Совершенно неожиданно выпало несколько часов за полтора рабочих дня по причине крупных неполадок нашего Билайна. Пожалуй. впервые за долгое время не почувствовал никакого неудовольствия, когда узнал об этом, связавшись не без труда с провайдером. Дело в том, что начиная со второй декады месяца после лютых рождественских морозов, чувствовал себя особенно отвратительно при любых климатических переменах. Крещенских морозов не последовало. К практически любой информации как от наших, так и от ваших испытываю дикое отвращение и апатию. Большинство смертных потеряли ориентацию в политическом пространстве. Трампом с его компроматами и весьма слабыми надеждами, связанными с началом его президентства окончательно запудрили мозги своим и чужим. Снова делят Украину. как недавно поделили Сирию, реально обещают отмену санкций, продолжают набирать потихоньку отряды хорошо оплачиваемых военных и боевиков, которые могут пригодиться в старых и новых горячих точках как «кадры, которые решают всё»! Пожалуй, такого размежевания на фоне невероятного расслоения нищего подавляющего большинства народа с золотым процентом зажравшейся олигархии и новообразованной беднотой вместо так и не вылупившегося среднего класса. Дальше будет ещё интереснее: обложение налогами основной массы населения, выжимание бюджетных средств любыми средствами на перевооружение для перманентных гибридных войн, а также на подключение православной церкви к решению важнейших государственных задач по патриотическому воспитания и образованию. Разбушевалось как море народное творчество освобождённых масс, придерживаясь генеральной линии партии, проводимой несменяемым национальным лидером. Не только в трудовых коллективах, но и в семейных ячейках. Общий застой приводит в частных случаях к инсультам и инфарктам. Чем растерянней выглядят неопределившиеся, тем уверенней и достойней смотрятся те, кто сделал правильный выбор, легко отказавшись от некогда сложившихся внутренних убеждений ради выживания и хлеба насущного. О мракобесии на этот раз повторяться не буду. Ну, и какое «потерянное поколение» идёт на смену предыдущим? А теперь посмотрим, что же изменилось почти за полвека в стране и мире по некоторым общим актуальным вопросам, рассмотренных в «Азе грешном». Чьё сумасшествие веселей и прозрачней?
Надрыв отчаянный – начало!
Стремления уносят ввысь:
все безнадёжные мечтанья
традиционного сознанья
о высшей доле дарит…слизь,
изнанка лжи и фальши – близь
реакций иррациональных,
в себе самом кричи и рвись,
растягивая пуповину –
хронический анахронизм,
поскольку виноват безвинный,
держась причины от почина.
Лирический трагикомизм!
По ветру реющий, держись,
ведя занёсшейся личиной
воздушным змеем вверх и вниз!
______________
Оцепененье станет ритмом,
довольством полным смертный шок.
Не просто будет пробудиться,
легко вздохнув, возобновиться:
как до рождения истёк,
погиб, не выдержав свой срок
тот, кто живым желал родиться!
Бессилье Бога – это рок!
Эпоха сложных алгоритмов,
кибернетический расчёт,
невероятные открытья
и беспрерывное развитье,
но свет сквозь сердце не течёт,
и высшей точности отсчёт
лишь отчуждает от событья,
не отрешая от невзгод!
Всё те же рамки плоскостные,
всё средства, жизнью не пахнёт:
непонимание – бессилье,
непонимание – насилье,
непонимание – расчёт
и в свой черёд курбет – просчёт!
К чему напрасные усилья?
Тюрьма тюремщиков гнетёт!
Тюремщиков рождают тюрьмы!
Мёртворождённый плод – оплот!
Тюрьма – удел самой натуры
без света разума культуры,
а дружный страх – непрочный плот,
что по течению несёт
как раз к тому, чего, в натуре,
боятся более всего!
В попятно-реставрационном
отступничестве – ренессанс!
Непонимание в законе
развитья прошлого канона:
в себе вскрываем мир без нас,
меняясь тут же всякий раз,
меняя в прошлом незаконно
грядущее уже сейчас!
Как вырваться за круг и плоскость
спирально скрученных основ?
Звучит пластинка, ради Бога,
да всё, в конце концов, неплохо
звучит в гармонии без слов
в пучине запоздалых снов,
себя судить не будем строго,
рассеяв взгляд поверх голов!
Апокрифы и анекдоты
между глобальных вечных книг.
Бунт суеверий и жестокий
имперский суверенно-строгий,
традиционный карантин….
Рубахой красной коротит
в итоге жреческую тогу,
и всё в тартарары летит!
Необратимо круг за кругом, -
все с чёрно-красною каймой, -
затягивает в прорубь руку
долгоиграющим недугом,
гипнотизируя канвой
мотива бездны ледяной
до откровенного испуга:
игра становится войной!
Беременное безвременье.
И многозначная молва
от точки сжатья к расширенью,
что с голодухи к ожиренью
распространяясь тут и там
по далям, весям, временам…
без фазы вечного мгновенья,
что нам пока не по зубам!
История и диалоги,
вне места-времени молва,
распространённые итоги,
анналы, бойни, некрологи….
Восток и Запад – два пласта
единой мистики листа:
как в «Илиаде» к жутким войнам
мир подстрекает… красота!
В ней ядовитое стрекало.
Литературный мазохизм
в стихии секса и скандала,
наркотиков и карнавалов
перерождается в садизм, –
парадны святость и цинизм,
и с ортодоксией безглазой
безухий спелся прогрессизм!
Держись! Нескучное начало
России вот таких имён!
От венценосных до удалых
всех знаем, всё перевидали,
от «Слова о полку» идём
сквозь синтаксический раскол,
вкусив грамматику без правил
воловьим жёстким языком!
________________
Расцвет в мозаике фрагмента,
разгон ритмических начал
без ключевого инструмента,
игра, точней тоска момента
от развращенья вширь и вдаль,
хоть в прошлом ничего не жаль,
предельно пошлым ретроспектом,
но не о том моя печаль!
А за Петром и Грозным проблеск
и узы нового узла,
Восточный запад, Север, то есть
Великий Новгород как полис….
Сентиментальная волна
от классицизма понесла
волной умноженных достоинств
дворцовых залов – красота!
На фоне Ренессанса дико
творят великие дела
в имперском стиле византийском
и в духе сверхдержавы Рима
с патриотизмом, оба-на,
от фресок до двойного дна
в каналах Северной Пальмиры!
Вся жизнь войне посвящена!
Расцвёл ампир, барокко вздулось.
От венценосного чела –
венцом эпохи развернулись,
Бог в церковь, царь на трон вернулись!
Собор, дворец, тюрьма и храм
причислены к святым дарам,
что по наследству достаются, –
хвала великим временам!
И царства также достоянья
народные: все мы – народ
разнообразный безымянный
в разброде страхов беспрестанных,
что строит, рушит, сеет, жнёт,
хранит живот, кладёт живот
с главою на алтарь державный,
из разных состоя пород!
Все жили призрачной мечтою,
держась за имя, как живот
в иерархическом раскрое,
что славой общество покроет,
за дружный страх, как соль свобод
и фразу, словно свой приплод!
Имея столько, сколько стоят
соблазны общих прав и льгот!
Элитный звук – валютный отзвук,
мотив мелодии в канве
соблазнов общих, как расхожей
монетой ощущенья множа,
объединяющей вполне
два мира в мире и стране
союзом жертвы непреложной!
Есть имидж, значит без проблем!
Национальное богатство –
союза Муз центр узловой.
Проникнешь, если постараться,
кино утешит, может статься,
прошьёшься ниткой за иглой….
Мне хватит средств, само собой,
с иллюзиями рассчитавшись,
дойти до точки ключевой!
От Грановитой к Оружейной, -
с Тверского Пушкин на Страстной, -
алмазный фонд – венец стремлений,
никем не превзойдённый гений,
Пётр с Пугачёвым, том шестой,
и «Царь Борис» идёт в Большом….
Язык, история и вечность –
проблемный комплекс непростой!
Ступай по каменной палате,
а ну, бояре, расступись,
под шапкой Мономаха так-то,
в коврах роняя жезлом такты –
глухие звуки вдаль и в близь
от погребов до сводов ввысь
величиной невероятной,
Россией всей отозвались!
Да, тяжела рука монаршья,
как мономаший альманах!
Тут роскошь подлинно прозрачна
и блеск смертельно настоящий, –
свод суеверий на плечах,
абсурдом распылённый страх
и прорубь с проблеском бесстрашья,
как пульс, стучащийся в висках!
И самозваный царь Лжедмитрий,
и всенародный Пугачёв,
как воскрешённые попытки,
неисчислимые убытки
от жажды правды, словно льгот,
чтоб справедливости оплот
вернуть войной, всеобщей пыткой,
от пьедестала… эшафот!
Венчая догмы именами, -
их свежесть скрасит худший час
надеждой, правдой испытаний, -
бунт бесконтрольностью деяний
уравновешивает власть –
неограниченный соблазн
владеть всеобщим достояньем!
Казнится сам в себе палач!
Осознаётся – воздаётся
по мере справедливой всем:
царям, поэтам, полководцам,
большим и малым, в ком куётся
бессмертных капитал идей,
мечты царей, потом вождей,
и Божье слово пресечётся
в тандемах жертв и палачей!
Внутри пустой спирали срока
по вертикали восхожу.
За поршневой основой вдоха
отдача выдоха иного,
и снисхожденья не прошу,
лишь понимания ищу
не без лазеек и уловок
насколько вижу и дышу!
А нет, так нет! В миру, на полках
и в настоящем свете дня
всё есть уже, со вкусом, толком,
включая рай в тылу глубоком….
И там и в том, где нет меня, –
в парадоксальной фазе сна,
где невозможное возможно,
как, скажем, наблюдать себя!
______________
Судки невымытые суток
от скудных пересудов дня,
как свежестынущий рассудок
нагромождением паскудным
вот рухнет с громом на меня, –
жри, что дают, или себя:
«как ты забыл, тебя забудут»,
забил в себе, заспал дитя!
Что нового в извечной боли?
И старых анекдотов соль
всё там же, в слове подневольном,
что вырывается на волю….
Смеяться над другим изволь,
довольствуясь самим собой,
но даже в рабстве добровольном
терпенье в меру, дорогой!
Быть искренней, бунтуя круче,
утратив интерес к игре.
Азарт в фантазиях на случай,
что пеной брызгаться шипучей.
С бессмертием червя в себе
зарыться в мировом дерьме,
нашёптывать суфлёром в будке,
что значит честным быть вполне….
В поток фатально вовлечённый,
предпочитая красоту
вороной белой в списке чёрном,
святым до глупости учёным
отстаивать неправоту,
свою по истине тоску,
лелея ту же обречённость,
венчая жертвами мечту?!
Любое слово подотчётно.
По ту ли, эту… берегись
крутых неписанных законов!
Жизнь ниже, выше, как угодно:
не скажешь – смерть, за скажешь – жизнь,
хоть как борись или мирись,
используют, и пшёл ты к чёрту,
дорожкой скатертью катись!
Сливаясь с городом, огромна
тоска космических широт!
За шиворот, как капли грома
жестянки падают сурово –
нездешних градинки миров.
Забудем скверный анекдот.
Всё впереди! И за порогом
грядущим прошлое прорвёт!