Жёлтая голова.
Однажды, в начале мая, пересекая широкую кочковатую луговину, больше похожую на мелководное болото, совершенно без древесной и кустарниковой растительности, заметил незнакомую до этого момента мне птичку. Она зависла невысоко в воздухе на одном месте, и трепеща крылышками пела свою не слишком выразительную песенку. «Циии-ти, циии-ти, циии-ти» раздавалось над кочкарником. Пропев несколько раз, она спланировала вниз и села на вершину травинки, покачивая длинным хвостиком. Я невольно залюбовался птицей. Травинка покачивалась ветром, но она сидела спокойно, так, что мне удалось хорошо разглядеть её в бинокль.
Голова, грудь и брюшко ярко-жёлтого цвета. Спина и крылья – тёмно серые, с едва заметным зеленоватым отливом. На крыльях хорошо заметны белые полоски. Боковая часть шеи и затылок угольно-чёрные. Хвост длинный, серый, но с белыми крайними перьями. Птица очень напоминала жёлтую трясогузку, если бы не жёлтая голова.
Она опять легко вспорхнула, зависла в воздухе на одном месте. Пропела подряд несколько песен, и опустилась на кочку, но на значительном отдалении от меня. Придя домой, я в первую очередь достал определители. Действительно, птица оказалась из рода трясогузок, только называлась желтоголовой трясогузкой. Из других справочников мне удалось узнать, что эта птица у нас довольно редкая и в отличие от других трясогузок (белой, жёлтой, жёлтоспинной и горной) предпочитает гнездиться именно на заболоченных, чистых, кочковатых лугах. Наличие даже незначительной кустарниковой растительности она избегает. Прилетает весной к нам позже других трясогузок, в начале мая, когда лёд на подобных местах полностью растает. Гнёздо тоже начинает строить не сразу по прилёту, а почти через две недели.
Почерпнув эти сведения, я настроился отыскать и описать гнездо желтоголовки. И вот, во второй половине мая, прихватив бинокль, я направился на знакомую луговину. Воды между кочками стало значительно меньше, а на самих кочках зеленела щётка молодой осоки.
На этот раз самец сидел на пушистой метёлке низкого тростника. И песня у него была несколько другая. Бесконечное «ци, ци, ци, ци…..» разносилось над луговиной. Ага, вот он взлетел, и исполнил эту песню, зависнув в воздухе! Опустился после песни почти на то же место, откуда взлетел и долго сидел, покачивая хвостом и озираясь по сторонам. Краем глаза заметил летящую сюда же птичку. Перевёл бинокль. Птица, размером менее воробья летела волнообразным полётом и несла в клюве длинный сухой стебелёк какого-то злака. Она статью была похожа на первую, но несколько отличалась расцветкой. У неё отсутствовал чёрный воротничок, желтизна на нижней стороне тела была тусклее, а голова покрыта сероватой «шапочкой». Птица с лёта опустилась под широкую кочку и исчезла.
Почти сразу самец спланировал туда же. Стало понятно, что вторая птица – это самка жёлтоголовой трясогузки. Дождавшись, когда птицы отлетели довольно далеко, бросился к кочке. Обошёл вокруг. Сначала не обнаружил ничего подозрительного. Но приглядевшись, обратил внимание на небольшой промежуток в нависшей с кочки сухой траве. Слегка раздвинул края. Вот оно, строящееся гнездо! В нише, образованной висящей травой, находилась ещё плохо заметная, рыхлая чашечка, сплетённая из листьев осоки и стебельков болотных злаков. Постройка явно не законченная, так как не было ясно выраженного лотка. Быстро ушёл от этой кочки, но в трёх шагах от неё воткнул короткий прутик ивы, заранее очищенный от коры.
Через восемь дней я вновь посетил моих новых знакомых. Гнездо нашёл без труда, так как белую окорённую вешку было видно издалека. Хозяев не было видно, зато в гнезде лежало пять голубовато-охристых яиц, покрытых бурыми пятнышками по всей поверхности. Яйца были холодными. Из этого, а также из того, что самка не сидела на гнезде, я сделал вывод, что кладка ещё не полная. Яйца лежали в неглубоком лотке с мягкой подстилкой из шерсти, волоса, растительного пуха и паутины. Я замерил параметры гнезда и яиц и описал их в записной книжке. В это время подлетел самец и принялся с тревожным писком порхать надо мной. К нему мгновенно присоединилась самка, и я поспешил ретироваться.
За другими заботами я чуть не забыл о существовании желтоголовых трясогузок, и вспомнил о них лишь в конце первой декады июня. Бросив все дела, на велосипеде поспешил к гнезду, благо езды от дома было всего каких-то десять минут. А вот гнездо искал долго. Осока, тростник и камыш поднялись, и изменили местность до неузнаваемости. Наконец, совершенно случайно наткнулся на поставленную мной вешку, которая была уже ниже подросшей травы. Кроме того ивовый прут потемнел и почти не выделялся на зелёном фоне. Сразу сориентировался и нашёл кочку. Взрослые трясогузки с тревожными криками летали надо мной. Я надеялся услышать писк голодных птенцов, но его не было. Заглянул под кочку. Гнездо оказалось пустым! Отчего же тогда нервничают родители? Раздвинул осоку, нависшую над гнездом, и увидел птенцов. Шесть почти полностью оперившихся желторотиков, плотно прижавшись друг к другу, кучкой сидели позади гнезда. Даже такие малыши пытались этой нехитрой уловкой избежать опасности!!
Я поспешно покинул место гнездования этих интересных птичек, чтобы больше сюда не возвращаться.