Выбежав из квартиры Сфено, Люба бросилась к лифту.
От волнения перепутала кнопки вызова.
Сообразив, что пока будет дожидаться, ей придёт конец, помчалась по лестнице, рискуя сломать шею.
Лишь на улице немного перевела дух.
За ней никто не гнался.
Ещё не веря в спасение, перешла на быстрый шаг.
«Надо вернуться к себе и вызвать полицию!»– мысль эта пульсировала подобно сигналу «SOS».
Настораживало то, что кругом стояла подозрительная тишина, словно город вымер в одночасье.
Ни единой души. Только снег скрипел под ногами, и оранжевые шары фонарей угрожающе светили в темноте.
Пугаясь теней, приблизилась к своему подъезду.
Вздрогнула от неожиданности, заметив силуэт, застывший возле дверей.
Едва сдержала панический крик, но разглядев, что это полицейский, с облегчением выдохнула.
- Пожалуйста, помогите! – кинулась к нему в надежде на помощь.
Страж порядка медленно обернулся, и Люба с удивлением заметила, что вокруг шеи у него повязана красная лента.
Глаза полицейского стали стекленеть, взгляд останавливается и смотрит сквозь неё, в вечность.
С ужасом осознала, что человек этот по сущности уже мертвец. И не даёт ему упасть, мерзкая горгулья, притаившаяся за его спиной.
Отбросив мёртвое тело, горгулья облизала, испачканные кровью губы.
Сыто рыгнув, лилейно-насмешливо поинтересовалась:
- Проводить к хозяйке, или сама дойдёшь?
Любовь, словно подстегнули. Она развернулась и побежала прочь от дома, понимая, что туда путь для неё закрыт.
Гонимая отчаянием, устремилась на центральную улицу.
К её отчаянию - на проспекте совершенное безлюдно. Ни машин, ни людей. Пугающее безмолвие.
« И долго собираешься бегать от Горгоны?»
Её внутреннее эго всегда требовало от неё решительных действий.
Любе приходилось вступать в конфликт с собственным «Я», которое было объективно в оценках себя и окружающего мира, планировало действия и без колебаний выбирало из имеющихся альтернатив.
В таком состоянии Любовь весьма продуктивно работала. И её энергии и выносливости можно было позавидовать.
Но, несмотря на то, что за несколько часов делала столько, сколько другие едва ли успевали за неделю, не совсем была довольна.
Ей казалось, что это не она, а кто-то иной за неё решает и действует.
Будучи по натуре мягким и добрым человеком не одобряла, что в часы преображения становится жёсткой и непреклонной.
Однако сейчас, в минуту опасности, осознала, что только решительность и холодный рассудок помогут ей выбраться из смертельной ловушки.
Брата жаль.
«Ему уже ничем не поможешь. Ты это прекрасно знаешь».
Люба знала. У неё не было выхода, только как…
Над головой пронеслась слишком большая птица и села на дерево.
Птица?
Не стала смотреть, чтобы убедиться в догадке. Зачем?
К первой горгульи присоединилась вторая. Толстая ветвь прогнулась под их тяжестью.
Люба задумчиво остановилась возле витрины универмага.
Даже шелест за спиной не заставили её обернуться.
- Ждёшь меня? – завуалированная насмешка в нарочитой ласковости голоса.
- Почему именно я? – не поворачивая головы, задала преследовательнице вопрос.
- Тебе не повезло. Афина, зачем не знаю, выбрала ипостась слабой женщины.
Думала, не найду. Теперь её просчёт станет роковым.
А то, что умрёшь и ты… Кого это волнует?
Посмотри на меня.
Голос Горгоны прозвучал так гипнотически, что Люба медленно повернулась к ней.
Довольная улыбка торжества скользнула по кроваво-красным чувственным губам Сфено. Красиво вырезанные ноздри затрепетали, змеи на голове зашипели. Убийственный взгляд метнула в ту, которую считала истиной виновницей гибели сестры. Всего несколько последних песчинок должно упасть в перевёрнутых часах судьбы... И вечное забвение.
Любовь ожидала этого. В решающий момент резко нагнулась.
Сфено взглядом воткнулась в своё отражение в витрине магазина.
- Ты меня переиграла, Афина! – стон разочарования. Вместо Сфено – мраморная статуя потрясающе прекрасной женщины, черты лица которой больше не искажены чувством мести.
Когда не стало хозяйки, горгульи вслед за ней окаменели. Две уродливые в своём гротеске фигуры, свалились на землю. Словно глиняные – разбились и превратились в прах.
Любовь посмотрела на статую Сфено, а затем перевела взгляд на себя в зеркальной поверхности.
На мгновение увидела сосредоточенное лицо сероглазой и русоволосой женщины, которая изучающе смотрела на неё. Но затем его сменило Любино отражение.
- Афина? Нет, я – это я!