Кому доводилось бывать в Жигулях, наверняка слышал от местных жителей о небесном городе Ладограде. Появляется будто бы он при определённых погодных условиях в небесах, над вершинами гор жигулёвских. Крыши домов, башни колоколен, маковки церквей – в небесах так и сверкают! Только выстроен этот город вовсе не из камня, а из невесомых солнечных лучей. Покрасуется Ладоград в небе недолгое время, подразнит воображение зрителя мечтою заоблачной и распадётся до следующего раза. Сказка не сказка, мечта не мечта, мираж не мираж.
В жигулёвском селе Подгоры об этом городе рассказывают одну интересную историю. Вот послушайте!
Купался как-то в Каменном озере Ванька по кличке Багор, известный в селе пьяница и дебошир. Зелёных двустворчатых ракушек себе для рыбалки добывал.
Добыл с десяток и стал их ножом потрошить. Раскрыл очередную ракушку, а в ней крупная жемчужина серебрится. Скользнула та жемчужина по ладони, упала в траву и обратилась девицей прекрасноликой…
– Здравствуй, Иван!
– Кто ты? – опешил он.
– Я – жительница небесного города Ладограда, Анфисой зовусь. Превратил меня злой волшебник в жемчужину и такое заклятие наложил: нашедший тебя волен будет судьбою твоей распорядиться. Отпусти меня, Иван, в мою обитель небесную. Отпустишь – добро тебе принесу, а не отпустишь – бедой обернусь!
Смотрит Ванька: девка – картина музейная. Одета в платье парчовое, взгляд электрический какой-то, на руке кольцо изумрудное блестит. Не глупо ли кралю такую отпускать? Уже давно пора ему жениться, да никто за него замуж не идёт. Кому нужен отпетый пьяница?
Не отпустил Ванька Анфису на свободу. Обвенчался с ней в сельской церкви и в дом к себе хозяйкой привёл.
Работает Анфиса с утра до вечера в огороде и дома, а Ванька, знай себе, лежит на лавке да бражку ядрёную посасывает. Напьётся до озверения, поколотит супругу свою верную, а та молчком все обиды сносит!
Живут, в общем, и живут. Только замечать стал Ванька с некоторых пор, что Анфиса его по ночам куда-то уходит. Решил он выследить, куда. Притворился под вечер пьяным, брякнулся на кровать и лежит себе поленом дубовым.
Анфиса в полночь за двери – и он за ней. Прошла она тёмным проулком к церкви, на замок закрытой. Перекрестилась на двери железные – они сами собой и раскрылись. Вошла Анфиса в церковный притвор, поднялась на колокольню. Высунулась в окно, ещё раз перекрестилась и прыгнула вниз…
Видит Ванька с земли: протянулся от церкви до ближайшей горы Манчиха яркий луч серебряный. Упала Анфиса на этот луч, равновесие установила и пошла по нему, как канатоходица. Не успел Ванька опомниться, как Анфиса уже с глаз исчезла. «В Ладоград пошла, – ахнул Ванька, – не упустить бы!..»
Перекрестился он неумело и в раскрытые церковные двери вихрем влетел. Махнул с колокольни вниз и... правую ногу себе поломал!
Уж как ухаживала за ним Анфиса, когда под утро домой возвратилась. На руках носила, из ложки кормила, колыбельные перед сном пела. Обещала ему никогда больше в Ладоград не ходить. А Ванька, знай себе, бил Анфису беспощадно да всё заклятие у неё выпытывал, которое в Ладоград допускает. Заело его сильно, что жена, рабыня безмолвная, туда вхожа, а он – нет. Только не знала Анфиса никакого средства иного, в Ладоград допускающего, кроме жизни безгрешной да молитвы непрестанной.
Быстро поправился Ванька: в ноге вместо перелома лишь трещина оказалась. Пошёл он в соседнее село к колдунье, попросил помочь в Ладоград ему проникнуть. Та цену немалую за такое дело запросила. Принёс ей Ванька изумрудное кольцо, с которым Анфиса на берегу когда-то объявилась. И сам не мог ответить, почему до сих пор его не прокутил! Дала колдунья Ваньке три чёрных зёрнышка, на мышиный помёт похожих. Прежде, чем снова прыгнуть с колокольни, съесть эти зёрнышки наказала.
В следующую ночь отправился Ванька к церкви. На двери железные перекрестился – открылись. Взобрался на колокольню, три зёрнышка проглотил и прыгнул…
Страшно было второй раз ногу ломать! Но будто бы кто его под мышки придержал и на яркий луч серебряный поставил. Пошёл Ванька по тому лучу, усы от удовольствия покручивая, и вскоре исчез за чёрной вершиной Манчихи…
День ждёт Анфиса своего горемычного мужа домой, другой, третий, а он всё не возвращается. Лишь через неделю приходит от него письмо без обратного адреса:
Живу преотлично в Ладограде.
Иван
Узнала Анфиса от почтальона, что штемпель на конверте почтовым отделением Троицкого рынка города Самары поставлен, собралась спешно и на волжскую переправу пошла. Добралась до Самары и в одном из самых грязных кабаков, что возле Троицкого рынка находился, своего Ивана, в дрезину пьяного, отыскала. Привезла его Анфиса домой, ни слова в упрёк не сказала.
После этого случая шибко переменился Иван. Пить бросил совсем, стал какой-то задумчивый, а когда с Анфисой общался, словно цветок в руках держал. Да только недолго после этого Иван и жил. Болезни, видишь ли, всякие, которые от прошлой беспутной жизни ему достались, одолели!
Похоронила Анфиса своего мужа со слезами горькими, неподдельными, и в ту же ночь исчезла из села.
Люди про исчезновение Анфисы самое разное говорили. И что она в Москву на заработки ушла, и что её в Самаре с каким-то хахалем видели. Один Иван тайну исчезновения Анфисы знал наверняка. Но он теперь если и говорил, то только травами, шумевшими на ветру, и понять его без переводчика было трудно.
Так исчезновение Анфисы из села Подгоры и осталось тайной, не тронутым чернилами листом.
Иллюстрация Наталии Зайцевой-Борисовой
Сказы и байки Жигулей