...И вот однажды он все же преодолел себя и вышел из дому. Этому поступку предшествовала отчаянная борьба души и разума, и если бы хоть кто-то знал, чего стоила его душе эта победа! Сколько доводов и увещеваний приводил разум — он все же проиграл в этой битве.
А на улице жила Весна, и она жила во всем и везде. Она отражалась в мокром асфальте, в витринах магазинов и крышах автомобилей. Он с удивлением озирался по сторонам и заметил, что снег почти растаял, хотя еще был март. Солнце и необыкновенное небо, которое только по весне бывает таким прозрачно-топазным, обрушили на его голову море света, и отвыкшая от этих простых ощущений голова мгновенно закружилась. Он шел, не разбирая дороги, и, конечно, был неминуемо наказан за это — его правая нога угодила в кашицу из воды и подтаявшего снега. И старый ботинок мгновенно подвел своего растяпу-хозяина, промок и намочил ногу. Но промокший ботинок ничуть не испортил настроения. Свежий мартовский ветерок приятно обдувал лицо, холодил щеки и нос — и это тоже радовало его. Перед ним с тротуара вспорхнуло несколько голубей, и он проводил птиц взглядом.
С каждым шагом он обретал уверенность, в том, что делает: в том, что он правильно поступил, нарушив самому себе данный обет никогда больше не выходить в этот ужасный мир. Но сегодня мир показался ему не таким ужасным, как когда-то...
Он начал жить, как и все остальные. Его высокие мечты и простые желания, как у многих, боролись с действительностью — жесткой и почти безнадежной. Работу, которую по счастливой случайности получил, он не любил. Не ненавидел, но и не радовался ей. Да и чему тут радоваться — мелкий клерк в крохотном офисе на втором этаже старого дома, окнами выходящего в маленький дворик. Как ни странно, именно дворик и стал в его сердце неким препятствием к тому, чтобы считать свою работу уж вовсе ненавистной. Во дворе этом жила женщина, которая часто кормила голубей. Она, возможно, была одинока, и ее единственным лекарством от всепоглощающей скуки стали голуби. И ему нравилось наблюдать, как они слетались к ногам этой женщины, стоило ей только выйти из дому. Голуби пировали около нее, а, когда хлебные крошки в ее руках заканчивались, они еще какое-то время ждали, после чего как по команде взлетали. И если ему, глядя из своего окна, удавалось застать их дружный взлет, он улыбался, уверенный в том, что сегодняшний день пройдет быстро и легко.
Как-то так совпадало, и он не мог себе это объяснить, что ночами после дней, когда он видел взлетающих голубей, ему снился один и тот же сон. Он видел красивый большой белый дом с зеленой крышей, стены которого увиты плющом и диким виноградом. Этот дом стоял в тени высокой сосны или пихты, лапы которой как будто ладонями закрывали фасад от навязчивого взгляда прохожих. Уютный зеленый дворик с бархатным газоном, узкая тропинка от калитки к входной двери — от всего этого веяло спокойствием, и он просыпался радостным и почти счастливым...
Накануне того дня, когда все случилось, ему снился совсем другой сон. Он видел себя в какой-то липкой трясине. Как будто он шел по тропе и оступился, и с каждым новым шагом все глубже проваливался в болотную грязь...
Он проснулся с головной болью, подушка была мокрой от пота. «Уж не заболел ли я?», - подумал он тогда. И еще была мысль: «Может, не ходить сегодня на работу?». Но, привыкший рассуждать здраво, он быстро оправился от ночных видений, и, проделав все то, что делает любой человек утром рабочего дня, вышел из дому.
А на работе его уже ждали неприятности. Нет, не неприятности, а катастрофа. С его стола пропали важные финансовые документы и еще деньги, которые, по словам его начальника, тот дал ему накануне вечером, чтобы убрать в сейф. Сейф и его рабочее место несколько раз проверили, вызвали полицию, которая тоже проверила все еще раз.
Он никак не мог понять, почему начальник пытается возложить на него всю вину, ведь никаких бумаг и тем более денег ему никто вчера не давал. Голова стала болеть еще сильнее, а потом как-бы взорвалась и рассыпалась на тысячи осколков от брошенной кем-то фразы «А на такого, как этот, я бы и не подумал...».
Он очнулся тогда от нестерпимо яркого света. Свет давил на глазные яблоки, словно на них лежали кирпичи. Губы и язык не слушались, во рту чувствовалась горечь, а в нос бил запах лекарств. К нему подошел доктор, проверил пульс и похлопал по руке:
- Ну, молодой человек, теперь все будет хорошо. А пару часов назад было намного хуже!
- Что...было?
- Вероятно, спазм сосудов головного мозга, такой сильный, что вы упали в обморок.
- Кто меня ...сюда...?
- Кто привез? А двое из полиции привезли, они и сейчас там, в коридоре сидят.
Когда доктор сказал это, то он вспомнил последние события у себя на работе, и перед глазами поплыли белые облака...
….
- Да, что-то уж очень вы, молодой человек, нежный — будто барышня какая! Чуть что — сразу в обморок падаете. Надо Вас обследовать, - сказал доктор, пристально вглядываясь в его лицо.
Он хотел ответить, но не смог и закрыл глаза.
Последующие события он плохо помнил - вероятно, мозг, щадя его, стер из памяти самые печальные события того периода. Остались лишь размытые фрагменты, обрывки сказанных кем-то фраз: «Полный покой...Нужен консилиум специалистов...вероятно, наследственная предрасположенность... необычно для такого возраста... психические травмы провоцируют...» И еще одна фраза: «...и до суда может не дотянуть».
Из больницы его выписали только потому, что было бесполезно его там держать — лечением являлся покой и больше ничего. Полиция возражала, но им врачи объяснили, что в таком состоянии ему не сбежать.
А потом, через некоторое время пришел к нему человек и сообщил, что следствие очень извиняется перед ним, что вор найден: им оказался его начальник, попытавшийся (почти успешно) всю вину свалить на него — своего сотрудника, мелкого клерка...
После этого визита ему опять стало плохо, опять больница и капельница...
Больше он никого к себе домой не пускал, и сам не выходил за порог. Ему готовила соседка — сердобольная женщина средних лет приняла на себя заботу о нем, потому что привыкла о ком-нибудь заботиться, а муж ее недавно отошел в мир иной. В компенсацию за моральные издержки с его уже бывшей работы выплачивали пенсию, на которую соседка и содержала его.
Так он жил несколько лет — затворником, боявшимся людей, стука в дверь, любого громкого звука. Жил до вчерашней ночи. До нее он не видел снов — мозг был слишком слаб, чтобы рисовать ночные картины в его воображении. Но вчера сон пришел — тот самый, про белый дом с зеленой крышей. Утром он почувствовал прилив сил и стал уговаривать себя что-то сделать. Ну, вот хотя бы ненадолго выйти на улицу...
...
Он шел, и Весна улыбалась ему. Но вот что-то случилось с ним, и какой-то образ, чье-то лицо заставило остановиться. Он обернулся, пытаясь сообразить, кто посмотрел на него ТАК? Обернулся и увидел спину невысокой девушки с короткими светлыми волосами. Да, это точно она. Не понимая себя, он, словно повинуясь инстинкту, пошел следом за ней. Ее походка была легка и уверенна — она точно знала, куда идет, в отличие от него. Он несколько раз чуть не потерял ее в людском потоке, и теперь старался быть поближе к ней. Но для этого надо было ускорить шаг, а он отвык ходить. Он годы не ходил никуда дальше коридора! Попытка догнать ее была безнадежной. Но вот она повернула в узкий двор и замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Он огляделся по сторонам и обнаружил, что стоит в том самом дворике, на который он смотрел из окна своего офиса. Его охватила дрожь — меньше всего он хотел сейчас оказаться рядом с тем местом, откуда начались все его горести. Но дрожь прошла, когда он увидел женщину, кормящую голубей. Она шла к девушке, окруженная воркующими птицами, подслеповато вглядываясь перед собой. Девушка, за которой он шел, стояла неподвижно, а потом неожиданно бросилась вперед и попала в объятия пожилой женщины. Голуби взмыли вверх, испуганные этой встречей, а он смотрел на все это, и ему казалось, что это все сон. Казалось, что он и не выходил никуда из дому, что он лежит сейчас в своей комнате и бредит, но бред этот не кошмарный, а приятный. Чувство реальности пришло к нему, когда он услышал, как женщина и девушка разом громко заговорили. Их возбужденные голоса доносились до него сквозь гул в ушах и звук собственного сердца, которое от волнения и быстрой ходьбы стучало как сумасшедшее.
Мать и дочь (он понял это по отдельным словам, дошедшим до его ушей) держались теперь за руки и говорили уже спокойнее, а он все стоял и смотрел на них. Вдруг девушка повернулась и увидела его. Она посмотрела в его лицо внимательно и долго, а потом что-то шепнула матери и пошла в его сторону. Непроизвольно и он сделал пару шагов навстречу.
- Вы смотрите на меня так, как будто я марсианка, - в ее голосе, как и во всем в этот день, жила Весна.
- А вы... вы разве с этой планеты?
- А мне кажется, что это вы впервые ступили на Землю. Я вас видела несколько минут назад — вы шли по улице мне навстречу, и вид у вас был такой, как будто вы с Луны свалились, - искорки в ее ярко-голубых глазах сверкали так, что ему хотелось зажмурить свои.
- В некотором роде...я и вправду впервые ступил... вернее, вышел....
-Какой вы чудной! Мама, этот молодой человек, похоже, шел за мной от самого проспекта до твоего дома.
- Анюта, это неприлично — так говорить. Может, он домой идет или по делу какому. Женщина подошла ближе, и ему стало видно внешнее сходство матери и дочери. Те же глаза, но бледно-голубые. Волосы, вероятно когда-то похожие цветом на зрелые колосья пшеницы, как у дочери сейчас.
Неожиданно для себя он обратился к женщине:
- А я вас знаю...ну, то есть, помню... Вы всегда голубей тут кормите.
- Правда, кормлю. Люблю я их. А вас я не припомню что-то. Вы тут живете?
- Нет, я тут работал... давно. - Озноб снова дал о себе знать при упоминании о работе.
- А ко мне вот доченька в гости пришла! - женщина обняла свою дочь за плечи. - А вы с ней знакомы, что ли?
- Теперь да, - произнес он, и ему стало светло на сердце от мысли, что он познакомился с этими людьми сегодня.
- Ну, раз знакомы, заходите вместе ко мне на чай, - и женщина с дочерью повернулись к подъезду.
- Ну что же вы, пойдемте, раз мама пригласила, - и девушка коснулась рукава его пальто.
Он с радостью принял предложение, ведь его давным-давно никто никуда не приглашал. Друзей у него не было, а все приятели из офиса забыли про него в ту минуту, когда его объявили вором.
Скромная квартирка встретила его приятным запахом печеного хлеба.
- А я как чувствовала, что гости будут, вот с утра булочек испекла к чаю. - Хозяйка стала суетиться на кухне. Девушка проводила гостя в комнату и усадила за стол.
- Знаете, а ведь я тут очень давно не была. Мы с мамой поссорились как-то раз... Глупо, все из-за ерунды началось...А потом перестали общаться...
- Мне казалось, ваша мать одинока.
- Так оно и было. Я жила своей семьей, и обида не пускала к ней в дом. А сегодня вот как-то все само собой получилось... Проснулась утром и думаю: «Ну что мы делаем, мы же самые близкие люди с ней!». Оделась и пошла. А тут вы...
Неожиданно для себя он спросил:
- Вы замужем?
- Уже нет! - в ее ответе он уловил горечь расставания и браваду одиночества. - Мой муж ушел от нас...
- От вас?
- У меня растет сын, ему скоро девять.
- Сын — это хорошо...
- А у вас есть семья?
- Глядя на меня, вы могли бы и не задавать этот вопрос. Нет, я один.
Они помолчали некоторое время. Удивительно, но, всегда стеснительный, никакого бремени на душе он не ощущал - в этом доме ему было хорошо и уютно.
Вскоре пришла хозяйка с чаем, вареньем и булочками. Они пили чай, он наблюдал, как барьер между двумя родными стирается за этим столом. И ему стало казаться, что он знает этих женщин очень давно, что они — это часть его жизни... Это было странно...и приятно.
- Вы все молчите, а мы вот болтаем без умолку, - хозяйка обратилась к нему с улыбкой.
- Да... я, видите ли, собеседник не самый лучший — предпочитаю слушать других.
Теперь и девушка вспомнила, что он сидит с ними за одним столом:
- Собеседник вы и вправду не очень... но, возможно, станете хорошим провожатым? Мне сегодня не хочется идти домой в одиночку.
- Я с удовольствием провожу вас! - он ответил даже чересчур порывисто, так что мать с дочерью переглянулись и улыбнулись одинаковой милой улыбкой.
- Ну, вот и замечательно. Мама, я теперь часто буду приходить.
- Приходи обязательно! И вы, молодой человек, заходите.
Они шли не торопясь. Она молчала, улыбаясь своим мыслям, а он смотрел на нее и думал о том, что всего этого могло с ним сегодня не случиться, останься он дома. Нет, не зря его душа рвалась на волю — наградой стал этот чудесный день. И пусть голова как в тумане от избытка пережитых впечатлений - ему все же было хорошо.
- А куда это мы идем? - вдруг спросила его девушка, - Я задумалась, и вы тоже хороши, вот и забрели неизвестно куда.
Звуки ее голоса заставили его сердце биться сильнее.
- Да я просто иду с вами...
- И вам все равно, куда идти?
- С вами — да.
-Ну, тогда пойдем вон туда, - она указала рукой направо, - там есть хорошее тихое место, я как-то мимо шла, и приметила. Подумала тогда, что хорошо, наверное, прогуляться там... Только вот гулять было некогда и не с кем.
...Когда он увидел его, не поверил своим глазам. Еще издалека ему показалось что-то смутно знакомое, вроде дежа-вю, и он силился вспомнить... А когда они подошли ближе, сомнений не осталось — его сон ожил и стоял перед ними: белый дом с зеленой крышей, уютным двориком и небольшим сквером за домом. Он остановился, чтобы унять волнение.
- Что с вами? Вам нехорошо? - ее голос стряхнул с него оцепенение.
- Нет-нет... Все в порядке.. Просто я...
- Вы тут уже бывали?
- И да, и нет...
- Так не бывает!
И тут его как будто прорвало, и он стал говорить ей все. Он рассказал ей все про свою простую и сложную жизнь. Рассказал про детство, юность, офис с окном во двор дома, где жила ее мать, про ту катастрофу на службе. Он говорил про болезнь, забвение всеми, кого он знал, про страхи и сны. И еще - про одиночество, тяжесть которого давила страшнее, чем частая головная боль. Он все говорил, и боялся остановиться, зная, что потом продолжить уже не сможет. Он чувствовал, что ей, именно ей, здесь и сейчас он должен рассказать о себе все.
Когда он замолчал и взглянул на нее, в ее ярко-голубых глазах стояли слезы. Она подошла вплотную к нему, а потом... потом она порывисто обняла его и поцеловала в лоб.
- Ты.. ты так страдал столько лет! - ком в горле не дал ей сказать еще чего-то.
- Наверное, не нужно было всего этого говорить ... сегодня. Я испортил тебе настроение, да?
- Нет, все хорошо... Теперь все у тебя будет хорошо, я знаю.
Она взяла его за руку и повела за собой. И он сам того не заметил, как оказался на пороге ее дома. Их встретил ее сын, такой же голубоглазый, как и его мать. Обняв сына, она ласково потрепала его пшеничные волосы и пригласила гостя пройти. И он согласился.
В ту ночь он не пришел к себе домой...
Впервые за эти годы он не был одинок. И все хорошее, что с ним могло случиться в жизни, случилось в один день — в этот долгий и стремительный день, когда он решился выйти из дому.
Засыпая, он знал, что увидит свой любимый сон. И еще он почувствовал, что увидит его в последний раз. Ему снова снился белый дом с зеленой крышей и огромная пихта в саду. Да, теперь он точно знал, что это была пихта, а не сосна, ведь он видел все своими глазами, наяву.
И, обходя во сне этот дом, он ступил на тропинку, ведущую к входной двери. Подходя к двери, он заметил, что на этот раз она немного приоткрыта, как будто за ней его уже ждут и приглашают войти. И он протянул руку, распахивая дверь...
Жить ему оставалось всего несколько часов, и он не хотел просыпаться...