Наваждение

               
   «Где – то есть город, странный как сон,
    Снегом сыпучим по грудь занесён…»

“Hominem quaero”(«Я ищу человека»)
Диоген
               
Дед подвыпил и пустился в пляс: «пошел хрен вывертывать ногами по всему гладкому месту, которое было возле грядки с огурцами. Только что дошел, однако ж, до половины и хотел разгуляться и выметнуть ногами на вихорь какую-то свою штуку, — не подымаются ноги, да и только!.. Разогнался снова, дошел до середины — не берет! Что хочь делай: не берет, да и не берет! Ноги как деревянные стали. «Вишь, дьявольское место! вишь, сатанинское наваждение!..» Пустился снова и начал чесать дробно, мелко, любо глядеть; до середины — нет! не вытанцовывается, да и полно!»
                Н. В. Гоголь, «Заколдованное место»

   Книги разошлись, осталось их с пяток, и читатели потихоньку покидали зал. Оставались работники библиотеки да сам автор.
   Можно было закругляться, хотя усталости он не чувствовал – наоборот, было ощущение подъёма, полёта: новый сборник приняли благосклонно.
   Вышел – время уж за полдень, ещё не начинало темнеть, мороз не обжигал лицо ветродуем. Одет он был тепло, уютно, добротно.
   В этом городе он был 30 лет тому назад. И вот теперь, пропетляв по одинаково бестолково застроенным улочкам, местами проваливаясь в снег, убедился в том, что город-то ничуть не изменился, разве что постарел, осунулся, погрузился в снег почти по самые окна первых этажей домов. Да и дома были прежними – деревянными двухэтажками, с почерневшими от времени стенами, обвисшими по краям крышами и облезлой краской на дверях и окнах.
   Но как он умудрился заблудиться? По приезду чувствовал себя уверенно, свободно, не стал брать такси: просто пошёл по улицам, легко нашёл на одной нужное здание, и  теперь вот побрёл по наитию, наугад…
   И странно: ни одной машины, почти нет прохожих на улице! Начинало темнеть, когда встретил он женщину с сумками:
- Простите, как мне выйти к автовокзалу? Я уже часа два блужу…
   Женщина остановилась на углу дома, поставила на снег свою ношу, задумалась на миг:
 - Идите во-он туда! – махнула рукой.
   Он спросил:
- А чего город такой дряхлый, запущенный? Деньги сюда текут немалые: лыжный спорт, биатлон, туристы со всего света…
   Женщина вздохнула:
- Именно это его и губит: цены взвинчены, работы нет, только сфера всяческих услуг. Промышленность никому не нужна, все, кто может, гоняется за лёгкими деньгами…
   И исчезла.
   Темнело, как всегда зимой, рано.
   В указанном направлении, буквально в сотне метров, виднелась высотка. Уже лучше.
   Пошёл он прямо на этот дом, и что? Попал в большой сугроб, в нём ни следов, ни колеи – сплошная снежная целина с глубиной местами до пояса. Выбиваясь из сил, утопая в морозном пуху, он с трудом выбрался из снежного завала, но дома почему-то не обнаружил. Перед ним возникла двухэтажка – развалюха с вывеской «Больница». Странно! Зачем ему больница? Но, отчаявшись, решил ещё раз попытаться выведать, куда идти.
   В доме, среди хлама, оказалась всего одна жилая комната. На стук никто не отозвался, и он вошёл в полутёмный зал. Там стояли койки, беспорядочно застеленные несвежим бельём. Тяжелый дух витал в этом убогом помещении. В постелях лежали старые люди, мужчины и женщины, измождённые и неухоженные.
- Люди добрые, где я? И кто вы?
   А ответа не последовало. Он встречал пустые, безразличные и бессмысленные взгляды.
- Где медики, медсёстры, врачи? Или хоть кто из персонала?
   Тишина. Тяжёлое дыхание. Стоны.
   Он выбрался на улицу. Под ноги попадались пустые вёдра, рваные мешки, сломанные ящики…Что за больница, где лежат полуживые люди, и никто за ними не смотрит?
   Мимо проходили три девушки.
- Красавицы, какая это улица? Где автовокзал? Или железнодорожный? Помогите!
   Из-за спин девиц с рыком выскочил лохматый пёс, оскалился и цапнул его за руку, сдёрнул перчатку. Он попытался отбиваться от пса ногами. Девки ехидно ухмылялись и молчали. Кое-как удалось убраться восвояси, не разбирая дороги. Отчаяние сменилось безразличием.
   Дважды он чуть не свалился в реку: поскользнулся на скрытом под снегом льду и чудом успел схватиться за  торчащую из-под наста арматуру. Страх заставил тело напрячься и выкарабкаться на берег.
   Город оказался в долине, едва-едва мерцали огоньки.
   Ужас внушали своры бродячих собак. Хорошо, что он сумел вооружиться металлическим прутом. Псы, очевидно, одичали недавно, и назначение железки понимали, не подходили близко.
   И опять вокруг ни души человеческой. Стороной сторожко крались собаки, друзья человека…
   Чем больше он стремился приблизиться к огням города, тем больше они удалялись.
   И вот бредёт он бессознательно, отупевший от усталости и отчаяния.
   Наверное, он всё ещё там, на снежной равнине, одинокий искатель отзывчивого  человека.
   Может, когда-нибудь он и выйдет к людям.
   А может, и нет…