Что-то там про подростков. 16 глава

Александр Федоров 2
Я говорю:

– Господин президент, мне бы не хотелось, чтобы это выглядело как оправдание, но то, что мы делаем, в какой-то степени идёт на пользу всем.

Разговор проходит самостоятельно.

Почти без нашего участия.

Просто у нас тут человек, который вынужден вести целую страну в правильном направлении, не имея при этом однозначно-достоверной информации о его верности. Не мудрено, что мои мысли предугадываются ещё до того, как я успеваю подумать о них.

Он спрашивает:

– Вы, наверное, думаете, что это может понизить уровень преступности?

Мы питаем надежду к появлению возможной прибыли в размере нескольких миллионов долларов. Но в данном контексте наше стремление оказывается очень точно окрашено в подходящий тон. Это же цель – хамелеон. Она меняет свои последствия в зависимости от собеседника.

Кому-то деньги.

Другому – работа.

Третьему – деградация преступности.

Глядя на нас – меня, Марти, Толстого, Тимофея – с присущей ему простотой, он объясняет:

– Молодые люди, это очень серьёзно.

Точно обдумав следующую фразу, толкует:

– Ладно если бы вы обманывали где-то там у себя во дворе. Своих друзей.

Подумав ещё, продолжает:

– Но вы умудрились, так сказать, везде побывать.

Как-то немного шутливо он говорит:

– Затянули в свои игры чуть ли не всю страну. Подняли огромную шумиху. Скажите спасибо, что вас хотя бы из клетки выпустили.

Контракты со всеми телевизионными каналами, производящими новостные передачи. Воспаление дебатов по поводу произошедшего, между разномыслящими слоями общества. Обильное снижение мелких преступлений по стране. Серьёзное исчезновение почти всех тяжких злодеяний в области. Сотня миллионов просмотров у ролика-подготовки казни за счёт американского сегмента.

Да, неплохо сработано.

Верховный главнокомандующий спрашивает:

– На что вы надеетесь?

Поправляя манжеты, принимая ровную позу в кресле, я говорю:

– Хотелось бы вывести всё это на более серьёзный уровень. Стать федеральным проектом. – Говоря по заученному сценарию, у меня выходит довольно качественное выступление: – Я прекрасно понимаю, что всё это очень серьёзно. Но и достоинств своего творения отрицать не хочу. Признаю, возможно, в начале, когда мы убивали всяких нелицеприятных граждан, это было слишком. Но сейчас в наших планах предоставлять людям смерти только серьёзных нарушителей. Безусловно – вершить самосуд дело незаконное. Но ведь по легенде мы и не сотрудничаем с законными органами. – Сложив пальцы в замок, выдаю основную идею: – Я думаю, за океаном такая практика прошла бы на ура. В конце концов, если всё начнёт хоть чуть-чуть выходить за рамки привычного положения дел, свойственного для подобных ситуаций, мы можем просто закрыть проект, забыв его, как страшный сон. – Заканчиваю: – Подумайте, какое прекрасное средство для успокоения народа мы, возможно, изобрели. Со временем они наверняка привыкнут и начнут одобрять. Уже привыкают. Ведь кто не хочет, чтобы наказание было заслуженным? Только те, кто заслуживают его. – Расслабляюсь: – А то, что винят полицию – это, простите, не наша вина. Её винили ещё и до нас. Не хотелось бы показаться некорректным, но, если бы правоохранительные органы работали хорошо, никто бы не говорил, что сейчас они не могут поймать каких-то фанатиков, потому что плохо работают. – В завершении говорю то, чего явно не следовало бы излагать: – Всё равно, что сказать, будто во время последней великой отечественной войны во всём оказалась виновата красная армия. Якобы мы сами допустили нападение. Это, знаете ли, уже перекладывание с больной головы на здоровую.

Не то чтобы он удивлён, но его лицо вообще не выражает ничего похожего на возмущение или недовольство.

Понятия не имею, как мы докатились до такого.

Ещё совсем недавно нас заталкивают в кабинет начальника полиции. Там позволяют послушать очевидные факты о себе. Затем ведут в обезьянник. Организовывают заявление. Пророчат безоблачное будущее в тюрьме. А уже сегодня мы пробираемся через администрацию президента, благодаря отцу Тимофея, чтобы нахамить и очернить работу органов исполнительной власти.

– Это было довольно самоуверенно. Я бы даже сказал – нагло.

Только так можно выжить в нашей реальности.

Через двадцать минут мы покидаем последнее место пребывания. На выходе из кремля ждёт такси.

Садясь на заднее сидение приличного автомобиля, говорю Марти:

– Если мы вынуждены закрыться, то это должно быть разоблачением века. Я не собираюсь уходить под шепот травинок, еле колышущихся на ветру. О нас узнают все.

Улыбка на его лице демонстрирует одобрение.

Тимофею:

– Так. Нужно запоминающееся место и подходящий реквизит. Главное, чтобы не было как в прошлый раз, когда пришлось вести переговоры с пьяным хозяином бара. Если такое повториться, говорить будешь сам.

Толстому:

– Ты ищешь хороших режиссёров. И монтажёров.

– Я могу справиться один.

– Не можешь.

– Почему?

– Потому что я так говорю.

Он возмущён:

– Может, мне вообще уйти?

Марти логичен:

– Не веди себя как баба.

Я думаю: «это что, тот сериал от Алексея Сидорова?»

Через неделю после этого мы отбираем людей.

Работа невероятно трудная. Ведь одни умирают слишком трагично, другие очень медленно, третьи умудряются подавать признаки жизни даже после кончины.

Уже четыре часа мы оккупируем актовый зал нашей школы. Тридцать банок энергетиков больше никогда не увидят белого света, благодаря мне, Марти, Толстому, Тимону и Кристине.

Зима сегодня назло тёплая. Толпа на улице никак не может себя исчерпать.

Порой я жалею о своей упрямой известности.

Моя слава настолько неубиваема, что до сих пор помогает мне привлекать к себе коренных фанатов самого первого шоу.

Пару дней назад планируется, что отбор актёров, режиссёров, монтажёров и операторов пройдёт в разные дни. Но люди сбиваются в стаю не по признаку своих навыков, а по стадному желанию попасть на прослушивание раньше остальных.

В погоне за счастьем все средства хороши.

Так оно и есть. Жить нужно ради себя и близких, ведь остальным абсолютно плевать на тебя.

Даже некоторым близким.

Спустя ещё пару часов мы успешно заканчиваем кастинг, сливаясь через окно кабинета английского языка, оставляя не самые лучшие воспоминания о себе директору, вследствие всё ещё не исчезнувшей толпы, остающейся у главного входа.

Второй раз облажались с последним впечатлением.

В детстве мне казалось, что подбор актёров должны пройти все желающие, ведь тогда появляется возможность выбрать самого наилучшего кандидата. Но, когда смотришь на одно и то же действие на протяжении шести часов, требования к будущим работникам претерпевают некоторую деградацию.

В ранней молодости в принципе всё кажется каким-то невероятным.

Когда мне было пять, глядя на способ общения моих родителей между собой, я вообще боялся, что мне будет не о чем разговаривать со своей женой.

Как так?

Просто взять и заговорить?

О чём?

По пути к машине Марти, Кристина успевает поссориться с Тимоном, Толстый рассказывает о своих кандидатурах на роль оператора, Марти курит, а телефон в моём кармане начинает звонить.

Отвечаю на вызов.

В динамике слышно:

– Добрый вечер. Простите за беспокойство, но хотелось бы кое-что уточнить. Вам знакомо имя: Дарья Грибченко?

Я подтверждаю.

– Её родители просили связаться с вами, так как сейчас не имеют возможности быстро прибыть на место.

Интересуюсь:

– На какое место?

Дождавшись ответа, спокойно сбрасываю звонок. Кладу телефон в карман. Поворачиваюсь к остальным.

Марти шутит:

– Ну у тебя и рожа.

Мне не до шуток:

– Даша в больнице. У неё передоз.

Это что, роман об американском подростке от закомплексованной русской девочки?

***

Несколько дней назад мы условились на том, что оставим всё, как есть. Никаких перерывов не было. Никто не ссорился. Просто нам неожиданно понадобилась небольшая пауза. Кто-то проверял силы – можно ли вытерпеть такого партнёра, как я. А кто-то занимался ерундой, пытаясь мстить. Назвать всё, что делалось мной во время разлуки, кроме как глупостью я не могу.

С каждым новым днём я всё сильнее понимаю, – хочешь найти острые ощущения, не вздумай искать их в своих отношениях. Ведь участие в паре должно быть чем-то вроде опоры для каждого её создателя. Можно сколь угодно усложнять себе жизнь, но позже будет невозможно преодолеть все эти трудности без второй половинки. И если уж решаешь не идти по простому пути, определённо нужна крепкая и знающая себе цену снаружи, но нежная и внимательная наедине. А не как-то наоборот.

Теперь нам грозит повязнуть в бытовухе совместного проживания. В наших планах построить семью. Только никто не говорит об этом вслух, иначе умрёт вся романтика, столь необходимая молодому организму.

Первые года два-три никаких опасностей для нас не предвидится. Ведь я пытаюсь влюбляться в неё по новой, а она прекрасно мне в этом помогает. Мы придумали уговор – что-то вроде реабилитационной клиники, существующей только между нами. Даша лечится от дерзости, приучаясь к вежливости, а я постигаю науку честности, делясь всеми своими чувствами и переживаниями вне зависимости от своих желаний. Но так уж выходит, что мне просто нечего усваивать, ведь именно для этого я к ней и вернулся – чтобы было с кем разделить свои эмоции. Возможно, это немного эгоистично, но без этого человек не человек.

Уже почти перестал тревожить неудачный опыт первой любви. Кира крайне трудный человек. Что по-своему хорошо для определённого отрезка жизни – подростковой юности. Она отнюдь не ангел или что-то вроде того. Хочет заботы снаружи, но самостоятельная внутри. Возможно, ей хотелось бы найти понимающего и внимательного молодого человека, но неприятная планировка характера быстро отгоняет всех номинантов. Пару лет назад это было хорошим стимулом, чтобы добиваться её. Но пару лет назад у меня не было достаточно смелости, чтобы добиться её и постараться переделать то, во что она превратилась теперь.

Теперь ясно, в чём проблема Киры. Она хочет, чтобы её постоянно добивались. Даже оставшись один на один с этой девушкой, приходиться выуживать из неё любовь. Кое-кто совсем забыл, что всё должно быть совсем наоборот. Поэтому порой мне ужасно хочется поблагодарить создателя моей судьбы за появление в ней такого непохожего на Киру человека, как Даша.

Даша мой идеал. Как минимум потому, что никто не знает её настоящую. Никто, кроме её бывших. Иногда у меня появляется детская ревность к этому факту: невозможно, чтобы она любила кого-то другого.

Как правило, типичные обыватели видят эту девушку каменным гигантом, готовым размолотить любого своим хамством на пути к нужной ей цели. Но мало кто знает, как она восполняет утрату своей публичной сердечности.

Всем её знакомым известно, что родители не балуют девочку заботой и вниманием, поэтому за последние пять лет молодая карьеристка сменила около двадцати отношений из тех, что можно назвать серьёзными. Если прибавить к вышедшей цифре все её кратковременные похождения, то получится около ста партнёров за такой небольшой для получившегося значения промежуток времени.

Нередкий случай, когда нехватка любви в семье выливается для девочки в постельные сцены со взрослыми дядями. Но каждая доза такой нежности, в конце концов, как наркотик отбирает у будущей матери желание иметь привычное для всех добродушное, отзывчивое поведение. Потому что это неправильная любовь для ребёнка.

Такое детство привело Дашу к ненависти. Её заносчивый нрав в отношении к незнакомцам и даже друзьям родился благодаря постоянной смене половых партнёров, начавшейся слишком рано. И единственное место, где теперь проявляются коренные женственные манеры – это совместная с мужчиной постель.
Что такое забота от Даши? Это те дни, когда её опека была настолько крепкой, что я попросту захотел убежать от наших с ней встреч. Но со временем пришло настоящее осознание всей прелести такого её отношения ко мне. Спустя полгода нашего знакомства внутри меня зародилось эгоистическое семя, которое поняло, что быть для кого-то единственным любимым человеком, единственным на кого можно положиться, гораздо ценнее, чем быть любимым для всех. Особенно, если это человек противоположного пола, который невероятно красив и ужасно самоуверен.

К счастью, чтобы не дать мне погибнуть от самолюбия, в последнее время Даша стала добрее относиться к окружающим её людям. Теперь она не посылает парней в известные места, если те решаются с ней заговорить, а лишь воспитанно оправдывается своим статусом занятой женщины. Также за ней замечено активное желание наладить более близкие отношения с Кристиной. Если раньше они лишь наигранно здоровались по приходу в школу, а затем благополучно забывали друг о друге на день, то теперь две девушки нашли что-то общее помимо меня. Очень часто их можно встретить на совместных фотографиях. И конечно же я непременно рад, когда Марти или Толстый вдруг начинают находить с ней взаимопонимание.

Нет, я совсем не сомневаюсь в своих друзьях. Пускай люди принимают это за наивность, но уж лучше слепая вера в оптимизм, чем апатическая жизнь без друзей из-за загонов об их фальшивой преданности.

И вот, вроде как, жизнь начинает налаживаться. Любимая девушка, мечта, друзья, красивые планы на будущее, как тут же всё рушиться, стоит только запустить цепную реакцию с уничтожения нашего проекта.