Посвящается моей матери, Зайцевой Ольге.
«Не должен находиться у тебя прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это» (Втор. 18, 10-13).
Дед Киприян провожал дочку до вокзала. Пока ехали со своей деревни Слобода, которая находилась в Рославльском районе Смоленской области, а это километров 18 от города, рта не закрывал, все наставления давал.
Дочка Ольга, самая любимая из его восьми детей, похожа была на него лицом в большей мере, чем остальные и самая разумная, как он считал, тоже в него пошла. Отправлял он ее в Сибирь за старшим сыном, который был там на поселении. Срок, отведенный ему, истек, и Николай, так звали сына, раздумывал, то ли ему в Сибири остаться, то ли на родину вернуться.
Ольга должна была посмотреть, как у него жизнь в данный момент складывается, что за женщина взяла его приживальцем и решить с ним вопрос о дальнейшем месте жительства окончательно. Киприян говорил ей:
-Посмотри куда он устроился работать; если не устроился, то кем собирается работать и есть там вообще, где работать; посмотри бабу эту, которая его окрутила, путная или беспутная; есть ли у нее дети - пасынков растить трудно, ответственность большая.
Закончив давать наставления по поводу сына, перешел к другой теме:
-Ты знаешь, Оля, до революции 17 года, я ездил по России матушке купечествовать, в страдную пору в деревне на земле работал, а зимой тройку свою запрягаю, да еду деньги зарабатывать. Где я только не бывал, каких людей не встречал! И вот, что я тебе скажу, есть люди не добрые, одним словом - колдуны. И когда приходит им время умирать, они себе приемника ищут, того, кому знания передать смогут, а вместе с ними и грехи свои, ибо за жизнь свою они столько вреда людям приносят, что перед Богом ответ держать боятся. Душа их так и трепещет от страха. Передают обычно эти знания, а заодно и все грехи в своем роду, из поколения в поколение. А вот случись так, что передать некому, начинают искать по свету душу добрую, да чистую. Больше того, говорят, что и помереть они не могут, мучаются, пока от этой гнетущей душу поклажи не освободятся. Над ними даже потолок разбирают в смертный час, чтоб душа отлетела, - Киприян набожно перекрестился и продолжил,- Сибирь велика и такими знатоками полна. Будь осторожна и умна, душу свою береги.
Ольга слушала отца, да про себя посмеивалась, вот ведь сказочник отец.
Неделя в гостях пролетела, решение было принято, и сегодня с братом она возвращалась на Смоленщину. Точнее еще не возвращалась, а сидела в вокзале на станции под названием Тинская и ждала Николая, который пошел узнать расписание и купить билеты. Время от времени Ольга поглядывала на входные двери в зале ожидания, в надежде, что вот сейчас увидит входящего брата. И так взглянув в очередной раз, она была настолько потрясена картиной, представившейся глазам, что рот ее непроизвольно открылся. В дверях стояла древняя старуха: нос, крючковатый и горбатый, нависал надо ртом, из которого торчал единственный зуб; глаз почти не видно из-под мохнатых седых бровей; на голове странным образом повязанный платок, из-под которого во все стороны торчали нечесаные клочья волос. Одета она была так же необыкновенно, учитывая, что на дворе был сентябрь: на ногах валенки, шубейка странного покроя, надетая мехом вниз и длинная, широкая черная юбка. В руке у нее была метла, которую она держала, повернув черенком вниз. Казалось, что это неожиданно для себя приземлилась в данном месте баба-яга и сейчас осматривается, приходя в себя после полета.
Затем она пошла по залу, постукивая метлой, как костылем и что-то нашептывая своими беззубым ртом. Она шла по рядам, неукоснительно приближаясь к Ольге. Взгляды их неожиданно пересеклись. Показалось, что старуха подпрыгнула, ее беззубый рот искривила улыбка, глаза острые как буравчики, издали зловещий свет радости. Она поспешила по направлению к Ольге, и не дойдя до нее, заговорила ласковым протяжным слогом:
-Касаточка моя, ягодка, земляничка спелая, вот уж я сейчас тебе расскажу столько тайного, да интересного, слушать будешь и заслушаешься.
Ольга так оторопела, что и слова вымолвить не могла, ей казалось, что она говорит, но слов слышно не было. Бабка между тем продолжала:
-Я научу тебя останавливать кровь, снимать хвори всякие, и сглаз, и порчу, а когда твой муж надумает уходить от тебя, ты поднимешь доску на пороге, положишь туда иглу...
Ольга поняла, что обучение началось и, что она четко запоминает каждое, произносимое слово и тогда, набрав побольше воздуха в легкие, она закричала:
-Прочь, колдунья, я тебе душу свою не отдам.
Люди стали обращать на них внимание.
-Вот я тебя сейчас твоей же метлой и поколочу, - угрожающе продолжила Ольга, давая понять, что сейчас встанет.
Бабка залопотала:
-Что ты, что ты? Ну не хочешь, не слушай, а ведь обогатилась бы. Люди к тебе пойдут вереницей. Подумай только, словами да травками лечить будешь, не надо будет им к дохторам ходить. Пользу, какую приносить будешь!
Ольга в эту минуту вспомнила предостережение отца:
-И как только ты согласишься принять знания на себя, по ночам начнет приходить к тебе нечистый и требовать: «Давай работу». А работа эта будет заключаться в том, чтоб на людей колдовство наводить, да со свету белого сживать. Все, считай, погиб тогда человек, потерял душу свою.
Она подскочила со своего места, замахала рукой, как будто кого-то подзывала к себе и, обращаясь к старухе произнесла:
-Вон мой муж идет, он тебе сейчас покажет, где раки зимуют.
Но та лишь ехидно захихикала в ответ:
-Как же муж, его еще и в помине нет. А тот, кого ты ждешь, пиво на перроне пьет. -Вот проклятая, колдунья, все знает,- промелькнула мысль в голове Ольги,- сейчас закричу, буду милиционера звать.
И как только она приняла это решение, бабка удалилась. Тут и Николай пришел, сообщил, что билеты купил, но поезд будет только завтра утром. Ольга осуждающе попеняла ему:
-Вот ты пиво пил, а я тут с колдуньей воевала.
Он весело рассмеялся:
-Ну, ты скажешь, с колдуньей! Откуда ей здесь взяться? А, что пиво, так мужик на то, чтобы пиво пить, а баба, чтоб конфеты есть,- при этих словах он насыпал ей в подол конфеты – подушечки розового цвета.
Переночевали на лавках, утром стали собираться к поезду. Николай на минутку отлучился. И вдруг чувствует Ольга, за рукав ее кто-то тянет, оглянулась, а колдунья опять рядом стоит. Так жалобно смотрит на нее и спрашивает:
-Что, не передумала ли? Ведь другого раза у тебя не будет.
Ольга резко выдернула рукав, бабка не удержалась, грохнулась на пол и запричитала. А как только показался Николай, она резво подскочила и быстро засеменила к выходу. Но все время, пока шла посадка в вагон поезда, колдунья стояла на перроне, наблюдая за Ольгой, лицо ее выглядело злобным и печальным. Время от времени она поднимала свою метлу и трясла ей, как будто кому-то угрожала.
Наконец поезд тронулся, и перрон с бабкой остался позади. Они с Николаем очень удобно разместились; он - на второй полке, а она заняла нижнюю. Села, а рядом поставила огромный узел, с расчетом, что можно будет поспать, вытянув ноги, так же поступали и другие пассажиры.
Спустя какое-то время она услышала женский голос:
-Потеснитесь, люди добрые, дайте же и мне где сесть.
Но, судя по тому, что звук голоса приближался, тесниться не хотели. И, когда возле нее остановилась женщина и попросила дать ей местечко, Ольга сняла свой узелок с вещами и немножко подвинулась, предлагая ей сесть рядом.
-Вот спасибо, а то уж, сколько вагонов прошла я, никто не захотел потесниться.
Некоторое время все молчали. Ольга незаметно рассматривала женщину.
-Лет 50 ей будет, а может меньше, даже не понять. Наверное, красивая была в молодости: нос прямой с маленькой горбинкой, брови черные вразлет, кожа на лице смуглая, посадка головы гордая,- думала она про себя.
Вдруг женщина прервала ее мысли, произнесла:
-Я в молодости была красивая, я ведь цыганка, но не простая. Я – сербиянка.
-Ну и везет мне,- подумала Ольга,- то колдунья, а теперь вот цыганка-сербиянка.
-За твою доброту я тебе погадаю, ты мне только ручку позолоти. Так положено, не важно, сколько дашь, можно копейку, но дай.
Ольга дала ей копейку. Цыганка предложила сдвинуть колоду карт, которую держала в своей руке. Она взяла бубновую даму положила в центр и сказала:
-Это ты.
Затем принялась их раскладывать таким образом: на даму три карты, затем вверх три, одна за другою, точно также вниз и в стороны в форме креста – гадание шло полным ходом.
-Что было, что будет и нечаянно случится…,- сербиянка быстро говорила,- было у тебя женихов, что у другого цыгана лошадей за всю жизнь не бывает. Из них трое судьбой тебе предназначались. Они были богатые, любили тебя. За кого бы ни пошла, за каждым как сыр в масле каталась, но ты их проср... Все думала, что будешь жить одна, сама себе хозяйка. Дети вообще тебе не нужны, так как младшие братья и сестры все руки тебе оборвали, пока росли. Но вот, что я тебе скажу, осталась у тебя еще одна судьба, последняя. Если за него не пойдешь, будешь в девках вековухах куковать.
Она ненадолго замолчала, глядя в карты и произнесла:
-Переброшу пожалуй еще раз.
Снова дала Ольге сдвинуть колоду, раскинула карты:
-Да, он - последний, иди за него. Ты его не знаешь, приезжий будет. Бедненький, бедненький, разведенный, дочь у него была, умерла по недогляду, проживешь с ним долго, до глубокой старости. Жить будешь не шатко, не валко, но завидовать, будут все. Четверо детей будет, двое живых и двое мертвых. Старшей расти будет дочка, смертельно заболеет, но Матерь Божия тебя услышит, и она выживет. Спасибо не говори, не принято. Когда будет сбываться то, что я тебе нагадала, поймешь, что сербиянки правду говорят,- видимо почувствовала, что Ольга несерьезно и без особого доверия относится к ее гаданию.
Вагон умолкал, многие спали, и Ольга задремала, а когда проснулась, цыганки рядом уже не было. Может, вышла на остановке, а может пошла дальше по вагонам. Ольга удобно улеглась на нижней полке и понеслась с поездом в неизвестное, но так правдиво предсказанное будущее.
2 глава http://www.proza.ru/2017/01/17/308