***

- Люся! Люся!...
Беспечная хозяйка лишь на пару мгновений отрывается от беседы со своей сверстницей, женщины глубоко пенсионного возраста, чтобы позвать "потерявшуюся" собаку.
"А может это не хозяйская беспечность, а Люся слишком самостоятельная?"- мелькает у меня в голове.
Люсю замечаю за домом. Это черная такса, уже знакомая ранее по попыткам внезапного исчезновения и заочно прозванная мною "чернуха". Она очень занята, что-то внимательно ищет в глубоком снегу. Я вдруг начинаю понимать ее. У собаки с хозяйкой принципиально разные жизненные интересы. Если бы не домашнее тепло и появляющееся из волшебного пакета колбаса, то вероятно Люся отправилась бы в дальнее путешествие. Отправилась бы одна, положив в дорожную сумку лишь свой длинный, черный, как маслина нос и пакетик с врожденной интуицией.
- Люся, - строго говорю я.
Собака нехотя отрывается от занятий и смотрит на меня, не понимая, почему этот великан повторяет до боли знакомые звуки, которыми домашние приглашает ее кушать, зовет в тепло или желают погладить и почему этот голос звучит так непривычно резко, на мгновение, заставляя задуматься.
- Люся, - эхом повторяет хозяйка, уже слыша мой голос.
- Люся здесь, - громко говорю я.
Собака крутит головой, то на меня, то на раздающийся голос невидимой хозяйки и еще не понимает, как лучше поступить - завершить сложные раскопки или покорно принять благовоспитанную невинность. Она замечает наконец родственный силуэт, а сложная реплика в которой присутствует ее имя, красочные существительные типа - "паршивка" и лентяйка, которые она чаще всего слышит именно на улице, заставляет ее с покорно опущенной головой семенить по направлению к хозяйке.
Возле подъезда мой путь пересекает котенок-подросток в классическую серую полоску. Хвост трубой, спина изогнутая, но вовсе не от злости. Он играет со старым черным котом, которого соседи выпускают на день во двор, но в данный момент, при виде меня антрацитовый старик тупо сваливается под куст, на всякий случай. Летом видавший виды кот тихо отдыхает возле подъезда, почти беззвучно больше рефлекторно мяукает, когда кто-то проходит мимо. Он ни у кого ничего не просит, ни еды, ни подъездного тепла, он просто обозначает свое существование в этом мире. Кажется, что и издавать звуки ему крайне неохота, все происходит автоматически без единой эмоции и поворота глаз. В маленьком же сером котенке я узнаю того самого поганца, которого хотел приютить и обеспечить сытую и вальяжную старость, но который вместо того, чтобы принять дружеское расположение теплых человеческих объятий подло нырнул под машину, предварительно слопав кусок сосиски. Такие фокусы у него удавались дважды. Ловкач. Но он здорово подрос и зима ему не страшна и видел я его не однажды с добычей из помойки, которую он нес в зубах, тревожно оглядываясь по сторонам в ожидании возможного сражения. Уже тогда я понял, что его жизнь налаживается. "Да, черт возьми, скоро весна!"- подумал я, прячась в темный подъезд.