Дождались… Мы это сделали, мы наконец-то дожили до весны. Не до календарного марта, который со временем пролонгировался в ещё один зимний месяц, и даже не до апреля, который в этом году лишь подчистил остатки уже совсем не белого снега и почти не баловал солнечными днями. Мы дотянули до самой настоящей, живой и зелёной весны. Да уж, прямо настоящее глобальное потепление, о котором на каждом углу воют горе-синоптики. Иногда складывалось ощущение, что она, как типичная представительница прекрасного пола, обиделась на что-то понятное только ей и никогда не вернётся. Лишь спонтанно и неожиданно, в оттенках игривого флирта, скинет парочку пьяных смс в виде разово-тёплых деньков, но на постоянной основе так и не придёт. Но весна всё же вернулась, да со всеми своими фешенебельными атрибутами, такими как сухой асфальт, живые глаза на проходящих мимо дамах, кошачьи песни во дворах, и ощущением, что так или иначе, всё будет хорошо.
Наступил май и теперь нас греют не случайные связи, сообщения от любимых и даже не тепло батареи ноутбука – нас греет она. Май вовсе способен творить истинные чудеса своей потрясающей энергетикой. Темнеет так подозрительно поздно, и день становится большим и ярким, что даже от редких дождей не воротит, как в том же сентябре. Всё так правильно дозировано и гармонично наполнено, что снова невольно превращаешься в беззаботного ребёнка. Того самого, который бегал по лужам и лазил по деревьям, собирая майских жуков. Кормил их листьями с травкой, и не так уж и важно, что они в этих банках дохли в ужасающих условиях, мы всё же как могли проявляли заботу. А чего стоит это майское запредельное количество выходных дней и чувство приближающихся отпусков? С южных туров прилетают гуляки-стрижи, льются песни от звёзд птичьей эстрады – соловьёв, расцветают деревья и цветы, названия которым мы можем и не знать, но их безупречный лик способен лечить душу лучше любых стимуляторов. Этим лекарством мы с ней и решили воспользоваться, чтобы подлечить наши замёрзшие от ветра и холода отношения. Мы – это я и она, люди без имён и титулов. Таких миллионы, но эти миллионы не заменят мне её одну. Я люблю эту мисс, но в последнее время, мы движемся не туда куда нужно. А куда нужно? Ну, по «заветам правильной жизни» мужчина должен посадить дерево, вырастить сына и построить дом. Мы же успели сделать аборт и срубить ёлку. Неплохо так к тридцатке-то, да? Нам явно нужно спасать наш славный тандем, ведь я не хочу её потерять и буду бороться за наше завтра. Ведь мы уже близки к тотальному фиаско, хоть и ещё совсем недавно я был уверен, что нашему роману жить в веках и поселиться в исторических архивах моей жизни, поставить точку в постоянном шатании и «устаканить» мои будни так необходимой стабильностью. Я часто вспоминаю историю нашего начала, только эти благие воспоминания лечат мой нелепый рассудок.
Мы познакомились под аккомпанемент жаркого июльского солнца, когда спасение можно найти лишь у воды. Какое-то странное предчувствие преследовало меня весь этот знойный день. Ощущение, что этот день должен кардинально изменить мою жизнь. Предчувствие с привкусом радости или беды? Этого я до сих пор и не понял. На берегу было ожидаемо много людей, но даже эта мизантропическая составляющая меня не смутила, и я устроился близ самого водоема. Парочку раз окунулся в прохладную воду: остудил плоть и мысли. К тому времени интершум несмолкаемого детского визга начинал раздражать, и я заручился помощью наушников. Биток в ушах, теплый ветер, съедающий остатки капель воды с тела, и мороженое с черничной начинкой, сделали те атмосферные минуты незабываемыми. Спустя некоторое время пришла она. Поинтересовалась свободно ли местечко рядом, скромно постелила красное покрывало и, пройдя по себе кремом для загара, принялась читать что-то попсовое от Пауло Коэльо. С этой минуты я не мог думать ни о чем другом, солнечные очки позволяли мне беспалевно любоваться длинными ногами, загоревшей спиной и изгибами этой породисто-глянцевой незнакомки. Кольца на безымянном пальчике не было, это и включило в моём мозгу зеленый сигнал. По своей натуре я ужасно боюсь знакомиться с красивыми дамами, но когда моя невольная «соседка» отлучалась за мороженым или водичкой на каких-то пять минут, это время казалось мне целой вечностью, так что желание стать ближе к ней сместило страх на вторую позицию. Вариантов не оставалось, мне необходимо найти силы и пригласить эту божественно-ангельскую леди в свою жизнь.
Много дней спустя…
Сидя за барной стойкой, я с лёгкостью вспоминаю события почти четырёхлетней давности. Кругом долбит музыка, льётся спиртовая продукция различно-целевого назначения. Какой-то чудак поёт в караоке хиты своей бестолковой молодости, другой накидывает залётную биксу текилой, слизывая соль с груди случайной попутчицы, а кто-то просто лечится обществом друзей. Между столиками плавают дефицитные сучки, ищущие варианты для бодрого продолжения вечера. Типичная пятничная атмосфера любого питейного заведения. Что же я тут делаю? Нужно прогуляться на свежем воздухе и идти домой. К ней. Но не хочу, я боюсь…
Было сложно, но я всё-таки смог добиться её полного расположения. И если быть предельно честным, то даже чересчур полного. Она, как и отводится красивой и свободной девушке, была очень привередлива и разбалована. Со временем, конечно, эта строптивость всегда улетучивается, поэтому я позволял ей побыть изнеженной принцессой, ведь она имела на это полное право. Покупал ей кошерную косметику, узкие джинсы и леггинсы различной расцветки, красивое бельё и, конечно же, каблуки, много обуви на каблуках. Пока её фигура позволяет ей быть изящной кошкой – этим нужно пользоваться. Стоило ей хоть немного поработать над собой, как этот эффектный стайл приводил меня в аутентичный восторг. Чувствовал себя самым счастливым, гуляя с ней в центре и в парках, посещая всевозможные выставки и мероприятия. Часто ловил себя на ощущении, что нахожусь под перманентным кайфом экстези, но любые наркотики меркнут и превращаются в аскорбинки, когда ты влюблён. Постельное бельё не имеет никакого смысла заправлять, ведь делаем это по пять раз на день, теряя счёт часам и дням. Это, видимо, и есть счастье, когда твой человек с каждым днём всё сильнее проникает сквозь ткани, волокна и мембраны тебя. Эту богиню современной архитектуры я любил всё сильнее, а вот она себя всё меньше...
Нашу гармонию сменил тотальный дисбаланс. Она забеременела, и мне до сих пор ужасно стыдно, что я не поддержал её, а начал копаться в размышлениях тематики «готовы мы к этому или нет». Докопались до кабинета, где ей почти безболезненно сделали аборт, утешив тем, что ещё очень ранняя стадия и телесных проблем быть не должно. Врач не соврал, телесные проблемы, действительно не беспокоили, уступив место проблемам другого типа. Постоянное самокопание к хорошему никогда не приводит, вот и мы начали тонуть. Мучительно и беспросветно.
Я придерживаюсь принципа, что если что-то случилось, то нужно просто с этим жить дальше. Нет никакого смысла горевать о прошлом, ведь его не изменишь, а вот настоящее испортишь точно. Она же не смогла простить себе тот день, когда прервала жизнь внутри себя. Этот внутренний конфликт начал вызывать в ней кардинальные изменения. Ей стало безразлично абсолютно всё вокруг. Абонементы в солярии-фитнессы-бассейны пропадали на пыльных полках. На фоне внутреннего напряжения её лицо становилось сухим, появились первые морщинки, глаза стали источать стабильную апатию. Она бросила работу, да и по дому иногда ходила в штанах с вытянутыми коленями, почти таких же, как у хабалок-жен некоторых моих знакомых. Это был финиш. Куда подевалась моя внесистемная принцесса? И есть ли шанс вернуть всё обратно?
Ментальная зима длилась с ноября по май, и жизнь практически полностью обесцветилась. Но всё же постепенно установилась комфортная погода, и весна с запозданием вступила в свои полномочия, отметив это первыми ослепительными грозами. Майские праздники мы отмечали с ней вместе, в компании наших старых друзей. Всё было замечательно: она снова улыбалась, а я смотрел на неё и любовался, прямо как раньше. Мы сидели на кухне и разговаривали, точнее, говорила она, а я слушал: «Знаешь, а жаль, что в жизни нельзя сохраняться как в играх, нельзя получить второй шанс, нельзя заново пережить день. Даже считанный разочек нельзя. У нас на всё есть только одна попытка и глупо горевать о пролитом молоке. Прости меня, я прекрасно знаю, что превратилась в такое жалкое ничтожество. Но давай постараемся всё исправить? Поехали завтра в наш дачный домик, я приготовлю твоё любимое блюдо, выпьем вина и как следует потрахаемся? Я тебя люблю».
Уставшие и счастливые мы приехали домой, где сразу вырубились, едва успев постелить спальное ложе. Всю ночь мне снились какие-то психоделические кошмары, и я время от времени просыпался. Лишь под утро я полностью погрузился в царство Морфея. Проснулся в полдень, и то из-за стучавших по стеклу капель дождя. Она, увидев меня, улыбнулась и пригласила к столу. Я быстро принял контрастный душ, придя в себя уже окончательно, знатно позавтракал вкуснейшим омлетом и зелёным чаем с лимоном. После мы принялись обсуждать планы на праздничный уикенд. Составив список покупок, решили всё необходимое закупить по пути на дачу.
Всё пошло по плану и когда мы, счастливые и молодые, подъезжали на место назначения, на просторах дачных дорожек потихоньку стало смеркаться. Среди однотипных построек стал проглядываться и наш полузабытый домик. К слову, там мы были уже очень давно, хотя раньше почти все праздники шумной компанией проводили именно в этих местах. Когда мы оказались возле самого дома, я заметил вполне себе ухоженный газон, идеально вымытые стёкла окон и много-много свечей, стоящих на подоконнике. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, кто-то исправно посещает это место. Но кто? Может её сестра со своим не очень молодым человеком? Ладно, спрошу об этом позже, пора разбирать вещи и разводить костёр.
Она накрасила губы ярко-красной помадой и включила первую попавшуюся пластинку на старом граммофоне. Смотря на её пальцы, я заметил странный маникюр ногтей такого фиолетового цвета, что в глазах начинало мутнеть. Ситцевое платье белого цвета просто разливалось по её кошерным изгибам. Эта девочка-кошка зажигла свечи и с гордой осанкой разгуливала по дому, где атмосфера становилась вполне артхаусная, но парочка бокалов вина, разделенная с любимым человеком, привела меня в нормальное состояние, и я пригласил её потанцевать. Мы сплелись в танце, наступая друг другу на ноги, но это почему-то нас лишь до жути смешило. Мы пили, танцевали, читали стихи и выходили любоваться этой апофеозной весенней ночью. Где-то вдали сверкала первая майская гроза, донося до нас лишь тёплые капли небесной воды и лёгкое дуновение ветра, а наш хилый костёр тлел на глазах. Мы пили на брудершафт под дождём, как в дешёвом голливудском мыле, а она смотрела мне в глаза, и как будто чего-то ждала. Я хотел спросить, что случилось, но тут же резко отключился, словно меня «выдернули из розетки»...
Очнулся я уже в объятиях этого клятого дома, прикованный к кровати, и при полной потере реальности. Она взяла со стола спелый нектарин и принялась его надкусывать, сок растекался по её лицу, груди и бёдрам. Испив соки этого плода, её огромные ногти фиолетового цвета проникали мне в шею до крови. Она выпила ещё один бокал вина и, с заплетающимся языком, приступила к отчаянному монологу:
«Знаешь, а я тебя всё-таки люблю, хотя всё ещё не простила. Но тебе повезло, я не простила и себя. Помнишь, мы говорили о том, что по «заветам успешной жизни» у нас всё не так. Мы срубили дерево, готовясь к Новому году, сделали аборт, испугавшись ответственности… Осталось лишь спалить дом. Вникаешь, дорогой? Вот этим мы и займёмся сегодня. Дом сгорит вместе с нами, лишь это способно искупить нашу вину. Мы прожили вполне длинную жизнь, правда по меркам доисторических времён, и можем уйти туда, куда ушел наш ребёнок. Кстати, это мальчик, и скоро мы с ним познакомимся. Он мне приснился и сказал, что очень скучает. Кстати, как тебе имя Валентин? Это имя олицетворяет нашу любовь, не так ли? Хватит слов, поспешим же к нему... До скорой встречи. На том свете, естественно».
Она облила дом бензином и принялась чиркать спичкой, а музыка всё так же разливалась вдоль стен ветхого дома. Я всеми силами пытался высвободиться от ремней, связывающих мои руки с металлическим основанием кровати, но всё безрезультатно. Дом начал пылать, а эта помешанная сука то ли смеяться, то ли плакать...
«Девушка, ваша очередь. Проходите, пожалуйста» – послышался какой-то знакомый голос.
Я поднял голову и увидел, что это тот самый врач, который и делал ей аборт. Оставив злосчастное направление на скамье, я взял её за дрожащую руку, и ничего не объясняя повёл её к выходу. Мы вышли на улицу и, под падающие капли майского дождя, пошли домой. Всю дорогу мы молча целовались, ведь там где есть чудеса, слова не имеют никакого значения. Забавно, что у неё всё тот же странный фиолетовый маникюр, а у меня слегка чешется шея. Пустяки. Весенние фиолетовые пустяки...