Стражник незаметно переминался с ноги на ногу, в глубине души изнывая от тоски. Когда же наконец эта смена закончится! Он уже позабыл про мечты оказаться дома в объятиях жены и орущих детей – достаточно было просто вылезти из железа, которое натирало везде, где только можно. С самого утра все пошло наперекосяк: командир подгонял подчиненных пинками и затрещинами, поэтому о том, чтобы грамотно нацепить доспехи и речи не шло. Взгляд Клода устремился к окну: судя по солнцу, вечерело. На подоконник по ту сторону витражного стекла села маленькая пташка и принялась скакать вдоль него, явно насвистывая веселую песенку.
Он стоял в конце длинного-предлинного коридора с очень высокими потолками, вытянутыми и узкими окнами, заканчивающимися метрах в трех от пола, на уровне светильников, покачивающихся на цепях. Цветастые знамена лениво свисали с каменных арок, которые делили пространство коридора на равные промежутки. Вдоль стен каждого такого блока стояла длинная скамья, обрамленная по краям двумя вазами с иноземными цветами. По всему коридору тянулся дорогой ковер красного цвета, нещадно истоптанный посетителями. При обычном освещении проход был серым и довольно невзрачным, даже несмотря на убранство. Но сейчас, в свете заходящего солнца, он казался куда праздничнее, отдавая позолотой. Даже крупная крыса, выбежавшая на мгновение из норы, замерла, оценивая красоту помещения, прежде чем метнуться дальше по своим делам, перепугав пару впечатлительных дам.
Что ни говори, день задался сумасбродный. Судя по слухам, распускаемым королевскими стражниками, на сегодня было запланировано несколько важных встреч и мероприятий, но король внезапно решил прихворать, и до обеда из покоев не показывался. Этот же источник рассказывал о шмоне у себя в казармах, из-за чего несколько десятков человек отправили на тренировочные полигоны, а недостаток заменили городскими служивыми. Это и стало причиной нелепой оказии: Клод вместо того, чтобы болванчиком топтать улицы города по знакомым маршрутам, стоит, вытянувшись по струнке, в приемной. Будто этого было мало: сверху, как ведро с помоями, выливают бесчисленные жалобы дожидающиеся аудиенции его величества послы, гости и, к вящему неудовольствию стражников, торговцы. На последних у Клода вырос огромный зуб: те несколько часов вопили о бандитском поведении на таможнях и торговых постах и, конечно же, делились своим мнением о том, как все это дело должно быть правильно организовано – с накопившимися знаниями он сам мог спокойно бросать зарабатывать своим мечом и податься в караванщики. Его старший товарищ пояснил, зачем-то приглушая голос, что соседнее королевство с уж слишком большим аппетитом поглядывает на местные окраины – вот и опасаются власть имущие всякой опасной контрабанды и диверсий.
"Точно тебе говорю: неспроста меня с утра клоп в ухо укусил", – заговорщицки шептал Клод этому своему товарищу, который находился достаточно близко, чтобы не повышать голос, при этом не переставая переминаться с ноги на ногу. "Все эти базарники и посыльные – это только цветочки. Чую, кого похлеще под конец занесет". Его напарник лишь с трудом подавил зевоту и лаконично заверил, что все будет нормально. После чего продолжил пялиться на выпуклости спутницы одного из послов.
– Не, чутье у меня, понимаешь? Никогда не подводит. Это как у собаки соседа: если вечером на будку заберется и выть начнет – все, ливня жди.
– Тяпнула тебя, раз тоже пророком стал?
– Эта зараза всех подряд кусает – не о том говорю. Поясница у меня чешется – это как пить дать беда идет.
– Помойся, – снова зевнул собеседник, раздосадованный, что вид на обольстительницу закрыл особо толстый и противный купец.
Среди толпы стал нарастать гул. Даже отдыхающие на многочисленных скамьях гости вскочили со своих мест и рьяно присоединились к общей толкучке. Похоже, что король все же пришел в себя и решил начать прием.
– Да, после ужина, – выдал тот самый толстяк. – Мы здесь с голоду пухнем, а он непожравши людей принять желает.
– Ха! – усмехнулся саркастичный стражник, достаточно громко, чтобы купец его услышал – тут же оказался рядом.
– Тебе в моих речах что-то показалось забавным, солдатик? – яростно затараторил он, от чего его подбородки забавно запрыгали.
– То, как ты нелестно о его величестве отзываешься, – нашелся стражник и стукнул купца древком алебарды по куполу.
Толстяк растерял весь свой пыл, явно не ожидав такого отпора, извиняющееся крякнул и поспешил скрыться в толпе.
– Смех ему мой не нравится. Стой в очереди, попрошайка. А мы – элита, – на этих словах солдат (убедившись, что никто из старших не смотрит) смачно плюнул себе под ноги.
– Никак жаловаться побежал, – запричитал Клод. – Вот сейчас оно самое и настанет.
Сосед не растерялся – ловко треснул по шлему и паникера.
Вот двери в зал для аудиенций раскрываются, распихивая особо рьяных персон, посчитавших хорошей идеей стоять прямо у порога. Из них выходят несколько королевских стражников, которые расчищают дорогу мажордому – тот молнией пролетает сквозь толпу с горящими от волнения глазами. Вид у него был столь напряженный, что никто из изнывающих от ожидания гостей не дерзнул одернуть его – но все как один торопливо отпрыгивали в сторону. "Вот, началось", – шепнул Клод, а его товарищ сжал алебарду покрепче. Вскоре их свистнули, чтобы помогали держать напирающих посетителей, наперебой выкрикивающих привилегии, дающие им право быть раньше всех на приеме у короля. Молчание стражников, вызванное предоставленным сержантом живописным описанием места, куда они попадут, нагруби кому из высокопоставленных персон, только подливало масло в огонь. Ведь как иначе может быть воспринято игнорирование прямых вопросов, кроме как неуважение к своей столь важной персоне. В коридоре явно становилось веселее.
Вскоре мажордом появился снова, на сей раз – в горделивой позе с безупречной осанкой. Ропот в зале стал напряженно затихать, явно готовясь к крещендо. Посыльный короля прошествовал мимо гостей, никого не удостоив взглядом (чего они весьма активно добивались). За ним следовала четверка проходимцев, один другого нелепее, которые явно удостоились чести предстать перед королем вне очереди – и тут затишье сгинуло в пучине. Толпа, осознав сию несправедливость, осатанела, и начала напирать на стражников – ну не будут же они устраивать поножовщину в центре дворца! Процессия продвигалась – а коридор из солдат схлопывался за пару метров от четверки: стражникам приходилось отступать следом, с трудом сдерживая и народ, и себя заодно, чтобы никого в злобе не пристукнуть. Гвалт поднялся такой, что уши закладывало: что-что, а возмущаться на несправедливое к себе отношение собравшиеся гости умели очень хорошо. Наконец, конвой достиг дверей, но толпа в итоге вдавила всю стражу внутрь, вынудив вытеснять себя из зала, чтобы захлопнуть двери. Вот так Клод, да и его товарищ тоже, впервые оказались внутри помещения для аудиенций, близко к высшему свету, как никогда.
Мажордом важно прошествовал по ковровой дорожке к противоположной стене, где на возвышении стоял трон для короля и кресла его сопровождающих. Королевские стражники в вычищенных доспехах сияли так, что Клод и его сослуживцы казались паршивыми дворнягами на выставке породистых собак, которые иногда устраивались в городе. Весь зал дышал пышностью и богатством: позолота, многочисленные вензеля, канделябры и знамена пестрили так, что резали глаза. Сверху свисала огромная люстра, по слухам целиком состоящая из золота, весящая столько, что, поговаривают, потолок прогнулся, когда ее повесили. Она была осыпана многочисленными кусочками зеркал, что рассеивали свет по помещению – и стены тоже были украшены этим редким предметом интерьера, достигающим огромных размеров. Свет так же лился из причудливо изогнутых окон, затаившихся в глубинах потолка – отражаясь, он будто пропитывал весь зал сиянием, что создавало ангельский ореол вокруг расставленных по периметру статуй. Величественные скульптуры изображали давно ушедших деятелей и кумиров земель королевства, чьи невидящие взоры были обращены на круглый пьедестал, поднимающий трон на несколько метров над полом. А позади него, сокрушая гостей своей монументальностью, к потолку на десятки метров устремлялся огромный меч, воткнутый в пол. Увитый лозами, блистая в лучах солнца, он был символом королевской династии, воплощая в себе ее могущество. Эфес был сделан из странного голубоватого металла, а яблоко украшала поразительной красоты драгоценность, отсвечивающая золотом (впрочем, не факт, что это не была заслуга солнечного света). По преданию он принадлежал мифическому титану, некогда бывшему властителем этих земель, а теперь стал трофеем потомков героев, что сразили его в битве. Конечно же, на самом деле он был лишь жалкой копией, когда-то созданной грубыми руками людей: настоящий меч был давно утерян в руинах легендарного города-прародителя государства, поглощенного лесами – но это не мешало ему выглядеть помпезно. И на фоне всего окружающего великолепия король смотрелся настолько нелепо, будто на трон посадили дублера, пока его величество пребывало в отключке после ночных приключений. Бледный как смерть, с черными мешками под глазами, он растекся по трону и смотрел на всех с выражением плохо скрываемого презрения. Тем временем, четверка странных гостей, не дожидаясь приглашения, дошла до центра зала – там, где располагался большой круглый ковер поверх дорожки, логично рассудив, что именно тут предполагается внимать королевским речам.
– Прибывшие по требованию его королевского высочества, славного короля Аделарда, владыки земель Стереалии и Бертиса, верховного правителя Ливра и ниспосланного небом защитника всех правоверных, отряд доблестных Мегаюнитов, защитников Мироздания, славных убийством Рифтового зверя, Милонского душегуба, Дюблийского потрошителя, победителей в битве при Яме, Стиге и Рафте, геноцидников реликтовых гризли земель Триста и...
– Закругляйся уже, – прошипел мажордому король. – Кому какое дело.
– И прочая, прочая, – выкрутился Жерар.
– Что это за горстка шутов? – прорычал владыка земель Стералии и Бертиса, устремив свой взор на приглашенных.
– Это наемники, сир, – заверил его Жерар, поняв, что его величество очень не в духе. – Они всегда выглядят не особо вычурно – эти, по крайней мере, в бане перед визитом побывали.
– Вы организовали на наши средства? – сурово поинтересовался верховный правитель Ливра, на что Жерар кивнул.
– Я спрашиваю, что это за толпа шутов? – повторил громче ниспосланный небом, чтобы переминающиеся с ног на ногу наемники, смущенные паузой и шушуканьем короля с мажордомом, его услышали.
– О, светило града Стераль, – осторожно начал, похоже, самый главный из них, низкорослый седовласый бородач, но король его перебил.
– Вы явились в королевский дворец и мало того, что сами не оделись подобающе, так еще и ваш эскорт притащился в неначищенных доспехах...
– Сир, это наши солдаты, – сдавленно прокомментировал Жерар. Поймав гневный взгляд короля, вжал голову в плечи и пояснил: "Вы же нагоняй королевской страже дали – нам пришлось перевести людей из патрулей".
Мажордом замолк и вытянулся по струнке с выражением "сами расхлебывайте эту неловкую ситуацию". Король же был достаточно на взводе, чтобы разом переменить течение разговора в другое русло.
– Королевское поручение – есть величайшая милость, которой мы можем наградить своих подданных и наших гостей, – начал он втолковывать потерявшим нить разговора наемникам. – Вы хотите сказать, что достойны её? Вы, заставляющие многих добрых людей ждать нашего внимания за дверьми?
– Достопочтенный глава царства... – едва сдерживаясь, отозвался бородач, но его снова перебили.
– Пятьдесят монет тому, кто сразит кого-нибудь из этих олухов один на один, – величественно бросил король, давая знак рукой страже – мажордом с такой силой сжал челюсти, что желваки побелели. Заметив это, бывалая королевская стража вытолкала вперед своих сменных из патрулей, в том числе и Клода с приятелем.
Бородач не растерялся: что-то шепнул своим спутникам, и они вышли из круга, оставив одного в центре импровизированной арены, принимая вызов. Обнаженный по пояс человек крутанул головой – раздался громкий хруст – и медленно повернулся к стражникам доставая оружие, которое издали было похоже на огромную нелепую кость. "Ха, показушник", – насмешливо бросил товарищ Клода. Услышав это, остальные все как один отступили на шаг назад. Осознав, что он только что сам вызвался сразиться с полуголым дикарем, напялившим себе на голову морду дикого зверя вместо шлема, стражник чертыхнулся, но все же выступил вперед, перехватив поудобнее алебарду.
Мажордом пытался как-то сорганизовать поединок, выдвигая речи, но солдат не собирался слушать этого разнаряженного петуха и бросился на другого пернатого клоуна, рявкнув: "Порешу попугая!" Глаза противника налились кровью, и тот принял вызов, взревев кошмарный гортанный вопль: "Гхоклакхан!" Солдат делает выпад – наконечник алебарды вылетает на два метра вперед и едва не задевает тело увернувшегося воина. Стражник отскакивает, не давая противнику сократить дистанцию, и замахивается, рубя топорищем наотмашь. Пернатый кидается вперед, уходя в скольжение, отбив костяной дубиной древко алебарды, и вскакивает на ноги в полуметре от стражника. Тот едва успевает выставить блок, чтобы отразить удар несуразной дубины... дубины? Солдат с удивлением уставился на острый белоснежный клинок, который вгрызся в мякоть древка его оружия. Получив удар ногой в грудь, он откатывается в сторону и бросает алебарду в голову нападающему, просто чтобы выиграть время и выхватить меч – тот одним движением руки разрубает древко надвое, даже не пытаясь увернуться. Противники закружили друг напротив друга, высекая искры своими клинками. Стражник ожидал, что костяной меч разлетится на куски после пары ударов – но он оказался на удивление крепким. Пыл его моментально остывает в тот момент, когда полуголый играючи отводит выпад, хватает его за руку и, сохраняя инерцию, тянет на себя, чтобы всадить коленом под дых, после чего – толкает в сторону. Поднимаясь, стражник отчаянно пытался понять смысл этого маневра – он-то в доспехах, а колену явно было не по себе. Взгляд пернатого все поясняет: до этого он просто изучал противника, а теперь – откровенно издевается над ним. Еще один удар артистично отводится в сторону – стражник летит на землю, получив точное попадание лбом в открытое забрало. Его товарищи по оружию громко улюлюкают, а вот спутники папуаса хранят могильное молчание. Взревев от такой наглости, стражник молниеносно выхватывает кинжал и, пока противник отводит удар меча, наносит коварный укол снизу. На ковер брызгает кровь – пернатый успел разгадать его замысел, но недостаточно быстро среагировал: касательным задело бок. "Арчи, щит!" – рявкает бородач. "Точно!" – восклицает воин, снова бросая стражника на пол. Поднимаясь, солдат видит, что торс противника полностью закрыт ростовым щитом, доселе покоящимся узкой пластиной у него за спиной, на котором изображена какая-то гротескная тварь. Взревев, он бьет по щиту ногой и собирается запустить меч и кинжал в открывшегося врага – но тот стоит нерушимым бастионом, от чего стражник отлетает назад на метр. Удар по левой руке – кинжал солдата падает на пол. Щитом отбивается замах правой, и дубина – на сей раз точно дубина – с размаху влетает стражнику по челюсти.
Человек падает бесформенной грудой на пол – к нему тут же подбегают четверо: двое – относят пострадавшего, остальные – выставив клинки в сторону победителя не дают ему броситься на жертву. Тому было мало дела до показушности стражников: он растер выступившую кровь по боку, вымазав в ней руку. После чего – поднес ее к губам и, что-то прошептав, поднял ее к потолку. Мажордом, стоящий выше всех, вздрогнул: он один заметил, как капли крови с руки воина взлетают вверх, быстро испаряясь. Покончив с ритуалом, не проронив ни слова, пернатый ушел к своим. Низкорослый бородач же, решив, что настал его черед, хрустнул костяшками пальцев и медленно вышел вперед, насмешливо расставляя в сторону руки: "Ну, кто?"
Наученные горьким опытом саркастичного товарища, стражники немного посовещались и выдвинули свою кандидатуру: самого крупного и сильного из них. Логично посчитав, что седобородый, каким бы невероятным он ни был, удар этого мордоворота выдержать не сможет никак. Чтобы понять, как сильно они просчитались, хватает одного выпада громилы, от которого бородач уходит, опираясь о свой диковинный посох и, крутанувшись в воздухе, плюхается в паре метров от разреза в ковре, куда ударил меч. Пока стражник недоумевает, пытаясь понять, что же произошло, бородач в чудовищном прыжке оказывается рядом и грохает (звук получился такой, что иначе не назвать) своей оглоблей ему по шлему. Озверев, мордоворот начинает без разбору размахивать мечом направо и налево – и от любого выпада седой уходит словно в безумном боевом танце. Даже борода и тяжелый ярко-красный плащ с капюшоном остаются целы – чего уж говорить о ранениях или царапинах. Но вот от одного удара ему все же приходится заслониться посохом – оружие летит на пол, бородач пинком ноги отправляет его к стражнику, колесом отходит в сторону и, оперевшись на руки, прыгает в сторону врага, ногами ударив в грудь. Споткнувшись о валяющийся под ногами посох, стражник падает на пол – бородач, в прыжке подхватив оружие, оказывается прямо на противнике и направляет ему в лоб конец посоха. Чтобы никто не усомнился в победе седого – сдвигает посох чуть в сторону – раздается грохот – ковер рвется в десятке мест мелкой дробью. Тут солдат чувствует, как сознание его оставляет.
Мажордом искоса глянул на короля. Тот перебирал пальцами по рукоятке трона, медленно, очень медленно. Похоже, гнев его только усилился, но голова наконец-то стала проясняться. Если стражникам не улыбнется чудо вместе со всем пантеоном божеств – выбор курьеров болезненного устроит.
Тем временем в круг вошел самый разнаряженный из всей четверки, без какого-либо оружия, с голыми руками. Их он сложил на груди, бесстрастно оглядывая стражников, ожидая кандидата. Если не считать наплечника с нелепым штырем, торчащим в сторону, никакой видимой защиты у него не было. Двигался он как обычный крестьянин, спешащий за продуктами на базар, пусть и с неестественно прямой осанкой, а не как закаленный в боях головорез или машина для убийства из прошлых поединков. Поэтому вперед вышел самый амбициозный стражник, что выхватил меч и с воплем побежал на клоуна. Супостат, по-прежнему не выражая никаких эмоций, продолжал стоять в центре ковра, скрестив руки на груди. А тот самый штырь, торчавший из наплечника, повернулся в сторону нападающего и испустил – все окружающие готовы в этом поклясться – настоящую молнию, которая с тихим треском влетела в эмоционального соперника, повергнув его на землю прямо перед ногами колдуна. "Нерационально", – сухим голосом бросил он и ушел к своим, оставив соперника корчиться в судорогах.
Клод с ужасом взирал на последнего из четверки, закутанного в черное и обвешанного цепями, медленно приближающегося к центру ковра. Ему очень не понравилось, как он смотрел на него – и только на него. Догадавшись обернуться, стражник вдруг заметил, что все остальные тактично отступили назад, при этом недвусмысленно взяв алебарды так, чтобы влепить ему по челюсти, попытайся он бежать. Почувствовав противное щекотание на шее, он едва было не хлопнул себя по шлему – инстинкты. Проклятый клоп снова добрался до уха и пребольно цапнул. "Да понял я, понял, скотина ты пророческая", – проворчал стражник про себя. Делать нечего – он неуверенно направился к противнику, перехватывая алебарду то так, то эдак. Тот во мгновение ока выхватил одну из болтающихся у себя на цепях книг и, оглушив замерших в ожидании развязки шелестом страниц, раскрыл ее – Клод тут же грохнулся на пол и задергался в припадке. Брови наемника в черном удивленно поползли наверх. Решив не вдаваться в детали происшествия, с громким хлопком закрыв книгу, он ушел к троице спутников. Не дожидаясь распоряжений, к Клоду подскочила следующая четверка королевских стражников. Когда пострадавшего уносили, он догадался, что надо хотя бы постонать немного, изображая тяжелораненого – мало ли в мусор выкинут, приняв за мертвого. Заодно обдумывал план мести проклятому клопу, который не собирался доставать свой хоботок из его уха, хотя он так мастерски выкрутился из ловушки судьбы.
– Всем покинуть зал, – король произнес так тихо, что все услышали.
– Но сир, – осторожно попытался возразить начальник охраны.
– Всем! – рявкнул его величество. – Кроме Жерара. Жерар, останься. Если эти четверо захотят что-то против нас применить – уж кто-кто, а ваши лоботрясы ничего этому противопоставить не смогут.
Уязвленный командир ушел прочь, уводя за собой людей, бормоча проклятия. Этому инциденту многие стражники будут благодарны за новую программу тренировок, муштры, постоянные марафоны и гнобления на строевой. Спустя минуту зал заметно опустел. Не рискуя снова выдворять притомившихся посетителей, стражники покинули зал через подсобные коридоры. Лязг доспехов стих, а четверка тем временем снова построилась по центру изуродованного ковра, выжидающе глядя на потенциального работодателя.
– На вашем бедре покоятся две абсолютно одинаковые с виду книги, – начал король, обращаясь к наемнику в черном.
– Они одинаковы лишь внешне, сир, – отозвался безымянный. – Но достань я не ту, что намеревался – ваш стражник уже не мог бы существовать.
– Второй раз вы доказываете нам, что не стоит судить по обложке, – усмехнулся наниматель, радуясь, что получилось ввернуть долго обдумываемое вступление. – Вы очень быстро среагировали на наш призыв – такая пунктуальность похвальна.
– Время – бесценно, – отозвался аляпистый тип с колдовским наплечником. – Сейчас оно тратится впустую.
От удивления король беззвучно раскрыл рот.
– Фобос! – шикнул на него наемник с книгами. – Мой прямолинейный друг говорит, что сейчас мы подобны жене вельможи на ярмарке, что собиралась обсудить сделки, а оказалась в ювелирной лавке.
– Меньше слов – больше дела, вот наш девиз – наконец взял ситуацию в свои руки бородач. – Ваше величество, заверяю вас в нашем бесконечном уважении к вашей персоне и могущественной Стералии, слава о которой разлилась по землям подобно реке в половодье. Однако мы не благородных кровей в вашем понимании – мы те, кто живет поручениями, сражениями и дорогой. Вид наш, как вы точно заметили при нашем представлении, нелеп в столь роскошном зале. Посему не хотим мы омрачать его своим присутствием, но жаждем покинуть, держа в умах задачу, что перед нами вы поставите.
– Ты сам себе противоречишь, – беспристрастно прокомментировал названный Фобосом.
– Я в курсе, – так же тихо отозвался седобородый. – Это главный принцип общения с работодателями такого масштаба: пусть считают себя умными.
– Принял.
Жерар тем временем заливался потом: он все гадал, когда же Аделард прикажет послать всех четверых и его в том числе на плаху, со всеми вытекающими для королевства последствиями. Однако король перестал настукивать по ручке трона: наемники ему явно приглянулись.
– Замок Эсдесе – слышали о таком?
– Находится от вас максимум в паре дней пути, – кивнул седобородый глава группировки.
Венценосный привстал, при этом слегка пошатываясь, и достал откуда-то из одеяний небольшую и небогатую, но мастерски сделанную костяную шкатулку. При этом его пальцы объяла едва заметная дрожь.
– Это нужно доставить туда. В целости и сохранности. Передать лично в руки хозяйке замка. Не вскрывать.
Четверка переглянулась.
– Вы зовете нас, чтобы мы доставили это в замок... что находится практически за воротами?
– Именно.
Все призадумались. Король сверлил взглядом бородача, как и пернатый сопартиец, – тот отвечал венценосной персоне взаимностью. Жерар переводил взгляд с одной стороны на другую. Чернонарядый что-то искал в одной из своих книг. Аляпистый отрешено витал в облаках.
– Мы прибываем сюда, – медленно разжевывал бородач, – чтобы перетащить этот предмет на десяток-другой километров?
– Не опускайте детали, – раздраженно отозвался король. – Шкатулка должна оставаться закрытой. Переданной указанному адресату. Никто, кроме нее, не должен знать, что в ней, в том числе и вы сами.
– Разумеется, – кивнул наемник. – Мы готовы отправляться.
– Что, сразу?.. – удивился король. – А если... а если там контрабанда какая?.. Если поручу диверсию какую сделать?
– Не поручите, – спокойно отозвался бородач.
– Мы же даже не оговорили размер оплаты, – не унимался король.
– Вы заплатите, – его так же спокойно осадили. – И покроете все расходы.
Король задумчиво жевал губу. Громко и протяжно вздохнул. После чего без слов дал шкатулку в руки Жерару. Мажордом спустился к наемникам и передал ее бородачу – тот тут же спрятал ее в свою сумку.
– В той деревне все в порядке? – поинтересовался он по ходу дела.
– Да, проблем никаких нет, – кивнул мажордом.
– Знаю, – усмехнулся бородач и обратился к королю. – Не смеем задерживать вас и дожидающихся вашего внимания посетителей, чьи вопли стали настолько настойчивыми, что долетают уже до нашего слуха.
Он развернулся и направился к дверям – остальная троица без слов последовала за предводителем. Так как всех стражников приказ короля отправил в дальние уголки замка, двери пришлось открывать самому крупному из группы – проделал он это быстро и изящно: с приятным стуком створки раскрылись, слегка травмировав некоторых гостей, о чем те имели удовольствие оповестить окружающих. Едва дверь за ними захлопнулась (на удивление внутрь не хлынули потоком посетители), как мажордом повернулся к королю и, разводя руками в стороны, промолвил: "Ну, вот как-то так".
– Жерар.
– Ваше величество? – он приготовился к худшему.
– Найди швею или прошвырнись по рынкам, – задумчиво поручил король, глядя на ковер.