Волчара

Николай Шведов
                из цикла "Это было недавно"
                1 

        Дочь прочитала мой рассказ про поэта Семёнова и говорит:
        -Забавно! Понравилось! Но послушай, почему у тебя в рассказах так много пьют, ты сам, вроде как, непьющий.
        - Ну, это я сейчас не пью,- отвечаю я,- а ты читала знаменитую книгу-исповедь "Москва - Петушки"?
        - Читала, весёлая такая пародия или шарж, что ли.
        - Какая пародия!- возмутился я,- да я знал не один десяток людей, которые серьёзно считали, что эта книга написана про них. Честно говоря, и я так думал отчасти. Это социалистический реализм чистой воды, во всяком случае, Веня точно рисует те времена. Просто герой не монтажник-высотник и не физик-атомщик, а обычный москвич без определённых занятий, умеющий вести честный дневник.
        - Ну не знаю,- бурчит дочь. Но я-то знаю, что в душе она мне доверяет.
        - В России пили все. Директора моего завода раз в неделю выносили из кабинета на руках в его персональную "Волгу". И ничего, потом в Моссовет перевели.
        А как пили финны в те времена - сказка! Дома-то у них, бедных, был сухой закон. Вот послушай-ка мой новый рассказ, он без единой выдумки. Автобиография!

        ... Когда-то я был молодым и симпатичным главным технологом треста. Трест выпускал строительные детали, плиты, паркет и другие деревянные игрушки. Проработал я недельку всего, вызывает директор и сладко улыбаясь - даёт понять, как он меня в кредит уважает и любит - воркует:
        - Тут у нас просьба к вам. Хотелось бы, что бы вы ознакомились с нашим новым заводом в Монзе. Это под Вологдой. Его строили наши ребята, а налаживают финны , отчасти, немцы - их оборудование.
        - Возражений нет. Какое задание? - отвечаю.
        Он, похоже, обрадовался и показалось, с облегчением вздохнул:
        - Да вопросов специальных нет. Ознакомьтесь с технологией и всё. Вот сегодня, прямо, и поезжайте. Поезд в ночь. Да, еще заодно уж, пожалуйста, захватите с собой из гостиницы "Украина" десять финских монтажников. Билеты вам кадровик Игорь Симченко передаст, вы с ним созвонитесь.
        Гостиница эта рядом с моим домом - это хорошо. Командировка - прогулка, тоже хорошо. А плохо, что такая спешка, даже командировочные получить не успею.
        Иду к себе в отдел, звоню жене, мол, собери срочно всё, что нужно, а то у меня и времени на сборы нет. И рассказываю ей как и что. Наш разговор слышит мой заместитель, милейшая интеллигентная женщина средних лет. Неожиданно для меня она хватается за сердце и начинает голосить:
        - А-а-а! Они вас подставили!... Негодяи!.. Как же так можно! Вам следует немедленно отказаться от поездки!
        Голос срывается, вся в отчаянии, переживает за меня. А я не пойму в чём дело, испугался за неё, спрашиваю:
        - Объясните, в конце концов, Галина Сергеевна. Я еду проверять технологию, что тут такого?
        Её всю трясёт, но она кое-как собралась и пытается объяснить:
        - Меня месяц назад так же обманули... Поручили какой-то пустяк и сказали, чтобы я туда трёх финнов отвезла заодно. Я , как дура, согласилась... не могла отказать директору.
        Тут она неразборчиво запричитала о своих переживаниях со слезами и вздохами, но довольно-таки правдоподобно.
        Что я смог понять: за перемещение иностранных спецов отвечают сотрудники отдела кадров. Они, понятно, блатные и всеми силами отбиваются от сопровождения финских монстров. Немцы - другое дело, а финны - это опасно. Ну уж а везти на Монзу десять финнов сразу - это очевидная и бессмысленная гибель.
        Я улыбнулся про себя. Я тоже, конечно, интеллигентный человек, но ведь шесть лет на заводе отпахал. Пусть не по своему желания, так жизнь сложилась. Так что, десять финнов для меня - тьфу и боле ничего, как директор мой приговаривал.

        ... Всё вроде бы так. Но десять финнов даже искать в "Украине" не пришлось - они все на ступеньках лежали, радовались жизни на пленере. Там архитектура сталинская, ступенек много, гранитные, широкие - красота.
        Не сказать, чтобы финны были вусмерть, по крайней мере - не все. Зато рядом с каждым был включён портативный магнитофон, а такие игрушки в те времена были еще завидной роскошью и стоили хороших денег. Каждую очередную бутылку водки, те финны, которые могли шевелиться, ласково передавали друг другу по кругу и отпивали по глотку без закуски, но с глупыми многозначительными ухмылками.
        Они были счастливы. Оказывается, они только что закончили забастовку, которую объявили как только узнали, что им взяли билеты в плацкартный вагон. Забастовка длилась один  день. Теперь им билеты поменяли на купейные, извинились, а нехорошего сопровождающего заменили на новенького дурочка, то есть, на меня. Чего ж тут не радоваться.
        Быстро вечерело. Я курил, смотрел на ползающее у моих ног веселящееся стадо, ждал Игорька с обмененными билетами и оценивал ситуацию, которую сильно портили неподъёмные чемоданы финских парней.
        Моя, заранее продуманная и, как теперь оказалось, такая наивная модель переезда на вокзал на метро, провалилась в тартарары в одну секунду. Игорёк появился на мгновение, сунул мне в руку билеты, гаденько улыбнулся и исчез в навалившихся на город сумерках - дело было в конце сентября.
        Но школа жизни пригодилась. Не теряя мужества, я вышел на трассу, за пять минут поймал пустой автобус и за свои кровные рубли, вместе с заботливым трудягой водителем, перетаскал не сильно сопротивлявшихся финнов, их чемоданы и горластые магнитофоны в салон. А ещё через полчаса мы уже выгружали полуживой товар на Ярославском вокзале.
        Действие первое закончилось, пот лил с меня солёной рекой.
        Доставка товара от автобуса до вагонных купе оказалась легче, чем можно было представить. Вокзальные дошлые грузчики, почуяв верную добычу, уже поджидали нас. Доставка была отработана до гениальной простоты: финнов, вперемежку со снедью, без всякого разбору грузили на тачки. На каждой тачке образовывалась гора чемоданов, из которой забавно торчали ноги, реже - руки и раздавались мерзкие крики и стоны на чужом языке.
        До сих пор помню чьи-то волочащиеся за тачкой по асфальту ноги без ботинок, но в полосатых жёлто-красных, прямо таки, клоунских носках.
        Так что скоро я мог передохнуть и стоял, покуривая, с округлившимися глазами, но довольный собой, у двери вагона рядом с молоденькой проводницей в фирменной кепке и в тельняшке и крепким парнем Володей, тоже, как выяснилось, ехавшим в таинственный город Монзу. Жизнь налаживалась на глазах. И вечер, скорее уже ночь, был симпатичный, добрый, почти летний.
        Поезд привычно дёрнулся и пошёл. Я курил в коридоре у вагонного окна, тогда это разрешалось, вспоминал свою проводниковую молодость и, краем глаза, следил, как мои финские коллеги укладываются спать.
        В открытые двери купе я видел на столиках дорожные джентльменские наборы: магнитофоны, портмоне, пачки американских сигарет, бутылки почему-то с виски, а не водкой и пакетики со всякой всячиной вместо ужина.
        В этот момент я вдруг почувствовал себя не просто попутчиком этих жизнелюбивых мужчин, но сопровождающим, отвечающим за них и, между прочим, за их шмотки. Действительно, случись что - кто-то должен был отвечать за этот хлам. И этот "кто-то" был я, дурачок "на новенького", и другого не было. Тут я начал понимать, в чём заключалась подлость кадровиков.
        Ну да ладно. Первое купе затихло, за ним - второе. Двери закрылись на защёлки, я проверил и смог, наконец, зайти в своё купе и запрыгнуть на пустую верхнюю полку. Обстановка в купе не была неожиданной: первый финн, длинный и тощий, уже спал, другой, такой же высокий и костистый, сидел в обнимку с третьим. Эти два пытались играть в карты, но у них не получалось - тот, что поменьше уже совсем заплохел. Можно было отдохнуть, но разговор внизу под моей полкой, как ни странно на английском языке, привлёк моё внимание:
        - I have now ticket. I treveling incognito!
        Моего знания английского хватило, чтобы у меня зашевелились волосы. Как же я сразу не сообразил: моих финнов было десять, я - одиннадцатый, а мест-то в трёх купе, понятно, двенадцать! Значит кто-то чужой затесался в нашу команду!
        Я спрыгнул с полки.

                2
 
        На английском говорил тот, кто был высок и костист. Он сразу же, доброжелательно посмотрев на меня, предложил мне перекинуться в картишки. Ясное дело, он принял меня за финна, также как и я его. А чему удивляться, все мы были одеты, как одна команда: джинсы да легкие курточки. Я присел на нижнюю полку напротив парочки, откатив спящего, длинного и тощего, как карандаш, финна к стене.
        Стало понятно, что в моё купе подсел железнодорожный гастролёр-профи. В одной руке маэстро держал колоду карт, в другой - совсем уже поникшего финского парня. Глядя в его открытое, честное, немного усталое, но счастливое лицо, я, стараясь быть спокойным, сказал:
        - Тебе не повезло. Я сопровождаю эту делегацию.
        Надо же измениться так в лице!
        На меня глядел в упор матёрый волчара, у которого из пасти нагло, голыми руками вынимают добычу. Он был потрясён, также как я минуту назад. Мы внимательно и жёстко глядели друг другу в глаза. Наконец он сказал отрывисто и уже на русском:
        - Через полтора часа остановка в Ярославле. Дай мне сойти.
        - Хорошо,- ответил я. Больше мы до Ярославля не сказали ни слова. Сидя напротив, я не спускал глаз с его замечательно красивых, длинных музыкальных пальцев. Финн в его левой руке уже сладко спал как усталый ребёнок-переросток и волчара, прижимая его к себе, не отрываясь изучал меня. Пожалуй, он смотрелся физически немного выразительнее, но ведь и я был ничего. А ничья не устраивала ни меня, ни его.
        Ситуация была неприятная и не в мою пользу: ночь, купе - последнее от проводника, дверь открыта, но никто мимо нас не проходит: двери между вагонами закрывались на ночь на трёхгранный ключ. Я студентом подрабатывал проводником и понимал, что хода у меня нет. Стоит мне пойти через весь вагон к спящей проводнице, волчара мигом сгребёт магнитофоны, портмоне с деньгами - благо всё на виду, и уйдет по поезду, ключ у него есть, в отличие от меня, а надо - спрыгнет с поезда, ему это не впервой.
        Поезд наш опаздывал и плановая трёхминутная остановка в Ярославле обернулось минутой. Состав тронулся, не успев остановиться, и незваный гость, злобно глядя мне в глаза и немного потянув время, тихо, но с вызовом, проговорил:
        - Никуда я не пойду.
        Я должен был что-то ответить. А что я мог сказать толкового? Ничего.
        - Ты зря рискуешь. У тебя нет шансов. Я иду к проводнику. У тебя будут большие неприятности по жизни.
        Но волчара только хмыкнул - было видно, что он принял для себя какое-то решение и менять его не намерен. Прошло еще минут пятнадцать, ситуация не менялась и не могла измениться, наглеющий на глазах попутчик ждал от меня действия. Я же так намучился за суматошный день, что в глазах двоилось, силы и нервы кончались, надо было что-то придумывать и поскорее. Время работало явно не на меня.
        - Ну, смотри, - прошипел я и, стараясь не выпускать его из виду, безнадёжно выдвинулся в пустой коридор.
        Хотя не пустой! Володя, мой вокзальный знакомый, дымил в окно в другом конце вагона, обсуждая что-то уже глубоко личное с проводницей в тельняшке. Я махнул ему рукой. Володя не спеша подошёл ко мне.
        - Что-то не так?
        Я показал на моего гостя и коротко объяснил беду. Непостижимо, но волчара смотрел на нас с каким-то победным видом, наверное у него тоже заклинило в голове. Володя оказался деликатным малым, он моментально оценил обстановку и шепнул:
        - Вообще-то я боксёр тяжёлого веса, но у меня бригада в соседнем плацкарте. Они лучше сумеют. Ты продержишься три минутки?
        Я кивнул головой и вернулся в купе. Володя, не спеша, пошёл за ключом к подруге и, возвратившись, скрылся в соседнем вагоне.
        Действительно, минуты через три захлопали, как от бешеного сквозняка, тамбурные двери и в купе ворвались человек двенадцать обычных русских пьяных монтажников. Для того, кто не понимает, скажу, что это - серьёзно. Купе заполнилось битком и крепкие татуированные руки приподняли в воздух волчару вместе со спящим финном и меня заодно. В воздухе стоял могучий мат.
        Володя следил за процессом из коридора и вовремя сделал нужное уточнение:
        - Только этого!- крикнул он, указывая пальцем на маэстро, который так и не успел убрать с лица победного оскала.
        Я был отпущен. Бедный финн, так и не проснувшись, упал на свою лавку. Удивительно, но я хорошо запомнил, как передо моим лицом по воздуху стремительно пронеслись взлетевшие к потолку длинные ноги волчары, увлекаемого непреодолимой силой в тамбур. Бац, бац, бац - захлопали двери.
        Я вышел из купе. Небольшой шум в тамбуре быстро стих.
        - Порядок?- спросил Володя, с сочувствием глядя на мою потрясённую физиономию.
        - Да,- ответил я. На душе моей полегчало. Мы закурили.
        - Выпьешь?- спросил я, указывая на бутылки в открытую дверь купе.
        - Нет, спасибо, меня ждут,- улыбнулся добрый мой спаситель и пошёл в другой конец коридора, где его терпеливо ждала быстротечная судьба в тельняшке. Я от души пригубил виски - в те времена мы не испытывали необходимость в стаканах или, тем более, рюмках и залез на полку....

        - Выбросили, наверное,- подумал я про волчару, засыпая.
        Не знаю, я не спрашивал об этом Володю никогда, хотя мы несколько лет были дружны. Как-то неудобно об этом спрашивать. Мне только было немного жаль гастролёра. Симпатичный парень и пальцы больно красивые, как у пианиста. 
               
                3

       Когда я закончил рассказ, дочь запереживала:
       - Всё ничего, но жалко беднягу. И потом, я не знала, что ты такой бессердечный: человека из поезда выкинули, а ты засыпаешь, хоть бы что.
       Я не ожидал такого восприятия моих воспоминаний и опешил немного:
       - А что тут такого? Мне самому с поезда случалось прыгать по молодости, а этот-то гастролёр - профи, поверь мне, он мог убиться только по случайности. И не переживай за него. Вполне заурядная история, на БАМе и не такое со мной случалось.
       - Чем же закончилась твоя командировка? И почему ты разошёлся со своим спасителем, с Володей?
       Да, собственно, почти ничего интересного... Финнов встречали по приезду их друзья, человек пятьдесят. Опять с водкой бесконечной и, к моему удивлению, с шампанским. Прямо салют на станции устроили!
       Как мы жили? В новой гостинице, которую специально для монтажников  построили. После работы, вечером, неунывающие финны играли в бильярд, полуголые, в дыму, бутылки пускали по кругу. Когда кто-нибудь из играющих случайно попадал по шару, это событие отмечалось воплями и поцелуями. Я спросил двух немцев, тоже монтажников, почему они не пьют и не играют. Один из них ответил с пафосом и ужасным акцентом:
       - О, мы не финские артисты!
       Под воскресный день, который я застал перед отъездом, финики катались на комнатных дверях, это выглядело забавно: двери снимались с петель, с дверей откручивались ручки и на таком вот плотике, оказывается, можно прекрасно съезжать по лестницам даже втроём! Двери были крепкие, дубовые, сейчас такие двери у нас не выпускают. На утро я видел: двери стояли в проёмах, побитые, но в рабочем состоянии. Из финнов только один сломал ногу и остальные его трогательно жалели.
       В воскресенье же я был невольным участником группового мимического спектакля и был весьма потрясён, так что могу вспомнить его во всей красе.
       Представь: неизъяснимое вологодское осеннее утро с его хрустальным воздухом и чисто-голубым небом дионисиевых фресок. Я сижу в деревенской тишине на резной деревянной лавочке перед гостиницей, жду Володю, что бы прогуляться километр-другой до местного магазинчика. Из каждого окна гостиницы на меня глядят две-три физиономии финских артистов и мне очевидно, что именно так выглядели хари монстров, застрявшие в церковных окнах в гоголевском "Вие" - похмелье фиников было страшно жестоким. Монстры молча молят о помощи, каждая из рож - художественный шедевр! Контраст с божественной природой северного утра разителен.
       Всё стало понятно, когда вдалеке на дорожке между бревенчатыми срубами показалась скособоченная могучая фигура, тащившая в правой руке раздувшеюся от водочных бутылок авоську. Как авоська выдерживала такое количество бутылок - загадка... Так Ильмаринен нёс волшебную мельницу Сампо в финском эпосе "Калевала"... Заметив гиганта, рожи в окнах задёргались, как бы меняя мерзкие фантастические маски. До меня доносились болезненные вопли, подгонявшие гиганта, подвывания, хрыканье, ещё чёрт знает что.
       Гонец шёл слегка пошатываясь, еле передвигая ножищи. Большое красное лицо его утомлённо улыбалось братьям, они тянулись друг к другу.
       Мне стыдно, но когда гигант, поравнявшись со мной, стал менять руку, я совершил подлость, я подумал: сейчас уронит!
      ...И он уронил!!! Авоська хряснулась об асфальт дорожки, её содержимое превратилось в осколки. Как раз так, согласно древнему тексту Калевалы, разбилась на кусочки волшебная Сампо! Жуткий водочный аромат поплыл в сторону гостиницы. Я взглянул на окна. Описать выражение метавшихся харь я не берусь, даже Гоголь не смог бы - это было сверхестественно! Но знаменитые офорты Гойи я с тех пор понимаю как реалистические наброски, ни больше, ни меньше...

       Про мою последнюю встречу с Володей рассказывать мне не хочется... Ну ладно, если хочешь, слушай. Когда я стал главным инженером завода, монтажники Володи монтировали для меня разные технические устройства, это были мастера своего дела. Лет через десять после "финской" истории Володя, весивший к тому времени килограмм за сто сорок - большой дядя со слюнявыми губами, но всё еще добрыми заплывшими глазками, сидел в моём закрытом на ключ кабинете. Была зима, батареи топили жестоко, Володе было тяжеловато и мы, конечно, пили водку и не заметили, как рабочий день управления давно закончился.
       - Ну что, пойдём что ли ?- вдруг опомнившись, спросил я. Володя кивнул головой, глыбой поднялся над столом и вдруг рухнул на пол, сломав по пути три роскошных стула, что мне уже совсем не понравилось. Поднять его я не мог, хотя сразу протрезвел. Он лежал на полу и пытался что-то сказать, на губах его надувались пузыри.
       Я позвонил в гараж. Свободной машины на заводе не оказалось, пришлось вызывать такси. Рядом с заводоуправлением была небольшая калитка для своих и выйти незамеченным трудностей не составляло. Но как такую тушу донести до такси? И где найти неболтливых помощников?
       Собралась весёлая компания: тощий таксист, я, уборщица, которую все на заводе звали Матрёшка да разжалованный за попытку износилования бывший большой чиновник Тихон Ильич, привыкший работать по двенадцать часов в день. Вчетвером мы кое-как доволокли Володю до машины. Когда же отъехали от завода и я перевёл дух, я понял, что мне не вспомнить точного адреса Володи. Так и пришлось его выгружать в подъезд вроде бы его дома и сажать на пол у лифта.
       Я переживал всю ночь и утром с работы позвонил ему.
       - Всё в порядке,- прохрипел знакомый голос,- часок полежу - и на работу.
       Больше я его не видел и не слышал о нём ничего. Жизнь - суетная штука.

       ...Я посмотрел на дочь. Она глядела на меня как на больного.
       - Ну да,- сказал я,- не всё в жизни было гладко. Но сколько сделано-переделано, на четверых хватит!

       
        *****************