- Только не увиливай. Ты же повторял, те же доводы – присоединился к нему агроном - те же, как говориться, посулы, что какая-то тварь мне внушала-телепетировала, еще до того, как ты тут с этим жбаном медниым чi, или как вы сказать изволили, господин магистр?
- Медичи.
- А мне послышалось: из меди чi… чi не из меди. Часть слов по-русски, часть по-украински. У нас же там Донбасс рядом. Много украинцев живет.– усмехнулся Андрей Федорович.
- Да, на южнорусские говоры несомненное воздействие – осанисто заговорил Николай, и голос его, казалось преобразился, наполнившись весом и твердостью гранита университетских колонн - оказали восточные диалекты украинского языка.
Причем говорил Николай используя старо-московское произношение, барственно акая, и выговаривая твердое «г».
Толик-следователь подошел к агроному, Дмитрию Григорьевичу и Николаю, что бы не упустить возможность поучаствовать в еще одном допросе.
«Вот, ментовская порода! – думал Дмитрий Григорьевич. – и этот языковед опять решил блеснуть эрудицией перед толпой».
- Ребята, мы допрос ведем или вопросы языкознанья решаем? Южнорусские говоры… - передразнил он, повторяя вальяжное произношение латиниста.
- На горе гуси гогочут, а люди на «г» говорят. – сказал полярник, с издевкой, испепеляя взглядом латиниста. Он подумал, что сейчас его пустят в расход и решил на прощанье поиздеваться над своими палачами. – Что, к Яру, ваше высокоблагородие, ехать собрался, хрен московский? А ты? Тебе партия и народ дали образование, - уставился он на Андрея Федоровича - а ты тоже в господа собрался?
- Че ты несешь? Если сравнивать, сколько мне пришлось на колхозных полях попахать, так получится не меньше твоего, не меньше чем тебе там, в полярных снегах…
- А нутро-то эссеровское осталось…
- Ты в свое нутро-то загляни сначала.
Полярник насупился, изобразил величайшее презрение и плюнул под ноги врагам.
- Веди себя прилично. Можешь руки опустить. – сказал Дмитрий Григорьевич. – Отчего тебе вздумалось на нас нападать? И кто приказал тебе на нас нападать?
- Какой-нибудь ВЦИК? – предположил Николай. – Тот, кто команды тебе отдавал ВЦИКом представлялся?
- Может нарком? – добавил Толик. он тоже был достаточно образован.
- Я спрашиваю: ВЦИК?
- ВЦИК! – рявкнул полярник - Да только вам до него не добраться! А давить вас надо, котрразведку врангелевскую! И будут вас давить! Хоть вы и в будущем сохранились …
- А, мы – контрразведка! - воскликнул магистр.
- Врангелевская?
- Слащевская. – добавил Николай.
- А ты угадал, – кивнул ему Дмитрий Григорьевич – когда меня белогвардейцем сделал. Как того генерала, чей я родственник, фамилия?
- Науменко. То есть, твой предок служил у генерала Науменко, в качестве уже не помню кого: есаула, сотника... Черт! Забыл твою легенду.
- Меньше надо с умным видом о диалектах рассказывать.
- То что вы беляки, верно мне передавали. – прорычал полярник.
- Во-первых: мы не беляки, – нравоучительно заявил Николай – во-вторых : ты получал директивы, а так же сведения о нашей белогвардейской принадлежности совсем не из ВЦИК, не из РВС, не от Наркома, не из ставки… а от кого?
- От кого?! – рявкнул в ответ Полярник. Глаза его были округлены. Он приготовился пропасть пропадом, но не дать этим гадам себя заморочить.
- Да, ты и сам не знаешь от кого. – сказал Дмитрий Григорьевич.
- Ты не представляешь для нас интерес, - заключил Николай – следовательно, мы в твоей помощи не нуждаемся.
- Да, мы сами разберемся. – Кивнул Дмитрий Григорьевич
- Без, взбесившихся. – Добавил Мишаня.
- А ты дуй к себе на ВДНХ или куда? Где тебя срисовали. – сказал агроном.
- Да, я в кремлевской стене захоронен! Оттуда меня не вытащить.
- Вот, давай залазь в стену, держи там оборону, следи, чтобы не выковыряли.
- Постой! – хрипло дыша, сказал полярник. – в какие времена я попал?
- Мы, здесь присутствующие, живем во временах, что наступили примерно лет через восемьдесят пять после Великого Октября. Стрелки с дисковыми автоматами твои ровесники. Из тридцатых годов ХХ века. Тит… - Мишаня, ты его из какого века извлек?
- Из конвоя Его Величества Государя-Императора Александра II Освободителя.
- Из ХIX века. А в данный момент мы в глубоком прошлом в самом начале каменного века. Ну, а ты? Надумал нам что-то сообщить? Когда тебе кто-то внушал, что мы де белогвардейцы, хоть картинка какая-то вырисовывалась?
Полярник задумался. Он решал: сказать или нет и одновременно обдумывал услышанное. Еще раз вздохнул, - а. была ни была, - решился.
- Какая-то лысая фигура, вроде чугунная.
- Лицо запомнил?
- Она ко мне лысиной была повернута.
- Ильич что ли?
- Нет не Ильич.
- Значит так, террорист. – громко объявил магистр - Сейчас ты отправишься в экспедицию на Игарку партогром. В игру «Челюскин». Вы не возражаете? – он оглядел присутствующих, и, не найдя возражений направил на полярника свою трубку. – Только не пиши кляуз. И вообще не стучи, не то окажешься в кремлевской стене. Я проконтролирую. Как звать-то тебя?
- Вотий Даниилович… Ставридко Вотий Данилович.
- Вот я и телеграфирую на базу экспедиции в Игарку. Тебя встретят.
- Так, ты погодь, ты погодь… Надо того Фрола. каюра…
Но было поздно. Полярник растворился в воздухе. Пустой саркофаг, служивший постаментом ему и спрыгнувшему с крышки мраморного вместилища агроному, действительно был похож на мусорный контейнер.
- А теперь прошу всех на балкон! Полюбуйтесь, - крикнул Мишаня. Все степенно вышли на балкон. За компанией вылетел орел и неспешно выплыли шары газариков.
На месте пирамиды вдали возвышалась лиловая двуглавая Убыхская гора. Такая же какой ее знали все присутствующие, только без признаков каких-либо строений на ее склонах.
- Дематериализовал ее нафиг. – объявил Михаил. – Коля дай-ка мне еще сигарету.
- Ну, теперь похожа - улыбнулась Нюра.
Вот уже девятый день как Николай уволился из Водоканала.
Михаил отдыхал дома, Тита вместе с агрономом, до окончание дела, он поселил на даче в окрестностях города. Андрей Федорович с интересом стал изучать местные субтропические культуры и подолгу останавливался у городских статуй. Чаще всего он подолгу простаивал у чугунной статуи Владимира Ильича Ленина на гранитном постаменте, возвышавшимся на аккуратном бугре клумбы, огороженной живой изгороди из стриженый кустиков самшита. В таких прогулках его часто сопровождал Тит, и прохожие видевшие худощавого пожилого человека, в очках, в рубахе с засученными рукавами, в летних светлых брюках, и бородатого гиганта в джинсах и джинсовой рубахе, думали, что это отдыхающие коммунисты.
Орел и четыре стрелка остались охранять башню. Газарики, распрощавшись с друзьями отбыли в область своих игр или в «Область вихрей».
Минипигс с Нюрой снимали коттедж на Батыйке.
Толик, как ни в чем ни бывало продолжил службу в милиции.
Пару раз они встречались в кафе впятером: он, Дмитрием Григорьевич, Николай и Михаил с Андреем Федоровичем. Пытались выйти на язь со злополучным агентом «Эпсилон», но тот не отвечал на телефонные звонки.
Им удалось подловить прокурора Дрейслера, у его особнячка из красного итальянского кирпича. Полукруглым мраморным балконом на втором этаже, на Бастионной горке. Для этого пришлось переодеться в робы и подогнать компрессор Стефана Унгуряну. и изготовиться долбить бетонную лестницу, шедшую вверх по склону, параллельно забору из того же итальянского кирпича, вокруг двора особнячка, к кованой двери-калитке. Перед тем как начать долбить, Дмитрий Григорьевич, стучался в калитку и какой-то откликнувшейся со двора, но так и не выглянувшей из-за двери женщине объявил, что из-за повреждения водопровода придется раздолбить лестницу в трех местах, и, возможно, денька четыре в особнячке не будет холодной воды.
Разгневанный прокурор появился незамедлительно, хлопнув дверью «Вольво» он ринулся в верх по лестнице быстро и решительно, как воробей в период брачных баталий.
Крикнул, выхватив служебное удостоверение: «Так, останавливаемся! Немедленно прекратить! Прокуратура! Кто разрешил долбить лестницу? А, - это Водоканал»!
- Не совсем водоканал. – Многозначительно сказал Михаил и, расправив грудь, встал перед прокурором. – Не нервничайте, - не идола страстями кормите
- Что-о?!
- Вы не в пирамиде, почтеннейший. – сказал Николай собравший пальцы в замок.
Прокурор замолчал, узнавая одного за другим ремонтников, и все сильнее и сильнее бледнел. Единственно, ему был не знаком Стефан Унгуряну, стоявший ниже, на асфальте обочины улицы Таманской, рядом с тарахтевшим компрессором.
- Что вы хотели ? –глухо спросил Дрейслер.
- Да не пугайся. – успокаивающе улыбнулся Дмитрий Григорьевич. – Ты скажи этого агента из «Эпсилон». Ты когда в последний раз видел?
Однако и прокурор ничего не смог сказать о посланце мира статуй. Агент ему не звонил и встреч не назначал.
-Ну ладно, - вздохнул Михаил - Если вдруг, объявится, дай знать запиши, мой мобильник...
Миша продиктовал ему номер.
- Только не вздумай - заметил он – по этому номеру меня поймать, там, с ОМОНом, группой захвата… Сам видишь: мы – люди гуманные, но способны исчезнуть в любой момент и появиться, где угодно и когда угодно. Поэтому не дури.
- Да, я же понимаю – будто старому приятелю рассмеялся в ответ Дрейслер - А давно вы из пространства игр?
- Позавчера был, а ты что, по пирамиде соскучился?
Прокурор усмехнулся: «Стоит еще»?
- Давно испарилась. Я ее дематериализовал.
- Вот это правильно! – солидарно вскричал Дрейслер, словно был единомышленником магистра, объединенным с ним общим делом.
- Ладно, - сказал Дмитрий Григорьевич поори еще для вида.
- Для конспирации. – добавил профессор Николай.
- Или вы отсюда убираетесь, - мгновенно преобразившись заорал прокурор – или ваш директор Волк завтра же будет отстранен от занимаемой должности! Вам ясно?!
Сбоев больше не случалось. Никакие средневековые воины из зоны игр в реальный мир не прорывались Для этого пришлось провести вылазку из вселенной развлечений для уничтожения магического кишечника главного инженера Водоканала Правдоподобных. Пришлось атаковать работавшую на утечке бригаду слесарей ремонтников возле НИИ «Морское побережье» шайкой китайских разбойников с чудовищными алебардами, именно в тот момент, когда на место работ приехал главный инженер. Разбойники в красных шелковых повязках, с криком и визгом, бросились на рабочих. Вновь, как возле дома Министерств обороны, окрестности огласил шум битвы. Крики, рев, стук черенков лопат о древка алебард.
Впятером, оглушая резким хоровым воплем боевых вокализмов, раскосые разбойники напали на главного инженера.
Свирепо матерясь, ужасный в гневе Правдоподобных замахнулся на китайцев барсеткой.
- А ну! – оглушительно гаркнул он – Косорылые бля! Суки! Чурки! А-А-А!
Через секунду все было кончено. Из еще стоявшего на ногах главного инженера, через лихо распоротую замаранную кровью белую рубашку вывалился радужно сизый кишечник и тяжело шлёпнулся на гравий. И еще живой главный инженер Правдоподобных устремил вниз вытаращенные глаза, словно провожая взглядом собственные внутренности, и что-то надсадно промычал. Две кишки, подобные мокрым лямкам, тянулись из рассеченного живота к блестящей слизистыми извилинами куче на камнях. Один из разбойников молниеносными движениями алебарды отсек оба конца. В воздухе распространилось зловонье, и несчастный водопроводчик упал замертво.
Так героически погиб главный инженер по сетям Горводоканала, старейшего муниципального предприятия города-курорта. Откуда-то из-за бетонного забора, внизу сплошного, а сверху сделанного в виде ромбической решетки, какие ставили в советские времена, двое разбойников с вилами вытащили лакированный ларь из ясеня. Подхватив кишки на специальные вилы, погрузили их в ларь и захлопнули его крышкой, украшенной сверху деревянным драконом.
За забором, куда на носилках разбойники унесли ларь с кишечником, а вслед за ними устремились и те из них, кто дрались со слесарями, и те кто расправлялся с инженером Правдоподобных, цивилизация исчезла. Исчез экспериментальный бассейн для моделирования берегозащитных надолбов. Исчезли пятиэтажные хрущевки, прилепившиеся к крутому поросшему густым лесом дендрарской горы, железная дорога, рядом с которой только что произошло ужасное убийство, – все исчезло, уступив место вековому, первозданному лесу. Из-за огромного дерева вышли три буйвола, с погонщиком в китайской шляпе в виде тупого конуса, за ними, опираясь на кизиловый посох, вышел гроссмейстер игр Мишаня в малиновом шелковом халате, украшенном вышитыми золотом аистами.
Разбойники водрузили ларь на одного из буйволов, на двух других воссели Сунь Цзянь атаман с длинной бородой с надетым на нее черным шелковым мешочком и Мишаня. Звериной тропой отряд двинулся в сторону гор. Пятеро удальцов впереди расчищали дорогу от колючих лиан. Атаман достал флейту. Разбойники грянули боевую песню.
Ларь привезли на дачу к Мишане, поставили в саду под сливой. Кишечник должно было уничтожить только в этом, реальном мире. Мишаня расплатился с разбойниками пятьюдесятью лянами серебра, двадцатью пластмассовыми ведрами, двумя ящиками тушенки, тремя ящиками портвейна «Анапа», и отправил в игру «Речные заводи». Разбойники вновь грянули боевую песню и испарились,но песня еще с полминуты продолжала звучать.
Затем, в саду вместе с Андреем Федоровичем и Титом, Михаил сложил большой костер из обрезанных ветвей плодовых деревьев спиленной виноградной лозы, старых досок и брусьев, рассыпающихся, покореженных листов ДСП, старой фанеры, картонных коробок каких-то кольев, пней… Ларь с кишечником поставили сверху. Андрей Федорович приподнял крышку за ручку - дракона, заглянул во внутрь. Сморщился и скорее закрыл ларь.
- Да, свеженьким потянуло…
Тит плеснул из канистры бензина. Мишаня щелкнул зажигалкой, и вспыхнуло пламя в злорадно резвом энтузиазме выплясывая вокруг ясеневого ковчега с сокрытым в нем вонючим извилистым кишечником-порталом в иные, часто враждебные людям, миры, еще недавно обычным кишечником инженера, мирно переваривавшим пищу: огурцы, помидоры, макароны, картошку, мясо шашлыка, колбасы, отварных куриц, чай "Гринфилд", кофе "Арабика", пиво, водку, производимый тестем качественной самогон, вино, коньяк и вискарик... Кишечник, работавший, как и положено кишечнику, вдруг вобрал в себя тайного агента, дринк-флэш-карту, влившуюся в желудок под видом виски, перестроившую весь узел пищепроводящих рукавов и шлангов по схеме: из тракта в теракт.
Из объятого гудящем пламенем ларя донесся щелчок, затем треск и шипение. Дым над костром сделался гуще и чернее.