ПОДСТРОЧКИН ВЕДЁТ ПОИСК
Поскольку Подстрочкин был единственным свидетелем, обнаружившим труп Лёхи, значившегося по документам как Сластин Алексей Иванович, следователи допрашивали его дотошно. Найденный недалеко от места убийства пистолет напрочь отметал подозрение от журналиста, поскольку на нём не обнаружены отпечатки его пальцев. О деньгах вообще речь не шла.
Больше всего сыщиков интересовал вопрос: почему умирающий позвонил ему, а никому другому, какие связи были между ними: журналистом и бандитом? Что сказал Сластин, кроме слов "в парке" и "умираю"? Сам не зная почему, скорее по профессиональной интуиции Подстрочкин умолчал о сыне Кузнецова, предполагая впоследствии использовать эту информацию в интересах своей газеты.
Дотошные следаки провели обыск в квартире Подстрочкина, но ничего изобличающего его в преступлении не нашли. Мог ли проныра-журналист держать деньги в "закромах" собственного дома? Конечно, нет. Хотя как знать. На новенькой колоде стодолларовых купюр наверняка были отпечатки пальцев её хозяина. И не только его. Выходит, что из этих соображений Подстрочкин подстраховался.
Мусолили Фёдора долго и нудно. Но что поделаешь, в конце концов, сыщики оставили его в покое.
Всё это время Подстрочкин размышлял над словосочетанием "сын Кузнецова". Он ничуть не сомневался, что речь шла о сыне академика Кузнецова, но о каком из них, из восемнадцати? Уж не о том ли удивительном ребёнке, заговорившем в утробе матери и взбудоражившем весь Цыбулёвск? Да и не только Цыбулёвск? Но причём здесь бандит, хотя и весьма интеллигентный?
Нашумевшее фото ребёнка-вундеркинда, сделанное с подачи его, Фёдора Подстрочкина, было последней информацией на эту тему. И всё же, что имел в виду убитый, говоря эти два слова? Не мог протянуть ещё пару минут.
"Так, – рассуждал Подстрочкин, – есть два трупа, причём в одном парке. Усиленные поиски сыщиков в последние дни. Скоропостижный побег Сластина из собственного жилья…" Папарацци пронюхал и про эту секретную информацию. И, наконец, загадочный пожар дома, который не позже как несколько часов назад прошмонали сыщики. Сама собой возникла мысль: а не звенья ли это одной цепи? Почему сыск ведут ребята Тарасова? Им ли, разведчикам, заниматься бандитами, отбирая хлеб у ментов? Из всего этого следует, что Тарасов идёт по следу. Но кого он ищет? Конечно, сына академика, кого же еще!
Довольный сногсшибательным выводом Подстрочкин с удовольствием опрокинул стакан любимого мартини.
“Значит, – продолжал вести нить рассуждений Фёдор, – Тарасов ищет одного из детей академика. Замечательно, пусть ищет. И наверняка он ищет последнего сына, самого маленького, самого взрослого и самого умного. Гений нужен многим, а тем более такой, которого можно спрятать где угодно. Если так, надо срочно связываться с редактором, обмозговать дело, стопроцентно пахнущее сенсацией”.
Через пять минут жёлтый "запорожец", обдав завсегдатаев местного козлодрома вонючим газом, помчал журналиста в редакцию "Жёлтого Цыбулёвска".
ГРУЗИН
Идея Митяя делать деньги из отбросов подсказала Никитичу и Вадику, где определиться на новом месте. Конечно же, на городской свалке, так сказать, ближе к сырью. Тем более там были все условия для работы. Бандиты прекрасно знали, что за пожаром последуют усиленные поиски сына академика. Надо было торопиться. А самое главное – Митяя никто, кроме них, не должен видеть. Куда спрятать? Надо ему создать условия для осуществления плана. Да и наверняка сам гений будет искать удобного случая для побега – ума на это у него хватит.
Так думали похитители, помня наказ босса. Пока же Русий был упрятан в тот же китайский термос, но закрученный крышкой с отверстиями для воздуха. Новая тюрьма Русия находилась в машине. Один из напарников никуда не отлучался. В такой ситуации побег был немыслим. Кормили пленника и давали справлять нужду здесь же в машине.
Русий догадывался, почему так неожиданно его хозяева удрали на свалку. Он по-прежнему общался с ними вежливо. Сам был заинтересован в строительстве завода по производству спирта. И не только спирта из того, что люди годами выбрасывают на свалку. Находясь в заточении, мозг его работал постоянно и напряжённо. В голове, словно в компьютере, вырисовывались контуры будущего завода. Но ему нужен стол, линейка, бумага, компьютер и прочие принадлежности, необходимые конструктору.
Свои соображения Русий высказал хозяевам. Те согласились, но где создать эти условия и надёжно упрятать изобретателя?
– Вадька, а что если нам поселить Митяя у босса на даче? – закинул удочку Никитич. – Уж где-где, а там за семью замками, сворой собак и охранников, по-моему, самое лучшее место.
– А что… Подходяще! – согласился Вадим. – А даст ли босс добро?
– Куда он денется. В его же интересах. Сам ужесточил сроки…
Узнав проблему, босс ничуть не раздумывал. Согласие было получено в тот же день, и в тот же день Русий-Митяй обрёл новое жильё.
Условия для работы изобретателю создали идеальные. Оборудование самое современное. Здесь же была обустроена комната для его отдыха – тоже всё по последней моде вплоть до экзотических растений и певчих пташек. Даже небольшую сауну с джакузи установили.
Каждый сантиметр площади отслеживался видеокамерами. В дополнение к ним у помещения постоянно находился кто-то из охранников: на время отсутствия одного его место занимал другой.
И так все двадцать четыре часа. Сама мысль о побеге из этой “Бастилии” была нереальна.
Хозяином “Бастилии” был некто Стоян Бончев, он же человек в чёрном, известный в светской среде как один из богатейших людей Цыбулёвска, главный магнат в городском строительстве. А более малочисленной группе людей он был известен как один из главарей цыбулёвской мафии. Он имел обширные связи и своих людей во всех структурах городской власти, поэтому всегда ладил с налоговой полицией, прокуратурой и даже судом.
Но во всём Цыбулёвске никто, и даже служба Тарасова, не знали, что Стоян Бончев был тайным агентом внешней разведки Израиля – Моссада, под кличкой Грузин, чьё и так небольшое государство с малым населением всё больше и больше обрусевало. Почти каждый третий еврей был выходцем из России. Чистота исконно еврейской породы из поколения в поколение теряла свои национальные особенности.
Такое положение не устраивало высшие эшелоны власти. Учёные предлагали множество вариантов, направленных на решение национального вопроса. Но серьёзных, а главное дающих быстрый эффект, вариантов, пока не было.
Наиболее перспективным направлением, и это признавали многие, могло стать клонирование людей. Только чистокровные израильтяне способны решить извечную проблему еврейского государства в борьбе с непокорной Палестиной. Правительство и Кнессет не жалели средств на эти дела, но дело продвигалось крайне медленно. Вполне понятно, что успехи российского учёного Кузнецова, добившегося в кратчайшие сроки поражающих успехов в клонировании людей, не могли не заинтересовать израильтян.
Промышленный шпионаж всегда был одной из важнейших задач Моссада. Похищенные секреты израильтяне умели использовать быстро и с большой выгодой. По многим направлениям их наука значительно превосходила российскую, но в вопросах клонирования Россия опередила еврейское государство. Чтобы ликвидировать это отставание, а по возможности и перехватить инициативу, в далёкий Цыбулёвск под видом специалиста в области строительства и был заброшен Стоян Бончев. Любыми путями он должен был проникнуть в святая святых академика Кузнецова и добыть информацию по технологии клонирования.
Не исключалась задача уговорить академика переехать в Израиль, где ему будут предоставлены намного лучшие условия.
Как агент-профессионал Грузин не брезговал ничем. Строительство строительством, но постепенно он прибрал к рукам весь криминальный Цыбулёвск, все мафиозные структуры. Он был в хороших, пожалуй, даже в дружеских отношениях с Анной Евдокимовной. Заполучив от хозяйки города все акции на ведение архитектурно-строительных работ, он никогда не давал повода для критики в свой адрес. Для Стояна ничего не стоило задобрить власть парой-другой миллионов и не только рублей, но и долларов на какие-нибудь благотворительные цели, что являлось надёжным щитом прикрытия его подпольной деятельности.
Все попытки привлечь его по закону проваливались на начальном этапе. Имея в руках мощные и послушные рычаги, Стоян, он же Грузин, уверенно шёл к намеченной цели. О появлении в семье академика чудо-ребёнка он, как и положено шпиону-профессионалу, узнал одним из первых. Агентура (а его ставленники, разумеется, были и в роддоме) сработала оперативно. Он тут же поставил в известность Моссад. Реакция последовала незамедлительно: собрать самую полную информацию о новоявленном гении и попытаться вывезти его за границу, в Израиль. Было отчего ломать голову.
Грузин не мог не обратить внимание на чем-то вызванное беспокойство людей Тарасова. Они шныряли повсюду. Естественно, возник вопрос: что-то случилось в семье академика, но что? А сообщения "Жёлтого Цыбулёвска", фотографии проныры Подстрочкина, загадочные трупы тоже давали пищу для размышления.
Заполучив с неожиданной лёгкостью последнего сына академика, Грузин, прежде всего, принял все меры предосторожности: выключил из игры Подстрочкина, уничтожил следы последнего пребывания Митяя и Никитича. Убедившись на примере спирта, полученного Митяем почти из ничего, в его действительной гениальности, он решил не торопиться переправлять похищенного за границу, хотя проблемы при этом не видел – такого маленького можно переправить, минуя все посты и кордоны.
Бончев не хотел завершить свой жизненный путь вечным шпионом. У него была дочь, надо думать о её будущем. Да и сам был не прочь заняться коммерческой деятельностью. Деньги у него на счетах не только в российских банках ждут своего часа. Вот почему ему по душе пришлась идея Митяя построить завод по полной переработке отходов человеческого бытия. Освободить людей от свалок, да ещё получая при этом продукцию широкого ассортимента – это ли не мечта любого миллионера. И этим миллионером, и даже миллиардером, мог стать он, Стоян Бончев. Вот почему он, не задумываясь, определил у себя на постоянное место жительства сына академика, предприняв беспрецедентные меры для сохранения тайны.
Он дал понять Никитичу и Вадику, что отныне им заказана встреча с Митяем. Для большей конспирации Бончев приказал им изменить внешний облик, поскольку бан-дюгам приходилось часто бывать за пределами его территории. Главной их задачей было оперативно доставлять всё, что требуется для строительства объекта. Сам же он для себя определил их судьбу: с пуском завода они, как свидетели, должны исчезнуть. Бандиты, они и в Африке бандиты, какое к ним доверие!
Такое положение дел, однако, настораживало бандюг. Они-то предполагали заполучить за изобретателя "зелёные", стократ больше тех, что получил Лёха. Но прекрасно осознавали – с боссом шутки плохи. Стоит ему только глазом моргнуть – и их судьба решена. И всё же подельники надеялись, что шеф, заполучив Митяя, их не обидит.
ТАБУ
Подстрочкин ехал обычным маршрутом: центральная улица, носившая имя "Улица Святой Анны", далее площадь Кузнецова, поворот направо у большого фонтана, затем очередной поворот налево к Дому народного творчества, небольшой тоннель и от него прямо к зданию, в котором размещаются редакция и типография "Жёлтого Цыбулёвска".
Подстрочкин недолюбливал тоннели, особенно этот, и всегда сочувствовал горожанам, вынужденным проходить через него в позднее время. Иногда по этой трубе прохаживался милицейский патруль, но такое бывало нечасто, в основном, в праздничные дни или в то время, когда Цыбулёвск принимал чиновников высокого ранга. Переход был свидетелем не одного тёмного дела и даже нескольких смертей.
Мажорное настроение Подстрочкина улетучилось как только он въехал в мрачный тоннель. На выезде из него стоял чёрный "мерс", перекрывая портал. Подстрочкин посигналил. Мерседес ни с места. Сердце журналиста неприятно затрепетало. Он посигналил ещё раз. Мерседес продолжал стоять. Подстрочкин оглянулся назад, чтобы выбраться задним ходом. Но въездной портал был перекрыт таким же чёрным мерседесом.
Подстрочкин испугался, не зная что делать. Мобильник был при нём – можно вызвать ментов. Но стоит ли торопиться? Так ли безвыходно положение? Если западня устроена для него, на милицию лучше не надеяться. Те, кто перекрыл проезд, успеют изрешетить его вместе с любимым "запорожцем".
Папарацци выжидал. Из "мерса" вышел мужчина высокого роста в длинном чёрном пальто, чёрной шляпе, чёрных перчатках, в ослепительно белом галстуке и массивных чёрных очках. Он шёл медленно, чётко печатая шаги. Звуки от брусчатки ударялись о стены тоннеля, усиливая и без того неприятную акустику.
Подстрочкин съёжился. В голове пронеслось: "Всё, Фёдор, отписался…" Сердчишко трепыхалось. Незнакомец бесцеремонно открыл дверцу и уселся в кресло рядом с водителем.
– Имею честь лично поприветствовать знаменитого цыбулёвского папарацци Фёдора Подстрочкина, не так ли? – с грузинским акцентом обратился незнакомец.
– Он самый, – дрожащим голосом ответил журналист. – А вы, если не секрет, кто будете?
– Секрет, господин Подстрочкин.
– Тогда чем обязан?
– Обязан, дорогой, обязан… но не мне.
– Кому же? – дрожь в голосе Подстрочкина несколько поутихла.
– Милиции, дорогой, милиции! И ещё – ребятам Тарасова.
– Боже, за какие грехи?! – воскликнул изумлённый журналист, сам же подумал: "Неужели вляпался?"
– Есть, есть грехи. И большие грехи!.. Но дело, дорогой, не в них.
– И всё же, если можно, конкретней. Мы, журналисты, любим факты.
– Не торопитесь, будут и факты. Про Гашиша писал?
– Писал. А что?
– Зачем ты выкрал улику в виде сигареты?
– У вас есть доказательства?
– Есть, дорогой, есть. В твоём паршивом запорожце нельзя прокрутить плёнку, но показать кое-что могу. – Незнакомец достал цифровой фотоаппарат, нажал на кнопку – и в окне камеры чётко вырисовалась картинка, зафиксировавшая действие Подстрочкина с сигаретой. – Вопросы есть?
– Нет, – пролепетал журналист. – Но откуда это у вас?
– Значит, дальше будет легче. Надеюсь, мы с тобой договоримся. Не так ли, дорогой?
– Я не понимаю, о чём вы?
– Сейчас поймёшь, – незнакомец опять нажал кнопку – на экране обозначилась сцена, в которой Подстрочкин изобличался в краже долларов.
– Господи, вы и это знаете! Но ведь мы были одни: я и труп. Больше никого.
– Конечно, дорогой, никого… кроме нас. Но ты не бойся. Всё это строго конфиденциально. Это вы, пронырливые журналюги, никогда не умеете держать язык за зубами.
– Что поделаешь, – упадочным голосом согласился Подстрочкин, – язык нас кормит.
– И, похоже, что плохо кормит, раз тяпнул зелёненькие, – подкусил чёрный пассажир.
– Взял грех на душу, что и говорить.
– Не бойся, мы умеем молчать, особенно когда нас понимают.
Подстрочкин оживился. Чутьём он понял – убивать не собираются, скорее всего предъявят какие-то условия.
– Теперь, дорогой, перейдём к самому главному. Зачем ты скрыл от следаков часть разговора тебя с тем, у кого ты прихватизировал доллары?
– И это вам известно! – почти вскричал Подстрочкин. – Вот это агентура!
– Нам всё известно, дорогой господин Подстрочкин. Всё!
– В таком случае, что от меня требуется, – Фёдор был готов принять условия капитуляции. Он понял, с кем имеет дело.
– Условия… – Незнакомец в упор посмотрел на журналиста. – Всё, что касается семьи Кузнецовых и особенно его последнего сына, для тебя лично и для твоей газеты должно стать запретной темой, понял? Любая информация, исходящая от тебя на этот предмет, может стать последней в твоей жизни. Ты понял меня?! – угрожающе повторил незнакомец.
– Как не понять.
– Вот и хорошо, – подвёл итог чёрный человек. Он достал пачку зелёных. – Это тебе аванс за понятливость. Бывай, дорогой, острого тебе пера, – незнакомец открыл дверцу машины и, чётко топая по брусчатке, направился к своему "мерсу".
Через пару минут оба портала были свободны. Взвесив все "за" и "против", Подстрочкин понял, что теперь ему нет необходимости ехать в родную редакцию. В конце концов, для него сенсация состоялась – десять тысяч зелёных в руках! А Кузнецовым пусть занимается Тарасов – ему за это платят.
ПРОКОЛ
Академик шёл по тихим длинным коридорам своего детища в сектор №2, откуда ещё вчера ему поступил тревожный сигнал от наноинженеров. В накрахмаленном халате и маске на лице, в полиэтиленовых бахилах он походил больше на хирурга, готового приступить к операции, чем на директора научно-исследовательского института.
В рекреациях в пластиковых кадках цвели диковинные тропические растения, в ветках которых порхали волнистые попугайчики и канарейки. Бесшумно работали кондиционеры, создавая свежий морской микроклимат.
Академик открыл дверь и увидел всю группу, сбившуюся в одну кучку и что-то активно обсуждающую. Учёные настолько увлеклись, что не заметили склонившегося над ними человека.
– Доброе утро, господа, – приветствовал их Роман Романович. – По какому случаю сходка?
От неожиданности все вздрогнули, поднялись с мест и в ответ нестройно поприветствовали директора.
– Что-то не вижу Виктора Семёновича. Где Борщаговский?
– Он вчера, как только прочёл эту информацию в корпоративном журнале…
Академику протянули журнал, открытый на странице со статьёй "Клетки-роботы"…
– Ну, так что? – нетерпеливо спросил директор, через абзацы пробегая глазами статью. – Что случилось с вашим шефом?
– Виктор Семёнович в больнице… с инфарктом.
– Как "с инфарктом"?!
– А вы прочтите статью, Роман Романович.
Роман снова пробежал глазами небольшую информацию, потом ещё раз и, наконец, его глаза застыли на строчке: "Израильские учёные создали клетку-робот, транспортирующую кислород…"
– Роман Романович, это что ж получается, пять лет наших трудов коту под хвост?
– Подождите, подождите, коллеги, тут надо хорошенько всё обдумать. Может, наш робот совершеннее их…
– По нашим подсчётам, десятикубиковая инъекция раствора клеток-роботов может заменить всю кровь в организме, а производительность переноса кислорода увеличится в 500 раз, – оптимистично доложил кандидат биологических наук Семеняк. – Мы рассчитали, что миллиард наших роботов позволили бы человеку обходиться без воздуха несколько суток. Это взрослому человеку! А если он будет клоном в один килограмм – несколько лет!
– Понимаю, понимаю, товарищи… – удручённо прошептал академик…
Надо сказать, что сектор № 2 пять лет разрабатывал клетку-робота,
запрограммированную на то, чтобы полностью выполнять функцию переноса газов, которую осуществляют ныне наши эритроциты. Находясь в месте с большим количеством кислорода, клетка засасывает его внутрь себя, а углекислый газ выпускает. И наоборот, если вокруг много углекислого газа, клетка выпускает кислород, а углекислый газ всасывает.
– Респироциты… респироциты… – повторял в задумчивости Роман Романович. И вдруг спохватился. – А что! В науке бывает и такое. Кто первый, тот и пан. Всё равно, израильтяне или мы, но микроскопический робот – переносчик газов в организме – создан. Печально, конечно… Нам надо было поторопиться с опубликованием, а мы прошляпили. И так всегда! Пока петух в задницу не клюнет, мы… Ладно, товарищи. Завтра собираемся в актовом зале. Я поставлю перед вами новую задачу. Выше нос, коллеги! Это не отрицательный результат, хотя и он тоже на пользу науки…
Далее путь академика лежал в сектор № 4. Работа у Аристарха Варфоломеевича тоже не заладилась. Почему?
Куц был на месте.
– Ну, что тут у вас? – сразу после короткого приветствия спросил шеф.
– Работаем.
– Знаю, что работаете. Почему-то сперму из эмбриональных стволовых клеток вы получили за каких-то месяц-полтора, а…
– Так это же коммерция, Роман Романович! – перебил шефа сияющий доктор Куц. – Вчера главбух озвучила цифири по продаже спермы россиянам и иностранцам. Уже зашкалило за полмиллиарда евро, а что ещё будет!
– Нашёл, чем хвастаться, – осадил Куца академик. – Ты мне лучше расскажи о результатах по изъятию из мозга обезьян мозолистого тела.
– Ну, что тут сказать… Мы провели серию экспериментов и добились в двух случаях рождения шимпанзе без мозолистого тела, которое обычно соединяет левое и правое полушария.
– Что оно соединяет, это и школьнику известно. Ты давай о деле.
– "О деле"… Значит, так. У шимпанзе быстро развились каналы связи между обоими полушариями, что позволило им работать как единому гигантскому полушарию.
– Ну, это понятно. Дальше, дальше!
– Значит, так… дальше… Позволило работать как единому полушарию, совмещая под одной, так сказать, крышей функции, которые в норме обычно разделены… Вы знаете, что некоторые люди рождаются без мозолистого тела…
– Я-то знаю, а дальше-то что?!
Куц занервничал. Он почему-то счёл за главную проблему, которой должен был заниматься, не научную, а коммерческую, на решение которой и нацелил свой коллектив…
– Значит, так… а дальше… А дальше, как только проведём эксперименты по полному замедлению работы гормона роста и найдём его ген, а предпосылки к этому уже есть…
– Ах, вы ещё не проводили эти эксперименты! А знаете ли вы, многоуважаемый доктор наук, что ещё двадцать пять лет назад американцы нашли ген гормона роста?! – излил весь свой сарказм академик.
– Да, конечно… знаю.
– Тогда зачем будете его искать, если он уже найден… четверть века назад?.. В общем, так, Аристарх Варфоломеевич, прошу вас вместе со своими инженерами ко мне в кабинет в четырнадцать ноль-ноль…
В два часа дня в кабинете академика состоялся "разбор полётов", результатом которого явилось отстранение доктора Куца от работы с последующим увольнением. На его место Роман Романович определил молодого перспективного наноинженера Серкина, хитроумная идея которого привела к решению проблемы получения спермы из эмбриональных стволовых клеток…