Материнское сердце
« Он умер! Умер!» — Молниеносно пронеслось у неё в голове. Она уже не спала, сидела на кровати, поджав ноги, глядя в темноту широко раскрытыми глазами. Потерять сына для неё означало потерять жизнь. Сердце бешено колотилось. Ей часто снились вещие сны или, точнее, сны, которые предвещали ей какие-либо события. Так было, когда всю неделю ей снился один и тот же сон, каждую ночь она видела похороны отца. Накануне пришло письмо от матери, что дома всё замечательно, отца выписывают из больницы, он почти поправился, и … этот сон. А накануне восьмого марта ей принесли телеграмму: «Папы больше нет. Похороны 11-го.» И, если что-то в её жизни должно было произойти очень важное или незаурядное, то сначала снился сон. И когда происходило событие, она не была уже потрясена или удивлена, она была готова встретить неизбежное. Но потерять сына! Она не могла с этим смириться. Сразу вспомнилось, как он совсем ещё крохотный тянул её за сосок и жадно высасывал сначала одну, потом другую грудь. А когда сынишке исполнился год, она по совету подруг, намазывала соски горчицей, чтобы отучить его от грудного молока, но малыш с криками слизывал всю горчицу и вновь жадно впивался и сосал, пока не заснёт. Его первые шаги… Тогда они с мужем жили в студенческом общежитии с множеством комнат и длинным- предлинным коридором. В девять с половиной месяцев малыш, которого поставили на ножки в коридоре, побежал. Так он и бежал, как ей казалось, по жизни, потому, что идти медленно и осторожно было не в его характере. Дни сына так были насыщенны событиями, чаще всего неприятными для неё, что она просто поражалась, когда тот успевал всё это «натворить»… Мальчик был на редкость одарённым: в три с половиной годика он свободно читал и считал, схватывал всё на лету. Но первые дни в школе совершенно перевернули его детский мир. Он не понимал, зачем ему нужно неподвижно сидеть битый час за партой, заниматься ерундой, слушая всем известные истины… Его непокорный дух взбунтовался. Если где-то что-то случалось, то мать уже знала, что это проделки её сына. Сначала были банальные кнопки на стуле учителя, мышки, кошки, голуби, собаки, выскакивающие из под парты… Потом учебная граната, которую он бросил на уроке немецкого языка с криком: «Гитлер капут!»После чего учитель упал, успев скомандовать: «Ложись!» Взрыва не последовало. Но взрыв хохота , конечно сорвал урок, после чего ставился вопрос об исключении её сына из школы… А когда учительница истории увидела его стоящим за окном четвертого этажа, ей стало плохо, пришлось вызывать скорую. Все эти бесконечные шалости закончились тем, что судьба исполнила ей оперу « Не ждали?» В один прекрасный момент к ней домой явились два опера и увели сына под белы рученьки… С того момента прошло полтора года.
Почему-то принято считать, что тюрьмы выполняют функции исправительных органов. Что они исправляют? Что вообще способно исправить учреждение, в котором в камеру, где по требованиям гигиены должно находиться четыре, максимум шесть человек, запихивают по 30, 40 человек и люди задыхаются от жары, духоты, вони. Спят только по часам, и только те, кто сумел отвоевать себе право сна. Но и уснувший рискует уже никогда не проснуться или от пинков собратьев, или от пера под ребро, или просто от нехватки кислорода… Если ты не умер в камере — тебе повезло. Но не дай Бог выразить своё недовольство по поводу содержания заключённых! Тебя сразу поставят на место. У охранников есть такое развлечение, называемое «ласточкой», о котором читателям лучше не знать… Бунтаря могут просто подвесить за ребра на крючки или пропустить сквозь строй… Каждый день из учреждения относили на местное кладбище по несколько трупов. Молодые ребята, которые ещё полгода назад были сильными и здоровыми умирали кто от разрыва сердца, кто от туберкулёза, захлебнувшись собственной кровью, кто в результате зверского изнасилования. Но диагноз ставили всем один: остановка сердца. Представляете, у молодого 18 — 20 летнего парня и — остановка сердца! Получается, что процесс исправления заключается в том, что как можно изощрённее загубить массу здоровых и крепких ребят. А именно такие чаще всего попадают за решётку. Ловят не рецидивистов или настоящих воров, которые за какой-нибудь десяток лет так умудрились развалить и разворовать страну, что никакому Гитлеру и не снилось, а оступившихся подростков, которые выросли на американских боевиках или возомнили себя Робин Гудами…
Насилие, зверства, которые так и хлещут с телеэкранов, в первую очередь поражают психику подростков, которые, видя всё это, понимают, что убить — это просто, что своровать — это достойно… А если ты ограбил банк — значит будешь обеспечен на всю оставшуюся жизнь… Эту науку они постигают, не выходя из квартир, просто смотря телевизор, играя в компьютерные игры, которые тоже учат убивать, убивать, убивать…
Наказывать нужно тех, кто внедрил в нашу жизнь эту варварскую, преступную психологию, разлагающую души миллионов людей, в первую очередь, подростков, потому что они как губки впитывают всё, что видят, что слышат, и действуют…
Кирилла взяли вечером. Его дружка, Димку арестовали сразу «на месте преступления». Тот и не собирался убегать, когда вдруг на него набросились какие-то мужики и начали избивать его. Потом подъехала милицейская машина, и Димку увезли. Всё это Кирилл наблюдал из-за угла дома, за которым он успел спрятаться. Он ещё не понял, что произошло. Дядька Иван говорил, что машина его, обещал подарить Димке старенький мотоцикл, если тот заведёт машину, которая уже два года стояла под окнами дома и ржавела, никто не брался её ремонтировать. А Димка в технике — как рыба в воде. И поймали его на крючок, как последнего дурака. Кирилл помог Димке дотащить новый аккумулятор. Димка только командовал и быстро то отсоединял, то присоединял провода. Ключи дал тот же дядя Ваня. Обманул, зараза!
Машина завелась, и когда они направлялись, как договаривались, в сторону гаража дядьки, выскочили эти люди, требуя остановить машину. И когда машина затормозила, Димку выволокли на асфальт и начали избивать. Не дожидаясь своей очереди, Кирилл бросился бежать. Дядьки, естественно на месте не оказалось, его и след простыл.
А потом был весь этот кошмар. Кирилл никогда не видел мать такой постаревшей и беспомощной. Всегда она выручала и вытаскивала его из самых невероятных историй, он только поражался как она оказывалась на том же месте, в тот же час, как будто старалась соломку подстелить, чтобы ему мягко было падать… А тогда, на суде, она не могла произнести даже слова, только всё плакала и плакала. Да и что она могла? На заводе, где мать работала, уже год не платили зарплату, ей приходилось брать работу на дом, торговать на рынке по выходным, по вечерам мыть полы в какой-то организации…
Отец уехал на заработки в Москву, да так и пропал, пристроившись к какой-то зажиточной дамочке. Домой возвращаться он, конечно, не собирался. Кирилл только устроился рабочим в ремонтную мастерскую, но его трудовая биография закончилась, не успев начаться…
***
Врачи констатировали смерть. Произошла остановка сердца. Его тело уже два часа валялось в лагерном морге. Самое удивительное во всей этой истории, что два дня назад пришёл приказ о досрочном освобождении заключённого Кондратьева Кирилла, — в связи с отсутствием состава преступления, верховный суд признал его невиновным. Мать обегала пороги всех инстанций. Всё напрасно… Так распорядилась судьба. А так как заключённых за людей здесь не считали, (они были лишь материалом для медицинских опытов, психологических исследований, энергетической разрядки), потому что люди в тех условиях выжить просто не смогли бы, то на приказ никто не обратил внимания… В свои неполных двадцать лет Кирилл, который сейчас лежал бесчувственным трупом, был по-мужски прекрасным. При росте сто девяносто, крепкого телосложения (сказались занятия спортом: большим теннисом, каратэ, штангой) светловолосый и голубоглазый парень имел ( теперь уже в безвозвратном прошлом) огромный успех у девушек и женщин. Его любовные похождения можно было бы описать в каком-нибудь романе, что так любят читать женщины всех возрастов . О таких говорят: «Племенной жеребец». Сейчас же в кампании двух трупов, некогда бывших молодыми и здоровыми ребятами, он уже ничего не мог сделать, ни плохого, ни хорошего. Его просто не было. Хотя душа, конечно же, ещё жила, и что происходило тогда с тонкими субстанциями, одному Богу было известно.
Мать очень явственно представила бесчувственное тело сына… Что она могла? В тот самый момент, когда врачи боролись за жизнь, она мысленно рисовала огненный знак жития на теле своего ребёнка, читала все мыслимые и немыслимые молитвы. Но сейчас сама лежала, как труп: мыслей, чувств, казалось, самой жизни в ней уже не было. И вдруг какой-то огонёк, какая-то искорка надежды зажглась у неё внутри, а может быть, то сам дух, превратившись в маленькую звёздочку, искорку, оторвавшись от её существа или души, полетел туда, где были все её мысли. Искра стремительно влетела в тело сына, вначале металась, судорожно ища то, что ей было нужно, потом замерла, будто задумавшись, и началась обычная для неё работа. Она проверила лёгкие, старательно затягивая раны, как бы сваривая оборванные ткани, вытапливала гной и напоследок как будто тряпочкой протёрла всё до блеска, пролетев ещё раз по области лёгких. Убедившись, что не осталось ничего подозрительного, полетела дальше. Сердце. Оно не двигалось. Искра со всей силы ткнулась в него, будто ударив электрическим разрядом. Сердце вздохнуло, вначале сонно поёжилось, сжалось, потом расширилось, будто зевнув, и начало стучать. Искра спешила. Мозг! Скорее, надо успеть! Она металась внутри мозга, тормошила, казалось, кричала, стучала, хваталась за стенки и трясла. Наконец, мозг начал подавать какие-то сигналы. Он проснулся. Искра вылетела из тела, ещё раз покружилась над ним и тут же вернулась домой…
Когда наблюдаешь со стороны за событиями, происходящими в стране, то кажется, что мир сошёл с ума. Молодых, здоровых ребят посылают в мясорубки, в тюрьмы, спаивают, одурманивают наркотиками… Как будто разработана целая программа уничтожения генофонда России. Если бы государство заботилось о своём населении, о своём будущем, всё было бы иначе. Откуда идёт эта программа? Такое ощущение, что кто-то свыше диктует свои жёсткие правила игры на вымирание. Свыше ли? Одно не учтено в этой безжалостной игре — сущность материнства. Мать — это девятое чудо света. Трусливая зайчиха вдруг бросается на волка, защищая зайчонка, и свирепый зверь отступает… Сотни матерей бредут по опалённым войной чеченским селениям в поиске пропавших сыновей, рискуя собственными жизнями. Ради жизни, счастья своих детей они способны на всё, даже на то, что человеку, в принципе, не возможно. Так свершается чудо…
Кирилл открыл глаза. Тело его тряслось, зуб на зуб не попадал. «Ну и холодина, прямо как в морге!» — Он, покачиваясь, встал и пошёл к двери. Дверь сразу не поддалась, и он с силой толкнул её. На него уставилась медсестра. Всё её существо выражало ужас. Она вскочила и заорала, как резанная: «А-а-а!» Кирилл с опаской оглянулся, но ничего ужасного за собой не увидел. При этом подумал: «Чего орёт? Дура! Совсем спятила!»
На её крики прибежали врачи. Они тоже будто остолбенели, стояли, разинув рты. Кирилл выругался: «Дайте что-нибудь согреться, что же так людей морозите, изверги». Сестра, наконец, пришла в себя. Врачи зашевелились и обрели дар речи.
- К-к-кирилл, т-ты как с-себя чувствуешь?
- Чуть лучше покойника.
Врач подошёл и посмотрел ему в глаза. Эти глаза, которые два часа назад остекленели, и не было никаких сомнений, что пациент мёртв, те же самые глаза смотрели на него, как ему показалось, с искоркой иронии. Проверили пульс — пульс был в норме. Сестра набросила на Кирилла одеяло и дала выпить ему горячего чая. Тот немного согрелся: «Спасибо, милая сестричка, век тебя не забуду».
Мать получила телеграмму: «Меня освободили. Приезжай». Сам Кирилл ещё не в состоянии был перемещаться самостоятельно на дальние расстояния. На «скорой» их довезли до поезда. От поезда мать вызвала такси. И вот он дома! Дома! Если есть рай на земле, так он называется родным домом. Он лежал в постели, мать бегала вокруг, суетилась. Кирилл то и дело отплёвывался кровью. Туберкулёз слишком коварен, чтобы дать себя победить даже молодому и крепкому организму… Лагерные врачи как можно тактичнее старались объяснить матери, что дни сына сочтены, он обречён. Нужно готовиться к худшему, но тогда она, казалось, ничего не слышала, улыбалась и плакала, обнимая Кирилла, она была счастлива, видя его живым.
Уже месяц прошёл, как он дома. Больной всем на удивление быстро поправлялся. Снимок показал, что лёгкие зарубцевались. Лечащий врач ничего не мог понять, он только пожимал плечами, написав своё заключение: «Здоров».
Нет он, конечно же, не знал, да и откуда было ему знать, что совершить чудо способна только великая сила любви, сила материнской любви…