Лесная ведьма Эллис вяло перебирала ногами, тропа периодически исчезала совсем, сзади тащился Момо, там хрустело и чавкало. Лес, по которому она пыталась скрыться от тамплиеров, адептов Сайрика и темной чужой воли, местами превращался в откровенное болото, однако она была уверена, что хрустит и чавкает не жижа под ногами сумасшедшего мага, а сам маг, в том что Момо сумасшедший, не было ни малейшего сомнения. Она живо представляла, как хрустят разбитые артритом суставы мага, как издает чавкающие звуки его немытое тело, ей было противно. Вторые сутки путешествия вместе с этим самцом не благоприятно сказывались на её эмоциональном состоянии. Эллис не любила похотливых мужчин. Все дело в том, что те мужчины, с которыми она хотела бы иметь отношения, более чем дружеские, еще с малых лет не обращали на неё внимания, другие же, которые были бы не прочь залезть ей под мантию и жёстко вступить в половую связь, не вызывали у самой ведьмы положительных эмоций. Эллис ждала принца. Однако, не имея выдающихся внешних данных, принцев, к сожалению, она не привлекала, а может быть просто в той части ойкумены, где ей довелось вести хозяйственную и прочую деятельность, принцы не водились. Эллис считала себя очень одухотворенной натурой с богатым внутренним миром, с нежной теплой душой, которую была готова подарить прекрасному юноше, такому спортивному, с выделяющимися толстыми жгутами развитой мускулатуры, с правильными чертами лица, с пышной шевелюрой светлых волос, цвета спелой пшеницы, с голубыми глазами, который бы увидел в ней свою принцессу. Смелому, сильному, она бы посвятила свою жизнь, отдала бы всю себя. Только вот почему-то, подобные представители мужского пола не обращали на Эллис внимания и, даже иногда, посмеивались над ней. Эти грязные мужчины, не смогли разглядеть её поэтическую натуру, с детства избегая её общества, в пользу раскрашенных тупых, мерзких кукол, которыми она считала всех девушек, имеющих более эффектную внешность, чем, собственно говоря, она. Грязные самцы, мерзкие мужланы, они всегда волочились за смазливым личиком, за короткой юбкой и стройными ножками, за теми клушами, которые, не стесняясь, пользовались женскими чарами для привлечения внимания. Ей было это омерзительно, наверное, именно поэтому она замкнулась в себе, и присоединилась к одной из ветвей молодежного течения, стала неформалом, а потом и совсем ушла из мира, поселившись глубоко в лесу. Следует, конечно, отметить, что Эллис не была уродом, отнюдь, она была достаточно милой девочкой, однако, обличив себя в мрачные тона, покрасив волосы в черный цвет, она сама уродовала свою внешность. Результат не заставил себя долго ждать, её стали избегать именно те мальчики, внимание которых она старалась привлечь, столь экстравагантным способом. Другие же считали, что она достаточно доступна, и вели себя с ней по-хамски, от чего в итоге она возненавидела мужчин. Сложно сказать, кто виноват в её судьбе, среда, которая не приняла её, родители, которые не смогли вовремя заметить проблемы дочери, а может быть она сама, все глубже залезая в скорлупу своей цельнометаллической оболочки, превращаясь в изгоя. Возможно уродливая структура социума, которая на определенном этапе развития приобретает разум, иногда чудовищный, предложила ей отыграть эту роль, а она толи по незнанию, толи по каким-то другим причинам, согласилась на эту опасную авантюру. Ведь все члены сообщества, отыгрывают предложенную им структурой роль, возможно, кто-то не соглашается с ней, кто-то борется с системой, кто-то уходит в себя, а кто-то планомерно идет к намеченной цели, в перипетиях судьбы поднимая, либо опуская свой социальный статус. Человек меняется, меняется постоянно, иногда в лучшую сторону, иногда в худшую, но стагнация - есть первый шаг к деградации, да и грань между добром и злом, в навязанных структурой, моральных ценностях, настолько тонка и настолько размыта, что всё может в одночасье поменяться местами. Конечно, есть законы мироздания, которые являются определяющими, однако, они тоже не дают однозначного ответа, что есть добро, а что есть зло. Ведь может случиться и такое, когда совокупность явлений эманаций вселенной для одного существа добро, а для другого неодолимое зло. Возможно, сами понятия добра и зла, так умело подсунутые человеку инородным разумом, сами по себе являются ошибками синтаксиса, и как следствие, замыкаясь сами на себе, противопоставляясь друг другу, служат лишь для создания теологической петли, душащей все начинания человека. Таким образом, зло, которое является таковым на определенном этапе развития интеллекта, за рамками установленной функции сознания уже приобретает иные качества и становится добром. Когда родители заставляют ребенка учиться, навязывают ему форму поведения, которая, по их мнению, является возможной и необходимой для ребенка, они желают ему добра, хотя уже сами нарушают несколько законов мироздания, хотя бы закон свободы воли, совершая насилие над ребенком, что, собственно, является злом. Неокрепшее в моральном плане существо, отказывается принимать насилие над собой, не понимая, что по большей части, учеба полезна для будущего его же самого. Всячески противится акту обучения, не понимая, что учеба это процесс добровольно принудительный. Где та грань, по которой возможно пройти? На чьей стороне правда, на стороне ребенка, который не хочет штудировать науку, или родителей, которые хотят видеть в своем чаде выдающегося философа, ученого, музыканта? На пути становления зрелой личности, очень много ловушек и препятствий, а правда, где она? По большому счету, конечно, на стороне сильного, в данном случае родителя, но тогда получается ребенок бесправный. По сути да, за неокрепшее сознание несет ответственность родитель, не государство, с его ювенальной юстицией, нацеленное на разрушение семьи, а именно родитель. Внедряя иные формы отношений, в частности юридические, между объектами права, помимо семейных, государство претендует на роль пастыря, на роль Бога на земле, тем самым само нарушает законы как мироздания, так и здравого смысла. Воспитываясь в семье, видя отношения родителей, бабушек, дедушек, ребенок становится цельной личностью, а вот надо ли это государству, это очень большой вопрос. Институту подавления, никогда не нужно обилие гармонично развитых, умных людей, таких достаточно десять процентов, остальные же должны быть скотом, способным выполнять за символическую плату несложную, большей частью физическую работу. Когда в обществе растет процент образованных, умных людей, тогда и происходит пасионарную взрыв, революции и смуты. Не одна из систем подавления, не желает спровоцировать цепную реакцию. Конечно, все без исключения процессы общества, управляемы, даже если о факте управления не знает сам управленец. Добро же и зло, не абстрактные понятия, что такое хорошо, что такое плохо - очевидность. Другое дело, что человеку делающему выбор, могут быть неизвестны все составляющие начальных параметров и как следствие заблуждение в выборе вектора движения к цели, да и заблуждение выбора самой цели.
Лесная ведьма Элис потихоньку начинала понимать некоторые вещи, изначально скрытые от неё, она пыталась мыслить, пыталась сделать правильный выбор, она была не далека от акта творения верного вектора цели, она была в двух шагах от осознания ошибок жизни и как следствие, в преддвериях пассионарного толчка, который был бы способен вывести её из сложного кризиса личностной оценки и открыть в ней качественно новую структуру мышления. Однако, завершить мыслительный процесс ей мешал Момо, он как мыслевирус проводил с её сознанием DDoS атаку. Она пыталась сосредоточиться, но алогичные истории Момо уводили её от размышлений.
- …я заметил, что хорошие оценки в школе магии ставят тогда, когда на экзаменах отвечаешь на вопросы так, что от меня ожидает услышать экзаменатор, а не истинные знания и моё мнение, за которые могут сказать, что сошел с ума или поставить плохую отметку. Так как мои знания могут затрагивать секретность, раскрытые мной тайны и другое.
- Да кто тебе сказал, что ты обладаешь секретными знаниями? – удивилась Эллис.
- …К тому же на заводах, - продолжил Момо, - предприятиях и других организациях, есть секретность, тайны, а в школе и университете к такому не готовят. Поэтому нужно подготовиться уже как-то самому. Они лишь выдают базовые знания, базовая информация, не нарушающая тайн и секретов, а остальное думать самому.
- Интересное утверждение! – удивилась Элис, - так ты не ответил на мой вопрос, кто тебе сказал, что ты обладаешь тайными знаниями?
- Я их сам додумал! - толи в шутку, толи в серьез ответил Момо.
- Интересное утверждение, - согласилась Эллис, - то есть, ты без основательно, делаешь какие-то утверждения, на базе этих утверждений, априори, считая их верными, делаешь новые и так до бесконечности?
- Ну да, это же верно, так я познаю тайны вселенной, - согласился Момо, нервно пыхтя со спины лесной ведьмы, - когда многие шли служить в армию, у меня появилась идея стать врачом!
- А, какое это имеет отношение к тому, нашему разговору?
- Это должно было помочь подальше стать от армии и поближе к реально нужным делам. Так вот в начальных и средних классах я хотел стать врачом. Но врачом стать не получилась из-за того, что в варианте будущего прилетели инопланетяне и испортили мой мир. Вот если бы они не прилетали, а только были лишь на приборах медицинских аппаратов, то это было бы приемлемо. Но возможно это было бы не убедительно для меня и для окружающих, поэтому для большего убеждения решили запустить сценарий появления пришельцев и инопланетян. Но такой сценария стал не приемлем для меня и я стал возмущать тем, что мой реальный мир испортили. В моём реальном мире отключили системы, которые создавали удобство для жизни. Поэтому я видимо отказался быть врачом. К тому же это большая ответственность. И к тому же медицинские технологии в моём мире слишком примитивны, что бы быть врачом. При использовании таких низких и примитивных технологий, людей больше калечишь, а не лечишь. По моему мнению, меня сделали инвалидом сами врачи, удалив зубы. Не сделали искусственную регенерацию зубов, чистку от вредных микробов и вирусов. Но сейчас технологии засекречены и недоступны. Так как искусственная регенерация стала естественной регенерацией, а те случаи, когда регенерация не справиться до полного восстановления, фильтруется из будущего.
- Это ты чего сейчас сказал? – не поняла Эллис, - Кто должен прилететь? По-моему ты говоришь какую-то глупость, а попросту несешь околесицу.
- Да ну нет, - продолжал Момо.
- Так да или нет! – зло хмыкнула Эллис, - ты как-нибудь уж определись.
- Развитие подразумевает от простого к сложному. Но в реальном мире существует и простое, и сложное одновременно, и сразу в одно время. Как химические элементы, рабочие инструменты – компьютеры, так и роботы, так и животные, люди, пришельцы из биологической систематики, планеты, космос, инопланетяне. Развитие от простого к сложному постоянно наталкивается на уже существующие сложные объекты, которые уже кто то создал, сделал, улучшил, эволюционировал. При этом происходит экономия времени, сингулярность, которая избавляет от повторного изобретения, естественного, и природного. При этом получается, что я просто заполняю информационный интервал между простым и сложным. При достаточно накопленной нужной информации между известным простым и известном сложным происходит познание уже существующего ещё более сложного, о котором я даже мог не догадываться и не подозревать. В том числе и индивидуальная реальность.
- По-моему ты заблуждаешься! – сообщила Эллис, - и по-моему ты заблуждаешься достаточно сильно, чтобы считать тебя умалишённым. По-моему, ты ****утый.
- Тут такое дело, - продолжал Момо, как будто не замечая грубых замечаний лесной колдуньи о его психофизическом состоянии. - Меня мотает между разными вариантами будущего, в которых у меня разные жёны. У каждой жены своя реальность, в которой развиты разные технологии и свои знания, своё хорошо и своё плохо. При переборе вариантов иногда получаются конфликты, а иногда прогрессивная совместная работа на разные темы и вопросы. Поскольку мозги людей это как быстрые базы данных, то иногда результаты трудно записать, я не успеваю за скоростью мысли. Приходиться только продумывать в мыслях и идеях, а результаты записывать потом. Так при каждой смене варианта будущего у меня смещается режим сна и бодрствования для лучшей адаптации к будущему и при этом удлиняется сон.
- Так все! – согласилась Эллис, - я тебе расскажу о твоей будущности, по всей видимости, ты кончишь свою жизнь либо в доме для умалишенных, либо тебя зарежут из сострадания, либо своими беспутными речами ты привлечешь внимания сильных мира сего и тебя все равно зарежут, ну или ты сам бросишься с обрыва, думая, что становишься богом, может быть, конечно, за тобой пойдут такие же умалишённые как ты создашь новую религию, однако это всё не мешает тебе быть ****утым прямо сейчас.
- Да, я собираюсь стать богом, - серьезно сообщил Момо, - фантастические варианты будущего, которые выдаёт система прогнозирования подвергаться оценке, обдумыванию и сравнению с настоящими живыми существами, планетой и тому подобное. В результате сравнения понимаем, что результат хуже, чем существует в настоящем. Система восстановления информации говорит о том, что такой вариант будущего получился из-за того, что данные о прошлом были утеряны или засекречены. Вот таким своеобразным образом были восстановлены. Когда я устроился работать в НИИ при Балдурсгейте, я думал, что там сотрудники занимаются исследованиями, но я ошибся и поэтому дальнейшее успешное будущее на работе не прогнозировалось и я уволился. Ошибка моя в том, что я так и не понял, что они там создают системы для исследований как продукцию. Пока сотрудники создают такие системы в процессе работы, они сами занимаются исследованиями. Научно–исследовательский институт занимается созданием систем автоматических исследований. В биологическом варианте – способность людей исследовать и изучать. Информация для исследований берётся с разных датчиков, сенсоров и из собственной базы данных и из интернета, в биологическом варианте – это органы чувств и собственная память и информационные каналы. Поскольку у меня была такая ошибка, то я погрузился в подробности и начал связывать слова с зрительными системами. Приплелось ещё пару вариантов, с чем можно связать это слово, но я думаю, что там уже ошибки, но не смотря на то, что я погряз в подробностях, я так и не смог долгое время поправить ошибку общего смысла, коротким, упрощённым текстом как для школьников работы всего предприятия. С момента устройства на работу и до увольнения прошло примерно пять лет, а ошибку я обнаружил спустя восемь лет. При этом я думал, что понял то, чем заниматься на работе. Возможно, когда я устраивался на работу, у меня было это понимание, но под рутиной работы, вариантами будущего, сторонними размышлениями и попытками окружающих людей объяснить что мы делаем и создаём на работе, общий смысл работы был забыт с момента устройства на работу, так как он был выдвинут как самое вероятное предположения.
- Блять, тебя выгнали за несоответствие, - бросила ведьма, - ты не маг, ты не исследователь, а по- моему, просто конченный мудак! Все не разговаривай со мной, иначе я буду бить тебя плеткой. Ты мне все мозги запарил своими размышлениями, если ты будешь еще нести чушь, я просто зарежу тебя сама!
Наконец-то она выбралась на сухой островок, от изнеможения она сбросила мешок с плеч и уселась на лежащее посередине островка бревно, деревьев на нем было не много и они были все целые, а бревно скорее всего прибило во время весеннего половодья, его можно было пустить на костер, но огонь мог привлечь незваных гостей. Болото зарастало лесом, однако не торопилось отступать, а местами было очень даже глубокое, и черт его знает, чье внимание они могут привлечь, лесных зверей или болотных тварей. Она точно знала, что в этой местности водятся болотожоры. Ведьма не без иронии наблюдала за тем, как на островок, выбрался Момо, важно переступая мокрыми ногами, запутавшимися в грязной, промокшей мантии, сутулясь и горбясь как старая бабка, кости которой тянуться больше к земле, чем к солнцу.
- Холодно! – отозвался Момо. – Я сейчас разведу огонь, мы сможем скинуть одежду…
- Так, - сообщила колдунья тоном, не терпящим возражений, - я тебе сейчас такой огонь разведу, ты хочешь, чтобы все болотные упыри сбежались посмотреть на нас, и отведать человеческой кровушки. Никакого огня! Понял!
- Понял! – ответил маг с долей ехидства, как будто передразнивая её, и плюхнулся рядом на землю, - я тогда магическую сушку сделаю, ультразвуковую.
- Ты что совсем дурак? – удивилась Элис, - тебя ищут, ты хочешь всех магов привлечь к нам, ты хоть понимаешь, что это как круги на воде, используя магию, ты бросаешь камень в воду, это чувствуют все чародеи, даже за тридевять земель, некоторые могут и не обратить внимания, но тебя ищут, стало быть ждут магического всплеска, учую магию, зарежу.
- Что ты какая злая? – удивился Момо, так искренне, что даже колыхнул в душе Эллис материнские инстинкты, ей прямо захотелось обнять его и приласкать, погладить по голове, однако, она отогнала от себя наваждение.
- Короче ты меня понял, никакого огня, никакой магии!
- Ну, давай тогда просто так скинем с себя мокрое и согреем друг друга телами, - без тени смущения предложил Момо.
- Если ты ко мне прикоснешься, червь, твоей судьбе не позавидует даже идущий на казнь, я буду убивать тебя медленно, сначала я сдеру кожу с твоих ног, потом я разрежу живот и напихаю туда болотной жижи и зашью суровыми нитками, и брошу тебя в болото, ты будешь умирать медленно, если не хватит ума самому быстро утонуть. Ты понял меня, демон!
- Я просто хочу, чтобы мы не умерли от простуды! – наивно сообщил Момо. – Мы в нашей деревне всегда так делали.
- Так, все я не хочу знать подробности всего этого, - сообщила Эллис, - ты больной ублюдок, не приближайся ко мне на расстояние вытянутой руки.
- Ну, это же естественно, - сообщил Момо, - мы будем греться.
- Я с тобой не буду греться, - сообщила колдунья, уже начиная выходить из душевного равновесия, - ты совсем что ли больной, с таким как ты не одна баба спать не будет.
- Это почему? – искренне удивился Момо.
- Потому что! – сообщила Эллис.
Сперва, она хотела наговорить ему грубостей, поведать бедному магу о его низком социальном статусе, но несколько подумав, решила этого не делать, вдруг этот полоумный начнет орать, или впрямь вздумает колдовать с испуга, всколыхнет эманации вселенной, и их наверняка найдет темная, злая воля, и уже тогда её точно убьют вместе с ним. Покидать мир в таком раннем возрасте она не хотела.
- А я думал, у нас будет это! – плаксиво сообщил маг.
- Что это? – удивилась Эллис.
- Ну, я думал, что я тебе понравился, поэтому ты меня взяла с собой и у нас будет это, как у всех нормальных существ, в межвариантностном будущем я прогнозировал именно такой малекулярно-атомный процесс, три де моделирование нового исправленного существа в естественном природном инкубаторе.
- А! – согласилась Эллис, - ты уже размечтался, что я рожу тебе детей, - она даже открыла рот от такой наглости, - ну ты внатуре больной ублюдок. Так, слушай меня сюда! – зло огрызнулась она, - Я намерена вздремнуть, а ты вонючий самец, если не можешь сдерживаться, тогда я буду вынуждена привязать тебя к дереву, неужели ты думал что я буду заниматься с тобой сексом?
- Признаться, да! – весело ответил маг.
- Ну, буду вынуждена тебя разочаровать! – хмыкнув, сообщила лесная колдунья, - во-первых, ты посмотри на себя! – она пустила виноградные лозы из запястий, те оплели мага, и намертво примотали к дереву, очень плотно, в несколько слоев.
- Что ты делаешь? – удивился Момо.
- Я защищаю себя, да и тебя, убогий! – ответила Эллис, она сделала магический пас и лаза спелась в замысловатый шарик, - это чтобы ты не выкрикивал заклятья, для твоей же безопасности, - шарик воткнулся магу в рот, а лоза несколько раз оплела его голову и шею. Магию природы Эллис использовать не боялась, в этом болоте она была повсюду, скорее всего в нем живут упыри и прочая нечисть, встреча с которой не входила е её планы.
- У...у…у…у…- проговорил маг.
- Не мычи, - зло сообщила колдунья, - мне надоело слушать твой нескончаемый бред, я буду спать, если вздумаешь пытаться развязаться или колдовать, виноградная лоза задушит тебя, я взведу охранные заклятья, так что расслабься и получай удовольствие.
- У...у…у…у…- снова проговорил маг.
- Нет, не будет у нас секса! – отрезала она, - у тебя вообще никогда не будет секса, такое чмо не возбудит не одну самку, даже самую тупорылую. Дело в том, что женщины не любят таких чмошников как ты, ты можешь быть нескончаемо умный, чего, конечно, в твоем случае я не наблюдаю, ты во многом заблуждаешься относительно магии, и своего социального статуса. Ты чмо!!! Даже самые низменные инстинкты женщины ведут её не к такому как ты. Наоборот, низменные инстинкты женщины влекут её самцу, который больше похож на животное, чем на человека, к тупому, агрессивному, так что, тебе не светит, никогда. Еще ты трусоват, я чувствую твой ужас, и тут не надо быть даже чародеем, в твоей осанке, в твоих движениях, страх, как будто ты боишься всего на свете, феромоны выдают тебя. Конечно, на самом деле ты боишься получить по носу, однако именно по нему ты и получаешь, а знаешь почему? Да дело в том, что то быдло, которое обычно бьет тебе лицо, тоже чует это, тоже чует ссыкло. Так что могу однозначно сказать, этого, у тебя не будет никогда. Ну, либо в твоем случае, если у какой-нибудь… дамы проснётся материнский инстинкт, и она будет оберегать тебя как ребенка…девочку, ты больше похож на девочку. Короче все… я хочу отдыхать, ты все понял, надеюсь! Мой тебе совет, поспи немного, у нас с тобой длинный путь, надеюсь нас не найдут те, кто ищет тебя…я вообще не понимаю, кому ты понадобился и для какого лешего тебя вообще ищут. Ну, собственно, это уже не мое дело.
Погрозив кулаком Момо, Эллис сорвала насколько веток, прорастила их от запястий в замысловатый кокон, пустив его по своему телу и, закутавшись в нем, сгребла внутрь прелую листву, костер разводить она не решилась, а вот от процесса гниения всегда выделяется тепло, пусть даже она потом будет плохо пахнуть, её это уже не волновало, она вымазалась в болотной грязи пока шла по уши и вопросы гигиены этом гнилом месте отходили на второй план. Теперь ей будет тепло, она расслабила тело, кокон поддерживал её в вертикальном положении, она знала, что это не помешает ей спать, еще раз проверила охранные заклятья, её магия была магией природы, и скорее всего даже опытный маг не заметит её колдовство, сочтя его просто магическим шумом, но обезопасить себя от сумасшедшего мага, она была должна, а то ишь ты, чего захотел, этого ему подавай. Элис глубоко вздохнула и погрузилась в темноту, её ждала дальняя дорога.
Сер Тортл очнулся. Это было уже удивительно, учитывая тот факт, что он был весь побитый до полусмерти, с открытыми ранами. Думал ли тамплиер о чем-то в это время, трудно сказать, скорее всего - нет, потому что человеку очень сложно вести рассудочную деятельность, когда несколько суток его систематически избивают ногами, когда, в дополнение ко всему, у него пробит бок, сильная кровопотеря, а лицо от побоев превратилось в лаваш. Инстинкт самосохранения привел его в сознание, хотя, трудно назвать это пограничное состояние сознанием. Тамплиер выплюнул что-то изо рта, перед глазами танцевали красными всполохами призрачные тени, он попробовал подняться на ноги, попытка эта не могла венчаться успехом. По всей видимости, его несло куда-то по коллектору, сколько времени прошло, он не знал, да и в этот момент это последнее, что ему хотелось знать. Тело не слушалось его, ноги были ватными, поэтому, он просто перекатился с места на место, потом еще и еще, и, таким образом, выбрался на относительно сухой участок пола. Река нечистот струилась по канализации. Тортл шумно выдохнул. Звериное чутье подсказало ему, что необходимо перекатиться еще, и это он сделал как раз вовремя, на то место где он лежал, прыгнуло существо. Превозмогая боль, тамплиер вскочил на ноги одним резким движением, и немедленно прыгнул назад. Тело не повиновалось ему, он уже не чувствовал боль, он вообще ничего не чувствовал, но годы тренировок, заставляли его не сдаваться и бороться за жизнь. Он сделал резкий выпад ногой в пах, если существо не самка, то могло подействовать, может это просто бомжи. Нога ударилась о что-то твердое, его подбросило в воздухе, и чьи-то острые зубы вцепились ему в руку. Он вырвал её, как ему показалось, вместе с клоком мяса, сознание пронзила адская боль. Тамплиер знал, что жители городов иногда смывают в канализацию экзотических животных, которых не могут содержать дома, но по идиотизму приносят домой, это и аллигаторы, и черепахи, и прочая мерзкая нечисть, алчная до человеческого мяса. Было темно и он сразу не мог понять, кто на него напал, может быть, аллигатор, но тогда его дела совсем плохи, его сожрут живьем. Хотя, про себя, тамплиер рассудил, что лучше уж так, чем медленно помирать от гангрены. Существо продолжало кусаться, сер Тортл отбивался от него как мог. Ему даже показалось, что нападавший использует приемы кихон-хаппо-но-ката.
- Блять, да кто ты чудовище? – возопил Тортл, он даже сначала не узнал свой собственный голос.
- Ничеси! Оно разговаривает! – сообщил кто-то.
Атаки на Тортла прекратились, и он отскочил подальше, чтобы иметь возможность маневра. Нападавший, судя по всему, умел разговаривать, это уже было хорошо, значит это не чудовище аббиса, хотя, те тоже умеют разговаривать. Может быть это человек, который умеет разговаривать, однако, уметь разговаривать это еще не значит быть человеком, однако, многие из ныне живущих и разговаривают-то с трудом, может правда бомжи.
- Ей чудовище, ты кто? – на крайний случай спросил тамплиер.
- Точно оно разговаривает, - отозвался другой голос.
Что-то заерзало, зашуршало, зачиркало огниво, осыпая снопом искр трут, через некоторое время вспыхнул факел, сер Тортл подался назад и прижался к стене, глаза больно резануло, как будто в сетчатку глаза вбивали гвозди. По стенам метались уродливые тени. Глаза тамплиера медленно привыкали к свету. Он протер глаза. Сначала он думал, что у него галлюцинации, от побоев и ран, пред ним стояли антропоморфные чудовища. Зеленые, с повязками на глазах, у каждого в руках было холодное оружие, а один, самый наглый, как показалось Тортлу, держал в руках факел.
- Это человек! – сообщило одно из чудовищ.
- Да я человек, - хмыкнул Тортл, - а ты что за чудовище, демон бездны?
- Не! – отозвалось одно существо, - мы не демоны, мы ниндзя!
- Эка, как тебя! – удивился Тортл, - Значит, вы шпионы Кара-Тура?
- Не! – снова ответил тот, - мы не Кара-Тура! Мы мутанты!
- Ну, это заметно! – саркастически заметил Тортл, - а что мутанты ниндзя делают в канализационном коллекторе? Все вы врете, вы точно шпионы, но мне нет дело до ваших тайных миссий, я просто бомж, меня побили я хочу есть, и спать, мне просто надо выйти из канализации, я никому не скажу, что видел вас здесь, не убивайте меня!
Сер Тортл не был трусом, однако, он решил особенно не выделываться, с его ранами, с ничего не видящими, заплывшими от побоев глазами, он явно не справится со шпионами Кара-Тура, тем более ниндзями, а убить его они должны будут обязательно. Шпионы не могут оставить его в живых, он их видел. Скорее всего, подданные императора направляются с разведывательной миссией в чертоги власти людей, в сказочный, белокаменный город Невервинтер, который становиться потихоньку столицей расы людей. Именно в Невервинтере новый выборный император людей Дормидонт Народный развивает науку, магию, технику. Именно Невервинтер становиться промышленным центром расы людей. Дормидонт собирает земли, он в союзе с крепнущей империей дроу, с новой империей дворфов, где первосвященник Щегол захватив власть, тоже развивает науку и технику, и тоже в союзе с империей Прианы Великой, с империей дроу. Конечно, прослышав про это, Кара-Тур, скорее всего, послал своих безжалостных ниндзя для сбора сведений и разжигания смуты, не всем же нравиться, когда рядом развивается сосед, технологии которого непонятные и пугающие.
- Не убивайте меня! – снова сообщил Тортл, - меня и так сегодня сильно били, я стащил хлеба, хотел есть, а меня до полусмерти! – конечно тамплиер откровенно врал, но ему, почему-то именно в этот момент страшно хотелось жить.
- Да мы не шпионы! – отозвалось одно из существ, - и Кара-Тура никакого не знаем, мы же тинэйджеры.
- Да это печально, - сообщил Тортл, - вот оно современно общество, прогнило насквозь, вот до чего довел Невервинтер этот фигляр Дормидонт, если уж тинэйджеры становятся мутантами, Иванами, не помнящими родства, и за место того, чтобы учиться, сидят в канализации и дерутся с первым встречным.
- А мы учимся! – оправдалось то существо, что было наглее остальных, - у нас есть учитель, он крыса!
- Здорово! – хмыкнув, заметил Тортл. - У своих ворует, а кто смотрящий-то у вас?
- Смотрящий? Ну, он за нами и присматривает! – отозвался мутант.
- Да ребята, у вас тут какая-то беспредельная сходка получается, если крыса смотрящий, тинэйджеры тут, я всегда знал, что на малолетке много беспредела, но чтобы крыса смотрящий, такого я еще не видел.
- Мы ниндзя! – снова сообщил мутант.
- Ладно, ребята, - проговорил Тортл, - я вижу, вам парни и без меня тут есть чем заняться, я пойду наверное. Пока парни.
- Удачи! – сообщил один из мутантов.
Тамплиер попятился и осторожно поковылял в сторону, он придерживался за стену, чтобы обратно не свалится в нечистоты. Шел он медленно, все тело болело, голова раскалывалась. Надо срочно выбраться на поверхность, пожевать бетеля, надрать коры дуба, собрать подорожников. Провести гигиенические мероприятия. Может быть, найти мальчиков и придаться греховным утехам, послушанию, как назывался гомосексуализм у адептов единого. «Стоп, - подумал Тортл, - какие мальчики, какие утехи, какое послушание, я не мог этого подумать!» Он остановился, что-то инородное пыталось проникнуть в его мозг. «Как это не мог! – удивился он нас себе, - я мог, горбатая гора где мы с Васей нашли друг друга! …С каким …Васей, кого нашли? Что это за… мы были такими поросятками… блять, я конечно свинья редкая могу не мыться неделями, но не поросятки, какие поросятки… очень даже милые…»
Тортл понял, что тут что-то не так, он ощутил, что подвергся псионической атаке, что-то пыталось проникнуть ему в мозг и склонить его к мужеложству. Он ускорил шаг, напряженно вглядываясь в темноту, чем дальше он шел тем сильнее становилось его гомосексуальное желание, он понимал, что движется, скорее всего, к источнику псионического излучения. Сопротивляться не было сил, надо было срочно прекратить этот беспредел. Сжав всю свою волю в кулак, он громко заорал и понеся вперед как угорелый. Под ногами хлюпало, в тусклом свете гниющих отходов и ядовитых испарений он вдруг увидел силуэт.
- О, Итиллид! – вырвалось у тамплиера, конечно, он не знал кто такой Итиллид, да и не мог знать, но что-то подсказало ему, что перед ним именно Итиллид. Псионик перевертыш, личинка иллитида не смогла захватить разум носителя, по какой-то причине носитель захватил разум личинки, даже не носитель, а эгрегориальное образование псионического гомосексуализма, к которому принадлежал носитель. Не долго думая сер Тортл развернулся и со всего размаха ударил чудовище в лицо своими длинными неуклюжими руками, да не один раз, он провел серию.
Чудовище итиллид, захлюпал, закряхтел и повалился на спину, издавая звук самки оленя, готовой к спариванию. Тут что-то случилось, в глазах Тортла потемнело, он почувствовал, что в голове что-то взорвалось. Он потерял сознание. Конечно, это был ментальный удар, после того, как он послал в нокаут псионика, тот сам того не подозревая произвел всплеск ментальной энергии такой силы, что хватило бы, чтобы уложить армию. Следует отметить, что именно после этого, в округе Беззимнего города стали появляться сексуальные меньшинства. Социологи сообщали, что такое бывает, когда мегаполис разрастается до неимоверных размеров, однако, они не подозревали, что причиной падения нравов в конкретно этом случае виноват Итиллид и, конечно же, сер Тортл. Сейчас же, тамплиер повалился в нечистоты, но что-то помогло ему сделать еще несколько шагов, туда, где тоннель коллектора приобретал сильный уклон, сера Тортла понесло в воды реки Дессарин, куда сливалась канализация беззимнего города. Сер Тортл был без сознания.
Повозка раскачивалась из стороны в сторону, вечерело, надо было останавливаться на привал, Брайт Фалькон оттягивал этот момент как только мог. Ему очень не хотелось слушать словесные испражнения халфлинга Певе. За короткий период общения с которым, Брайт, к своему стыду заметил, что успел возненавидеть его. Таких выдающихся халфлингов он не встречал никогда в жизни, признаться, что и среди людей, подобных мудаков он тоже не встречал, может быть к счастью, а может и нет. Брайт не имел ни малейшего опыта общения с подобным проявлением вселенских эманаций. Паладин, иногда, ловил себя на мысли о расправе с халфлингом, однако, он гнал её прочь. Как-то не достойно паладина зарезать маленькое беззащитное существо, даже если оно такое, что терпеть нет уже никаких сил. Брайт насвистывал себе под нос незамысловатую мелодию, стараясь не обращать внимания на голосящего в их средстве передвижения, этой импровизированной карете, халфлинга. Там еще что-то подвывал дроу, и люто матерился дуэргар. Паучок, что несколько сдружился с паладином, сидел рядом на козлах, как жирна лесная ворона, нахохлившись, умело балансируя на кочках и приглядывая за дорогой несколькими глазами. Паладин смотрел на солнце, которое клонилось к закату, он направил повозку к небольшой лесополосе, где на опушке, по его разумению должен был быть ручей. Неохотно натянув вожжи, Брайт остановил экипаж, ну или ту коробку на колесах, что напоминало больше не карету, а сарай.
Паладин спрыгнул с повозки, помогать выбираться из неё тем существам, с которыми ему выпала честь путешествовать, он не имел ни малейшего желания, поэтому сразу направился к ручью, который действительно тек неподалеку, напившись сам, он отвязал деревенских кляч, его конь, которому было весело скакать без седока, сам нашел воду, куда немного погодя приковылял осёл халфлинга. Напоив живность, Брайт стреножил ту ездовую скотину, что купил в деревне, своего жеребца он трогать не стал, тот никуда не уйдет, а до осла халфлинга ему не было никакой заботы. Паладин зло поглядел на повозку, судя по всему, обитатели оной не собирались выбираться наружу и помочь натаскать ему хвороста, это несколько выводило его из душевного равновесия. Он сначала хотел заставить этих ребят работать, однако, немого подумав, решил сам собрать хворост. Когда куча дров была уже достаточно большая, Брайт окинул кучу хвороста взглядом и решил, что дров хватит на всю ночь, он разжег костер огнивом, которое предусмотрительно прятал в сапоге. В это самое время его отряд вывалился из повозки. "Вовремя!" - зло подумал паладин, но говорить ничего не стал и, подбросив хвороста, уставился на огонь. Первым к костру прибежал паучок, потому как сидеть на козлах ему помешал Певе, он тыкал его палочкой в головогрудь. Пауку это не понравилось, шипя что-то матерное, он подбежал к паладину и присел рядом, обратно нахохлившись как жирная ворона.
- Ей паладин! - не унимался Певе.
- Что тебе нужно чудовище? - зло спросил Брайт, судя по всему запас терпения на общение с халфлингом подходил к концу.
- А ты знаешь, что в кодексе паладинов записано! - ехидно спросил халфлинг.
- Ну, допустим, не знаю! - отозвался зло Фалькон, ему ужасно не хотелось вести беседу, особенно с такой гнидой как Певе.
- А в кодексе паладинов записано, что паладин должен всячески истреблять мерзость не угодную единому, - сообщил Певе.
- Ты хочешь, чтобы я тебя зарезал? - без доли иронии заметил паладин.
- Вот так, вот как и сказано в кодексе, светлый паладин и становиться темным рыцарем смерти, - сообщил Певе. - Что это ты со всякой нечестью якшаешься?
- Я с тобой не разговариваю, - отметил Брайт, - и никак не якшаюсь, как только я прибуду к точке сбора, я попрошу отстранить тебя от меня.
- Да не обо мне речь, - ехидно заметил Певе, - что это ты в дружки паучка завел?
Брайт посмотрел на жирного арахнида, который сидел рядом и щурясь половиной глаз смотрел то на огонь, то на паладина.
- Чем тебе помешал паук? - спросил Брайт.
- Это порождение тьмы, его надо уничтожить, он есть дыхание гиены огненной! - сообщил Певе.
- Тхы чхо, кхазхел! - фыркнул паук, и встав в угрожающую стойку пополз было к халфлингу, но его остановил рукой Брайт, поймав за заднюю ногу.
- Да не трать ты на это говно яд! Он от своей злобы быстрее загнется!
- Я все слышу! - отозвался Певе, - я напишу на тебя рапорт в храме.
- А, ладно! - хмыкнул паладин, - укуси его, чтобы он вырубился на всю ночь, надоел он мне.
- Ху хетхой, хнидхы, сшкорхо, химунхитхет кх хьяду бхудхет! - прошипел паук.
- Да все равно куси! - немного подумав, сказал паладин.
Паучок показал глазами Брайту, чтобы Певе подошел ближе, иначе придется тащить потом этот кусок дерьма к костру.
- Певе, иди сюда, - попросил Брайт, - посмотри на карту, как нам лучше пройти к храму духа, вот тут или тут? - Паладин вытащил кожаный планшет с картой и водил по нему пальцем.
- Вот, ничего вы не можете без маленьких халфлингов, все таки халфлинги правят миром, - гордо заявил Певе, - вот ты большой сильный воин, а нехрена же не волокешь в науке, а ориентирование по картам это география, это есть наука, понимаешь, наука, это тебе не мечом махать туда сюда, это не бошки рубить, это головой смекать, кумекать.
Халфлинг подошел ближе, паладин ничего не говорил, он устал за сегодняшний день и ему хотелось немного тишины, Певе как шел так и повалился навзничь прямо лицом в твердую землю, он, скорее всего, сломал нос, что даже порадовало Брайта Фалькона, уж очень доставал его маленький проказник. Сверху на спину, на её филейную часть, поверженного получеловека запрыгнул паучок и победно поднял хелицеры неистово шипя и выкрикивая ругательства на своем на паучьем, если, конечно, такой существовал.
- Ну, ты просто убийца халфлингов! - улыбаясь заметил Брайт.
- Ха чхо, хон, мхудхакх! - зло сообщил паук и, быстро шевеля ногами, подбежал к Фалькону и снова насупился как жирная, крупная лесная ворона.
Из повозки наконец-то выбрались двое странных спутников, которых Брайт вытащил из горящего моря мерзости. Дуэргар весело подпрыгивая подошел к костру и повалился на землю. Он снял свои потертые сапоги, размотал зеленые портянки, и положил их поближе к огню, накрыв сапоги этими самыми портянками. От этой баррикады пошел зеленый дымок, жутко завоняло несвежими полуфабрикатами и немытой и паленой шерстью, стоит отметить, что шерстью пахло от дуэргара. Рядом с дуэргаром примостился дроу. Дроу не стал ничего снимать, как отметил про себя Брайт, этот темный эльф был несколько странен, он совершенно не заботился о личной гигиене. Конечно, говорить об оной в походе вообще сложно, смыть с себя дорожную пыль в ручье можно было запросто.
- Пожрать бы! – резонно заметил Дуэргар.
- Надо кому-то взять лук и сходить в лес пострелять дичь! – заметил Брайт, он очень устал и шевелиться не хотел совершенно.
Паладин и дуэргар переглянулись и не сговариваясь стали выжидающе таращиться на Стилфиста. Тот изучающе зыркнул на одного, на другого и в непонятках развел руками.
- Что? – удивился он.
- Доблестный воин Корелона - эльф! – уточнил паладин.
- Ну и? – не сразу понял Стилфист.
- Доблестный паладин тонко намекает, - заметил дуэргар, - что ваша светлость неплохо должна, по идее, управляться с луком, и вашество могло бы сходить в лесок и подстрелить нам жирную дрофу.
- Это еще зачем? – удивился Стилфист.
- Слышь ты, придурок! – уже откровенно заметил дуэргар, - жрать охота, а ночью в лесу только эльфы могут, без ущерба для себя, ориентироваться и подстрелить дичь.
- Да это дичь какая-то! Где ты видел эльфа с луком? – удивился Стилфист.
- А с чем я должен был видеть эльфа? – удивился дуэргар.
- Эльфы они такие тонкие натуры! – сообщил Стилфист, - мы больше любим петь песни под аккомпанемент арфы, волшебной арфы, и петь песни, чарующие смертных.
- Ты не умеешь играть на арфе! – заметил дуэргар, и немного подумав, добавил, - да и из лука ты тоже стрелять не можешь. Еще себе в глаз попадешь.
- Улюлю! – сообщил принц, - в какой тебе глаз?
- В шоколадный! – зло заметил Дубошит.
- Никуда я не пойду, - заупрямился дроу, - Брайт, ну скажи ему, что не было такого уговора!
- Воин Корелона, неужели, испугался темноты? – подначил его паладин.
- Брайт, давай топор я сходу, зарублю кого-нибудь! – сообщил дуэргар.
- Там лежит, - сообщил паладин, которому становилось интересно, как это дуэргар кого-нибудь зарубит. Зная дуэргаров, паладин несколько побаивался этого процесса, потому как, неистовый дуэргар, в боевом порыве, мог порубить и их тоже.
Подхватив боевую секиру, серый гном подбросил её в воздух, и ловко поймав, не обуваясь, так, с голыми, волосатыми ногами ушел куда-то в ночь. Ночной воздух был пропитан ароматами лесных трав, свежестью ручья и запахом перепрелой листвы. Паладин не препятствовал серому гному, напротив, он бы был очень рад, если бы дроу тоже ушел куда-то. Однако, судя по всему, Стилфист не имел ни малейшего желания идти куда бы то ни было, он разлегся на боку, прямо на сырой земле, и уже очень давно что-то рассказывал.
- …вот и тут старший прапорщик говорит, «эх, ребятушки, встанем одной стеной под напором орской нечисти, очистим светлые леса Серебряной Луны от поганых подданных Обольда Многострельного, мертвые срама неймут!», а мы такие ему: «отец родной, не посрамим матерей наших, станем как один, да не устанет рука вражину разящая». Мы ринулись в бой потоком несущим светлую демократию, и Корелон, такой и говорит: «ой ты гой еси, добрый молодец Стилфист», ну то есть я короче, вот: «налетела сила темная и похитила Лучиэнь Тинувиэль!», а я такой: «а куда же смотрела светлая леди, леди Араушни…
- Погоди, погоди, - перебил его Брайт, - Араушни, это же Лос так звали, еще когда она была женой Корелона? А светлой леди называют леди Аластриэль, леди Серебряной Луны. Ты ничего не путаешь.
- Ну, я и говорю, Тинувиэль пропала, Араушни не смогла её защитить, вот и Леди Аластриэль за менет Корелону спасти её обещала, и мне сию миссию отдала, и теперь мне за менет, потому я Тинувиэль ищу, все же просто.
- Что-то херня какая-то получается! – отметил Фалькон.
- Вот, дуэргара спроси, доблестный Дубошит со мной всю дорогу был, он мой верный оруженосец, он как Санчо у Дона Кихота.
- О, благородный дроу читал Сервантеса? – удивился Брайт.
- Кто такой Серванетесес? – удивился Стилфист, - нет, я не читал, собственно и читать-то я не… ну не в том дело, вот я такой, беру, такой копье, и хрясь ему по рылу, а он мне говорит, у меня рыло не казенное, чтобы по нему седелкой тыкать, я ему говорю, а звать-то как тебя, он мне отвечает, что Ванька, я такой, ну Иван значит, Джон по-нашему, Ёхан, Иоган, Иосив, Иоська, богатырь из Рашемена. Вот, я говорю, а идешь куда, он типо, на деревню к дедушке. Я говорю, а дедушку как зовут, он мне отвечает, что деда Жорой зовут, а прадеда Констом кликали. Вот такая вот история, я говорю, то есть ты получается Джон Константин истребитель вампиров.
- Все, хорош! – отрезал Брайт, - ты несешь какой-то несусветный бред, слушать я его не хочу.
- Ну как же мы Тинувиэль выручим, если я сказ не докончу, - удивился Стилфист.
- Попробуй, - не весело сообщил паладин, его сапоги начали высыхать, в ногах приятно зудело.
- Вот, и короче, я такой на полном скаку с мельницы всю спесь сбиваю, а она такая мне, ты чё на наших пацанов, я такой ей поддых…
- Кому, мельнице? – удивился паладин, хотя он уже ничему не удивлялся, судя по всему, дроу был не здоров психически, и волновать лишний раз его не стоило.
- Нет, сам себе! – возмутился Стилфист, - конечно мельнице, мельница у меня была, вертельница, у прадеда, мелил он зерно, ну как положено себе десять процентов брал, а потом белые пришли, моего деда нагайкой по спине, а потом махновцы, тоже по рылу кулачищами, зерно отобрали, золото отобрали, а потом красные пришли, тоже грязными сапожищами по рылу, нагайкой по спине. Красный террор начался. В битве за армагеддон. Вот и мельница красной стало, а мы эльфы все либеральные, вот и я решил победить красную мельницу, и такой стоять до последнего вздоха, а она руками машет, и полетела, я её кия…
Брайт уже не слушал этот словестный понос, он пытался заставить себя искать зерно разумного в рассуждениях дроу, но мозг быстро распознал поток информации, которую изливал Стилфист, как шум, и на автомате переставал вести анализ всего этого. Скоро вернулся дуэргар Дубошит, на плече серый гном принес увесистую косулю, по характерным отметинам на животном, Брайт понял, что дуэргар оную загрыз зубами, не применяя секиру, которую зачем-то взял с собой, косулю он сбросил с плеча и расплылся в идиотской улыбке. Брайт сразу не решился разделывать тушку, а долго всматривался в дуэргара, вдруг тот болен бешенством, однако не найдя никаких симптомов, он начал потрошить будущий ужин. Порезав мясо ломтиками, он нанизал их на прутья и поставил к огню, все это время дуэргар лыбился, а дроу продолжал рассказывать истории. Мясо источало одуряющий аромат, паладин натер его душистыми травами и солью, хотел было послать кого-нибудь за хлебом, что лежал в мешке с припасами в повозке, но посмотрев на дуэргара и дроу, решил сходить сам, паучок проводил его осуждающим взглядом. Ели не то чтобы молча, конечно, паладин и дуэргар молчали, а вот дроу продолжал свой рассказ, он ел медленно, аристократически, периодически сетуя на отсутствие ножей и вилок. Дуэргар, не ел, дуэргар жрал, он спешно запихивал в себя куски горячего мяса, периодически обжигался, шикал, ругался сам с собой, и люто пережевывал вместе с костями, которые жутковато потрескивали на его крепких зубах. Пищу поглощал дуэргар быстро, паладин предусмотрительно отложил мяса для халфлинга Певе, который находился в прострации от яда паука, пока дуэргар не сожрал все окончательно. Паучок ел не мало, он не стесняясь отрывал куски мяса и проделывал с ними какие-то манипуляциями закрыв их хилицерами. Судя по всему, паучок так же любил обильно поесть, потому как увеличивался в размерах можно сказать на глазах. Седели долго, смотрели на звезды, Брайт подбрасывал хворост в костер, дуэргар шумно ковырялся в зубах, а дроу что-то рассказывал.
- Да заткнись ты! – сообщил нервно дуэргар, - не днем не ночью от тебя покоя нет!
- Я попросил бы не перебивать меня, я все-таки эльфийский принц! – сообщил дроу.
- Чё, ты ****ишь, Калина, - взревел дуэргар.
- Улюлю, нахуй! – сообщил дроу.
- Смотри, стальная рука! – сообщил Дубошит.
Серый гном вскочил на ноги, принял боевую стойку, и со всего маха ****анул сидящего дроу ногой в рыло, Стилфист потерял сознание. Дуэргар подняв вверх руки, боевым, победным кличем потрясая окрестности, так, что, скорее всего, его слышали на многие лиги окрест. Однако, что-то с дуэргаром случилось странное, немного поорав, он несколько, затих, опустился на колени и повалился лицом в землю рядом с Певе.
- Спасибо! – сказал Брайт.
Паучок вернулся к паладину и, нахохлившись, стал греться у костра.
- Не за что! – сообщил арахнид, уже без акцента. Иногда, как замечал Фалькон, он проговаривал слова достаточно четко.
- Я покимарю! – сообщил паладин, - ты буди если что!
- Лхадхы! – сообщил паук.
Брайт Фалькон сложил под голову свою дорожную сумку и мерно задремал, паук заполз на дерево, скрылся в темноте, отсюда ему была видна вся площадка, где остановились на ночлег путники. Свет от костра не падал в глаза. Паук нёс дежурство.
Сера Тортла то выкидывало из царства морфея, то неминуюче засасывало обратно, он не понимал, что с ним происходит, агония умирающего тела была ужасна, а потом все отступило, ушла боль, ушли страдания. Однако, он не понимал, жив он или мертв, сознание вроде бы не покидало его, но это был какой-то параноидальный бред, мироощущения пестрели яркими картинами, как под действием тяжелых наркотиков. Тамплиер пытался посмотреть на свои руки, где проходила грань реальности, он не понимал, руки вроде были его, а вроде нет. Навеянное, не могло быть сном, сер Тортл поднялся, он выплюнул нечистоты городского коллектора, огляделся. Все тело разом, вдруг, пронзила прорвавшаяся сквозь плотину сознания лавина боли. Первое, что необходимо было сделать, это промыть раны, общение в канализации с тинэйджерами мутантами и итилидами, могут не благоприятно сказываться на здоровье, особенно, если на теле есть открытые раны. Пройдя несколько сот ярдов вверх по течению Дессарин, тамплиер промыл раны. Все тело отзывалось болью, побои не прошли для организма бесследно, сер Тортл чувствовал, что у него сломано несколько ребер, однако боль была не такая нестерпимая как раньше. Одно радовало, что он остался жив, рана на боку, затягивалась, края были ровные, без воспалительных процессов, чтобы обезопасить себя полностью, тамплиер поплелся находящейся неподалеку дубовой роще, и надрав кору дуба, стал остервенело жевать оную и прикладывать к ране, кора дуба имеет жесткое антисептическое действие, конечно, это не сульфаниламид, однако, в любом случае, у тамплиера прост не было выбора. Идти в город было опасно, с больницы тоже. Документы у него отобрали, власти, скорее всего, объявят тамплиера Сера Тортла Гуглеайеда мертвым от руки бандита. Если его и будут искать, а это вполне возможно, значит, надо срочно залечь на дно. В людские поселения ему путь заказан, во всяком случае, в ближайшее время, может быть есть смысл направиться к дроу, те все-таки нанимали его как следопыта, но у него отняли и опознавательные знаки императрицы, у него вообще все отняли. Дроу скрытны и подозрительны, скорее всего, они не пустят тамплиера в расположения ставки руководства дроу, а зарежут на дальних рубежах. Так что этот вариант так же отпадал, сер Тортл нашел единственное разумное решение, а что если ему посетить своего отца, Сера Мафледа Гуглеайеда. Сер Мафлед является почетным тамплиером ордена, он инструктор у новобранцев, может быть, он подскажет сыну, как следует поступить в этой непростой ситуации. Сер Тортл так и решил действовать, сейчас он немного отдохнет, в кустах, а затем отправиться к отцу. Конечно, путешествие не из легких, Сер Мафлед обучал новобранцев ордена в Сандабаре, идти туда было очень далеко. Путь следует держать через Невервинтерский лес, подальше от дорог и крупных городов и весей, может быть, он ограбит кого-нибудь по дороге, теперь его уже все равно приписали к разбойникам, возможно, он зайдет в форт мертвой лошади, где, говорят, продают отменный самогон, а потом по окраинам высокого леса и доберётся до Сандабара. Если по пути его не убьют, или он сам не загнется от ран и гангрены. План был не то чтобы превосходный, но реальный. Сначала он смародёрствует где-нибудь одежду, хорошо бы добыть доспех, хотя бы кожаный, потом, он ограбит почтовый экипаж, скорее всего там будет сотня другая золота, и вот тогда он уже сможет с чистой совестью двигаться к отцу. Естественно надо будет и коня раздобыть, но тогда вопрос как скакать по опушкам Высокого Леса. С другой стороны, кто сказал, что необходимо именно скакать, если животное будет идти, это тоже не плохо, все не своими ногами, хорошо бы, конечно, добыть карету, большую, внедорожную. Тамплиер, естественно, не стоил никаких иллюзий, сейчас он полежит до утра в кустах, а затем уже приступит к реализации своего плана. Пока что очень хотелось есть, это порадовало Сера Тортла, это хороший признак того, что он медленно идет на поправку. Дессарин теплая река, тут должно быть много рыбы, но чем её ловить. Может быть, есть смысл понырять за раками. Сер Тортл, отбросил эти безумные идеи, рана на боку, может открыться в любую минуту, и нырять в воду, чистота которой вызывает, по меньшей мере, справедливые сомнения, он не горел желанием, если уж канализацию смывают сюда, то что говорить о быстро растущей промышленности Невервинтера. В итоге, он набрал не далеко от берега крупных мидий. Разжигать костер он побоялся, да и просто было нечем, поэтому моллюсков пришлось есть сырыми, от чего мучала изжога.
Закончив трапезу, тамплиер утробно рыгнул, этот рык разнесся по всей округе, что на миг притихли в Невервинтерском лесу все волки, а оборотни, которые этой лунной ночью искали добычу сразу обратно превратились в людей, и больше никогда не могли стать перевёртышами. Луна как серебряное блюдо, с жирными пятнами, как после пира, вышла из-за туч и осветила окрестности. Тамплиер залез в кусты, выпихнул из них крупного кабана, который спросонья осоловевшими глазами уставился в темноту, но вскоре поняв, что его, просто, выгнали с его лежбища, нервно захрюкал, возмутился, и полез обратно, тамплиер опять вытолкнул животное. Борьба за место в кустах продолжалась не особо долго, сер Тортл не имел сил драться с кабаном, а кабан хотел спать, в итоге они вместе заснули в обнимку. От животного шел не свежий запах, но оно было теплое и мохнатое, так они спали, по крайней мере, до обеда.
Свинья не торопилась просыпаться, похрюкивая во сне кабан сучил ножками и умильно дергал пяточком, тамплиеру нужен был транспорт, а этот щетиноспин явно хорошо знает лес, да и скакать на кабане по лесу намного безопаснее чем на коне. Поэтому решив не будить скотину, а приспособить что-нибудь под подобие конской сбруи. Однако, ничего подходящего в окрестностях не было, потому тамплиер решил действовать на свой страх и риск, он разбудил кабана и, пока тот еще не совсем пришел в себя ото сна, вскочил на него как на необузданного мустанга. Дальше началось светопреставление. Обезумевшее животное, с хрюканьем чавканьем и визгом пустилось бежать, бегали они долго, около часа, пока кабан не сдался, он всячески пытался сбросить наездника, но тамплиер усидел, к тому же научился править животным, как степняк конем - только ногами. Кабан, конечно, не был от этого в восторге, но изрядно устав повиновался.
Скакать на свинье оказалось делом даже очень забавным, кабан был крепким, в холке наверное футов пять, а то и больше, скакали три дня, с остановками на ночь, кабан на привалах спал рядом с тамплиером, убегать не пробовал, жрали желуди, причем оба. На исходе третьего дня они проскакали весь Невервинтерский лес, в окрестностях Трайбора тамплиер остановил своего кабана, он не был уверен в том, что животное не возмутится и не нападет на своего наездника, однако, кабан не проявлял признаков агрессии, и освободившись от сковывающих ног сера Тортла, немедленно стал выдирать коренья из земли и пережевывать их, довольно хрюкая. Тамплиер понимал, что выходить в город не стоило, Трайбор город милитаристский, тут собирались войска людей, а с учетом близости Невервинтера, власти города могут быть проинформированы о беглеце и ждать его, а могут и не ждать, а просто стража проявит бдительность и повториться все то же самое, что и в Невервинтере. Поэтому тамплиер решил дождаться темноты и пробежать по крайним дворам, украсть какой-нибудь одежды, ночи становились холодными, а если повезет, то и оружие и доспехи.
Раны тамплиера затягивались, уже не кровоточили, на боку вздулся сизый шрам, покрытый с боков пластинками омертвевшей кожи. Бок чесался, толи от того, что заживал, толи от того, что сер Тортл призрел личную гигиену и давно не мылся, да еще и был в союзе в лесным кабаном, здоровенной вонючей скотиной. Пробежав по крайним дворам, он выкрал рубашку и штаны, сапоги он снял с пьяного крестьянина, который валялся в окрестных кустах. Нужно было раздобыть сбрую и хоть какое-то оружие. Одевшись, он решил действовать. Выйдя к главным воротам города, он, немного прихрамывая, пустился к центру. Согнувшись в три погибели, и сделав юродивое лицо, он засеменил мимо стражей, рассчитывая на то, что дураков не бьют сразу.
- Ей ты? – окликнул его страж.
- Что, гражданин, товарищ, барин! – еще сильнее согнувшись, проговорил тамплиер, щурясь на один глаз, а второй постарался растопырить как можно шире.
- Куда прешь, на ночь глядя? – вяло спросил страж.
В городе стояли войска, и стражи не особенно проявляли бдительность и усердие, да еще и Дормидонтовская дерьмократия несколько расхолаживала, на дорогах становилось спокойней, электорат тупел, браться за оружие приходилось все реже и реже.
- Я наниматься иду в кузнецы! – несколько дебильным тоном заметил Тортл, хотя он и так не блистал интеллектом. – Чтобы ковать доспехи, чтобы воины могли на чешую ходить.
- Какая чешуя, в три часа ночи! – удивился страж. – А ну ка, иди сюда.
Тамплиер не стал спорить, и продолжая горбиться подошел ближе к стражам, один сидел на деревянной колоде, второй стоял, поставив ногу на такую же, а на бочонке они разложили карты и играли в оные.
- Да ты, я гляжу, юродивый! – заметил один из стражей, - ничего, такие в кузнецах нужны, мозгов нет, но мотом махают знатно.
- Машут! – поправил того второй.
- Да я чё… - начал тамплиер, - я в деревне под першерон подлез и поднял однажды, мне отец и говорит, что тебе дураку в деревне делать, иди в город, там дураков любят, вот я пошел наниматься кузнецу, руки есть, голова…ну голова предмет темный.
- Это точно! - заметил страж, - вот я давеча так нажрался, ничего не помню, где был я вчера, не найду днем с огнем!
- Стены с обоями были? – спросил второй страж.
- Не, помню, Клавка была, и подруга при ней, целовался на кухне с обоями!
- Вот и отец говорит, иди мол в кузнецы, - состроив дебильную гримасу сообщил Тортл. – Руки, говорит, у тебя рабочие, может толк будет, мать-то тогда верила в меня, а отец все равно говорил, что я разгильдяй, и послал.
- Ну, руки-то у тебя и впрямь лопаты, - удивился страж, поглядывая на сгорбленную долговязую фигуру сера Тортла. – Только до утра не велено никого пускать, жди за воротами.
- Ну как не велено, там страшно, там темно! – давил на жалость Тортл. – Гляди ребят что могу!
Сер Тортл взял колоду, на которой ногой стоял страж, сел на колени и поставив её перед собой, постучал по ней ребром ладони.
- Не! – улыбнулся страж, - ты хоть и дурак, а у дураков силы, конечно, много, но колоду не разобьешь, силенок не хватит.
- Бьюсь об заклад! – сообщил тамплиер.
- У тебя есть что поставить? – хмыкнул страж, второй тоже заулыбался.
- Нет! – заметил Тортл.
- Тогда какой же заклад? – удивился страж.
- Ну хочите, я вам ребята, если не разобью, в холопы пойду на месяц, буду всю грязную работу делать! Парашу из казармы вносить! Картошку чистить.
Стражи переглянулись. Один сделал жест другому.
- Слушай, следующая неделя наша дежурить по роте, давай этого дурачка пристроим, месяцок за нас поработает, а там и посмотрим, что он за кузнец, может при гарнизоне останется, нам кузнец нужен, а этот дурак, цену гнуть не будет, работать юродивые умеют, да и дурачку полезно при гарнизоне, дураки приказы выполняют и вопросов не задают.
- Ну, пойдешь в гарнизонные холопы? – спросил другой страж Тортла, - у нас пенсия после двадцати пяти лет выслуги, армия и учеба входят, выгодно, пойджешь?
- Я вам пригожусь! – улыбаясь, заметил Тортл.
- Ну, давай! - сообщил страж, - что в ответ на заклад хочешь?
- Меч! – дебильно улыбаясь, заметил тамплиер.
- Не! - возмутился страж, - меч это перебор, это оружие, как я табельное поставлю!
- Да ладно! – заметил второй, - первый раз что ли, помнишь, мы колесницу манипульного в соседнюю роту проиграли. Пушку маршевую купцу из Ниттвиля.
- Ну, да и ****ы получили по полной! – заметил первый, - цену этой колесницы у нас из жалования вычли. Ладно про пушку не дознались.
- Да ладно, что мы меча не найдем, по притоном походим, отобьем! – заметил второй страж.
- Ну ладно! – хмыкнул первый, - убедил. Будет меч! Разбивай! Если не разобьешь, пойдешь к нам в часть говно чистить, месяц, а там, глядишь, продлим! – заугарал военный.
Сер Тортл всегда знал, что кадровые военные полные дегенераты, он хорошо поймал их на жадности и лености. Дело в том, что тамплиер имел крупные косолапые руки, он неоднократно колол ими дрова и в успехе операции был уверен.
- Кия! – заорал он и опустил свою медведистую ладонь, на центр колоды, та разлетелась на куски как под увесистым колуном.
- Вот это ничего себе! – удивился страж.
- Вот я разбил, - сказал тамплиер, - отдавай меч.
- Погоди как-то так? – возмутился страж. – Ты наверно в ладони гирю держал, давай еще раз.
- Что ставишь? – спросил Тортл.
- Да ты что, ахренел что ли? – возмутился тот.
- Э не, мне еще отец говорил карточный долг святое!
- Так я с тобой не в карты играл же! – зло прорычал страж.
- Так давай сыграем! – удивился тамплиер.
- На что у тебя же нет ничего! – хмыкнул страж.
- Как это нет! – удивился Тортл, – а мой меч?
- Он не твой! – рявкнул страж.
- Та вы в бесчестности к долгам! – удивился тамплиер, - вот я сейчас кричать начну что убивают, прибегут, проснуться люди, если меня вздумаете зарезать, я буду сильно орать, прибежит ваше начальство, и тогда я расскажу что вы на посту в карты оружие проигрываете! – вопил он.
Стражи переглянулись, один сделал жест другому, тот с неохотой потащил перевязь с оружием с плеча.
- Да на, подавись! – сообщил страж, - не ори только! Давай меч играть! Во что будем!
- В буру! – сообщил Тортл.
- Давай в буру! – заулыбался страж, судя по всему, он был мастером этой игры и не опасался проиграть Тортлу.
- Ладно! – сквозь зубы заметил страж, – предлагаю в ответ щит. Меч у тебя есть, щит будет! Смотри какой! – показал ему страж, постучав кулаком по круглому, деревянному щиту, - с медными набойками, все бабы в деревне твои будут.
- Э, нет! – отрекомендовал Тортл, - я хоть и может дурачок, но не кретин, не один щит не стоит меча.
- Что ты хочешь! – ответил страж, уже начиная понимать, что дурачок не так прост, как кажется.
- Хочу доспех твой! – отозвался тамплиер.
- Ты что сума сошел! – удивился страж, не поверив подобной наглости.
- Меч за доспех, - сообщил Тортл, - хорошая ставка.
- Отыграться дашь? – спросил страж, судя по тону, он уже начинал понимать, что попался.
- Посмотрим! – отозвался Тортл, - сдавай!
Играли долго, да утра, два раза даже подрались, никак не хотели стражи отдавать доспех, но в итоге проиграли оба меча, и оба доспеха, еще коня и сбрую. Потом подрались снова. Сер Тортл не калечил личный состав, но по рылам настучал изрядно. Затем играли второго коня, карету манипульного. Дело в том, что тамплиер был откровенным шулером, и обчистил стражей до нитки. Собственно, два доспеха ему было не надо, как и два коня, да и вообще коня, он надел одну полную броню, взял меч, снял седло с коня и уздечку, и положив её себе на спину, весело заржал, как конь.
- Ну все, благодарю за внимание, - сообщил он, - взять с вас больше нечего, потому я не жадный, все что надо я взял, остальное оставляю вам, пойду в деревню к отцу похвастаю! – здесь он почти не лукавил он действительно собирался к отцу.
- Слушай! – спросил страж на прощание, - а как звать-то тебя?
- Я ужасный Вертортл, оборотень! – сообщил на крайний случай он и встав на четвереньки, заржав как конь понесся таким образом в сторону леса.
Сделала он это потому что отлично понимал, выиграть это одно, а вот уйти в выигрышем это совершенно другое. ДА и просто хотелось похулиганить. Подвывая по дороге, он скрылся в темноте, ему вторили местные волки, которых в округе развелось немерено. Стражи смотрели ему в след, за Вертортлом поднималось облако пыли.
- Вот ты придурок! – заметил второй страж. – Смотри с кем в игру садишься. Эх, Алёша! – заметил он и дал ему подзатыльник.
- Что делать-то будем? – спросил второй, - доспех и меч проиграли, как караул сдавать?
- А не нуди, пойдем отожмем доспехи в каком-нибудь притоне, а там незаметно поменяешь в арсенале, или выиграем в карты, первый раз что ли?
- А что с Вертортлом делать будем? – не унимался второй. - Рапорт напишем?
- Ага, блять, и укажем в нем, что в дозоре играли в карты с оборотнем, который выиграл у нас доспехи, ну е-мае, ну Олежка, ну что ты совсем дурак что ли! – с сарказмом заметил первый.
С этого времени в окрестностях Тайбора ходили слухи об ужасном Вертортле, который обыгрывает в карты незадачливых прохожих, имеющих неосторожность сесть с ним за игру. Тамплиер же, вернувшись на место своей стоянки обнаружил там спящего, отожравшегося кабана, который не только не думал уходить, а напротив, разбуженный тамплиером весело захрюкал, в предвкушение того, что его новый друг покормит его желудями, которые тот так умело скидывает с дубов. Однако, сер Тортл не торопился кормить кабана, напротив он оседлал его, сунув в морду уздечку, а на спину седло, пузо у кабана было толстое, подпруга не сразу сошлась. Кабан не весело повизгивал, но когда все было готово, тамплиер прыгнул в седло и подгоняя сонное животное унесся на нем в ночь. Его ждал долгий путь в Сандабар.
Чеб Раммер был исключительно везучим дворфом, мало того, что его не хватились на службе, так его еще и не хватились в исправительно-трудовом учреждение, где он должен был отбывать, вообщем-то, заслуженное наказание. Подобное могло случиться только исключительно из-за отсутствия личной ответственности у представителей властных структур, из-за коррупции, чиновничьего беспредела, и откровенного разгильдяйства. Пока Раммер блуждал по лесам, в поисках ингредиентов для приворотного зелья, его отпуск неминуюче кончился, и он должен был явиться в расположение части, однако, он туда не явился, рапортовать об этом, присланный на замену Салман Упроров, знакомство с Раммером которого началось с разбитого лица, что вообщем-то норма для кадрового военного, естественно не стал, потому как в вверенном ему гарнизоне случилось чепе, по вине эльфийского друида Джовани Казановы. Упоров ждал, когда отмоют здание, прикидывая, что сделает с ним Раммер, когда вернется. Однако Раммер не возвращался. По месту прохождения трудовых воспитательных будней, где Раммер должен был являть достойный труд его тоже особо никто не разыскивал, тем что Чеб состоял на довольствии целых пятнадцать суток и не присутствовал на них, не упустили возможность воспользоваться ответственный за организацию трудовой повинности. Койку Раммера в ИТУ, сдавал за деньги ушлый прапорщик местным бомжам, затраты на еду списывал повар, хоть Раммер и разбил ему лицо, однако доносить тот не стал, чувствуя свою выгоду. Вообще, на озеленение территории Дормидонт Народный тратил изрядные суммы, которые оседали в карманах обнаглевших чиновников, каждый на местах тащил себе все, что можно было унести, а все что нельзя было унести, откручивали и тоже уносили. В этот сложный и трудный век, каждый крутился как мог.
Силовые структуры, как зеркало времени, отражали процессы происходящие в обществе. Они были коррумпированы, дети богатых родителей, дети чиновников, и офицеров, занимали места своих родителей, быстро двигались по службе, имели льготы, хорошие пенсии, и возможность не участвовать в созидательном процессе. Дерьмократия, вторгшаяся в Фаэрун, ставила все с ног на голову, белое становилось черным, черное белым. Новый император расы людей, собиравший земли вокруг Невервинтера, вступивший в сговор с дроу, поселение которых разместились под беззимним городом и в окрестностях Мефрилл Халла и стали субъектами федерации, к этому новому образованию на политической карте мира примкнули королевства дворфов, также став автономными областями, это позволяло начать концентрацию производительных сил в одном центре, мир Забытых Королевств встал на путь глобализации. Конечно, это были только зачатки нового монстра, нового мирового порядка. Дормидонт, Приана Великая, и император дворфов Щегол приложили все усилия, чтобы воплотить в жизнь идею создания федерации Фаэруна, конечно, это были первые потуги на пути прогресса, ведь с объединением земель, становились безопаснее торговые пути, увеличивался товарооборот, росли производства, дешевели товары, потому что становились ближе к людям, развивалась логистика. Караваны тянулись нескончаемым потоком в разные стороны. Для регулирования финансовых потоков, Дормидонт, Приана Великая и Щегол учредили первый межрасовый банк реконструкции и развития. Это должно было позволить эффективно управлять финансовыми потоками, которые сопровождали караваны товаров. Естественно, необходимо было сдерживать прогресс, как можно сильнее, и переводить мироустройство на новые рельсы постепенно. Колесо истории набирало обороты. Тайными магами Фаэруна был создан механизм торможения, это была религия. Множества верований различных рас и племен необходимо было уничтожить и вывести население жителей Фаэруна на религию Единого. Тут было все очень сложно, Приана Дормидонт и Щегол, приводящие, собственно, отчасти не по своей воли, планы тайных в жизнь, несколько противились им, они сами являлись тайными, словом вместе с процессом глобализации шел и процесс перетягивания обилия рычагов власти из одних рук в другие, пока Дормидонт Приана и Щегол явно имели преимущества в процессе концентрации производственных сил. Тайные не дремали, затевалось что-то крупное.
Развивались тайные общества, имели место быть заговоры в заговорах, клубок запутывался все больше и больше, чтобы рядовой обыватель никогда не докопался до истины. Кто на самом деле управлял этими процессами не знали даже самые посвященные из посвященных, что-то тут было не так. Наряду с усилением власти росло и недовольство граждан. Однако, запущенные процессы были только в самом начале, и имели множество препятствий. Сложно управлять чем-то, когда до него трудно добраться, необходимо было создание инфраструктуры, и механизмов, способных как паутина окутать Фаэрун, и объединить его в одно государство, без различия рас, это было очень трудно сделать, над этим и работали маги Допрмидонт Приана и Щегол, как пионеры нового мирового порядка.
Однако вернемся к Раммеру. Поплутав по лесам Невервинтерскому лесу, чумазый исхудавший, ободранный, голодный и злой он вышел на поляну, перед ним лежал его родной гарнизон, южный аутпост. Доспех у Раммера за время скитания по оврагам, валежникам потерял функциональные свойства, металлические пластины оторвались, весели кое-где, местами кольчужная сетка изорвалась вовсе и наружу выглядывала нательная рубаха и армейские кальсоны. На филейной части поножи разорвал бер, на которого Раммер наткнулся в малиннике, и от которого спешно ретировался, чтобы сохранить свои уши целыми.
Спотыкаясь и хромая, он направился к воротам строения. На сторожевой башни на него смотрели дозорные, Чеб чувствовал загривком, что на него из бойниц нацелены тяжёлые бронебойные арбалеты. Доковыляв до ворот, он остановился, отдышался и заорал хриплым прокуренным голосом:
- Ей, там! На башне! Камандир пришел! Открывай!
- Пароль? - отозвался военный с той стороны ворот.
- Розы! – ответил Чеб.
- Это старый пароль! – ответил часовой, - Введине новый и авторизируйтесь.
- Ты что, там офанарел что ли? – возмутился Чеб.
- Введите новый пароль! – повторил бесстрастным голосом часовой. – Мы заботимся о вашей безопасности, а так же о безопасности беззимнего города.
- Слышь, ты, бес зимний! – выругался Раммер. – Я тебя запомнил, ты Адд Минер! Я тебя гнида на губе сгною!
- Введите новый пароль! – снова повторил Адд Минер.
- Ну, пусть будет Адд Минер гомосексуалист! – ехидно сообщил Чеб.
- Недопустимый пароль! – отозвался страж, - недопустимо использование пробелов, пароль должен быть не больше 20 символов, необходимо использование цифр.
- Это ты сейчас что сказал, гадёныш, я тебя сошлю на дальний кордон, там тебя гоблины изнасилуют, паршивец ты этакий, – сообщил Чеб.
- Извините, этот пароль уже занят! – сообщил военный.
- Позови Упорова! – рекомендовал Раммер.
- Товарищ Упоров! – Заорал на всю округу военный, - Вас Раммер спрашивает.
- Ей, упоров, это я Раммер, - Взмолился капитан, силы оставляли его, Чеб пошатывался, его мутило.
- Не может быть Раммер, - сообщил Упоров, - Раммер на свадьбе с быстроногой Ды'Шаой сочетается узами Гименея.
- Блять, ты Упоров, там часом не узбек? - ехидно заметил Раммер.
- Ну, это понятно, что не хохол...- заметил Упоров.
- Чурка ты ****ая, мать твою за ногу, - отозвался Раммер.
- Впустите его! – сообщил Упоров, - Это действительно капитан дворцовой стражи Чеб Раммер.
Массивная створка отворилась, угрожающе нависая над Чебом, издавая зловещий срежет не смазанными петлями. Чеба подхватив за руки повели в его апартаменты, по дороге, от изнеможения и истощения он потерял сознание. Его освободили от покореженного доспеха, и перед тем как внести в помещение, поспешили вымыть, сунув в бочку холодной воды, откуда черпали ведрами питье для лошадей. Командир был в чем-то очень неприличном и отвратительном, затем Раммера обтерли по-армейски вафельными полотенцами и положили почивать на койку в лазарет, укрыв одеялом. Сначала, Раммер во сне дергался и ругался последними словами, потом отогрелся, и важно засопев, заметно успокоился и начал плямкать губами. От чего наблюдавшему за ним Упорову захотелось садануть Раммеру по рылу, отомстить за разбитое лицо. Однако, почему-то, Салман не решился на этот шаг. Раммер спал.
Паладин проснулся от того, что на его голове прыгал и что-то злобно шипел паучок. Звериное чутье подсказало Брайту, что это неспроста, он быстро вскочил на четвереньки и ловко прыгнул вперед, по пути вставая на ноги, что-то легко чиркнуло его по спине страшным сухим ударом обрушившись на землю. Паучок, матерясь на человеческом языке, скатился с паладина и быстро вбежал на дерево, щелкнула тетива, но стрела не достала арахнида, тот скрылся в листве. Брайт по человечески порадовался, что он был облачен в доспех, хорошо что халфлинг настоял на том, чтобы Брайт одел броню. Сзади в плечо клюнула стрела, наконечник застрял в кольцах кольчуги, несколько поцарапав кожу, стреляли с близкого расстояния, и хорошо что не из арбалета, стальной болт выпущенный из механического стартового устройства в состоянии пробить не только кольчужную рубашку, но и тяжелый железный панцирь. Брайт понимал, что добраться до двуручного меча он не успевает, из темноты ночи, от соседних деревьев на него бросились две тени, но почему-то в одном прыжке разошлись в разные стороны. Брайт понял, его ловят сетью. Нагнув голову вперед, он рыбой нырнул вниз к земле, и покатившись по влажной от россы траве, доставая по дороге акинаки из ножен на голенище сапог. Сеть прошла сверху, больно задев нижним краем голову, и дернула засевшую в кольчуге стрелу, та, двигаясь наконечником внутри кольчуги порезала плечо, и дернувшись вместе с сетью вылетела из пробитого отверстия в кольчуге, выдрав кусок кожи, по спине потекло теплое. Скользя по траве, Брайт перевернулся на спину и выставил вперед себя короткие скифские мечи. Сделал он это как нельзя вовремя, на него сверху навалился один из нападавших. Акинаки проткнули его кожаную рубашку и вошли по рукоять как в масло в плохо пахнущее тело. Продолжая катиться по траве, Брайт поджал ноги, уперся в грудь теперь уже мертвого тела, и с силой толкнул его от себя, после перекувыркнулся через голову, и встал на ноги. Сухо щелкнула тетива, Брайт прыгнул в сторону, стрела прошла рядом, дернула ухо, выдрав клок волос. Злобно матерясь, паладин прыгнул в темноту, скрыться было невозможно, костер хоть и догорел, но луна озаряла небо, и начищенная кольчуга паладина блестела в лунном свете, выдавая его местоположение. Паладин вломился в кусты, где по его мнению должен был быть стрелок, и он не ошибся, тот был именно там. От неожиданности лучник попятился назад, судя по всему, он был очень самонадеян и рассчитывал попасть в цель, лезвие скифского меча полоснуло ему по горлу. Лучник упал и задергался в конвульсиях. Брайт неслышно нырнул в темноту кустов за спиной умирающего лучника, нащупал там дерево, и прижавшись к нему спиной затих. Противник тоже не торопился выдавать свое местонахождение. Толи нападавших было мало, двоих Брайт зарезал как свиней, есть еще двое те что с сетью, скорее всего нападавших больше. Тут Брайт услышал звуки боя от его лагеря. По добротному мату, паладин узнал голос дуэргара Дубошита, что-то улюлюкал дроу, визжал халфлинг. Брайт ринулся на голоса.
Вломившись на полянку, где путники устроили привал, од несказанно удивился, нападавших было много. По крайней мере десяток наседал на дуэргара, который умело отбивался увесистыми кулаками, для крупного гнома Дубошит двигался очень быстро, его скорость впечатляла, он подныривал под удары сабель, и вспархивая как бабочка обрушивал кулаки с отвратительным чавканьем и хрустом в лица нападавших. Еще пятеро загнали Стилфиста спиной к дереву, и обходили его с боков, покачивая в разные стороны казацкими саблями, холодно блестевшими в лунном свете. Пятеро пинали халфлинга, тот орал и просил о пощаде, говорил что скажет все, только чтобы его не били. Брайт понимал, что рискует, в кустах наверняка сидят еще лучники, дожидаясь своего часа. Брайт побежал по кругу полянки, засунув один акинак в ножны, забегая за кусты, по дороге подобрал боевой топор, походя перерезал горло двум лучникам, которые заняли удобную для отстрела позицию, еще один стрелок, опомнившись, начал было натягивать тетиву, но паладин рубанул его наотмашь топором снизу, срубив лук, и вогнав лезвие в правую глазницу. Выдернув топор из мертвого тела, что билось в предсмертных конвульсиях, Брайт завопил как, раненый вепрь, привлекая внимание окружающих. Даже нападавшие застыли от ужасного окрика, и уставились на Брайта Фалькона.
- Держи дуэргар! – Фалькон бросил топор Дубошиту, проворный гном на лету схватил за рукоять, и начал свой смертоносный боевой танец.
Сам Брайт достал, снова, второй меч и закружился в смертельном урагане. Нападавшие получали травмы несовместимые с жизнью от топора дуэргара, отрубленные головы, руки и ноги, вопящие люди, или кто бы они ни были, разбрызгивая кровь, путаясь в собственных кишках ползали по поляне. Брайт порубил в капусту разбойников, что загнали в угол дроу. Дуэргар славно справился с десятком нападавших, превратив их в кровавое месиво, те, что пинали халфлинга, умирали быстро. Как отметил про себя паладин, дуэргар неплохо владеет секирой, это свойство будто врожденное у гномов, конечно дуэргары отъявленные отморозки, уж такая о них ходит слава в забытых королевствах, Дубошит, хоть и тупой до безобразия, но дерется замечательно. Брайт хотел оставить одного разбойника, чтобы допросить с пристрастием, он на секунду замешкался, и нападавший схватил маленького толстого Певе, и недвусмысленно надавил лезвием своего меча на горло халфлинга.
- Назад, паладин! – взревел разбойник.
- Откуда ты знаешь, что я паладин? – спросил Фалькон, пытаясь за разговором подойти ближе.
- У тебя нашивки северной цитадели по всему доспеху, вы паладины еще бы на жопу себе тавро ставили! – зло выдавил разбойник.
- Так ты разбираешься в геральдике? – удивился Брайт, начав движение в сторону разбойника, медленно по кругу.
- Не двигайся, гад! И скажи своему цепному дуэргару, чтобы не дергался, иначе зарежу эту маленькую свинью, как свинью.
- Каламбур какой-то! – улыбнулся Брайт, - зарежешь свинью как свинью!
- Ты давай не подходи гнида! – отозвался разбойник.
- Слушай, а что это ты с дружками напал на нас, и откуда ты знаешь, что я паладин? Кто тебе заплатил? – спросил Брайт.
- Ну, ты внатуре как не паладин! – ухмыльнулся нападавший, - ты дерешься не как благородный рыцарь, ты дерешься как варвар, паладин должен драться с мечем, а ты прыгаешь как сарацин со своими кинжалами.
- Это не кинжалы, это короткие скифские мечи, - уточнил Фалькон, - что хотели от нас.
- Да пошел ты! – огрызнулся разбойник. – Запряги ка мне вот того жеребца.
- С чего бы вдруг! – искренне удивился Брайт.
- Иначе я его зарежу! – отозвался разбойник.
- Ну и режь, мне-то что! – удивился Брайт, - этот мелкий говнюк только портит мне путешествие, без него мне будет спокойнее. Только, ты же понимаешь, что ждет тебя после этого.
- Тебе же начхать на халфлинга? - резонно заметил разбойник.
- А при чем здесь халфлинг, ты с дружками напал не только на половинчика, ты хотел убить нас всех, знаешь как мы будем тебе пытать? – Брайт широко улыбнулся, - он будет! – Фалькон указал на дуэргара, бритое лицо и голова которого покрылось мелкой, но очень густой щетиной, и приобрели уголовный синеватый оттенок. Дуэргар в тусклом свете луны выглядел очень страшно.
- Меня пытать, да я борец за свободу, я мыслящий своей головой человек, а вы рабы системы, - взревел разбойник, - что вам скажут вы в то и верите, вы дебилы у вас отсутствует критическое мышление, хаваете все, что правительство вам скажет. Дебилы!
- Ой, посмотрите какой у нас тут повстанец выискался, образованный, с критическим мышлением, революционер, - не без доли сарказма заметил Фалькон, - ты знаешь, что дуэргары они бисексуальны, а точнее, это дятлы, которым все равно кого натягивать, я тебя пожалуй отдам ему, и перед смертью, он тебя будет насиловать, а потом отрежет гениталии, и заставит тебя их съесть, а потом снимет кожу с живого и, может быть заставит съесть, и закопает в муравейник, перед этим снова изнасилует, ты будешь умирать долгой и мучительной смертью.
- Ты не паладин! – взревел разбойник, - ты больной, ты извращенец, ты внатуре варвар, паладины не режут и не насилуют, так поступают только рыцари смерти.
- Да не собираюсь я тебя насиловать и не мечтай, - хмыкнул Брайт, - все эти гнусности с тобой будет делать дуэргар.
- И ты как паладин, светлый страж, позволишь этому свершиться? – удивился разбойник. - Тебя накажут в твоем ордене.
- Мне простят, я зарезал вместе с этим дуэргаром шайку разбойников, - ответил Брайт, - мы тебя в капусту, а орден мне медаль даст, и дуэргара примет, он хороший боец. Дуэргар тоже скоро станет паладином. Так что, давай рассказывай, кто тебя послал, и, может быть, я позволю дроу снести тебе голову максимально гуманно, легкими острыми саблями.
- Ты больной ублюдок! Дуэргары по определению не могут быть паладинами! – взревел разбойник, он посмотрел на халфлинга, который от страха стал плохо пахнуть, оглядел меч, и решил зарезать это маленькое вонючее существо. – Ладно, пусть меня пытает дуэргар, но и халфлинга в живых ты больше не увидишь, живи с этим, светлый! Паладин тоже мне, с дроу якшаешься, дроу вообще враги всего сущего, гнусные убийцы!
- Ты че гад! – подал голос Стилфист.
Брайт сделал знак глазами дуэргару, тот показал дроу кулак, Стилфист не стал спорить с дуэргаром, зная его крутой нрав и сразу замолчал. Сверху на ветке над убийцей нависал паук, спускаясь на тонкой нити, Брайт мотнул головой и используя ментальную магию дал команду не трогать разбойника. Паук пошуршал хилицерами и поднялся обратно на ветку.
- Ладно, твоя взяла, бери коня и уходи, - отозвался Брайт, - тебя не тронут, оставь жизнь этому толстому, маленькому засранцу.
- А, на понт вздумал взять, тоже мне рыцарь. – Заулыбался разбойник, - иди готовь мне скакуна, и живей, иначе рука моя дрогнет и чик!
- Я не собираюсь тебе ничего готовить, - согласился Фалькон, - но если вдруг рука у тебя дрогнет, ой и не завидую я тебе, дуэргар тебя точно отымеет.
- Да иди ты! – сообщил разбойник.
- Бери коня и уходи! – повторил Брайт.
Разбойник пятясь, и неся за собой смердящего Певе, шаг за шагом двигался к коню, Он бросил тело халфлинга поперек хребта животного, как понял разбойник, седла ему никто подносить не собирается, а самому идти за ним опасно. Поэтому он прыгнул за халфлингом, схватившись за гриву, он попытался пришпорить животное, но не тут то было. Жеребец Брайта одним широким скоком чуть было не перевернувшись, поднялся на дыбы, разбойник крепче схватился за гриву, а потом конь наоборот перенес вес тела на передние ноги, разбойника мотало так из стороны в сторону, халфлинга сбросило с жеребца, тот хоть и находился в аффективном состоянии, но догадался отползти от лягающегося коня, животное сумело сбросить нежданного наездника со спины и ударить копытами, удар пришёлся в грудь.
Брайт бросился к разбойнику, отпихнув меч из его рук, он оглядел работника ножа и топора, грудная клетка несчастного была безнадежно проломана, изо рта сочилась кровь, осколки ребер торчали наружу.
- Говори, кто послал, не быкуй! – спросил Брайт, - похороню по твоему обычаю!
- Брешешь, поди! – выплевывая сгустки крови, усомнился разбойник.
- Век воли не видать! – отозвался Фалькон.
- Халзан, послал! – сказал зарезать паладина.
- Я не знаю Халзана, - сообщил Брайт, - кто он, я с ним не пересекался, за что зарезать не говорил?
- Нет, сказал только, что хорошим людям от паладина одна напасть случается, мешаешь ты кому-то, нам заплатили… я не главный, расклада не знаю всего, - воин закашлял, кровь пузырями шла на губах.
- Любого паладина нужно было зарезать или исключительно меня? – уточнил Брайт.
- Ты же Брайт Фалькон…- пуская кровавые пузыри, прохрипел разбойник, - …тебя точно…нам сказали где ты будешь…маг сказал… при Халзане который…
- Кто старший в вашей банде? – спросил Брайт.
- Там в кишках… его дуэргар порубил…
- Вот ты Дурленг садист, всем кишки выпустил! – ухмылялся подошедший ближе Стилфист.
- Не называй меня Дурленгом, говно, - пробурчал Эпен’сил, которого Каламбур-Стилфист представил как Дубошита.
- Где Халзан и кто он такой? – спросил Брайт.
- Не знаю… на сходке был…он как барон…всегда в дорогих шмотках… фраерские цацки…меня Кандыба зовут… Заратустра…
- Тебя должны съесть стервятники? – спросил Брайт.
- Да… - заключил Кандыба.
- Да хуле ты с ним разговариваешь? – удивился Дубошит, - давай его дорежем и все!
- Нет, я слово дал! – сказал Брайт.
- Он же разбойник! Преступник, какое может быть слово преступнику, он еще не нашей веры!
- Он человек, наемник, - уточнил Брайт, - пусть наемник, пусть пошел за шкурой, а вернулся стриженный, но он человек, я обещал ему. А на счет веры…я вообще атеист!
- Камнями… обложи с боков…. - сообщил Кандыба. Наконец кровь перестала течь у него изо рта, из ран на груди. Боль ушла, её больше не было, Кандыба умер.
- Ладно! – отозвался Паладин, - я расчищу площадку, Дубошит, ты прибери там мертвых, этому я обещал, по его ритуалу, а остальных сожжем, соляра есть, польем все это говно, сгорит к Эртовой матери. Так, халфлинг…иди под струю помойся, а дроу…Стилфист натаскает камней!
- Я не буду носить камни, я вам не ишак! - пробурчал дроу.
- А ну, быстро, говно, пошел за камнями, зашибу! – сообщил дуэргар, как не странно, увещевания Дубошита подействовали на Стилфиста намного быстрее, чем просьбы Фалькона.
- Так Дубошит, - сообщил Брайт, - обыщи всех этих…теперь уже останки…трупы в кучу, все что в карманах на кон, золото себе не тырить, рыло разобью, - паладин уже начинал понимать, как следует разговаривать с дроу и дуэргаром. Судя по всему это гопники, и русских слов они не понимают, а понимают и слушаются только сильного.
- Слышь, паладин, а кто тебя паханом-то назначил! – уныло пробурчал из темноты Стилфист, таская от ручья камни.
- Я вдарю? – вызвался дуэргар, и начал ломиться в кусты на звук голоса Стилфиста.
- Не стоит, давай делами заниматься! – сообщил Брайт, - тут оставаться нельзя, скорее всего это не одна шайка, которая ищет нас, ты слышал, что Кандыба сказал, сходка решила, значит Халзан из авторитетов, да кому я понадобился и зачем? – удивился Брайт.
Паладин задумался. Стилфист собирал камни как-то особенно не охотно, дуэргар, напротив опустошал карманы порубленных в капусту нападавших особенно вежественно. Обшаривая пояса, подкладки одежды, даже начал снимать нательное бельё, но паладин попросил не делать этого. Через некоторое время от ручья вернулся помытый Певе. На нем не было лица, а одежда вся была мокрая, судя по всему, халфлинг не заморачивался и искупался там весь, это огорчила паладина, он не успел набрать воды, а уходить надо было срочно.
Паладин порылся в своих вещах, он достал карту, и внимательно поглядев в нее, несколько изменился в лице. Он взглянул на Певе. Ему очень хотелось самому зарезать халфлинга.
- Скажи мне любезный! – издалека начал Паладин.
- Да, да! – отстраненно заметил Певе.
- Я, конечно, может быть, не знаю всех инструкций, которые были даны тебе в отношении меня, - сообщил он. – Но объясни мне, один момент. Мы с тобой следуем из Вотердипа, куда мы прибыли на корабле, так!
- Ну, допустим! – отозвался халфлинг.
- Хорошо! – проговорил Брайт. – нам нужно попасть на хребет мира в храм духа?
- Это конфиденциальная информация, - ответил халфлинг, - я не уполномочен её обсуждать с тобой, это для внутреннего пользования.
- Ладно, я все понимаю, там секретность, все дела, но скажи мне, почему мы премся по лесам и болотам, почему мы высадились в Вотердипе, хотя корабль шел до Лускана, зачем мы свернули в реке Сабрин, когда логичнее было идти на Мирабар, а оттуда двинуться к хребту мира?
- От Мифрилл Халла ближе к Храму духа! – отозвался Халфлинг.
- В Мифрилл Халле не спокойно! – сообщил Фалькон, - там сейчас черт знает что творится! Зачем нам туда.
- Мы не должны заходить в города! – сообщил халфлинг.
- Почему? – удивился Брайт.
- Инструкции! – сообщил Халфлинг.
- Да плевать мне на инструкции! – уточнил Брайт. – нас сейчас сонными чуть не порезали, и если бы не паук, которого в нашей компании отказался чисто случайно, вместе с дроу и дуэргаром, нас бы с тобой уже давно не было бы, так что говори что все это значит.
- Я не знаю! – сообщил отрешенно халфлинг, - Храм собирает героев для квеста, мы проходим мимо населенных пунктов только для того, чтобы не привлекать внимания. Чтобы кто чего не подумал. Мир меняется, дроу вышли из глубин подземья, Дормидонт строит свою империю людей с центром в Невервинтере, дворфы тоже строят свою империю, как и дроу, и все они очень плотно сотрудничают. Мы не заходим в города, так делают все герои вызванные храмом. Нельзя чтобы поползли слухи, что храм собирает армию.
- А он ее собирает? – спросил паладин.
- Нет, - отрезал Певе. - В храме только сбор, у всех приглашенных героев будет свой индивидуальный квест.
- Что-то ты темнишь! – сообщил Брайт.
- Нам нужно торопиться, нам еще надо объехать пределы Серебряной Луны!
- Это еще зачем? – удивился паладин.
- Там молодая, злая империя дроу использовала оружие возмездия, я должен оценить разрушения, проверить влияния этого оружия на окружающую среду, я должен сделать выводы о пригодности использования земель лунных эльфов.
- Так, слушай меня внимательно! – сообщил Брайт, - можешь потом на меня рапорт написать. Тут дело такое, мы не пойдем в Мефрилл Халл, мы не пойдем в Серебряную Луну. Все это отменяется. Пока еще можно мы повернем к Лонгседлу, а оттуда по дороге минуя Грунвальд мы выйдем на Мирабар, понятно.
- Но инструкции, а как же мое задание. – удивился Певе.
- Твое задание подождет, пока я не разберусь, что тут к чему, и почему нас чуть было не зарезали, кто такой Халзан.
- Лорд Беркут Халзан смотрящий в Лускане, - отозвался Певе.
- Откуда ты это знаешь? – удивился Брайт.
- Ну, мы же не сидим в своей северной цитадели, - возмутился Певе, - вы Рашемены вообще ничего не видите кроме своего железного Лорда, своей мнимой исключительности, своей рашеменской широкой души.
- Я ни разу не видел железного лорда! – весело заметил Брайт.
- Сидите и ничего не видите дальше своего носа, а в мире что делается? – сообщил Певе, - мир меняется, мир становится другим.
- Да причем здесь мир и уголовный авторитет Халзан, - удивился Брайт.
- Халзан теперь не просто уголовный авторитет, он теперь Лорд, – сообщил Певе.
- Да, мир действительно меняется, - хмыкнул Брайт, - вчера уголовник и вор в законе, а сегодня лорд, здорова, а как же к этому сходка отнеслась, ведь по понятиям если он теперь лорд, он не может носить воровскую корону?
- Очнись, паладин, - сообщил Певе, - все уже переменилось, кто был ничем тот станет всем, уголовные авторитеты давно сотрудничают с правительствами, именно поэтому их и не ликвидировали, позволил бы храм существовать где-то непокорному человеку, власть которого столь сильна, что он может сам создать свое государство и прекратить платить тайным. – Певе осекся, понимая, что сболтнул лишнего.
- А так вот оно что! – сообщил Брайт, - вот как, значит, мир меняется?
- Все глобализуется! – ответил Певе, - непокорных уничтожат, свободомыслие сотрут, уже придумана новая религия, которая позволит называть рабами даже лордов, а кто не склонится, тот будет вне закона, язычник, носитель ереси. Того будут травить и уничтожат.
- Ладно, а зачем Халзану нас убивать! – подумав, проговорил Брайт, - ведь это за нами пришло убийцы, за тобой и мной, дроу и дуэргар не в счет!
- Как это я не в счет! – заулюлюкал Стилфист.
- Молчи Калина! – велел дуэргар.
- Какая я тебе калина, - возроптал дроу, - сам ты бздника барыня! Я Стилфист, али забыл!
- Не знаю! – согласился Певе. – Может быть нас решили слить, а может быть это за твои старые грехи, я читал твое досье, вы, господин Фалькон, очень часто нарушали устав Храма, я вообще не понимаю, как Храм это терпит, вы же режете золотые яйца!
- Ну, это, забавно! – хмыкнул Фалькон, - кому я отрезал золотые яйца, ну ты и придурок Певе, в поговорке говорится не так, режет кур, которые несут золотые яйца, а не сами яйца! Если речь о той ведьме, то это не в счет, я все сделал по закону!
- Да при чем тут ведьма! – сообщил Певе, - ты не покорный! Ты отморозок!
- За это не режут, тем более через воров в законе, тут что-то другое! – снова задумался Брайт, - ладно светает уже, пора нам двигаться к дороге на Лонгседл, пока еще кто-нибудь не пришел.
- Улюлю! - заметил дроу, - а с этим мне что делать, я его камнями облажил, этого Калдыбу?
- Его Кандыба звали! – сообщил Фалькон, - оставь так, он последователь Заратустры, его должны сожрать стервятники, я обещал, а этих, паладин указал на куски мяса уложенные кучкой, я сожгу.
Паладин велел дроу и дуэргару собираться, золото, найденное у бандитов, Брайт положил в калиту, причем себе, из оружия выбрал две коротких острых сабли и дал их дроу. Стилфист попробовал их на вес, сделал несколько движений, паладин сомнительно глянул на дроу, как он только сам себя не зарезал. Дуэргару подобрали хороший боевой топор, доспех и щит, кожаные латы были несколько велики ему, но паладин подумал, что и так сойдет, на безрыбье и рак рыба, в городе сыщут ему что-нибудь по лучше. Дроу тоже подобрали одежонку, у бандитов не было хорошего снаряжения, однако со всех порубленных в битве нашлось и ему. Все остальное Брайт решил продать в городе, надо пополнить снаряжение, еще может быть в городе дроу и дуэргар отстанут от него, хотя дуэргар показал себя неплохим бойцом, но таскаться со странной парой было слегка опасно, ни дроу ни дуэргаров не любят нигде. Паладин решил наведаться в город, послушать слухи, а там глядишь и халфлинг, чего доброго, еще что-нибудь сболтнет. В любом случае таскаться по лесам это не лучшая идея.
Фалькон достал флягу с соляркой, вылив ее содержимое на убитых, сложенных кучей на дрова разбойников, набросал еще сверху сухого хвороста, и поджег. Солярка разгоралась медленно, однако, когда занялась и температура горящей среды несколько поднялась, пламя заревело очень оживленно. Фалькон даже подумал, что не стоило жечь эту гадость, потому как зарево может привлечь кого-нибудь с плохими намерениями, но было уже поздно, тушить костер уже не представлялось возможным. Окончив сборы, собрав повозку, Брайт силком запихал туда путников, велел быть начеку. Вскочив на козлы, он зычно свистнул, с дерева прямо к нему на паутине спустился паук, посмотрев вопросительно на Брайта, он что-то пробурчал не внятное, уселся рядом на козлах и насупился как жирная ворона. Брайт люто стеганул отдохнувших за ночь деревенских клячь, те живо пустились в дорогу. Их пусть пролегал в Лонгседл.
Раммер проснулся от того, что немилосердный луч солнца, светил ему в глаз. Странное дело, он не чувствовал не дискомфорта, ни особой усталости. Он выспался, причем выспался достаточно не плохо, голова не гудела, во всем теле была приятная истома. Отвернувшись от окна, Чеб потянулся, его суставы хрустели, плоть налилась тугой силой. Чебу сразу захотелось что-нибудь сломать, и может быть, даже, ударить кого-нибудь в лицо. Он вскочил на ноги, ощущая животную мощь и зверский аппетит. Раскрыв окно армейского лазарета, он глубоко вздохнул свежим воздухом, пахло едой, а может быть, ему это казалось. Раммер, сначала, хотел пойти в армейскую столовую, но заметил странное дело, он был голый. Однако, это его не сколько не смутило. Размахивая причиндалами, причем, специально, во всяком случае, все кто хорошо знал Раммера, понял бы, что он делает это именно специально, Чеб спустился по ступенькам во двор аутпоста. Дежурный по лазарету, встал по стойке смирно, отсалютовав Раммеру. В гарнизоне знали об эксцентричности командира, и на его наготу дежурный не обратил внимания.
- Как служба, рядовой? – поинтересовался капитан.
- Верно служу, ни о чем не тужу! – отрапортовал рядовой.
- А знаешь, рядовой, почему у человека задница разделена вертикально, а не горизонтально? - спросил Чеб, демонстрируя свою филейную часть.
- Не могу знать, товарищ капитан! - отрапортовал дежурный.
- А это, чтобы при беге не хлопала! – сообщил Раммер.
- Так точно, товарищ капитан! – сообщил рядовой.
- А знаешь, рядовой, что самое главное в доспехе? – спросил Чеб, размахивая своим достоинством, расставив ноги и двигая задом из стороны в сторону.
- Наверное, шлем, он голову защищает! – немного подумав, сообщил рядовой.
- Никак нет, голова солдату не нужна, за солдата генералы думают! – отозвался Раммер, продолжая делать странные движения.
- Тогда, наверное, кираса, она бронь, она защищает тело воина! – сообщил дежурный.
- Никак нет, рядовой, самое главное в полном доспехе не обосраться! - рекомендовал Чеб, - вымывать оное из поножей сложно, а снимать доспех долго, а при военных действиях недопустимо и опасно для жизни, так и придется обосранным ходить.
- Так точно, капитан! – согласился дежурный. – Спасибо за науку. Век живи, век учись!
- Дураком помрешь! – отрезал вошедший в здание лазарета Салман Упоров. – Я могу вам помочь, капитан? – поинтересовался тот, разглядывая, как весело болтаются яйца Чеба.
- А дружище, - обрадовался капитан. – Я тут провожу политбеседы с личным составом!
- У вас интересные методы! – ухмыльнувшись, сказал Упоров.
- Ладно! – улыбнувшись, сообщил Раммер, прекратив совершать странные движения, и протянув руку Упорову, - ты не обижайся на меня, за тот инцидент, я на взводе был.
- На обиженных воду возят! – согласился Упоров.
- Ага, а еще их трахают все! – согласился Раммер.
- А знаете, что на обидчиках возят? – хмыкнул Упоров, пожав Рамерскую пятерню.
- Огонь! – отрезал Чеб. – Слушай, командир, пока я в отпуске, в любом случае ты командир, а я в отпуске, раз уж так сложились обстоятельства, давай пойдем, пожрем, там потолкуем о том, о сем!
- Я как раз хотел Вам это предложить! – отозвался Упоров.
- Так, идем тогда! – посоветовал Чеб.
- Вы бы, господин капитан, хоть срам бы прикрыли чем-нибудь! – отозвался Упоров.
- Странное дело, - согласился Раммер! – вот рядовой обращаеться ко мне товарищ, а вы, Упоров, господин, а господа все в Париже.
- Что такое Париш, он далеко от Москвы? – удивился Упоров.
- Да, лиг, этак, тысячи полторы, - сказал Раммер.
- Гляди ка, глушь какая, провинция, а господа! – удивился Упоров.
- А вообще, товарищ Упоров, ваша рожа мне очень этот самый Париж напоминает! – хмыкнул Раммер.
- Это почему? – удивился Упоров.
- Так и хочется съездить! – отрапортовал Раммер.
- Я знал этот анекдот! – хмыкнул Упоров.
- Эх, все-таки, чурка ты! – согласился Чеб.
- Да я это и не скрываю! – ответил Упоров.
- Ладно, рядовой, принеси мне халат! – скомандовал Чеб.
Дежурный по лазарету сбегал в каптерку, и принес белый, накрахмаленный халат, протянул его командиру, Раммер натянул его прямо на голое тело, и с задором глянул на Упорова, который хоть и старался смотреть на все невозмутимо, но по складкам на лбу, Раммер понял, что Упоров не одобряет его самобытное поведение. Чеб задумывал забавную шутку, но еще раз оглядев Упорова, понял, что чурки шуток не понимают, и решил оставить свои выкрутасы, хотя бы до столовой. Однако, Упоров, не повел капитана в столовую, а пригласил прямо в кабинет начальника гарнизона. Предварительно спросив, не против ли капитан, что они вдвоем откушают именно там. Раммер против не был, он вообще сообщил, что Упоров волен распоряжаться в гарнизоне как считает нужным, пока Чеб официально в отпуске.
- Слушай, Упоров, - забавно подметил Чеб, - а ты это, никак в единого веруешь?
- Конечно, верую! – сообщил Упоров.
- Слушай, - из далека начал Чеб, затевая очередную шутку, - А ты в какого единого веришь?
- Нет другого единого, кроме того кому поклоняются! – гордо сообщил Упоров.
- Слушай, - ухмыляясь заметил Чеб, - а ты помолиться не забываешь?
- Нет, конечно! – удивился Упоров, - как можно, а если и забываю, то на руке крестик ставлю!
- А ну тогда все в порядке! – улыбнулся Чеб. – Я вот как-то барана резал, ну никак его зарезать не могу, весь в крови, а баран по двору скачет, я думаю дай зайду к вашим, там все профессионалы агнцев резать, с ножом, такой, захожу, а там такие как ты сидят на карачках и лбом о мраморный пол долбятся, я говорю: «есть адепты того кому поклоняются?», ну один такой встает, я говорю: «пойдем со мной!», по дороге объясняю проблему, ну мужик нормальный, сказал что поможет. Режем мы барана, а он ну просто зверь, оба в кровище, держать не можем, мне по яйцам прилетело, прямо копытом. Ну мне адепт единого и говорит: «сходи, позови еще человека», я иду с ножом захожу и говорю: «есть еще адепты того кому поклоняются?». Ко мне старший выходит такой: «вот те крест, ни одного!»
Чеб следил за реакцией Упорова, тот несколько изменился в лице, надулся и побагровел.
- Ха-ха-ха! – взорвался Чеб, - да ладно, не дуйся, я тебя разыгрываю!
- Ты богохульник! – сообщил Упоров, - и гореть тебе в аду!
- Я как-то там был! – сообщил Чеб.
- Как это? – удивился Упоров.
- Ну, прихожу такой, а там люди такие ходят нормально, а другие в котлах варятся и на сковородках жарятся! – загадочно сообщил Раммер.
- Не может быть! – удивился Упоров.
- Может, - уверил капитан, - и старшего черта спрашиваю: «это ад!», а он мне: «ну, конечно, ад», а я ему: «а там тогда что?» и указываю на жарящихся!
- А он? – нервно переспросил Салман.
- А он и отвечает: «а там для, тех кто верует!» - загадочно сообщил Раммер, хитро поглядывая на Упорова.
- Тьфу, ты! – выругался Салман, понимая, что Чеб очередной раз разыграл его,
- Слушай, а чем твоя вера лучше другой! Вон тамплиеры, те тоже молятся! – ухмыльнулся Чеб.
- Тамплиеры, такие же богохульники как и ты! – отрезал Упоров.
- Слушай, а как в вашу веру обратиться можно? – ехидно заметил Чеб, - Я слышал, надо себе брит - милу сделать, оскопить себя публично!
- Нет, - заметил Упоров, перескочив через собачью какашку, - таких радикальных вещей делать не надо! Самое главное уверовать, и не на словах, а сердцем!
- Ясно, слушай, а вот еще есть тоже бородатые дядьки, - начал Чеб, - они все в черных клобуках шастают, и ладаном пахнут или нафталином, вечно я их путаю!
- Уважаемый Капитан! – сквозь зубы проговорил Упоров, - давайте не будем затевать теологические диспуты, до трапезы! Давайте спокойно поедим!
- Слушай, а ты свинину ешь? – спросил Чеб, - а то у меня тут подворье, мои ребята сало коптят, закачаешься, а горилка, м..м..м..дух захватывает! Употребим!
- Свинья не чистое животное! – отозвался Упоров, - Ты просто грязный свиноед и грязный богохульник!
- Понял, я обязательно помоюсь и буду чистым богохульником! – ухмыляясь своим Чебовским прищуром, заметил Раммер.
- Ну что ты пристал ко мне, - не выдержал Упоров, срываясь на визг.
- Да я вот все думаю, что в тебе победит, вера или разум? – заметил Чеб.
- Без веры нет разума, как без разума нет веры! - сообщил Упоров.
- Ну, ты сказал, более упоротой фразы я никогда в жизни не слыхивал! – согласился Чеб. - Слушай, Упоров, а вот как вы отличаете истиннол верующего, от того кто притворяется, что верует?
- Единый все видит! - сообщил Упоров, - он тебя обязательно накажет за это!
- Ну, до единого далеко! Да и кто сказал что это зло? - хмыкнул Чеб, - А вот если я хочу тебя обмануть, ну там покрещусь, или на четвереньки встану и головой о пол начну биться, а сам в это время буду веровать в Вотана, или в Мортис! Как ты определишь, что я тебя обманываю, у вас же есть тайные жесты, знаки!
- Знаки только для посвященных, пастве положено только верить! - согласился Упоров.
- А ну понятно! - согласился Чеб, - то есть у вас там иерархия, тех кто ближе к единому и тех кто паства, то есть вашний служитель культа ближе к единому чем, скажем, я?
- Ты богохульник! - отозвался Упоров.
- Ну, хорошо, не я, я действительно воинствующий атеист, по-вашему богохульник, но я за прогресс, я за науку, которую сдерживает ваша служба по вере в единого! И сдерживает это мягко сказано, именно ваши адепты жгут древние книги, и уничтожают древние библиотеки, вместе с книгами жгут и ученых, или режут как неверных.
- Замолчи! - возопил Упоров, - не то я стену оружием единого, по зничтожению богохульников!
- А как? - ухмыльнулся Раммер, - зарежешь меня? А вот, если я тебе в жопу пикало воткну, как тогда быть, это же где видано, чтобы богохульник, и верующему в жопу пикало, непорядок получается!
- Пути его неисповедимы!- сообщил Упоров, пытаясь соскочить с религиозной темы, потому как он был уже готов действительно зарезать Раммера.
- Знай, путь любви безупречен и чист! - угарнул Раммер, - посмотри, это не просто дождь за окном, это слезы неразделенной любви, прямо с небес, падают вниз. (Автор явно прикалывается, это песня Бориса Моисеева, редкого содомиста).
- Ты поешь мерзость! - проговорил Упоров.
- Не, во, я вспомнил еще момент, а как ваша старшие относятся к мужеложству? - уточнил Раммер.
- Это грех, нельзя возлежать с мужчиной, как с женщиной!
- А женщине с мужчиной, как с мужчиной, можно? - ухмыльнулся Чеб, он сложил руки на груди и поежился, было несколько прохладно и он кутался в халат, благо на нем ничего кроме этого самого халата не было. Чеб начал жалеть, что не справился о своей одежде в лазарете, и что желание похохмить и похулиганить, взяло верх над здравым смыслом, хотя в отношении Чеба это понятие приобретало сюрреалистичные гротескные формы и вообще к нему не относилось ни как. Чеб все равно весело смотрел на все происходящее, ничего в кабинете он раздобудет портки и оденет свой доспех. В своем кабинете он хранил несколько комплектов, потому как они очень часто выходили у него их строя, в силу эксцентричности поведения самого капитана. Поэтому Чеб не унывал, а продолжил трепать нервы Упорову. – То есть женщине с мужчиной нельзя, это грех, то есть мужчине с женщиной можно, а женщине с мужчиной нельзя, то есть по вашему женщина вообще сразу априори грех, и вообще не человек.
- Это искушение! - Сообщил Упоров, - Это соблазн от лукавого!
- А по-моему вы там в своей секте больные уроды! - отозвался Раммер, - и насрать мне, что я оскорбляю чувства верующих, это вашу секту надо каленым железом, чтобы даже этой ересью не пахло, женщина им грех, а хотя вы и осла можете приходовать!
- Я это расцениваю как личное оскорбление, - высокомерно отозвался Упоров,
- Ха, ты чо, обиделся! - хмыкнул Чеб, - да лан, не обижайся, - он хлопнул Упорова по плечу, - я так угараю, я просто силюсь понять насколько ты Упоров.
- На все сто! - сообщил Салман.
- Ну, это мне и нужно было знать, все больше о теологии не слова! - согласился Раммер.
Весь остальной путь они проделали больше не разговаривая. Раммер, конечно, щурился и поглядывал на Упорова, но беседы на религиозные темы оставил, потому как даже военному не простят оскорбление чувств верующих, если это делать публично, да еще и в храме. Вот если бы не верующего, тогда можно чувства оскорблять, а верующего нельзя. Хотя, Чеб несколько не понимал, что это за чувства, и как отличить истинно верующего, от того, кто говорит, что он верующих, но таковым не является. Салман, так и не объяснил технологию выявления истинного адепта. Раммер не стал морочить себе голову и пока молчал, осмысливая очередную подколку. Пока он не решался приставать к Упорову. Раммер был отморозком, и он вообще ничего не боялся, однако, его план, требовал сохранения хороших отношений с Упоровым. Раммер задумал чрезвычайно опасную авантюру, он решил поквитаться со своими недоброжелателями, причем используя силы своего гарнизона, провернуть подобную штуку, присланный подменять его офицер мог и помешать, а этого никак нельзя было допустить. Плохо, что Салман адепт того кому поклоняются, этих не подпоишь, синьку им употреблять запрещает вера. Тут Раммеру пришла в голову замечательная идея.
Молча они прошли в кабинет начальника гарнизона, Чеб вопросительно смотрел на Упорова, когда они проходили, мимо позеленевшей, плохо пахнущей, сторожевой башни с подвалом для задержанных. Упоров не знал, что ответить, и просто развел руками.
- Это ж надо, так засрать вверенное хозяйство, - хмыкнул Чеб. - Как это?
- Ну, всякое бывает! - издалека начал Салман.
- Всякое, да не всякое, что тут произошло? Почему стены оплавлены? На вас дракон нападал? – спросил Чеб.
- Да! – соврал Упоров, понимая, что расскажи он про вонючего друида, ему бы никто не поверил.
- Пыхнул огнем на башню? – спросил Раммер.
- Да пыхнул, почти! – смущенно заметил Салман.
- Не, ну что оплавил камень, это я могу понять, а что воняет-то так? – удивился Чеб.
- Несварение было! – заметил Чалман, - он еще и белванул!
- Вот зараза! – заметил Чеб. – Тут драконов в старь не было! Что-то происходит в мире, раз эта гадость и до пределов Невервинтера добирается! Начинается великое переселение народов.
- Наверное! – отозвался Упоров.
Дальше они шли опять молча, в своем боевой комнате, Раммер быстро нашел чистые портки, и одел доспех. Упоров пока послал дневального к дедам на кухне, чтобы поесть приготовили командиру, все равно весь день бездельничают. Чеб не мешал замещающему его офицеру, напротив, он велел нести сало, лук, бородинский хлеб и самогон. Дневальный весело подмигнул командиру и обещал, что сейчас все сделает.
- Слушай, Упоров, - ты на меня внимания не обращай! – сообщил Раммер, - я не богохульник, я напротив, я такой же как ты, имя мое, данное мне при принятии истинной веры, Абу ибн Омар, я был муэдзином в нашей деревне.
- Где находится Творец? – спросил Упоров, внимательно озирая Чеба.
- Над троном! – согласился Раммер.
Упоров несколько изменился в лице.
- Ты, вообще, что творишь? Ты поступаешь как неверный! – Решительно ответил Чеб. – вместо того чтобы привести меня в свой дом и помочь прийти к Тому, Кому Поклоняются, ты ведешь праздные беседы с безбожником, и ты соврал мне, я видел блевотину дракона, башня пострадала не их-за этого! Ложь Грех!
- Я думал ты неверный, а неверного можно обмануть! – сообщил Салман.
- Ладно, верный! – заметил Чеб. – у меня к тебе дело есть, как к брату по вере.
- Говори, Абу ибн Омар, - в сердцах сказал Упоров, - я почту за честь помочь тебе, и искупить свой грех.
- Слушай, сюда! – отозвался Раммер, присев на лавку, из толстых досок мореного дуба за стол, приглашая Упорова присоединиться. – Тут, проблем много, я думаю как единоверец, как русский офицер, ты поможешь мне разобраться с ними.
- Помогу, чем могу! – согласился Салман.
- Проблемы эти не только мои личные, - начал издалека Чеб. – Тут дело такое, на меня совершают нападения адепты Сайрика!
- Это богомерзкий культ! – согласился Упоров. – Чем ты, брат, разгневал его?
- Не знаю, я с этими людьми никогда не пересекался, - проговорил Чеб, - что им надо от меня я не понимаю, мой гарнизон, это маленький аутпост, заинтересовать Сайрика я не мог ни как, у меня нет ни денег, ни связей, то что лорд Нашер благоволит мне это не в счет, я не имею никаких выходов ни на деньги, ни на власть имущих, что надо от меня Сайрику. Стало быть, меня кто-то заказал. Адепты Сайрика наемники, за деньги убирают людей, кому я мог помешать? Для чего все это? Я не знаю! Я хочу, чтобы ты помог мне разобраться во всем этом.
- Что нужно от меня, брат? – спросил Упоров.
В это время дневальный, вломился в кабинет, вместе с наглыми старослужащими, одетыми не по уставу, намерения их были не двусмысленно не дружелюбны. Однако, увидел Чеба, встали как вкопанные. Скорее всего, они не рассчитывали увидеть своего командира в расположении части. Чеб заметно побагровел. Он произнес такую длинную, замысловатую матерную фразу про родственников собравшихся, в основном по материнской линии, обещал всех утопить в полковой выгребной яме и проделать массу неприятного с личным составом старослужащих, да такого, что они позавидуют мертвым. Старослужащие смутились, поняв, что совершили ошибку, и вприскок понеслись на кухню, обещая принести поесть, они знали гастрономические пристрастия командира. Раммер, однако, вскочив, погнался за ними, и поймав дневального за шиворот в коридоре, шепнул ему пару слов на ухо, отменяя свой приказ на счет сала, лука и самогона. Напротив, он велел послать за кошерной пищей, велев зарезать барана, найти пресных лепешек, и принести чая, обязательно в чайданлыке, и непременно кальян. Отдав распоряжения, Раммер вернулся к Упорову.
- Вот ведь, - ехидно заметил он, - никакой дисциплины, только и понимают, что по шее! Так вот, еще у меня есть одна проблема, среди офицеров много гнили, и оборотней в погонах.
- Это как? – удивился Упоров.
- Да вот так, знаешь судью Кронштейна, позорит он честь русского офицера!
- Так судя по фамилии, - заметил Салман, - он никакого отношения к нам не имеет.
- Вот именно, - согласился Раммер, - дает мне пятнадцать суток исправительных работ, и я крашу забор вместо свадьбы, а еще этот прапорщик Лонгонен, ворует еду у заключенных, нам надо с ними что-то сделать.
- Да они все неверные, это харам, нельзя бать того, что дано узнику! – согласился Упоров. – На них надо написать рапорт.
- Да рапорт это хорошо! – согласился Чеб, - но лучше покарать этих неверных, самим брат!
- За это нас повесят! – уточнил Упоров, - если мы зарежем служителей фемиды, пощады нам не будет.
- Они же неверные, тебе что важнее, какой-то закон, который написан неверными, или помочь единоверцу покарать неверного, – вопросил Чеб. – Ты что же, единоверцу не поможешь? Ну, тем самым ты помогаешь неверным, которые позорят твоего брата по вере. Это грех не помочь брату.
- Я не могу убить судью! – возмутился Упоров.
- А как же вера? – удивился Чеб, наблюдая за тем как меняется в лице Салман. – Бугага! Да не бойся ты, я не могу просить единоверца убить кого-то, это тоже грех, я тебя просто проверял, давай возьмём несколько воинов, и просто разобьём этим людям лица. Какой ты кровожадный Салман, все бы тебе кого зарезать. Не надо резать! Можно бить.
- А на кого оставим гарнизон? – удивился Упоров, - если начальство прознает, нам обоим несдобровать.
- Ну и ладно, ты сам не ходи, позволь я возьму несколько бойцов и все сделаю сам, ты же хочешь помочь брату.
- Конечно! – отозвался Упоров. – Я прикрою тебя здесь брат.
- Перед трапезой, помолимся брат, я буду читать суры и аяты вслух, нараспев, сообщив это Раммер грохнулся на карачки с сухим металлическим звоном доспеха и протяжно завыл, Салман последовал его примеру. Так они и стояли, на четвереньках, для большей убедительности, Раммер стал биться головой о пол, Упоров последовал его примеру, пологая, что так Раммер испытывает его веру.
В комнату, где разговаривали офицеры вбежали воины гарнизона, они принесли халяль пищу, немного удивившись, застав обоих командиров в странной, неестественной позе на полу, они поставили еду на подносах на стол и скоропостижно удалились, служащие знали об эксцентричности капитана, и не предали увиденному особого значения. После молитвы, офицеры принялись кушать, пить чай, и курить кальян. Упоров пообещал Чебу, что прикроет его, даст ему солдат в его праведной войне с неверными. Раммер окосев от крепкого чая, кальяна, узким глазом поглядывал на Упорова, улыбаясь краешком губ, Чеб был редкой гнидой.
Декабрь 2016