из цикла "Это было недавно"
Забавно дружить с чудаками, всем советую, особенно в наше тёмное время.
Вот как-то мы отправились на рыбалку. Это - Лев, наш главный рыбак, профессор-нейрохирург, Мухин, тот, что художник-авангардист и мы с Графом. На самом деле Граф ловил рыбку получше, чем профессор, но поскольку он уж точно профессором не мог даже прикинуться, считалось, что Лев - главный рыбак. А из нас с Мухиным рыбачки, в общем-то, никакие. На подхвате, так сказать.
Теперь расскажу покороче, причём тут рыбий хвост.
Был сказочный сентябрь, погода была как на масленицу - это не я говорю, это так сказала нам на дорожку причудливая наша общая подружка Лора Сыроежка. Воздуха и блаженства нам хватало, а вот улова не было, кроме мелочёвки. Но Граф с Профессором поймали-таки по сазану. Профессорская рыбка на кило с половиной тянула, а графская, пожалуй, поболее трёх. Хотя, с моей точки зрения, это уже не сазан, а маленькая свинья. Тушки решили подкоптить, а из сазаньих плавников, голов и рыбки-мелочёвки готовить уху. Коптить - это моё, а уха - за Мухиным, но под присмотром Графа,конечно.
Вот тут и случилась беда. Мухин трудился-мучился с рыбкой, а подошедший Граф, понаблюдав за ним минутку молча, задумчиво сказал:
- Удивительно, что делают в такой глуши вороны!
Мухин, не отрываясь от трудов и не поднимая головы, резонно обиженно заметил:
- Когда это ты уже успел принять?
Граф правильно понял, что Мухин обвинил его, во-первых, в пустобольстве, а во-вторых, в том, что Граф успел тяпнуть со мной, за спиной у всех, по глоточку. Замечу в скобках, что тут он не ошибся. Граф обиделся на оба обвинения сразу, покраснел с ног до макушки и заявил, что ворона была, причём абсолютно реальная, наглая, и держала в пасти хвост им пойманного сазана. Так что ошибиться он никак не мог. Мухин распрямился, отёр руки о свой раритетный фартук, измазанный в немыслимой палитре художественных красок, и сказал тихо, но довольно-таки злобно:
- Не было вороны.
Граф побагровел с отливом в синеву, так что я забеспокоился.
- Спорим! - крикнул он.
- Да не вопрос! - ответил побелевший от обиды Мухин.
Сговорились на десяти долларах, я разбил им руки, а дальше случилось чудо: из кроны роскошного дуба, принимавшего нас на постое, в полуметре от нас, как по заказу, выпал наполовину обглоданный рыбий хвост. Граф торжествующе поднял его двумя пальцами над головой и уже хотел сказать Мухину что-то приятное, как следом за хвостом, тем же маршрутом на его лысину шлёпнулась жидковатая воронья лепёшка, размером, как мне показалось, не меньше, чем пресловутый сазаний хвост.
После двухминутной заключительной сцены "Ревизора" выяснилось, что всё - не так уж и плохо. Я успел сфотографировать фантастически раскрашенную физиономию Графа. А Мухин, с учётом фарс-мажора, неожиданно для всех клятвенно пообещал выдать Графу двадцать долларов, однако с условием, что он напишет портрет Графа по моей фотографии, обессмертив таким образом всех нас кроме профессора, который в этот ноктюрн не вписался, о чём он долго и крепко переживал.
Портрет обалдевшей физиономии Графа получился, что называется, "слишком", друзья-художники посчитали, что Мухин переборщил, хотя с моей стороны, всё было выписано точно. Мухин лет пять не знал, что с этим портретом делать: у меня он не вписывался никуда. Графу же портрет крепко не понравился, хотя деньги он от Мухина получил. Подруга Лора клянчила у Мухина портрет, но тут уж художник упрямился, потому как считал, что Сыроежка не доросла до его гениальных творений.
Случилось так, что у профессора созрел круглый юбилей. Мухин подсуетился, торжественно преподнёс портрет Льву и, надо сказать, успех был феерическим. Коллеги профессора, работники медицины, были потрясены выражением лица Графа под вороньим соусом и какими-то, только им понятными, медицинскими симптомами во взгляде - то ли маньяка-убийцы, то ли параноика, которые, как оказалось, удалось непонятным образом передать нашему художнику с неоконченным средним образованием.