Перо Жар-птицы

Наталья Самошкина
Дед, по прозванию Моховик, сидел на лавке и плёл новые лапти.
- Деда, - подкатился к нему внучок, - зима ж на дворе. А ты летнюю обувку востришь! В валенках-то ловчее по сугробам ходить.
Старик лукаво глянул из-под косматых, позеленевших от времени, бровей:
- А я, Иваньша, туда пойду в лапотках, куда дорога не знаема, ногой не пытана, слухом не вобрана. Туда только сердце путь указывает да ещё перо Жар-птицы освещает. Вот сплету четыре пары лаптей и отправлюсь!
У внука загорелись глаза:
- А я? А мне можно?
Дед усмехнулся:
- Ты ж с робятами хотел на ледянке кататься!
- Ледянка не растает, и робята обождут, - нетерпеливо притопнул ногой мальчишка.
- Что ж! Ежели не забоишься старух лохматых да псов свирепых, да рек огненных, да метели ревущей, тогда пойдём вместе. Товарищ в дороге - первое дело!

Звёзды высыпали на небо стайкой говорливых синиц и запорхали, замелькали яркими вспышками. Моховик разбудил спящего внука и кивнул в сторону заиндевелого окна. Старик вскинул на плечо батожок с подвешенными лаптями и дотронулся до морозной ветки, разросшейся на стекле. Иваньша ахнул, - в руке деда появилось перо, отливающее всеми цветами радуги. Взмах - влево, взмах - вправо и ещё раз - перед собой. И исчезли стены дома, зимняя улица, деревня. Они стояли в чистом поле, по дальнему краю которого летел вороной тонконогий конь.
- Вот тебе и сказка! - произнёс рядом высокий мальчишеский голос.
На Иваньшу смотрел он сам - такой же веснушчатый, лопоухий и с озорными голубыми глазами.
- Э-ээээ! - выдавил он из себя.
А двойник хлопнул его по спине и засмеялся.
- Гляди-ка, - опешил Иваньша, - и ржёт-то, как я. Ну, дед! Заманил, а сам небось на печи греется.
- Эх, ты, глупой!!! - вдруг сказал конопатый дедовым голосом. - Это ж я - Моховик, да только много-много лет назад. Мне нонеча стукнуло семь вёсен, как тебе. И конь вороной - это весна, начало жизни, начало года.
- А что ж он чёрен? - удивился внук. - В песнях поют - весна красна, с косой русой да в кокошнике с жемчугами.
Моховик наклонился к полю и взял горсть земли.
- Вот тебе "красна девица"! Землица по весне черным-черна, - грачиным пером покрывается. Дышит она спросонья, с боку на бок ворочается, себя ещё не узнала, не разгадала. Ещё думки её ночные, - оттого и конь вороной.
А как отлежится, так пойдут мужики её пахать, плугом подкидывать, солнышком прогревать. А потом и сеять - от груди - слева направо - зерно метать. Да боронить, чтоб не опустела жёнка, не раздала нерадивым Жизнь да Радость.
Они шли - ровесниками, замечая, как поле покрывается зелёными точками ростков, поднимается, ширится, как солнце торопится обогнать луну, как гуси-лебеди на гнёзда садятся, как берёзы прикрывают белые тела розовой фатой, как зацветают черёмухи - пронзительно-дурманяще, как первый соловей воскликнул о любви и защёлкал, засвистел, обливая округу ароматом счастья.

Стук копыт, и вперёд вырвался конь. Не вороной, а гнедой - сочно-рыжий, звенящий, ядрёный да жаркий.
- Лето! - голос рядом явно изменился.
На Иваньшу смотрел свысока парень - статный да крепкий, ростом под потолок.
- Эге-ге! - отодвинулся от него мальчишка. - А кулаки-то у него!!! С мою голову!!!
Но незнакомец не обращал на него внимания и надевал лапти, новёхонькие, липой пахнущие. Притопнул пяткой и молвил:
- Вот и вторая пара!
Моховик, расправив широкие плечи, пошёл по знойному, духмяному лугу навстречу молодухе с ребёнком на руках. А мир гудел, пел, ворожил, дарил и отбирал, прятал и выдавал, манил тенью и стращал разбоем, кормил и толкал в трясину. На глазах изумлённого внука Моховик становился старше, крепче, обрастал бородой и усами. А вокруг носился солнечный конь, выбивая копытами звон колоколов.

С опушки прилетел жёлтый лист и упал под ноги.
- Пора мне опять обувку менять, - немного хрипловато сказал Моховик, сильный мужик лет под пятьдесят. - Глянь-ка, савраска дорогу топчет.
На разбитой дождями и колёсами дороге показался светло-рыжий конь с тёмными гривой и хвостом. Осень - конь саврасый! И зашелестели пожухлые травы, и по-иному запела вода - бабой зрелой, полнотелой, с грудями сытными, с животом детным да мягким, со взором степенным да знающим. И заойкали по утрецу заморозки, засветились леса перьями Жар-птицы, закружились на ветру, ветки оголили. И слышно стало, как народ сундуки открывает, одёжку тёплую достаёт.

Пахнуло холодом, и последние, четвёртые дедовы лапти покрылись коркой льда. На пути стоял конь - соловый, соломенный, светло-жёлтый. Не пускал дальше, воротил их домой. Сверкнуло перо волшебное, и стало всё по-прежнему. Дед, по прозванию Моховик, сидит на лавке, а рядом с ним его внук, семи вёсен от роду и повзрослевший на целую Жизнь.


"Перо Жар-птицы".
Из серии "Можжевеловые сказы".