Провинциальная история
Начало: http://www.proza.ru/2017/01/09/1323
24. СВОБОДЕН!
За годы замужества Люба слегка пополнела, и это её только красило, а внешнее сходство всех членов их небольшого семейства стало таким удивительным, что лучше было бы подробнее написать именно об этом, чем об отсутствовавшем два года Вове, который даже на второстепенного героя не тянет – по причине судимости. Не стоит расходовать время и бумагу на описание его мелких преступлений.
Но, кроме безмятежного материнства и скромного поведения, за Любой тоже никаких достижений не числилось; её сыночек Витя был ещё слишком мал для того, чтобы чем-то отличаться от других младенцев; Паша продолжал пить и раздражал безалаберным поведением даже молодую супругу.
Считая себя полноправным членом семьи, Паша принимал посильное участие в водочном бизнесе, тайком проверяя качество продаваемого продукта, что вызывало неподдельное возмущение не только жены, но и повидавшей многое на своём веку тёщи. Дело в том, что «дегустатор» увлекался, перебирал лишнего и утром отказывался идти на работу. Понятно, что он не притворялся, ему реально было плохо, однако бюллетень таким «больным» не дают, и Антонине приходилось его лечить домашними средствами.
Как Паша в свои «критические дни» вообще работал, было непонятно, но премий он, конечно, не получал. Терпение бригадира оказалось недолгим, и однажды Паша вернулся домой с трудовой книжкой в руках.
– Паш, ну ты прямо как твой отец! – сердито сказала ему Люба. – Ты что, думаешь, я буду это терпеть? Мы с мамой сколько раз тебе говорили: не бросишь пить – пойдёшь к себе домой!
Домой Паша уже ходил, и не однажды. Люба всякий раз надеялась, что на следующий день он вернётся с цветами из родительского сада и на коленях будет просить у неё прощения. Но на деле всегда выходило так, что это она с ребёнком в коляске шла за несознательным мужем и отцом и вытаскивала его из-за стола, где он заливал своё горе в обществе сочувствующего папаши. Ну никак не получалось по её сценарию!
В этот раз, выгнав безработного мужа, Люба решила выждать паузу, но за неделю его мать уговорила Пашу уйти насовсем из «этой семейки». Она видела, что сын идёт по стопам отца, но считала, что её Павлик стал выпивать из-за неудачной женитьбы. Раньше-то он почти не пил! Шуре казалось, что она сможет повлиять на него, убедить не портить судьбу себе и матери, и у Паши всё изменится в его молодой жизни.
Женился он «по залёту», а ведь мог бы и не жениться. Как она его тогда отговаривала! Мало ли что девчонка была беременная! Она – чужая, а сын – свой! Мать даже паспорт от него прятала, плакала, просила – ничего не помогало, только хуже получилось. В результате на свадьбе невеста была уже с приличным животиком, а люди такое не одобряют. Вся улица рассматривала, как на ней платье сидит, и вычисляли, на каком она месяце. И конечно же, осуждали Шуру за её упрямство.
Вернулся Паша домой – и слава богу! Только бы отец сдержал обещание и не пил вместе с ним. Куда это годится! Сам – законченный алкоголик, и сына за собой тянет. Матери, конечно, не хотелось верить в худшее.
Паша почувствовал, что он снова свободен, и уже через два месяца стал гулять с другой девушкой. Он хотел доказать Любе, что такие, как он, на дороге не валяются. Пусть ей доложат, что он уже с другой встречается – глядишь, и прибежит, и будет просить вернуться. А он ещё подумает. Хотя что думать? Ушёл так ушёл.
Вот так и не дождалась Люба своего порядком надоевшего, но всё-таки законного и ещё недавно горячо любимого супруга.
Антонина успокаивала дочь:
– Ничего, Любаша, нам с тобой без него легче будет, меньше забот и больше денег. А мужа мы тебе найдём. Вон ты какая красивая стала: и ручки округлились, и грудь поднялась. Все мужики на тебя смотрят, даром, что ты с ребёнком. Найдём тебе жениха получше, чтобы в дом, в семью деньги приносил, а не пропивал.
Справедливости ради следует сказать, что Паша пропивал не так уж и много – не больше половины зарплаты, да и то надо учесть, что кто-то постоянно норовил присоединиться к компании и выпить за чужой счёт, потому и денежки утекали сквозь пальцы. А так Паша был совестливый, не то что некоторые алкаши у них в городе: подгонят к дому машину и грузят на неё мебель, пока жена на работе. А что делать, когда больше нечего вынести? Выпить-то всё равно надо! Вот и его одноклассник Серёга отличился: продал за двадцать рублей новый трёхстворчатый шкаф, и жена его была до того расстроена этим неудачным бизнесом, что выгнала Серёгу из однокомнатной квартиры и из своей жизни. А чего ждать-то? Пока он холодильник вывезет?
– Трубы горят! Помираю! – говорил один их сосед, стучась во все окна подряд, чтобы «занять» на выпивку.
Но никто ему не давал, потому что возвращать ему было практически нечем: он уже почти не работал – так, ходил по соседям, напрашивался, кому огород вскопать, кому воды натаскать – за выпивку, разумеется, – и жил на иждивении у жены, крепкой, рослой женщины, имевшей железные нервы и завидную силу воли.
Однако её необыкновенная доброта имела границы: она сводилась к тарелке супа и куску хлеба. Тунеядец и алкоголик пользовался этими незаслуженными льготами только потому, что он был родным отцом её горячо любимых мальчиков, никогда их не бил и не ругал. Остальную провизию запрещалось трогать под страхом казни – это для детей!
Пьянство в народе не считалось большим пороком. Из мужского населения города не пили только малые дети и старейший коммунист Илья Николаевич Кукушкин, да и то потому, что его новая жена забирала у него всю персональную пенсию, из-за которой, собственно, и согласилась посвятить ему свою молодость в возрасте шестидесяти пяти лет.
Алкоголизм не являлся уважительной причиной для развода, если муж приносил домой хоть какую-нибудь зарплату, а в пьяном виде не дебоширил. Местные женщины не придавали особого значения личным трудностям, нехватке денег и плохому настроению. Так живут многие. И муж – такой, какой есть. Сама ведь за него замуж вышла, никто не заставлял.
А то, что он со временем неузнаваемо изменился и превратился в чужое, неприятное, неряшливое существо, не интересующееся ничем, кроме бутылки, – значит, это заложено в его программе, или судьбе. Разве его отец или дед были ангелами? Странно только, что их тоже когда-то любили женщины…
И в память об этой загадочной, почти неправдоподобной, давно прошедшей любви (а была ли она вообще?), а также ради детей, а ещё потому, что женщинам совершенно некуда уйти, браки тянулись по инерции очень долго. Иногда до гроба, то есть до самой смерти алкоголика, после которой, будучи уже абсолютно безопасным для своей семьи, он возводился на пьедестал в качестве бывшего кормильца и поильца.
А на деле он почти всю жизнь был примитивным мудозвоном и с трудом выполнял какую-нибудь несложную работу, сопровождая её регулярными производственными травмами. А как же без травм, когда руки дрожат и голова гудит? Это как закон!
Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/02/07/1171
______________________________________
Фото из интернета