Плеть описывает в воздухе витиеватую дугу и падает на одну из четырех истерзанных спин.
Плеть настоящая, не фуфло из сексшопа, поролоном не проложена,многовекая, помнит вкус крови многих своих мучеников, помнит их предсмертные вопли, ежечасные стоны, отполирована о мускулистые бледные зарубцованные плечи.
Мой отец ходил с этой плетью, мой дед ходил с этой плетью, мой прадед с ней ходил -- а что поделать? Такая работа, что никому кроме тех, у кого надзирательство в генах, а любовь к Родине в сердце, такую работу доверить нельзя.
У нас тут в подземелье нашем вентиляция откровенно дерьмовая, еще с тех самых времен, я то и дело, если есть минутка минералку глушу, иногда и мужикам даю -- они хоть и в кандалах, но работка у них, как и у меня не сахар, а я ж не зверь какой. Холодильник у меня на смене всегда от минералки ломится, летом особенно -- а по-другому-то никак! Раньше бывало и обливался ей, все равно работаю по пояс голым, да забросил: а то чушь какая-то получается совсем -- домой-то иду в форме, какой военный с мокрой головой? На сырую фуражку не натянешь.
Одно радует: пенсии у нас ранние, а там, глядишь сынок подрастет, ему теплое место обеспечено: тут и оклад приличный, полный соцпакет, квартиру дадут в Москве, да не в каком-нибудь Чертаново, а так, что до работы будет рукой подать.
Сын у меня молодец и гордость, не патлатый идиот какой-нибудь, а красивый высокий блондин-суворовец, говорит по делу, с пяти лет в тяжелой атлетике, медали берет -- достойная мне смена растет. И уже работой моей интересуется, иной раз плеть мою дома в руки возьмет, глаза хорошим таким огоньком вспыхивают. Огоньком праведного труда. Жена, правда, вздыхает и крестится, но, знаю, в душе понимает. Ее отец с моим батей бок о бок много лет отпахал. Она у меня тоже хорошая, делу этому непростому преданная.
Мужики двигают поршни, а я плетью над ними орудую: моя задача очень важная и нужная -- весь этот древний механизм в действие привести. Крутят поднадзорные мои колесо, так и я за ними весь день по сто кругов наматываю. Одно хорошо: раз в час!
Незадача: один хилый совсем стал, на ногах не держится, уж пару дней на полусогнутых бродит. Ну, значит, судьба такова и я привычно охаживаю по скрючившейся от усталости спине. Падает бедолага. Все, баста, спекся! Как невовремя, даже полный круг не сделали. Нового-то только через час, дай Бог, пришлют. Втроем колесо крутить несладко, но у меня крутили, у меня с плеточкой даже один крутил и все ладно получалось: секунда в секундочку. Лежит доходяга на бетонном полу, изо рта кровавая слюна течет.
- Не останавливаемся, бригада! - удар. Еще удар. - Три круга надо сейчас! Да, по нему шагай прямо, он уже не жилец, живее, у нас режимный объект, а не лесоповал!
Весело пляшет по их спинам в тусклом свете плеточка. Снова и снова, как встарь делает свое нехитрое, но большое дело. Вот и полный круг. Успели. Привычный скрип раздается по всему подземелью, повествуя нам о том, что все и на этот раз получилось.
Часы на Спасской башне Кремля бьют один раз.