Утро на работе началось с того, что я подвернула ногу и бухнулась на колени перед мужским туалетом. На коленях перед мужским туалетом – это не моё, поэтому ничего удивительного, что я разбила колено и хорошо, что только одно. Прихромав в кабинет, я плюхнулась в рабочее кресло, и сразу начала строчить претензию, за которую не могла взяться дня два. Боль немного утихла. Сразу после обеда позвонил сын и подозрительно спокойным голосом попросил купить ему мазь от растяжений. В моей голове мгновенно одна за другой пронеслись истории со сломанным коленом, ушибленным локтем и переломом предплечья со смещением. Все они начинались также спокойно: со сломанным коленом он сам пришел домой, ушибленный локоть чудом обошелся без гипса, а предплечье он ломал дважды в одном и том же месте с одним и тем же смещением. Я почувствовала противный холодок внутри. Ванечка успокоил меня, сказав, что ничего страшного, и ногу ему заморозили прямо на физкультуре, где он неудачно подпрыгнул, поэтому сейчас совсем не больно… Моё колено прошло сразу и мне даже показалось, что навсегда. Я отправила его в травмпункт, и сказала, что тоже сейчас туда приеду. На вторую часть предложения последовала тирада из нецензурных слов, которая завершалась визгливо-многозначительной фразой с тремя восклицательными знаками: «Мне уже девятнадцать лет и сколько же можно бегать за мной!!!» Я молча дослушала всё до последнего восклицания, после чего оделась и поехала.
Девятнадцатилетнего самостоятельного Ванечку я застала победоносно стоящим на остановке. В травму он уже успел сходить без меня и отрапортовал, что был прав: ничего страшного и надо только мазь и какой-то носок-фиксатор без ребер жесткости. Я робко поинтересовалась, взял ли он справку для института и надо ли прикладывать холод, на что услышала категоричное: «Справку не надо, и так все видели!" Вопрос про холод и вовсе был проигнорирован. Я покорно кивнула. Мы вернулись домой за деньгами, померили ногу, чтобы попасть в размер, и за носком-фиксатором я пошла уже одна. Ортопедический магазин находился на территории того же травмпункта и, купив носок, я решила все же зайти за справкой.
Прихожу-пересменка. В коридоре длиннющая очередь из переломанных и ушибленных людей, в кабинете врачей нет, только два писаря-практиканта, которым я изложила суть дела. Один из них, не отрываясь от травматического журнала пробубнил, что врач, который принимал ушел и будет через неделю. Второй кивком подтвердил слова первого. Я приняла стойку: «Нет, мужики, так не пойдет, мне справка нужна». Мужики переглянулись, после чего один согласился сходить на второй этаж…ну, вдруг доктор еще не успел уйти восвояси. Доктор не успел и, спустившись, позвал меня в кабинет, назвав очереди мою фамилию. Очередь оскалилась, но промолчала. Я стала объяснять доктору, что мне нужна справка на случай, если мальчик не сможет утром пойти в институт, где у них строго. Доктор-молодой красивый татарин лет тридцати пяти с волевым лицом и сильными руками костоправа, внимательно посмотрел на меня и сказал: «Мальчик утром пойти сможет, но от физкультуры я его, безусловно, освобожу...на три недели». И стал писать освобождение. Дописав он поинтересовался передал ли мальчик, что на место растяжения нужно прикладывать холод? Я открыла рот и с неприятным предчувствием вытащила из сумки купленный носок БЕЗ ребер…Доктор усмехнулся, уточнив, что носок-то был нужен как раз с ребрами, после чего передал мальчику привет с пожеланиями тренировать память или ходить к врачу с мамой. Я пообещала, что скажу и то, и другое, и ещё добавлю пару слов от себя. Доктор проникся уважением и научил, что сказать, чтобы носок поменяли. На этом месте мы распрощались. Вторая часть действия разыгралась в магазине при травмпункте, когда выяснилось, что тётеньки, продавшие носок, не умеют совершать операцию по возврату денег, и обмен носка затянулся ещё на полчаса.
Возвращаясь домой, я вспомнила, что надо зайти в магазин за молоком. Пару раз бодро пробежавшись вдоль прилавков, я накидала в корзину продуктов и замерла в конце очереди в кассу. Тут же вспомнила про молоко, пробежалась ещё раз и опять замерла. Кассир не спешила, и у меня появилось время рассмотреть очередь. Впрочем, рассматривать было особо нечего, и я почти уже загрустила, как вдруг взгляд мой остановился на чудесной супружеской паре, состоявшей из моего бывшего любовника, живущего ныне в соседнем подъезде, и его жены. С Вовиком у меня было лет двадцать назад и даже больше, но, завидев меня, он зачем-то опрометью кинулся из магазина, оставив жену в полном недоумении относительно своей поспешности. Пока она крутилась, не понимая в чем дело, я имела возможность рассмотреть со всех сторон женщину, которую когда-то отчаянно мечтала увидеть, но совершенно не предполагала, что моя мечта осуществиться именно сегодня, когда я давно о ней позабыла. И вот сейчас моему взору предстала усталая, довольно грустная женщина, измождённая многочисленными мужскими изменами. Гораздо более интересным был взгляд самого Вовика, очень понимающе улыбавшегося мне с улицы в большое стекло магазинной витрины...
Неженатый Вовик впервые встретил меня молодой практиканткой. Я сразу заметила, что понравилась ему, но подойти почему-то он так и не решился. Я вышла замуж за того, кто решился и уехала в другой город. Когда через несколько лет мы вернулись, у Вовика только что родился сын, а я как раз собралась разводиться, и поначалу мы делились друг с другом впечатлениями. Он рассказывал, как жена прибегала к нему в общежитие от мужа, который пил, и долго плакала на плече. Через какое-то время они переспали, а потом Вовику стало её так жалко, что он решил жениться и удочерить дочь от пьющего мужа. Я в ответ декламировала наизусть стихи Ахматовой из томика зачем-то, принесенного Вовиком, которые сливочным маслом ложились на мою душу, залечивая трещины, обретенные в семейной жизни. Так, под Ахматову я и втрескалась в Вовика по самые уши, и мы тоже переспали. Правда, меня он не пожалел. Ну, это и понятно. Во-первых, я не плакала, а-во вторых, с двумя детьми уже никого не пожалеешь. Наш абсолютно бесперспективный роман был очень недолгим, а годы спустя мы совершенно случайно оказались живущими по соседству. И вот теперь, пока жена расплачивалась за покупки, Вовик стоял и понимающе улыбался мне сквозь стекло, словно извиняясь за своё мужскую несостоятельность в день самой первой нашей встречи: «Ну да, ну дурак, а теперь вот так….» Я широко улыбнулась в ответ и, разведя руками, тоже очень понимающе пожала плечами: "Да, дурак, ну, а что же я могу теперь поделать". Эта немая сцена могла бы запросто составить конкуренцию знаменитой сцене встречи Штирлица в кафе с женой. Только не в кафе и не с женой...Однако, мой триумф был недолгим и через пару минут всё стало на свои места. Выйдя из магазина, я увидела, как они сворачивали за угол: Вовик нёс сумки с продуктами, а жена семенила рядом. Свои сумки гордо и независимо я несла сама, внезапно почувствовав, как опять разболелось колено.
Домой, тем не менее, я пришла в отличном настроении, и Ванечке досталась только одна четвертая предназначенного гнева. Правда, одной четвертой он тоже оказал вооруженное сопротивление, доказывая, что носок с ребрами жесткости мог не влезть в зимний ботинок, а холод к ноге - это просто блажь одного конкретно взятого врача. Справка же и вовсе понадобилась ему только утром, когда он побоялся опоздать на учебу из-за временной хромоты.