Записки следователя Побег

Рудольф Ложнов
                Это  произведение  посвящено друзьям  и 
                соратникам,  работавшим  со  мной  в  органах 
                внутренних  дел, которые не жалея  себя,  сил и
                здоровья,  порой  жизни, вели  борьбу  с 
                преступными  элементами  и нарушителями 
                общественного  порядка в далёкие 70-80 годы
                двадцатого  столетия  в  стране  под  названием 
                СССР.               
         

                П О Б Е Г.
 
      Июль…  Стояла  невыносимая, душная,  смешанная со спёртым  воздухом  жара, в  камере  предварительного  заключения,  где  содержались арестованные  Турков и ещё двое с ним. 
     Турков, как разъярённый  зверь, попавший в капкан, метался по камере, ища выход из создавшегося положения. Эти голые  потемневшие стены, пожелтевший от табачного дыма потолок,  недостаток дневного света и свежего воздуха,  параша,  стоящая  в  углу и издающая неприятный, вонючий запах,  порядком  надоели  ему за  десять  дней  пребывания  здесь. 
  Невозможность уйти,  вырваться  на свободу,  обещания  матери  о  скором  освобождении,  но не  исполненные, приводили Туркова в  такое  жуткое,  невыносимое, безысходное  состояние,  что он впору  готов  был  задушить,  растерзать  всех  и вся…
    … Вдруг перед  глазами Туркова возник  образ  Светланы и он, мгновенно забыв  обо всём, остановился возле своей кровати, лёг и  предался воспоминаниям:  как она его просила, умоляла, плакала, как могла, сопротивлялась,  но разве он мог отказаться от такой  желанной. Весь его организм, весь его разум требовали удовлетворения.   Мысли путались, Кровь стучала в голове. Сколько дней и ночей, что  там  дней и ночей, целые месяцы, даже годы, только и  было у него желания - обладать ею…
  Как только  он  с матерью,  после  смерти отца  переехал жить  в хутор  Чугунов, это было два года  тому назад, в школе, куда он поступил учиться, увидел Светлану.  Она сразу же ему понравилась и запала  в душу. С того момента он решил добиться её любой ценой. Он с первых же дней пытался ухаживать за ней. Предлагал дружбу. Пытался дарить подарки, но она его не замечала, не принимала его ухаживания.  Её отказ ещё сильнее  разжигал,  возбуждал его. Он окончательно  решил для себя, добиться её
любым путём.
                ***
  После выпускного вечера, встречаясь с ней на улицах хутора, он неоднократно  пытался прокатить её на мотоцикле, чтобы увезти её подальше от хутора.  Но каждый раз, как будто угадав его намерения, она находила причину отказа и отказывалась ехать с ним. Но он не отчаивался. Надеялся.  Терпеливо ждал своего часа.
  Но, как говорят в народе:  Не было печали, так черти накачали!  Наконец – то, он дождался своего  долгожданного, счастливого  часа.  Сама Светлана напросилась.  Ей срочно надо было ехать в город встречать брата из армии.
 Светлана пыталась  найти транспорт для поездки. В хуторе были  у некоторых жителей легковые автомашины и мотоциклы,  но все водители, как назло, будто сговорившись,  были заняты на колхозных работах. В то  время на полях колхоза шла напряжённая уборочная страда.  Почти  все жители были заняты на уборках  урожая и на других, не менее важных, сельскохозяйственных,  работах.  Погружённая в свои  не радостные, печальные думы, Светлана возвращалась домой.  Не знала, что делать? Как попасть в город, который находился в шестидесяти километрах от хутора?      
  И, тут,  по пути домой, с одной стороны на её счастье, а с другой - на  беду, её  догнал на мотоцикле Турков.  Узнав печальную  историю Светланы, он тут же согласился отвезти её в город.  Турков был на седьмом небе от счастья. Но он тут же поставил Светлане условие, что в город поедут на два часа раньше. Чтобы Светлана не догадалась о его намерениях, на ходу  придумал причину:   что ему вначале надо заехать в другой хутор к родственнику матери по её просьбе.  Светлана, ничего не подозревавшая о намерениях Туркова,  вынуждена  была  согласиться, хотя знала, что тот хутор, куда должен, якобы заехать  Турков, находится совсем в другом направлении  от пути в город.
    Турков,  сказав Светлане, что  ему надо заскочить домой, чтобы забрать какие – то вещи для передачи родственнику  матери.  Поехал домой.  Дома, он быстро достал из подвала две бутылки вина, в кухне собрал закуску. Всё это сложил в одеяло и положил в багажник трёхколёсного мотоцикла. После вернулся к дому Светланы.
    Проехав несколько километров от хутора  Чугунов, он свернул с дороги и поехал в сторону лесополосы. И на удивлённый вопрос  Светланы объяснил, что он немного устал, так как он, с утра мотался на мотоцикле по разным делам. Немного отдохнёт  и продолжит путь. Светлана  поверила.
  Заехав на небольшую поляночку, Турков достал из багажника  одеяло ,  расстелил  его на траву.  Увидев на одеяле спиртное и закуску, Светлана стала возмущаться. Но Турков  объяснил ей, что он с утра ничего не ел и хочет есть. Он налил полный стакан вина и предложил Светлане, но она отказалась пить. Тогда он выпил сам.  Увидев Светлану захмелевшими глазами возле себя в лёгком  платье, он весь задрожал, кровь ударила в голову, и сжигаемый плотским желанием, как  голодный  хищник 
бросается на жертву, набросился на неё.  Схватил  её и повалил на одеяло. 
  Стал, остервенело целовать её и насильно  снимать с неё платье и трусики.
Светлана стала отбиваться. Стала просить, умолять  его, чтобы он  не трогал её.  Её сопротивление, отказ отдаться ему, ещё сильнее  разжигали и возбуждали  его.  Он уже не управлял собой. Никакие её просьбы, мольбы, слёзы не могли остановить его. Разорвал её трусики, снял с неё платье.
  Увидев её голые упругие груди, нежное, розовое нетронутое молодое тело, мягкий пушок на  интимном  месте, он безжалостно стал раздвигать её ноги. Она вырывалась, просила, плакала, умоляла…  Вдруг она ойкнула и тут же затихла.  Резкая боль в груди,  от удара локтём, случайно полученного  во время борьбы, привела Светлану в обморочное состояние. Турков, воспользовавшись её беспомощностью, совершил половой акт.   
                ***
  Воспоминание распалило Туркова. Всё  его тело напряглось,  возбудилось. Вожделение  стало  сжигать, мучить и терзать его. В конце концов, само голое тело Светланы, напоминание о происшедшем, а теперь недоступное блаженство и безысходность,  стали причинять Туркову такую боль и страдание, что он в порыве ярости и гнева с такой силой ударил рукой о стену камеры.  Боль резанула в руке, и Турков  завыл от боли. В тот же миг ему почудилось, что стена, куда он ударил рукой, зашевелилась.  Ничего не понимая, превозмогая боль в руке, он, второй, здоровой рукой, решил проверить стену, действительно ли она шевелится.
  От удара осыпалась штукатурка. На месте осыпавшей штукатурки, в стене выглядывали камни - пластушки. На всякий случай Турков потрогал рукой камень. Камень свободно шевелился. Не веря своим глазам, Турков ещё раз решил пошевелить  камень. Камень свободно шевелился. Пошевелив его немного, Турков вытащил его и положил на кровать рядом с собой.
  Положив камень, Турков посмотрел на сокамерников, не заметили ли они, чем он занимается. Сокамерники спали спокойно. Убедившись, что никто не следит за ним, он решил потрогать следующий камень. Следующий камень тоже шевелился свободно. Пошевелив немного, вытащил наполовину его…
 Вдруг его осенило : - «Неужели это свобода?». Голова Туркова заработала, как заводной механизм. Мысли потекли, как ручейки: «Неужели вся стена камеры сложена из камней – пластушек, без раствора? Тогда, тогда, эту стену можно разобрать!». От такой, неожиданно пришедшей в голову  мысли, его бросило в жар. И, он, весь воодушевился. «Вот она – свобода!».  Тут же он мысленно представил: « Что  сейчас начнёт разбирать  стену и может…,  может, через  час, а может, через два, он будет на свободе. Свобода!
 Вот чего не хватало ему  в эти дни. Сколько он мучился, сколько  терпел, пусть теперь его поймают?  Спрячется так, что долго будут искать. Пока он будет находиться на свободе, мать уладит его дело. Тогда, тогда он заставит Светлану выйти за него замуж и тогда…»  Неожиданно его размышления прервало ворчанье спящего сокамерника.
 Турков бросил быстрый взгляд на него. Спящий ворочался и, как показалось Туркову, что он, как будто  собирается вставать. Турков машинально засунул  не вытащенный камень назад, на своё место. Стал ждать. Сокамерник, поворчав немного, снова заснул. Как только сокамерник заснул, Турков вновь стал разбирать стену.      
    Вытащил засунутый назад камень, положил на свою кровать. Взялся расшатывать третий камень. Третий камень тоже легко поддался. Вытащил его наполовину, как вдруг за глухой дверью с глазком, услышал разговор: 
«Стоять!». « Лицом к стене!». Тут же заскрежетал ключ в замке двери.
 Турков быстро толкнул камень на своё место и прикрыл подушкой нарушенную стену. Благо, что нарушенное место стены находилось почти на уровне кровати. Лёг на кровать и притворился спящим. Через не плотно прикрытых глаз, Турков увидел, как в камеру завели двух мужчин кавказской национальности. Один из них на голову выше второго, плотного телосложения, чёрными, как смола волосами, глаза такие же чёрные, как и волосы. Как показалось Туркову, глаза были злыми, как весь он сам.
Этот кавказец сразу же не понравился Туркову и вселил в нём страх. «Надо быть с ним поосторожней, - подумал Турков. – Надо сначала выведать, кто они такие, может, оперативники специально подсунули в камеру стукачей, чтобы  выведать у него интересующие им сведения. Не зря же предупреждали его сокамерники, что оперативники часто подсовывают стукачей в виде задержанных или арестованных. Ничего они от меня не узнают. Не на того напали!».
     Второй кавказец, хоть ниже ростом, но здоровьем его тоже не обидел ихний  Бог. Только вот…, -при этих словах Турков  чуть не прыснул со смеху, - нос у него не по его росту, очень уж большой. Как говорят в народе в таких случаях: нос рос на двоих, а достался одному!  На вид этот кажется,  добродушным, приветливым.  Глаза не злые. Ведёт себя скромно.
 «Вот незадача! – встревоженно подумал Турков. – Не ко времени поселили этих кавказцев. Ох, как не ко времени! – вздыхал, духом павший, от горя и расстроенности,  Турков. Пропала моя свобода!  Уплыли мои мечты, как в море корабли! Как всё хорошо и  удачно  складывалось! Откуда они взялись на мою бедную голову? Как мне теперь быть? Что делать?  Может, как- то сговориться с ними? Согласятся ли они? От этих мыслей Туркову сделалось плохо, и чуть было не  заплакал навзрыд».
  Давай знакомытся? – неожиданно для Туркова, над его ухом, прозвучал в установившейся тишине камеры, голос высокого кавказца с сильным кавказским акцентом.
Волей – неволей Туркову пришлось открыть глаза. Перед собой он увидел протянутую руку высокого кавказца.
 - Азиз! 
Турков из притворного состояния сделал вид, будто бы просыпается и стал  протирать глаза.  Приподнялся и, протянув руку, как бы сонным голосом, сказал:
 - Егор! – назвав себя, Турков вяло пожал протянутую руку кавказца.  Кавказец ответил взаимно и сильно  придавил руку Туркова, тем самым давая Туркову понять, кто тут есть, кто.  Освобождая руку, Турков, в свою очередь тоже  отметил про себя: «Сильный!  Но, не сильнее меня! Посмотрим!».
    Как только освободилась рука Туркова,  тут же протянул руку второй кавказец, также сильным кавказским акцентом, произнёс:
  -Ысмаил!
  И, Туркову ничего не оставалось делать, как назвать себя второй раз и пожать руку второму кавказцу. Турков, как только закончилась процедура знакомства, тут же сел на кровать и спиной сильнее придавил подушку, заслонявшую дырку в стене, так как когда он поднялся с кровати, подушка отошла от стенки и часть нарушенной стенки  слегка  выглядывала. «Лишь бы не заметили кавказцы?» - с тревогой подумал Турков.
   -Давно тут парышься? – вдруг прозвучал вопрос Азиза, сверля своим взглядом Туркова.
 Турков от неожиданности слега вздрогнул и тут же обратил свой взор на
кавказца. Он заметил, что кавказец внимательно разглядывает его. От его сверлящего взгляда чёрных глаз, у Туркова по телу пробежал холодок и он, подавив возникший страх, непринуждённо, как можно спокойно, ответил:
 - Десять дней.
- Какым жэ ветром  тэбя  занэсло сюды? – продолжал расспрашивать Азиз, не сводя своего изучающего взгляда с Туркова.
    Настойчивость кавказца не очень понравилась Туркову. Он сначала вообще не хотел ответить ему. Пусть себе задаёт вопросы. «Выпытывает! – мысленно отметил Турков. – Точно стукач!  Ишь, как пристально и серьёзно изучает его».  Но, поразмыслив, решил, что он, всё равно через какое – то время, узнает. Тогда  могут возникнуть неприятные последствия, пробормотал:
 - Девчонку не смог  уговорить…
-У – у, ты парэн, здорово влып! – убрав своего пристального  взгляда с Туркова, громко  и самодовольно, произнёс Азиз. Сам, тут же свой взгляд устремил на двух камерников, лежащих на кроватях.  От его громкого разговора,  сокамерники,  спящие до сих пор, зашевелились и открыли глаза. Турков, заметив, что сокамерники проснулись, немного воспрянул духом. Он надеялся, что в случае чего, они поддержат его и заступятся  за него.  Тем временем, Азиз продолжал говорить:
   - Готовся к худшэму.  У тэбя будут  о-очэн  балшиэ  проблэмы! 
   «На что он намекает? – вдруг забеспокоился Турков.  – Напугать меня, что ли хочет?  Зачем  ему это?». Вдруг Туркову стукнуло в голову: «Стоп! Так он хочет верховодить! Как же я сразу не сообразил!  До прихода этих нацменов, в камере он был старшим. Он верховодил. Ему подчинялись. Вот к чему он клонит?
Если подраться придётся, то он по силе этому нацмену не уступит.  Видно будет,  посмотрим!».
  - Нэ харашо  ты гостэй встрэчаэш, Эгор? – вывел из раздумья Туркова, голос Азиза. «Голос, как будто смягчился.  Даже, подобрел, кажется?», - отметил про себя Турков. – У нас  гостэй  встрэчают нэ так.  Сразу сажают за стол. Угощают. Налывают вина. На стол ставят много закуски! Пэй, кушай!  Вот так надо встрэчат  гостэй!  Азиз без разрешения   Туркова сел за стол.
   Азиз, что – то сказал на своём языке своему земляку. Видимо, пригласил   сесть за стол. Последний, как будто ждал этого момента и тут же сел за стол.  После этого, Азиз обратился к Туркову:
- Ну что,  Эгор, угощай  гостэй!  - Давай, что у тэбя эст,  выкладывай! Очэн  хочэтся  кушать!  Нэ  жаднычай!  Эта  твоя сумка? – рукой указал на сумку Азиз, лежащую у изголовья кровати, где сидел Турков. Сумка  у тэбя  балшая, давай сюда.
  Туркову ничего не оставалось делать,  как  подчиниться  Азизу и он, скрепя сердце, и в то же время  мысленно не хорошо отзываясь на кавказцев,  выложил на стол, полученную  сегодня, внеочередную  передачку.  Увидев богатую снедь на столе,   Азиз от радости, восхищённо, воскликнул:
 - Тэбя  харашо обеспэчывают:  много колбаса,  сыр,  яйца, булочки. О-о, дажы  масло!  Харашо!  Будэм сыты. – У тэбя  папа,  мама  богаты  и,  навэрняка  с денжатамы, да? – на радостях, продолжая  разговаривать, Азиз тут же  стал ест . Как показалось Туркову, что Азиз почти не жуя  проглатывал куски колбасы, сыра, яйца, вперемежку с булкой. От Азиза не отставал и Исмаил. Он молчал, но зато быстрее ел, чем Азиз.
- Ну что молчыш, Эгор?  - Кушай с намы, - снова заговорил Азиз, ещё не успев проглотить  нежёваную пищу.
     От обиды у Туркова навернулись слёзы на глаза. « Что же они делают, съедят же всё! Ему ничего не достанется. С чем же я останусь?  Не скоро мать привезёт передачу!», - возмущался в душе, проклиная кавказцев.
- У меня одна мама, - промямлил, наконец – то Турков, тем самым  надеясь, что  они, услышав его, перестанут уничтожать его продукты, оставят ему хоть что – то.
 Азиз, заметив, как Егор с жалостью наблюдает, как его продукты съедаются и чтобы его успокоить, сказал:
 - Нэ жалэй, Эгор, мы тэбэ эщё  прыгодымся. – Спасыбо эщё  скажыш. Нас, кавказцэв, в зонэ  уважают.  Нэ пэрэжывай!  В обыду  нэ дадым. Понымаэш, в зонэ  насыльныков  нэ  очэн  жалуют.  Ты должэн знать  это. Дэржысь за нас.  Ты давай, у мамы просы поболшэ  продуктов. Кэм  мама работаэт?  Дырэктором  рэсторана?  Харашо  она  тэбя  кормит.  Молодэц!
Турков не успел и рта раскрыть, неожиданно Азиз резко поднялся из – за стола и направился прямо к кровати Туркова. Турков проследил глазами  за Азизом и тут заметил, что подушка, прикрывавшая дырку в стене, сползла на кровать.  И, теперь, дырка  хорошо просматривалась.  Азиз сел на кровать Туркова и рукой  потрогал камень, торчащий из стены. Он пошевелил его и вытащил.  Держа в руке вынутый камень,  Азиз пристально посмотрел на Туркова и заинтересованным голосом, спросил:               
 - Эгор,  это ты стал разбырать  стэну?   Пристальный взгляд Азиза продолжал сверлить Туркова. Турков не выдержал такого сверлящего взгляда и от неожиданности такого поворота дела, совсем растерялся, оцепенел: «Всё пропало! -  молнией пронзило весь его мозг.  – Сейчас  постучит в дверь и сообщит постовому. Тот зайдёт в камеру и всё увидит! Вот тебе свобода! Вот тебе воля! Как же я так глупо влип?».  Язык у Туркова как будто прирос к нёбу, и он не мог выговорить ни слова.
  Он тупо и растерянно уставился на Азиза и молчал.
 - Молодэц, а!  - Ай, какой молодэц! -  вдруг восхищённо  стал хвалить Туркова Азиз, не дожидаясь ответа от него. Азиз без слов Туркова понял, что тот собирается сбежать, разобрав стенку. Глаза Азиза  при этом  заблестели и  разом потеплели. В голове Азиза затеплилась надежда. «Какой хароший случай! О, Аллах! Помогы!» - мысленно отметил он.
   -Ты что, рэшыл сбэжать отсыда? – даже голос Азиза стал тёплым и приветливым.   Азиз, не дождавшись ответа от Туркова, и не  произнося больше ни слова, бесцеремонно сдвинул подушку от стенки, и увидел лежащих на кровати два камня. Снова Азиз поднял глаза на Туркова.
  Турков, поняв, что весь его план побега раскрылся и скрывать его дальше, не имело смысла, решил признаться и по возможности, попытаться договориться с Азизом о совместном побеге, проговорил:
   -Если разобрать стену,  почему бы не уйти отсюда? Мне тут не нравится, и не хочу тут сидеть. Надоело!  Есть  прекрасная  возможность сбежать!  Когда меня вели сюда, я заметил, что эта стена свободна снаружи и выходит во двор милиции.  Закончив говорить, Турков мельком взглянул на Азиза, чтобы определить, какое впечатление произвело его сообщение. По выражению его лица он понял, что новость не оставила его без внимания.
   Азиз не сразу ответил. Он сначала посмотрел в сторону спящих, после свой взгляд направил на своего напарника и только тогда, спросил: 
- А эты  двоэ знают? – полушёпотом  спросил Азиз, указывая  взглядом на лежащих сокамерников.
   По  голосу, каким спросил Азиз, Турков  понял, что кавказец проявил интерес к его замыслу. И решил воспользоваться моментом и привлечь его к совместному действию.
 - Нет, - также полушёпотом ответил он Азизу. – Я сам, только перед вашим приходом, случайно обнаружил, что камни в стене сложены без раствора и их, можно потихоньку разбирать. Видел же, я уже два камня вытащил.  Вон лежат на кровати. Третий камень, видишь в стене, он тоже вынутый был, но, когда услышал дверь камеры, открывают, я засунул назад.
   Азиз выслушав Туркова, неожиданно радостно воскликнул:
 - Ка-ак воврэмя  а, Эгор! Ай да, молодэц! Ай, как воврэмя! И неожиданно Азиз поднял обе руки к небу и, задрав голову,  стал восхвалять своего бога:
 - Наш Аллах помныт о нас! О, Аллах, помогы нам! – и Азиз целых несколько минут потратил на молитву, прося Аллаха о помощи.  Дальше Турков не понял, о чём Азиз разговаривал с Аллахом. Слова его не были понятны Туркову. Закончив молитву, Азиз сказал:
  - Значыт  так, рэбята: будэм  работать  по очэрэды.  Я начну  пэрвым, буду
камны  доставать, а ты, Эгор, будэш прынымат  камни и харашо  складыват под кровать.  А ты, Исмаыл, будэш  около двэри  мэлкат. Эсли откроют глазок,  прыкрывай нас. Харашо?  Надо  очэн  осторожно работать,  чтобы нэ было шума.
  По лицу Туркова расплылась  широкая, довольная  улыбка. Он такого поворота события не ожидал. Ему пришлось по душе согласие Азиза совместно работать по разборке стены и бежать. Радости Туркова не было предела. Он готов был тут же начать разбирать стену. На радостях, воскликнул:
  - Ну что, Азиз, начнём?
 Густые чёрные брови Азиза приподнялись, и он бросил на Туркова строгий вопрошающий взгляд.
  - Ыш, какой ты прыткый!  Работнык нашэлся!  Нады всё харашо  обдумыть, взвэсыт.  Выдыш  на улыцэ  свэтло.  Рано  начынат  работат.  Сэчас  будым отдыхат.   Ночью будым работат. На секунду  Азиз замолк, а после продолжил: - Как ты, Эгор, думыэшь,  эты, - Азиз рукой показал  на двух
сокамерников, -  нэ  выдадут нас?
  Турков самоуверенно усмехнулся.
  - Нет. Не выдадут. Они меня боятся. Что я им скажу, то и будут делать.
 Азиз облегчённо вздохнул и довольным тоном, проговорил:
  - Харашо.  А, тэпэр, давайте покурым,  а  после отдыхат.
  Отдых;  то, с разговорами, то, с дремотой продлился до двенадцати часов ночи. С двенадцати часов  ночи началась кипучая работа. Через каждые тридцати минут делали  перерыв. Работа была не из лёгких. Не все камни свободно вытаскивались. С крупными камнями возились намного дольше. Для работы у беглецов не было никаких инструментов.  За  четыре часа работы стену разобрали вглубь на тридцать сантиметров, а в ширину – на семьдесят. Посовещавшись, решили:  в эту ночь больше не работать. К тому же приближался рассвет. 
Во время обеда попытаться  оставить пару алюминиевых ложек, чтобы сделать инструменты  для работы.   Прикрыв образовавшую дыру подушкой, легли отдыхать.
   
 Продолжение  следует.  Вышла книга в полном объёме.