас.
- Наглый ублюдок! - рычит Розенфельд. - Не тело главное, душа! Да, дети будут похожи на тебя, но вот души у них будут наши. Я научу их нашему языку, они познают нашего бога Йахве и станут истинными хозяевами этого мира!
- Опять теория расовой исключительности! Уж сколько раз наступали на грабли, но так ничему не научились. Возрождение богоизбранного народа! - саркастически произносит Алексей. - Лучше задай себе вопрос - а почему он, народ ваш, весь такой растакой исключительный и богоизбранный, исчез? Почему вас, этаких неповторимых и чудесных, ненавидели другие народы? Все без исключения и во все времена! Ну не может же быть, что бы все были неправы! Все вокруг неправильные, а вы единственные правы во всем.
- Нас избрал бог, понимаешь ты, животное? МЫ ИЗБРАННЫЕ!!!
- Долбо...ы вы, понял? Бог избрал вас для насмешек и в назидание другим, дабы видели народы, к чему приводит гордыня. Если мир театр, то вы в нем комедийные персонажи на вторых ролях. А шуты в художественном произведении служат фоном для настоящих героев. Вы - дурная декорация человечества, пародия и карикатура на него. Когда шут зазнается и начинает дерзить, его вразумляют палкой. Вот почему история твоего народа - это гонения и притеснения, безжалостное истребление миллионов сородичей и всеобщее презрение.


                Глава 11

В старые добрые времена тюремные камеры всегда имели окна. Зарешеченные, затянутые мелкоячеистой сеткой и застекленные - они были! Нынешние зеки лишены такой привилегии. Камеры представляют собой бетонные коробки, в потолке тлеет лампа за решеткой, железная дверь плотно закрыта, свет появляется, когда открывается досмотровое окошко в двери. Таким нехитрым образом тюремная камера превращается в погребальную камеру для захоронения живого человека. Именно в такой импровизированной могиле оказался Алексей Снегирев после беседы с Янкелем Розенфельдом, одним из последних представителей почти вымершей нации. Как выяснилось, Янкель не потерял надежды на возрождение соплеменников и он, Алексей, должен был стать мифическим Адамом, с которого начиналась история человечества. Или первой обезьяной, от которой произошло это самое человечество. Ни первое, ни второе Алексея не прельщало, поэтому он сидел на приваренном к полу табурете в позе мыслителя Огюста Родена и думал. Немного мешали кандалы, так что опорой для головы служила собственная грудь.
"И чё? - в десятый раз задавал самому себе один и тот же вопрос Алексей. - Порвать цепи? Это можно, но стальную дверь лбом не прошибешь. Да и что там, за дверью, тоже неизвестно. И вообще непонятно, где я нахожусь. Переводчик из уха вынули, а без него в чужой стороне шага не сделаешь. Янкель этот обо мне узнал все что можно, да и сейчас через скрытую камеру кто-нибудь наблюдает. Типа я колдовать начну и стены рассыпятся. Но я не умею расщеплять материю и вообще ... я толком не знаю, что умею"! От этой мысли жар пошел по телу - ведь он действительно не знает о себе почти ничего. Шарль что-то говорил, что после введения какого-то препарата он станет меняться, но как именно, Шарль не сказал. Или это не Шарль, а Мордерер? Черт, столько всего произошло, в голове каша! Но выбираться отсюда надо, иначе скоро придет "добрый" дядя в белом халате со шприцем в руке и уже после первого укола ты перестанешь принадлежать самому себе.
Зад окаменел на жестком табурете, размышления о тщете всего сущего прерываются категоричным требованием встать и размяться. Алексей размеренным шагом ходит из угла в угол и кругами, пытаясь угадать - где установлена замаскированная камера. Размеренность походки сильно ограничивают кандальные цепи, зато мелодичный перезвон разнообразит унылую тишину. Раздражение от дурацкого ковыляния сменяется некоей отстраненностью, которое возникает в минуты самого глубокого раздумья, когда тело само по себе, а разум функционирует независимо. Этакий транс, характерный для шаманов, прорицателей и других "проводников" потусторонних сил. Алексей, скажем так, "растекался мыслию" по стальной двери, мысленно ощупывая петли, запоры и железные штыри, на которые крепиться рама. Выломать ЭТО немыслимо, разве что танком! Тем не менее, Алексей семенил туда-сюда, как прибитая гейша и таращился на дверь, словно искусствовед на квадрат Малевича. Что там зрят искусствоведы в квадрате, никому, кроме их самих, неведомо. Вероятно, медицинский диагноз. А вот Алексея бросило в жар, пот заливал глаза и воздух казался ледяным и тяжелым, как вода в осеннем пруду.
- "Ее можно выбить"!- говорит некто в мозгу.
- "Спятил"? - спрашивает Алексей.
- "Нисколько. Поверь в себя и получится".
- "Получится разбить плечо. Я живой человек, а не киношный терминатор или супермен".
- "Ты просто трус! Янкель русским языком  рассказал, что тебя ждет. Но ты трус и поэтому живешь подленькой надеждой, что все как-то образуется и выберешься".
- "Ну... э-э ..."
- "Попробуй"!!!
Задвижка смотрового окошка падает, словно челюсть потревоженной мумии. В светлом прямоугольнике появляется рука с кашей и куском хлеба на подносе. Лязг железа срабатывает, как команда "Пли"! Цепи рвутся, будто туалетная бумага, удар выбивает рамные штыри вместе с кирпичами. Камеру трясет от удара, с потолка сыпется крошка, тяжкий грохот на мгновение закладывает уши.  Дверь падает на пол, смачно чавкает сырым мясом и брызги крови разлетаются по коридору.
- Это не ты, Янкель? - кровожадно интересуется Алексей и на всякий случай подпрыгивает на двери. Слышен слабый треск костей и характерный звук выдавливания воздуха из легких, по полу растекается лужа бурой жидкости.
- Интересно, а что гремело? Неужто я так могуч? - удивляется Алексей. - Вроде раньше не замечал.
Коридор тих и мрачен, словно подземный ход из средневекового замка в тайную тюрьму в толще горы. Тлеют опутанные паутиной потолочные светильники, припорошенная осыпавшейся штукатуркой пыль копится под стенами. Справа коридор упирается в глухую стену, слева теряется в сумраке. Видны распахнутые двери других камер, они явно пусты. Подземная тюрьма вырублена в скальной породе кирками и ломами, от которых остались глубокие борозды  и выбоины. Воздух неподвижен и отдает таким холодом, будто неподалеку расположен девятый круг ада, из-за поворота покажется глыба вечного льда, в которой томится сам дьявол. Алексей идет, с трудом переставляя ноги, судороги сотрясают тело, кружится голова. Тело нагрето так, что пот испаряется, не успевая собираться в складках кожи. Температура явно выше сорока двух градусов, по всем медицинским показателям он должен быть либо трупом, либо потерять сознание и тоже стать трупом. Однако Алексей бодр, полон сил, настроение приподнято - только вот холодновато! Проплывают над головой умирающие светильники, трудно тянутся исцарапанные железом стены, под каблуками дурацких пастушьих сапог хрустит ссохшийся песок и мелкие камешки. Тоннель поднимается, припорошенные пылью ступени ныряют под ноги. Пышущее жаром лицо приятно обдает свежим воздухом. Значит, тоннель не закрыт и вышибать ничего не требуется. Впрочем, у входа наверняка есть стража.
- Ну да, какая же тюрьма без стражи! - шепчет сам себе Алексей.
Походка становится крадущейся, Снегирев поминутно смотрит под ноги, опасаясь раздавить  что нибудь хрустящее. До выхода рукой подать, яркий дневной свет слепит глаза. Алексей глубоко втягивает воздух носом, но кроме запаха пыли и гари ничего не чувствует.
- Странно, люди обычно пахнут. Не всегда приятно, но душок имеется. Может быть, охранная система или робот? - предположил Алексей.
Однако ни датчиков, ни видеокамер на выходе он не обнаружил. Вместо ожидаемой железной двери нараспашку - ну, или приоткрытой для проветривания! - зияет рваными краями провал. Тончайшая пыль медленно оседает на пол, вытягиваясь полупрозрачными шлейфами вдоль стен.
- Я что, умею дистанционно взрывать двери!? - изумляется Алексей. - Я, конечно, супермен и все такое, но это уже чересчур! Надо будет поспрашивать Шарля, чего он мне вкалывал тогда в Африке.
Осторожно, чтобы не порвать сапоги об острые края камней, идет дальше. Тоннель обрывается, Алексей выглядывает из-за края. Взору открывается странный и страшный пейзаж - чудовищные нагромождения камней, обломков плит и строительного мусора, в которых с трудом угадываются контуры зданий. Провалы между ними когда-то были улицами и площадями, теперь они завалены обломками, поросли травой и кустами. Рыжими клыками торчат из земли железные конструкции, изуродованные автомобили разнообразят унылую картину разноцветными пятнами облупившейся краски, фонарные столбы грозят острыми вершинами, напоминая колья для казни преступников. Тюрьма, в которой находился Алексей, расположена внутри скалы или гигантского камня. Склоны укрыты землей, поросшей бурьяном и кривыми деревцами.
- Я в каком-то городе, - понял Алексей. - Он уже давно разрушен, но война здесь продолжается. Теперь понятно, отчего так грохнуло и стены затряслись. Тут все только что разбомбили!   
Склон холма испещрен парующими воронками, неподалеку дымят развалины каких-то приземистых строений, целый поселок. Множество изуродованных трупов валяется на земле, чадят дымом подбитые бронированные машины, несколько танков пылают, словно снопы сухой соломы. Алексей вертит головой, пытаясь понять, что ему делать дальше в том смысле, что куда сматываться? Не торчать же на вершине холма в качестве мишени! У основания холма сдвигается кусок дерна размером с двуспальную кровать, распахиваются присыпанные землей створки. Из дыры выбираются наружу покрытые шерстью твари. Двуногие существа лишены одежды, серая шкура пестрит белыми и рыжими пятнами, кончики остроконечных ушей подергиваются. Продолговатые головы обтянуты кожей, челюсти вытянуты, как у собак.
- Черт, гиенолюди!!! - пронзает мысль. - Надо рвать отсюда! Их до фигища!!!
Твари бросаются на человека, толкаясь и мешая друг другу. Раздается рычание и визг, завязываются драки, но основная часть уродов вприпрыжку несется по склону вверх прямо на Алексея. Гиенолюди бегают намного быстрее любого человека, убежать не удастся. Остается только вернуться в тоннель и отбиваться чем попало в узком проходе. Странный звук, похожий частые выхлопы вперемежку с гулом над головой отвлекает внимание. Краем глаза Алексей замечает расцветающие фонтаны земли среди гиенолюдей, твари падают и катятся по склону, тела брызжут кровью, кувыркаются в воздухе оторванные конечности. Источник звука смещается, Алексей видит беспилотник. Летающая платформа размером с легковой автомобиль и без опознавательных знаков медленно перемещается в сторону разбомбленных строений, не переставая расстреливать мутантов. В воздухе боевую машину держат четыре бешено вращающихся пропеллера, скрытых обтекателями. Выстрелы стихают, дрон медленно кружит над руинами, разыскивая новые цели. Нарастает грохот двигателей, звено вертолетов показывается над развалинами города. Пара машин расходится в стороны и зависает на небольшой высоте. Третий вертолет устремляется к Алексею, который вернулся на склон холма и неотрывно смотрит на приближающуюся машину. Сдвоенные винты поднимают ураганный ветер, трупы гиенолюдей сдувает, как сухие листья. Алексей наклоняется вперед и закрывает голову руками. Пилот сбрасывает обороты, двигатель сбавляет рык, машина зависает в полутора метрах от земли. Сбоку открывается дверь, в проеме показывается человек в военной форме и пучеглазом летном шлеме. Красная звезда с белой окантовкой на борту вертолета и погоны на плечах человека не оставляют сомнений - наши! Алексей легко запрыгивает в салон, захлопывается дверь за спиной, шум мотора становится глуше.
- Кто вы? - спрашивает Алексей.
- Сервисная служба, - отвечает офицер. Кивает на сиденье - садись, мол, разговоры потом.
               

                Часть 3
                Знаменский Валерий Николаевич.

                Глава 1

Парашют раскрывается у самой земли. За считанные мгновение до гибели стропы натягиваются, как струны, купол рвет тебя вверх и земная твердь, казавшаяся дном пропасти, вдруг становится теплой и ласковой, словно ковер  в твоей гостиной. Знаменский подтягивает регулировочные тросы, парашют тормозит потоком встречного воздуха, скорость замедляется. В следующее мгновение ступни мягко касаются земли, купол гаснет. Чуть слышно щелкают застежки крепежных ремней, пустой ранец основного парашюта падает на землю вместе с туго свернутым запасным. Валерий неторопливо собирает в охапку парашютное хозяйство, неторопливо идет по полю. Подбегает солдат из роты укладчиков парашютов.
; Разрешите забрать, товарищ полковник?
; Да, пожалуйста, ; кивнул Знаменский.
Валерий неторопливо бредет по стриженой траве, аллегория с ковром не выходит из головы. "У меня нет ни жены, ни ковра и даже квартира толком не обставлена, ; думает Знаменский, несколько отстраненно оглядываясь по сторонам, чтобы ненароком не угодить под приземляющихся десантников. ; Уже давно за сороковник, а я все никак не определюсь с семейной жизнью. Может, не нужна она? Есть же люди, не созданные для этого! То есть, я бобыль? Нет, лучше одинокий волк или волк одиночка. Так гораздо "красивше". М-да, – вздохнул Знаменский, ; как ни называй, все хреново".
Вот уже полгода полковник Знаменский "висит в воздухе". То есть, выведен за штат. Он временно прикомандирован к учебному центру Сухопутных войск в качестве консультанта по общевойсковой тактике. Звучит как полный бред, какие еще консультанты? Есть преподаватели, и есть слушатели, консультантами или советниками служат в вооруженных силах отсталых государств. Полковник никого не консультирует и ничего не советует, советчиков хватает с избытком без него. Похоже, что "наверху" никак не могут решить, что же с ним делать. Военные не должны участвовать в политике, но изредка политика сама выбирает тех, кто ее делает. Простой майор прославился тем, что силами одного мотострелкового батальона ликвидировал угрозу масштабного вторжения. Причем ликвидировал в буквальном смысле ; выжег половину Европы, вместе с "европейцами". Толерантные и политкорректные политики (звучит, как говно говенное!) жаждали суда и расправы, но не тут-то было! При всех недостатках демократии она все же заставляет считаться с мнение людей. А они в подавляющем большинстве были за майора. Да, жестоко и абсолютно негуманно. Да, не все мигранты плохие, есть и хорошие. Только на хрен они нужны здесь, самим работы не хватает, своих детей надо кормить ; примерно так рассуждает рядовой гражданин. Не тот, который протирает штаны в совете директоров или Думе районного (городского и т.д.) масштаба, а который каждый день работает за гроши и рад лишней копейке.
Суда не было. Инфицированный толерантностью президент присвоил воинское звание полковник, а главком Сухопутных войск вывел за штат. Учли то, что Знаменский сыграл не последнюю роль в уничтожении очага генетической заразы в Африке.
... это известность. Как актеру надо быть постоянно на виду, иначе режиссеры забудут, так и политику надо маячить перед глазами электората. Шуты и политики все время занимают эфирное время, назойливо предлагая себя. Как шлюхи, отдаются любому, кто заплатит.  Это диктатору нет нужды доказывать, что он хорош ибо кто усомнится ; голова с плеч. А политики вынуждены обращать внимание на склонности, учитывать слабости людские, внимательно штудировать учебники по психологии масс, а интересы государства подменять интересами тех, кто оплатил избирательную кампанию. И кто бы там что ни говорил, но демократия ; это власть денег, осуществляемая руками проституток. У кого состояние, у того и власть. А тот, кто владеет печатным станком, у того абсолютная власть. Короли и президенты всего лишь марионетки. Умные люди поняли это давно, но осуществить мечту о мировом господстве удалось только в начале 19 века. Кучке иудейских менял процентщиков ... 
Выведенный за штат полковник не бездельничал, раздавая интервью газетенкам и телеканалам. Он занимался тем, чем обязан заниматься каждый военный в мирное время ; учился. Как известно лучшее образование самостоятельное. Знания не получают, их берут. Война не проверяет дипломы и никому нет дела, какую академию закончил победитель. Академики сами прибегут и предложат бумажку ; окончил, мол, именно нашу alma mater. Еще и рекламку разместят типа налетайторопись, ещеестьместа в кузнице кадров по сходной цене. Прыжки с парашютом, рукопашный бой, стрельба и вождение боевых машин, изучение тактики действий ; и так с утра до вечера. А потом наступало время тоски и ожидания. Чего, Знаменский и сам не знал. Армия жила мирной жизнью, боевые офицеры постепенно уступали место "воякам" мирного времени ; администраторам в погонах, которые умели угождать начальству, но как огня боялись крови и ответственности.
; Валерий Николаевич, доброе утро! Как отпрыгались?
Знаменский оборачивается ; аккуратно шагая по траве, приближается человек в гражданском костюме. Широкополая шляпа скрывает лицо, но прямая спина, движения рук и что-то еще трудноуловимое в манерах сразу сказало, что это военный. Фигура тяжеловата, сказывается сидячая работа, но замашки кадрового вояки не спрятать. Мужчина поднимает голову, Знаменский "на автомате" принимает стойку "смирно" ; перед ним стоит начальник штаба Сухопутных войск.
; Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!
; Вольно, полковник! ; машет рукой генерал. ; Я не на службе. Так, между прочим.
; Типа, прогуливались? ; не удержался от подколки Знаменский.
; Типа того. Но прогулка предстоит вам. Если, конечно, согласитесь.
Генерал отвечал с улыбкой, но глаза оставались серьезными. Знаменский глубоко вздохнул, предчувствие удачи колыхнуло сердце ; похоже, время "стояния не у дел" заканчивается!
; Итак, Валерий Николаевич, все, что я вам сейчас скажу, огласке не подлежит. Никому! ; с нажимом произносит генерал.
; Так точно, товарищ генерал-лейтенант!
; Назначение, которое будет вам предложено, не совсем обычное. Генералы не выступают в роли headhunter для полковников ; не обижайтесь, вы и сами это знаете. И давайте уйдем с поля, а то десантура нам на головы сядет! ; усмехнулся генерал.
; Так вот, ; продолжил он по дороге к служебной машине. ; По дороге в штаб я вкратце доложу предысторию вашего назначения и суть дела. Подробности узнаете позже ; если согласитесь, конечно!
; Англосаксонский мир пал. Экономический тупик, природные катастрофы, войны и упрямство так называемой правящей элиты разрушили казавшийся незыблемым союз англоговорящих народов и государств. На месте Соединенных Штатов Америки возникли бандитские псевдогосударства Техас, Новая Мексика и Союз Индейских Племен. Особняком стоят анклавы афроамериканцев. На континенте идет перманентная война всех против всех. Мексиканцы хотят вернуть территории, захваченные США в 19 веке ; а это и есть Техас, в котором еще нефть имеется! Индейцы избавляются от ига бледнолицых и режут всех подряд, у кого белая кожа. Негров убивают все, поэтому они вынуждены маневрировать и заключать военные союзы и с белыми, и с красными. Добавьте к этому многочисленные банды, которые вообще никому не подчиняются, и получите такое кровавое месиво, рядом с которым наша гражданская война просто детские шалости. Но речь пойдет не об этом, полковник! ; произносит генерал, оборачиваясь к Знаменскому.
Тихо урчит мотор, прозрачная перегородка из пуленепробиваемого стекла отделяет пассажирский салон от водителя. За окном убегают вдаль  шеренги берез, мелькают дома загородных поселков, мельтешат стальные ребра мостов и солнечные блики на речной воде стреляют в глаза.
; Так называемый Пиндостан погряз в междоусобицах по средневековому образцу и никакой опасности на сегодняшний день не представляет. Британии нет, а то, что осталось, Британией не является. Остров Маврикий какой-то! Но есть Австралия, страна-континент на краю земли, обладающая развитой промышленностью, многочисленным населением и природными богатствами. На австралийской земле никогда не было войн. Ни одной, даже гражданской, представляете! ; восклицает генерал. ; Австралийская армия всегда воевала за пределами своей территории. Как воевала... принимала ограниченное участие в конфликтах. Австралийцев нельзя назвать трусами, но все же война на чужой земле это не защита Родины. Некоторая, скажем так, специфика в поведении австралийских военнослужащих есть. Так вот, полковник, руководство страны после долгих раздумий приняло решение нанести упреждающий удар. Англосаксонский мир должен быть разрушен до основания. Австралия ; последний оплот. И сделать это предлагается вам.
; Мне!? – удивился Знаменский. ; Но товарищ генерал-лейтенант, у меня нет опыта командования армией! Да и звание неподходящее.
; Армия не понадобиться, ; махнул рукой генерал. ; Работа по моральному разложению общества проводится давно, соответствующие службы работают во всю ивановскую. Я ж говорю, у австралийцев нет исторического опыта. Это тепличное государство! К тому же вам предлагается не руководство операцией в целом, а только наземная ее часть силами одной мотострелковой бригады.
; Этого может оказаться мало!
; Разумеется. И по ходу дела вам будут добавляться необходимые подразделения. Все зависит от хода операции.
Автомобиль генерала сворачивает с шоссе на неприметный проселок. Проезжая часть узкая, грунт присыпан гравием, вдоль обочины тянутся густые лесопосадки. Дорога идет полем, затем ныряет в лесную чащу, грунтовое покрытие сменяется асфальтом. Хмурые дубы тянутся ветвями друг к другу, превращая день в сумрак,  а дорогу в тоннель. Водитель включает дальний свет.
; И все же почему я? Разве мало в нашей армии генералов? ; спрашивает Знаменский.
; Много. До херища много! – скривился генерал-лейтенант. ; Но вот беда, не полководцы они. Мы давненько не воевали, опытных военачальников сменили менеджеры в погонах. Да, есть офицеры с опытом локальных конфликтов и ваша кандидатура не была единственной. Но когда начинали подробно анализировать действия других кандидатов, выяснялось, что не все они правильно делали. Мягко говоря.
; Меня тоже судить хотели, ; напомнил Знаменский.
; Хотели, – согласился генерал. ; Но далеко не все в руководстве страны и армии так думали. А население так и вовсе поголовно было на вашей стороне. Кстати, настроения в солдатской массе тоже учитывались. Политика вещь тонкая, любая мелочь может оказаться решающей.
; Какое отношение я могу иметь к политике, да еще на государственном уровне?
; Прочтите биографию Наполеона и поймете.

В свою холостяцкую квартиру Валерий вернулся поздно ночью. Улица притихла, дома глядят вдаль пустыми глазами потухших окон, небо заволокли тучи и воздух пахнет дождем. "Одиноким предоставляется общежитие" ; кажется, так назывался один старый фильм, в котором отставной моряк поселился в женском общежитии и работал комендантом, демонстрируя качества мужчины и хозяина дома. Сюжет стар, как само искусство. Можно сделать драму, можно комедию положений на грани приличия, можно много чего ... Скажем, снять автобиографический фильм о художнике постимпрессионисте Анри де Тулуз–Лотрек, который тоже жил в женском "общежитии". А одиноким военным предоставляется служебная однокомнатная квартира и то, если повезет. И звезды на погонах не маленькие, а большие. Знаменский никогда не заморачивался с жильем. Привычка к казарменному "уюту" въедается в кровь, от нее даже во дворце трудно избавиться. Глядя на диванно-кроватную роскошь, невольно задаешь себе вопрос ; зачем все ЭТО!? Хвастать перед больными на голову, для которых украшенный лепниной и мрамором сарай мерило всех ценностей? Словно крыса в чулане, ты теряешься на фоне громадных окон, раскрашенных стен и высоких потолков. Люстры чудовищных размеров не дают тебе забыть о бренности собственного существования вероятностью упасть на голову, а начищенный до зеркального блеска паркет приглашает поскользнуться и расплескать мозги из разбитого черепа. А картины мастеров живописи? Древние уродцы глядят на тебя, будто ты должен каждому по миллиону. Мало того, что мазня эта стоит бешеных денег, так еще и морды эти лицезреть каждый день обязан. Ладно, если только морды ... "Черный квадрат" Малевича, "Шагающий человек" Альберто Джакометти, который "пронзил своим глубоким смыслом все мировое искусство 20 века" (скульптура пронзила, не Альберто!) – список сумасшедших приколистов бесконечен. Сальвадор Дали, выгуливающий на парижской улице муравьеда, у нормальных людей вызывает жалость и насмешку, как юродивый с ручной крысой. Впечатлительные придурки с комплексом неполноценности восторгаются.

; Итак, подведем итоги, – произносит Знаменский, усаживаясь на диван, который одновременно служит и кроватью. Голос в тишине пустой квартиры звучит неестественно громко и Валерий сбавляет тон. ; Обстановка такова: правительство Австралии не помышляет об экспансии, но планы по реставрации англосаксонского мира есть. Для начала хотят избавиться от мигрантов, которые разными путями проникли на континент и обосновались маленькими колониями в городах и крупными поселениями на краю пустынь. Мигранты не хотят работать и учиться, они желают получать пособия и бесплатное жилье. Плодовитость мигрантов на уровне кроликов. Кстати, ; усмехнулся Валерий, ; какая ирония судьбы! Когда-то на континент привезли несколько ушастых особей, они удрали и за несколько лет расплодились до невероятных размеров. Отсутствие хищников и благоприятная среда обитания превратило робких зайчиков в чудовищ, способных опустошить континент. И вот два века спустя то же самое происходит с мигрантами ; дармовые деньги и бесплатная медицина увеличивают поголовье в геометрической прогрессии. Только вот мигрантов, в отличие от кроликов, не забьешь палками.
Сидеть на диване надоело. Валерий меряет шагами комнату, голые стены в дешевых обоях напомнили о пустынной африканской саванне.
; Да, палками не обойтись, ; повторил он. ; Химическое оружие тоже не поможет. Не превращаться же собственный дом в отравленные руины из-за того, что в нем поселились тараканы! Австралийцы так запустили проблему, что без биологического оружия ничего не сделаешь. Но вот проблема ; кто станет палачом? Кто решится в полный голос сказать, что нам необходимо оружие массового уничтожения? Для одних этот человек станет спасителем Отечества, для других ; Гитлером. Первые провозгласят его мессией, вторые сатаной. Первые будут молиться на него, вторые проклинать. И "проклинатели" эти будут его соплеменниками. Возможно, даже близкие люди ; дети, родители ... Каково решиться на ТАКОЕ! 
Валерий подходит к окну. Накрапывает мелкий дождик, слезливые капли ползут по стеклу, уличный асфальт медленно темнеет.
; Ты станешь палачом, Валерий Николаевич, ты! ; шепчет Знаменский, уперевшись лбом в холодное стекло. ; Поэтому и командиром назначают тебя, рядового полковника, коих тысячи в армии. Командиром карательной бригады, которой будут придаваться дополнительные подразделения военных биологов, химиков, пропагандистов и охранников фильтрационных лагерей, в которых будет содержаться биологический материал ; люди. Именно тебе поручается уничтожать всеми способами тех, кто окажет сопротивление, ты ведь продемонстрировал, как это надо делать. Политики останутся чистенькими, чиновники вовсе ни при делах ; распоряжения свыше, мол, исполняли. Генералы сохранят в чистоте белые перчатки, а ты замараешься в крови по самую макушку. Получишь большую звезду с гербом на погоны и пожизненную подписку о неразглашении. За тебя напишут мемуары ; так как надо, а не как было на самом деле! ; отвалят гонорар. Ну, а дальше как обычно ; тихо сидеть в загородном доме под круглосуточной охраной. А рыпнешься ; сердечный приступ с летальным исходом, пушечный лафет и могила в мемориале героев. Что, в принципе, не так уж и плохо! ; усмехнулся Знаменский. ; Вообще-то обычное дело, ты знал, на что шел, когда надевал погоны. Продвигаясь по служебной лестнице, ты идешь по трупам в буквальном смысле. По трупам врагов. Так что нечего сопли распускать и заранее подыскивать себе оправдание типа не виноватая я, он сам пришел. Угроза англосаксонского реванша действительно существует и лучше удавить младенца в колыбели, чем ждать, пока из него вырастет очередной Адольф Шикльгрубер.
Утешься званием  хирурга, удаляющего раковую опухоль, способную погубить весь организм.




                Глава 2

Сроки на подготовку установили жесткие ; полтора месяца. Отдельная мотострелковая бригада особого назначения ; ОМСБОН ; формируется на базе в/ч 53189 ; та самая часть, в которой Знаменский служил заместителем начштаба. Личный состав "фильтруется" по медицинским, психологическим и морально–волевым качествам. Выбор командования не случаен ; часть дислоцирована примерно в той же климатической зоне, в которой предстоит действовать. Личный состав неплохо обучен и имеет опыт "работы" как в пустыне, так и в тропиках, длительная акклиматизация не требуется. Да и перелет из Алжира до западного побережья Австралии занимает гораздо меньше времени, чем перелет из средней полосы России.
Узнав о назначении командиром в свою часть, Знаменский обрадовался ; отпала необходимость привыкать к новым людям, все знакомо и привычно. Только и делов, что провести боевое слаживание, проверить и привести в штатное состояние технику. Полтора месяца для этого ; "выше крыши"! Получив пакет необходимых документов, полковник тотчас отправляется на аэродром. "Борт" до Таманрассета отправляется через два часа.

Знакомство с новым командиром начинается со строевого смотра, ибо каждый военнослужащий должен знать непосредственного начальника в лицо. Представлять командира личному составу должен вышестоящий начальник, но специфика удаленных подразделений не позволяет этого сделать. Бригада подчиняется непосредственно главкому Сухопутных войск, но у генерал-полковника нет времени лететь на другой конец света для представления. Поэтому в роли представляющего выступил  начальник оперативного отдела Разведывательного Управления ГШ СВ полковник Артемьев, который отвечает за взаимодействие военных с гражданскими структурами, участвующими в уничтожении австралийской государственности. На дипломатическом языке это называется "укрепление добрососедских отношений".
; Что ж, Валерий Николаевич, искренне поздравляю вас с назначением, ; говорит Артемьев, крепко пожимая руку Знаменскому. ; Очень рад за вас. Когда меня спрашивали, стоит ли вам доверить бригаду и такое сложное задание, я без колебаний ответил да. Захаров передает вам привет, он тоже сразу согласился с назначением.
; Спасибо, ; улыбнулся в ответ Знаменский. ; Как дела у командира?
; На пенсии Садофий, ; ответил Артемьев. ; Ловит карасей в пруду, ковыряется в грядках и собирает грибы. Говорят, жениться собрался.
; Да ну! Орел командир!
; Да, бык тот еще ...
Порыв ветра всколыхнул занавески, от окна дохнуло жаром и запахом влаги. Поливочные фонтанчики опали, газоны возле здания штаба бригады засверкали алмазными полями. Утро в жарком африканском климате начинается рано, ближе к обеду на солнце лучше не появляться. Знаменский нажимает кнопку пульта, опускается штора из прозрачного пластика со светоотражающей поверхностью, включается кондиционер.
; Присядем, Валерий Николаевич, – предлагает Артемьев. – Итак, ваша задача привести бригаду в "бодрое" состояние и быть готовыми к выполнению задачи черт знает где. Дано полтора месяца, но советую управиться раньше и иметь в запасе хотя бы неделю. Все может измениться очень быстро. Группа рекогносцировки уже работает на месте высадки. Предположительно, местом дислокации будет база австралийских ВВС на острове Мелвилл неподалеку от бухты Змей. Или Змеиной бухты, кто как переводит... Длина ВВП полтора километра, после реконструкции принимает любые типы летательных аппаратов, до побережья рукой подать. Командование считает, что остров идеальное место для дислокации ; море как естественная преграда, круглосуточное спутниковое сканирование местности и так далее. Все это в совокупности исключает внезапное нападение противника, а наличие аэродрома позволяет в кратчайшие сроки перебросить подкрепление.
; Местное население?
; Лояльно. Нам удалось переселить на материк всех мигрантов с островов Океании. Стоило недешево, но ... того стоило! ; засмеялся Артемьев. ; На острове две деревни и один хутор, общая численность населения чуть больше тысячи. Потомки белых поселенцев очень благодарны нам. Добавьте к этому беспроцентные кредиты от наших банков ; их отделения есть на острове, да и на всем континенте хватает! ; сверхльготные условия предоставления. Да аборигены просто счастливы, что пришли русские и навели порядок! Так что остров наш, чего нельзя сказать о материке. Там еще сильны позиции националистов с одной стороны. С другой есть организации каких-то ... извините за неприличное слово ... толерантных пидарасов, которые считают, что надо жить в мире и согласии с мигрантами, половина которых генетические уроды. В общем, компот из кислой капусты. С ними тоже работа проводится, но идет туго. Однако большая часть австралийцев все-таки нормальные люди, за кредит под минимальные проценты мать родную продадут. А если простить долги, то и вовсе согласятся на что угодно. Так что ваша задача ; уничтожение нацистов, толерастов и мутантов, ; подытожил полковник.

Переброску бригады особого назначения решено провести по морю. Возить самолетами тяжелую технику "удовольствие" сверхдорогое. В некоторых случаях дешевле построить завод по производству "брони" неподалеку от района боевых действий. Поэтому личный состав на "колесах" и "гусеницах" совершает марш до побережья Средиземного моря в город порт Алжир. Там погрузка на морские транспорты и караван кораблей направится к острову Мелвилл. До высадки в бухте Змей предстоит одолеть Средиземное море, Суэцкий канал, Красное море, и пересечь Индийский океан. Плавание займет не один месяц, сухогрузы не летают над водой, как экранопланы. Обстановка может измениться, остров Мелвилл почти беззащитен. Если, конечно, не считать батальона территориальной гвардии, состоящего из местных жителей. Добровольцы несут службу в свободное от основной работы время, вооружены стрелковым оружием, которое хранят дома. Несколько бронетранспортеров, которым место в музее ; алюминиевые М 113 времен вьетнамской войны  и "Bredley", всего полсотни машин после неоднократных капитальных ремонтов. Хороши против набегов одичавших маори ; очень удобно и безопасно с гребня холма расстреливать выбегающих из воды на пляж дикарей. Однако мало-мальски серьезный противник раздолбает эту "железную армаду" в пыль. Поэтому разведбат бригады на БРДМ решено перебросить по воздуху.
Взлетно-посадочная полоса аэропорта Таманрассета содрогается от рева прибывающих тяжелых транспортных самолетов. Разогретый солнечными лучами бетон словно прогибается под тяжестью многотонных машин, которые приземляются одна за другой. Едва только самолет сворачивает на рулежную дорожку, как шасси следующего касаются бетонных плит. Целая эскадрилья крылатых великанов прибыла в аэропорт древнего города. Пришлось заранее отменить все гражданские рейсы, так  как самолеты некуда ставить. Погрузка начинается ровно в пять утра и должна закончиться к семи, пока солнце не успело войти в полную силу. БРДМ-ы рычат  двигателями, забираясь по сходням в нутро воздушных кораблей, следом идет пехота. Полковник Знаменский наблюдает за погрузкой из здания аэропорта. Вокруг никого, даже персонал аэровокзала куда-то спрятался. Или им просто нечего делать и они от скуки наблюдают за невиданным для гражданских лиц зрелищем  погрузкой боевых машин в самолеты. Их так много, что трудно представить, как с таким грузом брони и железа можно взлететь.
Знаменский то и дело заглядывает в планшет. На экране появляются и исчезают цифры, ползут линии графиков, постепенно меняя цвет с красного на зеленый. Все подразделения укладываются в отведенное время, погрузка идет своим чередом. В тишине раздаются чьи-то шаги, каблуки громко "цокают" в пустом зале ожидания. "Будто козу подкованную ведут"! ; раздраженно думает полковник и оборачивается. К нему подходит женщина в мундире облегченного покроя цвета речного песка, на погонах четыре капитанских звезды. Нарукавный знак с гвоздикой указывает на принадлежность к подразделению ГРУ.  Над карманным клапаном с левой стороны нашивка с именем и фамилией: Линда Гаррисон.
Настоящий мужчина способен оценить и даже понять женщину за считанные секунды. Во всяком случае, они, мужчины, так считают. И только самые проницательные знают ; это начало, сюрпризы впереди. Увы, среди военных знатоков женщин немного ; настоящих женщин, а не абы каких! ; и Знаменский не был исключением. К нему идет капитан со странным именем и фамилией ; пусть и очень привлекательная женщина, но в погонах. Но рявкнуть обычное в таких случаях "В чем дело, капитан?" Знаменский не сумел. Что-то переклинило и он просто смотрел, как женщина в военной форме подходит, останавливается согласно строевому уставу за три шага и докладывает, приложив руку к головному убору:
; Капитан Гаррисон прибыла в ваше распоряжение!
; Очень прия... э–э ... ; прикусил язык полковник. ; Цель вашего прибытия?
Капитану не больше тридцати лет от роду, тщательно отутюженная юбка плотно облегает талию и бедра, рубашка тоже выглажена и стрелки на рукавах ниспадают до манжет. Светлые волосы собраны в пучок на затылке, пилотка чуть сдвинута набок. Серые глаза глядят внимательно и строго, никаких "чертиков" под густыми ресницами. Капитан достает из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги, взгляд Знаменского против его воли задерживается на довольно-таки высокой груди. "Черт, она же видит, как я таращусь! ; мелькнула мысль. ; Так, я проверяю внешний вид военнослужащего".
; Мое предписание, товарищ полковник, – говорит капитан, протягивая лист.
Знаменский "на автомате" берет бумагу, бессознательно отметив про себя, что голос не пискляв, тембр приятен, а еще у женщины привлекательные полные губы и едва заметный пушок над верхней губой.
Как известно, лучший способ скрыть смущение это смутить самого смутьяна. Пока одна часть натуры обдумывала, как это сделать, другая вникала в содержание документа, в котором черным по белому было написано, что податель сего, Линда Васильевна Гаррисон, является военным переводчиком и специалистом по Австралии.
; Что значит ; специалист по Австралии? ; удивился Знаменский. ; В каком смысле?
; Я изучала особенности этой страны, культуру народов и австралийскую разновидность английского языка – страйн в Военном университете на факультете переводчиков-референтов, ; доложила Гаррисон.
; Так. А почему имя и фамилия такие ... не наши?
; Моя мама была урожденной австралийкой, папа русским. Я родилась в Австралии, в городе Таунсвилл ... 
Знаменский вдруг понимает, что читает предписание уже третий раз, но прочитанное не оседает в голове. Он слушает голос этой женщины и ему даже неважно, о чем она говорит. Просто хочется слушать и все.
; ... работал инженером на металлургическом заводе в рамках программы обмена опытом, а мама трудилась там же в лаборатории. Познакомились, создали семью. Я училась в школе с углубленным изучением русского языка, дома тоже говорили по-русски. После окончания контракта мы переехали в Россию, где я  поступила в Военный университет.
; Так, понятно, ; произносит Знаменский, усилием воли заставив себя сосредоточиться на тексте предписания. ; Вы советник и консультант по вопросам взаимодействия с местным населением. Я не совсем понимаю, как это будет выглядеть.
; Менталитет аборигенов имеет свои особенности. Моя задача вести переговоры от вашего имени и помогать вам в работе с населением.
; Военный университет, шеврон ГРУ ; консультант по работе с аборигенами? ; задумчиво произносит Знаменский. ; Почему бы сразу не сказать, что вы отвечаете за координацию действий штаба бригады с местной агентурной сетью и разведывательным управлением армии.
; Вы правы, товарищ полковник, ; отвечает капитан чуть смущенно. ; Но работа с населением действительно входит в мои обязанности.
Негромко звонит служебный телефон, в нагрудном кармане ощущается неприятное шевеление металлического корпуса.
; Простите ... слушаю вас! ; отвечает Знаменский, одновременно глядя на продолжающуюся погрузку людей и техники. ; Да, капитан Гаррисон прибыла ... есть ... так точно, Владимир Александрович. Всего хорошего!
Телефон прячется обратно в нагрудный карман, Знаменский еще раз вглядывается в предписание.
; Артемьев звонил, ваш начальник, ; произнес он. ; Беспокоится... ладно, "консультант", ваше место в штабе бригады, но он прибудет не скоро, так что временно будете числиться в штабе батальона и там же поставлены на довольствие. Штаб грузится с первой ротой, борт А 321 ...
На экране планшета загорается зеленый огонек вызов, появляется условный значок комбата.
; Слушаю командир! ; говорит Знаменский.
; До конца погрузки пять минут, товарищ полковник.
; Понял, еду ... идемте, капитан, машина ждет внизу. А где вы оставили вещи?
; У входа в зал.
; Хорошо, я помогу донести. Идем!

                Глава 3

Транспортные самолеты взлетают один за другим. Тяжелые машины пробивают облака, выныривая из белого океана, словно стая китов. Предстоит пересечь африканский континент, пролететь над Индийским океаном, совершить промежуточную посадку на острове Диего Гарсия для дозаправки и отправиться дальше на остров Мелвилл. В общей сложности шестнадцать часов вынужденного безделья. Личный состав "убивает" время, как может ; одни спят, другие играют в карты или шахматы, третьи гоняют монстров в планшетах, четвертые читают. Чтобы не смущать солдат большими звездами, Знаменский забрался в салон бригадной командно-штабной машины, где удобно и даже с комфортом можно заняться изучение района действий бригады или просто отдохнуть. У комбата и батальонного штаба своя КШМ-ка, они там своими делами заняты. Интерактивная карта-стол показывает континент с разной высоты, затем появляется объемное изображение поверхности. Полковник увеличивает масштаб, разглядывая складки местности, оценивает возможности преодолеть тот или иной участок с минимальными потерями. А лучше вовсе без них. Почти половину Австралии занимают пустыни и невысокие горы. Которые  пусты и нелюдимы. Джунгли континента тоже не подарок ; повышенная влажность, разнообразные насекомые, множество крокодилов и змей. Более-менее заселен юг и юго-восток, северные территории малолюдны. Южные тропик проходит прямо посередине Австралии, климат очень жаркий, зимы нет вообще, засуха считается почти нормой, саванна горит каждый год. Ленивые, привыкшие жить на халяву мигранты селились в городах, где легко найти жилье за счет государства и ежемесячно получать пособие на каждого члена семьи. Лодыри быстро сообразили, что для достатка надо иметь как можно больше детей. И жен соответственно. Нормы ислама были срочно пересмотрены, имамы объявили, что каждый правоверный обязан иметь не менее пяти жен и пяти детей от каждой. Верхнюю планку вообще отменили. А зачем ограничивать право человека на семейное счастье? Тем более что оплачивает его государство гяуров и вообще беложопых свиней.
Миграционная зараза распространилась быстро. Стоило появиться в белом квартале хотя бы одной цветной семье, как сразу же начинался процесс выдавливания коренных жителей. Выходцы из Африки и Ближнего Востока считали себя хозяевами жизни ; мусор выбрасывали прямо из окон, устраивали шумные празднования в честь каких-то непонятных святых, требовали от местных властей построить им молельные дома в каждом квартале и запретить полиции требовать соблюдения местных законов. Ежемесячное увеличение пособий и бесплатное жилье со всеми удобствами ; само собой разумеется! Австралийцам такое соседство, естественно, не нравилось, но поделать ничего нельзя. Удивительно, но законы демократии защищают переселенцев, а не тех, кто живет здесь уже несколько поколений. Белые начинали чувствовать себя людьми второго сорта. Тех, кто протестовал или хоть как-то сопротивлялся чужакам, собственная полиция "прессовала", затем подключались суды и людей реально сажали. Сажали за то, что они защищали свои дома и семьи от заокеанских уродов. Очень быстро начался процесс размежевания. Города и поселки разделились на районы, заселенные или только белыми, или только ... остальных расцветок. Причем "белые" районы были похожи скорее на гетто. Резервации для австралийских аборигенов вовсе превратились в запретные зоны ; дикари одинаково ненавидели и белых и цветных. Все чужаки, все хотят жить на нашей земле!
; Точь в точь, как в Африке! ; вздохнул Знаменский. ; Дикость везде одинакова и мигранты мало чем отличаются от большевиков. Взять и поделить, нам все, остальным фигу. Лечится традиционным способом, придуманным ее в Древнем Риме – лечите подобное подобным или, по-русски говоря, клин вышибают клином. Черные понимают только силу ; причем, чтобы один понял, надо девятерым головы снести. Белые понимают силу денег ; дай кредит, потом прости и делай с ними что хочешь. Итак, маршрут движения бригады следующий ; от порта Дарвин на юг по дороге до Ларрима, затем Теннант Крик, далее Алис Спрингс. Городишко Глендамбо, рядом Вумера, где сохранился неплохой аэродром. Пока все ... да, и еще четыре резервации туземцев по пути! Черт, вот где попыхтеть придется. Если белые поселенцы встретят нас хорошо, то темнокожие вряд ли обрадуются. Но это в будущем, а пока надо готовить высадку в Дарвин.
"Остров Мелвилл покрыт густыми лиственными лесами. Влажный и теплый климат тропиков является идеальным для произрастания самых разнообразных растений. Когда попадаешь сюда впервые, ощущение такое, что ты оказался в теплице. Омываемый Арафурским и Тиморским морями остров не знает зимы, в густых лесах прячутся аборигены ; тиви. Прибрежные воды острова кишат акулами и морскими крокодилами, которые заплывают в устья рек и ручьев и путешествуют по влажным джунглям мангровых зарослей в поисках добычи. Единственный аэропорт острова расположен на северном побережье, взлетно-посадочная полоса начинается так близко от берега, что неопытный пилот рискует сесть в воду. Туземцы племени тиви люди дружелюбные. Тысячелетиями они живут в джунглях, нимало не интересуясь техническим прогрессом", ; прочел Знаменский справку по острову.
; Ну да, ; произносит он вслух. ; Не интересуются... зато прогресс вполне мог заинтересоваться ими. Живут изолированно от внешнего мира на небольшом острове, где имеется аэродром и порт в защищенном от штормов заливе. Идеальные условия для опытов над людьми! И насколько дружелюбны туземцы племени тиви сегодня, никто не знает. А разведгруппу в джунгли не пошлешь, "дружелюбные туземцы" их голыми руками передавят. 
Знаменский выводит на  экран интерактивную карту острова. Почти сплошные джунгли, два поселка и один хутор буквально утопают в зарослях. Материковый берег крут, выходов для техники нет, перевозить батальон в Дарвин придется морем. А где транспорт брать? В том же Дарвине, больше негде! Это означает, что кому-то надо перебраться в город на материке и убедить местную власть в необходимости присутствия иностранных войск, т. е. оккупантов. Только в этом случае дадут корабли. Судовладельцам надо платить.
; Кому-то... ; ворчит Знаменский. ; Тебе, Валерий Николаевич, кому же еще? Батальоном пусть командует комбат со штабом, это его "фазенда". А ты должен обеспечить развертывание бригады плюс приданные подразделения. И вот тут очень кстати дама из ГРУ, которая знаток местных особенностей и вообще ... с красивыми женщинами разговаривают иначе, чем с грубыми мужиками военными.
Сделав такой вывод, Знаменский повеселел. Он всегда чувствовал себя не в своей тарелке, когда приходилось играть роль дипломата или торговца. (Что, вообще–то, одно и то же, просто терминология разная.) Теперь переговоры можно спихнуть на капитана, а самому ... самому ... сопровождать ее в должности ангела хранителя-распорядителя-охранителя.
; Не сама же она будет решать все вопросы, ; начал объяснять самому себе свои обязанности Знаменский. ; Без меня никак не обойтись, начальник я или болт собачий?

Дозаправка в воздухе над Индийским океаном не заняла много времени. Спустя каких-то пять часов командир корабля доложил, что самолет начинает снижение для посадки. Местное время пять часов утра. И хотя по докладам разведки ничего экстраординарного на земле ждать не должно, все находившиеся на борту почувствовали легкий напряг ; может произойти все что угодно. Личный состав надевает средства защиты, приводит в готовность оружие. Первой покинет салон самолета рота, которой приказано занять оборону на месте высадки основных сил батальона. Солдаты занимают места в боевых машинах, наводчики проверяют работу электронных систем прицеливания и наведения. Чтобы не мешать командованию батальона ; а присутствие старшего начальника всегда мешает работать! ; Знаменский занимает место в бригадной КШМ. Сразу после приземления машина направляется к зданию диспетчерской аэропорта, где командира бригады должны ждать представители администрации острова. Для переговоров Знаменский решил взять и капитана Гаррисона ; она же специалист по страйну и местному менталитету. "Пока приземляемся, надо поговорить с ней, ; подумал Знаменский. ; А то ляпну что нибудь не то, терки начнутся, недопонимания всякие".
; Товарищ солдат, пригласите ко мне капитана Гаррисон, ; приказывает он солдату оператору.
; Есть!
Самолет снижается, экипаж приводит в действие электромагнитные ловушки для зенитных ракет, ставит тепловые щиты, скорострельные пушки для отстрела снарядов приводятся в боевую готовность. Если все бортовые системы защиты готовы для отражения атаки, сбить военный самолет очень непросто. Но его можно уничтожить на земле ...
Машины в "брюхе" летающего гиганта транспортника закреплены грузовыми стропами, колеса намертво зажаты "башмаками". Разумеется, это не значит, что самолет может выполнять фигуры высшего пилотажа в воздухе, но даже при сильной болтанке машины все же останутся на месте. Тем не менее, пилоты грузовых самолетов сажают своих монстров с крыльями особенно мягко, ведут транспорты по максимально пологой траектории ; мало ли что!
До соприкосновения с бетоном посадочной полосы остаются считанные мгновения. Знаменский "на автомате" пристегивает ремни безопасности, вполголоса приказывает остальным:
; Пристегнитесь!
Гаррисон беспрекословно выполняет приказ, оператор и водитель КШМ-ки медлят ; чудит бригадир, перестраховывается! Переднее шасси мягко касается поверхности взлетно-посадочной полосы, два ряда громадных колес ; по четыре в каждом ряду! ; "выстреливают" синеватые облака дыма. Следом "цепляет" бетон основное, "подбрюшное" шасси и боковые. Самолет прижимается к земле, пилот включает реверсный режим двигателей, салон ощутимо трясет на стыках бетонных плит. В реве турбин гаснет грохот взрыва, передняя стойка шасси разваливается, самолет утыкается носом в землю, в кабине вспыхивает пожар. Экипаж сгорает заживо, даже не поняв, что произошло. Самолет продолжает движение, взрывы гремят один за другим. Вырванные "с мясом" колеса шасси взлетают к небу и валятся вниз пылающими глыбами огня и черного дыма. Взлетно-посадочная полоса буквально усеяна противотанковыми минами, она вся одно сплошное минное поле. Лишившись шасси, самолет скользит на брюхе, взрывы рвут обшивку и машина разваливается на куски за считанные секунды. Взрываются остатки топлива, облако дыма и огня расцветает оранжево-черным бутоном, огненный ливень обрушивается вниз, сжигая мертвых и живых. Бронированные машины кувыркаются по бетонной полосе, подрываясь на минах, изуродованные корпуса разлетаются во все стороны, задевая штыревые датчики на других минах. Новые взрывы рвут на куски  полумертвые машины, не оставляя никаких шансов выжить тем, кто остался внутри...   

                Глава 4

Прикосновение чего-то холодного и липкого пробудило полковника Знаменского. Струйка ледяной жидкости расползлась по шее и скользнула вниз между лопаток. Холод словно режет спину вдоль позвоночника, мышцы спины сотрясает дрожь  и хочется как можно скорее избавиться от мерзкого чувства холода. Валерий непроизвольно дернулся всем телом, страховочные ремни врезаются в плечи. Холод и боль приводят в чувство, полковник открывает глаза. В салоне командно штабной машины темно и тихо, как в заброшенном подземелье. Вместо командирского люка над головой зияет дыра, сквозь которую струится серенький свет пасмурного дня. Моросит мелкий дождь, к запаху влаги примешивается запах солярки и гари. Знаменский окончательно приходит в себя, память восстанавливает прошедшие события ; толчок при касании земли, приглушенный броней гром взрыва, удар по корпусу машины, затем непрерывный грохот и стук по броне. В следующее мгновение рвутся крепежные стропы, колеса с "мясом" выдираются из башмаков и двенадцатитонная КШМ взлетает в воздух. Машина переворачивается в воздухе несколько раз, незакрепленные предметы носятся по салону, как футбольные мячи. Солдат водитель впечатывается лицом в пол, затем взлетает к потолку, из разбитой головы брызжет кровь. С треском раскалываются экраны, интерактивная карта стреляет голубыми и желтыми искрами горящих микросхем, резко пахнет паленой пластмассой. Несколько раз тяжелую машину будто пинает огромная нога. Словно мячик, КШМ-ка  не успевает упасть, как опять взлетает вверх и устремляется вниз, непрерывно крутясь и кувыркаясь. Тяжкий удар сотрясает корпус, режет слух скрип раздираемого металла и хруст бетона. Салон наполняет удушающий черный дым, лопается броня в нескольких местах, сорванные с креплений люки отлетают прочь. Машина сползает с бетона на сырую глину, скрежет металла прекращается, мертвая КШМ боком сползает в яму и замирает. Слабый ветерок обдувает почерневшую броню, образуется естественная тяга, которая очищает салон от угара.
"Поэтому я остался жив, ; подумал Знаменский. ; Выдуло весь дым, я только слегка надышался, побаливает голова и все. Нет, еще блевать хочется ... черт, а где капитан!" Валерий закрутил головой, шея "стрельнула" болью в затылок. Кресло угрожающе скрипит, намекая на поврежденные крепления и сломанную спинку. Знаменский нащупывает замок, привычным жестом расстегивает страховочные ремни. В полумраке салона хорошо видно, что капитан Гаррисон пристегнута к сиденью, голова опущена, видимых повреждений не видно.
; Капитан! Э–э ... Линда Васильевна, как вы!?
Женщина поднимает голову, глаза на бледном лице кажутся неестественно яркими и большими.
; Вы живы? Как хорошо! ; с облегчением в голосе говорит женщина. ; А я вас звала-звала, товарищ полковник, а вы молчали. Думала, вы мертвый.
; Пока еще нет, ; ответил Знаменский, растирая ладонями затекшую шею. ; Вы не ранены?
; Нет, только голова болит.
; Это от угарного газа, скоро пройдет. Давайте выбираться отсюда.
Знаменский встает в полный рост, голова до половины высовывается из люка на крыше. Аэродром затянут мутной пеленой тумана и дыма. Видимость не более пяти шагов. Влажный воздух напитан запахом горелой резины и каленого железа. Тихо, будто на рассвете. Валерий опускается на сиденье, Гаррисон уже расстегнула ремни, пальцы нервно мнут рюкзак с вещами. Женщина старается не подавать вида, но страх все равно заметен.
; Спокойно, снаружи никого нет, ; говорит Знаменский. ; Оружие при вас?
; Да, пистолет.
; Мой тоже при мне, а вот автомат куда-то запропал. Ладно, найду другой ...
Валерий выбирается наружу через боковой люк, следом за ним капитан. Женщина закидывает рюкзак за спину, одергивает куртку. Рядом, на вытянутую руку блестит чудом уцелевший кусок бокового зеркала. Специалистка по Австралии и капитан ГРУ краем глаза смотрит на свое отражение, пальцы поправляют сбившиеся пряди. Знаменский невольно улыбается, на душе почему-то становится легче.
; Вы не волнуйтесь, Линдия ... то есть Линда Васильевна, ; вполголоса говорит Валерий.
; Зовите уж тогда Лидией, ; слабо улыбается женщина. ; Так вам привычнее.
; Идет, Лидия Васильевна, ; кивнул Знаменский. ; А теперь давайте не спеша осмотримся. Держитесь рядом, прислушивайтесь и ... принюхивайтесь. Возможно, противник рядом.
Словно шкура гигантской змеи из тумана появляется посадочная полоса. Блестят лужи, бетон покрыт царапинами и сколами, будто здесь совсем недавно была битва железных гигантов. Тлеют куски обшивки самолета, чадят недогоревшие колеса и пластик, изуродованные до неузнаваемости останки людей распространяют запах горелой плоти. Знаменский идет медленно, аккуратно перешагивая через останки и внимательно глядя по сторонам. Останавливается, как вкопанный, правая рука поднимается. Женщина судорожно хватается за пистолет, полковник перехватывает руку на полпути.
; Не надо. Не в кого стрелять.
; А что вы увидели?
; Штыревой датчик противотанковой мины. Теперь понятно, как уничтожили наш самолет.
; Заминировали посадочную полосу?
; Да. Хотя я не представляю, как можно было продолбить столько лунок в сплошном бетоне. Нужна специальная техника, саперы ... чертова уйма работы!
; Получается, готовились заранее.
; Получается, ; кивнул Знаменский. ; А мне из штаба Специальных операций сообщили, что высадка будет безопасной, нас тут чуть ли не хлебом солью встречать будут.
; Я ничего не могу ответить вам, товарищ полковник, ; развела руками Гаррисон. ; Могу только предполагать ...
; Предательство? Это очевидно. Мы все должны были погибнуть, включая вас. Это я к тому, что вы вне подозрений. Но если мы выберемся отсюда, у меня обязательно будет интересный разговор с теми, кто обеспечивал прикрытие высадки батальона.
Подул слабый ветер, но туман не становится реже. Он сгустился еще больше, влага оседает на обмундировании, лица покрываются каплями воды.
; А куда мы идем, товарищ полковник? ; осторожно спрашивает женщина.
; К зданию аэропорта, – отвечает Знаменский, внимательно глядя под ноги. – Странно, с момента аварии прошло больше часа, но никто не появился. Даже мародеров нет.
Полоса бетона обрывается, густая трава буквально пропитана водой, идешь как будто по колено в болоте. Из плотного, как ватин, тумана надвигается нечто темное и бесформенное. Приблизившись, Валерий понял, что это обгоревшие останки контейнера. Искореженная падением дверца отваливается при первом же прикосновении. Внутри разбитые ящики, рассыпанные по полу консервные банки вперемежку с оружием, патронами и гранатами.
; Извините капитан, вижу, вы захватили свой рюкзак. Не могли бы вы положить несколько банок консервов? ; чуть смущенно обращается Знаменский к женщине. ; Еду мы найдем не скоро. А я займусь оружием.
Ветер с океана дует сильнее, туман скручивается в облака и рвется на дымные куски, сплошное белое марево редеет, видимость растет. Примерно в сотне шагов от контейнера выделяется красная крыша какого-то сарая, рядом торчит шпиль антенны.
; Местный аэропорт, ; подсказывает капитан.
; Уже догадался ... идемте. И отдайте-ка мне ваш рюкзак, он стал слишком тяжел для вас, ; ответил Знаменский.
Теперь, имея в руках автомат с запасом патронов и гранат, Валерий чувствовал себя гораздо уверенней. Пистолет это так, от злых собачек отстреливаться. Калашников калибра 7,62 с подствольником ; вещь! Бронежилет утыкан запасными магазинами, правое бедро плотно обнимает сумка с гранатами, за поясом нож ; да хоть на другую планету отправляйся, никто не страшен. Глядя на опытного полковника, капитан Гаррисон тоже решила не ограничиваться пистолетом и вооружилась по полной программе.
Красная крыша выступает из тумана все отчетливей, пластмассовый сарай с вывеской Airport приближается. Зияют рваными дырами выбитые окна, сорванная с петель дверь валяется на пешеходной дорожке, джип с открытым верхом печально опустил нос на пробитые колеса, клочья брезента висят до земли. Полковник вешает автомат за спину, в руке появляется пистолет.
; Я зайду внутрь, а вы, капитан, смотрите по сторонам, ; приказывает Знаменский.
В помещении пусто, столы и стулья перевернуты и разломаны, стойка с электроникой брошена на пол, аппаратура разбита. По полу размазана кровь. Судя по всему, раненый полз наружу. Валерий проследил взглядом, ноги сами несут его на улицу ; при таком сильном кровотоке далеко не уползешь, раненый неподалеку. Примятая трава и кровь ведут к автомобилю. Знаменский подходит ближе, стволом отводит кусок брезента. Под днищем джипа таится парень лет тридцати, худой и смуглый. Бледность сделала лицо желтым. Раскосые глаза расширены до предела, незнакомец, не мигая, смотрит на чужака. На полевой форме трудно разглядеть знаки различия, но это все-таки военная форма, а не опереточный костюм бандита. Парень шумно вздыхает и начинает шевелиться, пытаясь выбраться из–под железного брюха джипа. Знаменский отступает на пару шагов, пистолет благоразумно держит наготове ; хрен знает, что за тип!
Парень выползает на свет Божий, глаза щурятся, нога выше колена неумело перевязана рукавом от рубашки.
; Siapa kau? ; спрашивает он.
Знаменский в затруднении разводит руками, косится глазом на капитана.
; Prajurit Dari Tentara Rusia, ; отвечает Гаррисон и шепотом поясняет: ; Он спросил кто мы. Я ответила ; военнослужащие Российской армии. 
; А на каком языке говорит этот парень?
; На индонезийском.
; Хорошо, что вы рядом со мной, ; вздохнул Знаменский.
Капитан улыбнулась и слегка покраснела. Тем временем раненый буквально расцветал на глазах. Бледность сошла, глаза приобрели обычный размер, руки перестали дрожать. Словно очнувшись, спасенный заговорил так торопливо, что переводчица замахала руками:
; Tidak bigitu cepat! Berbicara lebin lambat. (Не так быстро! Говори медленнее.)
Знаменский огляделся ; туман медленно рассеивается, проступают контуры отдельных деревьев, за которыми вырисовываются сплошные джунгли. Никого не видно и тишина ничем и никем не нарушается. Если не считать индонезийца, который хлопает глазами и бормочет не то молитву, не то бредит. Знаменский садится на порог джипа, сдвигает шлем на затылок.
; Спроси это чудо, что тут произошло, ; просит он.
... поселенцев на острове было немного, чуть больше полутора тысяч. Местные жители тиви относились к чужакам без злобы. Поселенцы жили в небольших поселках, занимались земледелием, обслуживали немногочисленных туристов. Тиви жили в джунглях, вели натуральное хозяйство, охотились и собирали лесные плоды. Теплый климат позволял не заморачиваться с капитальным жильем и одеждой. Хижин из травы и палок было достаточно, а одежду заменяли набедренные повязки из шкур животных. Но однажды на острове появились белые люди с материка. Называли себя учеными этнологами. Их было немного, шесть мужчин и четыре женщины. Немолодые, имели много всяких вещей. Экспедиция ушла в джунгли и больше ее никто не видел. С тех пор прошло три или четыре месяца. Два дня назад тиви напали на поселенцев. Напали внезапно, на рассвете. Перебили всех жителей, включая детей, сожгли дома и даже убили домашних животных. В аэропорту приземлился грузовой самолет с опознавательными знаками материковой авиакомпании, из которого выгрузили большие зеленые ящики и дорожную технику. Самолет улетел, а рабочие, которые прилетели, стали долбить бетон и закладывать в отверстия железные коробки с антеннами. Отверстия снова заливали бетоном, так что на поверхности оставались только антенны. Потом рабочие погрузили технику на большие надувные лодки и сели сами. В заливе их ждало судно...
; А потом прилетели наш самолет и взорвался, ; закончила перевод рассказа Гаррисон.
; И вместе с ним план командования, ; произнес Знаменский. ; Хотели как лучше, получилось как всегда. Авангард уничтожен, основные силы идут сюда, ничего не опасаясь, а у нас нет связи, чтобы предупредить.
; Связь с батальоном прервалась, в штабе поймут, что произошло нечто такое ...
; ... что не укладывается в план! ; с усмешкой закончил фразу Знаменский. ; Я сомневаюсь, что наши стратеги догадались наладить спутниковое наблюдение за островом. Как думают генералы? Очень просто ; я приказываю, штаб составляет план и инструкции по исполнению плана, подчиненные выполняют и докладывают. Оборвалась связь? Командиры недоглядели, связисты растяпы, техника ненадежна и тому подобное. Даже если имеется спутниковое наблюдение и аппаратура засекла взрыв, все равно подумают, что это простая авария типа пилоты нажрались, потому и сесть не могли! Одним батальоном меньше больше, и что? Подойдут основные силы бригады и побьют супостата. А не побьют, то хрен с ней.
; У вас очень пессимистичный взгляд, товарищ полковник, ; тихо произносит Гаррисон.
; Жизнь научила, ; буркнул Знаменский. ; Уже был вариант, когда с полутысячей штыков кинули под танк.
; Я знаю эту историю. С вами поступили несправедливо.
; Чуть не расстреляли ; это всего лишь несправедливо? А потом не знали, куда девать, за штат вывели...
; Но ведь вас вернули в строй.
; Дырку заткнули, ; отмахнулся полковник. ; Разве можно одной бригадой сначала завоевать, а потом контролировать целый континент? Пусть небольшой, но континент! Да, потом добавят войск, закидают аборигенов дешевыми кредитами, дармовой медициной и образованием. Но это потом, а сейчас что делать?
; Хотите сказать, что от вас избавились?
; А разве нет? Когда у нас очередные выборы "слуг народа" включая самого главного "слуги"? Через год?
; Полтора. А вы хотели баллотироваться? ; удивилась Гаррисон.
; За кого вы меня принимаете, капитан? ; оскорбился Знаменский. ; Я человек чистоплотный, не сажусь за стол с грязными руками и каждый день принимаю душ. Кстати, неплохо бы и сегодня. Жарко на проклятом острове, как в бане.
; Тогда в чем дело?
; Знаете, перед назначением на должность начальник штаба Сухопутных войск посоветовал мне прочесть биографию Наполеона. Я сначала не понял, какое отношение Бонапарт имеет ко мне. И только потом дошло ; он ведь не родился в королевской семье! Скромный лейтенант артиллерии стал императором Франции благодаря стечению обстоятельств. Даже не обладая выдающимися личными качествами, он выглядел, как это говорят, звездой на бледном фоне тогдашних принцев, герцогов и графов, то есть тех, кто мог реально претендовать на французский трон. Так называемая элита попросту выродилась, она годилась только для балов. Наши политики умеют  красиво говорить ; нет, даже не это! ; красиво произносить заранее написанный текст, который составляется целой командой профессиональных политологов. Англосаксонское господство рухнуло, перед страной стоят новые проблемы, а политики старой школы не знают, как к ним подступиться!
Знаменский начинает ходить туда сюда, невыносимо жаркий и тяжелый шлем устраивается на капоте джипа, лицо покрывают капли пота. Спасенный индонезиец глядит на офицеров вытаращенными глазами и тоже сильно потеет ; видимо, решил, что его собираются казнить, выбирают каким способом.
; В таких условиях общество вполне может опереться на военного, у которого нет связей с верхушкой, который умеет воевать ; в отличие от генералов администраторов! ; и у которого нет ничего за душой, кроме комплекта полевой формы и офицерского жалованья.
; Но вы можете отказаться, ; тихо говорит женщина.
; Иной раз обстоятельства складываются так, что отказ равносилен предательству. И такое у меня было, ; так же тихо отвечает Знаменский.
Рукавом вытирает пот со лба, трясет головой, разбрызгивая капли на коротких волосах.
; Но все это, как вы понимаете капитан Гаррисон, всего лишь предположения. И они останутся таковыми, если я завалю австралийское дело. А вероятность велика, черт возьми! Так что давайте думать, что делать дальше и где тут можно хотя бы искупаться. Не ходить же голыми, как местные дикари!
; Dear Pak! Apa kau tak punya makanan? ; лепечет индонезиец.
; Просит еды, ; переводит капитан.
Знаменский достает из нагрудного кармана брикет сверх питательной смеси.
; На!
Парень проглатывает брикет, почти не жуя. Некоторое время как бы прислушивается к себе, не веря, что таким маленьким кусочком можно насытиться. Спустя полминуты на лице появляется блаженное выражение сытости, на серо-желтые скулы возвращается румянец. Гаррисон бросает взгляд на кое-как перебинтованную рану, в руке появляется флакон с ранозаживляющим составом.
; Menunjukkan luka (Покажите рану), ; просит она.
Парень неуверенно снимает повязку, морщась и кряхтя от боли.
; Там что–то серьезное? ; спрашивает Знаменский, думая о своем.
; Не очень, ; отвечает Гаррисон. ; Глубокая царапина, края начинают загнивать. Обработаю гидрогелем и все пройдет.
Прозрачная жидкость с шипением вырывается из микроскопического сопла, покрывая рану эластичной пленкой, которая густеет на глазах, становясь белой и мягкой. Парень с недоверием смотрит на манипуляции, ноздри приплюснутого носа раздуваются, в воздухе распространяется специфический аромат антисептика.
; Lukamu akan segera sembuh (Ваша рана скоро заживет), ; говорит капитан раненому.
Она складывает аптечку, плотно застегивает рюкзак.
; А что делать нам?
; Не знаю, ; честно признается Знаменский. ; Нет связи, нет ... нет ничего! Есть надежда, что катастрофу заметили со спутника слежения и командование принимает меры, но вполне вероятно, что спутника над островом нет. Понадеялись на доклад разведки ; все хорошо, мол, и беспокоиться не о чем!
; Ekspedisi dari orang kulit putih kembali dari hutan, ; неуверенно произносит индонезиец и тычет пальцем в постройки неподалеку.
; Что он сказал? ; спрашивает полковник.
; Говорит, что белые люди живут в тех домах, ; перевела Гаррисон и пожала плечами.
; Белые люди? Но он утверждал, что всех белых убили тиви!
; Возможно, это те, что ушли в джунгли? ; предположила капитан.
; Может быть, ; согласился Знаменский. ; В любом случае любопытно, почему они живы. Ну, веди нас, сусанин! ; обратился он к индонезийцу.


                Глава 5

Ветер с моря усиливается, туман редеет, становится прохладнее. Теперь, когда воздух над аэродромом очистился, стали видны размеры катастрофы. По всей длине посадочной полосы разбросаны куски обшивки самолета, останки людей и техники. Искореженные взрывами боевые машины превратились в бесформенные груды железа. Бетон, словно оспинами, усеян воронками от взрывов противотанковых мин. Кое-где торчат железные прутья штыревых датчиков ; стоит только слегка наклонить такой "прутик" и мощный взрыв превратит тебя в облачко пара. Индонезиец идет по обочине, старательно обходя то, что осталось от самолета. Красноватый глинозем влажен, так и норовит прилипнуть к подошвам. Вскоре проводник сворачивает на пешеходную дорожку, посыпанную гравием, идти становится легче. Тишину утра нарушает только хруст мелких камней под ногами и шорох травы, которую треплет ветерок. Строения приближаются. Видно, что это жилой комплекс ; в центре двухэтажное здание, выполненное в традиционном англосаксонском стиле ; то есть из фанеры с утеплителем, снаружи покрыто сайдингом. По-нашему ; сарай. Вокруг дома подсобные помещения, больше похожие на строительные вагончики. Никого нет, окна плотно закрыты, жалюзи отгораживают обитателей дома от солнечного света.
; Ты уверен, что здесь кто-то живет? ; спрашивает Знаменский индонезийца.
; Apakah anda yakin seseorang yang tinggal sini? ; переводит Линда.
; Ya, pak. Orang-orang selama sepuluh hari di sini. (Да, господин. Люди уже десять дней тут живут.)
; Ладно, посмотрим ...
Тихо скрипнул дощатый порог, пальцы правой руки плотно сжимают рукоятку пистолета. Знаменский легонько толкает дверь и она неожиданно легко поддается.
; Не заперто, однако! ; удивленно шепчет он. ; Обитатели чувствуют себя в полной безопасности?
Боком проскальзывает внутрь, прижимается к стене и замирает, давая глазам привыкнуть к полумраку. В доме по-прежнему тихо, воздух насыщен запахом чего-то тропически лимонного. А еще чувствуется слабый аромат женских духов. Знаменский втягивает воздух носом, вопросительно смотрит на Гаррисон.
; Я не пользуюсь духами, товарищ полковник, ; пожимает плечами капитан.
Женщина стоит совсем рядом, касаясь плечом Знаменского. Она так и не сняла бронежилет, лицо покрыто капельками пота, тело дышит жаром, голос слегка раздражен. Индонезиец благоразумно остался снаружи.
Как правило, на первом этаже располагаются зал и кухня, спальни этажом выше. Знаменский и Гаррисон медленно поднимаются по лестнице, держа оружие наготове, чуть слышно поскрипывают деревянные ступени. Внезапно тишину дома нарушают женские голоса и громкий смех мужчин. Звуки исходят из одной комнаты, прямо перед лестницей. Знаменский быстро идет вперед, останавливается перед дверью. Голоса звучат гораздо отчетливей, можно даже разобрать отдельные слова.
; ;;;; ;;;;; ;;;;;;. ;;; ;;; ;;;;; ;;;!(Выпьем за успех. Нам молоко, мужчинам вино!)
Знаменский округляет глаза. 
; Это что такое? ; изумленно шепчет он. ; Что за язык, Гаррисон!?
; Я могу ошибаться, но, по-моему, это иврит, ; не совсем уверенно отвечает капитан.
; Иврит? Вы не перепутали?
; Ну, точно не латынь и не древнегреческий.
Знаменский открывает дверь, переступает порог. Просторный, светлый зал ярко освещен потолочной люстрой, горят настенные лампы в виде подсвечников, три двери в другие комнаты закрыты. Посередине расположился круглый стол, в центре которого возвышается бронзовый семисвечник, тусклые язычки пламени дрожат и колеблются, воск стекает мутными слезами. Кувшин молока, бутылка багрового вина и полдюжины стаканов. Три женщины сидят в креслах каталках, между ними вольготно развалились в обычных креслах трое мужчин. Появление вооруженного человека в военной форме производит эффект внезапно разорвавшейся бомбы ; присутствующие словно окаменели с выпученными глазами. Знаменский спокойно оглядывает комнату, опускает пистолет ; люди за столом не вооружены. Следом входит капитан Гаррисон. Женщина крепко сжимает в руках автомат, из карманов бронежилета воинственно торчат запасные магазины, подсумок с гранатами прижимается к бедру, нож в плечевой кобуре так просится в ладонь. Линда Гаррисон хмурит брови, взгляд становится неприязненным и угрожающим, губы кривятся в нехорошей улыбке.
; Что празднуем? ; спрашивает Знаменский, обходя сидящих по кругу.
Услышав русскую речь, одна из женщин откидывается на спинку кресла и закатывает глаза. Лица мужчин покрывает смертельная бледность, руки одного из них тотчас прячутся под стол. Знаменский прицеливается ему в лоб, вскидывает автомат Гаррисон.
; Всем руки на стол! ; командует капитан. ; Вас тоже касается!!! ; и переводит ствол на женщин.
Перепуганные бабенки шустро подъезжают ближе, кладут руки ладошками вверх. Только одна остается неподвижной, видимо, обморок глубок.
; Who are we? (Кто вы?) ; спрашивает Гаррисон.
Мужчины молчат, одна из женщин неуверенно отвечает:
; We are scientists(Мы ученые).
; Specialization?
; Genetics.
Один из мужчин зло цедит сквозь зубы:
; ;;;; ;; ;;;, ;;;;!(Закрой рот, дура!)
; Say that again in English (А теперь повтори это по-английски)! ; с угрозой в голосе произносит Знаменский, ствол пистолета глядит в лоб мужчине.
В наступившей тишине отчетливо слышно, как тикают настенные часы, за плотно зашторенными окнами верещат тропические птицы. Лицо мужчины сереет, глаза расширяются. Он внимательно глядит в лицо русскому офицеру и понимает, что в следующее мгновение будет мертв.
; She's pregnant, she shouldn't worry (Она беременна, ей нельзя волноваться), ; говорит мужчина торопливо, но уверенности в голосе нет.
; А почему дура? И хватит изображать из себя австралийца.
; Мы всего лишь ученые, мы не сделали ничего плохого, ; растерявшись, залепетал по-русски мужчина. Лицо по-прежнему остается серым, губы трясутся, глаза бегают.
; Тогда простой вопрос ; чего вы так испугались? ; спрашивает Знаменский. ; И еще ; почему вы до сих пор живы?
; Мы никого не трогаем, тут беременные женщины ...
; Капитан, проверьте комнаты. Может, там еще есть беременные. А вы, гражданин, потрудитесь все-таки объяснить, почему туземцы не тронули вас.
Знаменский подходит к окну, плотные жалюзи взмывают к потолку, поток солнечного света врывается в зал. Вся компания, за исключением потерявшей сознание женщины, тревожными взглядами провожает Линду Гаррисон, которая осматривает первую комнату, затем вторую и направляется в третью.
; Видите ли, господин полковник, ; на хорошем русском языке начинает рассказывать мужчина, ; мы ученые. Изучали жизненный уклад туземцев, у нас с ними хорошие отношения ...
; Хватит врать! ; вскидывает пистолет Знаменский. ; Они вырезали все местное население. Почти все. Один человек выжил и рассказал нам о группе мужичин и женщин, которые ушли в джунгли. А потом вернулись. И внезапно озверевшие туземцы напали на поселения, убивая всех подряд. Затем неизвестные люди заминировали взлетную полосу незадолго до прилета транспортного самолета и ушли. Погиб экипаж и целый мотострелковый батальон... за что пить собирались?
; Товарищ полковник, да тут целый узел связи! ; слышится удивленный возглас Гаррисон из третьей комнаты.
Ближайший к Знаменскому мужчина вскакивает со стула ; выстрел швыряет его на пол. Пуля пробивает голову насквозь и застревает в шее того, который неплохо изъяснялся по-русски. Кровь из пробитой яремной жилы заливает пол, мужчина падает, безуспешно пытаясь зажимать рану пальцами. Третий мужчина неподвижно сидит на стуле, лицо белеет, словно лист бумаги. Женщины вскакивают, дико крича и размахивая руками. Знаменский только сейчас замечает, какие длинные у них ногти. Ярко-красные, будто в крови, слегка загнутые, они больше похожи на когти хищного зверя. Женщины остервенело бросаются на полковника и он невольно отступает ; не стрелять же в баб, пусть и сошедших с ума! Иначе рассудила капитан Гаррисон ;  сразу нажимает спусковой крючок и автоматная очередь сметает исступленно орущих женщин. Пули едва не задели Знаменского, ему пришлось даже запоздало пригнуться. В замкнутом пространстве выстрелы звучат особенно громко, аж уши закладывает. В наступившей тишине отчетливо слышен звук падающего тела – сидевший неподвижно мужчина валится на пол, как мешок с мукой.
; Этот вроде не сопротивлялся, ; неуверенно произносит Валерий.
; Он и не убит, ; возразила Гаррисон. ; Обморок у бедняжки. Но я не вижу той, что была в отключке.
Знаменский бросается к окну. Видно, как по раскисшей от влаги земле неуклюже бежит женщина. Мешает планшет, который женщина держит перед лицом и что-то кричит.
; Убейте ее, полковник! Она активирует какую-то программу! ; крикнула Гаррисон.
Короткая очередь сбивает с ног, убитая падает лицом в грязь, некрасиво задирая ноги. "Черт бы меня побрал"! ; смятенно думает Знаменский и оборачивается к капитану.
; Идите сюда, ; машет рукой Гаррисон. ; Вы сразу поймете, почему надо было убить.
Комната, которую капитан назвала узлом связи, действительно оборудована спутниковой связью. Выглядело так, словно отсюда следили за околоземным пространством. Проследив взглядом провода, Знаменский понял, что на чердаке, под тонкой крышей спрятана "тарелка".  На громадном, в полстены, мониторе изображен аэродром и прилегающая местность с высоты около километра. Хорошо видна взлетная полоса с остатками самолета, какие-то дома неподалеку, виден даже джип с пробитыми передними колесами, под которыми прятался раненый парень. Аэродром со всех сторон окружен джунглями, но заросли не сплошные, есть участки редколесья и просто лишенные растительности куски земли. Там, где нет деревьев, заметно какое-то движение, словно многочисленные насекомые ползут по песку.
; Увеличьте изображение, капитан!
Гаррисон касается экрана двумя пальцами, картинка вырастает.
; Это люди, полковник, ; говорит капитан. ; Те самые тиви, которые сбесились и уничтожили всех поселенцев. Они инфицированы. Та баба с планшетом успела через спутник активировать программу уничтожения чужаков.
; И теперь они идут сюда, ; кивнул Знаменский. ; Надо срочно уносить ноги, в доме долго не продержимся. Но куда?
Гаррисон уменьшает изображение.
; Похоже на казармы батальона территориальной обороны, ; указала она на  группу строений, похожих на ангары с техникой и казарму.
; Три километра… дай Бог, чтобы джип с пробитыми колесами был на ходу!

                Глава 6

Автомобиль взревывает мотором, словно медведь, которого разбудили от зимней спячки. Знаменский включает задний привод, машина выбирается из канавы. Лобовое стекло покрыто сеткой трещин, капитан Гаррисон сбивает его прикладом автомата. Перепуганный до икоты индонезиец сжался в комочек на заднем сидении. Прежде чем тронуться в путь, Знаменский оглядывается ; толпа полуголых дикарей выбегает из джунглей.  Мужчины, женщины и подростки, у каждого в руках палки, камни или самодельные копья. До толпы шагов сто, не больше. Лица дикарей перекошены от злобы, движения резкие и какие-то обрывочные, словно людей дергают за невидимые нити. Передние ряды замечают джип с белыми, раздаются вопли ярости, толпа подхватывает крик, дикари устремляются к джипу. Знаменский дает полный газ, джип набирает скорость. Пробитые колеса мешают быстрой езде, передок трясет и подбрасывает, резина издает неприятные чавкающие звуки. Джип рычит и прет по высохшему суглинку, как бык, опустив морду к земле. Знаменский ведет машину параллельно взлетной полосе, затем резко сворачивает. На бетоне покрышки рвутся в клочья, нос машины опускается еще ниже, слышен раздирающий слух скрежет железа о бетон, пахнет окалиной. Автомобиль описывает широкий полукруг и направляется прямо на приближающуюся толпу.
; Полковник, вы идете на таран? ; преувеличенно спокойно спрашивает Гаррисон.
; Заманиваю придурков на минное поле!
Противотанковых мин на взлетной полосе осталось немало, штыревые датчики торчат тут  там. Толпа вынужденно следует за машиной, передние ряды вот-вот начнут подрываться. Знаменский сбрасывает скорость, аккуратно маневрирует между торчащими штырями. Капитан заметно бледнеет ; одно неосторожное касание и джип разнесет на куски взрывом. Наконец полковник притормаживает, автомобиль разворачивается "на пятачке". Оглушительно грохочет первый взрыв. Джип, словно подстегнутый кнутом конь, прыгает вперед и мчится по бетонной полосе, объезжая обломки самолета. Взрывы следуют один за другим. Гаррисон оборачивается, ; дикари продолжают преследование, не обращая внимания на мины. Каждый взрыв уносит сразу несколько жизней, счет оглушенным и покалеченным идет на десятки. Бетонная крошка, образующаяся на месте взрыва, разлетается со скоростью пистолетной пули, уничтожая все на своем пути. Однако взбесившихся туземцев это нисколько не останавливает. Даже наоборот. Полуголые люди с палками в руках сатанеют от вида и запаха крови, набрасываются на раненых соплеменников, добивают камнями, разрывают раны пальцами и грызут окровавленные тела.
Минное поле скоро кончается, далее идет гладкая бетонная дорожка, обрывающаяся прямо в море. Лишенный колес передний мост почти не реагирует на движения руля, железные обода скользят по бетону, автомобиль несется вперед, как неуправляемый болид. А главное ; не разгоняется до нужной скорости! Оставшиеся в живых туземцы бегут изо всех сил, вот-вот настигнут. И свернуть нельзя! ; машина сразу уткнется носом в землю.
; Черт бы побрал всех генетиков на свете! ; сквозь зубы произносит Знаменский.
Нога упирается в педаль тормоза, руль крутится вправо до предела. Автомобиль разворачивает вокруг оси, как циркуль, стальные обода выбрасывают желтые снопы искр и визжат так, что уши закладывает, а во рту появляется кислый привкус. Полковник включает заднюю скорость и давит педаль газа. Туземцы подбегают опасно близко, самые шустрые даже швыряют камни. Лобового стекла нет, небольшой булыжник бьет в грудь Линду Гаррисон и отскакивает ; стальная пластина бронежилета легко держит удар. Удерживая руль одной рукой, Знаменский прижимает автомат к приборной доске, палец жмет на спусковой крючок. Длинная очередь сбивает с ног дикарей, мельтешат руки-ноги, убитые и раненые кувыркаются по бетонным плитам. Едва только автомат полковника смолкает, выплюнув последнюю пулю, открывает огонь капитан и новые трупы усеивают взлетную полосу.
; Ada air(Там вода)!!! ; истошно орет индонезиец, заглушая криком рев мотора.
Джип подбрасывает, машина взлетает в воздух, словно камень, выпущенный из пращи. Ревет мотор, бешено вращаются колеса, наступает краткий миг ощущения невесомости. Валерий наклоняется, пальцы крепко сжимает руль.
; Поручень! Держись за поручень! ; крикнул он Гаррисон и в тоже мгновение удар о воду сотрясает корпус машины. Знаменский рассчитывал, что руль не позволит ему свалиться в воду ; ага! Рулевая колонка, сделанная китайскими рабочими на китайских станках, разваливается на раз. "Баранка" отрывается так же легко, как шляпка перезревшего гриба. Полковника выбрасывает из машины, будто пробку. Очутившись в воде, он пытается плыть вверх и в сторону, чтобы не угодить под тонущий автомобиль, однако бронежилет неумолимо тянет на дно. Одного взгляда достаточно, чтобы понять ; глубина приличная, не меньше пяти метров. Пока скинешь броню, окажешься на дне. Над головой темнеет, перевернувшийся джип идет ко дну. Знаменский гребет изо всех сил, но толку мало, тяжелая броня тянет вниз. Что-то мелькает рядом, цепкие пальцы сжимают воротник и тянут вверх. Валерий старательно машет руками, ноги молотят воду и спустя некоторое время поверхность приближается. Ноги касаются дна, поверхность воды размыкается, свежий прохладный воздух врывается в легкие.
; Kau masih hidup(Ты живой)? ; спрашивает индонезиец, с трудом переводя дыхание.
; Где женщина? ; произносит Знаменский.
Оглянувшись, видит Линду. Она сидит на берегу, вода стекает ручьями, пальцы сжимают автомат. Женщина слабо улыбается и машет рукой. В этом месте берег обрывается прямо в воду, за выступом не видно, где бешеные дикари и что делают. Может, угомонились? Ну, с глаз долой, и сердца вон… Далеко, на грани слышимости, появляется вибрирующий звук, похожий на жужжание. Валерий оборачивается, взгляд обшаривает горизонт ; непонятный звук приближается со стороны моря.
; Линда… э-э… Лидия Васильевна, вам лучше вернуться в воду, ; предлагает он.
; Что? Зачем, я слышала, тут акулы водятся! ; удивилась Гаррисон. ; Лучше вы поскорее выбирайтесь.
; Сюда летит кое-что похуже акул. Придется нырнуть поглубже.
Странный звук усиливается. Индонезиец прислушивается, крутит головой и вопросительно смотрит на русских. К басовитому гудению примешивается пронзительный свист и вой, как будто по небу мчится шайка воздушных разбойников.
; В воду, капитан! Немедленно! ; кричит Знаменский
Не рассуждая более об акулах, Гаррисон бросается головой вперед. Знаменский подхватывает и тянет на дно. Вой нарастает, его слышно даже через толщу воды. В следующее мгновение череда взрывов сотрясает землю, поверхность воды покрывается фонтанами и рябью от множества осколков. Территорию аэродрома накрывают взрывы. Снаряды падают густо, кажется, будто земля встает на дыбы. В урагане разрывов исчезают постройки, лесные насаждения, бетон взлетно-посадочной полосы крошится в пыль. Взрывы стихают, наступает тишина. Знаменский выныривает, помогает Гаррисон выбраться на берег, следом за ними карабкается индонезиец. Зрелище, представшее перед глазами, было потрясающим. Плоская долина, заросшая по краям тропическим лесом с бетонной полосой посередине, превратилась в кусок марсианской поверхности. Дымящиеся вывороты красноватой земли, перемешанные с кусками бетона, глубокие воронки, присыпанные обломками деревьев и полное отсутствие какой либо жизни.
; Прямо как миллион лет до нашей эры! ; изумленно шепчет Знаменский. ; Я впервые оказался в эпицентре взрыва "Искандера".
; Хотите сказать, товарищ  полковник, что ударили баллистической ракетой? ; с сомнением в голосе спрашивает Гаррисон.
; Нет, что вы! От нас бы пар остался. У этой ракеты была кассетная боеголовка.
; Значит, наши видели, что произошло?
; Похоже, да. Но о том, что мы выжили, они явно не подозревают… кстати, куда делся этот парень ; ну, раненый?
; Вероятно, сбежал, товарищ полковник, ; предположила Гаррисон. ; Решил держаться от нас подальше.
; Ладно, пусть бегает, ; машет рукой Знаменский. ; Что ж, нам не остается ничего другого, как ждать помощи. Я говорил, что неплохо бы искупаться?

Следуя указаниям оператора, компьютер последовательно увеличивает изображение. Уже можно разглядеть то, что осталось после ракетного удара по аэропорту. Остатки взлетной полосы белеют, словно обглоданные кости скелета динозавра. Долина испещрена  воронками от взрывов, как лунная поверхность, непролазные заросли тропического леса превратились в жалкие пни с расщепленными вершинами и кучи опилок, припорошенных красным суглинком.
; Судя по всему, ничего живого там не осталось, ; произносит старший офицер оперативного отдела штаба Сухопутных войск, глядя на монитор.
; И ничего из того, что понадобилось бы для расквартирования бригады, ; со вздохом соглашается полковник Артемьев. ; Придется менять все планы, черт бы их побрал!
; Минуточку, товарищ полковник! ; восклицает оператор, изображение увеличивается еще больше, картинка смещается левее. ; Есть выжившие.
; А ну, ; всматривается Артемьев. ; Действительно, есть. А чего они лежат-то?
; Отдыхают? ; не совсем уверенно предположил оператор.
; Отчего, интересно, ; буркнул полковник. ; Ну-ка, прибавьте!
Объектив "наезжает", уже можно различить лица.
; Так-так, ; кивает Артемьев. ; За этим я посылал капитана, что б загорала и водные процедуры принимала на пару с комбригом. Связь есть?


                Глава 7

Вертолет виснет на небольшой высоте, пилот внимательно смотрит вниз, выбирая площадку для приземления. Российское консульство расквартировано в здании бывшей гимназии, под вертолетную площадку приспособили поле для игры в ручной мяч. Места и так мало, так еще по краям машин понаставили! Вертолет опускается строго вертикально, опытный пилот держит машину так, будто она по веревочке вниз идет. Несущий винт гонит воздух со скоростью урагана, припаркованные автомобили трясет и наклоняет вбок. Охранные сигнализации срываются с катушек и начинают истошно орать и выть. Особо продвинутая электроника заводит моторы и, если водила не включил нейтральную скорость, автомобили начинают двигаться. К воплям сигнализации и подавляющему грохоту вертолетного двигателя примешивается хруст стекла от разбитых фар и подфарников, скрежет сминаемых радиаторных решеток и бамперов. Шасси винтокрылой машины касаются земли, вертолет "приседает" на бронированное пузо, обороты двигателя резко снижаются. Автомобили орут и наезжают друг на друга, появляются всполошенные хозяева, пилот радостно улыбается и снимает шлем ; день удался!
Валерий подает руку Линде, помогая сойти на землю. Винт стремительно снижает обороты, но поток воздуха еще силен и женщина одной рукой придерживает волосы ; все-таки консульство, официальное учреждение, надо выглядеть соответственно моменту. Оба одеты в чистую и выглаженную полевую форму, из оружия только пистолеты на правом боку. Навстречу идет молодой парень в светлом костюме.
; Здравствуйте, господа. Я помощник консула, следуйте за мной, ; предлагает он.
Охрана у входа козыряет офицерам, помощник консула предупредительно открывает двери. Просторный холл встречает гостей портретами ; побольше президента, чуть поменьше ; министра иностранных дел. Холл пуст, если не считать охранника в форме пограничника, который вопросительно смотрит на вошедших. Помощник консула кивает ; свои, мол! ; идут дальше. Бегут навстречу крытые алым ковром ступени, сверкают стальным блеском перила. Кабинет консула расположился на втором этаже, в левом конце коридора. Короткий стук в дверь, помощник входит первым, следует короткий доклад:
; Господин консул, офицеры экспедиционного корпуса прибыли.
Помощник немедленно удаляется, консул встает из-за стола, идет навстречу:
; Добрый день, господа, как добирались?
; Быстро и безопасно, господин консул. Сразу видно, что вы хорошо поработили здесь, ; отвечает Знаменский, на лице появляется одобрительная улыбка.
; Да, мы тут стараемся, ; кивнул консул, пожимая руку полковнику и вежливо кивая капитану Гаррисон. ; Садитесь и давайте без лишних церемоний. Зовите меня Виктор.
; Валерий, ; представился Знаменский.
; Линда, ; слегка наклонив голову, произносит Гаррисон.
; Отлично выглядите, Линда. Слышал, что вы симпатичны, но на самом деле вы красивы! Не хотите перейти на дипломатическую службу? ; шутливо спрашивает консул.
Линда улыбается, серые глаза блеснули лукавинкой:
; Я и так почти дипломат. Только инструменты другие.
; Да, я увидел нарукавную эмблему разведывательного управления и пистолет в кобуре. Что ж, ; развел руки консул, изображая разочарование, ; обидно-досадно-ну-ладно! Перейдем к делу. Итак, в порту Дарвина разгрузка войск уже началась. С населением и местными властями проведена соответствующая работа, люди настроены в целом доброжелательно. Но есть одна проблема, Валерий ; аборигены. Они вышли из джунглей и перерезали дорогу вглубь континента примерно вот здесь, ; указывает консул точку на интерактивной карте, занимающей едва ли не полстены в кабинете.
; А что значит ; перерезали? ; спрашивает Знаменский.
; В буквальном смысле. Расположились табором по обеим сторонам и облагают данью проезжающий транспорт. Трасса очень важна, она пересекает весь континент, по ней перевозятся грузы из порта Дарвин дальше по городам и весям. Перевозчики и получатели грузом терпят большие убытки, срываются сроки доставки  и тому подобное. Некоторые машины бесследно исчезают вместе с грузом и водителями. В общем, много шума и все ждут, что мы наведем порядок.
Знаменский качает головой, губы кривятся в презрительной улыбке:
; А сами-то что? Вроде армия еще осталась. 
; Осталась, ; подтвердил консул. ; Но, видите ли, в чем дело, была проведена большая работа по разложению военных. То есть этой категории населения ; наряду с полицейскими и государственными служащими, ; выдавались кредиты на очень льготных условиях. Практически даром. Вояки обзавелись приличной недвижимостью, престижными марками автомобилей ; некоторые даже вертолетами! ; э-э… прикупили земельные участи… ну и так далее! Живут дома, соблюдение военной формы одежды не обязательно, три выходных в неделю ; словом, клоуны, а не солдаты.
; Таких воевать трудно заставить, ; согласился Знаменский.
; Особенно, если техника образца середины прошлого века, от физподготовки остался только фитнес, а нормы питания увеличены втрое, ; ухмыльнулся консул.
; Но хоть как-то использовать это стадо можно?
; Только как пушечное мясо, полковник, ; пожимает плечами консул.
…  рай на чужом горбу. Сколько "умников" изощрялось в словоблудии, придумывая хлесткие фразы!  Воевать чужими руками, проливать не свою кровь, да еще и за чужой счет ; мечта всех политиков и барыг. Частенько эта мечта овладевает и целыми народами. Ведь как здорово победить врагов и ослабить соперников. Особенно тех, кто в будущем могут стать врагами. Слабых легко подчинять, именно слабые и трусливые становятся рабами. Слабый человек спасает шкуру унижением, точно также поступают трусливые народы. И даже появление мужественного вождя, который готов пожертвовать собой ради свободы соплеменников, мало что меняет. Народ предателей и мерзавцев не способен сражаться за свободу, он может лишь обманом вырваться из оков рабства, чтобы снова стать рабом, но не людей, а золотого тельца. Ради материальных выгод и мнимого богатства люди-рабы предадут того, кто готов был отдать жизнь за них.
Золотой ошейник раба ; все равно золото, не правда ли? Добавьте сюда золотые цепи, ручные и ножные кандалы из драгоценного металла. А уж если ты, вдобавок ко всему, окажешься в золотой клетке ; жизнь удалась, твой портрет в полный рост превратится в икону для потомков, тобой будут гордиться и ставить в пример подрастающему поколению. 
Издали асфальтовая лента шоссе похожа на аккуратно заросший шрам. Строители постарались уложить дорожное покрытие как можно ровнее, старательно избегая поворотов. Дорога получилась прямая, с небольшими подъемами и спусками. По краям растет колючий кустарник и низкорослые деревья, отдаленно напоминающие среднеазиатский саксаул. Полковник Знаменский останавливает джип на вершине холма. Отсюда хорошо виден лагерь аборигенов, до которого километра два. Мощная оптика показывает расположение палаток, в которых отдыхают "борцы за свободу Австралии". По шоссе бродят стайки мальчишек, время от времени вспыхивают драки, в которых подрастающее поколение  выясняет, кто сильнее всех и потому может претендовать на большую часть добычи. А добычи нет, ибо городские власти предупредили перевозчиков о начале военной операции. Батальон территориальной обороны должен уничтожить тех, кто окажет вооруженное сопротивление и зачистить территорию. "Войско" все еще на подходе, хотя уже полчаса как должно "биться не щадя живота". Увы, "животы" стали слишком велики. И полковник Знаменский убедится в этом уже через несколько минут. А пока он приказывает начальнику артиллерии  бригады привести в готовность батарею ракетных установок "земля ; земля".
; Товарищ полковник, вам бы отойти подальше, ; просит нач.арт.
; И не подумаю. Цельтесь точнее, ; отвечает Знаменский.
Приближающийся гул моторов оповещает саванну о приближении грозной силы. Словно железная туча, надвигается армада железных машин, на броне которых сидят железные солдаты. Неоднократно ремонтировавшиеся "Брэдли" тащатся по шоссе, вминая асфальт резиновыми нашлепками гусениц. Высокие борта увешаны тюками, мешками и баулами. Солдаты сидят на броне, и каждый воин внимательно следит за тем, чтобы его мешок не сорвался. Ведь там, в этих бабских узлах, хранятся постельные принадлежности, нижнее белье, косметика типа крема от загара и лечебного вазелина от геморроя, а так же палатки, накомарники, электронные отпугиватели насекомых и консервированные ананасы в сладком сиропе. Солдаты как на подбор ; рослые, упитанные ; средний вес 90 кг! ; сытые торсы раздуты бронежилетами пятого класса защиты, головы почти не видны из-за бронированных воротников, только макушки шлемов торчат да блестят стекла тактических очков. Штатная численность экипажа "Брэдли" три человека плюс шестеро в десантном отделении. Даже если доблестное воинство разденется до трусов, шестеро вояк в машине не поместятся по причине невероятно толстых жоп и пуз. Так что под броней, в кондиционированной прохладе маются командир, водитель и наводчик оператор.
Машины идут на максимальной скорости, полста километра в час. Войско спешит, дабы успеть разгромить противника до полудня ; сейчас-то жарко, а что будет потом? За пятьсот шагов до лагеря взбунтовавшихся аборигенов батальон разворачивается в боевой порядок. Оставляя пыльные хвосты, машины расползаются по саванне, выстраиваясь в неровную линию. Изношенные фильтры плохо справляются с очисткой, несколько "брэдлей" глохнут, перегретые моторы шипят паром. Толкаясь и громко матерясь, солдаты устремляются в прохладные, незапыленные салоны под защиту брони и воздушных насосов, чтобы переждать пыль, а заодно и перекусить, ведь дорога была так трудна!
Поредевшая, но еще внушающая страх врагам цепь ревущих моторами боевых машин неотвратимо, как вал мутной воды после прорыва защитных сооружений в канализационном отстойнике, приближается. Знаменскому надоедает смотреть в электронный бинокль, к тому же пыль, поднятая "брэдлями" достигла холма и серьезно ухудшила видимость. Полковник добавляет мощности воздухозаборника, чтобы желтая муть не проникла внутрь салона, включает бортовую систему наблюдения за местностью. Сигналы поступают с нескольких заблаговременно запущенных дронов и спутника слежения. Картинка получается четкая, словно 4D, фильтры отсеивают искажения от пыли и солнечного света.
К машинам устремляются ватаги мальчишек. Полуголые "маугли" бесстрашно мчатся навстречу железным монстрам, ощетинившимся стволами пушек и пулеметов. Солдаты на броне беспокойно возятся, в руках появляются автоматические винтовки. Знаменский ожидал, что начнется стрельба хотя бы в воздух, иначе приближающуюся толпу подростков не остановить. Они конечно дети и все такое про детское любопытство, но если у каждого второго дитяти окажется в руках бутылка с горючей смесью ; а такое может быть запросто! ; то строй "брэдлей" запылает дымными кострами. Поднимется суматоха, в которой солдатские автоматы станут бесполезными и даже опасными, так как растерянные вояки начнут палить во все стороны и поубивают друг друга. Аборигенам останется только наблюдать, а потом собрать трофеи. Вооруженный табор ; это уже серьезно!
Знаменский увеличивает изображение лагеря. Видно, как из палаток выбираются на свет Божий взрослые мужчины и женщины. Лица решительны, мужчины держат в руках короткие палки и пучки ; сухой травы? "Какого черта трава? ; думает Знаменский. ; И что за палочки такие? Ритуальные пляски устроят на радостях, что ли?". Увеличивает изображение еще больше, запускает аналоговый поиск предметов. Через пару секунд электронный мозг выдает ответ ; "палочки" и "трава" не что иное, как трубки и отравленные стрелы. Дикари часто пользуются таким оружием для охоты, оно гораздо эффективнее метательных копий и луков. "Ага, ясно, ; мысленно кивает Знаменский. ; А у баб палки с крючками на концах. Тоже понятно, для чего. Ну что ж, можно считать, что батальона территориальной обороны уже нет".
Подростки уже снуют между неподвижных бронированных машин, клянча и выпрашивая у солдат еду и деньги. Вооруженные с ног до головы болваны смеются, жуют сладости, швыряют мальчишкам обертки от шоколадок и конфет. На башне командирской машины солдат безуспешно пытается установить громкоговоритель, офицер топчется рядом с микрофоном в руке. Шустрые, как мыши, аборигены окружают строй машин. Взрослых мужчин почти невозможно отличить от подростков, они старательно горбятся и опускают головы, чтобы казаться мелкими и неопасными. Женщины напротив подходят как можно ближе, улыбки цветут на смуглых лицах, голые груди вздрагивают при ходьбе, ягодицы оттопырены как можно дальше, отчего походка становится похожей на гусиную. Усталые ; отчего, интересно? ; изнывающие от жары солдаты окончательно теряют бдительность. Даже водители и наводчики операторы покидают полутемные недра машин, потные головы торчат из распахнутых люков.
; Внимание! ; вполголоса произносит Знаменский в микрофон. ; Приказываю артиллерии приготовиться открыть огонь. Комбат один, приказываю развернуть роту на рубеже наступления с задачей уничтожить и закатать в пыль все, что останется после ракетного удара по расположению лагеря противника.
Словно получив неслышимую команду, дикари бросаются на солдат. В смуглых ладонях появляются шипы каких-то растений, похожие на ножи. Безобидные на первый взгляд трубки выплевывают отравленные иглы, подростки и женщины обрушивают на людей град камней. Знаменский сразу увидел, что действуют дикари грамотно ; первыми убивают командиров и водителей машин, затем подходит очередь тех, кто не растерялся или просто инициативных солдат. "Действо" заняло считанные минуты. Прозвучало несколько запоздалых выстрелов, раздалась автоматная очередь, где-то взорвалась граната. Сотни трупов в армейской полевой форме усеяли землю. Дикари сноровисто собирают оружие, снаряжение, шарят по карманам. Тех солдат, кто еще подает признаки жизни, тут же убивают гигантскими шипами или просто разбивают голову камнем. Полковник Знаменский качает головой, губы презрительно кривятся:
; Как баранов … артиллерия огонь!
Спустя секунду слышится слабый свист, который нарастает с каждым мгновением, постепенно переходя в истошный визг. Негромкий хлопок обрывает режущий уши звук, наступает тишина. Дикари слишком увлечены собиранием трофеев, чтобы обращать внимание на какие-то шумы. Да и чего бояться-то? Долгие годы толерантности, политкорректности и гуманизма в лучших традициях французских просветителей уничтожили нацию пионеров, промышленников и солдат ; австралийцев!
Кассетная "голова" ракеты раскрывается, как цветочный бутон. Мощный пиропатрон швыряет противопехотные бомбы в стороны и вверх. Если бы бомбы вдруг засверкали, то с земли это выглядело бы как праздничный фейерверк. Но бомбы не сверкают, они скромно и без лишнего шума устремляются к земле. Срабатывают таймеры, на высоте десяти метров гремят взрывы, тысячи стальных поражающих элементов обрушиваются на табор дикарей. Вопли раненых заглушает визг рикошетирующих от брони острых, похожих на клюв хищной птицы, осколков железа с оперением на конце. Каждый такой "клювик" насквозь пробивает грудную клетку, наматывая по пути до полутора килограмм мяса и жил. В образовавшуюся дыру пролезет кулак взрослого мужчины. Поднимается мутное облако пыли, воздух насыщается запахом крови и мочи.
Через мгновение раздается рев моторов. Гул и лязганье нарастает, к месту бойни приближается мотострелковая рота на боевых машинах. Скорострельные пушки расстреливают бесполезные "брэдли", в которых, возможно, прячутся вооруженные дикари. Которые, кстати говоря, могут быть вовсе не таким уж дикими. Обучить владению стрелкового оружия несложно.
Спустя несколько минут все кончено. Мотострелковая рота выстраивается в колонну и уходит в расположение бригады. Знаменский некоторое время наблюдает за местностью, но не потому, что ожидает еще одного табора, а просто по привычке. Очевидно, что толку от местных вояк будет мало. Разжиревшие, усталые от обилия денег и услуг, австралийцы воевать не станут.
; И это хорошо, ; произносит вслух Знаменский. ; И не надо. Сажайте цветочки, купайтесь и загорайте, ловите рыбку и собирайте грибы ; есть грибы в Австралии? Одним словом, живите для себя. Да, и не забывайте, что заводить детей рано не стоит. Надо жить в свое удовольствие, наслаждаться моментом и вообще многодетная семья это не модно, это отстой и тормозилово. Главное ; взять кредит под малые проценты и купить новую машину. А мы вас защитим и решим все проблемы с дикарями, которые почему-то плодятся, как тараканы и упорно не желают окультуриваться.


                Глава 8

Мотострелковая бригада была усилена авиационным крылом, увеличена спутниковая группировка. Аэродром в Дарвине был спешно дооборудован и расширен. В бригаду добавили подразделения и вскоре переименовали в дивизию. Министерство финансов увеличило денежные вливания  в банковский сектор Австралии, местные банки скупались или банкротились, белому населению предлагались кредиты под минимально возможные проценты. По итогам первого месяца вторжения ; нет,  оказания военной и финансовой помощи! ; было зафиксировано падение рождаемости на десять процентов. Отмечен рост уличной преступности ; хулиганство, квартирные кражи и разбойные нападения на загородные дома. В девяносто процентов случаев нападавшими были туземцы. Возмущенное белое население требовало усилить борьбу с этнической преступностью. Лидеры национальных диаспор были арестованы, нелегальных мигрантов ловили и отправляли в фильтрационные лагеря. Легальных тоже. Австралийская полиция арестовывала всех некоренных белых жителей за малейшую провинность.  Была усилена береговая охрана, комплектовавшаяся исключительно из англосаксов. Если раньше плавсредства мигрантов задерживались и препровождались в порт для разбирательств, то сейчас просто топились. Командам судов, особо отличившимся в уничтожении мигрантов, выплачивались большие премиальные. Либеральная пресса  протестовала и обличала палачей, обзывала фашистами и людоедами. Население, измученное дикими выходками мигрантов, поддерживало меры властей. Популярность лидеров, проводящих решительную политику по избавлению от дикарей, только росла.

Штаб дивизии расположился на окраине небольшого городка со странным названием Катерин. Выбор был обусловлен наличием неплохого аэродрома, а так же тем, что этот городишка стоит на пересечении федеральных трасс, проложенных на запад, восток и юг континента. Штаб занимает пустующие здания на окраине города, командир по привычке работает в КШМ. Настроение у полковника Знаменского отвратительное. Если раньше штаб Сухопутных войск не вмешивался в его работу, то теперь, когда бригада стала дивизией и прочно закрепилась на континенте, штаб оживился необыкновенно.  Логика протирателей штанов понятна ;  война лучший способ продвинуться по служебной лестнице. Ведь так заманчиво, не выходя из кабинета, не отрывая задницы от стула (кресла, дивана, раскладного стульчика на берегу пруда с карасями и т.д.) повелевать войсками и давать ценнейшие советы, а то и приказы какому-то полковнику. Ну что эта выскочка понимает в военном деле? Академию Генерального штаба не закончил, опыта руководства соединением нет и вообще, кто его на должность назначил? Видимо, ошибка. Нет, высадка прошла хорошо, контакт с местными властями налажен. Правда, передовой батальон погиб, но тут уж a la guerre comme a la guerre, война это вам не хухры-мухры, это серьезно, не каждому дано, не все могут и тэдэ и тэпэ. Словом, нуждается молодой полковник в опеке и совете! А мы, заслуженные болтуны и сплетники, всегда готовы помочь за ордена и повышения … медали и пенсии не предлагать! ; подсказать, посоветовать … и спрятаться за твою спину, командир, когда надо будет принять решение и ответить за него.
 
; Разрешите войти, товарищ полковник? ; раздается за спиной голос капитана Гаррисон.
; Да, капитан. Располагайтесь пока, ; кивает Знаменский и указывает рукой на стул.
Горит приглушенным светом интерактивная карта местности. Оранжевая линия дороги пролегает посередине континента. Зеленым цветом обозначены леса, желтым пустыни, коричневым горы и плоскогорья. Границы резерваций аборигенов обозначены красным пунктиром, стрелки указывают места вероятного выхода к районам компактного проживания белого населения.
; Извините, полковник, я, видимо, не вовремя, ; произносит Гаррисон и встает.
; Нет, в самый раз, ; отмахивается Знаменский. ; У меня уже в глазах рябит от этой карты, надо яркость убавить немного. И вообще заработался! Нужен перерыв, так что выкладывайте, что там у вас в смысле немного поболтаем, общение с красивой женщиной лучший отдых … э-э … простите, капитан, заболтался!
Последнюю фразу Знаменский произносит, понимая, что говорит лишнее, но уже поздно и лицо предательски дышит жаром. "Я покраснел, блин! Хорошо хоть солдат нет, а то бы вся бригада узнала, что командир теряет самообладание в пристут… в пристсу… черт!!! ; легкая паника охватывает полковника, ; еще и язык заплетается!"
; Так что у вас? ; говорит Знаменский, чувствуя, что краснеет, как рак.
; Я выяснила, что за люди были в аэропорту, ; преувеличенно четко и громко докладывает Гаррисон.
; И какие люди были там? ; попытался скрыть смущение за удивлением Знаменский.
; Три женщины и трое мужчин, разговаривавших на иврите.
; Ну, вроде ученые …
; Не совсем. Согласно справке, только что полученной из управления, эта группа под кодовым названием "Мизрахо"  инфицировала племена дикарей в близлежащих резервациях неизвестным препаратом, который лишал мужчин репродуктивной функции. Кроме того, под видом прививок от лихорадки людям вводили микрочипы, которые позволяли контролировать поведение с использованием электромагнитного излучения определенной частоты.
; Что-то слышится родное, ; удивленно бормочет Знаменский.
;  Простите?
; Продолжайте, капитан, ничего. Просто с инфицированными дикарями я уже сталкивался и вот опять. Чем занималось это мизрахо?
; Очередная попытка возрождения одного национального суеверия. Дикари всего лишь подручное средство ; охрана, обслуживание и тому подобное.
; Объясните подробнее!
; Остров ; идеальное место для проведения различных биологических опытов. Природная изоляция, замкнутая флора и фауна и главное ; полное отсутствие контроля.  В случае неудачи легко уничтожить следы и начать все заново, утечка биологического материала исключена. Мелвилл расположен недалеко от континента, имеется … имелась ВВП и кое-какая инфраструктура. Местное население было невелико. Некоторое время назад большая часть белых поселенцев были переселены на континент. Людям предложили большие деньги и они не возражали. Несогласных уничтожили. Дома сровняли с землей, а на их месте решили построить новые.
; Для кого?
; Для тех, кто будет жить на острове. Для богоизбранных людей, исповедующих самую "правильную" веру. Те женщины, которых мы с вами обнаружили в поселке возле аэродрома, были ; ну, свиноматками что-ли! В общем, их задачей было рожать детей. Причем оплодотворение каждой контролировалось и осуществлялось таким образом, чтобы эмбрионов было несколько.
; То есть каждая должна была родить не по одному ребенку?
; Так точно. Не менее троих. Те в свою очередь тоже рождали несколько детей и так далее в геометрической прогрессии. Взросление и половое созревание ускорялось при помощи гормональных препаратов, состав которых нам неизвестен. Половая зрелость достигается приблизительно за пять лет.
; То есть к пяти годам дети становятся взрослыми? ; удивляется Знаменский.
; Так предполагается, ; пожимает плечами Гаррисон.
; А умственно кем они станут?
; По замыслу автора концепции это не существенно. Задача скороспелок рожать других. По достижению критической массы … простите, критического количества особей прием гормональных препаратов прекращается, дальше все идет обычным путем. К концу двадцатилетия остров Мелвилл предполагалось заселить полностью.
; Интересно … ну а кормить эту ораву кто станет?
; Финансирование операции "Мизрахо" осуществляет UTIMCO ; Компания по управлению капиталовложениями Техасского университета. Это корпорация по управлению внешними инвестициями. Для работы привлекаются лучшие специалисты, которые  числятся преподавателями и свои разработки представляют как научные труды.
; Откуда деньги?
; Частные пожертвования заинтересованных лиц.
Знаменский поднимается со стула, разминает затекшие руки.
; Ну, а нам-то что? Разорили один из клоповников, прикрыли секту-лавочку …
; Таких сект не одна, товарищ полковник. Есть другие. Но самое главное, мы серьезно задели интересы очень влиятельных и баснословно богатых людей. По неподтвержденным данным, операцию хотят прекратить. А вас снять с должности и отдать под суд за совершение военных преступлений.
Полковник резко оборачивается, в голосе слышится металл.
; Что значит "неподтвержденные данные"!?    
; Владимир Александрович передал по личному каналу связи.
; Артемьев? Ладно, поверю … кстати, объясните мне, что значит "личный канал связи".
; Частота, на которой разрешено работать только одному конкретному лицу. Ключ к расшифровке тоже известен только ему.
; И когда намерены снять меня?
; В ближайшее время.
Словно в подтверждая слова Гаррисон на мониторе связи появляется условное изображения эмблемы Сухопутных войск и значок секретного сообщения. Знаменский набирает код расшифровки, на экране появляется текст:
"Полковник Знаменский, Вам предлагается незамедлительно прибыть в Главное управление военной прокуратуры для беседы." Сообщение подписано Главным военным прокурором.
; Я не подчиняюсь прокурору, ; криво улыбается Знаменский. ; Если он хочет …
Динамики исторгаю короткую мелодию нового сообщения, на мониторе появляется письмо из Главка Сухопутных войск. Содержание письма таково ; командиру экспедиционной дивизии следует сдать дела заместителю и прибыть в штаб. Дальнейшие указания он получит непосредственно от начштаба.
; Итак, данные подтвердились, ; произносит Знаменский, удаляя сообщения. ; И выходит, что вы были правы.
; Меня это совсем не радует, ; тихо произносит Гаррисон.
; Начальству виднее, ; криво усмехается Знаменский. ; Кстати, капитан … вы упомянули какого-то автора концепции. Имя знаете?
; Это известный вам Давид Мордерер. Его труп так и не обнаружили. Поэтому предполагается, что он жив. Местонахождение неизвестно, внешность тоже.
; Он был одержим идеей создания расы сверхлюдей, а не возрождением какого-то суеверия, ; возразил Знаменский.
; Не совсем. Те, кого он называл сверхлюдьми, должны были стать всего лишь прислугой для истинных хозяев этого мира, "избранников божьих".
; Опять? ; криво усмехнулся полковник. ; Очередной фюрер и его an exseptional race. Похоже, у него обширные связи в нашем правительстве.
; Берите выше, полковник ; на самом верху! ; ответила Гаррисон. ; Поэтому вас и отзывают.


                Глава 8

Военный борт №1980 отталкивается от надоевшей земной тверди и прыгает в небо с такой прытью, будто собрался побить мировой рекорд скорости по набору высоты. Шасси исчезают в нишах, створки закрываются, турбины глотают воздух  и, переварив, превращают его в плазму. Самолет набирает высоту почти вертикально, так взлетают только военные пилоты ; на земле какая никакая война, мало ли что!  Стратегический ракетоносец дозаправился в Дарвине и отправился в дальнейший путь через Тихий океан. Следующая посадка в Венесуэле, где предстоит небольшой отдых и далее через Атлантический океан, Западную Европу в Россию. По распоряжению Министерства обороны на борт принят пассажир ; полковник Знаменский. Проще и короче было лететь обычным пассажирским самолетом напрямую в Тобольск, но у министерских стратегов свои причуды, осложненные режимом секретности, фобиями военных тайн и усиленной строевой подготовкой на пересеченной местности в ночное время зимой.  Военная авиация обладает весьма относительным уровнем комфорта, зато быстра и это делает ее почти идеальным видом транспорта для боящихся опоздать.  В данном конкретном случае в роли "опоздуна" выступало министерство, а вовсе не пассажир. Знаменский спокойно дремал в откидном кресле, нимало не задумываясь о будущем. Ну, вызвали. И что? Первый раз, что ли, снимут с должности и понизят в звании!
Смущало одно ; не попрощался с Гаррисон. В день вылета она куда-то пропала, бегать по штабу, разыскивать ее было неудобно. К тому же пришлось срочно сдавать дела заместителю, подписывать акты, приказы, что-то объяснять и показывать. А потом надо было мчаться на аэродром, потому что "стратег" с ядерными ракетами на борту ждать не будет, командир судна подчиняется непосредственно министру обороны, на полковников ему плевать с высокой колокольни. Вот и сидит теперь бывший командир дивизии на откидном кресле, рядом лежит солдатский рюкзак с личным барахлом, в бок упирается кобура с пистолетом, а в нагрудном кармане только предписание явиться туда-то во столько-то. Личным телефоном полковник так и не обзавелся, служебных хватало. "Дурак! ; злился про себя Знаменский. ; Сейчас только что на собак не вешают смартфоны, а ты не удосужился купить. Мог бы позвонить женщине, все объяснить и … и … вообще!"
Крылатый монстр, способный уничтожить одним ударом континент, вырывается из толстого слоя облаков, словно дельфин выпрыгивает из воды. Прекращается мелкая тряска, в иллюминаторы врывается солнечный свет. Температура за бортом минус сорок, а в кабине тепло и тянет в сон. Лету осталось два часа, затем снижение минут сорок и посадка. Венесуэла встретит тропической жарой, влагой и несметным количеством летающих насекомых.
Надо подремать! ; решил Знаменский. ; Солдат спит, служба идет и дембель неизбежен.

Аэропорт имени Симона Боливара расположен примерно в двадцати километрах от столицы страны Каракаса на окраине городка Майкетия. Даже в самые благополучные годы уровень преступности в стране был очень высоким по сравнению с Россией. В годы экономических потрясений он просто зашкаливал! Аэропорт как место пересечения воздушных дорог всегда привлекает криминал, а в такой "стране", как Венесуэла ; да и любой другой в Латинской Америке! ; аэропорт едва ли не единственное место, где можно "сорвать куш". Ограбить иностранца это значит обеспечить свою семью или себя любимого на год вперед. Поэтому пассажирам международных линий категорически не рекомендуется покидать зону аэровокзала, а сообщение между терминалами организовано по крытым переходам, а то и вовсе по тоннелям.
Самолет касается посадочной полосы мягко, словно опасаясь потерять то, что находится внутри объемистого брюха. Полтора десятка ядерных боеголовок, да еще и разделяющиеся ; это вам не корзина яиц! Поэтому пилоты стратегических ракетоносцев летают лучше всех в мире. Самолет мчится по бетонной полосе, двигатели воют в реверсном режиме, раздается хлопок тормозного парашюта. Машина замедляет бег, стихает гул двигателей, прекращается тряска.
; Не люблю я эту "макетею", ; говорит пилот, снимая шлем. ; Жарко здесь, как в аду. И все время стреляют какие-то психи. Мы стоим полтора часа. Будьте осторожны, полковник. И пожалуйста, не задерживайтесь.
Знаменский кивнул. Он и не собирался устраивать экскурсию по местным достопримечательностям. Только пообедать, принять душ. Все-таки путешествие на военном борту довольно утомительно, это вам не бизнес класс. До терминала недалеко, примерно полтораста шагов, но палящее солнце и раскаленный бетон превратили пешую прогулку в пытку. В Австралии тоже было не так что б очень прохладно, вроде привыкнут должен, но тут, в Южной Америке, просто капец! Похоже, африканская Сахара твердо решила перебраться сюда. Тело мгновенно покрывается испариной, солнечные лучи прожигают панаму с широкими полями насквозь, огонь жжет через рифленые подошвы ботинок так, будто стоишь босым на горячей сковородке.
; Черт, как тут люди живут!? ; злобно бормочет полковник, ускоряя шаг. ; Конечно, все стали психами и стреляют друг в друга.
Раздвижные двери терминала гостеприимно раздвигаются, Знаменский с облегченным вздохом ныряет в полутемную прохладу коридора. Едва только за спиной смыкаются створки, распахиваются вторые двери и полковник ступает в здание аэровокзала. Людей мало, зато много военных патрулей. Солдаты вооружены автоматами, в касках и бронежилетах. Вроде к нападению готовятся. Взгляды подозрительны, руки судорожно сжимают оружие, которое ; что сразу бросилось в глаза! ; снято  предохранителя. На человека в незнакомой военной форме сразу обратили внимание. Ближайший патруль останавливается, старший задает вопрос:
; Quien es usted? (Кто вы?)
Вместо ответа Знаменский показывает рукой на белоснежную громаду самолета с российским гербом. Патрульные сразу успокаиваются, старший улыбается и приветственно машет рукой. Валерий оглядывается ; этот терминал явно не международный, слишком грязно, публика какая-то зачуханная и много молодых людей, которые явно не собираются куда-то лететь. "Местные авиалинии! ; догадался Знаменский. ; Как раз сюда мне заходить не нужно!" Идет вдоль ряда кресел из пластика и алюминия, на которых расположились потные тетки с чемоданами, корзинами и узлами. Сморщенная, как сморчок, старуха держит на веревке козу, рядом грустно хрюкает черная свинья. До перехода в международный терминал два десятка шагов, Знаменский идет быстро, краем глаза держа молодых людей, которые следят за ним с нарастающим интересом. Заряженный пистолет успокаивающе прижимается к бедру, словно говоря ; достань и решим все проблемы.
Переход между терминалами это асфальтовая дорожка, на которой могут свободно разойтись два человека, покрытую прозрачным пластиком. Вроде теплицы, только длиной в полсотни шагов. Пластик нещадно прогревается солнцем, в тоннеле духота, пахнет потом и плесенью. Когда до входа остается несколько шагов, с рядом стоящих кресел поднимаются сразу пятеро оборванцев и, как по команде, становятся лицом к русскому, перегораживая проход. Лица решительны, плечи расправлены, руки картинно засунуты в оттопыренные карманы грязных штанов. В зале ожидания как-то сразу становится тихо, даже грустная черная свинья перестает хрюкать. В такой ситуации бесполезно и глупо просить разрешение пройти, подвинуться или обойти стороной. Еще глупее звать на помощь полицию или патруль. Их, как правило, рядом не оказывается. Проблему надо решать самому, быстро и эффективно…
; Хорошая штука кино, ;  говорит Знаменский, широко улыбаясь хмурым парням. ; Режиссеры идиоты, актеры клоуны,  а сценаристы и вовсе дебилы! Зря смотрели боевики, мальчики, ох зря!
Фраза на непонятном языке, произнесенная громко и внятно, с улыбкой в напряженной ситуации сбивает с толку на пару мгновений. Но этих мгновений достаточно, чтобы выхватить всегда заряженный по фронтовой привычке пистолет и в упор расстрелять полдюжины болванов, которые с малолетства смотрели дурное кино и грабили безоружных. Выстрелы, словно пулеметная очередь, косит строй дураков, трупы валятся на пол, как снопы. В зале ожидания виснет мертва тишина, пассажиры и вокзальная шпана глядят во все глаза на военного с дымящимся пистолетом в руке, который деловито осматривается по сторонам, будто размышляя ; а не пострелять ли еще в кого нибудь? Знаменский ожидал визга и криков, но публика безмолвствовала. Видимо, жизнь в стране беззакония научила, что лучше помалкивать, когда стреляют.
Валерий прячет оружие в кобуру. Перешагивает через трупы, стараясь не испачкать ботинки в крови, которой уже натекло прилично. Легкие стеклянные двери в тоннельный проход распахиваются после удара ногой. Тоннель пуст, никого не видно, на полу валяются какие-то пакеты, сумки и пара резиновых шлепанцев, оставленных убегающими пассажирами. Напряжение последних минут постепенно отпускает, Валерий замечает, что небо заметно темнеет, вдали гремит гром и сверкают молнии. "Приближается гроза, ; думает он. ; Хорошо. Прохладнее станет." Ливень обрушивается внезапно, словно туча лопнула и вся накопленная влага устремилась вниз. Полихлорвиниловое покрытие гремит, каждая капля при ударе выдает звук почти пистолетного выстрела. Тоннель наполняется гулом и грохотом, от которого можно оглохнуть. Невероятный шум заставляет ускорить шаг. Валерий почти бежит, опасаясь, что покрытие не выдержит и вода попадет внутрь. Снаружи творится первозданный хаос ; ветер несет сорванные листья, какой-мусор и пучки травы, вырванные с корнями. Потоки грязной воды заливают тоннель со всех сторон, ничего не видно. В этой сумасшедшей круговерти внезапно появляются два горящих глаза, затем огромный тяжелый грузовик врезается тупым рылом в тоннель и проламывает его почти насквозь. Валерий оборачивается на шум, рука тянется к оружию. В шуме и грохоте бури выстрелы почти не слышны. Сильный удар в грудь сбивает Валерия с ног. Он успевает выхватить пистолет и выпустить всю обойму вслепую, так как глаза непроизвольно закрылись от острой боли в груди. Удар в голову лишает сознания … 
…  приходит в себя уже на носилках. Четверо потных мужчин неуклюже бегут, от распаренных тел исходит тошнотный запах кислого пота, носилки немилосердно трясет. Шум в ушах усиливается, переходит в рокот, в лицо бьет поток теплого воздуха. Появляется раскрытая пасть грузового отсека. Носильщики ковыляют по трапу, надвигается полумрак салона, над головой плывет белый потолок, с боков сверкают стеклом иллюминаторы. В воздухе появляется характерный запах, состоящий из аромата кожаных кресел, клоповой вони коньяка и табачного дыма. Носилки аккуратно опускаются на пол, в поле зрения возникает женское лицо в обрамлении белой шапочки с красным крестом. Валерий вздрагивает от укола, по телу разливается тяжесть и сознание опять исчезает…
Валерий приходит в себя сразу, будто просыпается по сигналу тревоги. Не открывая глаз и не шевелясь анализирует информацию ; он жив, здоров, гул турбин сообщает, что летит в самолете. Не лежит, а сидит в кресле и ; невероятно! ; пистолет в кобуре. Да, руки не связаны. "Ну, это уже вообще ни в какие ворота! ; думает Валерий. ; Похитители хреновы! Или не похитители?" Получить ответ на вопрос можно только одним способом ; открыть глаза. Валерий так и делает. Перед ним столик, на подносе бутылка коньяка, пара рюмок и тарелочка с нарезанным лимоном. Небольшой салон пуст, есть еще пара кресел, диван, в воздухе чувствуется слабый запах табачного дыма. "Меня везут в частном самолете? Судя по обстановке, машина для депутатов парламента или министра нефтегазовой отрасли, ; подумал Знаменский. ; Может, меня олигарх украл? Ага, олигархша одинокая! Щас войдет вся в перьях и брильянтах …"
Дверь действительно распахивается, на пороге возникает знакомая фигура Артемьева. На полковнике белая рубашка с короткими рукавами навыпуск, бежевые брюки из тонкой ткани, легкие туфли с дырочками. Не хватает только шляпы, тоже белой и с широкими полями. О чем Знаменский и сообщил полковнику с невозмутимым видом.
; Где шляпа, Владимир Александрович? Широкополая такая. Вроде сомбреро.
; Шляпа!? ; изумился Артемьев. ; А, шутить изволите. Не обзавелся еще. Да и не люблю я шляп, ветром сдувает. А вы молодец, ничему не удивляетесь. Мне докладывали, что у вас железные нервы, я не очень верил. Вижу, что зря. Коньяку хотите?
Артемьев садится напротив, ловко скручивает пробку.
; Спасибо, не люблю. У меня изжога от него. Как я здесь оказался и куда направляемся?
; В Северную Америку. А оказались вы здесь, потому что я приказал вас похитить, дабы спасти вам жизнь.
; Кто ж на нее покушался-то? ; удивленно спрашивает Знаменский.
Кусает дольку лимона, лицо кривится.
; Я.
; ?
; Видите ли, Валерий Николаевич, вас приказано ликвидировать. Приказ отдал лично глава администрации президента моему начальству, а оно мне. И я вас действительно убил, вот некролог и указ нашего президента о присвоении вам посмертно ордена Мужества первой степени и очередного воинского звания.
; То ест я мертвый генерал? ; уточнил Знаменский.
; Так точно.
; Бред какой-то! Налейте-ка коньяку.
Пахнущая клопами жидкость проваливается в желудок, обжигая пищевод. Возмущенный пищеварительный тракт тотчас отзывается изжогой и слезами на глазах.
; Согласен, лучше быть живым, но, увы, живьем генеральский зигзаг на погонах вам не светил. Слишком многим вы мешали в прошлой жизни, Валерий Николаевич.
; И чем же простой полковник помешал главе администрации президента?
; Своей популярностью. Скоро выборы.
; Я не скоморох, чтобы быть популярным. И плевать мне на все выборы, ; мрачно сообщил Знаменский. ; В том числе президентские.
; Верю, ; кивнул Артемьев. ; Дело вот в чем. Наша страна испытывает очередной приступ толерантности и политкорректности. Политики уже забыли, к чему это привело мир в прошлом. А вот люди помнят. Чеченец не хочет становиться русским. Молдаванин тоже не хочет. И русские тоже не хотят быть кем-то другими. Но есть люди, которым позарез необходимо перемешать всех, сделать однородную человеческую массу, электорат, который должен только потреблять, голосовать за поданных на блюде кандидатов и задумываться только о том, как быстрее купить новую модель телевизора или автомобиля. Нет морали, нет запретов, все имеет право, а равнодушие под видом терпимости возводится в новую религию. За все этим стоят конкретные люди. Есть влиятельная группа, скажем так, человекоподобных существ, которые считают себя избранниками божьими, а то просто отдельным видом людей, произошедших непосредственно от бога. И поэтому они особенные! Они ; высшие существа, остальной люд всего лишь рабы для них.
; И что в этом нового? ; криво усмехнулся Знаменский. ; Таких сверхлюдей было много, всем рога сбили.
; Этим не сбили, хотя сбивали еще с добиблейских времен. Выжили. И даже одно время управляли почти всей планетой. А потом вымерли, как хазары. Которыми они и командовали в далеком прошлом. Это едва ли не единственный известный пример из истории, когда этим "богоизбранным" удалось захватить власть над целым племенем. Твари разбежались по темным углам, а племя было уничтожено русскими руками. С тех пор они стали умнее, изворотливее и хитрее, тщательно избегали открытой власти и старались управлять людьми исподтишка, опутывая долгами, насаждая мнимое чувство вины и разлагая мораль того народа, среди которого селились. Надо отдать должное этим существам ; они достигали результатов просто поразительных! Доходило до того, что их нельзя было называть по национальности. Это негласно считалось оскорбительным! Вдумайтесь, Валерий Николаевич, называть француза французом нормально. Русского русским тоже, да любого назови по национальности и никто не обидится, а этих нельзя. К счастью, внешние отличия и замашки не спрячешь, так что люди всегда знали, с кем имеют дело.
; Это племя вроде бы вымерло не полностью, ; пожал плечами Знаменский. ; Гаррисон говорила мне, якобы высшая раса Мордерера всего лишь приказчики для этих "избранников" божьих. Они существуют.
; Совершенно верно, ; кивнул Артемьев. ; Мы разорили гадюшник в Алжире, но, скажем так, мозговой центр по возрождению племени остался.
; Да неужто они все такие!? ; удивленно воскликнул Знаменский. ; Ну, нельзя же всерьез верить, что ты или кто-то другой избран Богом? И я человек верующий, но тут речь идет о сумасшествии каком-то!
; Ну, конечно не все, ; со вздохом отвечает Артемьев. ; Большинство было абсолютно вменяемыми людьми и жаль, что они так глупо погибли только из-за того, что религиозные фанатики требовали продолжения рода исключительно внутри племени. Дурная наследственность имеет свойство накапливаться, об этом любой собаковод знает. А тут люди! И далеко не самые худшие представители рода человеческого. Надо отдать должное ; они умели и трудиться, и воевать как следует при необходимости. Да и светлых голов у этого народа было немало. Но религиозный фанатизм, бездумное следование догмам вполне предсказуемо сначала загнало их в тупик, а затем уничтожило.
; Но возрождаться-то они собираются именно в соответствии с теми самыми догмами?
; Похоже, что да, ; с сожалением произносит Артемьев. ; Возможно, найдутся люди, которым хватит здравого смысла не наступать на старые грабли, но пока таких не наблюдается. Ладно, Бог с ними! Вернемся к нашему барану, то есть главе администрации. Скоро выборы и те люди, что выдвинули на пост президента своего человека, хотят продолжения старой политики. В прессе уже идут рассуждения о преемственности власти, журнашлюхи вовсю рассуждают о том же самом ; электорат готовят к тому, чтобы голосовать за нужного человека, а таковым является именно глава администрации. Кстати, фамилия у него Баранов, ; с улыбкой уточнил Артемьев. ; Так вот, этот самый Баранов зачищает всех возможных кандидатов и вы первый в очереди.
; Ладно, я понял. Но объясните мне, откуда у меня взялась эта самая популярность? ; с некоторым раздражением в голосе спросил Знаменский.
; Люди устали от политиков, которые отличаются друг от друга только цветом галстуков. Словно театральные актеры, они играют роли в соответствии с амплуа. Один клеймит позором буржуев и обещает все поделить и раздать поровну. Другой ратует за общество равных возможностей, в котором любой дворник, если захочет, может стать миллионером или сенатором. Третьему подавай батюшку царя, ибо только монарх способен навести порядок в стране и приструнить зарвавшихся губернаторов и князьков нацменов. Четвертому позарез нужен диктатор, чтобы вся страна ходила в ногу, пела хором одни и те же песни и по первому зову бросалась в бой с придуманными им самим врагами. Есть пятые, шестые … Но всех их объединяет одно ; безликость. За ними чувствуется пустота. А вот вы, Валерий Николаевич, человек действия. Вы не боитесь замарать руки в крови, вы не комплексуете и не заморачиваетесь на тему ; а что обо мне подумают люди, а что скажут потомки. Вы живете здесь и сейчас, решаете проблемы сегодняшнего дня. Ну и, кроме того, вы тот, кто уничтожил нашествие мигрантов. Можно до бесконечности рассуждать на тему жестокости и аморальности ваших действий, но факт остается фактом ; орда уничтожена, сохранены жизни миллионов наших людей, а остальное неважно. Каждый понимает, что, когда рубят лес щепки летят. 
; Это можно назвать и по-другому, ; возразил Знаменский. ; Нацист, палач, тупой солдафон … да и какой из меня президент! ; махнул он рукой.
; Здравомыслящий, Валерий Николаевич. Именно здравомыслия нет у большинства политиков. Они озабочены сохранением рейтинга, мягкого кресла в депутатском зале, участием в популярных шоу, сохранением доходов наконец! Остальное неважно. Для ерунды ; с точки зрения политика! ; есть помощники, целый штат секретарей, консультантов и юристов. А для не ерунды ; с точки зрения политика! ; есть стилисты, повара, массажисты, тренеры по фитнесу и имиджмейкеры. Главное, что бы костюмчик сидел!
; А опыт управления государством? Он-то откуда возьмется? ; усмехнулся Валерий.
; Опыт дело наживное. Не существует школ, где бы готовили президентов. Царей с детства готовили управлять страной, но все ли они были хороши? Посмотрите на историю России, да и не только ее. Королей и царей убивали едва ли не чаще, чем простолюдинов. Не ошибаться в главном ; вот, что важно! Для мелочей есть советники и министры. До сих пор в главном вы не ошибались. Именно это и насторожило тех, кто хочет видеть на "троне" Баранова. Поэтому вы мертвы, ; заключил Артемьев.
; Ладно, пусть так, ; согласился Знаменский. ; Ну а сейчас-то что делать? Пробираться инкогнито в Россию?
; Нет. Ваши позиции сильны, но недостаточно. Нужна абсолютная победа и тогда никто не посмеет тявкнуть на вас.
Артемьев достает из холодильника бутылку из непрозрачного зеленого стекла. На боку красуется этикетка с верблюдом и витиеватой надписью ; "Кумыс". Пробка падает на столешницу, белая жидкость наполняет стакан, пенясь и распространяя запах слабого алкоголя. Артемьев выпивает залпом, от удовольствия крякает и вытирает губы тыльной стороной ладони.
; Обожаю кумыс! Правда, бутилированный не совсем натуральный, но все равно хорош … так о чем мы?
; Что-то насчет абсолютной победы.
; Да. Вам предстоит разгромить армию Техаса и уничтожить это государство.
; И все? ; иронично осведомился Знаменский. ; Не лучше ли армии это поручить?
; Армия у вас будет, ; заверил Артемьев. ; Носотроса помните? Так вот, у него армия есть. Только армия эта малочисленна, плохо обучена и вооружена. Одним словом, хреновенькая армия. Вы станете главным военным советником Носотраса, он организует пополнение, я помогу с вооружением. Ну, останется обучить, провести боевое слаживание и начать наступление на Техас.
; И зачем все это?
; Видите ли, Валерий Николаевич, Техас даже в составе США обладал всеми атрибутами государства. Федеральным властям с трудом удавалось держать его в узде, техасцы всегда были недовольны Вашингтоном и при каждом удобном случае требовали независимости. Когда штаты распались, Техас безболезненно прошел стадию образования государства, да ее и не было по сути, так как всеми атрибутами государства Техас обладал изначально … я повторяюсь, да? В Техас прибыло множество беженцев с других штатов. Наличие нефти, развитой промышленности и огромных людских резервов превратило штат в полноценное государство, которое не только способно к самостоятельному существованию, но может аннексировать соседние земли. Что власти Техаса и стали делать. Начались конфликты, которые привели к полномасштабной войне, как с Мексикой, так и объединившимися племенами индейцев. Для мексиканцев Техас часть мексиканской территории, оккупированная американцами. Кстати, так оно и есть. Индейцы просто убивают всех белых за геноцид в прошлом. Плюс ко всему этому негры, так называемые афроамериканцы. Власть в Техасе принадлежит белым, в стране установлен режим апартеида, цветные могут мести улицы и выполнять обязанности чернорабочих. Неграм вообще места нет. Они тоже очень обижены на белых, а заодно и на красных, так что убивают всех подряд. Но пока Техас держится, и весьма неплохо. Разгромив силы мексиканцев, Техас легко уничтожит индейскую пехоту и быстро расправится с негритянскими партизанами. США возродятся, а мы уже знаем, к чему это приведет.
; Понятно, ; кивнул Знаменский. Наливает в стакан немного кумыса, отпивает глоток. ; А ничего! ; говорит он с удивлением. ; Вкус странный, конечно, но к жареному на углях мясу подойдет.
; Вы правы, пора отобедать. Через полчаса подлетаем, лучше поесть заранее.
Артемьев бросает несколько слов в микрофон переговорного устройства. Появляется стюардесса с передвижным столиком, на котором в плотном строю расставлены кастрюльки, тарелки и столовые приборы.
; А что слышно о Денисе и Алексее? Ну, с которыми мы у Мордерера гостили? ; спрашивает Валерий.
; Я не сказал? ; удивился Артемьев. ; Простите!  Снегирев вляпался в историю с похищением. Летел в Мексику по фальшивому приглашению Носотроса, самолет не то сбили, не то авария на борту. Одним словом, оказался на земле и его прихватили охотники за головами. Он, как вы знаете, обладает некоторыми свойствами, которых у других людей нет. Вот его и похитили по заказу UTIMCO для изучения.
; Опять "утимка"?
;  University of Texas Investment Management Company (Компания по управлению капиталовложениями Техасского университета). За красивой вывеской раньше скрывалась обыкновенная банда, специализирующаяся на рейдерских захватах понравившихся объектов. Основана приснопамятным Джорджем Бушем. Особенностью этой банды было то, что для работы привлекался профессорско-преподавательский состав университета. Работали так ; профессора находили лазейки в законах, барыги давали деньги на подкуп политиков, "пехота" устраняла несогласных. Словно раковая опухоль, организация разрасталась и, в конце концов, начала контролировать власть в  штате, а ее креатура занимала высокие посты в администрации президента страны.
; Буш вроде президентом был, ; буркнул Знаменский, внимательно разглядывая хорошо прожаренный кусок индейки.
; Был. И при нем террористы таранили на захваченных пассажирских самолетах башни небоскребов близнецов.  Историки до сих пор спорят, было ли это заранее спланированной провокацией ЦРУ по приказу Буша, или действительно отмороженные фанатики таким образом решили отомстить Америке за убийства мусульман.
; Видимо, истина, как всегда, где-то посередине, ; вздохнул Знаменский, разрезая кусок мяса напополам.
; Согласен, ; кивнул Артемьев. ; Отморозки действительно готовили теракт, а Буш решил воспользоваться им для установления диктатуры корпораций, чьим представителем он и являлся. Ну да Бог с ними, США этими, которых уже нет. Как я уже сказал, UTIMCO сохранилась и полностью контролирует власть в Техасе. Но в ее структуре произошли изменения, так как поменялся основной источник финансирования. И этот источник ; фонд Ротшильда. Называется он по-другому, непосредственно фамилия Ротшильда нигде не фигурирует, но, если проследить цепочку трансакций, то конечным плательщиком, и, соответственно, выгодополучателем является Ротшильд. 
; Барона совесть замучила?
; Едва ли. У таких человекообразных совести не бывает. Власти захотел, славы… лавры Моисея покоя не дают. Стать спасителем ; нет, возродителем племени избранников божьих! ; это не миллиардер какой-то. И не президентентишка. Это бог, сверхсущество, которому будут поклоняться все поколения! 
; Владимир Александрович, индейка очень хороша. Зря игнорируете, ; заметил Знаменский, аккуратно укладывая второй кусок мяса на тарелку.
; Намекаете, что заболтался? Вы правы. Так вот, Снегирева мы спасли в самый последний момент, буквально чудом. С Денисом сложнее. Парень углубился в науку ; история, обществоведение, политология … имел неосторожность говорить правду! Как результат ; травля, угрозы физической расправы, лишение научных званий. Провалили защиту докторской, решением квалификационной комиссии лишили кандидатской под предлогом фальсификации научных данных.
; Хороши нравы ученых мужей! ; хмыкнул Знаменский. ; Особенно нравятся угрозы физической расправы.
; Наука ; это бизнес. Гранты, звания, премии, должности в президентском совете. Мафия та еще, ; покачал головой полковник Артемьев. ; Так вот, парня хотели даже убить, но он молодец, выкрутился. "Утимка" эта не успокаивалась, требовала через своих людей вернуть золото ; нашел его случайно на раскопках здания Совета Федерации. О том, что он жив, не знает никто. Встретимся с обоими в аэропорту и обговорим наши дела поподробнее.
Самолет ложится на крыло, в иллюминаторе плывут облака, мутные туман застилает обзор. Начинается тряска, словно крылатая машина волшебным образом превратилась в телегу, мчащуюся с бешеной скоростью по раздолбанному проселку. Посуда на столе начинает мелко дребезжать.
; Пора заканчивать трапезу, ; произносит Артемьев, с сожалением глядя на недоеденную грудинку.
; Да, ; легко соглашается Знаменский, ощущая приятную тяжесть в желудке от двух кусков мяса с приправой из помидор, перца и лука. ; Много жрать здоровью вредить. 


                Часть 3

                Денис.

      Историю всегда пишет победитель. Именно поэтому история есть ложь, а не наука. Врагов изображают жестокими, сильными и умелыми, в тоже время жалкими недотепами, обреченными на поражение. В полном соответствии с законами жанра экшен  победитель вначале получает по полной  программе страданий и лишений, дабы читатель ни на минуту не усомнился в справедливости последующего мщения и победы. Иудеи сорок лет бродили по пустыне, дабы забыть о рабском прошлом и выжать скупую слезу у бога, за что и были назначены избранниками оного. Во всяком случае, так утверждают они. Христиан всячески изводили и позорили в древнем Риме и Иудее. Получив власть, они растоптали Рим, а иудеев объявили пособниками сатаны и всячески проклинают в молитвах. Ибо первые распяли Христа, а вторые предали его. Ислам, шестьсот лет ютившийся на задворках цивилизации, решил восстать против "угнетателей" и построить халифат планетарного масштаба на костях христиан, иудеев и прочих буддистов. И все, все до единого подчеркивают выгодные им факты и всячески оправдывают собственные преступления. Или замалчивают ; не было, мол, происки и напраслина, злостная клевета.
Все религии/идеологии суть ложны. Рожденные в воспаленных умах сумасшедших, они служат инструментом в руках умных, жестоких и бессовестных мошенников. Цель одна ; власть и сопутствующие ей атрибуты: деньги, деньги и еще раз деньги. Но попробуй сказать об этом во всеуслышание ; тебя проклянут и твоя жизнь превратится в ад.
… Денис уже полчаса доказывает свое право на звание кандидата наук, умело оперируя документами из архива, ссылаясь на профильные работы заведующего кафедрой и тех, кто так или иначе причастен к защите. Иначе нельзя. Т. н. научное сообщество по структуре и морали очень похоже на бандитскую шайку. Старшие шефствуют над младшими. Младшие делятся добычей. И все, старшие и младшие, делятся с главарем. Разница в том, бандиты отдают дань деньгами или камешками, а ученые мужи платят оброк знаниями и научной информацией. Так рождаются и живут научные школы, направления и ответвления, щедро удобряемые грантами, премиями и научными званиями, которые легко конвертируются в деньги и власть. И Боже тебя упаси пописать против ветра ; разотрут в пыль, даже если ты трижды архимед-аристотель-сократ.
Одним из членов комиссии была Инна. Та самая Инна Сергеевна Клименко, с которой Денис расстался несколько лет назад, будучи еще студентом. Расстался не по своей воле, Инна сама сделала выбор в пользу пожилого, но обеспеченного деньгами, званием и должностью Волошского. Андрей Ильич давно положил глаз на молодую женщину, наличие жены его совершенно не смущало. В конце концов, он же не предлагал брак! Всего лишь сожительство на некоторое время, за что он, ректор и неофициальный владелец института, обеспечит Инночку должностью и хорошей зарплатой. А так же квартирой за счет института, а уж о защите научных званий и говорить смешно. Молодая преподавательница знала, на что шла, так что никаких претензий.
Однако профессор ошибался. Инна отнюдь не собиралась успокаиваться "на достигнутом", потребовала развода со старой клюшкой, но увы! "Старая клюшка" оказалась не такой уж старой ; генетика, мать ее да плюс генная инженерия! ; вдобавок была дамой решительной, могла банально избить до полусмерти, причем обоих. Но главное ; она была совладелицей и подельницей Волошского в работе на забугорного работодателя профессора.
После негромкого скандала Волошские исчезли загадочным образом, в институте появился новый ректор, которому на Инну Сергеевну было глубоко плевать. С должности завкафедра истории ее, химика по образованию, не сняли, но дали понять, что это предел. И вот теперь госпожа Клименко в роли председателя квалификационной комиссии оценивает его, Дениса, научную работу и именно от нее зависит, защитится он или нет.
Конечно, да ; думал Денис, изредка глядя на ее опущенную голову. Рыжие волосы тщательно причесаны,  собраны в аккуратный пучок на затылке, строгий темно-серый костюм двойка подчеркивает официальность момента. Глаза скрыты под густыми ресницами, взгляда уловить невозможно. Мы ведь расстались нормально, ; думал Денис, ; ушла сама, я был против и вообще она старше, у нее были комплексы … короче говоря, защиту Денис провалил. С треском! Доцент кафедры истории Клименко отметила ряд достоинств научной работы соискателя, но в целом исследования поверхностны, выводы неверны, гражданская позиция вызывает тревогу. Последнее обескуражило особенно. Какую тревогу? Его выводы не совпадают с официальными? Ну и что? Он исследователь, обнаружил новые факты, которые дают право иначе трактовать те или иные события. Историю можно переписать, но нельзя изменить. То, что для современника является неприемлемым, а то и вовсе аморальным, много лет назад было нормой. Толерантность и политкорректность всего лишь ширма, прикрытие. Истина все равно выглянет из-под маскировочной сетки, причем в самый неподходящий момент и станет только хуже. Но когда люди учились на ошибках прошлого? Мы живем сегодняшним, проецируя нынешнее благоденствие на будущее и наивно полагаем, что так хорошо будет всегда. Во всяком случае, именно так рассуждают чиновники, депутаты и обласканные властью бизнесмены.
; За что ты меня так, Инна? ; спросил Денис Клименко, встретив ее на выходе из института.
; О чем ты? ; притворилась непонимающей Инна.
; Не валяй дурака. Ты знаешь! ; обозлился Денис.
; А, ты о защите … мое мнение изложено в заключении комиссии, ; холодно ответила Инна.
; Да, я читал, ; кивнул Денис. ; Только одно положительное качество ; много фактического материала.
; Но ты сделала неправильные выводы, ; перебила Инна, устало вздохнув. ; Вместо того, чтобы беспристрастно оценить время и события тех лет, ты принялся огульно очернять нашу страну.
; И чем же я ее очернил? Тем, что правдиво описал преступления?
; Мы живем в многонациональной и многоконфессиональной стране. Не надо бередить раны, что было то прошло. Сейчас другое время. Общество должно найти консенсус внутри себя, найти точки соприкосновения. Даже люди с нетрадиционной ориентацией тоже люди и должны найти себя в обществе, не чувствовать изгоями …
; Пидарасы тоже люди!? ; изумился Денис. ; Да ты в своем уме, препод? Ты вообще живая?
Лицо женщины покрывается бледностью, веснушки выступают ярче, губы сжимаются в линию.
; Во-первых, я не препод, а старший преподаватель. Во-вторых, завкафедрой и старший научный сотрудник. В-третьих, я … убирайся!

"Пролететь" с защитой очень противно. Однако на этом злоключения Дениса не закончились. Должность сократили. И опять же, с подачи Инны. Выяснять, что да почему Денис не стал. Он понял, что женская логика имеет свои собственные законы, понять которые мужчина не в силах. Не потому, что глуп, а потому, что иначе устроен. Уволившись, стал оббивать пороги учреждений, но ничего лучше, чем работа учителем в средней школе, не нашел. Это вовсе не так плохо и платят относительно хорошо, но имеется своя специфика. Подростки сами по себе не сахар, а если они еще из бедных семей, напрочь отравлены телевидением и социальными сетями ; вовсе капец! Осознание бесперспективности дальнейшей жизни ; то есть невозможностью достичь "идеала", превращает их в чудовищ. Стандартный набор юного джентльмена ; тачка-хата-бабки в реальности выглядит как мопед-подворотня-шиш. Из доступного образования только курсы стропальщиков. Отсюда агрессия, злоба на все и всех и неудержимое желание срубить бабки любым способом. Кроме одного ; заработать. Молодой, образованный и небедный учитель сразу вызвал отторжение и зависть коллег учителей и презрение учеников ; что делать в школе богатенькому буратину, остренького возжелалось?  Ну, так получи.
Терпения Денису хватило на месяц. В конце концов, он действительно не бедный, чего нервы зря трепать с малолетними уродами! Но беда не приходит одна, это известно всем, кто хоть раз в жизни оказался в сложном положении. Заболела мама. Врачи констатировали рак. Оставалось малюсенькая надежда, что лекарственные препараты смогут если не вылечить, то хотя бы остановить развитие злокачественной опухоли. Денис без колебаний платил. Несколько операций, лучевая терапия и всевозможные дорогостоящие препараты лишь оттянули неизбежный конец. Мама умерла, денег не осталось и даже дом пришлось продать для оплаты счетов. И вот теперь он, Денис Раевский, неудавшийся доктор исторических наук ; или кандидат? ; да не все ли равно! Неудачник, одним словом. Сидит под дождем в заплеванном дворе, смотрит на слепые окна пятиэтажки и понимает, что жизнь кончена. Идти ему некуда, в пустой квартире шаром покати да и денег не осталось на оплату, ни сегодня завтра выгонят. Ограбить что ль кого?
; И тогда я сяду, ; шепчет Денис. ; Надолго. И что делать?
"Как легко и просто решаются такие проблемы в кино! ; думал он. ; Герой бежит куда глаза глядят, не обращая внимания на видеокамеры, которые на каждом углу. Пользуется телефоном, планшетом, еще Бог знает какими гаджетами ; и ничего! Ни одна поисковая программа его не замечает. Даже на вокзале и в аэропорту. Или встречает какую нибудь бабу, у которой лет пять не было мужика и она готова кинуться на любого, у кого  в штанах болтается. Более того, эта дура с какого-то овоща проникается чужими проблемами и начинает помогать деньгами!"

Принять решение ; это одно. Выполнить его ; совсем другое. Надо искать денежную работу, но какими-то уникальными  знаниями Денис не обладал. Он не умел класть плитку или асфальт, не знал, как ремонтировать холодильник или телевизор. Зато умел работать на экскаваторе и даже имел какой-то разряд. Отыскал свидетельство об окончании курсов экскаваторщиков, удостоверение по присвоении квалификации. Строймонтажная контора, в которой он работал в недалеком прошлом, располагалось по старому адресу. Дениса приняли на работу без лишних проволочек. Мастер участка, незабвенный Николай Фомич или просто Фомич, увидев Дениса, ворчливо спросил:
; Затосковал с мильёнами-то?
; Точно так, Фомич, ; кивнул Денис. ; Тоска зеленая дома сидеть.
; Ага, в экскаваторе-то веселее, ; согласился старый мастер.
К безделью нужна привычка. В этом Денис убедился в первый же день работы. Если дома дни тянулись долго и скучно, несмотря на интернет, телевизор и возможность хоть круглый год торчать на курорте, то на работе смена буквально пролетала. Денису нравилось работать головой и руками, видеть результат своего труда и чувствовать уважение товарищей за хорошо сделанную работу. Начальство тоже было довольно. Отнесшееся поначалу с подозрением к дипломированному историку экскаваторщику, оно быстро убедилось, что парень с замашками конченого интеллигента способен работать быстро, качественно и красиво. Шло время, Денис постепенно стал забывать мышиную возню ученых мужей вокруг званий и должностей. Есть профессии, которые востребованы всегда, при любом строе и в любое время. Строитель одна из них. Строго говоря, Денис не строитель, но без его экскаватора не обойтись ; прежде, чем возводить стены, нужно прокопать траншею под фундамент.

Рабочий день подходит к концу. Жара, давившая с утра, медленно и нехотя уступает дождю. Тучи наконец-то собираются с силами, половина неба укрывается свинцом, накрапывает мелкий дождик. Непогода набирает силу и вот уже крупные, как клопы, капли дождя барабанят в лобовое стекло, а лужи морщатся от пузырей. Денис включает автопилот, машина послушно поднимает ковш, пятится назад. Котлован под коттедж почти готов, завтра только обработать края  и можно делать каркас под бетонирование стен. В нагрудном кармане вибрирует смарт, мелодия вызова звучит приглушенно, как из-под одеяла. Вызов от неизвестного лица. "Кто бы это? ; удивляется Денис. ; Вроде ни с кем не договаривался о встрече. Наверно, очередной кредит на сверхвыгодных условиях предложат". Недавно Денису повадились названивать банковские менеджеры, соблазняя кредитами или предлагая обслуживаться в том или ином банке. Палец касается иконки с телефонной трубкой. Не дожидаясь заученных фраз бодрым голосом, Денис произносит:
; Мне не нужен кредит, я не приду на презентацию нижнего белья и не стану покупать мебель.
; Здравствуй, Денис, ; раздается в "трубке" знакомый голос. ; Я не буду предлагать тебе кредит на покупку нижнего белья. И пожалуйста, не отключайся, у меня важное дело к тебе.
; Инна!? ; удивляется Денис, но быстро ориентируется, ; Э-э, чем обязан звонку высокопоставленной персоны.
; Может, я просто так звоню? ; пытается шутить Инна.
; Нет, не может. Ты ничего не делаешь просто так, ; холодно отвечает Денис.
; Ты прав, ; вздыхает Инна. ; Есть разговор, надо встретиться.
; А так нельзя?
; Нет, вопрос очень серьезный.

Через час Денис сидит за столиком в кафе неподалеку от дома. Инна почему-то запаздывает, хотя обещала быть вовремя. После третьей чашки кофе во рту словно майские жуки нагадили, запах "бодрящего" напитка вызывает тошноту. Желудок хмуро грызет сам себя, требуя нормальной еды. Например, кусок мяса. Денис откидывается на спинку стула, глубоко вдыхает вечерний воздух. К привычному запаху асфальта и выхлопных газов примешивается тонкий аромат духов. Что-то цветочное. "Наконец-то! ; раздраженно подумал Денис. ; Что за манера опаздывать, если сама сказала, что важно".
; Здравствуй еще раз, Денис! ; произносит Инна, усаживаясь напротив.
; Привет, ; буркнул Денис. ; Проблемы с транспортом?
; Что? А, нет …
Бросился в глаза усталый вид и синие круги под глазами. С момента последней встречи женщина постарела и подурнела, обозначились морщины по углам рта, кожа на лице слегка обвисла, глаза потускнели.
; Выглядишь не очень. Много работы? ; поинтересовался Денис равнодушно.
; Да так, ; махнула рукой Инна, ; со мной все в порядке. Я для чего тебя пригласила … помнишь ту историю с золотом? Ну, ты провалился на своем экскаваторе, а там золотые слитки.
; Ну да, ; пожимает плечами Денис. ; Только слитки я отдал в полицию, они оформили все как положено. Словом, золота нет. А деньги я потратил на маму. Живу на одну зарплату, как все. Тебе не хватает до получки? ; криво улыбнулся Денис.
; Хватает. Я зарабатываю хорошо, ; отвечает Инна, опустив глаза. ; Институт хорошо финансируют.
; Но ты плохо выглядишь и голос какой-то тусклый, ; безжалостно констатирует Денис. ; Так в чем дело?
Лицо Инны покрывают пятна, сцепленные в замок пальцы вздрагивают.
; Ты помнишь те слитки золота? ; спрашивает она. ; Какой штамп на них был?
; Ну, вроде утимки какой-то, ; пожимает плечами Денис.
; UTIMCO. University of Texas Investment Management Company ; тихо говорит Инна. ; Это влиятельная компания из Техаса. Имеет филиалы по всему миру и в нашей стране тоже. Так вот, представители этой компании обратились ко мне, чтобы я попросила… передала тебе … в общем, ты должен вернуть золото.
; Обалдели там, в утимке этой? ; усмехнулся Денис. ; Золото сдано государству, вот пусть с него и требуют.
; Представители компании считают, что ты обязан был поставить в известность их, а не государство.
; Да плевать мне, что они там, в Техасе считают! Их законы в России не действуют, ; махнул рукой Денис. ; Подожди, а ты здесь причем?
; Наш институт получает гранты от компании.
; Я-то с какого бока? ; хмуро поинтересовался Денис. 
; Суммы значительные. Руководство института, в число которого вхожу и я, не хочет лишаться дополнительного финансирования. Поэтому будь добр найти золото. Или оплатить компании стоимость. Это все, что я могу тебе сказать.
Черты лица Инны твердеют, в голосе слышится металл.
; Денег нет, ; отрезал Денис. ; Все истрачено на маму, операции и лечение дорого стоили.
; Их это не волнует, ; с угрозой в голосе произносит Инна.
; Да пошла ты … вместе с ними! ; отмахнулся Денис. ; Если это все, то я ухожу.
; Ладно, Денис. Я тебя предупредила, дальше как хочешь, ; пожимает плечами женщина.
; Денег нет, ; повторил Денис. ; Так что передай своим хозяевам, что шиш они что получат. Наши законы на моей стороне.
Инна молча уходит из кафе. Денис некоторое время обдумывает услышанное. Почему-то на ум приходят сцены из боевиков, в которых герои лихо расправляются с наемными убийцами. "Ну, едва ли до такого дойдет, ; подумал Денис. ; В суд подадут ; да. Наезжать ; нет. Какой смысл?"

Приглашение на встречу с руководством института пришло на электронную почту через два дня. Смарт в нагрудном кармане задрожал, издавая мелодию гимна России, Денис вздрогнул. Хорошо, что экскаватор работал в автоматическом режиме копки траншеи вдоль тротуара, а то бы рычаг дернул и вывернул бордюр. В письме предлагается Денису Витальевичу прийти в кабинет ректора в такое-то время для собеседования. И все, о предмете собеседования ни слова. "Ну, начинается, ; подумал Денис. ; Только устаканилось на новом месте, как на тебе ; приглашают обратно. Или нет? Тогда на кой овощ собеседование? Вроде рассчитался".
Секретарша ректора, обычно спокойная, как черепаха на солнце, встречает Дениса вытращенными глазами, бледными пятнами на щеках и дрожащими руками.
; П-прошу в-вас, Денис Витальевич, заходите, ; аж заикаясь от волнения, говорит секретарша, стоя у входа в "предбанник" кабинета ректора. Похоже, ждала у дверей, жутко переживая по поводу возможного опоздания Дениса.
; Солнечная активность повысилась? ; спрашивает Денис, намекая на причину неадекватности секретарши.
Та словно не слышит ; с полусогнутой спиной подбегает к массивным дверям в кабинет. Пальцы сжимают ручку нежно, словно она из хрупкого стекла, поворачивают аккуратно, а уж дверь распахивает, будто портал в иной мир, откуда прямо сейчас появится чудо-юдо с мешком золота. Такое неприкрытое подобострастие так коробит, что Денис едва не пинком отворяет вторую дверь. Секретарша за спиной приглушенно ахает, Денис бросает через плечо:
; Водки с перцем выпей, легче станет!
Просторный кабинет ректора не изменился. Все так же давит  массивностью мебели цвета густой марганцовки, золочеными рамами портретов предшественников и полированной глыбой письменного стола. В кожаном кресле ректора сидит какая-то рыжая пигалица. Маленькая женщина со сложной укладкой на голове и тщательно запудреными веснушками на лице почти тонет в кресле ; подлокотники на уровне плеч, голова где-то посередине спинки.
; Здрассте … вы кто? ; изумленно спрашивает Денис, останавливаясь на пороге.
; Садитесь! ; нервно предлагает маленькая женщина.
Денис медленно закипает. Вчера пришлось долго и нудно объяснять мастеру необходимость визита в институт, иными словами прогулять половину рабочего дня, а траншею надо рыть срочно, иначе сроки ремонта теплотрассы будут сорваны. Денис клятвенно пообещал, что уладит дело за час, а после смены отработает вдвойне. И вот он приходит и что видит? Лилипутку в кресле ректора, которая смотрит на него, как злобная мышь.
; Вас отсюда лучше видно, ; ехидно поясняет Денис, усаживаясь на край стола.
Дама в кресле дергается, будто  шило вонзилось, щеки краснеют, веснушки разгораются, как звезды на ночном небе.
; Как угодно, ; ледяным тоном отвечает женщина.
Она демонстративно смотрит в планшет несколько секунд, затем так же холодно произносит:
; Денис Витальевич Раевский? Меня зовут Луиза Мочильска, я представляю спонсора вашего института …
; Он не мой, ; перебивает Денис. ; Просто я работал здесь некоторое время.
; Мне это известно, ; кивнула Луиза. ; Так вот, я пригласила вас по поводу погашения задолженности.
; Я ничего не должен вам.
; Не мне, а моему работодателю, международному инвестиционному фонду University of Texas Investment Management.
Брови Дениса ползут вверх:
; Вы из этой утимки!? Золото сдано государству, с него и спрашивайте.
; Нам известно, что вы поступили с найденным золотом так, как предписывают законы этой страны. Но совет директоров фонда …
; Если известно, то чего надо? ; бесцеремонно перебивает Денис.
Ему не нравилась и эта Луиза Мочильска и этот разговор, поэтому он умышленно ведет себя так, чтобы как можно сильнее вывести из себя карлицу в кресле. Однако "мелкая" крепилась, хотя и с большим трудом.
; СОВЕТ ДИРЕКТОРОВ ФОНДА! … уважает законы этой страны. Но полагает, что в первую очередь следовало обратиться непосредственно в фонд, тем более, что вы видели аббревиатуру на обратной стороне слитков, ; пискляво чеканит фразы женщина.
; Да полагайте что хотите! ; махнул рукой Денис. ; Я не нарушал законов этой … МОЕЙ страны, а на ВАШ фонд мне плевать.
Он спрыгивает с края стола, направляется к выходу.
; Я предлагаю вам компромиссное решение, которое устроит и вас, и фонд, ; говорит Мочильска.
; А какой тут может быть компромисс? ; останавливается Денис у самой двери.
; Сядьте. И не на стол, а воспользуйтесь стулом. И выслушайте, ; предлагает Луиза.
Денис  нарочито шумно отодвигает стул. Садится, положив руки на спинку, смотрит бараньим взглядом:
; Только быстро. Мне на работу нужно.
Спокойствие дается Луизе нелегко. Лицо сплошь покрывается красными пятнами, глаза широко раскрыты, женщина часто моргает и трясет головой, отчего создается впечатление, что вот-вот свалится от сердечного приступа.
; Итак, ; произносит Мочильска после глубокого вдоха-выдоха. ; Вы неудачно защитили кандидатскую, вас уволили. Но все можно исправить, господин Раевский. Быть оператором землеройной машины не для вас. Ваши способности анализировать факты и убедительно излагать теорию очень впечатляют.
; Расскажите об этом членам комиссии, ; усмехнулся Денис.
; Представьте, рассказала. И они согласились с моими доводами, ; выдавила вежливую улыбку Мочильска.
; И что? Предлагаете защищаться опять? Как они мне в глаза будут смотреть?
; Как я прикажу! ; жестко говорит женщина.
; Ну да, кто платит, тот заказывает музыку, ; после секундной паузы произносит Денис. ; Хорошо, я вас понял. Вы даете возможность защититься еще раз, восстанавливаете на работе и даете тему для исследования с заранее готовым выводом. Разумеется, грант  в размере годовой зарплаты. Так?
; Примерно да, ; кивнула рыжим чубом Мочильска. ; И это только начало. Вы получаете должность старшего преподавателя, приступаете к подготовке докторской диссертации. И в конце вы ; ректор института с очень хорошим финансированием.
; И минимальной финансовой отчетностью?
; Не вижу проблем, ; скупо улыбнулась Луиза, откидываясь на спинку кресла.
Денис встает, подходит к окну. Стекло приятно холодит лоб, костяшки пальцев упираются в подоконник, волна теплого воздуха из потолочного кондиционера пробирается за ворот рубашки. Из окна открывается прекрасный вид на широкий проспект. Прохладное августовское утро намекает на близкую осень желтыми крапинками увядших листьев на старых липах, стая нахохлившихся голубей оккупировала лавку в институтском парке, солнце щедро отдает свет и тепло земле, но уже не так, как в июле. "Скоро зима, ; подумал Денис. ; Будет мало работы и придется пересесть на снегоуборщик. Или поехать на стройку? Вахтовым способом куда-нибудь в Африку!"
; Да или нет, господин Раевский? ; спрашивает Мочильска.
Денис улавливает в голосе насмешку ; чего, мол, ломаешься, мальчик? Постарше тебя кололись, еще и ручки лобызали.
; Вы неправильно истолковали молчание, пани Луиза, ; оборачивается Денис. ; Я не решал, согласиться или нет. Вспоминал состав совета директоров вашей конторы. Интересные личности в смысле биографии. Любого можно к стенке ставить и не ошибешься. Но дело не в этом, любой финансист по определению мерзавец. Объясните мне, на каком основании золотом из депозитария Техаса расплачивались с председателем Совета Федераций. И вообще, какого черта вам у нас понадобилось?
Луиза ответила, не моргнув глазом:
; Золотые слитки были похищены из депозитария организованной преступной группой и нет никаких фактов, что покойный господин председатель был конечным бенефициаром. В вашей стране нам не нужен черт, как вы изволили выразиться. Мы всего лишь спонсируем исторические исследования.
; Вам-то в Техасе на кой ляд они нужны?
; Один из членов совета директоров выходец из вашей страны, ; пожала плечами Мочильска.
; Да, с типично русским именем Янкель! А фамилия так и вовсе сказочная ; Розенфельд!
; Вы ошибаетесь!
; Ничуть! Вы ведь сами сказали, что я умею находить факты. Именно Янкель Розенфельд является одним из руководителей фонда.
; Вы страдаете антисемитизмом в особо тяжелой форме, господин Раевский.
; Нет, антисемитизм здесь ни при чем. Мне плевать на национальные различия. Другое дело ; идеология. Розенфельд убежденный хасид, фанатик и законченный нацист. Как и его прапрадед Свердлов.
; Чушь! ; скривила губы Мочильска. ; Это невозможно доказать.
; Вы правы, Яков Свердлов нигде не указывал своей настоящей фамилии и вообще был очень скрытным человеком. Может, Янкель и не его потомок. Но дело не в этом. А в том, что религиозные фанатики обуреваемы возрождением богоизбранной нации и нет такого преступления, на которое они не пойдут. Уничтожить миллионы ; пустяк, уже не раз такое проделывали. Проект Хазария 3 ; слышали о таком, пани Луиза?
; Бред какой-то … вы просто сумасшедший нацист! Другого слова не подобрать.
; Ну да, чуть только против шерсти погладишь, так сразу нацист. С удовольствием послушал бы ваши сказки о самом страдающем народе, но нет времени, любимый экскаватор ждет.

Стальные клыки вонзаются во влажную землю, ковш жадно заглатывает кусок, стрела вздымается к серым тучам и на мгновение застывает в неподвижности. Верхняя часть машины поворачивается, ковш опрокидывается и полтонны земли обрушивается в кузов самосвала. Раз за разом экскаватор вырывает куски земли, движения повторяются точь-в-точь. Нудный дождь барабанит по стеклам кабины, дворник неторопливо слизывает воду. Денис сидит в кресле развалившись, словно перед телевизором, краем глаза следя за работой экскаватора в автоматическом режиме. Так, на всякий случай. Мысленно все еще в кабинете ректора и Луиза Мочильска сверлит его взглядом карих глаз. Рыжие волосы вспенены умелой рукой, сложная композиция крепко спаяна лаком и заколками. "Что еще должно произойти, чтобы люди поумнели? ; думал он. ; Библию можно считать сказкой, но мифология любой цивилизации есть квинтэссенция опыта. Излагается простыми словами, яркими аналогиями и максимально простым языком, дабы любой дурак понял. Потоп как наказание за грехи людей. Сожжение Содома и Гоморры ; что непонятно? Расчет что пронесет? Или случайность, мол, с нами такого не будет, мы же умные. Говорят, что только русский мужик рассчитывает на авось ; хренушки! Все двуногие ; авосьники те еще. И причина этого ; религия. Любая, без разницы. Они все учат ждать милости Создателя и ровным счетом ничего не делать. Только вот жизнь требует совсем другого и фанатики, ждущие милости свыше, обречены на смерть. Именно так и произошло с евреями. Засилье фанатиков свело на нет  выдающийся во всех отношениях народ, давший так много хорошего цивилизации. Вера, доведенная до идиотизма ; вот настоящее оружие массового поражения!"

Раннее утро. В раскрытую форточку вливается холодный воздух с улицы. Август считается летним месяцем, на самом деле это уже ранняя осень. Деревья обзаводятся желтой листвой, ночная температура опускается ниже десяти градусов тепла, птицы сбиваются в стаи и устраивают коллективные набеги на сады, доклевывая остатки вишни и яблок. Денис лишен сомнительного удовольствия пахать и сеять на шести сотках, однокомнатная квартира на первом этаже позволяет лишь цветы в горшочках. Но ему и это облом, так что подоконники радуют глаз пустотой. Денис стоит у окна, сложив руки на груди, взгляд неподвижен. Свежий воздух холодит грудь, сбивает с мыслей и толкает под теплый душ. А подумать есть о чем! Следователь прав, его действительно хотят убить. И убьют, это вопрос времени. Дело даже не в золоте. Вернее, не только в золоте. Этот Янкель не отстанет, пока не добьется своего. Упертый фанатик считает делом чести (фанатик и честь!!!???) не возвращение долга, а чтобы последнее слово всегда оставалось за ним. Трудно сказать, является ли на самом деле Янкель Розенфельд потомком Янкеля Мовшевича Свердлова. Пламенный революционер тщательно подчистил свое прошлое, о его жизни до семнадцатого года почти ничего не известно. В официальной биографии говорится, что сидел, боролся, опять сидел и снова боролся. О том, что юный отпрыск нижегородского еврея сапожника, скупавшего по дешевке ювелирные украшения у воров, сколотил самую жестокую банду убийц из всех, что были тогда под руководством большевиков, в биографии ни слова. И только если покопаться в архивах, можно узнать, что Яша Свердлов был чудовищем. Его подручные резали головы и вспарывали животы полицейским для устрашения. Убивали, даже если в этом не было необходимости. Причем своих тоже. Возможно, именно поэтому молодой Яша ; 32 года! ; становится председателем ВЦИК. По сути, втором человеком после Ульянова (Ленина). Именно Свердлов инициировал красный террор, организовал геноцид казачества, дворян и зажиточных крестьян. А уничтожение царской семьи вовсе было идеей фикс Янкеля Мовшевича. Он ; главный палач гражданской войны, а вовсе не Ульянов (Ленин).
Коллективизация, проводимая коммунистами под руководством Сталина, цветочки по сравнение с "коммунизацией" крестьян, которую осуществлял Свердлов. По его приказу крестьяне лишались жилья, имущества и даже детей. Крестьянам предписывалось жить в общих  домах, то есть в казармах. Детей помещали в детские дома. В коммунах все ; дети и взрослые! ; должны были трудиться за порцию еды. По замыслу Свердлов лучшие люди России должны быть уничтожены, а остальные стать рабами. Так создавалась Хазария 2.
"Красные и белые  русские убивали друг друга, ; думал Денис. ; А тем временем слетались падальщики ; Урицкий Моисей Соломонович, Лейба Давидович Бронштейн(Троцкий), Гершон Аронович Зиновьев, Лев Борисович Розенфельд(Каменев), Лазарь Моисеевич Каганович … почему среди руководителей ВКПб было так много … нерусских? Желание отомстить? Или увидели возможность осуществить вековую мечту ; стать настоящими избранниками своего бога, превратив остальное человечество в рабов. Не зря же так усиленно добивались мировой революции вплоть до войны на истребление европейских народов русскими руками. Союз советских республик от Тихого океана до Атлантики!" ; горько усмехнулся Денис.
Солнечный свет медленно угасает, хмурая туча укрывает землю от лучей светила, дождь вот-вот прольется холодными слезами. Сегодня суббота, на работу идти не нужно и мысли Дениса постепенно перекочевывают на тему ; а чё сёдня делать? Кабак-пивная-ночной клуб не катят. Это глупейшее времяпровождение для одноклеточных всегда вызывало у Дениса отвращение. Тогда что? Поработать над диссертацией … кому это надо? Опубликовать в блоге, что бы все тронутые конспирологией читали и восхищались? Нет, конечно, публиковать не станет, но вот поработать над материалом нужно. Что бы форму не терять. Мозги, как и мышцы, требуют постоянной нагрузки, иначе в кисель превращаются.
; А пойду-ка я … ; мелодичная трель вызова обрывает фразу посередине.
Денис круто разворачивается на пятках, взгляд замирает на мерцающем экране коммуникатора. Профиль лица в зеленом круге сообщает, что вызов от неизвестного абонента. Денис неохотно нажимает иконку громкоговорителя:
; Слушаю вас.
; Денис? Это я, Инна. Ты можешь говорить?
Денис хотел было нажать иконку "отбой", но голос из динамика прерывист, интонация встревоженная и Денис неохотно отвечает:
; Да, я. Что-то случилось?
; Ну… да, случилось. Ты можешь приехать ко мне?
; Чего вдруг? ; удивился Денис. ; У меня другие планы.
; Пожалуйста, Денис, ; умоляюще произносит женщина. ; Ты мне очень нужен.
; Инна, в чем дело? Нельзя решить проблему по телефону?
; Нет. Приезжай, это ненадолго. И очень важно.
; Я в твоем институте не работаю, ваши сложности меня не касаются.
; Институт не причем! Ты нужен мне. Очень прошу, приезжай!
Денис вздохнул, взгляд с сожалением останавливается на компьютере.
; Ладно, скоро буду, ; недовольно бурчит он в микрофон и нажимает отбой.
; Чертовы дуры! ; бормочет он, направляясь к вешалке с одеждой. ; Когда сам лезешь, так физиономии воротят ; мол, птица не моего полета! Плюнешь ; бегают задрав штаны, вернись любимый, я совершила трагическую ошибку! Теперь вот переться на другой конец города, а маршрутку, как всегда, не дождешься.

Лифт поднимается на третий этаж, двери раздвигаются, Денис выходит из кабины. На лестничной площадки царит тишина, воздух пропитан запахами жареной картошки и кошачьих экскрементов, жерло мусоропровода дышит спертым воздухом и кислятиной. Денис подходит к знакомой двери, палец касается кнопки звонка. Взгляд привычно останавливается на глазке, на лице появляется дежурная улыбка, выражение досады отступает. На звонок долго не отвечают, Денис раздраженно давит сильнее и тут замечает, что дверь не заперта. Воображение тут же рисует картину, привычную по детективным сериалам ; в квартире бардак, ящики с документами ; дома документы, блин!!! ; вывернуты, одежда на полу. Словом, все раскидано и перевернуто, как будто в квартире бесилась стая пьяных обезьян. А посредине хаоса окровавленный труп!
Картинка вспыхивает и гаснет под напором здравого смысла ; какого черта искать-то? Да еще и убивать. Ждут тебя Денис, ждут не дождутся, потому и дверь не заперли. А звонок? Тут воображение проецирует другую картинку ; женщина в ванной. Интересно, как  героини фильмов так точно угадывают время прихода? У окна дежурят что ли? Бегом в душ, намылиться, ополоснуться, напялить халат ; обязательно короткий или на размер меньше, чтобы полы при ходьбе распахивались до пупка, ; нанести грим и все это за считанные минуты! Видимо, упорные многолетние тренировки.
"Ну, мало ли что придет в голову одинокой женщине, ; подумал Денис, осторожно толкая дверь кончиками пальцев. ; Может и правда решила наладить отношения, других-то кандидатов нет". И все же смутное ощущение тревоги не уходит. Денис вытирает ноги об половик, взгляд пробегает по коридору ; все как обычно, плащ и курточка на вешалке, зеркало в прихожей не разбито. На кухне никого, чисто и прибрано, форточка открыта. Шума воды в ванной не слышно, так что вариант с халатами отпадает и вообще, раз уж живешь один, обзаведись подругой, иначе … дверь в зал распахивается, поток прохладного воздуха швыряет в лицо уличный шум, за спиной на кухне хлопает форточка. Инна лежит на диване, вытянув руки вдоль тела, глаза широко раскрыты, взгляд устремлен вверх. Словно глубоко задумалась о жизни и своем месте и только одна деталь нарушает идиллическую картинку ; кусок бельевой веревки, обернутой вокруг шеи. Сине-черный ободок с пожелтевшими краями резко и страшно контрастирует с белой кожей, бледное лицо покрывают едва заметные синеватые пятна.
Денис стоит на пороге комнаты, как оглушенный. В пустой голове нет ни одной мысли, только странная, давящая усталость вдруг наваливается невидимым душным облаком, хочется сесть или опуститься на колени и стоять так, глядя в одну точку, ничего не чувствуя и не слыша. Чтобы не упасть Денис опирается рукой о дверной проем. Гладкая поверхность приятно охлаждает мгновенно вспотевшую ладонь, голова проясняется и первая мысль ; а ведь это ловушка! Вот-вот на пороге появятся полицейские, которых вызвал настоящий убийца. Меня скрутят, отвезут в участок и я никак не смогу доказать следователю, что не убивал. Все просто ; были отношения, она бросила, я из ревности убил. А тут еще и неудачная защита диссертации, ведь все знают, что именно Инна была председателем комиссии. Настоящий убийца вошел в квартиру … нет, скорее всего, Инна была знакома с убийцей и сама пустила его. По его просьбе позвонила мне, ее душат и уходят. Приезжаю я и стою на пороге, как последний болван, еще и оперся рукой … черт, отпечатки пальцев!!!
Глухая апатия сменяется приступом паники. Денис срывает салфетку с журнального столика, вазочка с цветами летит на пол, букет рассыпается, вода заливает ковер. Словно сошедший с ума уборщик, Денис судорожно трет все, что попадается под руку, даже пол, по которому топтался пару минут назад. Выбежав на лестничную площадку протирает дверь, кнопку лифта и створки, ничего не соображая и только гул электродвигателей от поднимающейся кабинки останавливает его. "Полиция едет"! ; мысленно кричит Денис, но здравый смысл хладнокровно подсказывает ; сам вызвал лифт, когда натирал кнопку.
; Надо уходить, иначе с ума сойду, ; обессиленно шепчет Денис. ; Черт с ним со всем!
Он смутно помнил, как выбрался из дома, потом брел куда-то словно во сне, а в голове все время крутился один и тот же вопрос ; кто убил и за что? Неужели проклятое золото? Но ведь логичнее было бы заставить отработать. Предлагали! Денис понимал, что домой дороги нет. Просто праздник какой-то ; думал Денис, сидя на краешке лавке в парке. Тучи окончательно закрыли небо, холодный воздух рыскает по кустам, по дорожкам гуляют редкие мамы с колясками. Состояние хуже некуда, ну просто полный и беспросветный капец. Идти некуда и не к кому, пользоваться коммуникатором нельзя, денег нет и документы тоже остались дома. Денис тупо смотрит в одну точку, будто хочет просверлить дырку в асфальте, в грудь словно ваты напихали, в ушах звенит и только одна мысль царапает мозг ; надо сдаваться. Ну не убивал я, это же можно доказать!
; Нельзя! ; раздается внезапно голос совсем рядом.
Денис дергается всем телом, вскакивает и суматошно машет руками. Дико оглядывается, видит мужчину в плаще с поднятым воротником, кожаная кепка надвинута на глаза. Мужчина сидит на той же лавочке, что и он, только с другого конца.
; Ты кто!? ; спрашивает Денис, сам удивляясь глупости вопроса. ; Чего тебе?
; Сядьте, Денис Витальевич и успокойтесь. Я не причиню вам вреда, ; говорит мужчина и указывает рукой на лавку. Денис замечает дорогие перчатки из настоящей лайковой кожи и золотые винтажные часы, выглянувшие из рукава.  Денис глубоко вдыхает холодный сырой воздух, плотнее запахивает полы куртки и опускается на лавку. Незнакомец выглядит слишком дорого, одежда подобрана со вкусом ; наемные убийцы диссертантов неудачников так не одеваются.
; Артемьев Владимир Александрович,  ; говорит мужчина, вежливо приподнимая кепку. ; Припоминаете?
; А-а, это вы … наша встреча случайна?
; И да и нет, ; улыбается полковник. ; Я искал вас, Денис Витальевич, а найти помог случай. Мне известны ваши проблемы, а так же источник их возникновения. И именно об этом я и хотел с вами поговорить.
; Вы ведь не считаете, что я убийца?
; Нет, конечно! Палач известен и его должны ликвидировать с минуты на минуту. А вот с заказчиком убийства дела обстоят иначе. Вы могли бы помочь.
; Я? ; удивился Денис. ; Как?
; Ну, не в буквальном смысле убить. Суть дела такова ; найти документы, доказывающие причастность к многочисленным преступлениям. Убийство вашей знакомой в том числе. Кроме того, вы получите возможность изучить материалы по теме своей диссертации, которые ранее были недоступны никому.
; Вы серьезно!? ; подпрыгнул Денис. ; А о чем идет речь?
; О документах. Имена, фамилии, должности, обязанности … И подробная программа действий, которые в конечном итоге должны привести к кардинальным изменениям всего мирового порядка.
Денис вытирает пот с мгновенно вспотевшего лба, в широко раскрытых глазах стынет восторг пополам со страхом.
; Так, это здорово. Но как-то слишком необычайно что-ли …
; А что вас смущает? ; спрашивает Артемьев, чуть заметно улыбаясь.
; Ну, я и … аж мировой порядок! Я ведь даже не кандидат наук, а так ; диссертант неудачник.
; Вы ученый, Денис! А то, что вам не позволили защититься, ; тому есть причины и о них мы поговорим позже. А пока подумайте вот над чем ; я предлагаю вам участие в операции, связанной с риском для жизни. Придется отправиться на другой континент, работать в зоне боевых действий. Конечно, голой грудью на амбразуру не бросим, работать будете не один, подстрахуем со всех сторон, но все равно опасность велика.
; Я согласен!
; Что ж, тогда идемте, ; кивнул Артемьев. ; Надобно уладить кучу формальностей, у вас будут еще вопросы ко мне. Отвечу на все. Вот кстати ; хотите узнать, кто такой на самом деле Янкель Розенфельд?