1. ЛИЛЕЯ, СЕРДЦУ ДОРОГАЯ.
КНЯЖНЕ С. Д. РАДЗИВИЛ
Твоя безоблачная младость
Цветет пленительной красой;
Ты улыбаешься, как радость,
Ясна и взором и душой.
Рукой ли белой и послушной
По звонким струнам пробежишь
Иль стройно в резвости воздушной
Кружишься, вьешься и летишь, -
Ты радугой горишь пред нами;
Она так блещет летним днем
И разноцветными огнями
Играет в небе голубом.
Но в те часы, как ты снимаешь
Венок из розовых цветов
И с милой томностью внимаешь
Мечтам задумчивых певцов, -
Как ты младенческой душою,
Участница в чужих бедах,
Грустишь невинною тоскою,
И слезы ангела в очах...
О, так в саду росою чистой
Лилея нежная блестит,
Когда луна цветок душистый
Сияньем томным серебрит!
<1825>
Эти строки поэт Иван Козлов, автор известного стихотворения " Вечерний звон " - перевода стихотворения английского поэта Мура,
посвятил молодой графине Стефани Витгенштейн, безвременно умершей от чахотки в 1832 году. Интересно, что стихотворение, написанное слепым поэтом (Иван Козлов ослеп в 1821 году ) передает во всей прелести образ молодой женщины. В 1825 году Стефании было шестнадцать лет, а в 1826 году она стала фрейлиной императрицы. Вероятно, Иван Козлов, друживший с Жуковским, близким ко двору, мог встречаться там с молодой княжной. Во всяком случае, этот словесный портрет оказался близким к известным на данный момент портретам Стефани. Эта молодая женщина с удивительной судьбой рано ушла из жизни. Тот же поэт Иван Козлов с великой печалью написал о ее преждевременной смерти в двадцать два года в стихотворении " Жалоба ":
А твой сбылся волшебный сон,
Младая прелесть; ты имела
Всё то, чем смертный восхищен,
— Богатством, знатностью светлела,
Пленяла милою красой,
И друга по сердцу сыскала,
И тихо, с неясностью святой
Младенца в персях прижимала;
И вянешь ты во блеске дней,
Лилея, сердцу дорогая!.. Увы!..
Как рано перед ней
Открылась тайна гробовая!..
Любовью, радостью дышать...
И в сень подземную скрываться
Ей страшно было умирать
— Еще страшнее расставаться...
Когда б убитые сердца
Взор томный к небу не бросали
И нам, по благости творца,
Бессмертьем звезды не сияли,
— Кто б смел желать? кто б смел любить?
Кто б не был сокрушен тоскою?
Но сердце с сердцем будет жить,
Сольется вновь душа с душою!
1832 год, Санкт-Петербург
2. КАТОЛИЧЕСКИЙ ПРИХОД ЦЕРКВИ СВ. ЕКАТЕРИНЫ.
Именно в этой церкви состоялось венчание молодой Стефани со Львом Витгенштейном, " другом по сердцу ", как пишет поэт.
Вот материалы о Стефании Радзивилл, прихожанке этой церкви:
" Стефани Радзивилл, которую в стихотворении “ПАЖ, или ПЯТНАДЦАТЫЙ ГОД” А.С. Пушкин называет “Варшавской графиней”, была дочерью Доминика Радзивилла. Род Литовских, а позже и Польских магнатов Радзивиллов выдвинулся в середине XV века. Доминик Радзивилл владел несметными богатствами: толпы крепостных, леса и поля в Польше и Литве, дворцы и дома.
Его пятилетнюю дочь Стефани отдали в Екатерининский институт в Петербурге, который опекала императрица-мать Мария Федоровна. Она и родная бабка Стефании были кузинами, и таким образом Стефания была ее внучатая племянница. Мария Федоровна хотела сделать свояченицу счастливой. Стройная, грациозная, красивая, с благородными порывами души Стефания после выпуска была взята фрейлиной в свиту императрицы Марии Федоровны.
Современники описывают не только чудную красоту Стефани, но и ее добродетели: до 50 рублей ежедневно раздавала она бедным (на пятак в те времена можно было поесть), горничные получали от нее приданое, а состарившиеся слуги - пансион.
Флигель-адъютантом у императора нес службу кавалергард Лев Витгенштейн, сын старого фельдмаршала-героя войны 1812 года Петра Витгенштейна, не допустившего наполеоновского похода на Петербург, одного из немногих декабристов, помилованных царем. Фрейлина Александра Россет, в замужестве Смирнова, впоследствии известная писательница, познакомила с ним свою подругу.
Молодые люди, встречаясь на балах, подружились, но князь Витгенштейн вел себя довольно вяло, подругам Стефании казалось, что он робок. Они старались, чтобы молодые люди встречались чаще. Встречи проходили на Головинской даче императрицы-матери недалеко от столицы. Сделав предложение не лично, а передав его через приятеля Велеурского, Лев уехал к родителям в Подольскую губернию. Мария Федоровна очень переживала, чтобы Стефания не отказала Льву, поскольку уважала Витгенштейна-старшего, а красавица Стефания в это время получила предложение от Александра Вюртембергского, двоюродного брата императора. К ней сватался генерал Костецкий. Ей сделал предложение князь Юсупов в Москве, в Архангельском просил ее руки Василий Кутузов.
В апреле 1828 года в Зимнем дворце состоялось бракосочетание Стефании и Льва. Крестной матерью была императрица Мария Федоровна, крестным отцом - брат царя Михаил Павлович. Свадьба по католическому обряду прошла в католическом храме св. Екатерины на Невском проспекте.
Вскоре Стефания родила дочь Мари. Беременность Стефани протекала необычно. У женщины была постоянная потребность есть воск. От нее даже прятали восковые свечи. Эта первая беременность надорвала здоровье Стефании, дав развитие чахотке. Со временем, уже после появления сына, Петра, врачи посоветовали Стефани выехать во французский городок Эмс. Она чувствовала, что ей уже не вернуться в живописные владения на Волыни, не отдыхать после петербургских салонов там, среди простых людей, которых просила называть себя по-простому - Степкой. Стефани ушла из жизни в 22 года, отдав все свое состояние мужу.
Удивительно, но в последние дни короткой жизни она совсем не страдала, а только кашляла и слабела. Однажды вечером принарядилась, села рядом с мужем, склонила на плечо суженому голову и тихо умерла. Единственным утешением для Льва Витгенштейна остались маленькие Мария и Петр, еще не понимавшие огромность потери.
Величественное здание, построенное архитектором Брюлловым в имении Витгенштейнов в поселке Дружноселье Гатчинского района, одни называют капеллой-усыпальницей, другие - храмом Святой Стефаниды, было возведено в память Стефани в 1834 году по проекту архитектора А. П. Брюллова. Чудное здание над ее могилой должно было всем напоминать о Стефани - солнечный цвет стен, розоватые вкрапления, как кровь на губах чахоточного, резной декор, гранитные колонны снаружи и внутри.
Подготовка текста: Юлия Иванова "
Об этой свадьбе вспоминает и ближайшая подруга Стефании Радзивилл Александра Россет, впоследствии Смирнова.
Но сначала немного о ней, поскольку в ее фрейлинской " скромной келье " предположительно и мог поэт Козлов встретиться с ее подругой Стефани.
3. ПОДРУГА АЛЕКСАНДРА СМИРНОВА - РОСЕТТ .
Вот что пишет о Александре Осиповне известный пушкинист Лев Черейский в своей книге " Современники Пушкина ":
" Черноокая Россети
В самовластной красоте
Все сердца пленила эти,
Те, те, те и те, те, те... -
писал Пушкин в шутливом экспромте о молодой Александре Осиповне. Ее дружбой дорожили В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, П. А. Плетнев и позднее М. Ю. Лермонтов и Н. В. Гоголь. Каждый из них принес ей свою поэтическую дань. Это была незаурядная женщина. "Южная красота тонких, правильных линий смуглого лица и черных, бодрых, проницательных глаз, вся оживленная блеском острой мысли, ее пытливый, свободный ум и искреннее влечение к интересам высшего строя - искусства, поэзии, знания - скоро создали ей при дворе и в свете исключительное положение, - вспоминал И. С. Аксаков. - Скромная фрейлинская келья на 4-м этаже Зимнего дворца сделалась местом постоянного сборища всех знаменитостей тогдашнего литературного мира".
В начале 1832 года Россет вышла замуж за Н. М. Смирнова.
Пушкин знал Россет - Смирнову в эпоху ее молодости, расцвета ее красоты и дарований. Их личное знакомство следует отнести к 1828 году. К этому году относится своеобразный поэтический поединок: Вяземский воспел черные очи Россет - " юга созвездье ", Пушкин же в ответном стихотворении " Ее глаза " предпочел им северную красоту А. А. Олениной, которой тогда увлекался. Близкие дружеские отношения завязываются между Пушкиным и Россет летом 1831 года в Царском Селе, где в это время проживал Пушкин с молодой женой, Россет в качестве фрейлины находилась при царице Александре Федоровне. В это время она - постоянный посетитель дома Пушкиных и желанный их гость. Поэт читал ей и жене свои новые сказки и " очень серьезно спрашивал мнение своих собеседниц ". " В 1832 году, - писала позднее Смирнова, - Александр Сергеевич приходил всякий день ко мне". В одно из таких посещений, 18 марта, Пушкин подарил Смирновой альбом в коже оливкового цвета, куда вписал стихотворение якобы от ее имени:
В тревоге пестрой и бесплодной
Большого света и двора
Я сохранила взгляд холодный,
Простое сердце, ум свободный
И правды пламень благородный...
И как дитя была добра...
Последующие их встречи были нечастыми. Значительную часть времени Смирнова с мужем жила за границей, где их и застала весть о смерти Пушкина. "Александра Осиповна горько плакала", - писал Карамзин из Парижа.
В воспоминаниях Смирновой-Россет содержится очень ценный материал о встречах и разговорах с Пушкиным.
А вот еще материал о ней из Энциклопедии Петербурга:
" СМИРНОВОЙ-РОССЕТ "СРЕДЫ", проходили в салоне Александры Осиповны Смирновой, урожд. Россет (1809 или 1810-1882), в кон. 1820-х - нач. 1830-х гг. - сначала во фрейлинских комнатах на 4-м этаже Зимнего дворца (Россет была тогда фрейлиной имп. Марии Федоровны), затем с 1832 на Литейном просп., 48. "Среды" продолжали традицию непринужденного "арзамасского" общения. Среди пост. участников собраний - Н. В. Гоголь, В. А. Жуковский, М. Ю. Лермонтов, В. Ф. Одоевский, А. С. Пушкин, П. А. Плетнев. "Среды" не имели определенной программы - все строилось вокруг яркой личности хозяйки, к-рая с юности питала живой интерес к отеч. словесности, прекрасно говорила и писала на рус. яз., свободно владея при этом неск. иностр. языками. Многие из присутствовавших посвящали ей свои строки. Салон посещали также духовные лица, гв. офицеры и дипломаты.
Лит.: Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. М., 1989; Жерихина Е. И. Зимний сезон в светских и литературных салонах Петербурга пушкинской поры // С.-Петерб. ун-т. 2000. № 7. С. 22-24; Колосова Н. Россети черноокая. М., 2003.
Д. Н. Ахапкин."
Как видим, Стефани Радзивилл, ставшая фрейлиной в 1826 году, вполне могла посещать салон своей подруги. Скорее всего, именно к этому времени относится ее портрет работы неизвестного художника. На нем она изображена очень юной и нежной, в открытом красном платье, с ожерельем на стройной шее. Волосы на этом портрете кажутся темно-русыми, глаза светлыми. Интересно,что современники вспоминали именно ее русые волосы и светлые глаза. А еще - румянец на щеках, возможно, несколько лихорадочный. Возможно, печальный предвестник будущей болезни, так рано уведшей ее. Но и мать Стефании - Теофилия Радзивилл довольно рано умерла от той же болезни. Стефания похожа на мать, что доказывают ее сохранившиеся изображения.
4. ПОРТРЕТ ТЕОФИЛИИ РАДЗИВИЛЛ.
Стефания была сиротой при живой матери. Это объясняется удивительным образом жизни Теофилии Моравской, затем Радзивилл.
Вот что пишет о матери Стефани ее подруга Россет:
" Мать Стефани была отдана Моравским 16 лет за Станкевича, совершенного подлеца: он ее проиграл в карты Доминику Радзивиллу за 20 т. злотых; потом по желанию имп<ератора> Александра она вышла за Чернышева. Он ей сильно надоел рассказами своих военных похождений; подъезжая к Вильне, она ему сказала: "A ;a, Monsieur, assez avec cela, vous avez pris Cassel, prenons Vilna et n'en parlons plus" {Ну, мсье, довольно этого, вы взяли Кассель, возьмем Вильну, и ни слова об этом более.}.
В Петер<бурге> она спросила государя: "Est-ce qu'on a le droit de se s;parer d'un mari qui vous tue par l'ennui?" -- "Tr;s certainement" {Возможно ли развестись с мужем, который убивает вас скукою.-- Бесспорно.},-- отвечал государь. "Eh bien, je me s;pare de votre Чернышов".-- "Faites comme vous l'entendez" {Хорошо; я развожусь с вашим Чернышевым.-- Делайте, как знаете.},-- отвечал спокойно государь. Что было сказано, то было сделано."
Фамилия первого мужа Теофилии Старжевский , а не Станкевич, как пишет Россет. В остальном история выглядит довольно правдиво.
Прекрасная Теофилия на этом не успокоилась и завела себе молодого любовника Безобразова, красавца и адъютанта Николая I. Он обращался с ней довольно плохо, Теофилия даже просила для него денег у Стефани:
" Весною она (Стефани-Н.Е) получила известие, что ее мать опасно больна у своего отца, старика Моравского, под Вильной; они тотчас собрались, но поехали с условием, что там не будет Безобразова. Они нашли княгиню Радзивилл в отчаянном состоянии; при ней была Езерская и Felicie Антушевич, ее побочная дочь. У Моравского она терпела от его любовницы Репелювны, или Рампелювны, которая управляла всем домом. Княгиня просила Стефани дать Сергею миллион ассигнациями и 500 тысяч Фелиси. Фелиси была в 8-м выпуске, но оставалась на наш выпуск. Они очень любили друг друга, но Фелиси была сдержанного характера и ни с кем не сближалась, кроме Стефани. Чья дочь она была, неизвестно; многие говорили, что она дочь Езерской, но никто не знал, кто был ее отец; да никто и не спрашивал. Она хорошо училась, но как-то скромно, и об ее достоинствах не было разговору. "
Интересно, что сам старик Моравский не отличался слишком высокоморальным образом жизни. Во всяком случае, неизвестно, что произошло с матерью Теофилии Анной Моравской, когда ему вздумалось жениться второй раз на ее ровеснице. По сохранившемуся портрету Анны Моравской с дочерью Теофилией видно, что она была очень красивой брюнеткой с великолепным цветом лица. Маленькая Теофилия- весьма миловидная девочка со светлыми волосами и голубыми глазами. Ангельское личико ребенка предвещает ее будущую красоту.
Но на портрете художника Юзефа Пешки, сделанном по заказу Доменика Радзивилла, она предстает уже совсем в другом обличье. Теофилия изображена в полуобнаженном виде в образе Геры, кормящей орла. Эта аллегория была понятна тогда в польском обществе, возлагавшем большие надежды на пришествие Наполеона, как они считали "освободителя Польши".
Немного о художнике:
Юзеф Пешка (1767-1831) — белорусско-польский художник. Родился в Кракове, но значительную часть жизни прожил в Беларуси. С нашей страной его связывают в основном города Несвиж, Минск, Витебск. Некоторые картины архитектурной живописи посвящены Новогрудку, Лиде, Могилёву и другим, что является хорошим пособием для изучения архитектуры Беларуси XVIII-XIX вв. С 1807 по 1810 годы был придворным художником Михаила Радзивилла. Во время путешествий уделял внимание и пейзажам. Написал также ряд портретов. Несколько его картин посвящены исторической тематике. В Польше занимался преподавательской деятельностью. В 1813 году вернулся в родной Краков, где и умер в 1831 году.
Вот такой, свободной и несколько фривольной и предстает Теофилия на портрете этого художника. Недаром императрица не передала ей дочь по окончании института, а занялась ее воспитанием сама. Судя по всему, мать даже не присутствовала на свадьбе своей дочери, во всяком случае в воспоминаниях близкой подруги Россет она не упоминается.
5. СВАДЕБНЫЙ ПОРТРЕТ.
Подробное описание свадьбы Стефани и Льва Витгенштейна оставила Александра Осиповна Россет :
" Но возвратимся к Стефани. Витгенштейн приходил уже как жених, я по просьбе невесты приезжала по-прежнему. Привычки и шутки с Сергеем и Богданкой продолжались. Лизаветка сидела, когда жених приезжал, и это было довольно скучно. Она объявила, что Сергей будет ее камердинером, и устроили его семейство в Дрисненском имении, подаренном петербургским купечеством после войны 12-го года. Туда послали портрет Стефани en-pied {во весь рост.} и сундуки с приданым. Опекуны Стефани, князь Любецкий и граф Грабовский, Дмитриев и Кожуханка должны были купить бриллианты, жемчуг и серебряный туалет. Она прежде уже требовала этот последний предмет, но ей прислали аплике; она его исковыряла и бросила. Первого генваря, в день бала с мужиками в числе 40 тысяч, она была в белом платье, обшитом белыми перьями, а на шее был розовый боа; я заметила, что этот боа очутился в шляпе Витгенштейна, и, уходя наверх, она не звала меня. Значит, слово навеки было дано. И как короток был век этого милого существа! Увы, таков удел прекрасного на свете: оно не уживается в мире слез и печали. Свадьба была назначена в конце февраля, протестанская, во дворце, в присутствии императорского дома и всех фрейлин, которые были все в белом, и невеста в белом кисейном. Потом накинули на нее великолепный салоп на чернобурой лисице, покрытой белым атласом, и в четвероместной карете, синей, обитой желтой материей, с двумя лакеями на запятках, поехали в католическую церковь, где совершился обряд. В<еликий> к<нязь> Михаил Павлович, как ее посаженный отец, поехал в церковь. Витгенштейн был тогда в опале, и имп<ератрица> Александра Федоровна, как ни старалась уговорить государя присутствовать при протестантской церемонии, не успела. Стефани никогда не говорила, но не могла простить этой обиды, и я приписываю ее полонизм этому поступку."
Отметим,что невеста была в белом кисейном платье. Именно такой Стефани изображена на своем свадебном портрете работы неизвестного художника, находящимся сейчас в Америке. Лицо на этом портрете удивительно похоже на предыдущий ее портрет в красном платье, только волосы кажутся золотисто- русыми, даже с рыжинкой. Благодаря этому цвету волос здесь Стефани очень похожа на своего отца - Доменика Радзивилла. Александра Россет упоминает здесь ее портрет во весь рост, отправленный в Дрисненское имение, но, похоже, он не сохранился. Зато недавно обнаружен портрет Стефани Радзивилл работы великого Карла Брюллова.
6. ПОРТРЕТ РАБОТЫ КАРЛА БРЮЛЛОВА.
Вот что пишет о находке этого портрета искусствовед, работающий в Мирском замке Ольга Попко:
" Где-то в коллекции князя (Петра Львовича Витгенштейна - Н.Е.) хранился и второй шедевр кисти К.Брюллова — портрет его матери, графини Стефании Доминиковны. 30 ноября 2012 года он был куплен коллекционером из Москвы на аукционе «Сотбис». В 2013 году на выставке в Русском музее в Санкт-Петербурге он был впервые продемонстрирован публике. А уже в конце 2015 года его можно было видеть в «Центре Искусств. Москва» на выставке «Художественные сокровища России».
В списке Э.Н.Ацаркиной этот брюлловский портрет не значится. О его существовании не было известно до самого момента покупки картины на аукционе.
В довольно богатой иконографии графини Стефании Витгенштейн портрет кисти Брюллова стоит особняком. По многим параметрам он отличается от изображений, созданных другими художниками. В первую очередь в глаза бросается черный цвет волос модели.
По воспоминаниям А.О.Смирновой-Россет, написанным задолго до выявления всех ныне известных портретов графини, она была блондинкой со светлыми глазами. Единственным логичным объяснением того факта, что Карл Брюллов превратил на своей картине блондинку в брюнетку, может быть его собственный идеал женской красоты: жгучие брюнетки в итальянском стиле.
Э.Н.Ацаркина называет Л.П.Витгенштейна «другом и поклонником таланта К.Брюллова». Художник обладал удивительным умением смело и независимо вести себя с аристократами, даже с членами императорской семьи. И для Л.П.Витгенштейна он не был простым исполнителем заказа.
Такое впечатление складывается у нас, когда мы читаем письмо графа Льва Петровича, написанное в декабре 1834 года в Каменке, его имении на Украине: «Я никогда не забуду приятного времени, которое мы вместе проводили в Риме и Флоренции и когда вы с таким восхищением писали портреты детей моих. Я не говорю вам ничего о том, что чувствовал, когда читал и слышал справедливые похвалы, которые насчет вашего таланта изливались по всей Европе, ибо трудно выразить, но верно, никто из друзей ваших не принимал столько участья, как я! Дабы и мне иметь какое-либо чрезвычайное произведение вашего таланта, прошу вас написать мне, когда будете внушены вашим поэтическим духом, картину, какую хотите, за которую назначаю вам 25.000 рублей». Однако картина эта по заказу Витгенштейна так никогда и не была написана.
Еще одним доказательством достаточно продолжительного общения Карла Павловича с семейством Витгенштейнов служит «альбом Стефании Витгенштейн», который в 1990-х годах был куплен одним из российских коллекционеров. Этот альбом жанровых рисунков К.Брюллова был подарен Стефании в 1832 году; сейчас он принадлежит Паевому инвестиционному фонду художественных ценностей российской компании «Атланта». Альбом насчитывает 33 листа и оценен в 4 млн долларов. Его появление на выставках стало значительным событием в русской культурной жизни.
Деловые и творческие отношения связывали Витгенштейнов и с братом Карла, известным впоследствии архитектором Александром Брюлловым, по проекту которого была построена родовая усыпальница — часовня св. Стефаниды в Дружноселье под Петербургом.
Одно из писем Льва Петровича к Карлу Брюллову содержит еще одну загадку, так и не разгаданную исследователями его творчества. В 1834 году он писал: «Не знаю, исполнил ли г. Мариетти мою комиссию, которому я поручил благодарить вас от всего сердца за проект монумента покойной жены моей: он так хорош, что я решился поручить его здесь сделать (с маленькими переделками) нашему скульптору С.И.Гальбергу». Однако судьба этого монумента трагична. Российский скульптор Гальберг, бывший в Италии так же, как и Брюллов, пенсионером, умер очень молодым 1 мая 1839 года. Часовня в Дружноселье, где похоронили графиню Стефанию и где предстояло установить ее монумент, сохранилась, но могилы осквернены и останков в них нет."
Здесь упоминается брат Карла Брюллова- Александр, предположительно написавший портрет Стефани в коричневом платье. На этом портрете она как раз изображена блондинкой со светлыми глазами. Интересно, что лицо Стефани изображено удивительно похожим на всех портретах. Меняется только цвет волос...
7. ВТОРАЯ ЖЕНА.
После смерти Стефани граф Лев Витгенштейн остался с двумя малыми детьми на руках. И тут всплывает его любовная история с Любовью Суворовой, подругой Стефани. Даже упоминается ее бриллиантовое ожерелье, перешедшее к Суворовой будто бы по завещанию подруги.
Но тут на помощь приходит императрица. Вот как довольно язвительно пишет об этом Смирнова- Россет:
" История с Витгенштейном очень интересовала имп<ератрицу>, потому что ей хотелось женить его на красавице Леонилле Ивановне Барятинской. Эти бархатные глаза, соболиные брови наделали много шума. В нее влюбился Александр Трубецкой и предложил ей руку, но она оскорбилась и вышла за Витгенштейна. Первые годы они были очень счастливы. Стефани оставила мужу все свое состояние: в Царстве Польском знаменитые сады и в Литве местечки Кивлер и Кейданы, тоже местечки в Волынской и Подольской губерниях. Грабовский при мне рассказывал, что в Несвиже были комнаты, обитые красным бархатом, все мебели были массивного серебра, все карнизы, люстры и канделябры. Эти комнаты назывались королевскими. По Литовскому статуту Стефани имела право оставить это состояние мужу или кому хотела. Литовский статут теперь давно уже уничтожен, что положило конец многочисленным процессам. Когда в 1818 году начали приводить в порядок архив польских дел, то нашли 18 т<ысяч> разводных дел; не знали, что делать, и написали папе Киаромонти, прося его остановить этот скандал. Это было хуже, чем в Германии, потому что в Прибалтийском крае запрещены были разводы, только в крайностях они допускались. ..
Но перейдем к Вит<генштейнам>. Они жили, кажется, в Шарлоттен-штрассе. Леониль родила там сына Александра; Маша и Питер были уже взрослые дети. Эта комедиантка Леониль вздумала уверить детей, что она им мать, она ревновала умершую. Давыдов был тоже в Берлине. Его жена была кроткая, прямая женщина; с ними была сестра Давыдова, очень умная, но дурная собой девица и весьма православная. Тут сварганили ее свадьбу с графом Эглофштейном, у которого кроме приятного лица не было ни гроша. Они были очень счастливы, и позже Albert Pourtales уговорил ее перейти в протестантизм. Я проводила зиму 37 года в Париже, и Витгенштейны поселились в Fbourg St.-Germain, на quai d'Orsay. Я раз приехала с визитом, и желала видеть детей, заметила, что Маша со временем будет похожа на свою мать. На другой день приехал ее брат Александр и спросил меня, что я говорила. На мой ответ он сказал: "Elle ne vous pardonnera jamais cela".-- "Le grand malheur! Je me passerai de son pardon" {Она вам этого никогда не простит.-- Велико горе! Обойдусь без ее прощения.}. Муханов ее не терпел, говорил, что Верон пишет ее портреты -- и пешком, en ch;telaine avec un faucon sur la main {Владетельницей замка с соколом на руке.}, и лежа, и сидя, и в черном с красным, и в белом как весталку, и все по 20 т. франков. Когда, говорил он, все пьют чай, ей подает камердинер апельсин и мелкий сахар на серебряном подносе, последнем остатке Несвижского величия: на этом-де подносе (прошу извинения у Каткова, что у него украла "де", причастие, введенное им в моду) подавали кофе какому-то королю. Тогда пошли в моду исторические воспоминания и реставрации разрушенных фамильных склепов и замков. Вит<генштейны> отправились в развалину Sayn и начали там строиться. Наши Витг<енштейны> были графы Вит<генштейн> Беренбург; но прусский король их сделал князьями. Это понравилось тщеславной Леонилле Ивановне, и она превратилась в совершенную пруссачку. Так как она в Риме приняла римскую веру и в траурном платье, с распущенными волосами и под вуалью несла на плечах огромный крест в чистый четверг. Не знаю, писали ли ее портрет в этой позе; знаю, что папа Григорий 16-й и весь sacr; coll;ge {синклит (Священная коллегия).} плакали от умиления, что русская княгиня оставила схизм и обратилась в омут римской грязи. Вот гистория, так гистория."
Можно понять Александру, что она так нелицеприятно пишет о новой жене Витгенштейна. Ведь она была очень близкой подругой Стефани и невольно ревновала ее в память о Стефани к новой жене Льва Витгенштейна. Но она необъективна, на мой взгляд. Леонилла была настоящей красавицей. Именно такой она предстает на портрете Ораса Верне (Верона - Н.Е)), где она изображена прекрасной наездницей, а вот ее портреты " и лежа, и сидя " написал известный художник Франц Винтерхальтер, влюбленный в свою модель.
8. ПАЖ, ИЛИ ПЯТНАДЦАТЫЙ ГОД.
Смирнова-Россет оставила обширные воспоминания, но хочется упомянуть здесь и о ее брате Иосифе, имя которого связано со Стефани и с Александром Пушкиным. Портрет этого юноши сравнительно недавно обнаружен.
Вот как написано об этом:
ЖУРНАЛЬНЫЙ ЗАЛ ОКТЯБРЬ 1996 № 6 Г. СВЕТЛОВА.
" Удалось атрибутировать прелестный миниатюрный портрет (неизвестный художник, акварель на бумаге, конец 1820-х гг.) юноши, почти мальчика, с живыми карими глазами, вьющимися волосами, с едва наметившимся пушком над губой. Им оказался Иосиф Осипович Россет (1812-1854), младший брат А. О. Россет-Смирновой, знаменитой "черноокой Россети", дружившей с Пушкиным, Жуковским, Вяземским, Гоголем, Лермонтовым и многими другими литераторами. Пушкин не раз встречал Осю, как звали его в семье, у сестры и, вероятно, симпатизировал красивому задорному мальчику, который всегда находился в состоянии романтической влюбленности. Ни для кого не было секретом, что Иосиф Россет пылал страстью одновременно к подруге сестры красавице Стефании Радзивилл и к государыне Александре Федоровне, камер-пажом которой он состоял. (Непривычный мундир изображенного на портрете оказался мундиром эстандарт-юнкера камер-пажеского класса, что, как и возраст юноши, помогло атрибуции.)
О проделках Иосифа ходили легенды. Однажды, в 1828 году, расшалившись на новогоднем балу в Зимнем дворце, мальчик позволил себе некую вольность. Помогая императрице поправить бальную туфельку, он осмелился поцеловать ей ножку, за что и получил отеческий выговор от Николая I. Император при этом сказал: "C'est l'a^ge de Сhe;rubine" - "Это возраст Керубино". Ни в письмах, ни в дневниках Пушкина имя И. О. Россета не встречается, но след их знакомства остался в стихах поэта. Пушкинист Н. О. Лернер убедительно доказал, что прототипом героя стихотворения "Паж, или Пятнадцатый год" является И. О. Россет*, об этом свидетельствует и эпиграф: C'est l'a^ge de Сhe;rubine...
Пятнадцать лет мне скоро минет;
Дождусь ли радостного дня?
Как он вперед меня подвинет!
Но и теперь никто не кинет
С презреньем взгляда на меня.
Уж я не мальчик - уж над губой
Могу свой ус я защипнуть;
Я важен, как старик беззубый;
Вы слышите мой голос грубый,
Попробуй кто меня толкнуть... ".
Это стихотворение Александр Сергеевич написал в 1830 году и упоминает в нем
" Варшавскую графиню ", правда, впоследствии заменив на ее на "Севильскую". Под этим именем он упоминает Стефанию Радзивилл, прелестную, так рано ушедшую женщину.
Как написала ее подруга Александра Россет:
Et rose, elle a v;cu
Ce que vivent les roses:
L'espace d'un matin * 20.
{* Роза, она прожила столько, сколько живут розы: одно утро.}
НА КОЛЛАЖЕ: ВЕРХНИЙ РЯД: СЛЕВА НАПРАВО: ПОРТРЕТ СТЕФАНИ В КРАСНОМ ПЛАТЬЕ РАБОТЫ НЕИЗВЕСТНОГО ХУДОЖНИКА, ПОРТРЕТ В СВАДЕБНОМ ПЛАТЬЕ, ПОРТРЕТ РАБОТЫ КАРЛА БРЮЛЛОВА, ПОРТРЕТ В КОРИЧНЕВОМ ПЛАТЬЕ ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО РАБОТЫ АЛЕКСАНДРА БРЮЛЛОВА.
НИЖНИЙ РЯД: ПОРТРЕТ ИОСИФА РОССЕТА, БРАТА АЛЕКСАНДРЫ РОССЕТ РАБОТЫ НЕИЗВЕСТНОГО ХУДОЖНИКА ,ПОРТРЕТ АННЫ МОРАВСКОЙ, БАБУШКИ СТЕФАНИ С ДОЧЕРЬЮ ТЕОФИЛИЕЙ НА РУКАХ РАБОТЫ ЛАМПИ, ПОРТРЕТ ТЕОФИЛИИ В ВИДЕ ГЕРЫ РАБОТЫ ЮЗЕФА ПЕШКИ, ПОРТРЕТ ЛЕОНИЛЛЫ ВИТГЕНШТЕЙН В ВИДЕ НАЕЗДНИЦЫ РАБОТЫ ОРАСА ВЕРНЕ.