Глава 32. В которой встал вопрос:" В чью породу командировочный?"
Мама украдкой зевнула и Толик понял, что этот день закончился.
У него, от волнения, от пережитого, от впечатлений о встречи, от невероятных эмоций заканчивающегося дня, поднялось давление и он покраснел, как нашкодивший ребёнок. Разболелась голова и в висках стучали молоты, колотившие по наковальне, расположенной внутри черепа. Невидимый кузнец ковал подковы диким мустангам, пока те носились по бескрайним прериям необъятного и пустого внутреннего пространства головы Толика.
И отец и мама заметили болезненное состояние командировочного, только каждый сделал свои выводы.
"Слабак!.. - Подумал отец: Совсем не пивец... С трёх рюмок развезло... Хороший человек... но не Смешнягинская порода..."
"Переволновался из-за сервиза... - Подумала мама: Наврал... небось... что купит... а теперь-стыдно... Не Смешнягинская порода... Те... либо врут... как дышат... либо... не врут вовсе..."
-Толя... что с тобой?.. Тебе плохо?.. - Мама коснулась рукой горячего лба Джуниора, который сидел, опустив голову на руки. Весь красный, в висках у него стучали молоты, колотившие по наковальне и носились дикие необузданные мустанги.
Мамины руки - это лучшее лекарство!
Она прижала голову Толика-джуниора к себе и положила свою к нему на макушку. На удивление, Джуниор не стал брыкаться и сбрасывать её руки со своего лба, а просто сидел так несколько минут:
-Всё нормально... мам...
Толик тоже почувствовал, что молоты замедлили долбёжку наковален, а табуны перешли с галопа на вальс, словно невидимый мустангер умелой рукой натянул вожжи и попридержал коней:
-Да... Всё... нормально... мам...
Отец, не любивший слабаков, встал, схватил стол и поволок его на кухню вместе с посудой.
-Андрюша!.. Ты куда?..
-Да у вас тут больница скорой медицинской помощи... А я ещё не больной!..
Толик, весивший килограммов на тридцать больше отца и в два раза шире его в плечах, подскочил с дивана и попытался ухватиться за край стола, чтобы помочь. Но нетвёрдость ног и нецепкость рук, а, так же, упрямство отца, решившего в одиночку пробиваться к кухне, привели к тому, что посуда поехала по наклонившейся поверхности, как по санно-бобслейной трассе.
Хорошо, что всё было очень вкусным и потому съеденным и выпитым ,и тарелки были пусты, а у Толика ещё и идеально вылизана его длинным языком.
Мама, Толик-джуниор и примкнувший к ним кот Маркиз, закрыли глаза, зная, что сейчас произойдёт. Жирный котяра ещё и замяукал-завыл таким голосом, точно прощался с холостяцкой жизнью.
Отец попытался сбалансировать столом и выровнять положение посуды на нём, но и он оказался бессилен перед напором тяжелой хрустальной селёдочницы, уже набравшей ход и оторвавшейся от края стола.
Колька ловко поймал её на лету, по-баскетбольному перебросил с руки на руку у себя за спиной и свободной рукой выровнял положение стола относительно горизонта. Потом поклонился всем присутствующим и, водрузив селёдочницу на стол, отбыл в неизвестном направлении, только его и видели.
-Ну... артист!..
И, всё же один нож, побалансировав какое-то время на краю стола, упал на пол. Мама со вздохом подняла его и тоже пошла на кухню:
-Кто-то ещё должен прийти... Не хватало только... ещё одного командировочного!..
Но Петрович был не в командировке, а просто по зову сердца подслушивал под дверью уже битый час. Правда, вопреки предсказанию ножа, зайти в квартиру так и не решился.
"Утром буду брать... Тёпленьким... И... будь что будет!.."
Глава 33.http://www.proza.ru/2017/01/03/251