И что ещё?
Утром Лере позвонила тётка и взволнованно заклекотала в трубку:
- Боже мой, что делать, не представляем! Наш Боринька… совсем куда-то не туда его повело…Ирочка так старалась для него, всё у него есть: и компьютер современный, и тренажёры, и телефон дорогой… И вот, пожалуйста, она сходила с ним то ли к психологу, то ли к неврологу, а тот и говорит – у вас психическая болезнь «лудомания». Боже мой! Я не пойму - это наркомания, что ли?
- Тёть Галь, это так игромания по-научному называется. Почти как наркомания, практически не лечится на сегодняшний день. Не то, что подростки, пенсионерки попадаются и даже пенсии свои проигрывают!
- Да ты что?! Точно, и ведь не оторвёшь его ничем, играет-играет, сидит и днём, и ночью, не допросишься в магазин сходить. Похоже, если упадёшь перед ним, он перешагнёт через тебя и снова вперится в экран.
Ну, вот доцацкались со своим Боренькой – Боринькой, то ему и это, думает про себя Лера.
Она разбрасывает потихоньку субботние дела и вспоминает кстати про разговор с соседкой об одном священнике, который помогает ребятам, запутавшимся в дебрях городских соблазнов где-то в деревне. Узнав адрес, перезванивает тётке. Та колеблется, не зная, как поступить. Лера добавляет:
- Как мне сказали, священник этот часто в разъездах, то для своей школы что-то достаёт, то в паломнические поездки отправляется с ребятами, то на конференциях выступает, но чаще, конечно, бывает в храме и школе, однако, и там он может и на службе быть, да всяких много у него дел. Однако если постараться, дождаться его, то поговорить удастся. Поедет Ирина?
- Лерочка, ну, мы не знаем… и как ступить, как молвить… Давай ты поедешь? Очень тебя прошу.
Валерия не была уверена, что ехать надо ей, а не маме Бори – Ирине, двоюродной сестре. Вот только будет ли толк? Человек она от церкви совсем далёкий, да и Борьку-то избаловала всё-таки именно она, считает Лера. Вот, к примеру, для чего надо было отправлять его на детские эстрадные смотры, наряжать во всякие жабо, лакированные туфли и завивать волосы, приучать красоваться? Когда Борьке было пять лет, мать костьми легла, чтобы сыночка взяли на конкурсы и съёмки детского шоу. Ну, пел он неплохо, только быстро научился кривляться, глядя на гламурных наставников. А зачем? Родительское тщеславие. Да и чем гордиться-то?
Валерия берёт в дорогу журнал и отправляется на Павелецкий вокзал, ехать надо в пригород. В электричке контролёры гоняют «зайцев» - молодых парней и девиц, которые выскакивают из вагона, пробегают по платформе и возвращаются туда, где контролёры уже прошли. К Лере в «купе» плюхаются трое убежавших от проверки молодых людей: косматый парень и две девицы с бледными лицами и наклеенными слипшимися ресницами. Вместе с компанией в воздух вторгаются тяжёлые ароматы то ли дешёвых духов, то ли резких дезодорантов. Отдышавшись, девицы принимаются вертеть в руках сотовые телефоны с побрякушками, постукивая по ним наклеенными ногтями, похожими на разрисованные детские совочки для песка.
Валерии невольно приходится слушать трепотню «зайцев-побегайцев», ведь по принятой ныне манере, вернее, отсутствии таковой, они почти орут. Недавно сотрудница Валерии рассказывала, как спросила вот таких «воркующих» на весь вагон подружек: «Барышни, а вам не говорили, что громко разговаривать в общественных местах неприлично?» В ответ из умело накрашенных розовых с перламутром уст изрыгнулся такой отборный мат, что женщине пришлось вскочить и убежать от крупнокалиберной пулемётной очереди, подальше от «барышень».
Лере стало интересно, о чём они так увлечённо говорят, эти вроде не похожи на «отвязанных» подростков. До неё доносится - «столько килобит памяти», «так ужасно глючит», «подключил модем», «у меня в телефоне…», «замени симку», «это на жёстком диске» и т.п. Да-а, или я уже старею, или это какая-то новая скучища – всё про телефоны, смартфоны, компы, «гаджеты», русское ухо, кстати, от последнего слова скручивается в трубочку…
Дверь открывает заспанный Борька в мятых джинсах и футболке с изображением пламенного Че, он явно рад её приезду.
- О! Единственная и дорогая тётка! Приве-ет!
- Борь, ты что спал? Сейчас же почти два часа!
- Вот и я о том: мам, баб, давайте обедать! И тётка моя дорогая с дороги проголодалась, извините за каламбур! Лера удивляется новым баритональным ноткам его голоса.
И чего притащилась – нормальный парень, весёлый, может, и нет никаких проблем. После обеда они с тёткой садятся в гостиной на большой полукруглый диван, а Ирина тонет в новом кресле, обитым чем-то мягким и белым. В комнате резко пахнет раскрывшаяся белоснежная лилия, любующаяся своим отражением в тёмной глади столика. Лера отмечает новую причёску сестры со скошенной чёлкой, агатовые бусы и качающиеся над ними крупные серьги из того же камня. Дверь в гостиную женщины плотно закрывают и стараются говорить негромко.
- Ну, что делать, не знаю! Представляешь, вот даже мотороллер ему купила, ну, то есть, ты знаешь, это Женька, отец, купил…Раза три погонял, сломал. Я нашла мастера из соседнего подъезда, надо было всего-то выйти вниз и поговорить с ним. Так мастер пришёл, а наш – даже не вышел. Некогда ему. Маме в аптеку надо было, она кивает в сторону тёти Гали, так два часа просила. Знаешь, что делает, когда в дом входит, вернувшись из школы? Тихонько так выдёргивает из розетки телефон – чтоб не беспокоило ничего. Свой сотовый тоже отключает, летит к экрану и сидит до двух ночи, в школу еле встаёт. По ночам из комнаты бормотание и смех доносятся. Ну, куда дальше? Психолог сказал – «лудомания», лечите! А как? С чего начать-то? Они все сейчас на этом помешаны.
Тётка тихо добавляет:
- И секцию волейбольную бросил, и в бассейн больше не ходит.
- А с ним-то вы говорили?
- Да говорили, бесполезно всё, только и слышим - «отстаньте, всё нормально, вот сейчас закончим серию игр и буду делать, что скажете». Только это уже было и не раз.
Ирина достаёт чёрную тоненькую сигаретку:
- А Женька даже путёвку в Чехию купил. Так он отказался!
Лера ворчит:
- Ну, вы ему ещё карету в жемчугах купите да отправьте на Марс…Может, так деточку свою развлечёте…
Женщины умолкают, тётка тяжело вздыхает и теребит ниточку на платье, Ирина закуривает и начинает переставлять с места на место вазу с лилией, пепельницу, потом стопки каких-то бумаг. Запах лилии смешивается с ароматом табака, тётка встаёт и приоткрывает окно.
Лера рассказывает о деревенской школе, куда некий священник принимает подростков с проблемами. В конце концов все решают, что сёстрам следует вместе поехать к священнику. Ирина и Валерия на следующий день, в воскресенье, рано-раненько отправляются в путь.
Не так легко было найти в пригороде северного русского города школу, но к двум часам женщины добрались. Они идут, поднимаясь в гору, на ней виднеется церквушка с блестящей на солнце маковкой, за ней – кудрявые сады и крыши одно-двухэтажных зданий. Легкомысленный тёплый майский ветер вволю резвится на пригорках, опьяняя городских дам пряными зовущими запахами весенней земли.
При входе во двор школы на лавочке у ворот сидят двое. Вот это да! Лера узнаёт в женщине, сидящей вполоборота, Эльку, одетую в шикарные кожаные лосины и куртку с молниями, года два назад эта модница работала дизайнером в их компании.
Она смотрит себе под ноги и то и дело вытирает платком глаза. Рядом с ней сидит седой человек в чёрной рясе с крестом на груди и говорит что-то Эльке, разводя руками. Наверное, это и был тот самый отец Георгий, о котором им говорили. Сёстры подходят ближе и встают в сторонке. Отец Георгий замечает их:
- Здравствуйте! Вы ко мне? – он бегло глянул на женщин.
- Да, наверное, к вам.
Лера быстро подходит к священнику, складывает ладони, как требуется – одна на одну, наклоняет голову:
– Благословите, отче.
Священник совершает крестное знамение над её головой, что-то произносит и собирается, было, сделать то же самое над головой Ирины, но та остановилась на полпути и не собирается подходить к священнику. Отец Георгий спокойно поворачивается к Эльке, намереваясь, видно, продолжить разговор.
- Ну, и что он с нами-то не говорит? А это зачем ты к нему наклонялась? – шепчет Ирина.
- Потом скажу. А что ему всё прямо побросать, раз тут такие мадамы заявились? Да мало ли у него дел! Подождём. - Отвечает Лера. Она не рассказывала ни тётке, ни Ирине, что ходит иногда в церковь и даже ищет духовника. Довелось убедиться и не раз, что у людей, далёких от церкви, сразу же почему-то появляется холодок в отношении и даже агрессия, стоит им узнать про чьё-то воцерковление. Вдруг из-за раскидистой сирени выныривает худенькая фигурка женщины в платочке.
- Отец Георгий! Срочно пойдёмте в школу, там без вас не разобраться!
- А что случилось-то? – Священник проводит ладонью по широкой бороде с проседью и достаёт из кармана рясы зазвеневший сотовый телефон. – Алё? Воистину Воскресе!- Губы его растягиваются в улыбке - Да, пока в школе, но уеду через часик. Давайте, давайте! Во славу Божию!
Батюшка поднимается со скамьи и делает два шага в сторону школы, потом поворачивается к худенькой женщине:
- Ты, Валентина, поговори с матушками, вот приехали, давай всё выясни, я подойду. Или нет, все ко мне в кабинет приходите потом.
Валентина устремляется за священником:
- Но мне ведь тоже надо у Вас выяснить про библиотеку-то! А то Вы уедете!
- А что там у тебя? Ну, говори, пока идём. Женщина, поправляя платочек, начинает что-то быстро на ходу рассказывать отцу Георгию, который неожиданно широко и сильно шагает, и края чёрной рясы, развеваясь, чуть ли не подметают асфальтовую дорожку. Они с женщиной скрываются за кустом сирени.
- Ну, вот, слышала - он уезжает. И кругом его ждут… Не до нас ему…- досадливо замечает Ирина. – А что это он говорит «Воистину Воскресе», ведь Пасха-то уж три недели назад вроде была?
- Приветствовать «Христос Воскресе!» принято вплоть до Троицы, а вообще христианам эти слова можно и весь год говорить друг другу, - поясняет Лера.
Ирина покосилась на сестру с уважительным удивлением. Эля, сидевшая сгорбившись на лавочке, включается в разговор:
- Да вы не волнуйтесь! Даже если отец Георгий с вами не поговорит, у него помощники отличные, они всё объяснят… Вы хотели узнать, можно ли ребёнка к нему определить?
Лера решается:
- А Вы меня не помните? Вы у нас на фирме дизайнером работали, я Лера, экономист…
Эля смотрит на девушку, припоминая, потом улыбается краешком яркого рта:
- Да-да, вспоминаю. Надо же, где встретились… Вот и я здесь из-за Димки своего…Ой, просите, просите отца Георгия, чтобы взял… Кто у вас?
- Племянник. Это мама его, Ирина. Вот игроманом он у нас стал, что делать и не знаем. С чего начать?
Эля вздыхает:
- А нас вот отправляют, - она замялась, - на выход … Отец Георгий сказал, что ничего не выйдет, сын рвётся домой, никак не приживается. Опять видели его вчера курящим в поле. А вообще-то я знаю родителей из Москвы, которые прямо спасли детей, отдав сюда. Кого-то от алкоголизма, а одна девчонка почти воровкой стала, здесь вразумили. Но знаю, что были и такие, кто сбегал обратно. Мой вот не убегал, но и оставаться не хочет.
- Да что тут с ними делают-то? – встревожено вопрошает Ирина – Лбом бить поклоны, что ли заставляют? И вообще, какие тут дети-то? Не наркоманы ли? А девицы какие?
Валерия укоризненно смотрит на сестру, объясняла же в общих чертах перед поездкой.
Эля не успевает ответить - также внезапно, как и в первый раз, худенькая женщина появляется из-под ветвей сирени и обращается к Эле:
- Ну, что, Элеонора Сергеевна, завуч ждёт Вас, идите забирайте документы, собирайте вещи. Жаль, очень жаль…
Эля медленно поднимается, виновато улыбаясь, забрасывает на плечо бордовую сумку и направляется в сторону нового кирпичного здания школы. Валентина порывисто садится на лавочку:
- Извините, слышала конец вашей фразы. Нет, лбом бить мы здесь детей не заставляем.
Лера смущается, а Ирина смотрит на женщину с вызывающим холодком. Та продолжает:
- Я психолог школы, Валентина Никитична, слушаю вас.
Валерия садится, Ирина остаётся стоять. Сёстры стараются внятно объяснить суть дела. Было видно, что всё сказанное для психолога не новость, но она дослушивает рассказ до конца.
- Знаете, а это хорошо, что вы попали на такой эпизод, не очень вроде бы украшающий нашу школу. Я имею в виду историю с этой женщиной, - и она кивает в сторону ушедшей Эли.- Я постараюсь сказать кратко. Мы принимаем детей в нашу школу с условием, что они переезжают сюда совсем: не на каникулы, не на полдня в будние дни.
Они здесь учатся, занимаются в кружках, кстати, у нас их пятнадцать. Они трудятся вместе со взрослыми на конюшне, в курятнике, в коровнике, в оранжерее, в теплице, в библиотеке, в музее, в общем, каждый может найти труд по душе. Дети обязательно должны быть крещёными в православной вере, они посещают богослужения, исповедуются, причащаются святых Христовых Тайн.
Валентина глядит на собеседниц. Лера согласно кивает головой в такт перечисляемым особенностям школы. Психолог продолжает:
- Кто-то находит дело по душе в одном из наших музеев, их у нас четыре: археологический, энтомологический, минералогический, зоологический. В общей сложности, в них больше 10 тысяч экспонатов. Лера удивлённо восклицает:
- Да что Вы?!
Валентина улыбается:
- Короче говоря, я далеко не всё назвала. Упомяну только ещё кадетский класс, в котором желающие мальчики учат военное дело, занимаются спортом. Но я не зря начала говорить о том, что печальный эпизод нашего знакомства очень кстати.
- Почему же? – отзывается Ирина. Она отстранённо смотрит на психолога. Стоя боком, она словно занимает оборонную позицию.
- Да потому, что мой многолетний опыт психолога, и опыт нашего руководителя, отца Георгия и всех педагогов, к сожалению, говорит о том, что даже если у нас будет ещё пятнадцать кружков и двадцать музеев, оранжерей, зоопарков, бассейнов и прочая, нам зачастую не удаётся избавиться от одной проблемы, которая может все наши усилия свети на нет.
- Вы говорите о неверии? – спрашивает Лера.
- Нет, о том, что мешает всему, и вере тоже. Вот посмотрите, что получается: родители искренне хотят помочь своему начинающему отбиваться от рук чаду, привозят к нам. Мы определяем ребёнка в класс, он проходит сложнейший период адаптации среди нового коллектива, начинает привыкать к трудовой жизни, постепенно приходит к пониманию неверного устроения своей жизни. Ещё медленнее находит дорогу к вере, желанию изменить себя к лучшему. Всё это даётся ему непросто. Это сложная работа души.
Ему хочется, чтобы родители поддержали и поняли его. Но…К сожалению, в подавляющем большинстве случаев родители, «сдав» нам дитё, возвращаются к своей суетной жизни с развлечениями и гулянками. Я не хочу сказать, что они аморальные люди, нет, но ребёнок звонит им, общается, они приезжают к нему, и он видит, что мама-то с папой вовсе не трудятся над собой: и в храм, как не ходили, так и не ходят, и ведут такую же вольную жизнь, как и раньше. Не только папа, но и мама курит, а ребёнок здесь должен становиться «правильным». Ему и обидно: он отказался от многого, а дома «радости жизни» продолжают «потреблять» его родители и другие домашние…
Вот и не выдерживают некоторые ребята, срываются и уходят от нас…- Валентина глянула вдаль, на нежную зелень весенних полей и перелесков, поправив косынку, угол которой неуёмный майский ветер то и дело заворачивает с затылка на лицо с женщины. К воротам, рядом с которыми женщины сидят на лавочке, от здания школы идёт Эля, а рядом с ней – долговязый парень. Они поравнялись с женщинами. Валентина тихо говорит:
- Дима, ну, ты звони, может, всё-таки закончим наш проект…
Парень отвечает, глядя в землю:
- Посмотрим, спасибо, до свиданья, в общем…
- Ну, до свиданья. С Богом!
Валентина поворачивается к сёстрам:
- В любом случае – наш разговор предварительный. Если вы что-то надумаете, надо всё равно говорить с отцом Георгием вместе с мальчиком. Думайте, решайте, приезжайте. Мест свободных в школе очень мало. Вот димино место освободилось, он ровесник вашему, и в параллельном классе есть одно.
- А сколько же у вас стоит такое, чуть ли не элитное житьё и обучение? – Официальным тоном интересуется Ирина.
- У нас нет никакой определённой платы. Если родители не могут платить, мы всё равно берём ребёнка, поскольку у нас есть спонсоры. Если могут платить, то семья сама решает, сколько в месяц сможет нам перечислять. Это могут быть также и продукты, и книги. А сейчас предлагаю вам пообедать в нашей трапезной, но с батюшкой сегодня вы уже не встретитесь, он уехал.
Лера благодарит и собирается, было, направиться вслед за Валентиной, довольная тем, что они сейчас пообедают и на ребят поглядят.
Но Ирина резко поворачивается:
- Да нет, спасибо! Мы домой! – и устремляется к воротам размашистым шагом. Валерия скомканно прощается с психологом, догоняет сестру:
- Ты что дунула-то? Вполне можно было пообедать и вообще…
- Никаких вообще! Притащились к чёрту на рога! Ещё не хватало мне, чтобы мой сын в коровнике работал! И я значит, тоже должна в Москве коровник найти и после каких-то там молитв идти навоз убирать! Она ищет что-то в сумке, дёргая внутреннюю молнию. Наконец Ирина вытаскивает смятую пачку сигарет и машет ею в воздухе:
- И курить мне нельзя будет и что ещё? Может, вообще монахиней стать?! Что ещё-то?
Лера ничего не отвечает.
Иллюстрация из интернета. Спасибо автору.