Миссис А., предприимчивая особа крепкого телосложения, не слишком любила свою соседку снизу, сентиментальную старушку фрау Е. По мнению миссис А., снобизм последней мог вывести из себя кого угодно, и неплохо было бы проучить зазнайку, но как-нибудь так, чтобы это не выглядело… ну словом, сами понимаете.
В этот день миссис А. представилась такая возможность. Точнее, она наконец сообразила, как это сделать. Дело в том, что на лоджии у мадам Е., проживающей на первом этаже, свили гнездо дикие осы, но старушка, будучи убежденной защитницей животных, не трогала злобных насекомых, и те, как ни странно, тоже ей практически не досаждали.
День был жаркий, и двери, и окна у синьоры Е. были открыты. Таким образом, вся задача сводилась к тому, чтобы взять лыжную палку и хорошенько ткнуть ею осиное гнездо: от толчка оно упало на пол, и в воздух взвился целый рой маленьких полосатых бестий; как и рассчитывала миссис А., основная масса их пошла по пути наименьшего сопротивления и устремилась в открытое окно фрау Е. Правда, некоторые из них как-то догадались, откуда последовал толчок, взлетели на второй этаж и проникли в комнату раньше, чем миссис А. захлопнула за собой балконную дверь. Одна из них таки вцепилась миссис А. в глаз, прямо в веко, и хотя та быстренько прихлопнула ее, как и других влетевших ос, глаз неумолимо заплывал, что очень мешало наблюдать за происходящим.
Надо сказать, что миссис А. давно просверлила в полу несколько незаметных дырочек. Точнее, это она думала, что незаметных, но подслеповатая Е. не так давно каким-то образом их обнаружила, и принялась обвинять А. в шпионаже. Пришлось долго объяснять ей, что это было сделано из самых лучших намерений: ведь Е. – одинокая пожилая женщина, вдруг на нее нападут бандиты или произойдет еще что-то ужасное, а так А. всегда сможет вовремя прийти ей на помощь. Но Е. и слушать ничего не хотела; пришлось пообещать ей, что дырочки будут заделаны, чем та и удовлетворилась.
Таким образом, теперь у миссис А. была возможность, находясь в полной безопасности, наблюдать, как Е. мечется по квартире, отбиваясь от насекомых, которые лишились дома и были этим весьма недовольны. Часть их еще роилась над разбитым гнездом, и Е, сообразив, что внутрь их лучше не впускать, принялась закрывать окна и двери.
Миссис А. бросилась к телефону. «Ева! – трагически воскликнула она, – Ева, как ты можешь! Неужели ты закроешь двери перед этим крохотными Божьими созданиями и оставишь их погибать на улице? Взгляни, какая заходит туча, какой поднимается ветер, они же все погибнут… Нет, ты не любишь животных!»
Мадам Е. замерла в нерешительности, и ее рука, готовая уже захлопнуть фрамугу, безвольно упала; последним усилием старушка распахнула вторую створку окна и рухнула в кресло; ее раздувшееся лицо было неузнаваемо… Миссис А. стало ее жаль; ведь синьора Е., собственно говоря, ничего худого ей не сделала, к тому же они приходились друг другу родственницами. Ей захотелось утешить несчастную.
«Ева, крепись, ты должна быть стойкой! – воскликнула А., – таковы вызовы времени! Я тоже пострадала от этих ос, посмотри, как они меня покусали! Сплотимся перед лицом опасности: я знаю, кто во всем виноват: это все Р., это ее происки! Если мы ее не остановим, страшно даже подумать, что ждет всех нас!».
Но мадам Е. уже почти не шевелилась, и трудно было сказать, слышит ли она обращенную к ней речь. Миссис А. даже стало обидно: такая красноречивая тирада пропадает…
А деловитые осы уже принялись строить новое гнездо в углу комнаты. Они уже сообразили, что здесь гораздо теплее и безопаснее, чем на лоджии, а к тому же им очень понравилось, что старая идеалистка Е., не приходя в сознание, открыла сахарницу и банку с медом: должны же несчастные осы чем-то питаться…