Время, когда великое подлежит исправлению или… ремейк. Сегодня великое стало до того неприемлемо, что возмущённая серость решила заняться его «исправлением». Это делается просто — с помощью ремейка.
Но к чему же мы придем, если примемся обклеивать свои жилища подобными картинками? В лучшем случае превратимся в злых карликов со зверскими выражениями лиц — карликов, которые питаются экскрементами, живут на Закате своей эволюции и потому отбрасывают слишком длинные тени.
Существуют вечные законы,
господствующие над произведением искусства,
как существуют вечные законы,
которым подчиняется
человеческое тело.
(Глэз)
По поводу этого сомнительного и сильно разрекламированного полотна разгорелись нешуточные споры. Кто-то приходит в восторг от «шедеврального» таланта витебской художницы Елены Шумахер, а кто-то умиляется до такой степени, что ремейк к «Купанию красного коня» считает более талантливой картиной, чем полотно самого Петрова-Водкина.
Георгий Корженевский в статье «Елена Шумахер: искусство за пределами синтаксиса», написал: «картины Елены Шумахер выражают чувственную стихиальность человеческого существования, укоренённую в мире бессознательного… Характер постижения здесь совершенно особого рода, и проявляется через погружение в переданное настроение. В этом магия работ Елены Шумахер, раскрывающих мир человеческих эмоциональных состояний в их изначальности.»
Что ж, подсознание и архаика здесь явно на первом месте. В том числе, и архаика чувств.
Я полагаю, что любой ремейк, каким бы он ни был талантливым, — ни в коем случае нельзя считать «шедевром», хотя бы потому, что это второсортное, в прямом смысле, творчество. То есть, творчество «не первой свежести».
Что составляет квинтэссенцию любой работы, чем бы она там ни была? Правильно — главное это ИДЕЯ. Того, кто ворует чужие идеи, всегда в приличных обществах называли ПЛАГИАТОРАМИ.
Тот, кто, украв идею, извратил её — обычно называют ПРЕСТУПНИКАМИ и ГАСИТЕЛЯМИ ИСКРЫ БОЖЬЕЙ. Ещё их называют ИЗВРАТИТЕЛЯМИ и ГЕРОСТРАТАМИ.
Пусть вторичные творцы выбирают себе любой титул — какой им больше нравится!
Если у человека нет в голове собственных идей — он обычно их ворует у более способных. Так всегда было в науке. Так происходит в искусстве и литературе. Гениальные изобретают новое, а вторичные искажают это новое или смешивают все идеи и выдают это за новизну. Вот и творчество Елены Шумахер — в нем есть что-то немного от Шагала, немного от Пикассо, немного от Климта с Малевичем и, конечно же, Петров-Водкин. Удобно делать карьеру на чужом…
http://debove.ru
Воровство идей — дело темное и давнее. Но никогда еще такое воровство не проходило столь явно и с таким плебейским эпатажем, как сейчас. Профессия «вор» вошла в моду. Поэтому и хвалится наворованным и сваленным в кучу, вся эта второсортная немочь, приклеившаяся своими липкими и вонючими слюнями к первоклассному искусству.
Ничего не надо делать — только пририсовать «Джоконде» усы, Сократу — чёлку, надеть Давиду трусы, усадить политического деятеля на унитаз или нарисовать «Купание красного кота». Все эти очумевшие «деятели» так и войдут в историю под именем дураков. Я не помню имени человека, который подрисовал Джоконде усы — я знаю только ВЕЛИКОГО ЛЕОНАРДО.
Художница, извратившая полотно Петрова-Водкина «Купание красного коня», тоже войдет в историю. Но не как самостоятельный художник, а как жалкий копировальщик, превративший рассвет в закатное пожарище.
Здесь стоит затронуть и еще одну тему — тему энергетического вампиризма. Человек, который крадет чужие идеи и питается ими — есть самый настоящий вампир, который поглощает первоклассную идею, переваривает ее и возвращает ее в мир уже в виде экскремента. Потому что, видите ли, каждый человек творит в меру своего таланта и разумения. Один производит шедевр, а другой — исключительно экскременты.
И самое неприятное из вышесказанного, заключается в том, что многим потребителям подобного искусства, экскременты нравятся гораздо больше самого шедевра. Я, например, слышала, как один человек по фамилии Саратовский сказал, с восторгом, глядя на сомнительный рисунок: «Да конь Петрова-Водкина и не стоял рядом с этим котом».
Что это означает? Только то, что господину Саратовскому и, похожим на него людям, нужно не элитарное, не высшее, а какое-то иное искусство — искуство попроще. Даже не искусство, а адаптация, видимость искусства — нечто вроде детского журнала «Весёлые картинки». Видимо, такие люди не могут непосредственно воспринимать великие идеи и потому им требуется посредник, который снизил бы уровень высокой идеи до их низкого уровня. Переделка великого в комиксы — это и есть самое то.
http://debove.ru
Но, мало того, что картина Елены Шумахер вторична — она еще и зла. Я сразу же себе отметила, что подобное полотно ни в коем случае не рекомендуется вешать на стену в своем доме, дабы две озлобленные маски, похожие на морды диких животных, не принесли в дом неприятности и горе.
Знающие люди говорят, что опасно помещать в доме изображения диких животных с оскаленными мордами, а также шаманские маски (даже, если они сделаны собственными руками), потому что эти вещи могут привлечь к жилищу зло.
В творчестве Елены Шумахер применяются исключительно шаманские маски. А на картине «Купание красного кота» явно изображена еще и сцена насилия. Я даже не сразу поняла , что на ней происходит — то ли страшное существо МОЕТ кота, то ли оно его ТОПИТ. В любом случае, происходит насилие — это видно по морде обезумевшего от ужаса животного и по тупому и озлобленному выражению на рыле «существа», стоящего около таза с водой.
Впрочем, ничто не бывает просто так и всё является ЗНАКОМ ВРЕМЕНИ. Поскольку сутью нашего времени является НАСИЛИЕ, постольку данная картина вполне может проиллюстрировать нижеприведенный репортаж, который демонстрирует буквальное истязание человека, не являющегося преступником.
По сути, девочка (или баба?), стирающая (или топящая?) своего орущего кота, совершает точно такое же насилие над живым существом, как и судебные исполнители в репортаже.
Конечно, у всякого человека есть свои пристрастия и вкусы. В этом ОБЫВАТЕЛЬ (особенно обыватель!) сегодня значительно раскрепощен. И в этом факте заключается не столько его свобода, сколько его беда, потому что отсутствие оценочных рамок продуцирует такой тип людей, которые вообще перестают понимать, что такое форма и для чего она нужна. Мир видится им, как безграничное поле, на котором происходит масса, не свызанных друг с другом, событий, не поддающихся изучению. Таких людей можно только пожалеть, потому что они готовы цепляться за что угодно, лишь бы их это что-то «цепляло», «плющило», и «колбасило».
Если при элитарном классическом воспитании человеку сразу дается понимание того, что есть особый МИР ВЕЛИКОГО, к которому всегда было принято подходить с трепетом, и что есть ВЕЛИКИЕ ЛЮДИ и ГЕНИИ, ПОРОЖДАЮЩИЕ ИДЕИ, у которых следует учиться и перед которыми надо смиренно преклоняться до тех пор, пока у тебя самого не начнут рождаться похожие идеи, — то при вольном воспитании человек, который не понимает, допустим, Платона, говорит — «Вот дурак-то был. Написал всяких букв и умер!»
Сейчас воспитание проводится именно таким образом. Великие стали до того неприемлемы, что серость решила заняться их «исправлением». Это к чему же мы придем, если примемся обклеивать свои жилища подобными картинками? В лучшем случае превратимся в таких вот озлобленных карликов со зверскими выражениями лиц — карликов, которые живут на Закате и потому отбрасывают слишком длинные тени.
Источник: http://debove.ru