И Я ХОТЕЛ СТАТЬ ПРОФЕССОРОМ
Александр Широбоков
«Хотеть не вредно».
Источник: - живая речь
А кто из вас, дорогие Читатели, не хотел бы стать профессором? У меня, например, дядька был профессором, отец был кандидатом наук, отчим считался учеником академика Чернова – металлурга. Он стал профессором после войны и лагерей. Интересно – во время войны отчим был полковником, в плену не был, командовал чем-то, был ранен, а после войны кому-то не угодил и … Видимо, тяга к науке - у меня это наследственное. Нет, в лагерь не очень хочется. Тем более, я там уже побывал однажды. В пионерском. В другой лагерь пока, слава Богу, не зовут. Короче, куда мне было податься в четырнадцать лет, сдав экзамены в седьмом классе школы и получив в награду от папы швейцарские часы, которые он привёз перед войной из Америки. Да нет, что вы, он не был там замаскированным майором, правда, английский знал. Тогда шёл нормальный обмен инженерными кадрами. От них больше, от нас поменьше. Привёз папа оттуда, кстати, ещё и радиолу с кучей пластинок в сундуке, на котором потом спала наша домработница Зина. Тридцать седьмого, как сейчас помню, года рождения. На неё положишь, бывало, шесть пластинок, да не на Зину, а в радиолу, и они по очереди падают на проигравшую предшественницу и дальше играют. Ни у кого такой радиолы не было в послевоенном Ленинграде. По крайней мере, я не видел.
Куда идти со швейцарскими часами в четырнадцать лет после седьмого класса? В ремеслуху (ремесленное училище, где готовили рабочих, кто не знает) или дальше учиться? Гены давят. Да и родители советуют. В ремеслуху, идти точно желания не было. Пошёл в восьмой класс. Дальше. Год проучился*. Потом ШРМ (школа рабочей молодёжи), потом цех, токарный станок, заводской спирт, разнообразные портвейны в фуфырях, рок – н – ролл. Дружинники, приводы в милицию. Репетиторы по физике и математике. Сочинения я и сам писал на пятёрки. Мечта – поступить в институт.
Ещё небольшое усилие и я уже студент. Опять мечта – стать инженером. Стал. Ещё мечта – да бросьте вы, конечно, не жениться. И не вступить в КПСС. Я в те годы уже был женат. В первый раз. И в КПСС мне категорически не хотелось, хотя и звали**. Нет. Я тогда, как сумасшедший, анализировал результаты своих экспериментов. Самолёты, вертолёты, фотоплёнки. Делал выводы. Рисовал графики. Писал статьи. Докладывал на конференциях. В разных городах Союза. Даже в Бишкеке. Какой там ресторан был в гостинице для членов ЦК, где нас разместили! Икра в селёдочнице! Даже одну порцию не съесть. А тут две за копейки! Вернулся в Питер. То – сё. Всякая ерунда. Потом поручили нам разработать танковый инфракрасный прицел. Я уже – зам. руководителя комплексной бригады. Наметилась конкуренция: – наша разработка и московская. Мы стали обнаруживать нужные объекты на бо;льшей дальности, чем москвичи. Процентов на тридцать. Но они же - москвичи! Не может у них прибор быть хуже питерского! Бесконечные испытания, дополнительные требования из Москвы. И тут раздался вопль из дирекции нашего НИИ: - К нам едут из ЦК КПСС. Из промышленного отдела! Сажусь в машину и мчусь на наш полигон в ста километрах от Питера. Там у нас трасса длиной три километра, по рельсам катается дрезина с нашим прибором и асфальтовая дорога вдоль трассы. В конце трассы – имитатор цели (секретно!!!). Периметр полигона, между прочим, двадцать километров. По асфальтовой дороге вдоль трассы ездить на личной машине отделом режима разрешалось только мне. Проверяю трассу, работу прибора. Всё отлично, всё работает!
На следующий день стало подъезжать наше институтское руководство. Дрезина и кабина были тщательно помыты, банки с окурками из кабины были выкинуты в первую очередь. Прибор включался, дрезина каталась по трассе, каждый прибывший начальник убеждался, что прибор работает, и так повторялось с каждым приездом. Была поздняя осень, и шёл холодный дождь. Уважаемые гости из ЦК должны были подъехать к вечеру – демонстрация прибора была заказана в полной темноте. Напряжение нарастало…
- Едут! Едут! – радостно и с некоторым испугом доложил наблюдатель у ворот.
К дрезине, стоящей в начале трассы подкатил автобус. Прямо к моей машине. Я вышел. С подножки автобуса лихо спрыгнул статный мужчина средних лет в тёмном плаще:
- Полковник КГБ такой-то (фамилию я, конечно, не запомнил), - Где у вас тут трасса?
- Садитесь ко мне в машину, покажу, - с готовностью ответил я, думая, – Зачем?
Поехали.
- Помедленнее, пожалуйста, - прозвучало пожелание.
Доехали до имитатора цели.
- Давай обратно, - сказал полковник, неожиданно переходя на «ты».
- Тебе понравилась наша трасса? – спросил я, принимая манеру общения.
Полковник сначала опешил, потом поделился:
- Понимаешь, обстановка сложная – рядом лес, причём довольно густой и недалеко от рельсов. Метров пятьдесят, наверно, будет. Место удобное…
- Меня это никогда не беспокоило, - ответил я, - Лес как лес. Иногда там ходят лоси. Ночью их хорошо видно на мониторе прибора. А на путях иногда сидят вороны. Их тоже изумительно видно ночью.
- У тебя лоси и вороны, а у меня - совсем о другом голова болит. Расставлю, пожалуй, я своих ребят метров через сто вдоль трассы.
- Так холодно же и дождь? Зонтики у них хоть есть?
- Ничего, постоят. Им не привыкать! Какие зонтики? Ты с ума сошёл. Ты пробовал с зонтом стрелять?
Обратно я возвратился по давно изученной дороге со скоростью сто, а автобус с полковником отправился в обратный путь, останавливаясь через каждые сто метров…
- Едут! Едут! - снова раздалось от ворот.
К дрезине подъехали три машины. Все с мигалками. Из средней машины вышли две невыразительные личности в одинаковых тёмных шляпах. Их встречал наш директор. Тоже в шляпе. И тоже в тёмной. Дрезина поехала. Меня в неё не пустили. Не тот уровень. Ездили примерно полчаса. Приехали. Полковник КГБ выскочил к ним навстречу. Я, соответственно, остался сзади. Из дрезины спустились трое, которые в шляпах.
- Обратите внимание, наш прибор обнаружил супостата (моя интерпретация) раньше. На четыреста метров мы раньше увидели цель, чем москвичи! - с гордостью сказал наш директор.
- Да, да, - с некоторой настораживающей неопределённостью ответили члены ЦК.
И уехали. Уехал и автобус с ребятами, умеющими стрелять без зонтиков. Слава Богу, лосей не перебили. И больше ничего. Замолчало ЦК… А ведь, в это время шла война в Афганистане. Горели там наши танки с примитивными приборами ночного видения. Ну, поставь ты туда современный прибор, член ЦК, хоть наш прибор, хоть московский!. Мы уже тогда могли выпустить на нашем мелкосерийном производстве штук пятьдесят таких изделий. Сколько жизней наших солдат и офицеров было бы спасено! Но нет…
- Увеличьте дальность ещё на километр, - звучит команда из Москвы.
- Да вы же с увеличенной дальности обнаружения из танковой пушки прицельно стрелять не сможете!
- Сможем, сможем! У нас скоро появятся реактивные снаряды.
Работаем дальше…
А в это время шла война на Фолклендских островах. Англия против Аргентины. Англичане вытащили из лабораторий все новые разработки ночных приборов и поставили их в войска. Как мне позже рассказывал в Португалии очевидец и участник тех событий со стороны Аргентины:
- Они воевали только ночью и раздолбали нас, как детей.
У аргентинцев тогда были такие же ночные приборы, что и у нас в Афганистане…
В серийное производство с нашим прибором мы так и не попали.
Интерес к нам стал угасать, а я, однажды сидя на рыбалке у себя на Валдае, придумал – как открыть кооператив. Появилась очередная мечта – стать бизнесменом, а заодно закончить, наконец, кандидатскую диссертацию. «Диссер», - так называют иногда своё вымученное научное произведение некоторые соискатели степени. Для них это как бы путь наверх. Лишь бы защититься!.. Типа как в партию вступить. Был у меня тогда один близкий знакомый - Игорь. Армию отслужил, кстати, в Венгрии, был там во время известных событий в пятидесятые, русский до мозга костей во всех коленах, родители из пролетариата, институт закончил, работал конструктором. Короче, стал интеллигентом. На работе – старший инженер. Перспектив никаких. Исполнительный, но… Как расти дальше? Он в партком.
- Хочу, - говорит, - В нашу родную партию! Я в своё время путч в Венгрии подавлял. Жизнью своей солдатской рисковал, а сейчас я ударник коммунистического труда. Когда можно подать заявление?
- Э… э, - сказали ему в парткоме, - Тогда бы ты и вступал в наши ряды. А сейчас ты интеллигент, несмотря на твои подвиги в армии и изумительное пролетарское происхождение. Придётся в очереди постоять лет восемь-десять. Был бы ты рабочим…
- Да, - удручённо сказал мне тогда Игорёк, в далёком будущем мой заместитель по общим вопросам, - Придётся тогда защитить диссер.
Парень он был целеустремлённый, хотя бы потому, что сумел к тому времени перебраться из институтского КБ в нашу лабораторию. В те годы это было практически нереально: - из лаборатории в КБ или ещё ниже – на экспериментальный завод мастером – пожалуйста! А вот в обратную сторону…
Предполагая, что путь к вершинам науки будет тернист, Игорёк, будучи оптиком-механиком по образованию, решил изучить ещё и электронику.
- Ты понимаешь, - говорил он мне, - Все наши приборы оптико-электронные. Диссер по чистой оптике у меня вряд – ли получится. Буду собирать электрические схемы, и учиться электронному делу.
На глазах у всей лаборатории и с минимальной помощью радиомехаников Игорёк собрал свою первую схему с трансформатором и чем-то ещё. При включении в сеть пошёл дым, и вылетели пробки на щите. Две недели радиолюбитель работал над ошибками, собирал новую схему и готовился к новому включению. Подготовился и я, правда, довольно жестоко. Когда Игорёк уже собирался подать напряжение на схему, я встал у него за спиной. В руках у меня был напильник со снятой ручкой, а на острие напильника был заботливо закреплён с помощью пластилина мощный охотничий капсюль Жевело. Меня все видели, кроме Игорька. В момент включения схемы я разжал пальцы, и напильник с капсюлем достиг кафельного пола… Раздался оглушительный взрыв. Игорёк вместе со стулом от ужаса подскочил, наверно, на полметра, выдёргивая в полёте провода из источника питания. А диссер у него так и не задался. Дальше «Смеркалось» у него дело не пошло…
Кстати, вспомнил про трансформатор. Был в Куйбышеве, куда меня привозили к бабушке каждое лето, детский приятель. Вместе рыбачили на Волге, охотились. Лет через пятнадцать мне выпала командировка в город моего летнего детства. Встретились с Валерой. Он, окончив Авиационный институт, остался там и работал преподавателем. Поговорили о жизни, вспомнили былое…
- Нет, - говорил Валера, - Никаких перспектив в моей преподавательской деятельности я не вижу. Тружусь преподавателем. Лет через пять, наверно, буду старшим преподавателем. А дальше?.. Тоска. Науки на кафедре никакой! Надо диссер писать. Тогда хоть доцентом стану. Зарплата будет существенно больше. В аспирантуру, правда, сложно попасть. План там, особенно, для сотрудников, суровый. Все хотят диссер!
Помог мой дядька, профессор, устроиться Валере в аспирантуру. Тему ему дали самую избитую: – что-то с эффектами в трансформаторе.
- Писать не интересно, - жаловался мне он, - Всё известно, одна формалистика. Но, зато, диссер будет!
Защита диссертация далась ему с трудом. Чёрный оппонент сделал своё чёрное дело. Пришлось посетить Валере ВАК и защищаться ещё раз. Слава богу, проскочил. Так и остался на всю жизнь доцентом. Профессора без докторской степени в порядочном ВУЗе не дают…
Мне часто на первых порах приходилось выступать перед школьниками в подшефной нашему НИИ школе, что была рядом с проходной. Старшеклассникам я рассказывал про инфракрасное излучение и кое- что о приборах. Слушали всегда с интересом. Это была для меня общественная нагрузка по комсомольской линии. Потом наши партийные кураторы пригласили меня прочитать лекцию по той же тематике в Гор. ГАИ Ленинграда. Передо мной в зале сидел весь старший состав ГАИ. Звёзды на погонах маленькие и большие. Генеральских звёзд, правда, я не заметил. Рассказывал я им так же, как и десятиклассникам о возможности наблюдения в полной темноте, об автомобилях, которые видны полностью замаскированные в кустах, о машинах стоящих среди десятков других, но распознаваемые издалека по тёплому двигателю под капотом. Ссылался я, как было тогда принято, только на зарубежную технику ночного видения. Наши разработки были под страшным секретом. Я спросил, когда закончил:
- Есть – ли вопросы, товарищи офицеры, может быть, я физические принципы недостаточно понятно изложил?
Никто из командного состава не захотел со мной встречаться взглядом. Ну, прямо, как школьники на уроке. Вдруг поднялась рука. Встала женщина – майор. Весь зал повернулся в её сторону. Слегка запинаясь от собственной смелости, она спросила:
- Товарищ докладчик! А у нашей страны есть такие же приборы, чтобы видеть в темноте?
И сколько боли и переживания было в её голосе за родную страну, что я чуть не выдал государственную тайну, перечислив все наши разработки. Но вовремя сдержался:
- Конечно, есть, товарищ майор. И ничуть не хуже зарубежных.
Зал зааплодировал, а сияющая майор села на своё место под одобрительные взгляды начальства.
Как же пригодился мне вскоре этот доклад! Попутал меня бес после какого-то осеннего праздника сесть за руль. И ехать-то было недалеко. Да разве поймаешь такси?.. Экспертиза была в том же Гор. Гаи. Только на первом этаже. Видимо, не все доставленные могли подниматься выше. Приговор был суров – два года лишения прав. Я к кураторам. Те к руководству ГАИ:
- Вы же нашего докладчика, помните, прав лишили. Уважаемый человек. Он же чуть-чуть!
- А что он сразу-то не сказал?
- Он у нас скромный. Да никого и не было поздно вечером из руководства.
- Ну, пусть потерпит несколько месяцев, если такой он скромный. Решим вопрос.
На несколько месяцев я стал пешеходом. Строгие были уже тогда времена. То ли дело много лет назад. В начале пятидесятых ехал мой родственник в Куйбышеве к себе домой в отдалённый район города после гостей. Район находился километрах в пятнадцати от центра города, назывался этот район Безымянка, и ехал дядя Коля на своём Москвиче М 401 в сильно пьяном состоянии. Остановили его где-то посередине пути работники патрульной службы, озадаченные очень медленной ездой на новой и красивой машине. Стали проверять документы:
- Николай Николаевич! Вы же нам в отцы годитесь. Но разве можно в таком пьяном виде за руль садиться!
- Ребята, да я и еду, поэтому, медленно! Я же всё понимаю. Не в первый раз!..
- Ну, смотрите, отец, аккуратнее!
И отпустили.
А мне через пару месяцев сообщили, что ждут меня в Гор. Гаи для пересдачи Правил и, чтобы я был с ходатайством с места работы, и с положительной характеристикой. Иначе нельзя, - пояснили они. И я отправился на сдачу экзаменов по Правилам и по вождению.
У входа меня встретил статный капитан, как позже выяснилось, секретарь комсомольской организации всех наших ленинградских молодых гаишников. Он провёл меня в небольшой зал, где на длинном столе стоял ряд компьютеров. Штук десять. В зале мы были одни. Я подошёл к компьютеру, что посередине, и приготовился сесть. Страха у меня не было – я перед экзаменом проштудировал все билеты.
- Нет, нет, не сюда, - поправил меня капитан, - Ваш компьютер крайний справа. Я уселся, а капитан встал у меня за спиной. На все вопросы я ответил правильно.
- И зачем я Вас подстраховывал, Вы и так всё знаете! – обиженно произнёс капитан.
Позже я узнал, что этот компьютер был для «своих». Любой неправильный ответ можно было сразу исправить.
- А теперь идите на соседнюю улицу, увидите – народ стоит на сдачу вождения. Там сдадите езду, - напутствовал меня капитан.
На соседней улице, притопывая ногами на морозе, стояла огромная толпа. Ужас охватил меня – стоять часа три, если не больше!
- Кто последний? - вежливо осведомился я.
Откликнулась молодая особа, закутанная в пуховый платок:
- Я крайняя, только стоять придётся долго, сегодня можем и не успеть!
- Ничего, дождёмся, сегодня всех обещали отпустить, - успокоил её пожилой сосед в шапке с завязанными ушами.
К толпе лихо подкатил автомобиль с надписью «Учебный». С водительского места неторопливо поднялся молодцеватый лейтенант без шапки - в машине, видимо, было тепло. Первые трое из замёрзшей очереди подскочили к машине. Не глядя на них, лейтенант бросил в толпу:
- Кто здесь Широбоков?
Я поднял руку и радостно крикнул:
– Здесь!
- В машину! - прозвучала команда.
- Это безобразие! Без очереди! – громко возмутилась молодая особа в платке.
- Ты потише тут возмущайся, а то точно не сдашь. Да и я вместе с тобой, - предостерёг особу в платке мужчина в шапке с ушами, - Не видишь – он свой!
Я сел за руль, лейтенант сел справа. Больше никого он в машину не пригласил.
- Поехали пока прямо, - скомандовал лейтенант и закурил, - А я был на Вашей лекции, очень интересно. Здесь повернём налево и остановимся.
Я повернул налево и метров через тридцать прижался к тротуару, заглушив двигатель и привычно поставив машину на передачу. Проехали мы всего метров пятьсот.
- Всё! - отрапортовал я.
- Всё? – переспросил инспектор.
- Всё, - успокоил его я, - Остановились, знака запрещающего нет.
- А ручной тормоз? - поинтересовался лейтенант.
Господи, как же я забыл! У меня, что на первой, что на второй машине ручник никогда не работал. Всегда оставлял машину на передаче.
- Ой, извините, не привык, на передачу всегда ставлю, - пояснил я своё вопиющее нарушения правил остановки и стоянки.
- Ничего, бывает. Обычно мы за это сразу выносим с экзамена. Ладно. Вы сдали. До автобуса сами доберётесь или подвести?
- Спасибо, доберусь. Да и очередь там у Вас…
- Да, стоят. Многие не в первый раз. Мёрзнут…
Мы пожали друг другу руки и расстались.
К чему я всё это веду? Да к тому, что иногда доклады приносят определённую пользу. Как для слушателей, так и для докладчика. Но, не всегда. Пригласили, несколько лет спустя, выступить перед студентами. Мысль только одна – читаешь лекции, будешь доцентом. Это, вроде как наработка на будущее. Я уже был тогда кандидатом наук, а доцент в ВУЗе получал 400 рублей при зарплате 130 в среднем по стране. Слушали меня студенты, но как-то без интереса. Не то, что школьники или гаишники. А тут у нас в НИИ расширилось штатное расписание и мне разрешили в свою группу взять нового сотрудника. Встречаюсь с хорошо знакомым зав. кафедрой, профессором:
- Сергей Павлович, кого порекомендуете из выпускников в мою группу в нашем НИИ?
- Александр Михайлович! – он всегда был со мной на «Вы», хотя, был старше меня лет на тридцать, - Есть только двое. Первому нужна прописка в Питере. Он не местный, но толковый. Второй так себе, но, зато, местный. Других, увы, рекомендовать не могу. Им либо от армии отмазаться, либо просто диплом получить. Выбирайте из этих двух.
При всех моих тогдашних возможностях, организовать прописку в Питере я не мог. Выбрал того, кто «так себе». И получил. Навёл позже справки. Отец, как рассказали мне потом знакомые, - редкостная сво…, скажу корректнее, очень непорядочный человек. Возглавлял кафедру физкультуры в одном очень серьёзном техническом ВУЗе. Мать при встрече произвела очень хорошее впечатление. Но, выпускник пошёл в отца…
Потом, так уж получилось, стал я доктором технических наук. У многих докторов появляется желание стать профессором. Такое же желание появилось когда-то и у нашего директора НИИ, кстати, члена ленинградского Обкома партии. Раз в неделю шофёр привозил директора в ВУЗ, где тот читал курс по ИК - технике. И получил директор желанное звание! Вот и я подумал: - А почему бы и нет! Правда, ездил я сам на своей машине. Пригласил как-то раз мой приятель, зав. кафедрой, провести объединённый семинар для потока на четвёртом курсе. Подготовился, надел, как говорится, галстук. Иду по коридору, навстречу - бесконечный поток студентов – перерыв между парами. Идут как в психическую атаку белогвардейцы из известного фильма про Чапаева. Никто, правда, не падал, но никто и не пытался пропустить втрое старше человека с портфелем, явно не вахтёра. Минуты три стоял около стены. Кто-то наступил на начищенный ботинок, кто-то чуть не заехал тяжёлой женской сумкой несколько выше. Еле успел выставить руку…
Семинар прошёл на удивление скучно. Никаких вопросов, унылые лица, пустые глаза. Кто-то смотрит в мобильник, кто-то переговаривается. В общем-то, понятно – ни зачёта, ни экзамена сдавать потом не надо. Но, ведь, это же – их будущая специальность!
История повторилась и на курсах повышения квалификации работников одной отрасли – ещё один знакомый зав. кафедрой предложил. И условия вроде неплохие - 800 руб. за академический час. Это за сорок пять минут! Но опять уныние в аудитории полное. Похоже, все приезжие. Для них эти курсы - как каникулы. Им бы по Питеру погулять…В конце второй пары спрашиваю:
- Есть ли вопросы. Всё ли понятно с математикой?
Поднялась средних лет староста курса:
- Так, в принципе, всё понятно. А математику мы в условиях вечной мерзлоты давно забыли. Интересно, конечно…
И подумал я тогда, что читать лекции – это не моё. Противно говорить в пустоту. Метать, как говорится, бисер… Не хочу я быть профессором. Не хочу и не буду!
• Рассказ «Первая стипендия»
• Рассказ «Внештатник»