Северный завоз

               
          Все необходимое для жизни, в наше село имени Полины Осипенко – районный  центр, доставлялось один раз в год по реке Амгунь. Причем доставляемое продовольствие рассчитывалось так, что бы его хватило на целый год. Прибытие первых барж, было событием для жителей села. Когда я был  маленький, огромные баржи водили колесные, паровые буксиры, типа «Сормово». Буксиры работали на угле, поэтому задолго до появления каравана в селе, сначала появлялся дым, который следовал по ходу буксира, и повторял все кривуны, которые огибал буксир.
 Народ знал, через какое время пароход покажется из-за последнего кривуна и собирался на берегу реки Амгуни. Пароход появлялся, с усилием таща за собой, две, а иногда и три баржи. Проходя мимо столпившихся на берегу сельчан, давал громогласный гудок, от которого у народа все цепенело внутри, а дворовые собаки прятались по будкам, даже сонные от жары куры, купавшиеся в дорожной пыли, подскакивали и бежали сломя голову, не зная куда. Один только дед Роженков  не реагировал на этот триумф техники, потому что был глухой от старости. Далее начиналось самое интересное, буксир причаливал одну баржу к «рыбкоповским» складам, недалеко от сельского клуба,  ее закрепляли, а другую баржу буксир вел через кривун на другую часть села, там были склады золотоснаба. Это было не так просто, так как через этот кривун проходили провода линии междугородней связи, повещенные на так называемых мачтах через реку. Высоты мачт, на которых были натянуты провода, не хватало, что бы буксир беспрепятственно прошел под ними.  У него была своя мачта, довольно высокая, на которой крепилась антенна радиосвязи. Что бы пройти под проводами матросы демонтировали свою мачту, ложили ее на палубу и в таком виде проходили под проводами. Мачту обратно не ставили, потому что буксиру приходилось каждый день сновать от баржи к барже. Если вода падала, надо было баржи оттаскивать от берега, дабы они не оказались на мели. Буксир поражал мое воображение, у него была огромная труба, из которой валил дым как из вулкана, при этом на трубе была лесенка, по которой иногда лазили матросы. Все казалось  огромным и впечатляло, высота гребных колес была величиной с сельский дом, и если пароход шел, то лопасти колес характерно шлепали по воде. На следующий день за прибытием начиналась разгрузка барж.
       Это было  довольно интересное дело. Баржи необходимо было разгрузить как можно быстрее, что бы вода не успела «упасть» и караван мог вернуться в Хабаровск, минуя перекаты на Амгуни. На разгрузку демобилизовали много мужиков от разных предприятий, причем за это платили как бы поденщину. Чего только не было на этих баржах: разная одежда, материя, обувь, бытовые товары, канцелярские товары, школьные учебники и прочие необходимые для жизни вещи. Надо отметить, народ одевался в то время  довольно скромно, зимой у женщин была шиком моды черное плюшевое полу пальто, в быту называемое просто «плюшка». У мужчин в ходу были фуфайки, они были двух типов, одни короткие до пояса, другие удлиненные, ниже пояса сантиметров на сорок их почему-то наш отец называл «татарки», хотя сам носил по двору именно такую, а на работу ходил в пальто с каракулевым воротником. В один из таких завозов привезли молодежные полу - пальто, которые окрестили «Москвичками», по ярлыку пошивочной фабрики, и с этого времени вся сельская молодежь красовалась в них. При этом на голову водружалась шапка, именуемая тем же народом - «пирожок». Для шика на пирожок крепилась  яркая женская брошка из разноцветных стекляшек – это считалось модным  по тому времени.
    Большую часть товара составляли продукты. Баржи разгружались в ручную, без всякой механизации. Груз носили мужики – грузчики. Была налажена система строгого учета. Грузчик появлялся в начале трапа – настила, ему вручалась деревянная планка сантиметров 40, взятая из ящика – с гнездами, при укладке груза в кузов машины, планка забиралась и укладывалась в аналогичное гнездо другого ящика. Когда первый учетный ящик становился пустой, а приемный наполнялся, ящики менялись местами, учетчик отмечал в журнале количество перенесенного груза виде мешков или ящиков. Во время смены учетных ящиков  грузчикам объявлялся перерыв, который они использовали  своеобразно. Председателем «Рыбкопа» был Шишнев,  мужик не глупый. Его обязывали к быстрой разгрузке, следовательно, он должен был стимулировать грузчиков. И что он придумал: на каждый перерыв выдавать грузчикам по бутылке водки из расчета одна на троих. Расчет был прост - все мужики пили, а, как известно, если пьянице  попала капля спиртного у него возникает непреодолимое желание выпить еще, по-другому догнаться, а следующая порция ожидалась только при пересмене учетных ящиков. Что бы ускорить пересмену оставалось одно быстрее двигаться. Со стороны это выглядело довольно странно: начиналась разгрузка не торопясь, степенно, но после пары перекуров грузчики начинали носиться рысью, хотя должно быть наоборот, должна сказываться усталость, но не тут то было, знай наших. Причем люди сильно не пьянели, потому что водка, при большой физической нагрузке моментом выходила потом. К концу рабочего дня, а он в этом случаи был удлиненным, грузчики, видя, что лавочка с бесплатным алкоголем заканчивается, начинали хитрить. Если носили вино или водку умудрялись совершить бой тары так, что бы содержимое вылилось в емкость, типа ведра, оказывающегося как раз под рукой. Если носили муку, то умудрялись свалить мешка два в воду, и потом их доставать за бутылку. С мукой тоже была хитрость, грузчики знали, что мука намокает только сверху и если ее быстро достать то легко можно спасти пересыпав в сухую тару. Так и делали, и «спасенная» мука тотчас же отправлялась на пекарню в дело, ибо такая мука длительному хранению не подлежала. Разгрузка прекращалась, когда начинало смеркаться, по причине темноты и по причине усталости грузчиков, за которыми уже начали собираться жены. Грузчикам нужно было знать меру и не упасть. А если кто упал до окончания, то значит он "не выдержал марку" и его заработок делился на оставшихся. По окончанию работы, приняв на посошок, некоторые уже не могли самостоятельно двигаться в вертикальном положении, но при этом легко могли поднять и опорожнить предложенный стакан, и тогда наступала беда, такого грузчика необходимо было транспортировать домой. Роль транспорта выполнял обычный грузовик ЗИС-5, которых в селе было несколько. По распоряжению председателя Шишнева, грузчиков, чуть ли не с песнями, развозили по домам. Утром картина повторялась, и  так длилось, пока не завершалась разгрузка.
      Баржи гнать порожняком было не рентабельно, поэтому их пытались наполнять: металлоломом, который бесплатно собирали школьники целый год. В этот период активизировался прием стеклотары. Пустая бутылка стоила от 3 до7 копеек и начинался бутылочный бум. Бутылки принимали только чистые и без сколов на горлышке, а сколы случались очень часто, так как пробки полных бутылок заливали сургучом и что бы открыть такую бутылку, нужно было сколотить сургуч, иногда  скалывали часть горлышка, и бутылка становилась не пригодной к дальнейшему пользованию. Вина завозили очень предостаточно,  были: портвейн белый и красный, Анапа, Сливянка, Рубин, Вермут, Кагор, Советское шампанское, водку завозили трех типов: простую – именуемую в народе «Сучок», 50 – градусную, и «Экстру». Два вида коньяка - 3 звездочки и 5, которые спросом у населения не пользовались, хотя коньяк был отменный и лишь на рубль дороже водки. В то время существовала государственная монополия и спиртное не подделывалось.  Но большим спросом пользовалось вино местного изготовления, в народе прозванное по фамилии председателя «Рыбкопа» «Шишневкой». Как удалось Шишневу получить разрешение на изготовление такой бурды остается загадкой. Вино делалось просто, брался спирт, сироп голубики или брусники – это зависело от сезона, все это бодяжелось с колодезной водой и разливалось по бутылкам. Спирт дозировался на глазок, поэтому разные партии имели разную крепость. Бутылка после разлива и закупорки пробкой, горлышком окуналась в таз с расплавленным сургучом, что придавало ей статус государственности, затем клеилась этикетка, и вино было готово к поступлению в продажу. Все окрестные поселения снабжались этим вином. Народ зная, что разные партии имеют не одинаковую крепость, брал на пробу бутылку, за углом ее пробовали, если торкало стояще, партия признавалась годной и делалась закупка штук десять, если  не торкало, шли в следующий магазин. Так происходило затаривание, особенно если собирались куда – то например, на рыбалку, сенокос или просто пили общиной.
       Особой популярностью «Шишневка», благодаря своей дешевизне, пользовалась у местных аборигенов: тунгусов, якутов, нанайцев, нигидальцев которые жили стойбищем в национальном селе Владимировка,  местное же население называло  Владимировку - Гарпо, так именовали раньше созданный в этом поселении национальный колхоз  в 12 километрах ниже районного центра - села имени П. Осипенко по течению Амгуни.
       История Владимировки довольно простая. В районе Полины Осипенко было четыре национальных колхоза, вернее это были артели. Национальный колхоз «Восход» в селении Гуга в низ по Амгуни 120 км. от райцентра, колхоз «Новая жизнь» в селении Каменка – 25 км. выше райцентра по Амгуни, колхоз «Красный Чукчагирец», примерно в 50 км от районного села на озере Чукчагерское и колхоз «Гарпа» в селении Владимировском, названному так по пункту бывшего зимнего тракта в 12 км в низ по Амгуни от райцентра. Путем слияния этих колхозов и перемещения населения, на землях колхоза «Гарпа» появилось в 1946 году многонациональное село Владимировка. Село стоит и сейчас и его даже иногда показывают по телевидению.
     Кроме барж с буксиром приходили и самоходные баржи, но те были поменьше. Приходил танкер с горючим для местного аэропорта. Ходили и малые самоходные баржи с не большой осадкой, они привозили строй материалы, например кирпич, на разгрузку которого можно было устроится и школьникам, так как его разгружали вручную поштучно, хотя в селе был свой кирпичный завод, но свой кирпич не пользовался спросом, так как был не прочный. Из продуктов запомнились ящики тушенки, сгущенного молока, сливочного масла, копченая колбаса – очень хорошего качества, но эти продукты большим спросом не пользовались, считалось дорого. Очень много было консервов рыбных: сом, щука, бычки, шпроты они тоже не особо раскупались населением. Бывали редкие консервы: цыпленок в белом соусе, консервированная колбаса – подобие американских консервов поступавших по «Ленд-лизу», эти консервы вообще не пользовались спросом. Все это пищевое богатство было в свободной торговле и не переводилось круглый год, чем отличались северные районы от других. В северных районах и к ним приравненным снабжение было намного лучше, чем в обычных, благодаря северному завозу.
     Развлечений в селе было не много, школьные вечера для школьников во время учебного года в школе, вечера отдыха, по- другому  танцы в клубе для всего населения по субботам и воскресеньям. Летом танцы переносились на открытую танцплощадку, там были свои прелести и недостатки, к недостаткам относились комары, которых было в изобилии, из прелестей – плохая освещенность углов танцплощадки. На танцплощадке всегда было весело: орала радиола, кто-то кому-то что-то доказывал, по углам принимали горячительное, после чего пускались в лихие пляски. Шинтропа лазила под площадкой с фонариком, собирая уроненную мелочь, закатившуюся в щели пола. Возле площадки, в кустах отдыхали сильно натанцевавшиеся, им комары были уже нипочем.
   Кино занимало в селе особенное место. Это была отдушина в другой мир. Кинофильмы забрасывались рейсовым самолетом Ан-2, рейсов было не менее трех, летали они по маршруту Хабаровск - П.Осипенко, время в полете чуть больше 3 часов. Нередко на премьерные показы фильмов билетов не хватало, хотя по вечерам всегда было два сеанса, один в 19 часов, другой в 21 час. Старшеклассников пускали только на первый сеанс, если хватало билетов. Клуб пользовался большой популярностью. В нем проводились все конференции, художественные смотры, торжественные заседания. Все-таки село – районный центр. Была еще библиотека, которая тоже была популярна у населения. Читало большинство населения, и иногда за хорошей книгой нужно было стоять в очереди. Радио было проводным, радиоточки стояли в каждом доме, работало оно с 6 утра и до 24 часов, и было основным источником новостей в стране и мире. Позже у населения появились приемники – радиолы, но с грампластинками было туго, их практически не завозили. В основном жизнь села определялась Северным завозом.