Он давно уже тут, хотя его никто не видит. С самого рождения Храма, во время осквернения его и после. Если даже пустыня здесь будет, над этим местом витает ангел.
Всё он видит, всё помнит и всех, грешных и праведных.
Вон женщина пришла, оглянулась и села на большой камень. Чужое для неё место, незнакомое и она чужая для всех. А ведь пошла она, куда глаза глядят от безысходности. Поняла, видно, что на бывшем погосте, что храм здесь был. Потрогала руками ржавую кованую ограду, которая торчала из земли, вздохнула, посмотрела перед собой.
А внизу озеро лежало дивной красоты. В нём отражалось синее небо, и белые плыли облака. Только и в этой дивной небесной чаше не было отражения ангела.
О нём никто не знал.
Женщина снова вздохнула. Но теперь уже не горько и тяжело, а легко и свободно. Слёзы ручьём потекли по её щекам.
Легче ей стало.
Зарос погост травами. Не видно стало и ям, и кирпича церковного. Остатки кирпича растащили на печи русские в избы, морозом битые, дождями политые. Первые кирпичи увезли в лес к раскулаченным. Привезли-то их зимой. Угол глухой медвежий, дороги не езженые. Слово Божие забыто. Больше про лешего помнят и к нему посылают друг друга.
Скотина по погосту идёт ранними утрами. Коровы хвостами помахивают, комарьё отгоняют, в кусты лезут. Пастух матом и вицей гонит скотину к станку у озера. Там костёр разведёт.
Вон старушонка ветхая бредёт сюда. Еле ноги волочит. Цепляются травы ей за ноги, не пускают. А в ней под старость память проснулась. Помнит она, как носила её, горемычную, нежеланную, в день пожара рождённую, к этому Храму мамка. Поднесла её к священнику. А она от страха закричала и вцепилась в густую чёрную бороду его.
А старушонка шла и шла, расплетала травы. Искала святой источник. Кланялась ему. Черпала шершавой заскорузлой ладонью студёную воду. А вода текла из одной подземной жилы. Умывала тёмное морщинистое лицо, которое вдруг светлело от благости. Потом наливала она святой водицы в бутылку. Затыкала бутылку пробкой и ставила в сумку и шла легко в деревню.
Все забыли дорогу к этому месту. Только она ходила. Может, от этого прожила долгую жизнь и умерла во сне?
Идёт время, катятся друг за другом зимы и вёсны, лето и осень.
Деревеньки пустеют. Скотины почти не стало. Редко корова мыкнет, петушок утром прокричит. Заборы снегом занесло. Ветры гуляют по не паханым полям. А поля одичали. И цепляются за каждого, кто ступит в траву. На полях вместо хлеба рыжики стали расти.
Но однажды ангел увидел новых людей.
Только уж молодой ольховый лес шумел на месте Храма.
И озера Святого не видно стало.
И травы плелись косами. Начали люди рубить и корчевать деревья.
Долго работали на жаре. Месяца два.
Камни от земли обтирали руками.
Складывали.
Хотелось людям увидеть, каким же был Храм.
И они удивились его величине.
А какие валуны были положены в основание!
И как же их волокли когда-то сюда!?
Сколько силушки-то надо было!
Работали мужчины и женщины, крещёные и некрещёные.
Самой маленькой была девочка лет шести. Она старательно несла ветки к костру.
А самой старшей была женщина на седьмом десятке.
Вот и озеро блеснуло, после того, как сделали просеку.
И увидели люди, какая же открылась перед ними красота.
В душе каждого что-то дрогнуло.
Никто не звал их сюда. Сами шли.
А один мальчик, который уехал учиться в другую школу, потому что местную закрыли, тихо проговорил:
- Вот вырасту и поставлю здесь дом.
А ангел слышал всё и радовался.
Однажды привезли тяжёлый пятиметровый крест и, перекрестившись, стали ставить его на место, где был Храм. Не сразу всё получилось. Было несколько попыток. Но люди не отступали.
И крест встал прямо и укрепился.
На кресте все, кто были здесь прочли слова: «Спаси и сохрани».
И если бы ангел умел плакать, то он бы заплакал. И заплакал он ливнем.
А потом улыбнулся солнышком.
фото автора