Трудное начало 17-го года

Дмитрий Соловьев
В середине января 1917 года в Петроград прибыла самая большая делегация союзников, чтобы всей толпой убедить Николая II провести весной наступление на германском и австрийском фронтах, дабы изможденные войска союзников смогли передохнуть.
Франция прельщала Россию своими очередными золотыми займами, а англичане щедро разрешали захватить у турок Босфор и Дарданеллы, делая вид, будто и не было секретного соглашения союзников от 1914 года, по которому Константинополь и проливы отходили к Российской империи.
Западные страны были истощены до предела, а солдаты уже кончались. Франция перебрасывала в Европу свои войска из Африки. Великобритания ограничилась только военно-морскими операциями своего большого флота. Америка вступать в войну не торопилась, наблюдая, как агонизируют союзники, и зорко следила, чтобы успеть к дележу добычи. Германия проводила сражения без резервов и даже без прикрытия флангов, что приводило и к курьезам, и к трагедиям.
Французам пришлось придумать новое оружие - танки, 20 штук которых могли заменить наступление целого полка. Германия на последнем издыхании смогла изобрести только отравляющие газы. Австро-Венгрия вместо сражений научилась проводить их имитацию. Для неконтактного ведения войны все переходили на дальнобойную крупнокалиберную артиллерию и применяли военные аэропланы.
Россия единственная из воевавших стран не испытывала проблем с продовольствием и мобилизацией - доля мужчин призванных в армию была только 38 %. К началу 1917 года русская армия насчитывала десять миллионов человек. И непрерывные поставки на фронт русских крестьян, одетых в военную форму, вызывали у союзников зависть и алчное восхищение.

Настаивая на российском весеннем наступлении, союзники к тому же - дабы два раза не ездить – интересовались, как в стране обстоят дела с парламентом, хотя абсолютная монархия и парламент были несовместимы. Но заграничный банковский и промышленный капитал рвался в Россию, чтобы вместе с российским капиталом разнести монархию, мешавшую обоим владеть страной. А для этого была нужна парламентская республика. Другими словами, приехавшие союзники испрашивали у Николая Второго, когда он уйдет в небытие.
А пока этот процесс не начался, требовали от монархии льгот для своих капиталистов, мало стесняясь вступать в сговор с российскими воротилами, тоже недовольными монархией.
Но Николай II весеннее наступление пообещал, а дать волю всемирным комбинаторам отказался, чем поставил себя в опасное положение, ведь в борьбе с буржуазией, как говорила история, монархия всегда проигрывала. Но в России этого еще не случалось, и монархия торжественно передавалась от наследника к наследнику. И Николай II обещал своему умирающему отцу Александру III хранить самодержавие. Поэтому он ответил гостям, что Государственная дума распущена на бессрочные каникулы.
Тогда гости стали в открытую искать контактов с лидерами Государственной думы. И в Английское посольство зачастили ведущие члены будущего Временного правительства — князь Львов, Милюков, Гучков, Родзянко, Маклаков и другие. В России уже сформировались мощные силы, которые хотели прибрать к рукам огромное государство, в то время как царская армия была занята войной.
Сконцентрироваться можно было на одном столичном городе Петрограде. Сначала придавить его голодом, как это делалось еще во время боярских смут, и еще не раз будет делаться в будущем, ведь первым делом свое недовольство надо прятать за недовольством народа. Рабочих можно было воспалить трением с администрациями заводов, крестьян возмутить продразверсткой - изыманием зерна по низким ценам для фронта, умелыми хищениями и спекуляцией довести фронт до нехватки сапог, тогда как пол-России гуляло в новеньких сапогах, и много другого и хитрого. Когда царь запрещал поднимать цены на нефть, то промышленники в пять раз поднимали цены на ее перевозку.
А тут, как кому-то в подарок, взамен погибшей гвардии в Петрограде собрали 500 тысяч солдат запасных и вновь формируемых полков, которые еще не приняли присягу. Койки в казармах, даже гвардейских, стояли в три-четыре яруса. Не хватало офицеров, и возможность пропаганды была полная.
И в переполненном городе вдруг стала расти инфляция. Производители, спекулянты и купцы начали в массовом порядке придерживать ходовой товар. В столице начались перебои с вкусным, самым лучшим в мире, хлебом,  чего раньше никогда не бывало, а в других странах обязательно сопутствовало серьезным беспорядкам. У хлебных лавок выстраивались длинные очереди, которые сразу метко стали называть «хвостами». Были даже попытки громить хлебные магазины, вследствие чего за очередями следили конные городовые. «Никаких затруднений с хлебом нет!..» успокаивало в газетах правительство как раз над фотографиями с очередями.
Недовольные рабочие начинали забастовки. По городу проходили демонстрации с красными знаменами и лозунгами: «Долой правительство!», «Да здравствует республика!» и даже - «Долой войну!», что вызывало стычки с полицией. Выступления рабочих поддерживали студенты.

10 февраля действительный статский советник, кавалергард и камергер двора Родзянко, а теперь постоянный председатель Госдумы с 1911 года, на всеподданнейшем докладе царю испросил соизволения, как можно скорее продолжить работу Государственной думы. На что Николай II резонно возразил: «Что собственно нового и хорошего могут принести для России эти жадные выскочки из политиков, банкиров и промышленников, кроме собственного обогащения?» На что Родзянко ответил, что ради собственного обогащения они способны на многое. Тогда Николай II согласился на открытие Думы, промолвив: «Пусть будет, что бог даст».

И 14 февраля открылась Государственная дума, в которой места для членов царского правительства демонстративно были пусты.
На ее заседании выступил социал-демократ и «трудовик» (в зависимости от того, на какие партии не было гонений) Александр Керенский. Своей восторженной возбужденностью он привлекал к себе всеобщее внимание:
«Европейская война вступила в фазу решительного столкновения, в которую с безумством бросились все правящие классы Европы.
А наш народ дошел уже до первобытного состояния, когда каждый отстаивает всеми доступными ему средствами захваченное им количество экономических благ, вступает в смертный бой со своим соседом. Это та же самая картина, которую переживала Франция накануне своей Великой революции.
Налицо распад государственной пирамиды, которая подпиралась снизу потом и кровью брошенного в рабство народа, а сверху венчалась безответственной властью. В России отчетливо видно прекращение физического обмена веществ в государстве!
Корень зла - это личный режим, а не первые министры, которых меняют, как марионеток по четыре штуки за год. Поэтому исторической задачей русского народа в настоящий момент является уничтожение этого средневекового режима немедленно и во что бы то ни стало!.. А как это выполнить, когда члены Думы хотят бороться только «законными средствами»?! Один политический деятель сказал: «Человечество гораздо меньше страдало от мятежей, чем от бесконечного дурного правления!» Может быть, больного, который умрет через две недели, лучше спасти хирургической операцией по удалению больного органа сегодня!..
Надо признать, как в Англии, и даже в Германии, что интересы группы людей, пусть самых «благородных», должны быть подчинены интересам большинства!.. И можете ли вы, господа, взять на себя ответственность за борьбу с той старой системой, которая губит страну?»