ОТЗЫВ Э.А. БАЛЬБУРОВА
на первое печатное издание поэмы, под названием:
«ЖИЗНЬ ОЛИМПИЙСКИХ БОГОВ ИЛИ ВЗРОСЛЕНИЕ РАЗУМА»
второе, доработанное издание поэмы опубликовано под названием
"МИРОПОРЯДОК" на моей страничке "СТИХИ РУ".
Вниманию читателя предлагается стихотворный текст, созданный, как указывает автор, Юрий Куратченко, “по мотивам мифов Древней Греции в изложении Гомера, Овидия, Вергилия” и других античных поэтов. Замысел автора довольно смел: сблизить древние мифологические представления с современными знаниями. Объединить миф с историей, космогонию и теологию с наукой. В его поэтическом космосе свободно сосуществуют Создатель и лаборатория Вселенной, поочерёдно выступая в роли творцов мироздания. Акт божественного творения не отменяет теорию Большого Взрыва, возникновение галактик и чёрных дыр – рождение Геи и Урана,тела циклопов и титанов производятся на свет “из хромосомной биомассы”. Насколько правомерны и убедительны эти сопряжения и контаминации разных сознаний и языков, судить читателю.
Для меня же, несомненно, одно: замысел Ю. Куратченко оправдывается тем, что он не только близко знакомит читателей, особенно юных, с мифопоэтическим миром колыбели нашей цивилизации, но может побудить к нему более серьёзное, чем это, к сожалению, ещё принято, отношение.
Что такое миф? В обыденном словоупотреблении – небылица и вымысел, искажающий и затемняющий трезвый адекватный взгляд на реальность. Другой смысл, вкладывает в это понятие наука. По убеждению самых видных её представителей от Г.В.Ф. Шеллинга до В.Н. Топорова, миф – это творчество, как таковое, “создание наиболее богатых по смыслу и энергетичности образов действительности, которые обладают особой силой примера”. (В.Н. Топоров. Миф Архетип. Символ. Образ. М., 1995, с.5)
Жив ли миф сегодня? Конечно. В основе всех творческих удач ума – будь то ум учёного или художника – лежит “удар интуиции”, мифогенная “молния воображения и откровения” (слова П. Флоренского) по-прежнему, как и в мифологическую эпоху, озаряющее сознание своей чудодейственной вспышкой. Так рождается новое Слово мира. Однако, сегодня это Слово нужно вписать в сегодняшний опыт культуры. В результате мы имеем уже не мифы, а теории и произведения искусства, принявшие в себя громаду современных представлений и логико-риторической техники. Но миф остаётся эмбрионом и душой творчества. Было время, в эпоху античности, когда душа эта выражала себя в первозданно-девственной чистоте и цельности и, как следствие, с непревзойдёнными эстетическими достоинствами, ведь эстетичность – сестра цельности.
К античному мифу как к неиссякаемому источнику архетипических смыслов и гармонии обращалась мысль западноевропейского Возрождения и русского религиозно-философского ренессанса конца XIX – начала XX веков. Имена В. Иванова и А. Лосева стоят в ряду исследователей античной мифологии мирового уровня. Не менее актуально это исследование и сегодня. Взять хотя бы такую стремительно назревающую проблему, как религиозное воспитание, пробуждение утраченного нашим убого рациональным атеистическим сознанием ощущения чуда и тайны, без которого нет и религиозного чувства. Об оборотной стороне распространения, так называемых, положительных знаний с тревогой писали русские космисты В. Соловьёв, Н. Фёдоров, В. Вернадский и другие. (Подробнее об этом я писал в моей книге “Поэтическая философия русского космизма”).
В последние десятилетия эта тревога захватывает умы всё более широкого круга учёных и философов. Наука, по словам П. Фейерабенда, стала мероприятием, ответственным за экологические и социальные катаклизмы. “Если классическая наука была в принципе секулярной (освобождённой от церковного сознания), – пишет современный историк науки, - то нынешние трансформации в научном знании делают его, мягко говоря, открытым для расширения сознания по отношению к религии вообще и теологии в частности”.(М.А. Чешков. “Новая наука”, постмодернизм и целостность современного мира. Вопросы философии,1995, №4).
Наука умеряет свои имперские амбиции обладателя истиной в последней инстанции, она приходит, к идее открытой рациональности, т.е. убеждению, что не
существует единственного пути к истине, их много и только все они в совокупности могут дать нам полное и адекватное знание. Наука уже не смотрит на мистику как на мракобесие. “Мистицизм, – пишет один из крупнейших современных физиков Д. Бом, – это непосредственное прикосновение к конечной реальности в её единстве”.
(Наука и религия. 1989, №6).
Тревогой за деяния безблагодатного и самочинного людского разума, противопоставившего “принцип истины от человека принципу истины от Бога” (слова П.Флоренского) проникнута и поэма Ю.Куратченко “…Бесспорно, есть у нас Создатель, Бесстрастный вечный наблюдатель, Хранитель жизни и миров. Он – Живой Разум Планетарный – Источник жизни всей земной. Но человечество бездарно считает выше разум свой…”
Ю. Куратченко не одинок в своём обращении к античной мифологии.
Интерес к ней в современной литературе как никогда велик. Так, о дочери Эллады афинской ворожее Носидэ и о влюблённом Фавне, который “… и за прелестной нимфою Сирингой по легковесным гонится пятам…” слагает свои изящные лирические версии Белла Ахмадулина (цикл “Голубой обморок”). Иосиф Бродский зовёт на свет тени Одиссея и Телемака (“Одиссей Телемаку”). Герои античных мифов – частые гости на страницах стихотворных сборников В. Сосноры, А. Кушнера, П. Берсковой (сборник “Эвридей и Орфика”) и много других читаемых нынче поэтов. В прозе к античной теме не раз обращались такие признанные мэтры, как В. Пикуль и Л. Петрушевская. Насколько популярна эта тематика среди, более молодых прозаиков, говорят сами названия их произведений. Это романы Г. Маркосян-Каспер “Пенелопа”, В. Проталина “Лабиринт или сказание о Тезее”, К. Булычёва “Покушение на Тезея”, рассказы и повести М. Бутова “Пан”, С. Богдановой “Сон Иокасты”, А. Казанцева “Тринадцатый подвиг Геракла”, С Цветкова “Аполлон разоблачённый” и многие другие.
Что ищут современные авторы в этих бессмертных архетипических образах? – Цельность мировосприятия, которая была свойственна античным мифотворцам, и которая удостоверена этической ценностью
их творений. Она становится всё более настоятельной потребностью художественного сознания, неуютно чувствующего себя в условиях современного хаоса и распада, посреди взаимно непроницаемых специальных знаний и эгоистических воле устремлений.
Пожелаем им и Юрию Куратченко творческих удач на этом пути!
Старший научный сотрудник Института Филологии Сибирского Отделения Российской Академии наук
Доктор филологических наук Эдуард .Африканович. Бальбуров 2006г