В детстве я очень любила перебирать старые пластинки, оставшиеся ещё со времён дедушкиных патефонов. Чёрный винил с круглыми картинками в центре буквально завораживал. Особенно нравилось мне фото красивой белокурой женщины с «роковым» выражением лица. «Изабелла Юрьева. Песни и романсы».
У нас дома было на чём проигрывать этот раритет. Папин брат Толя, талантливый электронщик, безвременно погибший в 19 лет, в своё время соорудил чудо-машину. Там были и приёмник, и проигрыватель, и магнитофон, и могучие динамики.
Я осторожно опускала иголку на чёрный диск, и что-то таинственно шуршало, и в комнату лился удивительный сильный и глубокий голос: «Саша, ты помнишь наши встрэчи в приморском парке на бэрэгу?…»
Изабелла Юрьева… Очарование колдовское, эта полузабытая певица не была похожа ни на кого. В то время были популярны Сенчина, Толкунова, начинали своё восхождение на эстраду Ротару и Пугачёва.
А у меня дома пела Юрьева. С годами мне захотелось побольше узнать об обладательнице этого оригинального, страстного, такого «несоветского» голоса.
…Она родилась в Ростове-на-Дону, в 1899 (или 1902) году. Окончила частное музыкальное училище и уже в 17 лет впервые предстала перед публикой в летнем городском саду. Запела и вдруг закашлялась: когда она "брала дыхание", в горло ей попал комар. "Вот и закончилась моя карьера", - мелькнуло в прелестной головке Беллы. Но, к счастью, всё обошлось. Дебютантка даже сорвала аплодисменты, и это необыкновенно окрылило её. Вскоре она помчалась в Петроград – «учиться на певицу».
Однако там оказалось, что голос у неё был поставлен самой природой, - контральто, сильное, яркое и эмоциональное. «Учить вас нечему. Пойте так, детка!» - посоветовал прослушавший её профессор.
Потом случай свёл её с известным пианистом Таскиным. Он тоже сообщил ей, что она - "готовая певица". Далее действие разворачивалось стремительно, как на балу у Золушки. Выход на подмостки кинотеатра «Колизей» в скромном платье - исполнение цыганского романса – шквал аплодисментов – триумф. После этого она становится участницей самых престижных концертов, расширяет свой репертуар, успешно гастролирует и ярко, темпераментно исполняет цыганские песни: «Бирюзовые колечки», «Прощай, мой табор», «Роща»…
«Королева романса», «мадам Вечный аншлаг», «белая цыганка» - такими эпитетами награждали молодую Изабеллу Юрьеву. У неё появляются поклонники, среди которых были Арманд Хаммер, Самуил Маршак и Михаил Зощенко. Однако она выходит замуж по любви за директора театрального треста Иосифа Аркадьева. Супруг посвящает ей всю свою жизнь, пишет песни, организует концерты.
Белокурая красавица, эмоциональная, пластичная, становится звездой. Однако в 30-е годы беспощадная критика «цыганщины» заставила её на несколько лет оставить эстраду.
А потом грянула Великая Отечественная война. Обожаемая супруга, сердцеедка и рафинированная красавица, купающаяся в любви и роскоши, она обладала бесстрашным характером. За это время Юрьева дала более ста концертов на Карельском фронте, в Ленинграде. Оказалось, что её помнили, любили и снова просили знакомые довоенные шлягеры: «Сашу», «Белую ночь», «Если можешь, прости»…
После войны призрак «цыганщины» снова был настигнут и испепелен настолько, что Юрьевой ничего не оставалось, как начать работать над новой программой. Её просили убрать надрыв, давать меньше страсти и петь патриотические песни.
Но… «приходилось хитрить, - рассказывала Изабелла Даниловна, - обычно в первом отделении концерта я пела советские песни, а во втором под видом народных песен уже звучали романсы».
После смерти Сталина подул ветер перемен. Юрьева начала выступать на радио; выходили пластинки с её коронными шлягерами. Кстати, при записи её прекрасное контрально намеренно искажали, делая на тон-полтора выше.
Её прощальный концерт состоялся в 1965 году, она решила уйти вовремя, оставшись в памяти людской привлекательной и красивой. После этого Юрьеву практически забыли. Ушёл из жизни любимый и любящий муж, с которым они прожили счастливые 46 лет. Певица оказалась совершенно беспомощной в быту, пыталась селить у себя помощниц по хозяйству, которые потихоньку уводили у неё антикварные вещи. Юрьева грустила...
И вдруг в конце 80-х годов, когда романс, как Феникс, возродился из пепла, Изабелла Даниловна тоже расцвела для новой жизни.
К 90 годам она, перепрыгнув «через ступеньку», то есть, не будучи заслуженной, сразу получила звание народной артистки России. Она по-детски радовалась: «Это придает мне куражу!». Чуть позже перед концертным залом «Россия», на Площади Звёзд, в бетонных плитах тротуара засияла и её звезда, а в 1999 году она даже стала Лауреатом Государственной премии…
Не зря же Юрьеву называли «белой цыганкой» - она тасовала колоду карт своей жизни, как хотела. В 1992 году в связи с торжеством в её честь в Театре Эстрады, сообщали о 90-летней годовщине певицы, а 95-летие, праздновали в ЦДРИ… через два года.
Изабелла Даниловна истинно по-женски всегда была уверена, что возраст – категория условная, и смело сбрасывала себе не года, а целые десятилетия. Ей долго было "около двадцати", потом - "около тридцати"... Далее время остановилось, и вот Юрьева поняла, что "около пятидесяти" не очень симпатично. А вот если сразу бы сто пятьдесят... Эффектно! Поэтому и 95-летие певицы отмечали в 1994 году; таким образом, она вернула в свою биографию годы, вычеркнутые ею прежде из своих же анкет.
Мне посчастливилось попасть на тот вечер в ЦДРИ, где был переаншлаг. Королева романса вышла на сцену в узком чёрном бархатном платьице, с гладко зачесанными назад, собранными в пучок белоснежными волосами. «Ах, нет, я петь не буду», - кокетливо произнесла она, но, едва услышав первые аккорды рояля, мгновенно сосредоточилась.
Она запела, а, точнее, сделала то, что ценнее всего в пении: она рассказала романс «Мы только знакомы». Его посоветовала ей другая выдающаяся исполнительница романсов, чуть моложе неё, – Алла Баянова.
Если бы так спела современная певица, наверное, это показалось бы наивным. Но когда пела Юрьева, многие прослезились, и не только от того, что преклонный возраст придавал её выступлению трогательный оттенок, - от подлинного Искусства. Оказалось, что профессионализм и высокое мастерство не уходят с годами, а терпеливо ждут своего часа...
«Надо петь с душой, - объясняла певица, - понимать, о чем ты поёшь. Я никого не осуждаю, Боже сохрани! Но сейчас мода другая. Конечно, я не модная…». Но в её словах сквозило своеобразное женское кокетство: Изабелла Даниловна прекрасно понимала, что была в необычайной моде, «последняя из могикан». Она стала нужна всем, она совпала с эпохой.
И даже в сто лет Юрьева оставалась женщиной – лукавой, не без вредности, волевой, взбалмошной. Иногда она забывала положить в сумочку валидол, но никогда – губную помаду! И хотя в последнее время её водили под руки, она утверждала, что уж куда-куда, а за косметикой всегда из дома в Трёхпрудном выберется, и нужный тон помады разглядит.
Любимица публики прожила 101 год! Почти до последних дней её приглашали на концерты, причем, не только в качестве участницы. Она носила маленькие чёрные платья «от Славы Зайцева», наводила идеальный маникюр, надевала туфли на «шпильках» и выходила на эстраду.
«Страшно, когда тело стареет, а душа остается молодой, - любила повторять Юрьева. - Я не могу смотреть на себя в зеркало. Знаете, что нужно сделать, чтобы не стареть? – разбить все зеркала!»