Они прятали карты неумело. Пай-девочки: активистки, комсомолки, спортсменки, а уж красавицы... потупив глаза; чувствовали что виноваты; в то же время, что-то крылось в них женское бесовское, как во всех девчонках - мол посмотрим, чего ты стоишь и как сейчас себя покажешь? Мальчишки, те глядели исподлобья, щурясь как на яркий свет, они-то всё сделали проворнее. Но, но на столе осталась половина колоды с подложенным поперёк козырем.
Это нарушение режима не считалось грубым и сильно наказуемым. Но на совете лагеря решили, что карт не будет в отрядах, и сейчас возникла неловкость, потому что сами решили и сами же нарушили. Максимум, что я мог сделать, конфисковать карты до конца смены и отдать им же или родителям их имущество. Ну, может ещё лишить чего-нибудь: похода там или танцев. Просто, банально, предсказуемо и этого не хотелось.
Я разрядил обстановку спросив:
- В подкидного сражаетесь? И кто же на коне?
Народ оживился, поняв, что ничем страшным поимка с поличным на месте преступления не грозит, радостно загомонил.
- Да девчонки нас растирают в порошок, - сказал самый шустрый из картёжников, Вовка. - Виктор Георгиевич, а может..., - попытался встрять ещё кто-то.
- Не может. Уговор дороже денег, - отрезал я.
- Карты на стол и получите их после закрытия смены или отдам родителям. Чьи они?
Народ приуныл. Но, или простота ситуации, или то, что я не хотел наказывать детей, в общем-то, за мелочь, позволили событиям развиться так, как вряд ли кто из участников мог предположить. Но и не наказать я их тоже не мог. Я сказал:
- Колоду я вам отдам и ничего предпринимать не стану, если кто-то из вас сыграет со мной один на один и выиграет хотя бы раз. Назначайте своего игрока.
Народ зашушукался, и, к моему изумлению, мне в соперники вытолкнули самую тихую, примерную ученицу отличницу Надежду. Мы обсудили ход поединка, решив, что одного раза мало.
Мне в голову пришло сравнение с Уроками французского Валентина Распутина, правда, я ничем не рисковал, как его учительница. Как начальник лагеря себя наказать я не собирался.
- Играем три партии, если выиграешь две - колода ваша. Но, но в карты вы больше не играете. Если выиграю я - колода всё равно ваша... в конце смены, без последствий.
И мы приступили. Народ с интересом болел, и не только за свою одноклассницу. Я руководствовался простым принципом. Даже при примерном равенстве игроков статистически игра будет равной. Мысли, что девятиклассница может играть лучше взрослого мужчины, у меня, даже не промелькнуло. А зря. Не стану утомлять читателя рассказом о каждой партии, но все три я проиграл. И не потому, что не шла карта, хотя это, безусловно, было. Но Надежда играла замечательно. Не спеша, как и полагается отличнице, спокойно, ровно, без глупостей, не дав мне ни одного шанса. После матча она собрала карты и отдала мне. Все затаили дыхание. Последнее слово оставалось всё равно за мной.
- Ну что ж, вы выставили достойного противника, жму ему руку. И напоминаю уговор. Я слово держу, надеюсь и вы тоже, - сказал я и пожал девичью ладошку, вложив затем в неё карты.
Встречаясь сейчас изредка с самой Надеждой и её одноклассниками, особенно, в неформальной обстановке вечеров встречи, мы не можем не вспомнить о моём фиаско игрока.