Конец пути

Валерий Баталов
     После вчерашнего возлияния Евгений Александрович проснулся поздно. Сквозь штору в окне уже пробивался слабый свет. Взглянул на часы – почти 11. С  трудом встал. Отодвинув штору, взглянул за окно. Там, как всегда в Москве в эти последние годы, была не зима, а какое-то противное её подобие – сплошная слякоть, снег и дождь, нудный студёный ветер, а под ногами – непролазная хлябь, которая только и норовит, чтобы заполнить обувь и обжечь ноги ледяным месивом.
- Опять одно и то же, - пробормотал он и побрёл в туалет…
     Так – почти каждое утро – он просыпался и по инерции продолжал жить, вернее, существовать после того, как получил известие о гибели сына в Чечне в Майкопской бригаде. Бригада вместе с бронетехникой почти полностью была уничтожена чеченцами во главе с Масхадовым (бывшим полковником советской армии) в Грозном в ночь на Новый 1995г. Жена с горя заявила ему: «Это ты виноват в смерти сына… ты же мог отмазать его от армии, но не стал!..» и ушла с дочерью жить к своим родителям.

     Половина пенсии уходила на оплату коммунальных услуг, другая – на кое-какую еду. Питье он научился гнать из гнилой свеклы и картошки, что ему бесплатно бросали в овощной лавке. А вот на лекарства и операции, которые ему предлагали в поликлинике, денег не было. Да он и перестал туда ходить ещё по причине, что убедился, что врачи из-за мизерной зарплаты уже не те – добросовестные советские, а по законам рынка перестроились и стали думать не о здоровье пациентов, а о личной прибыли. Многие и них, особенно молодые, заключали договора с зарубежными фармацевтическими фирмами и потом их дорогостоящие лекарства выписывали наивным совкам и пенсионерам. И чем больше было больных, тем больше они имели навар.
И так стало во всём в этой новой России, ставшей после распада СССР на путь рыночной экономики и жажды личной наживы. Милиции стало выгодно за «крышевание» иметь в стране больше бандитов и мошенников. Судьи и адвокаты богатели за умение отвести от преступников наказания. Руководство институтов продавало дипломы. Чиновники совсем оборзели, вымогая взятки за справки и малейшие услуги. Без денег в этой «свободной» России стало свободно и просто наживаться только не имеющим совести мошенникам, которые обирали людей, собирая деньги на строительство домов или под большие проценты, а потом исчезая с ними заграницей. Простому же совестливому человеку было вольготно только на помойках новых (разбогатевших) русских, да и там начинала процветать конкуренция расплодившихся бомжей.

     Отойдя немного от горя, Евгений Александрович, как литератор, находил ещё силы писать стихи, рассказы, издал даже на свои, с трудом сэкономленные деньги, несколько книг. И стихи, и рассказы нравились знакомым и коллегам по литобъединению и СП России, но книги никто не покупал. Пробовал выступать как бард со своими песнями перед публикой в клубах, библиотеках. Принимали хорошо, аплодировали, сыпали комплиментами типа «Вы поёте лучше Киркорова», но диски с его песнями покупали мало. Странно, думал он: «В Германии, в 1992 году на площади во Франкфурте-на-Майне, экономные немцы мне, когда я им исполнил «Катюшу», не только подпевали и аплодировали, но и набросали кучу марок, а здесь, в родной России, люди норовят всё получить «на халяву». Им жалко отдать сто рублей за понравившуюся книгу, хотя легко платят такую же сумму за помаду или кусок колбасы, или пачку сигарет…»
Нет, известным исполнителям - кучке попсовой мафии, толпа за фанерное исполнение платила бешеные деньги, но остальных не замечала. Стоило Пугачёвой выдать одну свою песню, так шума – на всю страну, а сотен песен, не раскрученных авторов, никто не знал. А как им раскрутиться, если нет ни денег, ни блата? И так стало и в поэзии, и всей литературе и культуре.
И раньше – такие таланты, как Марина Цветаева, Дмитрий Кедрин, Николай Рубцов и многие другие, уходили из жизни в нищете и безысходности. Но даже в гражданскую войну, как писал Есенин, ему, молодому неизвестному поэту, платили за опубликованные  стихи. Теперь же государство, лишённое суверенитета и руководимое американскими экспертами-кукловодами, убивало не только российскую оборонку, промышленность и науку, но и, лишив дотаций, великую русскую культуру, пустив её, в первую очередь духовную литературу, под нож. Она не могла конкурировать на рынке с массовой культурой, потакающей толпе своим низким вкусом и порнографией. Серьёзным же авторам,  даже членам Союза писателей России, чтобы издать свои книги, надо было платить за это собственные деньги. Таким способом, по планам Запада, уничтожалась на корню традиционная высокая духовная русская культура – сама душа русского народа.

     …От безысходности уходили мотивация и желание творить. А ведь, сколько когда-то у него было литературных планов – и романы, и пьесы, и новые стихи и песни! Но теперь, когда это было никому не нужно, не стало и смысла писать. Зачем? – если даже его дочь  не понимает, не читает его произведения. Говорит: «Некогда, пап… пиши лучше крутые детективы и попсовые песни "Лёха, Лёха! - тебе плохо?»
 А без творчества угасала в нём и само желание жить. Оставалось или забыться в одиночестве и беспробудности, или не прозябать, а одним махом покончить с этой ставшей ему ненужной серой жизнью.

P.S. Рассказ написан на основе предсмертной записки Евгения Александровича.