ЖУРНАЛ
Когда в Благовещенск из Петербурга была доставлен новый журнал «Ревизор», я обратил внимание на статейки, напечатанные в разделе «Фельетоны». Критическое содержание и саркастический тон этих заметок, авторы которых скрывались за подписями Старый брюзга, Недовольный ворчун, Язва московская и пр. подобными, подвигли меня на подражание. Озарённый вдохновением, я в один присест написал свой первый фельетон.
НЕ ОБМАНЕШЬ — НЕ ПРОДАШЬ
Земля амурская слухом полнится, что в Благовещенске есть чиновники и купцы, взявшие себе девизом русскую народную присказку «Рука руку моет, вор вора кроет». Вдвоем можно добиться того, чего одному не удаётся. И хорошо, если такой дружеский союз заключен во благо себе и обществу. А если во благо себе, но во вред обществу? Увы, бывает и так.
В Благовещенске за такими примерами далеко ходить не надо. Вот последний случай, живо обсуждаемый во всех домах и присутственных местах.
Скоро будет год, как в городе существует Дом призрения престарелых и увечных отставных нижних чинов. Сие заведение находится под покровительством городского головы, благотворителями и жертвователями его являются уважаемые граждане города.
Заглянем же в столовую этой богадельни и посмотрим, что там варится в котле для призираемых инвалидов.
Вот в бочках соленая кета, а вот в мешках просяная крупа. Согласно записям в амбарной книге, кета эта последнего улова, а просо привезено из-под китайского города Гирина. Но что мы видим при ближайшем рассмотрении? Кета в бочках заветрена и с неприятным душком. Просяная крупа мелкая и засоренная отходами молотьбы. В лабазах Благовещенска ходят слухи, что это вовсе и не кета, а горбуша, и хранится она уже, самое малое, три года, а просяная крупа самого низкого сорта куплена здесь же неподалеку — у зазейских маньчжуров.
Кто же поставщик залежалых и скверного качества продуктов? Купец второй гильдии Яков Фролович Кузеванов. А кто принимал и оплачивал эти поставки? Какой-то чиновник из канцелярии при городском голове. Плохо верится, что здесь не обошлось без подкупа должностного лица.
Что же это выходит?! На сиротский стол попали некачественные продукты, за которые еще и заплачено втридорога! А нажились бессовестный купчишко и жадный крючкотвор.
Заглянем в большой энциклопедический словарь Konversations-Lexikon и найдем там слово korruption, в переводе с немецкого языка означающее: подкуп, порча, продажность и разложение.
На вопрос: «Куда мы катимся?», есть только один ответ: «Мы катимся в пропасть!».
P. S.
Кстати, обозначенный купец является и поставщиком интендантской службы Благовещенского гарнизона.
Дятел благовещенский.
Запечатав свой фельетон в конверт, я отправил его в редакцию журнала «Ревизор». С очередной доставкой почты из Петербурга пришел последний нумер сего издания, в котором я, к своей неописуемой радости, обнаружил произведение, вышедшее из-под моего пера.
Окрыленный успехом, в тот же вечер я написал рецензию на только что просмотренный спектакль.
СКАЗКА ЛОЖЬ, ДА В НЕЙ НЕМЕК?
В новом здании Благовещенского театра, построенном на добровольные пожертвования горожан разных сословий, поставлен спектакль по пьесе В.В. Капниста «Ябеда».
Кратко о содержании этой нравоучительной пьесы.
Отставной асессор Праволов — сутяга хитрый и злой ябедник, затевает процесс против гвардейского полковника Прямикова — бесхитростного и порядочного человека, чтобы отсудить у того законное наследство — имение отца. Праволов утверждает, что это имение ранее уже куплено им, а в завещании указано другое, чем у Прямикова, имя.
Праволов дает председателю Гражданской судебной палаты Кривосудову взятку, и тот соглашается решить дело в его пользу. Судебный стряпчий советует Прямикову перебить своей взяткой взятку Праволова, но он как честный человек отказывается.
Прокурор Хватайко и члены судебной палаты Бульбулькин, Атуев, Радбын и Паролькин также подкуплены Праволовым.
На именинах у Кривосудова заходит разговор о назначении нового губернатора — Правдолюба. Судейские опасаются, как бы им самим не попасть в кутузку из-за взяток, ведь Правдолюб честен и неподкупен, рассматривает по справедливости все жалобы.
Однако, напившись вина, гости поют:
Бери, большой тут нет науки,
Бери, что только можно взять,
На что ж привешены нам руки,
Как не на то, чтоб брать, брать, брать.
Председатель Кривосудов и члены судебной палаты присуждают отдать имение Прямикова Праволову.
Но тут рассыльный приносит два пакета из Сената. В первом — предписание о немедленном заключении под стражу Праволова — ябедника и злодея. Во втором — приказ судить всю Гражданскую палату и ее председателя уголовным порядком за взятки и несправедливые приговоры.
Кроме того, что игра актеров любительской труппы отставляет желать лучшего, а театральные декорации состоят из старой мебели Общественного собрания, сказать об этой постановке мне нечего.
Шепелявость Софьи — невесты Прямикова, при каждом ее появлении на сцене вызывала гомерический смех в зале. Но после спектакля выяснилось, что это просто дефект речи у артистки.
После просмотра пьесы «Ябеда» у зрителя неизбежно и закономерно возникает вопрос: «Не намек ли это на местное кривосудие и скорую смену нашего губернатора?
P. S.
Объективности ради нужно также сказать, что буфет с напитками и закусками, устроенный в антракте между действиями спектакля, был выше всяческих похвал.
Дятел благовещенский.
В свежем нумере журнала «Ревизор» моя заметка была напечатана в разделе «Театральная критика».
При выходе с почты, меня остановил какой-то господин в черном кителе с эмблемами в петлицах — в виде двух перекрещенных электрических разрядов в обрамлении двух почтовых рожков, и в фуражке с синим кантом и такой же кокардой, представившийся Прохором Кузьмичом Полозовым — помощником начальника почтово-телеграфной конторы города Благовещенска.
— Поздравляю вас, господин Чердаков, с успешным дебютом на ниве журналистики! — сказал он, энергично пожимая мне руку.
— Откуда вы узнали? — удивился я.
— Используя английский дедуктивный метод, — отвечал Полозов. — Я сопоставил два факта. Первый: только вы дважды отправляли письма в адрес редакции журнала «Ревизор». И второй: вскоре в этом журнале появились сатирические зарисовки автора из Благовещенска, скрывающего свое настоящее имя за псевдонимом Дятел благовещенский.
— Надеюсь, вы никому не раскроете мое инкогнито? — попросил я.
— Клянусь здоровьем моей матери! — обещал Прохор Кузьмич. — Будьте так добры, составить мне компанию — я приглашаю вас в ресторацию.
Через полчаса, угощая меня шампанским вином и устрицами из Шанхая в отдельном кабинете кафе-шантана «Версаль», мой новый знакомый изливал мне свою душу:
— Посудите сами, Димитрий Егорович, какие у меня перспективы карьерного роста? Дослужиться до должности начальника городской почтово-телеграфной конторы или, не дай Бог, быть назначенным начальником отделения 6-го разряда в какую-то Тмутаракань. Положить жизнь и здоровье на алтарь служения государству и уйти на пенсию после 35 лет беспорочной службы в чине коллежского секретаря с годовым содержанием 1000 рублей? Нет уж, увольте, это не для меня! После Рождества Христова подам прошение о досрочной отставке.
— Чем думаете заняться потом? — поинтересовался я для приличия.
— До недавнего времени собирался вложить свои скромные накопления в золотодобычу. Но буквально вчера вечером переменил свои жизненные планы и решил заняться издательско-типографским делом, — с горячечным жаром говорил Полозов. — Иметь типографский станок и печатать свой журнал — все одно, что печатать ассигнации.
— Полагаете, это так выгодно?
— Несомненно! Скандальные сообщения вызывают ажиотажный интерес читающей публики. Тираж еженедельного городского литературно-юмористического журнала 200 экземпляров будет обеспечен. Если продавать одну книжку журнала за полтинник, получится 400 рублей месячного дохода. Приплюсуйте сюда платные объявления по 25 копеек за строку, станет еще на 100 рублей больше. За вычетом всех накладных расходов, останется не менее 300 рублей чистой прибыли за месяц. Недурственно?!
Но не все измеряется презренным металлом. Издатель и редактор городского журнала — уважаемый в обществе человек, с мнением которого считаются не только толстосумы, но и власть предержащие. Одна лишь острая критическая статья может низвергнуть любого сильного мира сего. После власти Государя-Императора, Святейшего Синода и Сената, я убежден в этом, четвертой российской властью станет журналистика.
Я слушал его с открытым ртом. Наконец, шампанское урожая 1860 года так ударило мне в голову, что я уже смотрел на Полозова, как на нового Мессию, был готов стать его апостолом и повсюду следовать за ним. К чему он меня, собственно, и призывал.
— Я предлагаю вам стать моим компаньоном, — предложил Прохор Кузьмич.
— Но я крайне стеснен в деньгах, — честно предупредил я.
— Ваш вклад в наше общее предприятие будет состоять не из материального, а из интеллектуального капитала, — сказал Полозов. — Литературный талант, которым вы владеете, эквивалентен тысяче золотых червонцев.
Польщенный столь высокой оценкой своего литературного творчества, я согласился стать компаньоном Полозова по изданию журнала города Благовещенска, название которого мы тут же и придумали — «Амурский наблюдатель»
На следующее утро я подал пароходчику Сомову заявление на расчет.