После встречи с медведем, Киргиэлей стал осторожничать и напрасно не рисковать, так как этот переход осуществлял в одиночку и даже не взял с собой хотя бы одну собаку, всех оставил на оленьем стойбище у своего давнего друга Игнатия Гаврильевича, в устье реки Селигдар, который его снабжал всеми охотничьими принадлежностями и от которого узнавал разные вести происходящие в городах и наслегах по всей Сибири.
А так как осень медленно переходила в состояние якутской снежной зимы, и по рекам пошли забереги, продвигаться по засыпанным листвой тропам стало совсем плохо. Поэтому Киргиэлей спешил дойти до своего охотничьего домика расположенного на левом пологом берегу сильно петляющей быстроводной реки Вилюй, у которой правый берег всегда особенно при крутых поворотах был скалистый и вертикальный от вековых промывов быстрых и прозрачных вод наполняемых множеством ключей и речушек впадающих в её русло.
На его пути то и дело попадалась дичь, которую он как охотник- следопыт не мог пропустить, это были и соболи с блестящим пушистым мехом, которых было очень много в камышовых заводях где поверхность ночные морозы уже сковали льдом выдерживающим человека, тут же можно было легко добыть лисицу с роскошным рыжим мехом, попадались горностаи и даже росомаха была его добычей.
Для своего питания вообще проблем не было, куропатки были повсюду, и добыть их не составляло никакого труда, поэтому на каждой ночёвке он готовил это незатейливое блюдо из тушек куропаток, отваривал их в котелке со специями и подрумянивал потом на прутиках на костре, заготавливал их впрок и на коротких стоянках и отдыхах подпитывал себя восстанавливая силы чаем заваренным подсохшими ягодами шиповника.
На четвёртый день Киргиэлей точно вышел в излучину и издали увидел свой домик, стоящий на мыску среди огромных сосен растущих вдоль берега вперемешку с стлаником, разбрасывающим свои ветки с сохранившимися шишками огромным веером.
Он не удивился тому, что всё что им было оставлено четыре месяца назад осталось лежать в тех местах на которых были оставлены вещи, свечи и спички лежали в просмоленном туеске с плотной крышкой, соль хранилась в железной банке, топор и пила лежали под лежаком, на котором лежали оленьи шкуры и зимние торбоса и рядом в углу стоял берестяной заплечный рундук, который он в основном использовал для сбора брусники, грибов и других лесных даров.
Дров было заготовлено столько, сколько могло хватить на холодную продолжительную зиму, они были сложены в поленницу под камышовым навесом, здесь же была приставлена лестница для подъёма в лабаз установленный на прочной площадке закреплённой к растущим огромным соснам, лабаз выполнен из брёвен потоньше рубленных в паз и скреплённых в замок с небольшой но массивной дверью с деревянным засовом с секретом.
Оглядев сохранность и состояние своего обиталища Киргиэлей растопил печь и домашнее тепло сразу сморило уставшее тело и он растянулся на шкурах просторного лежака.
Сон который ему приснился, был самый лучший сон в его жизни, он увидел себя ещё маленьким, увидел своего деда Луку небольшого ростом седого старика с височным серебряным украшением на голове, много чего знавшего и побродившего по этой древней земле умевшего управлять природой своими мыслями и разговаривать со своими умершими предками, а также видеть и слышать людей находившихся далеко, далеко друг от друга в другом стойбище или за горами.
Он слышал его наказы, которые он говорил не спеша и всегда объёмными и понятными словами, которые легко запоминались и не терялись уж никогда в его памяти. В принципе эти наказы состояли из того, что нельзя совершать вред или урон окружающей природе, воде, земле, воздуху а также людям и животным, по доброму относиться к умершим предкам и различным духам встречающимся на земле.
Киргиэлей проснулся в хорошем настроении и бодром духе, в домике ещё сохранилось тепло, но ступив на нижний порог, увидел ослепительную белизну ночью выпавшего снега с лёгким морозцем, душа его рвалась на простор, да и нужно было подумать о завтраке. Но в этом не было ничего проще, он взял несколько колышков с короткими поводками и крючками на концах, отломил несколько засохших маленьких рыбёшек висевших на верёвке и пошёл к перекату который находился за излучиной реки. Река уже встала, лёд выдерживал свободно человека,
только у незамерзающей кромки переката был ещё тонкий лед и поэтому Киргиэлею, пришлось осторожно ступая на выпираемые из под льда камни пробраться к глубокому и сильному течению и насадив сухие рыбёшки на крючки воткнуть колышки на быстрине.
Поставив тычки он пошёл по еле заметной тропе вдоль берега, звериных следов было очень много, здесь переплетались следы разных животных обитающих в этом краю, но большинство следов было соболиных, лисьих, попадались следы горностая заячьих следов было много возле зарослей тальника, а пройдя по широкому распадку заросшему шиповником и смородиной до высокой скалы заметил ночной след сохатого, по величине копыт он определил, что это была корова, которая стояла на кормёжке в густом тальнике, где из под скалы нарастая наледью выбивался ключ.
Убедившись, что всё находится на своих местах, Киргиэлей вернулся к перекату, где снова проделал свой путь опять по тем же камням достал тычки, на которых трепыхались огромные налимы.
Завтрак получился на славу, самым ценным у налима считается печень, она у него очень большая а по питательным качествам является не превзойдённым продуктом, и первое что он скушал не дожидаясь закипания котелка в очаге её, обмакивая в перечно - солевую смесь. Запах от больших и жирных кусков рыбы наращивал аппетит, шурпа клокотала а розовые куски мяса становились нежно-белыми оповещая о готовности. Киргиэлей первый раз за весь переход кушал горячую свежею еду, запивая наваристой и липкой на руках шурпой.
Когда он кушал, он думал что ему следует ещё раз сходить в тот распадок с родником, но не ради добычи сохатины, он заметил рыхлую осыпь со скалы, которая осыпалась даже на снег и посмотреть от куда идут эти образования.
Быстро уложив в заплечный короб всё необходимое, проверил карабин и встав на широкие охотничьи лыжи заспешил к распадку, зная что возвращаться ему придётся уже в тёмное время и прихватил с собой просмоленный факел на всякий случай.
Погода была отличная, снег искрился на ярком солнце, лёгкий безветренный морозец бодрил его и Киргиэлей и не заметил как оказался у намеченного места преодолев каменистые преграды дна когда-то бежавшего по распадку ручья и пологий заросший кустами шиповника и смородиной распадок.
Первым делом, Киргиэлей внимательно обследовал и оглядел скалу со всех сторон, скала была странной внизу на уровне рассыпанных у подножья камней она имела очевидно подмыв водой и мелкую осыпь, дальше что было странно, скала состояла из двух цветов с одной стороны желтоватого цвета заглаженного и потрескавшегося обычного горного массива, а с другой стороны скала была чёрного кристаллического цвета с зелёным отливом, её то и подмывала когда-то вода свод образовавшегося грота осыпался со временем. Здесь же Киргиэлей заметил и лисью нору с её следами на выброшенной ею осыпи из под скалы, он внимательно осмотрел осыпь и заметил округлые красные стекловидные камешки, он осмотрел их, они были похожи на камушки которые собирал его дед Лука из которых он делал серебрянные украшения, Киргиэлей насобирал их достаточно много, ему даже попалось несколько камешков зелёного цвета, и он отнёс к коробу эти холодные камешки и положил их в кожанный мешочек, в котором с весны ещё лежало несколько похожих на эти камешки. Осматривая вырытый лисой вход, Киргиэлей заметил что внутри очевидно есть обширная полость он расширил вход убрав несколько камней чтобы убедиться, полость пещерки была небольшая и свод её очевидно постоянно осыпался и ничего интересного не представлял и Киргиэлей уже собрался одевать лыжи и короб чтобы идти домой, как он вспомнил, что у него есть факел. Он зажёг факел от кремневого камня и осветив полость пещеры факелом на вытянутой руке, обнаружил, что она небольшая засыпана мелкой породой, и обиталище лисье не жилое а по-видимому временное, он уже хотел гасить факел как внутри увидел, что что-то ярко блеснуло, он поводил факелом, да отблеск шёл от пола пещеры и это явно не изморозь.
Тогда Киргиэлей спустился в пещерку в ней было тесно и передвигаться в ней можно было только согнувшись или на четвереньках он подполз к месту что давало отражение и увидел прозрачный ромбический камень достаточной величины, чтобы зажать в кулаке, камень был интересный и незнакомый, он как бы наполнялся огнём от факела и также переливаясь оранжевым светом горел как искра, но оставался холодным. При свете факела подобным светом загорелось ещё несколько камешков которые были различной формы и у которых были грани как бы отполированы но не природой а человеком, собрав ещё несколько загадочных камней Киргиэлей вылез на поверхность.
Уже в сгустившихся сумерках он одел лыжи и заплечный короб, взял карабин прислоненный к скале и по своей же лыжне уже с попутным уклоном заскользил к своему домику.