13.
- Гости!.. – повторилось во мраке вместе с порывом ледяного ветра.
И внезапно впереди ярко – даже глаза заболели – вспыхнула мертвенно-бледная роза, осветив хозяйку монастыря. Агнешка вновь была в глухом широком одеянии с капюшоном, низко опущенным на лицо, но на этот раз балахон оказался не чёрным, а ослепительно-белым.
- Женщина в белом – это не к добру, - пробормотала Юлька, щурясь. – Примета такая.
- Правильно, дитя моё, - Агнешка расслышала её слова. – Но добро не имеет смысла. Оно – как замок из песка. Оно придумано. В природе нет добра. Облака – не добры. Они просто облака. И светила небесные – просто светила. А ветер – слабый бриз или мощный ураган – просто ветер. Ему всё равно.
Вот зараза, и не возразишь же! Видимо, сама Агнешка отождествляет себя с элементами окружающей природы, со стихийным бедствием, но никак не с носителями человеческого (или близкого к человеческому) разума.
- Вход был платный, - напомнила Агнешка. – А за выход нужно платить по-новому.
- Тебе нужна кровь? – спросил Мэнэррик. – Я могу дать свою, надо только чем-то разрезать…
- Мне нужно по-другому, - перебила его Агнешка.
Её голос будил в глубине души что-то тёмное, тёплое, звериное, как будто сдувал шелуху тысячелетий эволюции и звал куда-то туда, обратно, в забытую пучину первобытного юного яростного мира, вынырнувшего из кипящего котла сотворения, - ангельский голос, голос тёмного ангела…
Мэнэррик слегка хлопнул себя ладонями по ушам, чтоб очнуться от гипноза. Помогло.
Агнешка молча улыбалась бескровными губами: знала, ведьма, чарующую силу своего неземного голоса!
Темнота вокруг незаметно посерела, и сквозь неё всё более отчётливо проступали очертания окружающей обстановки. Агнешка, молча улыбаясь, дожидалась, когда «гости» получат возможность хорошенько осмотреться.
Мэнэррик не сразу понял, где они очутились, а потом всё-таки определился: заброшенная и запущенная операционная! Хотя нет, уже не заброшенная и не запущенная. Всё вымыто, вычищено, натёрто до блеска. Посреди операционной стоит сверкающая красная машина. Мэнэррик присмотрелся. Ему показалось, или автомобиль на самом деле как две капли воды похож на виденный ранее, на свалке старых вещей? Разве что та машина казалась живой, если можно так выразиться, - «личностью», а эта – авто как авто, средство передвижения.
Помещение залил яркий свет. Вспыхнули лампы над операционным столом, находившимся за машиной.
- Пупса… - прошептал Билл, первым разглядевший тело, распятое на столе.
Действительно, Пупса находилась под безжалостным светом операционных ламп, до подбородка накрытая не очень белой, не очень чистой, мятой простынёй. Глаза девушки были полуоткрыты; она явно находилась без сознания. На её лицо была опущена кислородная маска. Льняные кудряшки безжизненно повисли. Эх, несостоявшаяся наёмница, что ж с тобой сотворили?..
Мэнэррик оглянулся на Италию. Та стояла, стиснув зубы и сжав кулаки, и – ничего не делала! Ни движения в сторону соратницы, ни жеста по направлению к Агнешке!
- Стоять! – прошипела она Биллу, рванувшемуся спасать Пупсу.
- Правильно, - Агнешка услышала Италию. – Тем, кто не нужен – стоять. Тем, кто нужен – повиноваться.
- С какой это стати? – строптиво взвился Билл.
Агнешка откинула капюшон и пристально взглянула на Билла. Билл замолчал и попятился. Мэнэррик ощутил внезапный приступ лёгкого ужаса: радужная оболочка левого глаза хозяйки монастыря оказалась белой, с круглым убийственным пистолетным дулом зрачка; правый же глаз – чёрный, неблестящий, казался чёрной дырой, затягивающей в безумное запределье. И самым страшным казалось то, что это были глаза живого существа – настоящие, не линзы. Да и существо слишком уж похоже на хрупкую миловидную девушку, чтоб обладать такими жуткими глазами. Сколько лет могло быть Агнешке? Лицо юной девушки, глаза старого демона. Белые волосы – это альбинизм или глубокая седина? Попробуй тут определи, если она таких смешанных кровей! Даже не межрасовая перетасовка генов, а слияние человеческого материала с этими – как их? – рэнки!
Агнешка с лёгкой улыбкой превосходства медленно обвела взглядом всю честную компанию, и Мэнэррик с ужасом понял, что не то что с места сдвинуться – и пальцем пошевелить не может! И в совершенный шок повергло его обращение хозяйки монастыря-госпиталя:
- Ты – нужен!
Агнешка обратилась к Георгию:
- И ты! Остальные – нет!
И никто ничего не мог поделать! Мэнэррик мысленно застонал от собственного бессилия: при полной ясности разума и нормальной чувствительности тела он не мог совершить ни малейшего движения! Как будто его залили в эпоксидную смолу и дали застыть. По-видимому, со всеми остальными произошло то же самое. Агнешка выбрала Георгия и его. Ну, он-то – ладно! Но Георгий – это же задание Италии, объект повышенной охраны! Но наёмница Георгия не отбивает и не спасает, а застыла на месте каменным изваянием, только ярость плещется в глазах.
Уж не собирается ли Агнешка пополнить свою коллекцию мумифицированных персонажей? Поставит, например, засушенного Мэнэррика с выбивалкой в руке – вроде как он ковёр в «липовом дворике» шлёпает, а старушки, выгуливающие младенца, будто бы на него осуждающе смотрят. Стеклянными глазами – в прямом смысле. Чучела старушек с чучелом младенца… Мэнэррика бросило в дрожь. Не хотелось ему углубляться в размышления на тему, как виденные им экспонаты «липового дворика» попали в руки Агнешки и что именно и каким образом она с ними сделала! Того и гляди – скоро сам всё узнает и на своей шкуре прочувствует!.. Так, один важный момент… Дрожь! Хоть какое-то движение тела!
Мэнэррик попробовал пошевелить рукой. Получилось! Невидимые оковы исчезли. Оказалось, Георгия тоже «отпустило». Но Билл и дамы стояли без движения по-прежнему.
- Зачем мы вам? – спросил Георгий, растерянно глядя на Агнешку.
- Для дела, - коротко ответила хозяйка монастыря.
- А они? – Георгий беспомощно оглянулся на застывшую группу.
- Они – нет! – Агнешка явно издевалась, с видимым удовольствием наблюдая за своими пленниками.
- Что ты сделаешь с ними? – подключился Мэнэррик.
- Пусть тебя волнует, что я сделаю с ВАМИ, - Агнешка ухмыльнулась.
- Что же ты намерена сделать? – будь что будет, но выяснить-то надо! Мэнэррик решил пойти до конца.
Что им терять? Бледная дама, как можно сделать выводы из полученной от Италии информации, существо непредсказуемое, безжалостное и со своим собственным, крайне непонятным видением мира.
- Мне нужны ваши возможности, - Агнешка не стала никого казнить ми даже снизошла до ответа. – Ваши спутники послужат залогом того, что вы приложите максимальные усилия для наилучшего выполнения работы.
- Что от нас требуется? – Георгий решил перейти к делу: деться-то всё равно некуда.
- Мне нужна жизнь неживого! – сказала Агнешка
- Это как? – Мэнэррик на самом деле не понимал.
- Машина ей нужна! – хрипло объяснил кто-то.
Мэнэррик оглянулся. В операционный зал вошёл Чиба – осунувшийся, какой-то весь измочаленный, но вроде бы целый и невредимый. Он бочком, у стеночки, обошёл присутствующих, стараясь держаться подальше и от Мэнэррика, и от Агнешки, и пробрался в противоположный конец комнаты, оставив между собой и всеми остальными стол с бесчувственной Пупсой. Агнешка, улыбаясь, молчала, давая Чибе право говорить и ничего против его пояснений не имея.
- Выбраться отсюда хочет, - словно через силу выдавил Чиба.
Видимо, общаться с давним неприятелем в лице Мэнэррика ему не хотелось, но почему-то приходилось. Может, выполнял распоряжение хозяйки данной местности. Её-то он явно боялся до потери пульса! Кто его знает, что Чибе пришлось пережить за то время, пока Мэнэррик, Билл и Италия общались с похищенными неведомой силой талантливыми «творцами»? Что видел он во владениях «женщины в белом», названной кем-то – словно в издёвку – святой? Мэнэррику хватило «липового дворика», как он подозревал, для целого сериала ночных кошмаров.
Агнешка ободряюще кивнула головой Чибе, и тот, покоряясь, выдавил ещё несколько капель информации:
- Она прикована к монастырю собственным именем. Жила здесь когда-то, людей лечила. Некоторых, - Чиба поперхнулся, но боязливо глянул на Агнешку и продолжил: - Кто остался, её именем монастырь назвал. Вроде она им как святая была. И как будто на привязь посадили. Здесь она – хозяйка. Всё ей подчиняется. Но дальше выйти не может. Здесь ей уже наскучило. Размах не тот! Надо в мир выйти, на людей посмотреть, себя показать! Так же, как везде раньше… - Чиба зябко повёл плечами, хотя в операционной была вполне комфортная температура, а сам Чиба так и не снял свой комбинезон химзащиты. – Там туман снаружи, он как охранник, не выпускает её. Надо сделать так, чтоб он её не заметил. Она уверена, что всё получится, если у неё будет живая машина.
- Живая машина? Так их же полно в искусственном городе, где я жил несколько лет! – воскликнул Георгий. – Что ей мешало взять одну оттуда? Или приказать кому-то из её «гостей» доставить?
- Они не такие, как надо, - Чиба вымученно улыбнулся. Мэнэррик видел, что ему совсем не весело. Так, заученная реакция на чепуху.
- Чем же они не такие? – уточнил Георгий.
- Они как живые. Но не живые, - ответил Чиба. – Они должны иметь энергетику живого человека, чтоб заглушить её собственную. У них должно быть сердце… Настоящее человеческое сердце… И человеческая кровь, - Чиба вновь оскалил зубы в безжизненной ухмылке.
Георгия заметно трясло. Мэнэррик пытался держаться, но чувствовал, что вот-вот сорвётся.
- И у вас нет выбора! – добавил Чиба. – То есть он вроде бы и есть, но на самом деле…
- Есть выбор! – подтвердила Агнешка. – На тебя и на неё, - она кивком головы указала Мэнэррику на Италию, - у меня нет права. Но остальные – мои! Вы можете выйти отсюда в любом случае. Но его – она кивнула на Георгия, - я оставлю себе. Он мне пригодится – тем или иным образом. А остальным я быстро найду место в моём монастыре! Очищу от греховных помыслов, усмирю плоть – навсегда… Можно выбрать такой вариант: вы все останетесь живы. Придётся пожертвовать только одним-единственным сердечком. Одно за всех. Разве это так много?
Одно за всех – присутствующих. Но какой размах примут запросы Агнешки, если её выпустить из её обиталища-тюрьмы? Она, должно быть, соскучилась по человеческому обществу и его разнообразию. Кем пожертвовать? Друзьями, находящимися здесь, или неведомыми незнакомыми людьми? Вернуться домой одному, постараться заглушить воспоминание о Билле, его отце, о Юльке со Светланой, как ни в чём не бывало здороваться с Элеонорой… Зато все остальные люди будут в безопасности! Незнакомые далёкие люди, о которых всю жизнь так никогда можно и не услышать и даже не узнать, существовали ли они вообще на свете… Неизвестные люди – плюс чьё-то сердце. Зато – живые друзья! Как – выйти отсюда одному? И всю жизнь видеть в кошмарных снах соседского парня и малознакомую забавную девчонку выпотрошенными, засушенными, со стеклянными глазами, как чучела косуль и диких кабанов, которые выставлялись у городской новогодней ёлки, с которыми можно было фотографироваться и которые до дрожи пугали тогда ещё маленького Мэнэррика, пришедшего с родителями туда в разгар народных гуляний. И не факт, между прочим, что Агнешка – если они сейчас откажутся – не найдёт себе в скором времени кого-нибудь вместо них. Талантливые люди ведь имеются с запасом, как говорила Италия.
Георгий больными глазами смотрел на Мэнэррика. У изобретателя с отключившейся памятью не было права голоса как у лица, крайне заинтересованного. Он был всего-навсего талантливым разработчиком новых систем и соединений, но никак не героем! На кону стояла жизнь его близких: родного сына и людей, которых он считал самыми родными ещё несколько часов назад и которые ничуть не отдалились, невзирая на полученную информацию. Да, и его собственная жизнь тоже, конечно, считалась! Хотя ею-то он и мог бы пожертвовать в крайнем случае.
- Как будто в бутылку с джинном попали, - пробормотал Мэнэррик. – С очень злым джинном, у которого выдержка – все пять звёздочек! Причём каждая из них – по тысячелетию. Меня-то джинн вышвырнуть из бутылки обещал. Но куда-то ему свою злость применить надо! Или к тем, кто здесь с ним останется, или к тем, к кому его выпустить.
Мэнэррика никто не торопил: застывшая группа – потому что не могла, Георгий – потому что был соучастником, Агнешка – потому что своё слово сказала и всего лишь ожидала принятия решения. Наверно, она в любом случае внакладе не останется. Если «джинн» останется в «бутылке», ему всё равно в ближайшее время будет чем позабавиться.
- А я бы ни секунды не думал! – тишину нарушил Чиба. – Если бы я кого-то любил, я бы выбрал его. Потому что людей и так хватает – чужих и далёких. А близких – мало. Если выберешься из бутылки джинна живой, у тебя есть все шансы подобрать ему другую бутылку. Или хоть кастрюльку с крышкой. А вот если ты – мумия, тебе уже никакие активные действия не светят!
Почему-то он не побоялся Агнешки и высказал своё мнение. Или знал, что его речи её не волнуют, и она за них сейчас ничего ему не сделает? Хотя – что она ему должна делать? Ведь он как раз склоняет нужных ей людей к нужным ей выводам. И ведь прав он, как бы Мэнэррик к нему ни относился! Если не брать во внимание его мизантропные настроения, зерно здравого смысла в рассуждениях есть. Если тебя высушат и булавочкой приколют в мёртвой композиции на тему живой природы, так тебе там и застыть, пока плесень не покроет или моль не сточит. А пока ты жив, ты можешь… Да всё ты можешь! И подыскать упомянутую кастрюльку с крышкой тоже!
- Мы согласны помочь тебе, - сказал Мэнэррик.
Агнешка явно обрадовалась – насколько можно было судить по выражению её странных глаз.
Основной момент вроде бы решился, но тут Георгий спросил:
- Чьё должно быть сердце?
О-па! А вот этот момент Мэнэррик как-то выпустил из вида.
- Её! – Агнешка указала на стол, где лежала Пупса.
Чиба хмыкнул:
- Вы думали, всё действительно так просто? Получите довесочек! Достаньте у наёмницы-неудачницы сердце, вставьте в машину, и пусть ваш джинн катится ко всем чертям собачьим по своим злобным джинновым делам. А вы выйдете отсюда живые и невредимые, все такие белые и чистые! Ах, нет, пардон! Не совсем чистые! Немного забрызганные кровью беспомощной девушки! Да не переживайте вы так! Она и без того не жилец! Это я её так с самого начала. Агнешка, как и положено смиренной сестре милосердия при госпитале, поддерживает в ней искру жизни. Дайте шанс хотя бы молодому сердцу! Пусть бьётся под капотом авто!
- Я бы твоё паршивое сердце вырвал! – Мэнэррик рванулся к Чибе, но его перехватил Георгий.
Объятия у него оказались железными – кто бы мог ожидать!
Чиба предусмотрительно отбежал в дальний угол операционной.
- И вставил бы в машину! – не унимался Мэнэррик, вырываясь из рук соседа. – Только боюсь, что любое авто заглохнет от отвращения!
- Хороший выбор! – Агнешка похлопала в ладоши. – Только возни больше. Материал не готов. И сердце изношенное. Надолго не хватит. Пользуйтесь тем, что намечено.
- Соглашайтесь! – еле слышно прошептал Георгий на ухо Мэнэррику. – Я кое-что вспомнил! Я знаю, что можно сделать!
Мэнэррик прекратил рваться к Чибе, и Георгий отпустил его.
- Так-то лучше! – вякнул из своего угла Чиба. Мэнэррик сдержался.
- Мне нужны инструменты, - распорядился Георгий. – Я, конечно, не хирург, но уж как-нибудь справлюсь с задачей. Принцип действия двигателя для биоавто такой же, как и живого сердца. Комфортные условия, питание, электроимпульсы… Это всё я смогу обеспечить, если есть аппаратура, инструменты и нужные химические ингредиенты. Но самое важное – это состояние самого сердца. Для начала мне необходимо обследовать… гм… объект… Потому что возможны нюансы. Я вас непременно извещу, если у меня возникнут какие-то сомнения или вопросы. И если вы настроены решительно, то вам придётся принять во внимание мои замечания, - Георгий обращался к Агнешке.
Агнешка возражений не имела. Во всяком случае, она молча наклонила голову, что можно было посчитать знаком согласия.
- Это всё есть! – Чиба отодвинул незамеченную ранее ширму, за которой открылось помещение меньших размеров, чем операционная, сплошь заставленное стеллажами с различными ящиками, коробками, ёмкостями, содержащими какие-то жидкости, сыпучие вещества, трубки, провода, детали и прочую дребедень, которую Мэнэррик издалека разглядеть не сумел.
Георгий направился в недра помещения и принялся что-то выбирать. Мэнэррик не знал, чем может быть полезен, и остался на месте. Чиба краем глаза следил за Мэнэрриком, держась на всякий случай подальше.
- Я бы на вашем месте не радовался, молодой человек, - вполголоса сказал ему Георгий, выбирая и складывая на обнаруженный здесь же столик на колёсиках одному ему ведомые компоненты.
- А почему нет? – Чиба выглядел довольным: его никто не трогал и трогать даже не смел.
- Вы – запасной, - ответил Георгий.
- Это как? – не понял Чиба.
- Мало ли, что пойдёт не так, - Георгий, не глядя на Чибу, пожал плечами. – Вдруг сердце не запустится? Девочка слабенькая всё-таки, много крови потеряла. Ваше, может, и не совсем в нужной форме, но на крайний случай сойдёт для подстраховки.
До Чибы дошло, что такое запасной вариант в данном случае. Мэнэррику хорошо было видно, как заклятый враг переменился в лице. Хоть какая-то радость!
- Попрошу всех удалиться! – громко произнёс Георгий. – Я не работаю при посторонних! Иначе успех гарантировать не могу, - он издалека сурово посмотрел на Агнешку. – Подождите за дверью. Если что, я вас извещу.
Они встретились взглядом, выдержали паузу. И Агнешка согласно прикрыла глаза. Перевела взгляд на застывших заложников и «разморозила» их настолько, чтоб они вышли из операционного зала медленной деревянной походкой на негнущихся ногах. Сама вышла за ними. Последним – по стеночке – выбрался Чиба. Мэнэррик решил не связываться, хотя – такой удобный момент!.. Закрылась дверь.