Варвара, светловолосая простолюдинка стояла смирно, наклонив голову около неказистого с бегающими глазками мужа Гордея. Оскалив желтые зубы, он кулаком нанес удар в живот женщины, она скорчилась от боли, хватая ртом воздух. Гордей стал с остервенением бить ее. Она успевает заслонить лицо руками. Увидев вбежавшего сына Никифора, зыркнув на него бешеными глазами, заорал:
-Сучье отродье, сын отца не уважает, а теперь посмотрим, как ты меня ослушаешься,-намотав косу матери на руку рванул, что есть мочи, вырвав с корнем волосы. По лицу матери мелкими струйками стекала кровь, она, закатив глаза, бухнулась на пол.
-Мама,мама,мамочка моя…,- сев на колени около нее, гладя ей руки, рыдал.
-Убью обоих.-прошипел с пеной у рта Гордей, брезгливо,швырнув волосы на пол. Засучив рукава, снова бросился в строну лежащей жены.
- Не трошь мать,- встав и загородив ее,- Будь по-твоему. я женюсь на Груне,как ты хочешь.
На бездушном лице Гордея появилась чуть заметная улыбка, злости как не бывало. Поняв, что натворил, схватив ведро с водой направился к жене, облив ее. Она тихо застонала. Прищурив глаза, словно выдавливая слезы, запричитал :
-Варенька, ангел мой, прости меня дурака,-схватив руками голову, качаясь из стороны в сторону,- что я натворил с тобой ирод. Она открыла глаза, взяв его руку:-Ничего Гордеюшка, мне уже не больно.
Все это время в углу на лавке сидела беременная Нина – жена старшего сына Гордея, моргая глазами и часто дыша. Потом, сползла на пол, и стала кричать. Роды были преждевременные, промучившись несколько часов, она родила мальчика, крик которого больше напоминал пищащего мышонка чем человека. Вечером вокруг нее уже суетилась отошедшая свекровь с перевязанной головой. Все смотрели на бледного младенца с кривыми и тоненькими ножками и понимали, что не выживет. Грудь он не брал, постоянно вздрагивал. Варвара, поглядев на невестку и погладив ее по голове:-Ничего, не таких выхаживали, ищь какой мужик вырастет. «Допекать» его будем.
- Как это матушка? - тихо спросила невестка.
Свекровь на ушко, чтобы никто не слышал, стала давать советы. Потом крикнув сына, велела принести воды из трех колодцев. Ночью, когда печь остыла Варвара,замесив на принесенной воде ржаное тесто, смазала им ребенка и вышла на улицу, обойдя дом трижды. Тем временем невестка, словно баба-яга из сказки положила младенца на большую деревянную лопату. Варвара зашла в избу,спрашивая:
- Что делаешь?
- Хлеб пеку.- Отвечает невестка и всовывает лопату трижды в остывшую печь.
- Ну, пеки, пеки, да неперепеки.
Через несколько месяцев, на свадьбе Никифора с Груней, невестка держала на руках улыбающегося розовощекого сына. (Что тогда спасло младенца, никто не знает, может быть закаливание из холода в жар, не то сама печь сыграла роль барокамеры).
На свадьбе жених был не весел, сидя с худой большеротой невестой, ведь ему нравилась пухленькая хохотушка Марфа, но отец решил по-другому.
Гордей как и его вся семья были крепостными и принадлежали помещику Коровину. Завидя рукастого крестьянина, он заставил его построить дом для охотничьих борзых. Работа приглянулась, он даже хвалился ей перед родственниками. Как то, Гордей пришел к помещику с просьбой дать согласие на женитьбу младшего сына Никифора на дочери покойного крепостного Попова Марфе,но нечаянно стал свидетелем разговора хозяина с управляющим. Коровин сказал ему, что по осени хочет продать дворовую Марфу, смотрящую на него волчонком, знакомому купцу для утех. Потом, заметив худую как щепка крепостную Груню, сказал, что надо ее отдать замуж за сына Гордея, может маленько потолстеет. Перечить хозяину Гордей не стал, женив на ней Никифора.
Груня сразу после свадьбы забеременела, прилично растолстев и похорошев. Друг Никифора Гаврила из многодетной семьи оказался попроворней его, уговорив Марфу в лесу стать ему женой без чего-либо согласия. Напоив священника, они обвенчались. Узнав про это, родители избили обоих, а помещик дал распоряжение управляющему продать их на ярмарке.
Никифор с отцом, заработав немного денег, решили съездить на торжок.
Ярмарка гудела, шумела и представляла из себя огромную толпу торгующих, покупающих и просто шатающихся, а иногда и праздно валяющихся людей. Больше всего народ покупал лекарства, снадобья и настои: русский люд тогда охотно верил в народную медицину и не жалел на нее денег. О лакомствах и говорить не приходилось, поскольку пряники, конфетки и прочие лакомства продавались на каждом углу и пользовались огромным спросом. Гордей с сыном направляются туда,где продают лошадей. Черный грязный цыган в тулупе смотрит на гнедую лошадь, разглядывая ее зубы. Старается обхаить товар, чтобы продавец снизил цену. Продавец же наоборот расхваливает, не жалея слов. Взгляд Никифора упал на мало приятное зрелище, где продают людей, сегодня здесь две молоденькие девицы, старик, мальчик, младенец в коробке и его Марфа с мужем. Продавец подводит к ним армянина, тот подходит к Гавриле и смотрит ему в рот, считая зубы, словно он лошадь, затем щупает грудь Марфы. Гаврила сжимает кулаки, но сделать ничего не может, он привязан к столбу. Армянин, не сговорившись в цене, уходит. Тут появляется мужик в сюртуке, по всей видимости оптовик. Желает купить Марфу с Гаврилом. Но в цене никак не сходятся. Продавец навязывает младенца в коробке всего за пятьдесят копеек и,стукнув по рукам, покупатель соглашается. Гордей выбрал лошадь и что-то говорит Никифору, стукнув его. Он смотрит вслед уходящей Марфе, мысленно прощаясь с ней навсегда.