Зов слова

Николай ПАХОМОВ


ЗОВ СЛОВА

Очерки о жизни и творчестве И.З. Баскевича


 Настоящий критик должен подробнее останавливаться на преимуществах, а не на недостатках…
Д. Аддисон

Критика не есть посредник и примиритель между искусством и наукой: она есть приложение теории к практике, есть та же наука, созданная искусством, а не создающая искусство.
В. Белинский




О ДЕТСТВЕ И ЮНОСТИ

Так уж случается в писательской среде: кто-то остается в памяти народной создателем многотомного собрания сочинений, а кто-то – автором всего лишь нескольких книг, но таких, что востребованы во все времена. Исаак Зельманович Баскевич собрания собственных сочинений не издал, однако некоторые его произведения и книги у любителей отечественной литературы являются едва ли не настольными. А у курян – уж точно. Взять хотя бы «Курские вечера» или «А мои те куряне – опытные воины…». Без них в краеведческой литературе никак!..
Когда же речь заходит о Курской писательской организации, то имя Баскевича обязательно фигурирует, ибо его деятельность неотъемлема от деятельности курского писательского сообщества с конца пятидесятых и до начала девяностых годов ХХ века. Да, как писатель он не находился у истоков писательской организации – еще не состоял в Союзе писателей СССР, но как ученый и литературовед, естественно, был близок с Валентином Владимировичем Овечкиным – инициатором создания курской организации – и в этом качестве, полагаю, принимал живейшее участие во многих мероприятиях организационного характера. Просто не мог быть в стороне от этого весьма важного в культурной жизни Курской области события, так как был из редкой породы людей-созидателей, людей-пассионариев. А таким во все времена и при всех социальных укладах всегда до всего есть дело.
Имя и краткую биографию писателя Баскевича можно увидеть не только на просторах Интернета, но и в справочной и энциклопедической литературе Курского края, что должно радовать каждого интеллигентного человека. Однако, к сожалению, биографические сведения о нем, то ли в силу специфики этих изданий, то ли в силу установившихся норм и канонов, то ли по иным причинам, довольно кратки. За исключением, пожалуй, работы  доктора философских и исторических наук Сергея Павловича Щавелева «Об Исааке Баскевиче, писателе», опубликованной в 2004 году в 6-ом выпуске  «Курских тетрадей» КГУ. (В сокращенном варианте эту работу можно видеть на страницах книги «Писатели курского края» и в некоторых других изданиях).  И, конечно, эти сжатые до телеграфной строки биографии не в полной мере отражают жизненный и творческий путь писателя, прожившего долгую и непростую жизнь, обожженного пламенем войны, выпестовавшего сотни педагогов и поставившего «на крыло» добрый десяток курских писателей.

Как следует из официальных сообщений, Исаак Зельманович Баскевич родился 1 октября 1918 года в Крыму, в Симферополе – губернском центре тогдашней Таврической губернии, в семье мещан. При этом данные о родителях не указываются, а лишь «объявляется» их сословная принадлежность, практикуемая в России до Октябрьской революции. Мещане, как и крестьяне, относились к податному населению российских городов и весей, занимались мелкой торговлей, ремеслами. Впрочем, некоторый свет о родителях Исаака Зельмановича «проливает» Сергей Щавелев.
Ссылаясь на документы личного дела Баскевича, хранящегося в архиве КГУ, в том числе на автобиографии и анкеты, Щавелев сообщает, что отец писателя «до революции служил по найму, затем кустарничал, а с 1930 года был рабочим стройконторы НКВД Крыма и умер в 1943 году во время эвакуации». А несколько ниже «предает гласности» еще один факт из автобиографии преподавателя КПИ Баскевича, в которой тот «кается» в том, что «имеет выговор по партийной линии за сокрытие от партии судимости отца за спекуляцию и лишении избирательных прав».
О матери Баскевича Щавелев пишет, что «Мария Исааковна – домашняя хозяйка, которая осталась жить в Симферополе, но перешла на иждивение сына – интеллигента в первом поколении».
В этой же работе Щавелев, ведя речь о падении уровня образованности и культуры советского профессорско-преподавательского состава в сравнении с дореволюционным профессорством, имевшим возможности ежегодного общения с западноевропейскими коллегами, косвенно сообщает, что родители Исаака Зельмановича большим багажом грамотности не обладали. «Как было еврейскому мальчику из некультурной семьи, лишенной большевиками избирательских прав, получить доступ к интеллектуальной специальности?» – пишет он. И далее обосновывает свой вывод о выборе Баскевичем «именно пролетарской, советской литературы в качестве предмета специализации».
Сам Исаак Зельманович, помимо того, что указывал о родителях в автобиографии и анкетах, имеющихся в его личном деле и хранящихся в недрах архива КГПИ/КГУ, о родителях пишет в автобиографическом рассказе «Школьные милые годы». Этот рассказ опубликован в «Курской правде» 24 сентября 1993 года, перед юбилеем писателя – 75-летием. Из рассказа следует, что его отец, Зельман Моисеевич, действительно был стекольщиком и обучал этому делу сына, хотя мать возражала против этого и настаивала на том, чтобы сын лучше учился: учителя, мол, говорят, что способный к учению… А еще из рассказа видно, что у Исаака или Саньки, как по-русски называли его все тогда, был братишка (имя, к сожалению, не указано).

Город, в котором волей проведения было суждено родиться будущему ученому и писателю, хоть и считается основанным в 1784 году при императрице Екатерине Великой, но историю имеет долгую и удивительную. С 3 века до новой эры и до 3 века новой эры  на месте Симферополя существовала столица Скифского государства – Неаполь Скифский. А до этого здесь жили тавры и селились греки. После скифов пребывали готы, генуэзцы и другие народы. В XIII веке туда пришли монголо-татарские завоеватели, и появилась татарская крепость  Керменчик.
В XV веке, когда Крым подпал под вассальную зависимость от Османской империи (Турции), крепость, разросшаяся в город, была переименована в Ак-Мечеть. И с этим названием просуществовала до 1784 года, пока не был основан Симферополь – «город общего блага», «город пользы», «город-собиратель», «город-хранитель» в вариациях перевода с греческого языка.
Словом, данная местность не только дышала воздухом многих исторических эпох, но и была пропитана их духом…

Ко времени рождения Исаака Баскевича Симферополь являлся центром Крымской губернии и, по переписи населения в 1914 году, имел 91 тысячу жителей. За время Гражданской войны население города сократилось на двадцать тысяч, и в 1923 году в нем числилось только 71 тысяча человек. В годы же Гражданской войны (1918-1820), как говорится в интернетовской википедии, «в Симферополе сменилось не одно большевистское и белогвардейское правительство».
Из истории СССР следует, что к 1926 году раны, нанесенные народному хозяйству страны Первой мировой войной, Гражданской войной и иностранной интервенцией, в основном подзатянулись, и страна – Союз Советских Социалистических Республик (СССР) – вышла на уровень довоенного развития. По-видимому, то же самое происходило и в Крыму – Крымской Автономной Советской Социалистической Республике (с 18.10.1921 г.), и в Симферополе – столице КАССР. ( В 1926 году в городе проживало уже 88 тысяч человек). Вот в это время Исаак Баскевич (или Санька Баскевич) и пошел в первый класс Симферопольской средней школы.
И тут стоит заметить, что если начальное и семилетнее образование в СССР было бесплатным, то среднее (десятилетнее) – платное. Данное обстоятельство говорит о том, что родители будущего ученого и писателя в то время обладали достаточными средствами и соответствующим общественным положением, что не менее важно, раз могли дать сыну среднее образование.



ШКОЛА И ИНСТИТУТ

В школе Исаак Баскевич учился хорошо, много читал сверх школьной программы, участвовал в выпусках школьной стенгазеты, в 1933 году вступил в комсомол.
В рассказе «Школьные милые годы…», опубликованном в «Курской правде» в начале девяностых, о годах учебы в старших классах он  пишет так: «Наш класс тогда занимался во вторую смену. До начала уроков я успевал помыться, пообедать, переодеться (до занятий в школе он подрабатывал стекольщиком – Н.П.). Случалось, правда, опаздывал. Но редко. Учителя ко мне не очень придирались, учился я хорошо, старательно. Да еще не крутился за партой, как раньше, внимательно слушал новый материал, во время опроса не болтал, по возможности выполнял домашние задания».
О том, что в минуты досуга занимался чтением, так же следует из этого рассказа: «В ЦОБе (Центральной областной библиотеке) можно было посидеть над книгой о приключениях графа Монте-Кристо рядом с Галей, хотя она почему-то предпочитала Диккенса». (Галя Криворученко была объектом первой детско-юношеской влюбленности Баскевича – Н.П.) А еще из рассказа видно, что Санька Баскевич, кроме приобретения навыков профессионального стекольщика, увлекался (как и многие его сверстники) радиоделом и собственными руками смастерил радиоприемник.
«Учитель физики нашел для нас потрясающе экономную схему, – сообщает Баскевич о данном факте из школьного периода жизни, – и я с минимальными затратами смастерил одноламповый радиоприемник, и сначала Галя, а потом отец с матерью и братишка, надев наушники, слушали… Москву, станцию имени Коминтерна».
Исаак Зельманович не распространяется о комсомольской деятельности в школьные годы, зато, что тоже очень важно, пишет о вдруг открывшемся в нем зуде поэтического творчества: «Потом на меня нашел поэтический зуд, и я за три дня написал лирическую героическую и сатирическую поэму о советской школе. Как только в рукописи была поставлена последняя точка (а это произошло на уроке литературы), поэма при помощи классной почты была отправлена Гале». Однако до адресата (как, кстати, и до потомков) не дошла, так как была перехвачена учительницей литературы и канула в неизвестность. Правда, и наказания поэту не последовало; учительница, пробежав взором первые строфы, ограничилась многозначительным «Гм-гм!..»
В другом же рассказе – «Чучело», опубликованном в «Курской правде» во второй половине восьмидесятых, Баскевич повествует о проделках в школе, когда учился в седьмом «В» классе. Чтобы подшутить над учителями, они соорудили чучело. Выяснив на уроке татарского (обязательного) языка о проделке школяров, учитель-татарин обиделся и доложил директору, а учительница немецкого языка, наоборот, развеселилась и перевела в игру, заставив семиклассников перевести слово «чучело» на немецкий язык и написать с новым словом несколько предложений.
Все эти отрывочные данные, случайно засветившиеся, едва скользнувшие по произведениям писателя, в конечном итоге дают нам представления о годах учебы Исаака (Сани) Баскевича, об общественной и социальной атмосфере того времени, о предметах, изучаемых в старших классах. И вообще о школьной жизни тех далеких уже времен.
 
В 1936 году он успешно окончил школу, получил аттестат с хорошими отметками и поступил на литературный факультет Московского института истории, философии и литературы имени Н.Г. Чернышевского.
Что на самом деле способствовало такому выбору института и будущей профессии литературоведа, теперь, когда самого писателя нет с нами, трудно сказать, скорее всего, рано проявившаяся в мальчике из еврейской семьи тяга к «великому и могучему русскому языку» и русской литературе, немалый вклад в которую внесли и еврейские мастера художественного слова. Ведь в то время были на слуху имена таких писателей, как Шолом-Алейхем, Исаак Бабель, Илья Ильф, Илья Эренбург и ряд других.
Впрочем, в очерке «Поэты ИФЛИ», опубликованном в конце восьмидесятых годов в газете «Молодая гвардия», Исаак Зельманович пишет так: «В школе я считался поэтом. Мои стихи публиковались в газете. Нашей словеснице они нравились. Людмила Владимировна и внушила мне и моим родителям, что я должен пойти по поэтической стезе, а потому – учиться не в каком-то техническом вузе – а в Московском институте истории, философии и литературы (МИФЛИ).
Так это было или как-то иначе, но поступил Исаак Баскевич именно в МИФЛИ. И, как сообщает С.П. Щавелев, «закончил его 30 июня 1941 с отличием».
О годах учебы в институте немногочисленные биографы Баскевича не распространяются. Лишь у писателя Юрия Петровича Першина, лично знавшего Исаака Зельмановича, в его чудесной книге «Измерение друзьями» есть короткое упоминание о том, что Баскевич «был… ифлийцем, студенческим другом поэтов Кульчицкого и Когана, погибших на фронте». А Щавелев хоть и со скепсисом, но замечает, что Баскевич «во время учебы в МИФЛИ был комсоргом, членом профкома, пропагандистом, редактором институтской стенгазеты»  и вообще «никогда не сторонился общественной работы» и «всегда честно отрабатывал номенклатурные льготы».
Впрочем, скепсис Щавелева по поводу выбранной Баскевичем специализации литературоведения, а также намеки на среднестатистический уровень профессиональной подготовки и конъюнктурные склонности «доцента Баскевича», не помешали ему же отметить, что Исаак Зельманович за время учебы в МИФЛИ «овладел немецким, английским и французским языками, а с детства еще знал украинский». И, по всей видимости, татарский и еврейский (идиш) – сделаю предположение я. Что ж, весьма и весьма неплохой багаж… Вряд ли современные студенты-выпускники вузов «отягощены» таким количеством знания иностранных языков. Да что там студенты, полагаю, что и аспиранты, и многие представители ученого сообщества вряд ли владеют таким языковым багажом.
К сказанному о его учебе в МИФЛИ можно добавить и то, что, как и большинство студентов-гуманитариев того времени, он писал стихи. Отдельные образцы поэтического творчества вопреки всем невзгодам военного лихолетья сохранились до наших дней, поэтому мы можем с ними познакомиться по изданной в 1995 году в Москве брошюрке «Рекламная библиотечка поэта» (РБК).

***
Нет, это – не весна,
Хоть тает грязный снег
И побежали мутные ручьи.
Нет, это не весна.
Как вял потоков бег,
Как сонно каркают
По-зимнему грачи.
Набухших туч
И солнце не пробьет.
И как оно слабо
И как холодно,
И жаворонок не поет,
И сердце бьется не свободно.

Это стихотворение, как отмечено в брошюре, написано в 1937 году, когда Исаак Баскевич учился на первом или втором курсе. А следующее – в тревожном 1939-ом. Оно тоже без названия. Впрочем, и 1937 год нельзя назвать спокойным, ведь это год начала «большого террора», учиненного «вождем всех народов и времен» И.В. Сталиным и его окружением. Особенно по отношению к военнослужащим всех званий и рангов. По данным современных историков, за 1937 и 1938 годы было репрессировано «более 45% командиров и политработников», в том числе «два маршала, четыре командарма первого ранга и не менее шестидесяти комкоров». Однако репрессии не минули и высших учебных заведений: немало преподавателей и студентов, заподозренных в «неблагонадежности» попали под репрессивный каток… Но вернемся к стихотворению, написанному Баскевичем в 1939 году…
***
Хасан и Халхин-Гол, и, может,
Вот эта финская война –
Преддверья той, что к нам, похоже,
Ворвется скоро днем погожим,
Бедою страшною полна.
Прольется кровь тогда морями.
Мы встретим смерть свою в бою.
Но захлебнется нашей кровью
Враг, что решится в день суровый
Напасть на Родину мою.

Удивительно, еще около двух лет до начала Великой Отечественной войны, а студент третьего курса уже не просто предугадывает страшную беду, но уверен в этом. Даже время называет – погожий день, то есть летний день. А еще понимает, что война будет ужасной – «прольется кровь морями», и советскому народу, чтобы победить, придется пролить столько собственной крови, чтобы враг захлебнулся в ней.
Если никакие поздние «поправки» в стихотворение не вносились, то это страшное по своей обнаженной, «оголенной до нитки» предрешенности, по предвидческой откровенности  произведение.
А вот сам Баскевич о своих поэтических способностях и стихотворной практике во время учебы в институте в очерке «Поэты ИФЛИ» пишет следующее: «В 1936 году я был принят в институт и вскоре понял, что стихи, которые я сочинял, – сущая ерунда».
И далее поясняет, почему – ерунда. Ведь в те годы в МИФЛИ на третьем курсе учился Александр Твардовский, поэма которого «Страна Муравия» уже находилась в вузовской программе. Кроме того, в аспирантах ходил Константин Симонов, поэтические произведения которого были широко известны в стране, а стихи старшекурсника Льва Озерова уже печатались в журналах.
«Да и мои товарищи по курсу Павел Коган, Алексей Леонтьев, Николай Овсянников, а также младшекурсники Сергей Наровчатов, Семен Гудзенков, Давид Самойлов писали куда лучше меня, – продолжает Баскевич давать откровенно-объективную оценку собственным поэтическим способностям на фоне более способных к поэтическому слову друзей-ифлийцев. – Я так не умел».
Раскрывает он и «секрет» предвидения страшной войны в цитируемом выше его стихотворении: «Мы не столько даже понимали, сколько ощущали, что вокруг нас не все ладно. И вместе с тем чувствовали, что приближаемся к великим событиям планетарного масштаба. КВЖД, Хасан, Халкин-Гол, гражданскую войну в Испании мы рассматривали лишь как подступы к решающим боям с фашизмом, с международной реакцией».
 



В ГОДЫ ВОЙНЫ

Как следует из даты окончания института, последние государственные экзамены Исаак Зельманович сдавал, когда уже шла Великая Отечественная война. Большинство выпускников МИФЛИ, как и выпускников других вузов страны, а также студентов старших курсов, сразу же было призвано в действующую армию. Однако Баскевич по состоянию здоровья в армию призван не был, а по комсомольской мобилизации несколько месяцев проработал на 24-ом заводе в Москве. Затем принял участие в  возведении оборонительных сооружений под Ельней. Отсюда его по запросу Наркомпроса РСФСР направили на работу в Моздокский учительский институт Северо-Осетинской АССР на должность старшего преподавателя кафедры языка и литературы.
Но поработать в этом вузе не пришлось: враг подступал к Северному Кавказу. И Баскевич, как следует из его автобиографий и анкетных данных, написанных в разные годы его деятельности в Курском госпединституте, в 1942 году вновь отправляется на строительство оборонительных линий. Но уже в качестве командира взвода. Затем некоторое время исполняет обязанности гражданского коменданта станицы Терской. Когда же фашистские войска в августе 1942 года приблизились к Моздоку, ушел добровольцем на фронт. Несмотря на наличие высшего образования, воевал на Южном и Северокавказском фронтах рядовым бойцом, исполняя в то же время «обязанности секретаря ротной организации и члена полкового бюро ВЛКСМ». Непосредственное участие в боевых сражениях принимал с сентября по октябрь 1942 года на Туапсинском направлении.
Курские писатели-фронтовики – будь то Евгений Иванович Носов, Николай Юрьевич Корнеев, Петр Георгиевич Сальников, Михаил Исидорович Козловский, Федор Михайлович Голубев, Михаил Михайлович Обухов или же Исаак Зельманович Баскевич – в застольных беседах говорили о многом: о литературе, о жизни, о любви. Но не любили говорить о войне – явлении противоестественном, страшном, грязном и кровавом. Она так обожгла свинцом и железом их тела, сердца и души, что бередить никчемными разговорами едва зарубцевавшиеся душевные раны не хотелось.
Юрию Першину, дружившему с Евгением Носовым, Николаем Корнеевым и не раз бывавшему с ними в гостях у Баскевича, запомнился всего лишь один случай, когда Исаак Зельманович позволил себе рассказать про один эпизод своей военной биографии. Этот эпизод вошел в книгу «Измерение друзьями». Приведем его полностью. 
 «Как он воевал, Баскевич рассказал сам. Пошли они как-то в атаку, он, комсорг, впереди. Кричит «ура», но чувствует, сзади все стихло – был такой плотный огонь, что атакующие залегли. Залег и Баскевич. И вдруг слышит голос командира: «Казаки, вашу мать! Смотрите, еврей впереди!». И они поднялись и опять пошли в бой».
Надо полагать, Першин несколько «сгладил» остроту фраз командира казачьего полка, брошенных в сердцах в горячке боя, но присущую Баскевичу иронию и самоиронию по поводу бытующей в народе молве о «трусоватости евреев», мечтавших о винтовке с загнутым стволом, чтобы стрелять из-за угла, передал точно. При этом в рассказе Баскевича даже малого намека на собственное геройство нет.
В этом бою казаки, испокон веков считавшие себя бесстрашными вояками и храбрецами, которым на миру и смерть ни в смерть, подстегнутые едва ли не самым страшным для них оскорблением – обвинением в трусости – не только встали под огнем противника и продолжили атаку, но и выполнили боевую задачу, отбив у немцев позиции.
Сам Исаак Зельманович все в том же очерке «Поэты ИФЛИ» пишет, как в редкие минуты затишья читал однополчанам стихи Константина Симонова «Родина», «Убей его!», Жди меня» и отрывки из поэмы Александра Твардовского «Василий Теркин». «Солдаты плакали и смеялись», – сообщает он об эмоциональном воздействии поэзии на солдатские души, опаленные огнем сражений, почерневшие от потерь боевых товарищей.
Однако 21 октября, как сообщает Щавелев, «в районе горы Индюк Баскевич был тяжело ранен осколком снаряда в грудную клетку с повреждением отростка двенадцатого позвонка». Санитары вынесли его с поля боя и отправили в медсанбат, а оттуда – в эвакуационный госпиталь под Цхалтубо, как сообщает он сам все в том же очерке. Так началась долгая госпитальная эпопея и… чтение стихов друзей-ифлийцев, которые помогали выздоравливать.
После ряда операций и лечения он получил инвалидность 3-ей степени и был освобожден от дальнейшей воинской службы.
Юрий Першин, говоря о последствиях ранения у Баскевича, через много лет отмечал: «Говорил он с трудом, сипло – результат операции на щитовидке. И еще он страдал привычным вывихом правого плеча, который мне  приходилось вправлять по методу Кохера, а то и дважды за один вечер».
Ранения, кочевания по медсанбатам и госпиталям – у кого-то с большим сроком лечения, у кого-то с меньшим – присущи многим писателям-фронтовикам Курского края. Эта участь не минула Николая Корнеева, Евгения Носова, Василия Алёхина и в какой-то мере нашла отражение в их произведениях. У Корнеева – в стихах, у Носова – в прозе, у Алёхина – в прозе и стихах.
В качестве примера хочется привести строки из стихотворения Николая Юрьевича «Дорога в Таганрог»:
Обломилась моя дорога.
Указатель один: назад.
Не дошел я до Таганрога:
Увезли меня в медсанбат.

Исаак Зельманович «не зафиксировал» свои странствия по госпиталям в художественных произведениях. О них мы узнаем только из скупых строк его биографии. Но именно из госпиталя он попал в областной центр Куйбышевской области – город Куйбышев (до 1935 и после 1991 года – Самара), где летом 1943 года поработал инструктором Дзержинского райкома ВКП (б). Проживал у родственников, возможно, эвакуированных из Симферополя.
Если странствие раненого бойца Красной Армии Исаака Баскевича по госпиталям не было им зафиксировано, то выпускникам МИФЛИ в честь второй годовщины он посвятил стихотворение «Вторая годовщина». Оно написано 22 июня 1943 года, но не привычной классической формой, с использованием рифмы, а «белым стихом», без рифмы, что придает ему строгость и печально-горькую торжественность. Так как текстовой объем стихотворения довольно большой – почти на страничку, – то приведем  в качестве примера всего лишь несколько строк начала и окончания:
… Слово «война» сразу
Мелочью из мелочей
Сделала последних
Госэкзаменов ход.
Вечер наш выпускной!
Кто мог подумать о нем?
В военкомат спеша,
Шутили: «После войны».
…………………………
Встреча наша полна
Будет горя и слез.
Сколько наших ребят
Не досчитаемся мы?...
 
(Кстати, о Симферополе – малой родине Баскевича. Из истории города следует, что во время немецкой оккупации евреи и цыгане, не успевшие покинуть город, были там почти поголовно уничтожены фашистами. В пригороде Симферополя, в совхозе «Красный», немцы построили лагерь смерти, в котором за время оккупации приняли мученическую смерть более 10 тысяч человек мирного населения и военнопленных красноармейцев).
И чтобы поставить окончательную точку на военном этапе жизни будущего ученого и писателя, следует отметить, что за участие в сражениях на фронтах Великой Отечественной войны Баскевич уже в послевоенные годы был награжден медалями «За победу над Германией», «Двадцать лет победы в Великой отечественной войне 1941-1945 годов», «50 лет Вооруженных Сил СССР» и орденом Отечественной войны 2-й степени. Позже к этим боевым наградам добавятся и трудовые.
В августе 1943 года, когда Курская битва только входила в завершающую стадию и на Курской земле еще продолжались ожесточенные и кровопролитные бои с немецко-фашистскими оккупантами и их сателлитами из стран Европы, Исаак Баскевич поступил в аспирантуру Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. И уже 4 марта 1944 года, как отмечают составители библиографического справочника «Писатели Курского края» А. Кибякова, Е. Мазнева и Е. Чурилова, опубликовал первую рецензионную работу в газете «Литература и искусство» на сборник Льва Кассиля «Есть такие люди». Затем последовали и другие работы.
А Сергей Павлович Щавелев отмечает, что во время обучения в аспирантуре Баскевич вступил в ряды компартии. «В январе 1945 года Краснопресненский райком ВКП (б) принимает его кандидатом в члены партии. А через год и на всю жизнь Исаак Зельманович стал полноправным коммунистом», – пишет он не без сарказма русского интеллигента расхристанных девяностых годов ХХ века, для которых слово «коммунист» и «советский», как красная тряпка для быка.
В 1946 году Исаак Зельманович окончил аспирантуру и получил назначение в Курский государственный педагогический институт (ныне Курский госуниверситет – КГУ). Ему было 28 лет.

В ПОСЛЕВОЕННОМ КУРСКЕ

Если коротко, то история Курского пединститута неотрывна от истории Курской области. Были образованы соответствующими постановлениями Президиума ВЦИК и Совета Народных Комиссаров РСФСР в 1934 году. Область – 13 июня, пединститут – 22 июля.
Однако Курский педагогический институт возник не на пустом месте. Во-первых, до Октябрьской революции и установления Советской власти в Курске в здании, где обосновался институт, находилась Мариинская женская гимназия. Само же здание было построено в 1903 году на улице Фроловской или Флоровский, получившей название по церкви святого Флора. После революции улица Фроловская стала именоваться улицей Радищева, а гимназия в 1918 году была преобразована в учительский институт, который с 1919 года стал называться педагогическим.
В начале 1920 года педагогический институт был преобразован в институт народного образования. В 1921 году он в очередной раз переименуется в Курский педагогический институт, а с 1923 года именуется Курским педагогическим техникумом.
И вот в 1934 году постановлением Совнаркома РСФСР на базе Курского педагогического техникума открывается государственный педагогический институт. Четырёхлетнее обучение первоначально велось на факультетах истории, а также русского языка и литературы. Первый набор составил около 200 студентов.
В 1937 году при КГПИ открывается заочное отделение, а в 1940 – аспирантура. Стала развиваться научная деятельность: в 1941 году вышел первый том «Учёных записок», подготовленный профессорско-преподаватель-ским составом института. Но началась война…
 Уже в первые дни войны большинство парней-студентов и мужчин-преподавателей добровольцами ушли на фронт защищать Отечество. По данным Н.А. Постникова, автора статьи о КГУ в краеведческом словаре-справочнике «Курск», только с исторического факультета ушли на фронт более 60 человек. Многие были награждены орденами и медалями, а студент этого факультета А.Ф. Симоненко был удостоен звания Героя Советского Союза.
В 1941 году Курский пединститут вместе со студентами и преподавателями, не призванными в армию, эвакуируется в город Сарапул Удмуртской АССР. Это довольно большой город на реке Каме, имевший порт и железнодорожный узел. Город большой, но… не родной. Курский пединститут в нем – словно случайный человек в цыганском таборе. Хаос и неразбериха. Учебный процесс шел с огромными трудностями. Возвращение пединститута в Курск происходит в 1943 году, вскоре после освобождения города (8 февраля) от немецко-фашистских войск. Тогда же открывается факультет географии.
Ко времени прибытия Баскевича, в Курском пединституте в дополнение к прежним факультетам открываются также физико-математический и иностранных языков. Но прежде чем продолжить рассказ о жизни и творческой деятельности Баскевича в Курске, несколько слов о самом послевоенном городе.
Согласно исследованиям кандидата исторических наук И.И. Френкеля, опубликованным в книге «Курск», отступая, «гитлеровцы взорвали и сожгли кожевенный завод имени Серегина, полностью разрушили 440 и частично – 1515 жилых домов, сожгли 17 школьных зданий, здания учреждения здравоохранения, театр, цирк, Дом Красной Армии, кинотеатр, здания медицинского и педагогического институтов…». Далее список зданий, сожженных и разрушенных фашистами, продолжался и продолжался, но  мы ограничимся указанием о «тотальном» уничтожении всех административных, культурных, промышленных и общественнозначимых домов, зданий и объектов, водопроводной и трамвайной сети.
К тому же за годы оккупации фашисты расстреляли около 3-х тысяч жителей города, угнали в Германию – почти 10 тысяч, и более 10 тысяч курян умерло от голода и болезней. Общий ущерб от «хозяйничанья» немцев и их союзников составлял более 720 миллионов довоенных рублей. Поэтому курянам, выжившим в годы военного лихолетья, в том числе студентам и преподавателям вузов, а также школьникам старших классов и учащимся техникумов и училищ, приходилось участвовать в восстановлении города, в закладке парков и скверов.
Так как восстановительные работы продолжались до начала пятидесятых годов, то в них, надо полагать, довелось поучаствовать и выпускнику аспирантуры, «специалисту по советской литературе», преподавателю кафедры литературы КГПИ Исааку Баскевичу. Впрочем, это не помешало ему в 1947 году успешно защитить кандидатскую диссертацию по тематической специализации «Художественное творчество А. Фадеева».
Стоит ли относить этот успех в профессиональной и творческой жизни Баскевича к «курскому периоду» его жизни, утверждать не берусь. Ведь вся подготовка к нему шла три года за пределами Курска, и только заключительная, финальная часть произошла во время проживания Исаака Зельмановича в столице соловьиного края. Это и настораживает, и вызывает сомнения… Зато все последующие работы научного, литературоведческого и публицистического характера будут выполнены в Курске.
Первые рецензионно-критические публикации и статьи о развитии культурной жизни края  (по крайней мере, те, что ныне известны) появились в 1948 году в газете «Курская правда». Это «А.Н. Толстой» (11 января), «Повесть о коммунисте» (7 февраля) и «Удовлетворять культурные запросы населения» (в соавторстве с А.Н. Веселовой, 6 марта).
Ясное дело, что в статье «А.Н. Толстой» речь идет о произведениях «красного графа», автора знаменитой трилогии «Хождение по мукам», исторического романа «Петр I», фантастических произведений «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина», лауреата Государственных премий СССР за 1941,1943 и 1946 годы, и, естественно, о нем самом. (Алексея Николаевича не стало в победном 1945 году). В статье «Повесть о коммунисте» Баскевич рассказывает о книге Бориса Галина «В одном населенном пункте», опубликованной в журнале «Новый мир» (№ 11 за 1947 г.). А в статье «Удовлетворять культурные запросы населения», Баскевич вместе с Веселовой ратует за расширение методов и средств культурного обогащения народа, в том числе и курян, за доступность объектов культуры – клубов, кинотеатров, библиотек – широким массам.


КУРСК ЛИТЕРАТУРНЫЙ

Впрочем, прежде чем продолжить речь о деятельности Исаака Баскевича, необходимо отметить, что в Курске, несмотря на тяжелое материальное положение населения, несмотря на страшные разрушения, уже с 1944 года действовало Курское областное книжное издательство, вокруг которого начали группироваться писатели и литераторы.
Из писателей, согласно исследованиям Юрия Бугрова, первыми были Николай Алексеев, Елена Василевич, Федор Певнев  и Валентин Овечкин (с 1949 года). Литературное сообщество составляли поэт Николай Корнеев, фольклорист Петр Бульбанюк, прозаик и краевед из Дмитриева Михаил Горбовцев, поэтессы Наталья Овчарова, Лидия Шелест (Соловьева)  и другие. В 1946 году Курское книжное издательство выпустило в свет сборник местных поэтов «Стихи о войне».
Сборник небольшой, «карманного формата», всего 92 странички, его тираж – 5435 экземпляров; в нем произведения только семи авторов – Н. Корнеева, Л. Шелест, Н. Истомина, В. Москаленко, Ю. Лебедева, А. Щелокова и А. Куликова. Но он дорог уже тем, что был послевоенным «первенцем» и что дает представление о круге наиболее известных в то время курских литераторов.
Как отмечают в своих работах курские исследователи, в том числе поэт Алексей Шитиков, сотрудник Литературного музея Евгения Спасская и писатель Юрий Бугров, видное место в сборнике заняла поэма Николая Юрьевича Корнеева «Мать», героиней которой стала курянка Е. Погребная, организовавшая добровольную бригаду по восстановлению школы, в которой учился ее погибший сын.
В период с 1946 по 1950 год Курское книжное издательство, помимо печатания книг известных советских писателей, еще дало путевку в жизнь нескольким книгам курских авторов. В это время из типографии издательства вышли книга стихов и поэм Николая Юрьевича Корнеева «Дорога» (1948 г.), книга прозы Федора Павловича Певнева «Зоринские дворы» (1948), пьеса Елизаветы Максимовны Бондаревой «Заре навстречу» (1949) и рассказ Валентина Владимировича Овечкина «Слепой машинист» (1949).
Удивительное дело: город еще не восстановлен после военного лихолетья, денежные доходы населения (заработная плата, пенсии, пособия) – копеечные, только-только отменена карточная система на продукты питания, а книги издаются и продаются! Мало того – раскупаются!!! «Да, были люди в то вот время, не то, что нынешнее племя…» – оглядываясь назад, с горечью приходится перефразировывать слова великого поэта М. Лермонтова. Ныне о созидательной деятельности, о приобретении и чтении книг не мыслят, все больше о том, где бы что-то урвать да ухватить… А там – хоть травушка не расти. 
В 1950 году из этого издательства, вокруг которого уже сформировалось устойчивое литературное объединение из писателей и литераторов, вышел первый выпуск «Курского альманаха». Ответственным редактором альманаха был журналист по профессии и прозаик по духу М.Е. Приваленко, в редколлегию входили В. Овечкин, А. Александров, Е. Василевич и Ф. Певнев.  Дебютировали в альманахе В. Овечкин с пьесой «Настя Колосова», Ф. Певнев – повестью  «Белая долина», Е. Василевич – рассказами. В альманахе были стихи Е. Полянского, И. Юрченко, В. Москаленко, Н. Истомина, Е. Маслова, И. Чемисова, Б. Найговзина и проза  Н. Белых, А. Киселева, Н. Шалыгиной, М. Лейбельмана, А. Адамова.
«Курский альманах» и форматом (размерами), и оформлением (имел иллюстрации), и качеством полиграфии отличался от сборника «Стихов о войне». В нем – 146 страниц текста, его тираж – 10260 экземпляров. Чувствуется солидность издания.
Следующий выпуск альманаха пришелся на 1951 год. В нем приняли участие такие авторы, как Николай Корнеев, Владимир Злуникин, Наталья Овчарова, Елизавета Бондарева (Циммерман), Егор Полянский. Всего 11 поэтов и прозаиков. 
Николай Корнеев в альманахе представлен новой большой поэмой «Середина века», Егор Полянский – «увесистой» подборкой стихов, Владимир Злуникин – повестью «Вера», Елизавета Бондарева – пьесой «На широких просторах», Михаил Смоляов – очерком о творчестве В. Овечкина. Имелся и исторический очерк  Георгия Морягина.
Появление «Курских альманахов» с самым разнообразным жанром литературных произведений и полутора десятком авторов привлекло профессиональное внимание Исаака Баскевича. То ли сам следил за деятельностью литературного сообщества курян, то ли об альманахе ему рассказал коллега по преподавательскому сообществу КГПИ Петр Иванович Бульбанюк, но в том же 1951 году, 16 июня, в «Курской правде» появляется его статья «Курский альманах». В статье – довольно подробный обзор произведений авторов и доброе слово в адрес этого печатного издания. До этого момента профессиональная – преподавательская и научная деятельность Баскевича как бы шла в стороне от жизни литературно-писательского сообщества Курского края. И вот случилось…
Впрочем, Баскевич не только приветствовал своей статьей появление «Курского альманаха», но и ею же фактически начал свое летописание творчества курских авторов, заложил первые «кирпичики» в основание курского литературного краеведения. В последующем вызванное им к жизни дело будет подхвачено и продолжено другими курскими краеведами и писателями, в том числе Юрием Александровичем Бугровым, который поднимет и разовьет его до энциклопедических высот, издав ряд книг о развитии писательства в Курской области, в том числе книгу «Литературные хроники Курского края».


В ТРУДНЫЕ ПЯТИДЕСЯТЫЕ…

Как известно, в 1946 году в стране был объявлен новый пятилетний план. К его выполнению приступили и куряне. Довоенного уровня промышленного производства, благодаря помощи тружеников Урала, Алтая и Сибири, куряне достигли уже в 1947 году. Вновь большое внимание был уделено развитию различных отраслей тяжелой промышленности. В городе Курске были построены и стали выдавать продукцию заводы «Счетмаш», «Курскрезинотехника», «Аккумулятор», «Литейно-механический» и другие. В 1950 году началось строительство завода передвижных агрегатов (КЗПА), завода тракторных запасных частей (КЗТЗ).
Здесь стоит заметить, что в начале пятидесятых в Курске наконец-то было покончено с разрухой, доставшейся в наследство от военных лет. Почти все поврежденные здания, культурные и промышленные объекты были отремонтированы или же заново возведены. Шло активное строительство жилых домов, клубов, школ, детских садов, кинотеатров, магазинов, производственных корпусов. Город прирастал окраинами. Особенно видно это было по Засеймью, где находились заводы РТИ и Аккумуляторный, где строилась ТЭЦ и возводились целые кварталы новых микрорайонов энергетиков и резинщиков. В черту города были включены села Стрелецкого района – Дворцовая поляна, 1-е и 2-е Ламоново, 2-е Цветово. 
В начале пятидесятых годов в строй вступили первая очередь КЗТЗ, КЗПА, трикотажная фабрика, кирпично-трепальный комбинат, Курская ТЭЦ и ряд других объектов. Параллельно с промышленными объектами и жилыми кварталами строились и объекты соцкультбыта – магазины, столовые, кафе, кинотеатры, клубы, бани, стадионы. Словом, город прощался с серостью и щербатостью зданий и улиц военных лет, оживал, очищался от руин, поднимался новыми многоэтажными домами, расправлял плечи улиц и переулков, сверкал зеркальным блесков витрин магазинов, радовал простором площадей. Особенно заметно это было в центре.
Правда, его окраины, тем более в ночное время, по-прежнему были «глуховаты» и необустроены. Не хватало ни средств, ни рабочих рук. Вот как это виделось в начале пятидесятых годов студенту Курского мединститута Михаилу Еськову, ныне известному российскому писателю: «Улица встретила нас устоявшимся морозом, горами снега вдоль тротуаров, высокими вечерними дымами печных труб, во множестве оживших на белых сливающихся с небом крыш. Машин тогда было мало; в городской тишине далеко слышны охрипшие от затей детские голоса, гулкий морозный звон ведер у обледенелых дымящихся колонок; вплетался никого не пугающий грубый мужской или бабий покрик загулявшему мальчонке; где-то почти в небытии, на краю света, повизгивал на рельсах трамвай; а над всем этим самой главной музыкой слышался простуженный гомон отовсюду слетавшихся на ночлег по-хозяйски озабоченных грачиных стай». (Из книги «Сеанс гипноза»).

В первой половине пятидесятых годов ХХ века Исаак Зельманович, будучи уже доцентом КГПИ (по данным С. Щавелева – с 1952 г.), помимо преподавательской работы в институте, помимо литературоведческой научной деятельности: рецензионных работ и статей на произведения видных советских писателей, систематически писал о творчестве курских авторов. Именно в это время им были подготовлены и опубликованы в газете «Курская правда» «Песнь над водами» (10.05.1952) и  «Первые рассказы» (17.06.1953).
В статье «Песнь над водами» речь шла о трилогии белорусской писательницы Ванды Василевской «Пламя на болотах», повествующей о партизанском движении в западных областях Белоруссии в годы Великой Отечественной войны и удостоившейся Сталинской премии. А в большой статье «Первые рассказы», занимающей добрую треть газетной полосы, говорится о сборнике прозаических произведений курских авторов с таким же названием – «Первые рассказы». Отметив, что сборник – «значительное событие в литературной и культурной жизни нашей области», Исаак Зельманович проводит критический разбор конкретных произведений.
О рассказе Михаила Горбовцева «Последние письма» пишет, что «писатель» избрал для рассказа трудную эпистолярную форму, исключая тем самым возможность авторских характеристик, пояснений, замечаний, но четкость сюжетного построения, мастерски проведенное самораскрытие персонажей сделали рассказ М. Горбовцева идейно воспитующим, художественно впечатляющим».
Перейдя от Горбовцева к небольшим произведениям литератора Владимира Прусакова, отмечает, что «они интересны», что в них «величие, благородство, красота советского человека предстают перед читателями в яркой, заостренной форме». Несколько ниже дает краткую фабулу этих рассказов с обозначением имен и фамилий главных героев. А завершает обзор рассказов Прусакова следующими словами: «Острый, напряженный сюжет служит автору средством раскрытия черт советского человека, красоты и величия нашей морали, проникнутой духом коллективизма. Автор в общем внимательно и бережно относится к слову, хотя некоторые образы («белые ватные клочья пены») отличаются надуманностью, отдают дурной литературной манерой».
О произведениях Михаила Полковникова «Русская Яранга» и «Зверобои» говорит, что это «интересные рассказы». И далее пишет: «Изображая жизнь отсталого в прошлом народа, который в условиях советской власти переживает рассвет своей экономики и культуры, М. Полковников не увлекается ложной экзотикой. В своих рассказах о Чукотке он рисует победу нового над старым». Резюмирует же он так: «Такие рассказы, конечно, нельзя считать поверхностными и описательными, как утверждается в рецензии, опубликованной в «Молодой гвардии», но они отнюдь не дают право молодому автору успокаиваться на достигнутом».
Однако не обо всех произведениях авторов сборника Исаак Зельманович пишет с острожным оптимизмом. Большая часть его статьи содержит критические замечания к рассказам М. Приваленко («Первый номер»), М. Колосова («Народный заседатель» и «Кожаная курточка»), Б. Жульева («Плотник»), Б. Солнцева («Отец») и М. Обухова «В поисках юрты» и «Золотой дождь».
Вывод же Баскевича о сборнике не очень-то радужен: «Сборник «Первые рассказы» свидетельствует о том, что вопрос овладения мастерством является весьма серьезным для молодых авторов. И странно, что большинство из помещенных в сборнике рассказов предварительно не обсуждалось на литературном объединении при издательстве».
Такова в целом профессиональная реакция литературоведа и критика, кандидата филологических наук, доцента Баскевича на сборник курских прозаиков. А упоминание им отсутствия «предварительного обсуждения рассказов на литобъединении» указывает на наличие в Курске литературного объединения при книжном издательстве, вместе с редакцией газеты «Курская правда» находившемся в здании № 77 по улице Ленина.

Середина пятидесятых в жизни страны ознаменовалась тем, что в 1953 году не стало «вождя всех времен и народов» Иосифа Сталина, «самодержавно» руководившего страной около 30 лет, и на вершину политической власти «пробился» земляк курян Никита Сергеевич Хрущев.
Современные историки характеризуют Хрущева как малообразованного, недальновидного, но хитрого человека и политика, обещавшего построить коммунизм в СССР в 1980 году. Коммунизма, как известно, он не построил, но в 1954 году передал из юрисдикции РСФСР в административно-территориальное подчинение УССР (Украина) Крымскую автономную область с соответствующей акваторией Азовского и Черного морей. Причем передал в нарушение действующих процессуальных и законодательных норм и правил. Словом, сам себя перемудрил и учудил так, что ныне икается… Знать бы ему, к чему это приведет во втором десятилетии далекого для него XXI века… Но недаром говорится, что «русский мужик задним умом крепок», и «пока гром не грянет, он не перекрестится».
В этом же году, 6 января, из состава Курской области в отдельную административно-территориальную единицу была выделена Белгородская область, а в Курске была установлена областная Доска почета.
С образованием Белгородской области кое-кто из курских писателей, литераторов и журналистов перебрался в Белгород – рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Не стареющая и не ржавеющая истина. Но писательский костяк все же остался в Курске, в котором, к слову сказать, в 1956 году значилось, по статистическим данным, около 179 тысяч человек. Это говорит о бурном росте столицы соловьиного края.
Что же касается реакции Баскевича на эти события, то можно предположить, что он, хоть и был коммунистом и исповедовал коммунистическую идеологию, но волосы на голове не рвал и голову пеплом не посыпал по поводу смерти «товарища Сталина», отправившего на тот свет десятки евреев-интеллигентов, в том числе врачей и писателей. Конечно, открытой радости по поводу его кончины не высказывал, как и миллионы советских людей, но на перемены к лучшей жизни в стране надеялся. Ибо без надежды и жить-то невозможно…
Вряд ли он обеспокоился и передачей Крыма из юрисдикции РСФСР под юрисдикцию УССР – страна-то была единой, и на всякие формальности внимания не обращали. К тому же это на его посещения малой родины – Симферополя, никак не сказывалось: как ездил во время летних каникул к матушке, так и продолжал ездить, не замечая административных границ и языковых различий…
От Курской же области после ее образования много чего отделяли. И в 1937 году, и уже после войны. К Брянской области отошел Севский район, к Орловской – Дмитровский. Словом, это было делом привычным, и обсуждений, даже в кулуарах и на кухнях, не вызывало.
Зато в торжественном митинге по причине открытия областной Доски почета Исаак Зельманович участвовать вполне мог – входил в бюро парткома КГПИ. А это обязывало присутствовать на мероприятиях областного культурно-политического значения.

Вторая половина 50-х годов  в жизни литературно-писательского сообщества Курского края знаменуется тем, что в Курске, несмотря на все трудности жизни,  значительно активизировалась литературная деятельность. Во-первых, увеличился количественный состав писателей.  К прежним (за исключением Алексеева и Василевич, уехавшим в Белоруссию) добавились Михаил Михайлович Обухов (1956), Михаил Максимович Горбовцев (1956), Михаил Макарович Колосов (1957), Николай Юрьевич Корнеев (1957), Егор Иванович Полянский (1958) и Евгений Иванович Носов (1959). Ряды литераторов пополнили В. Афанасьев, В. Буханов, А. Говоров, Ф. Голубев, Н. Григорьева, А Колупаев, Ю. Лебедев, Ю. Липкинг, Е. Моложаева, М. Полковников, В. Прусаков, М. Сушков, С. Филиппов, И. Шемяков и другие. Их имена «замелькали» на страницах «Курских альманахов».
Во-вторых, «Курский альманах» в 1957 году поменял название и после 5-го номера начал выходить как «Простор». Ответственным редактором «Простора» стал Михаил Колосов; в редколлегию вошли Н.И. Алексеев, Ф.М. Голубев, Н.Ю. Корнеев, В.В. Овечкин, И.И. Юрченко и М.Е. Приваленко. Тираж альманаха, по сравнению со своими предшественниками, уменьшился до 3000 экземпляров и стал стабильным в каждом выпуске, а текстовой объем увеличился до 254 страниц. Определилась и цена – 10 рублей 20 копеек.
В первом выпуске этого альманаха приняли участие более двадцати курских авторов. Среди них Н. Корнеев, Е. Носов, Ф. Голубев, М. Козловский, И. Юрченко, Н. Истомин – уже хорошо известные имена для курской читающей публики. Но есть и новые – В. Арестов, Г. Арсенов, В. Афанасьев, А. Ищенко, Г, Мень, А. Ришин, А. Старков и другие. Отрадно то, что в этом выпуске впервые был опубликован рассказ Евгения Ивановича Носова «Знакомой дорогой». (Кстати, первый рассказ Евгения Носова был опубликован в пятом выпуске «Курского альманаха» и назывался он «На рыбачьей тропе»). Дебютировал в «Просторе» и будущий автор прекрасной монографии «Марьино» князей Барятинских» Сергей Иванович Федоров, его перу принадлежал очерк «Курск», рассказывающий об архитектурных достопримечательностях нашего города.
Следующий выпуск альманаха «Простор» пришелся на 1958 год. Объем альманаха превышал 240 страниц, тираж – 3000 экземпляров, стоимость – 8 рублей 70 копеек. В альманахе опубликованы произведения 22 курских авторов, в том числе пьеса В. Арестова, рассказы Е. Носова, М. Колосова, Ф. Голубева, очерки М. Горбовцева, поэма Е. Полянского, стихи Н. Корнеева. Эти авторы уже узнаваемы, их имена, как говорится, на слуху. Но появились и другие авторы: А. Говоров, А. Колупаев, Н. Григорьева, Е. Моложаева, П. Савинов и другие. А еще в этом выпуске «Простора» была статья Исаака Баскевича – «Дерзать, думать, сметь!» о пьесе В. Овечкина и о статье в «Литературной газете». Однако к этой большой статье обратимся несколько позже.
В 1957 году, как сообщает Юрий Бугров, в Курском книжном издательстве вышел в свет первый сборник произведений курских авторов для детей «Радуга», в котором был одноименный рассказ Евгения Носова. Ныне этого раритета в библиотеках, пожалуй, не отыскать, разве что в Курской областной имени Н. Асеева, да и то в фонде редких книг. Зато в отделе краеведческой литературы данной библиотеки имеется второй выпуск «Радуги» (1959 г.), в котором рассказами «Деревенские ласточки», «Забытая страничка» отметился Евгений Иванович Носов, работавший художником-оформителем в «Молодой гвардии» и в Курском книжном издательстве. А еще в этом выпуске «Радуги» были произведения Ф. Голубева, М. Горбовцева, М. Колосова, В. Абрамова, И. Демьянова, И. Дробкова, Н. Истомина, Н. Немцева, Н. Радичева, А. Сергиенко, М. Суетнова, Г. Чащина, И. Шемякова, И. Юрченко. При этом «Радуга» представляла собой прекрасную книгу в твердой обложке, изданную тиражом в 15 тысяч экземпляров на белой мелованной бумаге с прекрасными черно-белыми иллюстрациями. В книге 160 страниц, ее стоимость 3 рубля 95 копеек.
В 1959 году альманах «Простор» прекратил свое существование, но на его основе появился альманах «На родной земле», редакторами которого стали М.М. Колосов и Е.М. Богатырева. Тираж альманаха – 3000 экземпляров, объем – 240 страниц, стоимость – 8 рублей 30 копеек. Примечательно то, что вступительную статью в нем опубликовал первый секретарь курского обкома КПСС Леонид Гаврилович Монашев. Статья называлась «Курская область в семилетке». А кроме уже знакомых фамилий писателей и литераторов, появились новые: М. Сушков, В. Трошин, В. Орлов, У. Шереметев, Э. Грек, В. Зарецкий, А. Ковалев, М. Заутренников и другие.
В-третьих, в пятидесятых годах Курское книжное издательство (редактор Наталья Овчарова, литсотрудники Николай Корнеев, Федор Певнев, Валентин Овечкин и другие) выпустило десятки книг курских авторов. Среди них стихи  Н.Ю. Корнеева «Лесная полоса» (1952), «Коля Кубышкин на катке» (1952), «Передний край» (1953), «В выходной» (1955), «О девочке Тане» (1955), «Так начинается лето» (1956), «Разведчик Митя» (1958); рассказы Е.И. Носова «На рыбачьей тропе» (1958) и «Рассказы» (1959); роман М.М. Обухова «Ястребовы» (1955); проза Ф.П. Певнева «Лето в Раздольном» (1953); стихи Е.И. Полянского «В пути» (1958),  рассказы для детей М.М. Колосова «Голуби» (1954), повесть М.М. Горбовцева «Записки школьника» (1954) и его же «Повести» (1955); сборники стихов И.И. Юрченко «Созидание» и «Урожай» (для детей) (1952); сборники стихов В.В. Москаленко «Стихи и басни» (1953) и «Слово и дело» (1957). Этот перечень можно продолжать и продолжать…
В-четвертых, что наиболее важно, в 1958 году по инициативе Валентина Владимировича Овечкина, знаменитого на всю страну автора очерков о непростых путях колхозного строительства «Районные будни», в Курске создается областная писательская организация, ответственным секретарем которой избирается Михаил Макарович Колосов. Курская писательская организация – это, естественно, новый этап развития писательства в крае. Если раньше существовали литобъединения, то теперь – организация. Со своим уставом и своим местом в общественной и культурной жизни не только области, но и страны. Качественный рост – на целый порядок.  С организацией, которая является структурным подразделением Союза писателей СССР,  в которой есть такой правдоруб, как Овечкин, имеющий, по определению людской молвы, выход на самые «верха», начинают считаться городские и областные власти.
Почему я так подробно пишу об этом? И какое отношение все это имеет к главному герою данного повествования – Исааку Зельмановичу Баскевичу? А все потому, что это – история края и его литературы. Потому, что история края и развития литературы в Курской области происходили не только на глазах Баскевича, но и при его непосредственном участии, под влиянием его критических статей и обзоров. Они помогали курским авторам и в выборе сюжетов, и в раскрытии образов, и в качественном росте. А курские писатели и литераторы и их произведения в свою очередь давали пищу для развития творческой мысли литературоведа и критика Баскевича. Вот как-то так…
К тому же и сам Исаак Зельманович не остался в стороне от деятельности Курского книжного издательства. В 1952 году он опубликовал здесь монографию «Повести и рассказы А. Фадеева», а в 1959 – книгу очерков «Горький в Курске». Если в первой книге речь шла о творчестве Фадеева, и она имела общесоюзное научное значение и напрямую Курска не касалась, то вторая книга, кроме научного значения, имела и большое краеведческое. Послевоенным поколениям курян важно было знать о посещениях Курска в разные годы самым известным советским писателем, а Баскевич эти факты и встречи Горького с А. Уфимцевым и литераторами (М. Козловским, И. Еськовым, М. Подобедовым и другими), а также его переписку с суджанцем Петром Заломовым, прототипом героя романа «Мать» Павла Власова, описал ярко, зримо, интересно.
Таким образом, как мне видится, через Курское книжное издательство завязывалось сотрудничество научной (в лице Баскевича) и писательской (в лице Н. Корнеева, Е. Полянского, В. Овечкина, М. Обухова и других) сообществ курян, представляющих лучшие образцы творческой интеллигенции.   

Сейчас трудно говорить, произошли ли личные встречи литературоведа Баскевича со всеми писателями края – скорее всего, да, – но то, что он постоянно уделял внимание их творчеству, следя за газетными публикациями, выходами очередных номеров литературных альманахов, коллективных сборников и авторских книг – это несомненно. Например, сразу же после выхода сборника стихов Николая Корнеева «Так начинается лето», Баскевич, ознакомившись с ним, пишет рецензионную статью в «Курскую правду» (16.01.1957), в которой весьма тепло отзывается о поэтическом творчестве курянина. Еще до принятия Николая Юрьевича в Союз писателей он разглядел в нем большого русского советского поэта, поэта-воина, поэта-лирика, поэта-патриота. И потом, до конца своей жизни, проявлял искренний интерес к его творчеству. И уж точно: столько, сколько он написал о Николае Корнееве и его произведениях, никто больше не написал. Однако возвратимся непосредственно к статье «Так начинается лето».
Цитируя стихотворение «Курский соловей», Баскевич делает вывод: «И по мысли, и по силе звучания – это настоящая глубокая лирика. Такие строчки можно повторять и повторять, в них, если хотите, выражена программа жизни, стремление к росту, совершенствованию».
Далее он сообщает читателю, что «ощущение счастливой находки вызывают и многие другие произведения автора: «Так было», «Признание», «О зимних цветах» и другие». «Хорошим образцом политической лирики является стихотворение «Сыну», – отмечает он и вскоре переходит к критическим замечаниям в отношении таких стихотворений, как «Стиляга». О «Стиляге» и ему подобных он говорит, что это «рифмованные зарисовки с натуры, лишенные настоящего поэтического содержания». Однако окончательный вывод его таков: «Николай Корнеев – человек, обладающий талантом».
Обратил пристальное профессиональное внимание литературоведа Баскевич и на творчество Валентина Владимировича Овечкина. Как уже отмечали выше, во втором номере литературного альманаха (журнала) «Простор» за 1958 год он публикует статью-отзыв «Дерзать, думать, сметь!» о пьесе Овечкина «Навстречу ветру» и критической статье о ней в «Литературной газете». Уже само название статьи говорит о том, что Исаак Зельманович весьма положительно отзывается как о пьесе, так и об ее авторе. Но в самой статье, более того, он не просто благожелательно говорит о творении Овечкина, но вступает в заочную полемику со столичным литературным критиком В. Дорофеевым, которому пьеса не понравилась.
«Литературная газета» напечатала эту статью (статью В. Дорофеева «Скороспелые деревенские сцены»)  и тем самым придала частному мнению критика значение общественной оценки, – пишет Баскевич в своей отповеди. – С легкой руки Дорофеева о пьесе Овечкина стали говорить как о примере ложной погони за актуальностью, когда писатель скользит по поверхности вещей, игнорируя глубинные процессы развития. Обоснованы ли, однако, подобные суждения?» – спрашивает он и тут же на семи журнальных страницах, проведя подробный анализ каждого эпизода, дает ответ, что необоснованны.
«Пьеса заставляет человека думать и о времени, и о себе, – подводит итог Баскевич в конце статьи. – Она исполнена пафоса борьбы за коммунизм, пафоса активного творческого отношения к действительности. Нельзя не возмущаться, когда к такому произведению прикрепляют ярлык…»
Вскоре пьеса была поставлена на сцене Курского областного драматического театра имени А.С. Пушкина. И в «Курской правде» сначала 27 февраля 1959 года появляется статья Баскевича «Пьеса и ее воплощение», а затем более широкий его отзыв «Дыхание жизни» 5 мая того же года. В обеих работах – положительная оценка постановке и, естественно, творчеству писателя Овечкина.

В пятидесятые годы Исаак Зельманович, кроме уже названных работ, написал десятки других, в том числе и под псевдонимом Я. Избачева. Несколько работ им были написаны в соавторстве с супругой Клавдией Николаевной Баскевич. Например, 13 июля 1958 года их совместная статья «Современный вопрос» о перестройке обучения в школе (переход школы с семилетнего цикла образования на восьмилетнее) была опубликована в центральной газете «Литература и жизнь». Это говорит о том, что супруги Баскевич шагали в ногу со временем и держали пальцы на пульсе жизни страны.
Кстати, о семейной жизни. Исаак Зельманович женился, по всей видимости, в 1949 или 1950 году на преподавательнице средней школы Клавдии Кочегуровой. Об этом косвенно говорит его стихотворение, посвященное Клаве Кочегуровой и датированное 1949 годом.
Я за тонкой дверью слышу
Звонкий голос моей пери.
Я б на этот голос вышел,
Отворил бы настежь двери.
Но не этой тонкой стенкой,
Не фанерчатою дверью,
А всего лишь строгим взглядом
Отгорожен я от пери…

Если подсчеты верны, то Исаак Зельманович женился, когда ему было уже за тридцать. От этого брака у них родились дочери Татьяна и Марина, о которых весьма тепло отзывался Евгений Иванович Носов в беседах с коллегами-писателями. Об этом сообщает Юрий Першин в своей книге «Измерение друзьями».
«Мы любили русско-еврейскую семью Исаака Зельмановича, – довольно лапидарно, но вместе с тем откровенно и искренне пишет Першин. –  Носов трогательно рассказывал, как его девочки ловили рыбу на Сейме под Курском, на родине свой матери. Его как рыбака это умиляло».
 
Из работ Баскевича, написанных в эти годы о курских писателях и деятельности Курской писательской организации, на мой взгляд, стоит отметить «Он видел Курск сегодняшним («Молодая гвардия», 28.04.1958), «К широким просторам творчества» («Молодая гвардия», 9.09.1958) о журнале «Простор», «Современность и ее отражение в произведениях курских писателей» («Курская правда», 19.06.1959).
В 1959 году, на заре «хрущевской оттепели», он вновь обращается к творчеству Николая Асеева и Николая Корнеева. Сначала 23 июня в «Курской правде» публикует статью «Красота подвига» о новой книге стихов Корнеева «Окоем». Затем 27 июля в этой же газете под псевдонимом Я. Избачев печатает статью «Николай Асеев», посвященную семидесятилетию этого знаменитого поэта и друга Владимира Маяковского. И в одной, и в другой статье – положительные отзывы о творчестве наших земляков.
Так как с отзывами Баскевича по поводу поэтического творчества Николая Корнеева мы уже познакомились, да и позже не раз будем к ним возвращаться, то несколько слов стоит сказать о его отношении к поэтическому дару Николая Асеева.
Пробежавшись по основным вехам жизни и деятельности Асеева и «оседлав любимого конька», Баскевич пишет: «Постепенно изживая нечеткость мировоззрения, поэт создает произведения, вошедшие в сокровищницу советской литературы, – «Марш Буденного», поэма «Двадцать шесть», «Свердловская буря», «Семен Проскаков», «Синие гусары» и «Русская сказка». Его стихи приобретают политическую заостренность, бичуют мещанство, обличают капиталистический мир, утверждая победную силу социализма».

Отметив творческий подъем поэта в 50-е годы, Баскевич заканчивает статью цитированием стихов о Курске:
…Город Курск на веков гряде,
Неподкупный и непокоренный,
На железной залег руде,
Глубоко запустивши корни.
Он в овчине густых садов,
В рукавицах овсяных пашен
Не боится ничьих судов,
Никакой ему враг не страшен.

И здесь обращает внимание на то, сто «напевный и в то же время звонкий асеевский стих дорог нам тем, что строем своих строчек, своими живыми образами несет оптимистическое утверждение идеалов коммунизма, жизни – борьбы, красивых и чистых чувств». А также высказывает предположение, что Асеев в очередной раз посетит Курск и воочию увидит, как город «широко расправил свои плечи», а также, подышав воздухом малой родины, пообщавшись с курянами, наберется новых сил, вдохновений и тем для новых поэтических произведений.
Кстати, умение находить положительные моменты в творчестве курских писателей некоторыми критиками литературной деятельности самого Баскевича нередко ставилось ему в укор. Мол, мало критического анализа… надо больше… надо, чтобы не только поджилки у критикуемого дрожали, но воздух вокруг. Но настоящий педагог, настоящий литературный критик тем и хорош, что, кроме недочетов (на которые он тоже обращал внимание), видит и положительные стороны. И акцентирование именно положительных моментов всегда воодушевляет творческую личность, заставляет ее еще больше трудиться над своими произведениями, еще глубже вникать в суть поднимаемой проблемы.  Ибо, как заметил однажды Вольтер, «мир полон критиков, которые путем комментариев, определений и различений затемнили самые ясные и самые простые знания», а другой мыслитель, С. Гарбетт, к этому добавил: «Критиковать может любой дурак, и многие из них этим и занимаются».
Выше говорилось о тех работах, которые опубликовал Баскевич о курских писателях, но были в эти годы и работы о деятельности самого литературоведа. Так Л.И. Тимофеев во втором номере журнала «Литература в школе» за 1958 год в статье «Новые книги по теории литературы» положительно отозвался о работах Исаака Зельмановича». А курский журналист и литератор В. Зарецкий, довольно часто освещавший деятельность курского литературного сообщества, одним из первых «фиксировавший» в местной периодике появление новых книг, 12 июля 1959 года на страницах «Курской правды» сказал теплые слова о только что вышедшей книге Баскевича «Горький в Курске».
«Баскевич впервые собрал воедино сведения о пребывании М. Горького в Курске и о его знакомстве с жизнью нашего города и края, – подводит итог обзору Зарецкий. – При этом он использовал и новые материалы – документы жандармского управления, обнаруженные недавно в Курском архиве доцентом Ф.И. Лаппо». А окончательную «точку» ставит фразой: «Книжка И. Баскевича заслуживает внимания читателя».
Примерно в таком же ключе о книге «Горький в Курске» высказался и критик Л. Жак, опубликовавший в журнале «Вопросы литературы» (№ 10 – 1960 г.) статью «Писатель в городе имярек». «В руках Баскевича оказался довольно значительный фактический материал (в том числе неопубликованный ранее), и на основе его он написал полезную популярную книжку, строго документированную, – пишет он в данной статье. – Баскевич не «натягивал» материал и владел им. Книжка его не претендует на открытия, но она все же расширяет представления читателей о реально существующих связях Горького с одним из больших городов нашей страны».

В ГОДЫ «ОТТЕПЕЛИ»

Шестидесятые годы в жизни курского литературно-писательского сообщества начались с того, что в 1962 году в члены Союза писателей СССР был принят старый друг и товарищ Николая Корнеева по работе во фронтовой газете «За победу!» – Михаил Исидорович Козловский, который в Курском книжном издательстве выпустил в свет книги прозы «Митрошин верх» (1961) и «Девичья бригада» (1962). Позже, в предисловии к книге Козловского «Своя земля» Исаак Баскевич напишет, что возвращение Михаила Исидоровича к журналистской и литературной деятельности после службы в армии произошло «не без воздействия примера Валентина Овечкина, «Районные будни» которого властно вторглись в жизнь».
Стоит отметить то обстоятельство, что если Курская писательская организация до середины шестидесятых  созидательных годов увеличилась на одну «боевую единицу», то литературное сообщество прибавило значительно. Уже, как отмечалось выше,  в конце пятидесятых в сборниках для детей «Радуга», в альманахах «Простор» и «На родной земле»  были произведения И. Демьянова, Ф. Искандера, М. Левашова, К. Высоковского, В. Зарецкого, В. Абрамова, Н. Немцова, В. Трошина, П. Савельева и П. Шиянова. А с начала шестидесятых к ним добавились Юрий Першин, Михаил Еськов, Василий Алехин, Владимир Детков, Юрий Бугров, Алексей Шитиков, Иван Зиборов, Вячеслав Павленко, Владимир Латышев и еще добрый десяток молодых, но горячих до художественного слова литераторов, оттачивавших навыки сочинительства на областных литературных семинарах.
Как рассказывал один из «патриархов» Курской писательской организации Юрий Петрович Першин, в начале 60-х годов студенческая литературная молодежь «тусовалась» вокруг редакции «Молодой гвардии». Здесь сначала образовывается творческий клуб курской молодежи «Любители искусств», возглавляемый журналистом, поэтом и редактором «Молодой гвардии» Юрием Дмитриевичем Авдеевым, а затем и зарождается литобъединение «Молодогвардеец».
Время от времени в «молодежке» публиковался и Баскевич, но чаще всего его статьи печатались все же в «Курской правде» (если оставить за скобками региональные и центральные издательства – институтские «Ученые записки», «Блокнот агитатора», «Подъем», «Дон», «Сибирские огни», «Вопросы литературы», «Филологические науки», «Литература в школе», «Учпедгиз», «Москва», «Молодая гвардия», «Народное образование», «Известия», «Литературная жизнь», «Литературная газета», «Литературная Россия»).
Так, с 1960 по 1963 год в «Курской правде» им были опубликованы рецензионные статьи «Летние дожди» о постановке очередной пьесы В. Овечкина в курском драмтеатре (24.04.1960), «О времени и о себе» о книге Н. Корнеева «Янтарь и гранит» (3.11.1960), «Доброе начало» о книгах курских авторов из серии «Курские рассказы» (28.12.1962), «Герои жизни – герои литературы» (14.11.1963), «Архивные документы рассказывают…» (5.01.1964 г.) о писателе-курянине Иване Вольнове.
Если коротко, то главной мыслью, лейтмотивом в статье «О времени и о себе» является то, что «поэзия Николая Корнеева исполнена романтикой и эта романтика зрелости, которая умеет, хочет видеть, понимать все, как оно есть. …Стихи Корнеева отчетливо современны. Они говорят о происходящем в наше время».
В статье «Доброе начало» Исаак Баскевич обращает внимание читателей на довольно важное в культурной жизни края обстоятельство: в Курском книжном издательстве стали выходить книги новой серии – «Курские рассказы». В эту серию попали произведения М. Козловского «Татьяна Сергеевна», Ф. Голубева «Вернулся», В. Шалыгина «Живет в селе девчонка».
«Хорошее дело делает Курское книжное издательство, выпуская в свет, так сказать, книжки-малышки для взрослых: по 30-60 страничек небольшого формата и недорогие (2-5 копеек), – дав положительный обзор по каждой книжке и откровенно радуясь за читателей, пишет Исаак Зельманович. – Надо полагать, что вслед за первыми тремя книжками последуют и другие, не менее интересные».
Статья «Архивные документы рассказывают…» возвращает собственную фамилию писателю Ивану Вольнову, которому «Краткая литературная энциклопедия», изданная в 1962 году, «присвоила» фамилию Владимиров, а настоящую назвала псевдонимом». На основании подлинных документов, разысканных в недрах Курского госархива, Баскевич установил истину и «вернул» настоящую фамилию этому, по мнению М. Горького, «талантливому писателю». Кстати, выходцу из крестьянской семьи, окончившему Курскую учительскую семинарию, в юности состоящему в партии эсеров, затем вставшему на сторону большевиков. Автору книг «Повесть о днях моей жизни», «Возвращение» и «Встреча». Последняя будто бы написана по личному совету В.И. Ленина.
Кроме этого, в 1964 году, 24 апреля, в газете «Литературная Россия» появляется его статья «Светло и торжественно», в которой он, в отличие от некоторых столичных критиков, весьма положительно отзывается о повести Евгения Ивановича Носова «Моя Джомолунгма», опубликованной в журнале «Наш современник» (1963 - № 4).
В этом же году в четвертом номере журнала «Подъем» напечатана его статья «Повесть, ее трактовка и концепция критики». В ней снова полемический бой со столичными критиками (С. Паиной и Г. Бровманом) из-за повести «Моя Джомолунгма», который завершается на победной ноте о повести: «А она перед нами такая, какая есть: светлая, солнечная, мужественная. И написана она уверенной и точной рукой мастера, талант которого позволяет ожидать новых ярких и оригинальных созданий. Правда, Е. Носов считается молодым писателем. Не потому ли так легко создаются «концепции» о его повести? Но молодость таланта требует к нему внимание, а не легковесных критических трактовок».
Так впервые Исаак Зельманович Баскевич не только обратился к творчеству Евгения Носова, но и активно встал на его защиту. А его слова о том, что «молодость таланта требует к нему внимание, а не легковесных критических трактовок», станут главным девизом и действием Баскевича при работе с молодыми авторами.

Стоит заметить, что к 1964 году Носов окончил Высшие литературные курсы в Москве (учился на них с 1960 по 1962 год) и опубликовал 6 книг, в том числе 5 («На рыбачьей тропе», «Рассказы», «Где просыпается солнце?», «Шуруп» и «Дом за триумфальной аркой») в Курском книжном издательстве.
Кроме того, в 1964 году в главной областной газете Баскевич печатает очередную рецензионную статью «Раздумья над жизнью» о стихах Корнеева «Свет дня» (10 июня), а 27 сентября – статью о коллеге по пединституту Петре Бульбанюке к его 60-летию «Учитель учителей».
В 1965 году профессиональное внимание критика в основном вновь достается Николаю Корнееву, его сверстнику (Корнеев всего лишь на три года старше самого Баскевича), о творчестве которого он публикует две работы: в пятом номере «Подъема»  – «Поэзия напряженной мысли» и «Время зрелости» – в «Курской правде (17 августа). Обе работы посвящены пятидесятилетию поэта.
«И жизнь, и поэзия Николая Корнеева неразрывно связаны с курскими краями», – пишет Баскевич в статье «Время зрелости» и далее сообщает, что, работая журналистом, Николай Юрьевич печатался и в областной газете, и в «Курском альманахе, но «эти стихотворения были всего лишь заявкой» на большую поэзию.
Говоря о становлении Корнеева поэтом с большой буквы, «настоящим поэтом», Баскевич акцентирует внимание читателей на том, что Корнеева, как и его сверстников-поэтов, на поэтическую стезю вывела Великая Отечественная война.
«Ее суровые будни, горькие километры дорог, сила боевого товарищества открыли парню в пехотной шинели, что такое «настоящая правда без прикрас». Отсюда, как пишет Баскевич, у поэта Корнеева появился свой собственный голос, свои собственные песни – стихи о войне, о друзьях-однополчанах, о ранах телесных и душевных, о госпиталях и медсестрах. А потому «с суровой, мужественной интонацией человека, который хорошо знает, как нелегко завоевывается счастье, поэт говорит о жизни, о людях, о себе».
В последующем фраза о «суровой мужественной интонации» рефреном будет проходить во многих статьях о творчестве Корнеева, как и тема войны – красной строкой в поэтических произведениях Николая Юрьевича.
Стоит заметить, что к  этому времени Н. Корнеевым было издано восемь сборников стихов и поэм (без учета пяти или шести детских книг). И этот факт отмечается в статье.
Акцентировав внимание на том, что Николай Корнеев – настоящий поэт и что его «лучшие произведения покоряют сердца читателей напряженностью поиска, размышления, раздумья, участником которых невольно становится читатель», Исаак Зельманович замечает: «Пятьдесят лет – это время зрелости, время, когда есть все основания ждать от поэта новых ярких созданий».
Да, Баскевич раз за разом возвращается к творчеству поэта Корнеева, но не забыт им и писатель Вячеслав Васильевич Тычинин, член Союза писателей СССР с 1952 года, прибывший в Курск в начале 60-х, а с 1964 года являвшийся ответственным секретарем Курской писательской организации (сменил на этом посту М.М. Обухова). У Тычинина вышла книга «Год жизни», и Баскевич в «Курской правде» 13 июня 1965 года печатает рецензионную статью «Большой год», в которой рассказывает как о биографии писателя, так и о его книгах, а их около двух десятков, так и о достоинствах последней.

В 1965 году в Курск прибыл уже известный к тому времени журналист и писатель (с 1963 г.) Александр Александрович Харитановский, который в своей автобиографии шутливо замечает, что если «на Камчатке он был первым и единственным писателем, то в Курске оказался уже не единственным, а десятым членом отделения Союза писателей».
А еще 1965 год для литературно-писательского сообщества Курского края ознаменовался еще тем, что было упразднено собственное книжное издательство. И курян, как, впрочем, белгородцев, тамбовцев и липецких авторов, «приписали» к Центрально-Черноземному книжному издательству города Воронежа.
Естественно, это был тяжелый удар для курских писателей и литераторов, в том числе и для Исаака Баскевича, высоко ценившего деятельность близкого и родного Курского книжного издательства. «Выстаивать» в очереди на издание книги теперь приходилось по нескольку лет. Правда, неким утешением стал журнал «Подъем», выходивший более чем стотысячными тиражами, в котором время от времени печатались произведения «начинающих» поэтов и прозаиков. Но и там очередь была немалая, да и редколлегия «чужаков» рубила безжалостно.
Главной «отдушиной» для курских литераторов с середины шестидесятых годов стала газета «Молодая гвардия», печатавшая на своих страницах стихи и прозу молодых. Именно в «Молодой гвардии» впервые стали публиковаться ныне известные в России писатели Юрий Першин, Алексей Шитиков, Михаил Еськов, Иван Зиборов и другие.

В СОЮЗЕ ПИСАТЕЛЕЙ СССР

В 1966 году, когда у руля партии и государства  около полутора лет находился Леонид Ильич Брежнев, умело подсидевший и сместивший землячка Никиту Сергеевича Хрущева, когда о «хрущевской оттепели» уже начали забывать, Исаак Баскевич был принят в члены Союза писателей СССР. Не думаю, чтобы он, имея ученую степень кандидата филологических наук, а также ученое звание и должность доцента, из кожи лез, чтобы стать писателем. Профессиональным литературоведом он уже был, писательством занимался, публикуя статьи и очерки о деятельности курских писателей, следовательно, небольшие гонорары, на которые в советское время рассчитывали писатели и литераторы, он и так получал. Скорее всего, двигало им не честолюбие, а на его вступлении в ряды писательства настаивали сами курские писатели, с которыми он к этому времени уже находился в дружеских отношениях. Впрочем, это неважно, важно то, что в 1966 году в писательском сообществе он стал «своим среди своих», в отличие от Петра Бульбанюка и Юрия Липкинга (Александрова), трудившихся в КГПИ, но  продолжавших ходить в литераторах и в этом статусе радовать читателей своими произведениями.
Бульбанюк к этому времени был уже составителем сборников «Курские частушки» и «Курские народные песни», изданных в Курске, соответственно, в 1960 и 1962 годах. Кроме того, в 1965 году он опубликовал в Воронеже книгу сказок «Ивашечка». А Липкинг был автором исторической повести «Кудеяров стан», изданной в 1957 и 1965 годах в Москве и Воронеже, и книги «О чем рассказывают курганы» (Воронеж, 1966).

Статус писателя, естественно, обязывал Исаака Баскевича продолжать начатую им работу по освещению творчества курских писателей и литераторов. Поэтому статьи на данную тему продолжают выходить из-под его пера. 12 ноября 1966 года в «Курской правде» выходит его статья «О наших железногорцах», в которой он  тепло и по-доброму отзывается об очерках Ивана Ивановича Юрченко. В следующем году, 25 ноября, в «Молодой гвардии» его очередная статья о новой книге стихов Николая Корнеева «Проникновение».
И на этот раз статья начинается с того, что поэт Корнеев принадлежит к поколению, судьбы которых неотделимы от Великой Отечественной войны. «Отсюда и чувство особой ответственности за жизнь, за то, чтоб она шла привольно, чтобы с каждым новым днем поднимала наш народ к новым высотам», – делает промежуточный вывод критик, настраивая читателя на вдумчивый подход к чтению новой книги поэта. И с особым чувством удовлетворенности отмечает, что в новой книге имеются стихи, посвященные матери.
В 1968 году Баскевич вновь возвращается к теме о Горьком и его пребываниях в Курске. В связи с этим 24 марта в «Курской правде» публикует статью «Горький и Курск», а 28 марта – очерк «Ради человека» (о подлинном и высоком гуманизме Горького).
В этом же году, но уже 4 октября, в «Курской правде» читатели знакомятся с рецензионной статьей «Встречи» о новой книге писателя Федора Голубева «Последнее желание». Рецензия в основном весьма благожелательна и способствует популяризации книги в читательской среде, но в ней отмечены и недостатки автора при работе над рассказами. «Обличая своего героя, автор позволяет себе упрощать обстоятельства его жизни, – тактично указывает он на недоработки писателя при формировании портрета одного из персонажей рассказа «Последнее желание». И поясняет: – Изображение внутреннего мира человека требует внимания к каждому штриху, каждой детали. Важно ведь не только сказать о том, что думает герой, но обрисовать всю обстановку, все обстоятельства, определяющие движение человеческой мысли, и обрисовать таким образом, чтобы достоверность психологической реакции не могла вызвать сомнения».   

Новый, 1969 год Исаак Зельманович начинает статьей-информацией о преобразованиях в Курском пединституте, опубликованной в «Курской правде» 18 января. А статья «Задумываясь над жизнью» о новой книге М. Козловского, опубликованная 17 июля 1969 года в той же газете, фактически подводит черту под его литературно-критической деятельностью в шестидесятые годы.
В конце декабря 1969 года в Курске прошел очередной семинар молодых поэтов и прозаиков. По его итогам И. Баскевич и В. Тычинин в «Курской правде» 10 января 1970 года опубликовали статью «Высокая ответственность». В ней проводится глубокий анализ творчества молодых авторов.
Особенно много внимания уделено поэтическому творчеству Першина: «Врач Юрий Першин предложил новый сборник стихотворений. Тематика его, по сравнению с предыдущим, богаче и разнообразнее, появились произведения, посвященные людям труда, в том числе медицинским работникам, борьбе советского народа за мир, стихи – раздумья о жизни».
Кроме того, Баскевич и Тычинин с положительной стороны отметили цикл его «белых» стихов, «требующих особой наполненности содержания и точности выражения». Однако имелась и критика. По мнению авторов статьи, «в ряде случаев поэту не достает ясности точки зрения, глубины осмысления действительности, образной конкретности».
А еще в 1970 году Исаак Зельманович, согласно данным С.С. Воинова, автора небольшой биографической статьи, гуляющей по просторам Интернета, получил повышение по служебной лестнице в КГПИ и стал зав. кафедры литературы. Но пробыл в этой должности недолго, до 1973 года. Был вынужден отказаться от нее, как сообщает С.П. Щавелев, по состоянию здоровья.

В СЕМИДЕСЯТЫЕ

В спокойные семидесятые, впоследствии названные «либерально-демократическими» журналистами и политологами «застойными», чего лично я никак не приемлю, интенсивность публикаций Баскевича в периодической печати значительно снизилась. Всего около полутора десятка обзорно-рецензионных статей. Зато каких!
В 1972 году у курского поэта Юрия Першина вышел сборник стихов «Тревога». И первым на его появление в печати отреагировал И.З. Баскевич. В статье «Отрадная тревога», напечатанной в «Молодой гвардии» 23 сентября, он пишет: «Среди множества поэтических сборников, опубликованных за последние годы, второй сборник стихов Юрия Першина обращает на себя внимание уже заглавием своим «Тревога». И далее с высоты своих лет, жизненного, военного и литературного опыта одобрительно отзывается о стихотворении «Тревога», цитируя его и отмечая способность автора в простой русской печи рассмотреть синхрофазатрон. А в заключении говорит, что «поэзия Ю. Першина исполнена беспокойством о том, чтобы видеть мир и человека в их сложности, что отнюдь не мешает ее целенаправленности, той определенности, которая основана не на поверхностном ощущении, а на глубоком, подчас мучительном раздумии.
…Второй сборник стихотворений Ю. Першина – несомненный шаг вперед в самоопределении и развитии поэта».
23 мая 1973 года в «Курской правде» он печатает статью «Картины нашей жизни» о творчестве писателя Ф. Голубева в связи с его шестидесятилетием, а 17 октября 1974 года – статью «Мир, открытый писателем» на соискание Госпремии РСФСР имени Горького.
Отзывы критика о творчестве Голубева и Носова – самые теплые и доброжелательные. Каждому писателю нашел точные и веские определения, доминантами проходящие через их творчество. Особенно ярко это сказано о Мастере – Евгении Носове.
 «Книга Евгения Носова «Шумит луговая овсяница», вышедшая в прошлом году в издательстве «Советская Россия», выдвинута на соискание Государственной премии РСФСР по литературе, – без лишних обиняков приступает к сути дела Исаак Зельманович. – Она включает повести и рассказы, которые создавались писателем на протяжении двадцати с лишним лет. Большинство этих произведений хорошо известны читателю. И все же с радостным волнением мы вновь и вновь входим в тот мир – красочный, звучащий, пахнущий разнотравьем, железом, хлебом, молоком – который открыл нам Е. Носов. Этот мир населен очень разными людьми: молодыми и старыми, добрыми и недобрыми, счастливыми и неудачниками. У каждого из них своя судьба, свои мечтания, свой характер, своя особая повадка, речь».
В несколько штрихов-предложений, в которых каждое слово выверено, Баскевич раскрывает перед читателями суть мира носовских произведений и далее, словно столичный гид по музею, проводит экскурсию по миру произведений, включенных в данную книгу. При этом не забывает обратить внимание «экскурсантов» на «точность и красочность изображения, сочную акварель пейзажных зарисовок, богатый и выразительный язык, свободный от нарочитой стилизации, на умение автора создать неповторимые и в то же время глубоко типичные характеры – все то, что обеспечило Евгению Носову широкую известность и популярность не только в нашей стране, но и за рубежом».
Такая концентрация эпитетов, сказанных в адрес одного человека, пожалуй, смутила бы, если бы этим человеком был кто-то иной, а не писатель Евгений Носов. К нему они приемлемы без какой-либо натяжки, ибо верны и искренны, а потому вычурности не несут и подхалимажем не попахивают.
«Без преувеличения можно сказать: Евгений Носов – писатель, творчество которого позволяет многое понять в послевоенной истории нашей Родины, в развитии колхозного села, – заканчивая экскурсию по мирам носовских произведений, обращает критик наше внимание уже непосредственно на автора. – Его произведения обладают силой нравственной активности… той степенью совершенства, которая позволяет говорить о них, как о созданиях настоящего большого искусства».
В этом же 1974 году в 4-м номере «Подъема» публикует статью «Присыпкин на рыбалке» о новой книге Евгения Ивановича Носова «Не имей десять рублей…», а в 1-м номере этого же журнала за 1975 год – обзорную статью о творчестве Носова «Поэзия доподлинной жизни». Затем вдогонку к ней 25 декабря все того же 1975 года в «Молодой гвардии» он публикует еще одну развернутую статью о творчестве Носова – «Историзм художественного мышления». Повод имелся: Евгению Ивановичу, избранному на IV съезде писателей России секретарем правления Союза писателей РСФСР, за книгу «Шумит луговая овсяница» присуждена Государственная премия РСФСР по литературе имени М. Горького.
 «В свое время литературная критика советовала Евгению Носову поскорее сойти с рыбачьей тропы, чтобы подняться к большим темам и обобщениям, – такими словами начинает Баскевич статью «Присыпкин на рыбалке» и продолжает, мгновенно разворачивая полотно критико-полемического пространства: – Но он давно уже не ограничивается рыбачьими тропами. Ведь никем не доказано, что открытия в художественной литературе возможны только на магистральных путях. Истинный талант увидит новое, значительное и там, где ремесленнику все представляется исхоженным и избитым.
Герой новой повести Е. Носова «Не имей десять рублей…» («Наш современник». 1973 - № 8) отправляется на рыбалку. И, зная автора, можно заранее быть уверенным: эта рыбалка не будет повторением других».
Всего два абзаца – и суть сказана.
Что же касается большой журнальной статьи «Поэзия подлинной жизни», то в ней речь идет о всесоюзном признании носовского литературного таланта.
«О творчестве Евгения Носова написано много. Написано одобрительно, даже комплиментарно, – констатирует Баскевич факт повышенного интереса критиков к творчеству писателя-курянина, завоевавшего признание не только в собственной стране, но и за рубежом. – И все же, восхищаясь красочностью изображения, выразительностью языка, умением лепить человеческие характеры, рисовать картины природы, тот или иной критик (хотя не все и даже – не большинство) обнаруживает и какую-то неудовлетворенность содержанием повестей и рассказов писателя. И так на протяжении всего творческого пути Е. Носова».
Задав таким образов общую цель статьи, Исаак Зельманович вступает в полемику с коллегами-критиками, пытавшимися где-то и как-то уязвить Мастера. Он неспешно и вдумчиво проходит по тем произведениям Евгения Ивановича, которые больше других вызвали недовольство критикующей братии, увидевшей в них «узости мира», «нехватки определенности положительного идеала» и прочее и прочее… Среди таких произведений названы «Моя Джомолунгма», «Не имей десять рублей…», «Красное вино победы», «И уплывают пароходы, и остаются берега», «За долами, за лесами», «Храм Афродиты» и другие.
Баскевич прямо говорит, что многие критики в своих исследованиях старились «подверстывать, подгонять творчество Е.Носова к своим концепциям видения литературных норм» или же «представляли его певцом патриархальной деревни, антиурбанистом». Но такие «мерки», такие подходы не для Мастера, идущего по собственному литературному пути.
«Важные проблемы современности Е. Носова интересуют прежде всего с человеческих, нравственных позиций, – поясняет Исаак Зельманович свою точку зрения. – Без преувеличения можно сказать: Евгений Носов – писатель, чье творчество позволяет многое понять в нашей жизни и тем самым определить в ней свою нравственную позицию.
Пусть его герои не во всем идеальны с точки зрения прописной морали. Они дороги тем, что живут для людей, готовы помочь и близким, и далеким и в радости, и в беде, поделиться последним, живут ради нашего общего дела».
Выразив таким образом свое отношение к творческой манере сочинительства своего земляка и друга, Исаак Зельманович завершает статью следующими словами: «От произведения к произведению крепнет талант писателя, шире становится его кругозор, значительнее проблематика, ярче и многостороннее образы героев. Многое нам уже дал Евгений Носов, но еще больше мы имеем основания ждать от него. И не обязательно быть пророком, чтобы уверенно сказать: наши надежды должны сбыться».
Вполне закономерное подведение итога многолетней литературной деятельности юбиляра.
А вот высказывания Баскевича о Носове и его книге «Шумит луговая овсяница» в статье «Историзм художественного мышления: «Сколько раз уж читан и перечитан этот томик повестей и рассказов Евгения Носова! И содержание книги, кажется, запомнилось до последней детали.
…Но вот как будто и хорошо знакомо все это, а открыл книгу, чтобы просто перелистать ее, и не заметил, как опять стал перечитывать. И снова переживаешь вместе с героями Носова, и страдаешь, и радуешься, и возмущаешься, и гордишься, и – неожиданно для самого себя – открываешь в рассказах и повестях те стороны и подробности, которые, вроде, раньше проходили мимо твоего зрения, а на самом деле важны и значительны.
…Своеобразие художественной манеры Е. Носова заключается в том, что не стремится показать своих персонажей обязательно в больших, масштабных событиях. Более того, он предпочитает выяснять их человеческую сущность, отношение к действительности, побудительные стимулы поведения через, на первый взгляд, не такие уж значительные эпизоды в обычном течении жизни.
…Чувство историзма, ощущение отдельного факта, явления, события, как момента истории и человеческого общества органично для писателя».
Баскевич также отмечает, что «в повестях и рассказах Е. Носова строителям, созидателям, организаторам и людям труда отчетливо противостоят те, для которых интересы своего «я», удобств, выгоды, приобретательства, карьеры формируют их жизненную позицию, их отношение к миру, к людям».

Удивительно, как все верно схвачено и обозначено о представителях современного нам общества потребления! И это – в доперестроечные срединные семидесятые…
Завершают статью такие слова: «Глубинное движение народной жизни определяется именно тем, что общее дело, общий интерес стали главными, ведущими в отношении людей друг к другу и к своей работе. И именно такая позиция художника отражает органическую народность его таланта…»
А ставит «точку» в статье Баскевич такими фразами: «Эта книга позволяет увидеть мастера художественного слова, писателя, который обладает властью создавать человеческие характеры и рисовать картины жизни, обладающие самой великой силой – силой достоверности. Талант писателя углубляется и растет с каждой новой книгой».
Не трудно заметить, что Исаак Зельманович, по-видимому, одним из первых употребил в отношении Евгения Ивановича Носова определение «мастер». Павда, пока еще с маленькой буквы. Но вскоре слово «Мастер» с заглавной приклеится, прирастет к писателю навсегда, став неотъемлемым дополнением к его имени. И употребляя слово «Мастер», хоть в устной речи, хоть в письменной, все понимают, что разговор идет о замечательном писателе Евгении Ивановиче Носове.
Если у кого-то возникнут подозрения, что в середине семидесятых годов Исаак Баскевич занимался только творчеством Евгения Носова, то это в корне неверно. Конечно, он уделял много внимания Евгению Ивановичу, с которым у него давно сложились дружеские личные и творческие отношения, но при этом не забывал и о других писателях соловьиного края. Особенно часто и много писал о Николае Юрьевиче Корнееве, плененный его сочной, звучной поэзией. Правда, не в газетах, а в книгах самого поэта или в сборниках о писателях. Помнил он и о Валентине Владимировиче Овечкине, рано ушедшем из жизни (1968 г.), произведения которого – пьесы и очерки – любил и не раз о них писал.
Так, в 1974 году в Воронеже в Центрально-Черноземном книжном издательстве тиражом в 7000 экземпляров вышла книга «Голоса времени», в которой была опубликована большая статья Исаака Зельмановича о Николае Корнееве «Поэзия напряженной мысли». В ней повторяется тезис о том, что «поэтом Николая Юрьевича сделала Великая Отечественная война», а также «…неисчерпаемое людское горе и столь же неисчерпаемое мужество и решимость, святые законы солдатской дружбы (сам погибай – товарища выручай), груз коробок с пулеметными лентами, помноженный на долгие километры, тяжелое ранение».
«Как связной тех товарищей-однополчан, которым не прийти на праздник Победы, Николай Корнеев чувствует особую ответственность за точность и направленность поэтического слова, – пишет Баскевич, говоря о самом главном направлении в поэтическом творчестве своего друга. – Наверно потому его творчество, как и творчество большинства поэтов его поколения, чуждо сенсационности и формалистской вычурности».
А несколько ниже дополняет, что поэзия Николая Юрьевича «не камерная», что ей присущ «историзм художественного мышления», который стал «органичным для лирики Корнеева». Заканчивает же статью он тем, что «широта кругозора, перспективное видение мира, активность поэтической позиции позволяют поэту создавать большие произведения», а потому Корнеев «в поэтическом творчестве растет от сборника к сборнику».
Большая вступительная статья Баскевича была и в книге Н. Корнеева «Стихотворения», изданной в 1975 году в Центрально-Черноземном книжном издательстве. Называется она «О Николае Корнееве» и начинается так: «Достоинство поэта определяется не количеством написанных строк, не числом опубликованных книг, а его лучшими вершинными созданиями». И далее отмечает, что в каждом поэтическом сборнике Николая Юрьевича есть такие произведения, которые «задержат внимание самого взыскательного читателя».
«Если раньше поводом для создания произведения могла быть удачно найденная метафора, то теперь – судьбы, стремления и дела реальных людей, их горе, радости и надежды, суровая фронтовая дружба – все то, что заключено в понятии Россия, Родина, – пишет Баскевич, обозначая приоритеты поэтического творчества Николая Корнеева. – Сила его стиха – в прямой откровенности, в том, что в нем не сглаживаются противоречия действительности, а выявляется, с подлинно партийных позиций, их реальная суть, в весомости слова, которое необязательно самое красивое, но – непременно – самое необходимое».
О Валентине Овечкине Исаак Баскевич публикует очерк в книге «Курский край в художественной литературе», подготовленной преподавателями Курского пединститута и изданной в 1976 году в Воронеже. (В редколлегию входили Н.К. Луганский – главный редактор, Н.М. Тойбин, Г.Е. Голле и И.З. Баскевич). Новое произведение Баскевича «Валентин Овечкин» довольно большое – 13 страниц книги, в которой всего-то 122 страницы вместе с предисловием и исходными данными.
В очерке рассказывает не только о биографии своего героя, его жизненном и творческом пути, но и отмечает оказанное им влияние на курских писателей и литераторов в развитии их творчества (помог «преодолеть мелкотемье и провинциальную ограниченность») его роль в становлении Курской писательской организации в целом.
Естественно, в очерке проводится литературоведческий критический обзор произведений Овечкина (повести «С фронтовым приветом», пьесам «Навстречу ветру», «Летние дожди», «Время пожинать плоды» и очерковому циклу «Районные будни»). Позже этот очерк в доработанном виде войдет в его книгу «Курские вечера».
А статья Баскевича «Биение пульса жизни»  является предисловием к книге Михаила Козловского «Своя земля», увидевшей свет в 1976 году в Воронеже. Михаил Исидорович умер 5 мая 1974 года, не дожив несколько дней до дня Великой Победы, и, естественно, своей последней книги и предисловия в ней не увидел. А оно такое доброе, такое теплое, такое емкое, что диву даешься: как можно на нескольких страницах и о биографии довольно подробно рассказать, в том числе «пропахшей порохом и прокаленной огнем страшной войны», и по каждому из ранее написанных произведений (книг) вдумчивым пером литературного критика пройтись. Приведу всего лишь небольшой пример.
«Так как большинство его произведений было посвящено изображению сельской жизни, М. Козловского поспешили причислить к так называемым «деревенщикам», – представляя профессиональный портрет писателя, пишет Исаак Зельманович, откровенно и на йоту не соглашаясь с вешателями литературных ярлыков. – Он действительно любил деревню и ее людей, беспокоился о ее будущем, хорошо знал деревенский быт и рисовал природу с той точностью и с такими подробностями, что их может уловить человек, для которого это все – близкое, родное. И все-таки М. Козловский – не деревенщик, как не деревенщики и В. Овечкин, и Г. Троепольский, и Е. Носов, и многие другие писатели, для которых главное увидеть, осмыслить тенденции, определяющие будущее села.
…Как человек и писатель он честно и благородно прошел дорогами жизни. И расстояние между двумя датами в его биографии – не прочерк. Всей своей жизнью, своими книгами он оставил добрый след на своей земле».
Вот пишу эти строки и прихожу к выводу, что Исаак Зельманович относился к той редкой породе людей, которые никогда и ни при каких обстоятельствах до конца своих дней не предавали друзей – живых и мертвых. Да что там – не предавали, они не позволяли даже тени забвения коснуться их! И сожалею о том, что ныне таких людей все меньше и меньше. Грустно: неужели вымирающая порода?..

В том же 1976 году Исаак Зельманович впервые публично на страницах газеты, а не во время лекций студентам КГПИ, обращается к великому произведению отечественного средневековья – «Слову о полку Игореве». В «Молодой гвардии» 9 сентября почти на всю полосу напечатана его статья «Курские мотивы в «Слове о полку Игореве».
Процитировав знаменитую речь трубчевско-курского князя Всеволода Святославича к брату Игорю (в переводе Д.С. Лихачева) «А мои-то куряне…», Баскевич пишет: «Ни о ком из участников похода против половцев, предпринятого в 1185 году под руководством новгород-северского князя Игоря, в «Слове» не говорится так восторженно и вместе с тем красочно».
И далее комментирует каждую строку в разрезе средневековой действительности Курского края и города Курска, стоявшего форпостом на юго-восточных рубежах  Киевской Руси.
«Случайна ли особая благосклонность, в которой говорится в этом памятнике о князе, предводительствовавшем курскими воинами? – задается вопросом литературовед. И сам же отвечает, что не случайна: – Географические горизонты «Слова» чрезвычайно обширны, но говорится в нем, как правило, только о стольных городах (то есть о таких, которые были центрами тогдашних княжеств), однако исключение делается для Курска и близких к нему Путивля, Рыльска, Римова. Очевидно, автору «Слова» эти города были как-то особенно близки», – делает он вывод.
Далее, со ссылкой на работу орловчанина С.И. Коткова «Из курско-орловских параллелей в лексике «Слова о полку Игореве», констатирует, что «курские диалекты проясняют некоторые малопонятные выражения «Слова». И приводит примеры подобных параллелей: «ущекотал», «галицы», «яруги». Но на этом не останавливается и задается более существенным и в то же время интригующим, а то и провокационным вопросом: «А не был ли курянином создатель замечательного памятника древнерусской поэзии?»
Ответ следует сразу же вопросом: «В пользу такого предположения – главная мысль поэмы: о необходимости единства Руси в борьбе против «степи». Для курян, то и дело страдавших от вражеских набегов, она была особенно дорога, была буквально выстрадана ими».
Понимая, что такое гипотетическое предположение (или же гениальная догадка) немедленно вызовет шквал опровержений, Баскевич принимает меры по усилению своих позиций. Во-первых, он напоминает, что в Курске задолго до этого, за полтора века до описываемых в «Слове» событий, жил отрок Феодосий – выдающийся деятель древней русской культуры, получивший именно в Курске первоначальное образование и любовь к чтению книг. Во-вторых, если автор и был родом с курской земли, то успел побывать и в Чернигове, и в Киеве, и во многих других местах, раз владел обширными знаниями о них. Или же, наоборот, он был родом из Чернигова, Киева, других мест, но долгое время нес службу в Курске, а потому знал особенности жизни курян, неизвестные другим. В-третьих, чтобы усилить свою гипотезу, он проводит параллели славных боевых традиций от седых времен средневековья к героической битве на Курской дуге.
Заключительные же слова статьи, что «нам, курянам, не достает на одной из площадей нашего древнего города, который будет отмечать свое тысячелетие, скульптуры воина, воспетого в «Слове о полку Игореве», в боевом шлеме и с копьем на изготовке, с острыми стрелами в «отворенном» колчане» говорят о гражданской позиции ученого, писателя и краеведа Баскевича – патриота России, патриота Курского края.
К большому сожалению, эти слова актуальны и сегодня: нет ни памятника автору «Слова», ни курянам-воинам из дружины Всеволода Святославича, ни самому князю Всеволоду, названному в «Слове» за свою храбрость, неустрашимость и силу духа Буй-туром и Яр-туром.       

В 1977 году почти одновременно в журнале «Наш современник (№№ 4 и 5), в Центрально-Черноземном книжном издательстве Воронежа и в московском издательстве «Художественная литература (Роман-газета № 20) появилась знаменитая повесть Евгения Носова «Усвятские шлемоносцы». И на ее появление, а также на первые критические отзывы о ней тут же отреагировал Исаак Зельманович, опубликовав 9 октября 1977 года в «Курской правде» статью с одноименным названием.
Приведя несколько примеров читательских и профессионально-критических «кривотолков» и сравнений с уже написанным другими, в том числе и с поэмой А. Твардовского «Дом у дороги», где есть такие строки:
Когда с нещадной силой
Старинным голосом война
По всей стране завыла…
Не докосил хозяин луг,
В поход запоясался… –
он пишет: «Однако его повесть не повторение ранее известного. Автора интересует больше всего тот психологический рубеж, который отделяет настроение мирного времени и военной поры, сам процесс духовной мобилизации народа».
Таким образом, Исаак Зельманович одним из первых уловил суть нового подхода писателя к теме войны, саму соль – духовную мобилизацию народа.
Ниже следует анализ повести и ее героев – Касьяна Тимофеевича, Ивана Дронова и дедушко Селивана. Причем в полемике с теми, кто находит, что рядовой селянин, колхозник Касьян «мелковат», «не типичен» для главной роли. Этим «радетелям» за чистоту и нормы советской литературы, «скорохватам» на верные принципы в выборе главных литературных персонажей он интеллигентно – вежливо, но твердо и бескомпромиссно – напоминает: «Следует посчитать, сколько Касьянов из глубинных деревенек воевало в рядах Советской Армии, сколько из них погибло на войне. Окажется – миллионы! Как же после этого Касьяна из Усвят можно назвать «нетипичной фигурой?». А следующим высказываем он вообще ставит точку в заочном споре с критиками, так и не понявшими суть нового знакового произведения Евгения Ивановича Носова: «Внимание Е. Носова к усвятским шлемоносцам, мало сказать, оправдано, оно – необходимо. Образом своего Касьяна Е. Носов заполняет существенный пробел в нашей литературе о Великой Отечественной войне». Завершает же статью так: «Закономерно, что произведение, в котором каждое слово любовно выписано, каждая деталь на месте, самая малая подробность играет свою роль в общей картине, вошло в строй тех книг, которые в совокупности создают представление о Великой Отечественной войне, обогащают знанием прошлого ради настоящего и будущего».
Вот так, в полемико-повествовательном, выработанном годами литературоведческой деятельности стиле Баскевич высказался о самом знаковом, на мой взгляд, произведении Евгения Ивановича Носова на военную тему, по мотивам которого будет снят фильм и поставлены спектакли.   

В следующем 1978 году в «Курской правде» 23 апреля печатается его рецензионная статья «С вниманием к человеку» о книге курского журналиста и литератора Льва Конорева «Шмелиный мед», а 1 ноября – «Тютчевские строки» о творчестве знаменитого поэта-лирика и его связи с Курском и курянами.
Говоря о новой книге курского литератора Конорева, которого вот-вот должны были принять в Союз писателей, и его творчестве, Баскевич в частности отмечает: «Писатель обладает даром создавать не надуманные, а живые, полнокровные характеры, сильные своей достоверностью. Он умеет заставить читателя сопереживать своим героям. И люди в его произведениях говорят настоящим живым языком. Читать его рассказы интересно и поучительно. В них отражена жизнь народа, выражены его нравственные устои».
Кроме того, 7 ноября 1978 года в «Молодой гвардии» Баскевич публикует статью-отзыв «С требовательной добротой» на книгу Валентины Коркиной «Спасибо, день…». Статья начинается фразой: «От стихотворений Валентины Коркиной веет теплым чувством человеческой доброты, которое так сродни нашему мироощущению и так нужно людям». А далее, цитируя строки стихотворений, он приходит к выводу, что «Коркина требует  одного: «жизнь продолжать с чистоты». Лишь на сердечную доброту, искреннюю доброжелательность и человеческое участие люди ответят доверием, верой, дружбой и настоящей любовью».
Читая эти строки, радуешься тому, что суть поэтического творчества поэтессы схвачена верно. Ибо эти светлые чувства всегда доминируют в лирике Валентины Михайловны.
В 1979 году Исаак Баскевич в очередной раз возвращается к поэтическому творчеству Николая Юрьевича Корнеева, опубликовав 18 ноября в «Курской правде» статью «Высокая гражданственность». «В Москве, в издательстве «Советская Россия», и в Воронеже, в Центрально-Черноземном книжном издательстве, почти одновременно вышли новые книги стихов Николая Корнеева, – пишет Исаак Баскевич, ведя речь о книгах «Стихотворения и поэмы» (Москва, 1979) и «Звезда над домом» (Воронеж, 1979). – В московской – опубликованы стихотворения и поэмы, созданные за сорок лет поэтической работы, воронежская – включила написанное за последние годы.  Хотя эти книги дополняют одна другую, все же многогранное творчество курского поэта представлено в них недостаточно полно, – сетует он на промахи редакторов. – Обещание аннотации к московскому сборнику познакомить читателя с лучшими произведениями Н. Корнеева выполнено лишь отчасти. В сборник не включены такие поэтические шедевры, как «Наставникам», «О покое», «Ты все роднее и роднее», «Ей мало надо – старой маме» и многие другие стихи, тепло отмеченные критикой. Тем не менее стихотворения и поэмы, напечатанные в двух этих книгах, позволяют поставить вопрос об общем настрое корнеевской поэзии».
В целом в статье вновь дается самая высокая оценка поэтическому дарованию самого известного в стране курского поэта и отмечается необыкновенно высокая гражданственность, лиричность и философичность его произведений, в которых «Родина предстает как великий всенародный коллектив, как большая единая семья».
Десятилетие семидесятых своего содружества с периодическими изданиями Исаак Зельманович завершает статьей «Дорога к человечности», опубликованной 18 января 1980 года в «Курской правде». Эта статья о новой книге курского писателя Михаила Николаевича Еськова (с 1979 г.) «Дорога к дому». Восторженных дифирамбов, естественно, не наблюдалось, но отзыв был и положительным, и объективно-конструктивным, и заряжающим автора на новые  творческие достижения.
«Книга названа верно и точно, – отмечает Баскевич значение избранного автором названия, – дом не просто – место жительства, это – и нравственные  ценности, которые восприняты вместе с жизнью, дорогие сердцу воспоминания, первые жизненные уроки, напутствие на дорогу. – А несколько дальше дополняет: – И все же жизненная дорога не  ограничивается началом. Это – весь путь со всеми его сложностями, противоречиями, искушениями, соблазнами. На его протяжении бывают приобретения, но случаются и утраты».
Заканчивается же статья так: «Книга Михаила Еськова не велика по объему, но емка по своему содержанию. Писатель умеет рассказать о жизни, исканиях и надеждах своих героев правдиво и просто. Чувствуется, что он хорошо знает и понимает их. И потому живут они не по извне заданным предписаниям, а своей жизнью, своим временем, говорят на своем языке.
Первая книга М. Еськова – это не заявка на зрелость, а свидетельство мастерства».
Разве такие добрые слова критика не будут подвигать писателя на новые свершения, на более вдумчивое и бережное обращение с художественным словом? Будут. Еще как будут!.. Поэтому я считаю, что Исаак Зельманович наряду с Евгением Ивановичем Носовым и Николаем Юрьевичем Корнеевым внес большой и пока что не в полную меру оцененный вклад в становление многих курских писателей, пришедших в эту непростую профессию в конце семидесятых годов. А по большому счету – в развитие всей Курской писательской организации, боевой единицей которой он был до конца своих дней на этом свете.
Считаю необходимым отметить, что критические работы Баскевича, написанные им в семидесятые годы, рачительным образом отличаются от его работ пятидесятых и даже начала шестидесятых годов. В них уже почти нет набивающих оскомину идиом: «социалистический реализм», «коммунистическая мораль», «высокий дух советского человека» и так далее и тому подобное. А если что-то и употребляется, то уже без прежней агрессивности, напористости, занудности и безаппеляционности. Идет конкретный разговор о творчестве писателей, дается справедливая оценка их произведениям, в которых борьба добра и зла, нравственного и безнравственного была, есть и будет. Это уж диалектика жизни.



КУРСКИЕ ВЕЧЕРА

Конец семидесятых годов в жизни Курской областной писательской организации, которой с 1976 года руководил писатель-фронтовик Петр Георгиевич Сальников, ознаменовался активизацией работы по приему в Союз писателей целой плеяды талантливых литераторов. Более чем десятилетний «застой» после приема в 1966 году Исаака Баскевича был, наконец, преодолен. И в 1978 году членами Союза писателей СССР стали поэт Юрий Першин и прозаик Владимир Детков,  а в 1979 – прозаик Михаил Еськов и поэт, прозаик Василий Алехин (правда, в биографиях Алехина часто указывается, что членом Союза писателей он стал в 1980 году). Кроме того, в 1979 году членский билет писателя получил также и Лев Конорев, долгое время проработавший журналистом в Курске, но в 1977 году переехавший в Белгород.
Считаю справедливым заметить, что каждому из этих писателей в их профессиональном становлении немалую помощь оказал Исаак Зельманович своими взвешенными, выверенными до каждого слова, по-отечески строгими, но благожелательными, нацеливающими на творческую деятельность отзывами в рецензионных статьях. А еще подробными аналитическими разборами их произведений на ежегодных семинарах и личными беседами.

В 1978 году Исааку Зельмановичу Баскевичу исполнилось 60 лет – время выхода на заслуженный отдых, на пенсию. Обострившиеся последствия боевых ранений и участившиеся болезни, в том числе и сердца,  все чаще и чаще давали о себе знать. Это не укрывалось от глаз студентов и доставляло дополнительные огорчения педагогу. Поэтому, несмотря на то, что в ректорате с пониманием относятся к его положению и сократили почти до минимума нагрузку, он собирается покинуть пединститут, о чем заявляет руководству. 
Однако его уговаривают поработать еще некоторое время, обеспечив щадящий режим работы. Ведь коллеги и студенты, ценя его эрудицию, незаурядные знания и профессиональный опыт, относятся к нему с большим уважением. Баскевич, боец по характеру и воспитанию, соглашается и еще некоторое время, преодолевая болезни, трудится на поприще литературоведа. Но наступает август 1980 года, и он покидает кафедру преподавателя литфака и выходит на пенсию.
В советское время пенсионное обеспечение ученого, имевшего большой трудовой стаж, позволяло жить в хорошем достатке, не заботясь о хлебе насущном. К тому же дети Исаака Зельмановича уже выросли, получили образование и жили собственной, независимой от родителей жизнью.
О последних годах его жизни, работы и бытовых условиях Юрий Першин в книге «Измерение друзьями» (какое же все-таки чудное название книги!) сообщает так: «Исаак Зельманович Баскевич последние несколько лет прожил в хорошей большой квартире, в добротном доме». И как-то становится радостно на душе – достойный человек и жить в бытовом плане должен достойно. Честным трудом заслужил это право.
А Сергей Павлович Щавелев, поведав в своей статье о завершении педагогической карьеры «заслуженного доцента», далее без прежнего ерничества о партийности Баскевича и его партийных привилегиях, весьма по-доброму пишет: «А вот научно-литературная его работа неожиданно активизировалась. …Баскевич вел литературные изыскания всегда, не оставил он их и на пенсии, став уже полным инвалидом и страдая многими тяжкими недугами. Оставив за спиной надежды на докторскую степень и профессорство, Исаак Зельманович раскрепостился внутри. Ему, наконец, открылась область, где он сумел реализовать все свои способности и прежние наработки филолога – литературное краеведение.
…Курск и куряне в истории отечественной словесности – вот чему посвятил наш автор последний отрезок своей научной деятельности. Вот где пригодилась его богатая изданиями классиков библиотека. Вот в связи с чем он смог окунуться в соответствующие фонды областного архива и найти в них весьма колоритную по своей специальности фактуру. Так сложился весьма цельный сборник очерков и этюдов, которому было суждено стать для этого автора Книгой всей его жизни».
Спору нет, важной вехой в творческой жизни литературного критика и писателя Исаака Зельмановича Баскевича в конце семидесятых годов двадцатого столетия стал выход в Центрально-Черноземном книжном издательстве его книги очерков «Курские вечера». Естественно, писал ее он не один день и даже не один месяц. В ней – годы и годы его ежедневного труда на поприще научного и литературно-краеведческого подвижничества. А сама книга – всего лишь сконцентрированный в едином пространстве и месте итог этого труда, приобретший вид стройных рядов очерков и этюдов, излитых автором на бумагу, и дооформленный полиграфистами в виде законченного продукта типографии.

Книга «Курские вечера» в твердой обложке, ее тираж 10 тысяч экземпляров, в ней 208 страниц, и стоила она 45 копеек, что говорит о ее доступности широким слоям населения. (Ныне ни таких тиражей, ни таких цен, ни такой доступности для читателя уже нет. Ничего не попишешь – пресловутая рыночная экономика, к тому же с российскими особенностями…)
В книге четыре тематических раздела: «На литературной карте России», «Курский край советской литературы», «Курские мотивы в «Слове о полку Игореве» и «Горький в Курске». Самые большие по содержанию очерков первый и второй разделы. В них речь идет о развитии литературного движения в крае в досоветский период (с древнейших времен) и советский.  Самый краткий – третий.
Открывает первый раздел очерк «Поборники русского просвещение», в котором речь идет о  просветительской деятельности ученика и последователя учений Симеона Полоцкого – писателя и переводчика Сильвестра Медведева (1641-1691), выходца из семьи курского подьячего, добившегося высокого положения при царе Федоре Алексеевиче и Софье Алексеевне. При этом Исаак Зельманович придерживается версии, что Сильвестр Медведев был втянут в заговор против царя Петра.
Стоит отметить, что и данный очерк, и все последующие написаны простым, но ясным, удобочитаемым языком, что даже ссылки на источники так органично вписаны в текст, что нисколько не нарушают общую концепцию повествования. Легкость в прочтении и усвоении прочитанного, обилие интересной информации, часто совершенно новой, делает очерки и книгу в целом привлекательными, порой – захватывающими до такой степени, словно это не сборник очерков, а авантюрно-приключенческий роман.

В очерке «Возникновение «литературного гнезда» в Курске» Баскевич повествует о Григории Ивановиче Шелихове (1747-1795), уроженце Рыльска, ставшего известным предпринимателем, путешественником и немножечко писателем, которого поэт Г.Р. Державин назвал «Колумбом российским». Нашлось здесь место и  актеру Михаилу Семеновичу Щепкину (1788-1863), и губернатору С. Д. Бурнашеву, автору нескольких книг о Грузии, и Ипполиту Федоровичу Богдановичу (1743-1803), прославленному автору поэмы «Душенька», и князю Прокопию Васильевичу Мещерскому (1736-1818), написавшему сатирическую оду «На прибытие в Курск князя А.Б. Куракина». А еще в этом очерке упоминается о первой курской типографии, просуществовавшей в городе с 1792 по 1796 год.

Очерк «Курские декабристы», естественно, наполнен сведениями о жизни и деятельности тех декабристов, которые родились или какое-то время жили на Курской земле, но которые также занимались литературной деятельностью. Среди них «первый декабрист» и друг А.С. Пушкина Владимир Федосеевич Раевский (1795-1872),   поэт, публицист; Федор Федорович Вадковский (1800-1844), поэт; Михаил Николаевич Паскевич (1797-1866), поэт; Николай Федорович Заикин (1801-1833), поэт; Степан Михайлович Семенов (?-1851), поэт; Евдоким Емельянович Личинов (1799-1875), поэт и прозаик».
«К писателям декабристской ориентации, как пишет Баскевич, примыкал и старший брат «первого декабриста» Андрей Федорович Раевский (1794-1822), поэт, стихи которого высоко ценил Полевой Николай Алексеевич, поэт, публицист, переводчик, издатель «Московского телеграфа».

О жизни и деятельности Николая Алексеевича Полевого (1796-1846) Исаак Зельманович рассказывает в большом по тексту и ценнейшему по информационному наполнению очерке  «Н.А. Полевой». Здесь сведения и о курском периоде жизни нашего земляка, и о его издательской деятельности в «Московском телеграфе, и о дружеских отношениях с А.С. Пушкиным, Н.И. Гречем, В.Г. Белинским, и о литературном творчестве, в котором нашлось место и «курским мотивам».
Есть в этом очерке и сведения о его брате Ксенофонте (1801-1867) и сестре Екатерине Авдеевой (1789-1865), оставивших значительный след в отечественной литературе.
Конечно, о семействе Полевых писали и до Баскевича. Например, в 1946 году в Курске вышла стодвадцатистраничная книга В.Е. Евгеньева-Максимова и В.Г. Березиной «Николай Алексеевич Полевой. Очерки жизни и деятельности». Но Исаак Зельманович «нашел» собственный вариант рассказа о Николае Полевом и его близких.

Очерки «Орел, Курск… – так и ходят около» и «Очарованный странник» интересны тем, что в них рассказывается о связях писателей Ивана Сергеевича Тургенева (1818-1883) и Николая Семеновича Лескова (1831-1895) с Курском и Курским краем и о звучании «курских мотивов» в их произведениях.
Подается писателем и само «звучание» этих мотивов, причем так подается, так вводится в канву повествования, так оформляется, так «натурализуется»,  что составляет единое целое самих очерков на прекрасном поле литературного произведения.

Очерк «Курская пьеса К.М. Станюковича»  посвящается недолгому пребыванию известного писателя, автора «Морских рассказов», повести «Вокруг света на «Коршуне» и романов из русской пореформенной жизни Константина Михайловича Станюковича (1843-1903) на территории Курской губернии. Впрочем, не столь самому пребыванию, как его сатирической комедии «На то и щука в море, чтобы карась не дремал», написанной в 1871 году в Курске.
Представляя фабулу пьесы, Баскевич пишет: «Герою пьесы К.М. Станюковича купцу Аввакумову принадлежит концессия на строительство железной дороги; он ворочает сотнями тысяч, кладет себе в карман огромные прибыли, но в то же время задерживает выплату рабочим «получки». И далее сообщает о забастовке рабочих и ее последствиях.
 А у читающего эти строки в наше время сразу же возникают ассоциации с сегодняшним днем, когда современные проводники рыночной экономики – предприниматели-бизнесмены также по полгода задерживают зарплату рабочим, но в то же время плачутся, что государство их «прижимает», не дает свободы действий, и ратуют за демократию. Только их, по-видимому, и устраивает такая демократия…
Обращает внимание читателя Исаак Зельманович Баскевич и на роман Константина Михайлович Станюковича «Равнодушные», в котором один из героев (студент Скуратин) является уроженцем Курской губернии, чем и гордится.

В очерке «Н.С. Соханская (Кохановская)» Исаак Зельманович рассказывает о творчестве малоизвестной писательницы Надежды Степановны Соханской (1823-1884), родившейся на Курской земле в мелкопоместной дворянской семье и написавшей повесть «После обеда в гостях» под псевдонимом Н. Кохановской.
Не напиши Баскевич очерк о ней и ее творчестве, на которое в свое время  обратил внимание М.Е. Салтыков-Щедрин, ныне бы куряне, как и большинство россиян, не очень-то страдающие любопытством, вообще бы не знали этого имени. Дело в том, что она родилась на хуторе Веселом под Корочей, а это, как известно, с 1954 года уже Белгородская область.

Весьма критически относится Баскевич к личности писателя дворянского происхождения Владислава Львовича Маркова (1831-1905), автора повестей «Просветитель», «Лето в деревне», «Кто любит», исторического романа «Курские порубежники» и других.
«Владислав Львович Марков с самого начала своей писательской деятельности занял резко антидемократическую, охранительную, как говорили тогда, позицию, – пишет Исаак Зельманович в очерке «В.Л. Марков», характеризуя этого довольно плодовитого писателя. – Он гордился своим происхождением из именитого дворянского рода Марковых, издавна владевшего обширными поместьями в Щигровском и других уездах Курской (да и не только Курской) губернии, и энергично отстаивал права своего сословия».
Даже ведя речь о романе «Курские порубежники», повествующем о событиях «смутного времени» начала XVII века, Баскевич замечает: «Задача, которую он (Владислав Марков – Н.П.) решает в романе, одна: утвердить «историческую миссию дворянства как опоры царя и отечества».
Мягче Исаак Баскевич пишет о Евгении Львовиче Маркове (1835-1903), младшем брате Владислава Львовича, и о его творческой деятельности. Даже приводит высказывания А.М. Горького о пользе произведений этого автора – повести «Барчуки»  и романе «Черноземные поля» – в плане «познавательного значения».
Впрочем, ведя речь о романе «Разбойница Орлиха», написанном автором на основе местных преданий XVIII века и опубликованном в 1904 году, Баскевич отмечает, что «главный смысл романа сводится к тому, что молодая красавица-разбойница Орлиха осознает свою неправоту, а дворяне изображены сусально до невероятности».

В ряде очерков: «Лев Толстой и Курский край», «Тема курского переселенчества», «Тютчевская страничка» и «А.А. Фет» – Исаак Зельманович довольно подробно рассказывает о посещении Курского края, в том числе и Курска – центра губернии – известными в мире русскими писателями Л.Н. Толстым, Г.И. Успенским, А.П. Чеховым, Ф.И. Тютчевым и А.А. Фетом. И, естественно, пишет о том, как наш соловьиный край отразился в их творческой деятельности.
Особенно пристальное внимание он уделяет Афанасию Афанасьевичу Фету (1820-1892), последние пятнадцать лет своей жизни прожившему в имении деревни Воробьевка Щигровского уезда (ныне Золотухинский район) и написавшему здесь четыре сборника поэтических произведений «Вечерние огни».
Сообщает также, что в Воробьевское имение Афанасия Фета приезжали композитор П.И. Чайковский, писатели Л.Н. Толстой и Я.П. Полонский, а также другие известные деятели отечественной литературы и культуры.

Большой интерес для любознательного читателя представляют очерки Исаака Баскевича «В пределах губернии», «Курские самоучки» и «Песни борьбы и свободы», в которых писатель повествует о курских литераторах, мало известных, но, по его мнению, «внесших более или менее приметный вклад в общерусский литературный процесс XIX века». Это поэт Н.А. Любимов, сатирик Михаил Аркадьевич Любимов (1850-1927), поэт Александр Мартаков, автор исторической поэмы «Владимир Бельский»  Н.А. Малышев. В этом же ряду, по мнению Исаака Зельмановича, находится и бывший городской голова Курска  Прокопий Адрианович Устимович (1834-1899) – общественный деятель и поэт, «не чуждый прогрессивным устремлениям».
Это очеркист и драматург Иван Александрович Купчинский (1844-1917), стихотворец из крестьян  Леонтий Гаврилович  Чемисов (1867-1939), который приветствовал Советскую власть, в 1927 году участвовал в работе  первого съезда рабселькоров Курской губернии, а в 1933 году стал персональным академическим пенсионером СССР.
С биографией Чемисова, как пишет Баскевич, схожа и биография  Василия Ефимовича Иванилова (1869- после 1929 г.), выходца из крестьян, поэта, творчество которого близко по духу поэзии Никитина и Кольцова.
Среди певцов «борьбы и свободы» писатель называет П. Могилина и С.М. Боборыкина.

В очерке «Будем, как солнце» Исаак Зельманович повествует о поэте Константине Дмитриевиче Бальмонте (1867-1942) и его творческой деятельности, привлекавшей внимание А.М. Горького. А в очерке «Леонид Семенов» рассказывает о внуке известного исследователя Центральной Азии Семенова-Тян-Шанского – поэте Леониде Дмитриевиче Семенове (1880-1917), в юности придерживавшегося революционных взглядов и идей, но впоследствии отошедшего от революционной деятельности, начавшего писать в духе «чистого искусства». Затем под влиянием идей Льва Толстого Леонид Семенов вообще «опростился», ушел «в народ» и стал крестьянствовать.
К непростым жизненным путям писателя Ивана Егоровича Вольнова (1885-1931) и его творчеству обращается Исаак Баскевич в очерке «Воспитанник Курской учительской семинарии». «Существует довольно большая литература о творчестве И.Е. Вольнова, и все же его биография недостаточно изучена, – пишет он буквально с первых строк своей работы, как бы раскрывая мотивы своего очередного обращения к данной личности. – Уже поэтому вовлечение в орбиту литературоведения тех краеведческих материалов, которые связаны с пребыванием писателя в Курске и Курской губернии, представляет несомненный интерес».
А далее идет повествование о его учебе в курской учительской семинарии, о том, как встал на путь революционной деятельности, о его арестах и его первой книге «Повесть о днях моей жизни», одобренной А.М. Горьким.

Завершает этот большой раздел книги «Курские вечера» четырехстраничный очерк о поэте и прозаике Пимене Ивановиче Карпове (1886-1963), «сыне крестьянина села Турка Рыльского уезда Курской губернии, вошедшего в литературу как самоучка, под непосредственным влиянием примера Л.Г. Чемисова».
«Противоречивое развитие действительности, запутанность и сложность литературных исканий предреволюционной поры привели к причудливым изломам биографии и художественного творчества П.И. Карпова, весьма одаренного и вместе с тем во многом неудачливого писателя», – сообщает читателю Исаак Баскевич о герое очерка.
Далее следует информация о поездке Пимена Ивановича в Санкт-Петербург, о выходе его первого сборника очерков и лирических статей «Говор зорь» и отзывах А.Горького и А. Блока на эту книгу.
Кроме того, Баскевич «напоминает» читателю о таких книгах этого писателя, как сборник стихотворений «Знойная лилия» (1911), роман «Пламень» (1913), сборник рассказов «Трубный глас» (1920), поэтические сборники «Звезды» и «Русский ковчег» (1922), сборники воспоминаний «Верхом на солнце» (1933) и «Из глубины» (1956). Он же отмечает отзывы Л.Н. Толстого на «Говор зорь» и А.А. Блока на «Пламень». А заканчивает очерк такими словами: «И все же творчество П.И. Карпова заслуживает серьезного изучения». Но, к сожалению, к этому завещанию Баскевича мало кто прислушался. Имя самобытного писателя Пимена Карпова долго пребывало в забвении, в том числе и у курян, и только в начале девяностых годов курскому журналисту и литератору Николаю Аверьяновичу Шатохину удалось «воскресить» его вновь. На малой родине писателя, ныне это Хомутовский район Курской области, в 1995 году были учреждены ежегодные Карповские чтения, а в период с 2010 по 2012 год в Издательском доме «Славянка» тысячным тиражом увидел свет двухтомник избранных произведений П.И. Карпова. Инициатором этого издания выступили Н. Шатохин (член Союза писателей России с 2009 г.) и Курское региональное отделение Союза писателей России, а в роли заказчика и спонсора – комитет по культуре Курской области.
Кроме того, Николай Шатохин в 2013 году издал книгу «Друг ты мой, товарищ Пимен…», использовав для заглавия слова Сергея Есенина, одного из близких друзей писателя. (А среди друзей и знакомцев Карпова, кроме Сергея Есенина, были Н. Клюев, А. Блок, М. Горький и Л. Толстой).
Что же касается Баскевича, то он, как видится мне, Пимена Карпова советским писателем не считал, потому и поместил очерк о нем в первый раздел, а не во второй, в котором речь ведет о представителях досоветской литературы. И это несмотря на то, что большую часть своей сознательной жизни Пимен Иванович Карпов прожил при советской власти в России.
Да и как считать, когда Пимен Карпов долгое время состоял в партии социал-революционеров, то есть эсеров, о большевиках отзывался критически, «социалистический реализм» в литературе не признавал, а Ленина называл «кровавым Владимиром».
Вот некоторые выдержки из статей П.И. Карпова, опубликованных им в двадцатые годы, и обнародованных Шатохиным в его книге «Друг ты мой, товарищ Пимен…»: «Русскую революцию погубило германофильство её вождей, – опасно откровенничает в начале двадцатых годов Пимен Иванович. – Особенно большевиков. Удивительно – ведь и старый режим погубило германофильство. Не отсюда ли это родство души в дальнейшем: смертная казнь, охранка, крепостничество, ненависть к мужикам, барство, кастовая отчуждённость от широких масс, ложь, достигшая геркулесовых столбов, и кровь, кровь без конца, без края. Николай Кровавый – мальчишка и щенок перед Владимиром Кровавым. Чуть кто заикнулся о гнёте – «бандит» – и к ногтю».
«А всё-таки дело большевиков – в идее – христианское дело. Но проводит это дело в жизнь – Сатана. И ведь в том-то и ужас, что иначе, как сатанинской тактикой, нельзя ничего провести в жизнь – даже Божье дело».
«Толпа единодушна только в несчастье и нищете, – размышляет он с болью и скорбью. – Но как только нищие дорвались до «общественного пирога» – прощай единение, разговоры о солидарности трудящихся, о коммунизме и пр.! Борьбу с крестьянами они называют «борьбой с эпидемией рогатого скота». Крестьяне для них – не больше, чем рогатые скоты. Отряды ЧК так и называются «отрядами по борьбе с чумой рогатого скота». Кулаки изобрели средство борьбы с тружениками: чуть что заметил за бывшим эксплуататором и заговорил о законности – сейчас тебе: «А, бандит, саботажник! В Чеку». А так называемые ответственные и партийные работники, эти чекисты и проч. – теперь все кумовья и сваты бывшим помещикам: поженились на ихних дочерях, перероднились».
И как после этого называть Пимена Карпова советским писателем? Естественно, никак. Вот и не называли, и почти не публиковали…
 
Второй раздел книги «открывает» обзорный очерк «Пробуждение новых сил», в котором Исаак Баскевич рассказывает о курянах-литераторах, творивших на Курской земле как перед Октябрьской революцией, так и сразу же после нее. Среди первопроходцев от литературного цеха он называет стихотворцев Григория Сучкова, Илью Либакова, Григория Ямского, Елену Благинину и многих других.
Отталкиваясь от воспоминаний Елены Благининой, курянки и известной детской писательницы, он сообщает о существовании в Курске литературного кружка «Курского союза поэтов», существовавшего в 1920 году, председателем которого была поэтесса Софья Валлат, а одним из посетителей – поэт Валерий Борадоевский.
Он же называет и других курских литераторов, творчество которых начиналось в Курске на заре Советской власти. Среди них Евгения Станиславская, Александра Эль-Лазарева, Юрий Богатогорский, Александр Еськов, Павел Загоровский, Алексей Кепов и других. Особенно тепло Баскевич отзывается о творчестве Елены Александровны Благининой (1903-1989).
В этом очерке есть сообщения о первых «революционных» изданиях, выходивших в Курске. Это журналы «Рабочая молодежь» и «Заря коммунизма», альманахи «Культура искусства» и «Альманах первый». Это сборник «Золотые зерна» (1921 г.). А еще в нем краткая информация о посещении Курска в двадцатые годы В.Я. Брюсовым (1922), Риты Райт-Ковалевой (1922), А.В. Луначарским (1926), В.В. Маяковским и Н.Н. Асеевым в феврале 1927 года. Сообщение о посещении Курска Маяковским и Асеевым станет своеобразным прологом к большому очерку о самом Николае Николаевиче и его творчестве.
Начинает очерк о поэте Николае Николаевиче Асееве (1889-1963) Исаак Баскевич представлением его курянам Владимиром Владимировичем Маяковским, заявившим, по свидетельству Т.А. Тартаковской, следующее: «Со мной приехал талантливый поэт, ваш, курский поэт Асеев. Своими стихами он доставит вам удовольствие». А далее следует сообщение о том, что Николай Асеев «родился в маленьком старинном городе Льгове и учился в курском реальном училище».
Важным является то, что Исаак Зельманович одним из первых авторов указывает, правда, довольно аккуратно, что первые поэтические шаги на литературном поприще Асеев сделал еще в Курске.
Отмечая сближение поэта-курянина с Б. Пастернаком и С. Бобровым, Баскевич пишет, что «огромную роль в судьбе поэта сыграло его знакомство с В.В. Маяковским, который стал его другом и наставником».
Заметив, что «родной край отнюдь не идеализируется Н.Асеевым», Исаак Зельманович, тем не менее, не только вспоминает о поэтическом цикле Николая Николаевича «Курские края», написанном в период с 1930 по 1943 год, но и много цитирует стихотворных строк из этого цикла и приводит высказывания критиков А. Карпова и В. Милькова. А еще отмечает, что «в грозное время Великой Отечественной войны поэт находит ту единственно верную интонацию, которая звучание старинной курской речи сливает с новой эпохой» и в которой отчетливо прослеживается связь со «Словом о полку Игореве».
Обращает внимание читателя Баскевич и на «Богатырскую поэму» поэта, в которой также звонко и яростно звучат курские мотивы.
«Исторический подход к осмыслению русского национального характера, обозначенного уже в «Курских краях», позволяет Н.Н. Асееву – автору «Богатырской поэмы», посвященной землякам-курянам, раскрыть неразрывную связь «сведомих кметий» из «Слова о полку Игореве», былинного Микулы-пахаря и – воинов Отечественной войны, тружеников колхозных полей, создателей искусственных спутников Земли», – подчеркивает он непреходящее значение поэтического творчества Асеева для россиян в целом и курян в частности.
Он же называет Николая Асеева «выдающимся советским поэтом», произведения которого вошли в сокровищницу русской литературы. Такая оценка профессионального критика и писателя поэтического дарования нашего земляка дорогого стоит.
 В очерке «В исканиях и спорах» Исаак Зельманович речь ведет о новых литературных объединениях, возникших в 1923 году после фактического распада «Курского союза поэтов», члены которого «перебрались в Москву и Ленинград». Новыми литобъединениями стали КурАПП – Курская ассоциация пролетарских писателей и КурОКП – Курское объединение крестьянских писателей.
Согласно исследованиям Баскевича, эти организации возникли в условиях, когда «начинающие писатели оказались без зрелых наставников, которые помогли бы им помочь овладеть мастерством». Среди представителей КурАПП он называет Булавина Михаила Яковлевича (1900-1991), Подобедова Максима Михайловича (1897-1993) и Михаила Исидоровича Козловского (1909-1974). А среди членов КурОКП – Михаила Максимовича Горбовцева (1895-1978), Ивана Еськова и Г. Былинника.
Называет Баскевич среди курских писателей того времени и Юрия Павловича Германа (1910-1067), и Павла Леонидовича Загоровского (1892-1952), и Алексея Григорьевича Кепова (1891-1974), но отмечает, что они держались «особняком», в объединения не входили и были всего лишь «попутчиками».
Среди видов археологии есть вид музыкальной археологии. Ярким представителем музыкальной археологии курский писатель Владимир Павлович Детков называл нашего земляка-курянина Владимира Ивановича Поветкина, восстанавливавшего по найденным во время раскопок полуистлевшим остаткам музыкальные инструменты: бубны, варганы, сопели, кугиклы, жалейки, свирели, гусли, рога – и «учившим» их снова петь. Стараниями «художника-реставратора-ученого-гусляра-подвижника» (по В. Деткову) Владимира Ивановича Поветкина народу была возвращена русская музыка, которую озвучивали «гудебные сосуды», как на Руси прежде называли музыкальные инструменты.
Вот и Исаак Баскевич, словно литературный археолог, поднял и отреставрировал из пыльных пластов архивов, из ушедших времен и эпох, из цепких лап забвения имена курских литераторов и заставил зазвучать их творческими биографиями, засветиться написанными и опубликованными ими произведениями.

Небольшие этюды писателя знакомят нас с жизнью и творческой деятельностью Максима Михайловича Подобедова, Михаила Яковлевича Булавина, Михаила Исидоровича Козловского, Аркадия Петровича Гайдара, Юрия Павловича Германа, Вячеслава Александровича Ковалевского (1897-1977), Михаила Петровича Лоскутова (1906-1940), Марии Давыдовны Марич (Чернышевой) (1893-1961) и Николая Николаевича Сидоренко (1905-1980).

В очерке «Неиссякаемый родник» Исаак Зельманович знакомит читателя с развитием литературной деятельности в Курске и Курской области во второй половине 30-х годов. Начинает он с того, что после образования Курской области в Курск в ноябре 1934 года приезжал уже известный советский писатель Федор Иванович Панферов, который познакомился с курскими литераторами, а 3 ноября выступил с докладом «О художественной литературе» на собрании курского партактива. А затем сообщает, что вскоре под эгидой печатного органа курских коммунистов – газеты «Курская правда» – было создано Курское областное книжное издательство и литературное объединение, в которое вошли молодые журналисты и литераторы Михаил Горбовцев, Михаил Козловский, Михаил Дорошин, Николай Корнеев, Петр Бульбанюк и ряд других любителей художественного слова. Возглавил литобъединение приглашенный из Воронежа писатель Михаил Михайлович Киреев (1903-1971).
Из этого очерка также следует, что в 1935 году Курское книжное издательство выпустило в свет сборник курских литераторов «Утро», книгу «Рассказы» М. Киреева и В. Потапова и стихотворный сборник «Перекресток счастливых дорог», составленный из произведений М. Дорошина и Н. Корнеева.
Кроме того, Баскевич сообщает о выпуске довоенных «Курских альманахах», в которых были произведения Петра Заломова «Воспоминания», повесть М. Горбовцева «Мишкино детство», критические статьи П. Бульбунюка, А. Западова, И. Чеховского. И информирует, что осенью 1939 года в Курск для встречи с местными литераторами и студентами педагогического и медицинского институтов приезжал А.С. Новиков-Прибой, а в 1941 году, перед самой войной, А.С. Серафимович.
Так в небольшом, всего в две книжные странички, очерке Исаак Зельманович поднял и преподнес читателю целый пласт курской литературной целины предвоенных лет.

А в следующем очерке «В грозные годы» речь, естественно, идет об участии курских писателей и литераторов на ратных полях Великой Отечественной войны. Здесь Баскевич не только дает перечень лиц, как воевавших и вернувшихся живыми, так и павших в сражениях, но и цитирует их огненные строки. Впрочем, слово самому исследователю.
«Как и А.П. Гайдар, в армию, во фронтовую печать пошли Ю.П. Герман, М.И. Козловский, Н.Ю. Корнеев, В.А. Ковалевский, А.Ю. Кривицкий, В.М. Кубанев, Н.Н. Сидоренко, Г.Г. Халилецкий и другие писатели, – пишет Исаак Зельманович. – Не все они дожили до Победы. Но до нас дошли их стихи и рассказы».
И приводит примеры поэтического творчества Василия Михайловича Кубанева (1921-1942) и партизана Валентина Ивановича  Шульчева (1914-1942), родившегося на Тамбовщине, но принявшего смерть на Курской земле.
Кроме того, Исаак Баскевич подробно информирует читателя об авторах, создавших свои героические произведения на Курщине. Среди них поэт Е.А. Долматовский, написавший поэму «Поныри», А.И. Безыменский, автор ряда поэтических произведений, В.П. Росляков, В. Василевская. К.А. Федин, Л.С. Первомайский, В.В. Полторацкий, Е.Г. Кригер и другие.
Он также пишет, что о городе ратной славы – Курске, только что освобожденном от оккупантов, о его людях не замедлил упомянуть в своих очерках и памфлетах, вошедших в сборник «Война», И.Г. Эренбург. И дает краткую аннотацию документальной повести «Вера Терещенко», автором которой являлся редактор подпольного Дмитриевского окружкома партии газеты «Народный мститель» Владимир Дмитриевич Злуникин. Примечательно, что повесть была издана в 1959 году в Курском областном книжном издательстве.
В нескольких словах рассказывает о другой документальной повести «Разведчицы», изданной в Курске в 1961 году, авторами которой были курские журналисты А.Я. Горбатов и В.В. Прусаков.
Не забыта им и книга А. Воинова «Рассказы о генерале Ватутине», изданная в Москве в 1950 году и повествующая о земляке курян, видном военачальнике Советской Армии и участнике Курской битвы Николае Федоровиче Ватутине (1901-1944).
Названы и проанализированы «современная баллада» «Дикий мед» Л.С. Первомайского и романы «Солдаты» М.Н. Алексеева, «Курский перевал» И.И. Маркина, «Курская дуга» В. Кондратенко и «Танки идут ромбом» А.А. Ананьева. Все эти произведения о Курской битве.

О послевоенном развитии литературной жизни в Курской области Исаак Зельманович сообщает в этюде «Курское стихотворение М. Светлова» и в очерке «После войны». В этюде рассказывает об истории написания известным советским поэтом Михаилом Аркадьевичем Светловым (1903-1964) стихотворения «Мы здесь росли» и приводит полностью это произведение, положенное на музыку и часто исполняемое в шестидесятые годы. А в очерке дает информацию о тех литераторах и писателях, которые творили в первое послевоенное десятилетие, а также указывает их изданные произведения в Курске и других городах Советского Союза.

Тематическим продолжением очерка «После войны» является очерк «На всесоюзной волне», в котором Исаак Зельманович хоть и сжато, но со всеми возможными подробностями рассказывает о деятельности Курской писательской организации в шестидесятые и семидесятые годы. Первым среди курских писателей назван М.М. Обухов, автор тетралогии «Ястребовы» («Корни врастают в землю», «Ястребовы», «Разные судьбы» и «Жизнь не остановить»), за которую был награжден орденом «Знак Почета» и Грамотой Президиума Верховного Совета РСФСР. За ним следуют со своими произведениями и книгами М. Козловский, Ф. Голубев, В. Детков.
Много добрых слов сказано в адрес поэта Николая Корнеева. «Знатоки и любители современной  русской поэзии высоко ценят произведения Н. Корнеева, поэта-фронтовика, самобытного, яркого, обладающего своим собственным видением жизни, – не сдерживает себя в эпитетах Баскевич. – Сила его стиха – в прямой откровенности, в том, что в нем не сглаживаются противоречия действительности…». И оканчивает тем, что Корнеев за свое художественное творчество заслуженно награжден орденом «Знак Почета» и Грамотой Президиума Верховного Совета РСФСР.
Слова одобрения и поддержки прозвучали в адрес Егора Полянского, Юрия Першина, Михаила Горбовцева, Михаила Колосова, Владимира Шаповалова, Виктора Малыгина, Александра Харитановского, Петра Сальникова. А еще Баскевичем были названы писатели, родившиеся на Курской земле, но проживающие и занимающиеся творчеством в других городах страны. Это Георгий Радов, Константин Воробьев, Владимир Гордейчев, Георгий Халилецкий, Федор Певнев, Виктор Бекетов, Наталья Овчарова и еще добрый десяток представителей писательского цеха.

Особняком в этом разделе книги находятся очерки о В. Овечкине и Е. Носове. Текстовой размер очерка о  Валентине Владимировиче Овечкине представляет 11 страниц, о Евгении Ивановиче Носове – 13 страниц. В них подробно рассказывается как о биографиях писателей, так и о их творческой деятельности, приводятся конкретные произведения и цитаты из них, читательские отзывы и отзывы критиков; отмечается бесценный вклад обоих в развитие отечественной литературы. В них же повествуется о взаимоотношениях этих выдающихся российских писателей с местными и центральными властями.
В заключительной части очерка о В. Овечкине говорится о том, что «партия и правительство высоко оценили писательский подвиг В.В. Овечкина, что Указом Президиума Верховного Совета СССР за свою работу в области художественной литературы он был награжден орденом Трудового Красного Знамени». А в заключительной части очерка о Носове сказано: «Художественные открытия Е.И. Носова настолько серьезны и значительны, что требуют определенного переосмысления иных трафаретных положений, банальных утверждений, привычных суждений. …Произведения Е.И. Носова переведены на многие языки народов мира, изданы многомиллионными тиражами. За активную литературную и общественную деятельность писатель Евгений Иванович Носов награжден орденами «Знак Почета» и Трудового Красного Знамени. По его требовательному и чуткому камертону ныне определяется общий настрой в Курской писательской организации; к талантливому земляку тянется молодежь. Она учится у Е. Носова писать правильно, просто и хорошо».

Завершает второй раздел (вторую часть) книги очерк «Рост творческих сил». Баскевич, где с нескрываемой горечью, а где и с откровенной гордостью, пишет: «Курск – обыкновенный областной город. Ныне в нем нет своего книгоиздательства, не издается журнал, не выпускается даже альманах. И тем не менее, в городе и области интенсивно развивается литературная жизнь. За годы Советской власти Курский край выдвинул немало талантливых писателей – выходцев из колхозного крестьянства, рабочего класса и народной интеллигенции. Они внесли достаточно приметную лепту в литературу социалистического реализма, подлинно народную и партийную. В Курске имеется своя писательская организация. В городе и области работают литературные объединения. Областные газеты «Курская правда» и «Молодая гвардия» систематически публикуют произведения местных авторов, в том числе и начинающих. Ежегодно проводятся семинары молодых писателей. …Поэты В. Алехин, Л. Боченков, И. Зиборов, В. Коркина, П. Пехлецкий, Э. Пименова, Р. Романова, А. Судженко, А. Шитиков, прозаики А. Васильев, М. Еськов, Л. Конорев, И. Лободин, П. Потапенко, Ю. Убогий, М. Шаповалов и ряд других литераторов серьезно работают в области художественного творчества. …Курская писательская организация обладает богатым резервом. И есть все основания надеяться на то, что из ее рядов в нашу всесоюзную литературу еще войдут новые видные художники слова».
И здесь, используя определения самого Исаака Баскевича, я должен заметить, что все сказано им в заключительной части очерка «правильно, просто и хорошо». А еще и провидчески: имена курских писателей Михаила Николаевича Еськова, Юрия Петровича Першина, Алексея Федосеевича Шитикова, Бориса Петровича Агеева, Николая Ивановича Шадрина известны далеко за пределами Курской области и Центрально-Черноземного региона. И кто знает, может, в этом есть и доля труда самого Баскевича, писателя и критика, когда-то поддержавшего «юную поросль» добрым словом и советом…

Как отмечалось выше, отдельную, самостоятельную часть книги «Курские вечера» составляет произведение (очерк) «Курские мотивы в «Слове о полку Игореве». В целом – это переработанная и дополненная новыми фактами и аргументами одноименная статья Исаака Баскевича, опубликованная в «Молодой гвардии» 9 сентября 1976 года. О ней речь велась, причем, на мой взгляд, довольно подробно и обстоятельно, поэтому повторяться не стоит. Но необходимо отдать должное Исааку Баскевичу за его смелость писателя и ученого, не побоявшегося выдвинуть идею авторства бессмертного «Слова» курянину, причем после того, как на эту тему были написаны десятки, если не сотни, научных трудов и монограмм очень известными и уважаемыми учеными-историками и филологами. Только имена академиков Б.А. Рыбакова и Д.С. Лихачева чего стоят… Но решился, выдвинул – и тем навсегда вошел в историю исследования величайшего памятника литературы и культурного наследия нашего народа.

Заключительную часть книги составляет произведение «Горький в Курске». Оно занимает 37 страниц и делится на десять главок: «Первая встреча с Курском», «Любимый писатель», «Юноша Уфимцев», «Два Курска», «Курянин Илья Артамонов», «Новый русский человек», «Один день с Горьким», «Очерк о Курске», «Увлеченный идеями Уфимцева» и «Старые друзья». Каждая главка представляет отдельный рассказ (очерк), так или иначе характеризующий отдельный эпизод встреч Горького и Курска, а в целом они создают единую мозаику картины троекратного пребывания Алексея Максимовича Горького в Курске, его знакомства и дружбы с курянами, его помощи курским литераторам.
Впрочем, лучше того, что сказал об этом сам Баскевич в сжатой форме, вряд ли сказать. Поэтому слово самому автору: «В течение многих лет А.М. Горький поддерживал с А.Г. Уфимцевым тесную связь, переписывался с курскими красноармейцами, с рядом писателей, связанных с Курским краем. Автор повести «Мать» был близок с прототипом Павла Власова – П.А. Заломовым, который после революции 1905 года жил в городе Судже Курской губернии. Алексей Максимович оказал существенную помощь начинающим писателям-курянам, помог наиболее талантливым из них найти свою дорогу в литературе. Знакомство пролетарского писателя с Курском и его людьми оставило отдельный след в его творчестве».
Конечно, заманчиво пройтись по каждой главке – в них столько всего интересного и познавательного, – но лучше один раз прочесть в оригинале, чем несколько раз услышать в пересказе, когда теряется аромат и сочность авторского текста. Потому оценку очерку «Горький в Курске» давать не будем и окончим обзор книги «Курские вечера», которая, заметим, кроме популярности, принесла автору и скромный гонорар, позволявший безбедно жить года два-три. Однако и с окончательной «точкой» в беседе о книге спешить не станем, а обратим внимание на то, была ли реакция читающей общественности на ее выход?.. Сам Исаак Баскевич, как знаем, на появление каждой новой книги коллег реагировал мгновенно и доброжелательно.
Да, выход книги «Курские вечера» встречен был бурно, особенно в среде студентов. Поэт Вадим Михайлович Шеховцов, в те годы заочно учившийся на факультете литературы и русского языка КГПИ, рассказывает, как запоем читали эту книгу, как обсуждали ее не только в студенческой среде, но и в кругу своих знакомых. Об этом же говорит и другой бывший студент пединститута, а ныне член Союза курских литераторов Яков Михайлович Солодкин.
Кстати, Яков Солодкин – один из немногих, кто не поленился публично высказать слова благодарности своему бывшему преподавателю, опубликовав заметку в «Городских известиях» в 2008 году. Кроме слов благодарности, в ней есть и краткая характеристика Баскевичу – педагогу и писателю:
«…Первый раз я встретил это имя в 1970 году, когда прочитал в «Молодой гвардии» рецензию Баскевича на только что вышедший в Москве сборник стихотворений Николая Корнеева «Неспокойное солнце». Тут же купил его и прочитал от корки до корки. После этого стал следить за публикациями в областных газетах о вышедших из печати новых книгах курских писателей. С особым интересом читал материалы Исаака Баскевича. До сих пор храню пожелтевшие газетные вырезки.
В 1975 году, уже после службы в армии, я поступил учиться на факультет русского языка и литературы Курского педагогического института. Очень обрадовался, когда в расписании лекций прочитал: «Предмет. Теория литературы. Доцент И.З. Баскевич». Его лекции были интересными, нестандартными. Баскевич давал студентам не только понятия по теории литературы, но и иллюстрировал сказанное конкретными и часто оригинальными примерами. Он никогда не обращался к конспектам лекций, тексты стихотворений или прозы цитировал наизусть. Именно от Исаака Зельмановича я впервые услышал о Павле Когане, Михаиле Кульчицком, о поэтах, погибших на фронтах Великой Отечественной войны. Со многими из них Баскевич учился в ИФЛИ.
Незадолго до окончания сессии я услышал от однокурсников, что Баскевичу с первого раза сдать экзамен невозможно. Придя в день экзаменов в институт, убедился в этом: из первой пятерки побывавшей в аудитории, лишь один студент вышел с радостным возгласом: «Сдал!» Подошло мое время «отчитаться» за полученные знания. Выслушав мой монолог, Исаак Зельманович сказал: «Вижу, что готовились по моим лекциям», – и поставил в зачетную книжку отметку, которую я, по его мнению, заслужил. Только выйдя из аудитории и раскрыв зачетку, я увидел «Отл.» и сделал вывод: любого преподавателя, даже очень строгого, можно «победить» знаниями по его предмету. Посчастливилось мне прослушать и курс лекций Баскевича по «Русской литературе ХХ века» (дооктябрьский период).
Учась в институте, я с большим вниманием читал статьи Баскевича, которые печатались не только в областных, но и центральных журналах «Москва», «Вопросы литературы», «Подъем», «Дон», «Сибирские огни» и в газетах «Известия», «Литературная газета», «Литературная Россия». В 1979 году в Воронеже вышла его книга литературно-краеведческих очерков «Курские вечера», которой мы, студенты, зачитывались».
Такова «студенческая» характеристика преподавательскому дарованию Баскевича, который, как видим, был эрудированным, но довольно строгим и требовательным педагогом.
Естественно, обсуждали «Курские вечера» и в библиотеках, и в школе, и в профессорско-преподавательском сообществе Курского пединститута, и в сообществе курских журналистов, литераторов и писателей. Еще бы! Ведь в книге, как метко определил С.П. Щавелев, осуществилось удачное сочетание науки, краеведения и литературы. И вообще эта книга была первой «ласточкой» в своем роде. Она не только сделала «весну» в краеведческой литературе Курского края, но и «породила» последователей ее автора, среди которых наиболее известен Юрий Александрович Бугров, создавший «Курские встречи» и «Литературные хроники Курского края».
А вот публичных отзывов почему-то оказалось не столь много… Хорошо известна только рецензионная статья  М. Приваленко «Курские вечера», опубликованная в «Курской правде» 1 августа 1979 года.
«Недавно появилась скромно, но со вкусом оформленная книга «Курские вечера», – сообщает Приваленко читателям газеты. – Ее автор – член Союза писателей, литературовед и критик, доцент Курского педагогического института, кандидат филологических наук И.З. Баскевич. В литературно-краеведческих очерках и этюдах, составляющих сборник, он ведет речь о месте и значении Курска на литературной карте России, обращается к творчеству писателей – уроженцев земли курской, а также тех, у которых пребывание в нашем крае оставило след в их произведениях».
Несколько ниже он переходит непосредственно к обзору книги и отмечает, что «автор провел большую исследовательскую работу и выявил значительное число ранее малоизвестных или неизвестных вовсе материалов и источников». «Интересны страницы, посвященные выходцу из Курска, поборнику русского просвещения Семену (Сильвестру) Медведеву (1641-1691) – любимому ученику и продолжателю дела виршевой традиции знаменитого Симеона Полоцкого», – делится Приваленко своими впечатлениями от чтения книги и далее кратко  говорит о всех темах и писателях края, которых так или иначе коснулся Баскевич в своем детище.
В целом статья о книге «Курские вечера» и ее авторе написана в положительных тонах, но и без замечаний рецензент не обошелся. Во-первых, он считает, что раздел о послевоенном периоде развития курского писательства следовало бы расширить и более полно освятить творчество М. Обухова, Ф. Голубева, Е. Полянского и некоторых других. Во-вторых, на взгляд Приваленко, «целесообразно было бы начать книгу с разговора о курских мотивах в «Слове о полку Игореве», а не помещать этот этюд почти в самом конце». Впрочем, окончание статьи в значительной степени «сглаживает» предыдущие критические замечания. «Несмотря на некоторые недостатки, – резюмирует рецензент, подводя итог всему сказанному им, – «Курские вечера» будут хорошо служить делу патриотического и эстетического воспитания».
 
 
В НАЧАЛЕ ВОСЬМИДЕСЯТЫХ…

Первая половина восьмидесятых годов в СССР, как и все семидесятые, у либеральствующих журналистов и только вылупившихся политологов «перестроечных» лет второй половины восьмидесятых получила ярлык «брежневского застоя».
Ярлыки у нас навешивать любят – хлебом не корми, дай поерничать, повыпендриваться! К делу и без дела. Без дела – чаще. Только в полемическом задоре и раже подзабыли вдруг, что «брежневская застойная экономика» была второй в мире после США и кормила, одевала и обувала полмира, правда, отрывая от населения собственной страны. По разным оценкам от 20 до 22 процентов на нее приходилось мировой валовой продукции. А вот в постперестроечное либерально-продвинутое время, окрещенное все теми же журналистами и политологами почему-то «демократией и рыночной экономикой», которыми, по большому счету, даже и не пахнет, для России в мировое производство всего лишь 1-2 процента. Так, спрашивается, где же застой и регресс?..
А еще первая половина восьмидесятых запомнилась как «пятилетка пышных похорон» – один за другим покинули этот мир Генсеки КПСС Леонид Ильич Брежнев (1906-1982), Юрий Владимирович Андропов (1914-1984), Константин Устинович Черненко (1911-1985). Ничего не поделаешь – находящаяся у власти страны элита одряхлела до предела…
Впрочем, оставим разговоры о «высокой материи» и вернемся на «грешную землю», а если говорить более точно, то на Курщину. А здесь невиданными темпами шло строительство новых современных городов Железногорска и Курчатова, ежеквартально возносились новые жилые микрорайоны девятиэтажек в Курске, значительно выросла сеть асфальтированных дорог, связавших даже самые отдаленные села с районными центрами. Мало того, начались подводиться асфальтированные дороги к зернотокам и агрофермам. Извечная сельская сезонная распутица и бездорожье отступали, уходили в прошлое. Во многих селах появились добротные крытые шифером гаражи с утепленными боксами для автомобилей. Раньше такого и в помине не было – вся техника зимой и летом, в стужу и дожди, стояла под открытым небом. И сельские жители, возможно, впервые в жизни почувствовали себя уверенными в завтрашнем дне.
Прибавила и культура. В городах появились новые кинотеатры, Дворцы культуры, библиотеки, магазины. В селах – новые просторные, светлые кирпичные школы со спортзалами, клубы, Дома культуры. Правда, все меньше и меньше приходило в них сельчан – большинство сельских жителей предпочитало перебраться в города, где и зарплата была побольше (особенно у квалифицированных рабочих), да и нормированный восьмичасовой рабочий день с двумя гарантированными выходными многое значил.
В первой половине восьмидесятых годов Курская писательская организация прибавила в своих рядах. Членами Союза писателей СССР стали поэты Алексей Шитиков (1982 г.), Валентина Коркина (1984 г.) и Иван Зиборов (1985 г.), который к тому же был прекрасным лирическим прозаиком. Правда, Алексея Шитикова, в то время находившегося в Москве, для приема в Союз писателей рекомендовали московские писатели. Зато Коркину и Зиборова рекомендовала Курская писательская организация во главе с Петром Георгиевичем Сальниковым, а Евгений Иванович Носов лично ходатайствовал о них перед Секретариатом писателей РСФСР.
В это непростое дело приема в члены Союза писателей вложил свою лепту и Исаак Зельманович Баскевич, одобрив эти кандидатуры на общем собрании курских писателей и написав рецензионные статьи на их произведения и книги. Однако все по порядку.
Если летописание литературной жизни Курского края семидесятых лет он завершил статьей «Дорога к человечности» о книге прозы Михаила Еськова «Дорога к дому» в январе 1980 года, то освещение творчества курских писателей и литераторов в восьмидесятые годы фактически начал 20 ноября все того же 1980 года. Им была опубликована в «Курской правде» статья «О людях, преображающих мир». Статья посвящалась 70-летию писателя Виктора Макаровича Малыгина и его творческой деятельности. Как всегда, Исаак Зельманович нашел теплые и одобрительные слова не только юбиляру, но и его произведениям, отмечая в них «убедительное изображение характеров героев, строящих новую жизнь».
А в начале 1981 года, 17 февраля, в областной газете он печатает рецензионную статью «Дело, которому служишь»  на новую книгу прозы Михаила Николаевича Еськова «Серебряный день», изданную в Воронеже в 1980 году.
Отметив сам факт появления второй книги писателя, Исаак Зельманович в сжатой, но вполне понятной форме доводит до читателя суть сюжета. Сообщает об интриге, когда молодая выпускница мединститута Ирина Петровна не хотела ехать в село и вместе с матерью «наседала» на отца, чтобы он что-то сделал. А когда тот отказался, то обе называли его «бессердечным человеком», но больше обходных путей не искали, и Ирина Петровна отправилась в сельскую участковую больницу. Не оставлены Баскевичем без внимания и другие конфликтные моменты в повести, в которых наиболее ярко прорисовывается характер главной героини – яркого представителя послевоенной советской интеллигенции.
Подводя же итог сказанному, Баскевич резюмирует: «Серебряный день» – свидетельство роста мастерства писателя, новой широты его художественного кругозора. Вместе с тем, книга укрепляет общее убеждение: от этого автора мы вправе ждать новых ярких и смелых художественных произведений, поднимающих важные и острые проблемы, активно вторгающихся в жизнь».

В том же 1981 году в «Курской правде» 30 августа Исаак Зельманович печатает статью  «Волшебное зерцало» и курское литературное краеведение», в которой сообщает о новой книге «известного библиофила и краеведа» Олега Ласунского «Волшебное зерцало» о воронежских писателях. Высоко отзываясь о книге и ее авторе, он вместе с тем сетует на то, что в Курске краеведческой литературы выходит весьма мало.
«Прочными биографическими узами связаны с Курском и курским краем Лесков, Станюкович, Тургенев, Толстой…  А где книги о них, написанные курскими краеведами? – задает он риторический вопрос. И далее прямо указывает на темы возможных исследований: «Фет и курский край», «Курщина – родина Н. Асеева», «Курск в биографии и творчестве В. Овечкина». А еще благодарит белгородца Б. Осыкова за книги «Родина Гайдара» и «Аркадий Гайдар», поднявшего и осветившего в этих книгах жизненный и творческий путь земляка курян.
Курским библиофилам Исаак Зельманович советует обратить взоры на книги лауреата Государственной премии имени А.М. Горького, писателя с мировым именем и признанного лидера всей курской «писательской дружины» Евгения Ивановича Носова. И ратует за то, чтобы в Курске были собственные литературные учреждения, подобно тому, как в Орле – литературный музей, в Воронеже – литературный лекторий.
Заканчивает статью Баскевич обращением к совести жителей Курской области – и рядовых, и приближенных к властным структурам, и к радетелям культуры края: «Пора, давно пора и в древнем Курске создать центр, организующий и направляющий работу краеведов, учредить литературно-краеведческие чтения. Тогда-то и курский край – край больших и богатых литературных традиций, край, изобилующий талантами, – достояно отразится в «волшебном зерцале».
Статья написана так, что душевная боль и озабоченность Баскевича за наш край, не очень-то устроенный с литературно-краеведческой точки зрения, чувствуется и сквозь вуаль тактичного повествования интеллигентного человека и интеллектуала.
…Надо заметить, что призыв Исаака Зельмановича об учреждении единого центра краеведения курской общественностью был услышан и принят к руководству. Уже 14 октября 1984 года при городском отделении добровольческого общества книголюбов был организован клуб краеведов-библиофилов «Кмети», в совет которого вошли директор санатория «Моква» Ю.И. Байбаков, инженер по образованию и поэт по призванию Ю.А. Бугров и писатель И.З. Баскевич. Председателем совета избрали Бугрова.
На собраниях клуба, как отмечает Л.А. Кузнецова, впервые прозвучали сообщения о певице Н.В. Плевицкой, писателе К.Д. Воробьеве, художнике А.М. Зубове. Она же сообщает, что перед членами клуба часто выступали ученые Г.Е. Голле, А.В. Анохина, В.М. Губарев, С.П. Щавелев, Н.Ф. Шахов и другие, а также краеведы А.С. Травина, И.М. Плаксин, Н.В. Рязанов, С.Л. Писарев, П.К. Дорошев, М.Ф. Шехирев и целый ряд других.
Но и это не все. В конце 1988 года Юрий Александрович Бугров выступил с инициативой о создании Курского областного научно-краеведческого общества (КОНКО). И 16 декабря 1988 года в большом зале Дома знаний города Курска в торжественной обстановке более трехсот делегатов областной конференции учредили КОНКО, избрали его совет и председателя (Ю.А. Бугрова). А вскоре под эгидой КОНКО и КурОНКО стали издаваться журналы и альманахи краеведческой направленности: «Курский край», «Сеймские берега», «Курские художники», «Жизнь знаменитых курян», «Курские мемуары», «Куряне в искусстве», «Курские историки» и другие.
Таким оказалось воплощение идеи Исаака Зельмановича Баскевича в жизнь.

В 1982 году в «Курской правде» публикуется два критико-рецензионных произведения Исаака Зельмановича. Сначала 10 января выходит статья «Многотрудными дорогами войны» о новой книге Михаила Колосова «Три круга войны», изданной в Москве, в «Советском писателе», а через полгода появляется и статья «Могучая сила совести», рассказывающая о книгах Петра Сальникова.
«Об Отечественной войне написано много художественных произведений: так много, что все не перечитать», – приступает Баскевич к доверительной беседе о книге Колосова. И далее говорит уже непосредственно о повести «Три круга войны», отмечая, что она «принадлежит к тем, не столь уже частым произведениям последнего времени, которые открывают новые грани в теме Великой Отечественной войны». А чтобы долго не «растекаться мыслью по древу», сразу же переходит к сути: «В повести изображается – крупным планом – вся жизнь пехотинца».
Интрига же заключается в том, что юный пехотинец Василий Гурин был призван в Советскую Армию в 1943 году с территории, освобожденной от фашистских захватчиков. И факт нахождения его на территории, временно оккупированной немцами, постоянно мешает продвижению по службе даже тогда, когда он из необстрелянного бойца превратился в опытного солдата. Так и оставался – без вины виноватый – всю службу рядовым пехотинцем, «достойно и честно прошедшим путь по многотрудным и опасным дорогам войны».
В статье «Могучая сила совести» Исаак Зельманович дает прекрасный отзыв о книге тульско-курского писателя Петра Георгиевича Сальникова «Далеким днем», изданной в Воронеже (ЦЧКИ) в 1981 году. В ней речь идет о событии, имевшем место в далеком 1866 году, когда военно-полевой суд приговорил солдата Василия Шибунина к расстрелу за пощечину офицеру, а Лев Николаевич Толстой выступал в качестве защитника и «делал все, что только мог, чтобы спасти несчастного».
«По своему жанру «Далеким днем» – документальная повесть, – делится Баскевич с читателем своими размышлениями о книге. – Автор бережно относится к фактическому материалу, с осторожностью касается внутреннего мира Толстого. Тем более показательно, что, раскрывая побудительные истоки перелома, который произошел в сознании Толстого, он обращается к понятию «совесть». …Совесть у Толстого заговорила так сильно и так действенно именно потому, что, в отличие от большинства людей, принадлежащих по рождению и воспитанию к его среде, он сумел взглянуть на действительность с позиций человека из народа: мужика, солдата, того же Шибунина».
Кроме «разговора» о новой повести, Баскевич также касается и других произведений автора, напечатанных в данной книге: «Братуне» и «Повести о солдатской беде». А вывод его таков: «Все это – произведения яркие, сильные. …Главное же в книге Петра Сальникова – идея совести, объединяющая все вошедшие в нее произведения. И уже потому эта книга не может не стать заметным явлением в советской литературе наших дней».
Сказано четко и ясно, чисто по-баскевически.
   
В этом же году, но уже в столичной общесоюзного значения газете «Литературная Россия» (10 января) Исаак Баскевич публикует свою очередную статью с версией об авторе-курянине «Слова о полку Игореве». Статья так и называется «Вновь об авторе «Слова». И если раньше с собственной версией авторства великого памятника литературы и культуры Руси Баскевич выступал сначала в областной печати, затем в книге «Курские вечера», то теперь в издании общесоюзного значения. И она уже зажила самостоятельной жизнью, став объектом обсуждений, споров, возражений ученых, писателей, общественных деятелей. И все это – независимо от автора идеи.
Научных открытий, тем более в области литературы, совершается не так уж и много. Баскевичу повезло, он совершил открытие, заставившее говорить о нем весь мир. И в этом его самый главный подвижнический подвиг литературоведа, который останется в веках. Почему повезло? Да потому, что мыслил неординарно, не следовал слепо по колее, пробитой другими критиками и литературоведами, вот и почувствовал сердцем, и увидел внутренним, душевным зрением то, что не видели все остальные.

В 1983 году Исаак Зельманович в очередной раз возвращается к «Слову о полку Игореве». Он принимает участие в научно-практической конференции, проходившей в Сумах (Украина), по итогам которой был издан сборник статей «Актуальные проблемы». В нем опубликована и статья Баскевича «К вопросу об отношении автора «Слова» к Игорю и Всеволоду Святославичам». Ведя речь об отношении автора к главным героям «Слова», отмечая его «симпатию» к курско-трубчевскому князю Всеволоду, названному Буй-туром и Яр-туром, показанному истинным русским витязем, Исаак Баскевич не забывает и о своей версии, что автор гениальной поэмы – курянин.
В этом же году Исаак Баскевич вновь обращается к поэтическому творчеству Валентины Коркиной. В газете «Курская правда» 12 ноября (перед днем рождения поэтессы) публикуется его статья «Добрый стих» о новой книге курской поэтессы «Всему живому в лад», изданной в Воронеже. «Босоногое деревенское детство, заросли ольхи у родника, первая учительница, трудная дорога в жизнь, воспоминания о военном лихолетии, которые мучают ветерана-фронтовика, колокола Хатыни, любовь и любимая работа – обо всем этом было уже сказано и не единожды, – так начинает статью Баскевич. И далее констатирует: – Говорит об этом и Валентина Коркина, курская поэтесса, журналист по профессии. И все-таки ее стихотворения в своем большинстве не вызывают ощущения вторичности. Вроде бы уже знакомые темы и образы наполняются новым смыслом, оборачиваются новыми гранями. Происходит это потому, что в самом отношении поэтессы к миру и к людям проявляется своеобразие личности ее лирической героини. Настоящее человеческое счастье, как она его представляет, заключается не в материальных благах, а в ощущении своей собственной ценности: полезности и необходимости как для близких, так и дальних людей».
Здесь стоит сделать небольшое пояснение: весь букет прекрасных отзывов сделан критиком не в адрес маститого писателя, а в адрес молодой поэтессы, только-только встающей на путь писательства. Не так часто и критики, и коллеги по писательскому цеху позволяют себе так комплементарно говорить начинающим авторам, чаще ворчат да поучают, видя одни лишь промахи да слабину.
Еще Баскевич отмечает активность общественной позиции Валентины Михайловны, ее живой интерес ко всему происходящему на нашей земле, стремление отстоять и утвердить правду-истину. В постоянном желании оказать помощь людям он видит и профессиональное, и жизненное кредо поэтессы.
«Ложь, лицемерие, обман, – ее прямые враги, – пишет далее признанный критик, представляя читателям портрет поэтессы. – Ее антипод – эгоист, равнодушный ко всему, кроме собственного «я», своих желаний и своей выгоды, человек с «нулевой температурой». И далее цитирует строки стихотворения Коркиной:
…Не пощадит он никого,
Свою «душевность» раздавая.
Как это страшно: у него
Температура нулевая.
А несколько ниже, возможно, даже несколько удивляясь сам, констатирует: «Вопреки всему, она по-прежнему доверяет людям «без остатка». И опять в качестве доказательства приводит стихотворные строки поэтессы: «Я с веры начинаю новый день, / С надежды, что добро восторжествует».
Но самые точные, самые ценные определения как личности поэтессы, так и ее трепетного поэтического дара заключаются, на мой взгляд, в следующих словах критика: «Искренняя, в чем-то наивная, но святая надежда, неистощимый оптимизм предстают иной раз как незащищенность от ударов судьбы, как слабость. Но в том-то и диалектика, что женская слабость оборачивается силой: высокой требовательностью, несогласной ни на какой компромисс, готовность к самопожертвованию, к тому, чтобы принять всю тяжесть на свои хрупкие плечи».
Заканчивает статью-рецензию Баскевич так: «Большинство стихотворений во втором по счету сборнике Валентины Коркиной привлекает искренностью, жизненностью, человечностью. В них ощущается мастерство, которое не стремится демонстрировать себя нарочитыми образами, искусственными выкрутасами. Задача автора – выразить чувство, закрепить мысль, передать настроение».
Прекрасно сказано! Готовая рекомендация для приема в члены Союза писателей СССР…
Пишу эти строки и вновь ловлю себя на мысли, что писатель и критик Исаак Баскевич обладал удивительным чутьем видеть в начинающих молодых литераторах задатки большого писательского будущего. Если нужны примеры, то, пожалуйста: Николай Корнеев, Юрий Першин, Михаил Еськов, Владимир Детков, Валентина Коркина. Полагаю, что перечисленных имен, ставших литературной гордостью Курского края, достаточно.

В 1984 году, 29 июня, Исаак Зельманович, громко ратовавший за развитие краеведческой литературы, в «Курской правде» с радостью сообщает о выходе книги Дмитрия Овинникова «Дальним днем», в которой автор ведет речь о новом сборнике прозаических произведений Петра Сальникова «С тобой, Россия». И, конечно же, о жизни и творчестве этого замечательного писателя-фронтовика, автора книг «Астаповские летописцы», «Братун», «Версты ветровые», «Луга поют», «С глазу на глаз», «Ростани и версты» и «Далеким днем».
А еще в этом году в статье «На главном направлении», опубликованной 17 августа в главной областной газете, литературовед напоминает читателю о Первом Всесоюзном съезде советских писателей (17.08.1934) и о зарождении писательства на Курской земле. Хоть и кратко, но тепло и по-доброму он пишет о первых курских профессиональных писателях Валентине Овечкине, Михаиле Обухове, Федоре Певневе, Михаиле Козловском, Михаиле Горбовцеве, Михаиле Колосове, Федоре Голубеве, Николае Корнееве, Егоре Полянском.
Особое внимание уделяет Евгению Ивановичу Носову, Петру Георгиевичу Сальникову, Александру Александровичу Харитановскому, Виктору Макаровичу Малыгину и их творчеству.
Слова одобрения и поддержки находит вновь принятым в Союз писателей СССР поэтам и прозаикам Василию Алехину, Владимиру Деткову, Михаилу Еськову, Валентине Коркиной, Юрию Першину и Владиславу Шаповалову, отмечая, что «все они пришли в литературу со своими темами, у каждого – своя манера художественной изобразительности».
«Курские писатели внесли и вносят достаточно приметный вклад в советскую литературу, – с внутренним удовлетворением подводит итог деятельность курского писательства критик. – Ныне Курск – один из литературных центров России».
При этом не забывает и о новой молодой литературной поросли. Поэтому завершающие слова его – с прицелом на будущее: «У нашей писательской организации – немалые резервы: многие молодые литераторы уже имеют собственные книжки, публикации в журналах, в литературных сборниках».
Кроме того, в 1984 году Исаак Баскевич вновь участвует в научно-практической конференции по вопросам «Слова», проходящей в Новгород-Северском Сумской области (Украина). Его работа «Образ Игоря Святославича в поэтической системе «Слова» опубликована в сборнике статей «Слово о полку Игореве» и Чернигово-Северщина», изданном в Сумах.
Подобно тому, как капли воды точат камень, Исаак Баскевич раз за разом разрушает прежние стериотипы и претворяет в жизнь свою идею курского авторства великого памятника средневековой литературы и культуры Руси. И в этом, возможно, его огромная заслуга в развитии отечественной литературы.


В СЕРЕДИНЕ ВОСЬМИДЕСЯТЫХ…

Середина восьмидесятых годов ХХ столетия в жизни советской державы ознаменовалась приходом к власти относительно молодого, в меру образованного и довольно велеречивого выходца из Ставропольского края Михаила Сергеевича Горбачева. Что и говорить, народ в своем подавляющем большинстве радовался: «Наконец-то появился молодой энергичный лидер, выступающий не по бумажке, как прежние старперы, а без всяких «шпаргалок». Теперь, мол, заживем… теперь, мол, страна совершит очередной рывок в прекрасное будущее…»
Возможно, и Баскевич, поддавшись общенародному порыву, питал надежды, что с деятельностью Генсека Горбачева, жизнь в стране станет благоприятнее. Возможно… Зато точно известно, что в середине восьмидесятых, несмотря на обострившиеся и участившиеся болезни, интенсивность своих публикаций в курской прессе он увеличил до предела. Правда, по какой-то причине переключился с «Курской правды» на «Молодую гвардию». И начал с работ о творчестве писателя Евгения Ивановича Носова.
10 января 1985 года печатает статью «Незастывшая боль» и начинает ее так: «Война для Е. Носова и его героев – не просто точка отсчета, период истории, это – незаживающая рана. И если по прошествии времени она, вроде бы, затянулась, все равно – болит».
И далее рассуждает о том,  что Евгений Носов, в отличие от других писателей, к теме Великой Отечественной войны обратился не сразу. «Подбирался» к ней через другие свои произведения, вроде бы далекие от этой темы – «Живое пламя», «Шумит луговая овсяница», «Моя Джомолунгма», «И уплывают пароходы, и остаются берега», – но и в них уже чувствовалось военное предгрозье. И приводит конкретные примеры из этих произведений, в которых, по его мнению, признаки, едва слышимые, едва различимые отголоски надвигающейся беды.
Далее Баскевич, ссылаясь на такие произведения Мастера, как рассказ «На рассвете», повесть «Усвятские шлемоносцы», «Красное вино победы», говорит о «своем новом и веском слове», сказанном Евгением Ивановичем в теме о войне. И о влиянии носовской тихой, но проникновенной военной темы на духовное развитие разных поколений, как тех, кто о войне знал не понаслышке, так и тех, кто о ней услышал от родителей или в школе, то есть о молодежи.
«Оценила ли она (имеется в виду молодежь – Н.П.) должным образом подвиг отцов и дедов, усвоила ли их традиции?» – задает вопрос Баскевич.
И сам же, ссылаясь на рассказ Евгения Носова «Шопен, соната номер два», отвечает, что оценила и усвоила.
(Кстати, Баскевич трижды прав, что последующие поколения оценили и усвоили подвиг дедов и отцов. Даже в приснопамятные девяностые годы, когда антисоветчики и либералы всех мастей по указке Запада – особенно старался американец Сорес со своими миллионами долларов – пытались выжечь из народной памяти подвиг советского народа в годы Великой Отечественной войны, сделать им этого не удалось. Доказательством живой памяти россиян стал «Бессмертный полк» – патриотическое общероссийское народное движение, возникшее не по указке сверху, а в самой народной массе. Оно «затопило» своими потоками с портретами дедов-героев не только улицы и площади Москвы, но и все города и веси России. И не только России…)   
Следующая статья Исаака Баскевича «Живые, невыдуманные истории…», напечатанная в «Молодой гвардии» 15 января 1985 года, также о творчестве Мастера. На этот раз в работе литературоведа и критика речь идет о том, что все герои носовских произведений – будь они деревенскими или городскими – не выдуманные, а вполне естественные и живые, взятые писателем с «натуры». В этом, по мнению Баскевича, и необыкновенная эстетическая и воспитательная сила носовской прозы. А еще Исаак Зельманович обращает внимание читателя на то, что «произведения Е. Носова о жизни и для жизни» и что «большинство из них написано на курском материале – до боли знакомом и родном писателю».
В этой же работе Баскевич сообщает, что нашего земляка, почетного гражданина Курска, лауреата Государственной премии РСФСР имени А.М. Горького, секретаря правления Союза писателей РСФСР, члена правления Союза писателей СССР, кавалера орденов и медалей за участие в Великой Отечественной войне и за литературную работу – Евгения Ивановича Носова наградили орденом Ленина. 
Стоит заметить, что творчество Евгения Ивановича Носова постоянно волновало литературоведа и критика Исаака Баскевича и вдохновляло его на новые работы в этом направлении. Не успели выйти номера «Молодой гвардии» со статьями о Носове и его творчестве, как в первом номере журнала «Литература в школе» за 1985 год публикуется его работа «Ради жизни на земле». Она вновь о теме Великой Отечественной войны в произведениях Мастера – «Усвятские шлемоносцы», «Красное вино победы», «Шопен, соната номер два» и других. При этом Баскевич настойчиво рекомендует педагогам изучать эти произведения в школе, ибо в них – и правда о войне, и незаживающая боль народа, и глубинные вопросы патриотического воспитания молодого поколения.
К сожалению, тогда литературоведа Исаака Баскевича не услышали, произведения Евгения Носова в школьную программу не ввели. Но капля точит камень – идея Баскевича восторжествовала в наше время в Российской Федерации: ныне школьники изучают «тихие» военные произведения Мастера.

В конце марта все того же 1985 года в «Молодой гвардии» печатается статья Баскевича «Свет человечности». Она о новой книге курского писателя Владимира Павловича Деткова «Свет мой светлый», изданной стотысячным тиражом столичным «Современником» в 1984 году. Процитировав абзац из книги, в котором «в Царскосельском парке у фонтана «Девушка с кувшином», воспетом А.С. Пушкиным, в ручей плевком полетел бумажный кулек», Баскевич пишет: «Обостренно воспринимает лирический герой В. Деткова покушение на добро и красоту. Иначе нельзя. Человек не имеет права на равнодушие». А ниже добавляет: «Книга В. Деткова «Свет мой светлый»  открывает глаза на те грани жизни, которые мы подчас недооцениваем из-за того, что воспринимаем их как сами собой разумеющиеся».
Высоко оценивая художественное значение новой книги, Баскевич отмечает, что у героев Деткова «всегдашняя готовность соучастия». И эта готовность соучастия не может не коснуться читателя, не может не задеть его чувства, не может не заставить его сопереживать.
«Новая книга В. Деткова, в которой собрано все  лучшее, написанное им, – подводит итог критик, – не просто отображает явления и факты жизни, она глубоко философична. И потому, читая ее, трепетно входя в красочный и яркий мир, открытый писателем, невольно задумываешься о жизни, о том, в чем человеческое счастье».
А ставит «точку» в статье он словами Евгения Носова, написанными в предисловии к книге: «Право, у меня от этой книги на душе большой радостный праздник».
Замечательно! Разве можно лучшей рецензии пожелать?! Полагаю, что Владимир Детков был весьма рад такой высокой оценке своего литературного труда.
К сказанному стоит добавить, что данная статья Баскевича была также опубликована 28 июля 1985 года в «Литературной России».
Если возвращаться к публикациям Исаака Зельмановича в «Молодой гвардии», то по хронологии очередная его статья «Жемчужина русской письменности» появляется 14 мая 1985 года и посвящается она 800-летию «Слова о полку Игореве».
Как известно, по решению Генеральной конференции ЮНЕСКО, в 1985 году было учреждено празднование 800-летнего юбилея «золотого слова» русской литературы. И вот Баскевич одним из первых курян, принадлежащих к литературно-писательскому сообществу, отозвался на призыв ЮНЕСКО и опубликовал свою статью.
Пояснив читателю о событиях, предшествующих возникновению «Слова» – неудачному походу на половцев новгород-северского князя Игоря «со братией и дружиной» – Исаак Зельманович пишет: «Поэтические образы «Слова», выражающие чувства и мысли людей XII века, бессмертны: они живы в нашем сознании и, как встарь, вдохновляют писателей, художников, композиторов».
Далее развивает мысль о том, что «Слово» – «необычайно самобытное произведение», которое не вмещается в рамки военно-героических произведений и песен средневековой Европы. Если те произведения «с вассальных позиций» восхваляли подвиги героев-полководцев, то «Слово» проникнуто не вассально-сусальным подобострастием, а настоящим патриотизмом. В нем, как отмечает Баскевич, «звучит не одна хвала князьям, но и суровое порицание за сепаратные действия, обернувшиеся для Руси горькой бедой».
Естественно, что многие предшественники Баскевича обращали внимание, что поэма призывает русских князей к единению, но не все они распространяли ареал ее действия – природный, языковой, географический – на Северщину. (Северщина – это современные территории или часть их Черниговской, Сумской, Харьковской и Ворошиловоградской областей Украины, а также Белгородской, Курской, Брянской, Орловской, Липецкой и Воронежской областей России плюс территория Гомельской области Белоруссии).
«Исследователи, которые не учитывают этой связи, – пишет Баскевич, – недоумевают, почему поход Игоря – частный эпизод в полуторавековой истории русско-половецких войн – трактуется «Словом» как большое событие общерусского масштаба, а князь Игорь, якобы «примитивный политик и незадачливый полководец» вознесен «на эпическую высоту».
Будучи явно не согласным с таким подходом как к рассматриваемому ареалу действия, так и к князю Игорю, Баскевич, во-первых, дает отповедь этим исследователям-верхоглядам, во-вторых, поясняет, что в те времена сепаратные походы русских князей на половцев были не единичны. В защиту северского князя он говорит следующее: «Игорь отнюдь не был «худым», слабым князем. На протяжении многих лет он храбро и умело берег  северские земли от многочисленных врагов. (В том числе и от князей Мономашичей, с которыми чернигово-северские Ольговичи были в частых распрях – Н.П.). Вот почему, когда он попал в плен «в северской земле по всем градам был плач неутешный», а когда удачно бежал – была «по всей северской земле радость неописанная».
Нельзя не отметить и позицию Баскевича в оценке автором «Слова» действий князей Игоря, Всеволода и других русских князей, а их там более десятка, и в характеристике самого автора. «Любовно относясь к Игорю и его брату Всеволоду, автор в то же время смело, подчеркнуто независимо, как патриот всей Русской земли, судит и об Игоре, и о Всеволоде, и о всех русских князьях, – констатирует Исаак Зельманович. И далее, опираясь на высказывания профессора П.П. Охрименко, развивает мысль: – Такую позицию – и социально, и психологически – мог занимать, скорее всего, не подчиненный своему князю боярин, а учитель и наставник Игоря, а затем и Всеволода, под рукой которого находились курские земли».
Последнее предложение, на мой взгляд, запутанное и не совсем ясное, следует понимать так, что «курская земля» находилась под рукой Всеволодова учителя и наставника, скажем, воеводы-наместника, а не самого князя Всеволода, имевшего главный стол в Трубчевске на высоком обрывистом берегу Десны.
Именно такой автор «Слова» – высокообразованный светский человек, бывший в свое время наставником у молодых княжичей, ставший потом умелым администратором-управленцем в Курске и во всем Курском княжестве – был в представлении Баскевича. Что же касается Курского княжества, называемого Баскевичем «курской землей», то оно было с 1136 года (с небольшими перерывами в 1147-1149 годах) на постоянной основе за младшей ветвью рода Ольговичей. Сначала у Глеба Ольговича, затем у Святослава Ольговича, от него перешло к его старшему сыну Олегу в 1158/59 году, а от Олега после смерти Святослава Ольговича в 1164 году – к юному тогда Всеволоду Святославичу. Почему Всеволод главной резиденцией избрал прятавшийся в лесах Трубчевск, а не пограничный со степью Курск – остается загадкой по сей день…
Если автор «Слова» соответствует основе версии Баскевича, то ему, знавшему обо всех отношениях между князьями, участвовавшему в походе и избежавшему плена в числе немногих десятков северских дружинников, легко было «вложить» в уста любимого князя, не запятнавшего себе междоусобными войнами знаменитые слова: «А мои те куряне…». Ему легко было описать храбрость Всеволода, не ведавшего устали в бою, которая, кстати, подчеркивается и летописцами.
Отметив, со ссылкой на исследования академика Б.А. Рыбакова, что «восхваление курян в «Слове» имело реальную подоплеку, Баскевич в то же время обращает внимание читателя на безмолвие летописей о героизме курян и вообще о нахождении их в походе. Такой факт он называет «неожиданным». Но ничего неожиданного в этом нет. Если «Слово» создавал светский человек, да еще и с «курскими корнями», то летописи писали монахи, причем не просто писали, а в угоду «великих» князей сочиняли, хоть киевских, хоть владимирских, хоть иных прочих. И с какой стати «великим» князьям» и их летописцам славить каких-то курян? Да ни с какой. Вот и нет ни в Лаврентьевской, ни в Ипатьевской летописях упоминаний о курянах. Названы лишь князья – Игорь Северский, Всеволод Трубчевский, Владимир Путивльский и Святослав Рыльский.
Возвращаясь к «Слову», Исаак Зельманович обращает внимание на весьма важную деталь – народную основу художественной идеи произведения. «А в «Слове», в его героическом и патриотическом звучании, – констатирует он, – курским мотивам принадлежит особо важная, видная роль. Выдвижение на первый план курских кметей, а не княжеских дружинников подчеркивает народную основу художественной идеи произведения. В этой связи примечательно, что Всеволод Святославич представлен в «Слове» исключительно как курский князь». И далее характеризует Всеволода как князя, который «почти не вмешивался в междоусобные распри и раздоры, был могучим воином, умел постоять за Русь».
Подводя итог вышесказанному, Баскевич пишет: «Очевидно, автор «Слова» был как-то по-особому связан с Курском, разделял заинтересованность курян в том, чтобы видеть буй-тура Всеволода курским князем, тем более что везде говорит о нем исключительно тепло».
Примечательны слова Баскевича и о «Слове» как памятнике культуры. «О «Слове о полку Игореве» мало сказать «памятник древнерусской литературы». Оно – живой, действенный элемент и современной нашей культуры».

В 1985 году Исаак Зельманович не только писал о «Слове» и юбиляре Евгении Ивановиче Носове, помнил он и о другом юбиляре – поэте Николае Корнееве, которому исполнялось 70 лет. Сначала 11 июня в «Молодой гвардии» появляется его статья «Голос связного», затем 17 августа в этой же газете следует вторая статья «Пусть говорят стихи» и, наконец, 23 августа в «Литературной газете публикуется третья статья «Нестареющие строки».
В первой статье критик сообщает читателям «молодежки» о выходе новой книги поэтических произведений Николая Юрьевича «Голос связного» и пишет, что «точнее» ее не назовешь. Далее, процитировав несколько стихотворных строк, отмечает: «Тематически поэзия Н. Корнеева широка и многообразна. Стихи, посвященные В.И. Ленину, революции, Отечественной воне, соседствуют с философскими раздумьями о жизни, с пейзажными зарисовками, с лирическими признаниями, с экскурсами в историю. Среди героев, к которым обращается муза поэта, девочка из блокадного Ленинграда, Аленушка с картины Васнецова, дядя Гиляй, Миклухо-Маклай, Хеменгуэй, Назым Хикмет, товарищи по оружию – писатели-фронтовики Е. Носов и Д.Ковалев, – князь Игорь Святославич, декабрист Оболенский, царь Петр Первый, составитель «Толкового словаря» В. Даль, академик Игорь Курчатов… Однако внешняя пестрота и разнообразие тематики лишь подчеркивает внутреннее единство книги, которое создает определенность авторской позиции».
В завершении статьи критик не без оснований напоминает, что в новую книгу вошла лишь малая толика из созданного поэтом за полвека обильного поэтического наследия.
В статье «Пусть говорят стихи» Исаак Зельманович пишет: «У тех, кто выдает на гора стихи, есть свой ОТК, строгий и неподкупный – время. С ним не поспоришь. Сурово отправляет оно в печальные поля забвения все то, что недостойно высокого звания настоящей поэзии, остается в строю только то самобытное слово, которое способно вызвать сопереживание, заставить забиться сердце и взволновать душу».
Выразившись весьма поэтично о полях забвения, Баскевич далее спешит заверить читателя, что творчество поэта Н. Корнеева как раз относится к тому «золотому слову», которое не только не тускнеет со временем, но сияет все ярче и ярче.
Приведя в качестве примера стихотворение, посвященное матери, процитировав из него строки, критик не удерживается от восклицаний: «Как верно, как правдиво!» – а далее дает более развернутую профессиональную характеристику литературоведа этому произведению: «Небольшое стихотворение оказывается глубоким психологическим этюдом, раскрывающим сложную диалектику жизни, человеческих отношений, личной причастности и ответственности за все происходящее в мире, в котором нельзя не быть бойцом». 
Эта статья довольно большая по объему, но при этом вся она пронизана искренними дружескими чувствами критика к поэту-другу и любовью к его «настоящему» поэтическому творчеству. Причем так пронизана, что своей пронзительной пронизанностью и искренностью трогает сердца читателей.
Не менее доброжелательна и проникновенна и статья «Нестареющие строки», опубликованная в «Литературной России», в которой Баскевич в очередной раз напоминает всем читателям большой страны о том, что поэтом Николая Корнеева сделала Великая Отечественная война. «Николай Корнеев ощущает себя «связным» погибших в боях за Родину, – подчеркивает критик. – Он выступает как представитель того поколения советских людей, которое вошло в жизнь опаленное огнем войны, сумело отстоять родную землю. Восстановить разрушенное хозяйство, а затем участвовать в великом подъеме страны к новым высотам».
Прекрасные слова, сказанные Баскевичем в адрес известного в СССР курского поэта, полностью относятся и к их автору. Уверен в этом на все сто процентов, ибо оба принадлежали к поколению победителей, к поколению созидателей и творцов, к поколению людей чести и совести. Поэтому эпитеты, характеризующие поэтическое дарование Николая Корнеева и его самого как поэта, например, «большой русский поэт», «его стихи – настоящая поэзия» или «его поэзия – патриотическая и жизнеутверждающая», нисколько не режут слух. Они соответствуют истине. Ведь и в наши дни стихи Николая Юрьевича – образец настоящего творчества.

1 октября 1985 года Исаак Баскевич публикует в «Молодой гвардии» статью «Обращаясь к истокам», в которой продолжает речь о «жемчужине русской письменности» – «Слове о полку Игореве». Но на этот раз – под несколько иным углом зрения. Основной тематикой статьи стало отображение «Слова» в творчестве курских писателей. В связи с этим критик упоминает произведения Николая Асеева «Курские края» и «Богатырская поэма». При этом отмечает, что Асеев задолго до исследовательских работ С. Коткова и других лингвистов «чутьем поэта» обнаружил в «Слове» признаки курского говора и приводит замечательные строки:
…Сразу даже решить нельзя:
то ли клики в военном стане,
собрались ли в поход князья,
на базар ли спешат крестьяне.
Мягкий говор, глухое «ге»,
неотчетливые ударенья…
 А несколько ниже обращает внимание и на тот факт, что именно Асеев «высказал убеждение, что «сведомые кмети» – не лучшие княжеские дружинники, как считает большинство ученых, а простые пахари-оратаи, «курские работяги», вынужденные копьем, мечом и луком владеть так же искусно, как и сошкой в поле. Близость со степными разбойниками заставила их быть и пахарями – оратаями, и искусными воинами – ратниками. И, как самое весомое доказательство этому, Баскевич приводит строки из «Богатырской поэмы»:
…На конях князья разъезжали
в шишаках узорных,
кмети в лаптях врагов отражали
в тех боях упорных.
А когда эти битвы стихали,
князь сиял, славословьем украшен,
кмети вновь боронили пахали
черноту наших пашен…

Отметив, что Асеев связывает свою судьбу с «кметями», русским народом, Исаак Зельманович далее переходит к освежению мотивов «Слова» в произведениях Николая Корнеева, возможно, самого любимого им поэта из всей курской писательской братии. И в качестве примера приводит поэму «8-е февраля» (день освобождения Курска от немецко-фашистских оккупантов) и стихотворение «Возвращение Игоря». Из поэмы он цитирует строчки, говорящие, что «не сломить курян на поле брани», потому что «с копий вскормлены куряне», а из «глубоко психологического стихотворения строки, ярче всего передающие весь драматизм положения князя:
…И не думал о славе,
Тайный час сторожа,
Молодой Святославич,
Как из плена бежал…
Скажет людям он ныне,
Как себе самому,
Что беспечность с гордыней
Ум затмили ему.

Не забыт Баскевичем был и поэт Егор Полянский, в произведениях которого – «Русичи», «Завешано окно…» – также присутствуют мотивы бессмертного «Слова». Есть они и в стихотворении «А мои те куряне»:
Нас стирали в порошок, в муку,
В пыль! – зверея в гоготе до визга.
Ну а мы? Вновь в «Слове о полку…» –
Самая надежная прописка.
Но больше всего в статье критика уделяется внимание размышлениям Евгения Носова о «Слове» и его влиянии на русскую литературу. «Особый интерес представляют раздумья о «Слове» Евгения Носова – большого любителя и знатока этого произведения. «Как бы не изощрялись, – говорит он, – нам никогда уже не превзойти «Слова о полку Игореве» с его невоспроизводимой историко-поэтической плотью, источающей не подлежащие синтезу дух и аромат того времени», – пишет  Баскевич, делясь с читателем услышанными от Мастера в личной беседе размышлениями. А несколько ниже продолжает уже от себя: «Благодаря «Слову» память о давнем походе отложилась не только в истории и географии – в сознании всех русских людей, в особенности – курян».
Отметив мотивы бессмертного «Слова» в произведениях Е.Носова, понимание знаменитым писателем слова «кмети», как «земские воины, ратники»  (по определению В. Даля), Баскевич заканчивает статью следующим высказыванием Мастера: «Особенностью русской литературы является то, что она с самых своих начал не была развлекательной словесностью. От «Слова о полку Игореве» и до «Войны и мира» Льва Толстого русская литература проносила через века священный образ Родины и думы о ее судьбе».
Лучшего завершения статьи вряд ли можно придумать…

Следующей публикацией Исаака Баскевича в 1985 году стала рецензионная статья «В раздумье о жизни», напечатанная в «Молодой гвардии» 14 ноября. Статья о новой книге поэта Юрия Петровича Першина «Межень», изданной в Воронеже (ЦЧКИ).
Задав тон и темп статьи расшифровкой значения слова «межень», Баскевич очень положительно отзывается как о книге «Межень», так и об авторе. Он отмечает: «Поэзия Ю. Першина многое может простить: слабости, ошибки, заблуждения – они так человечны; не прощает она одного: эгоизма, безучастности к боли и радости человеческой, равнодушия к трудам и свершениям Родины, межеумочность».
А о книге в целом пишет так: «Новая книга стихов Юрия Першина – бесспорно – свидетельствует о его дальнейшем росте как мыслящего и вместе с тем глубоко чувствующего поэта, у которого есть свой подход к жизни, свой собственный голос. Стихи, с которым  познакомил нас сборник «Межень», отличает высокий уровень мастерства».
Остается лишь удивляться тому, о ком бы из курских поэтов и прозаиков не писал критик, он всегда находит точные слова и определения, заряженные положительной энергией, направленной на дальнейшее развитие их творчества. Не многим такое, к сожалению, удается…
Статья о творчестве Першина была одиннадцатой публикацией Баскевича в 1985 году. Двенадцатой же стала его статья «С любовью к людям», напечатанная  19 ноября в «Молодой гвардии».  В ней критик,  во-первых, поздравляет коллегу Михаила Еськова с юбилеем – пятидесятилетием, во-вторых, кратко излагает его биографию, в-третьих, подробно говорит о творчестве этого самобытного писателя, проводя подробный анализ его произведений и книг.
«Борьба подлинно человечного, коллективистского начала и эгоистичного, стяжательского, карьеристского составляет глубинное содержание произведений Михаила Еськова, о чем бы ни шла в них речь, – резюмирует Исаак Зельманович. – Мир может и должен быть прекрасным – эта мысль проходит, собственно, через все рассказы и повести писателя, светлые, солнечные, оптимистичные, хотя говорится в них не всегда о хорошем и радостном, а обо всем, что есть в жизни, – отмечает он основные, стержневые особенности еськовских произведений. А в заключение сообщает, что «творчество писателя на подъеме», и общественность  от него «вправе ждать новых ярких, волнующих произведений».
Не успели еще выветриться запахи типографской краски «молодежки» со статьей «С любовью к людям», как 20 ноября в «Курской правде» появляется статья «Неугомонный характер», посвященная 75-летию писателя Виктора Макаровича Малыгина. В ней Исаак Зельманович рассказывает и о биографии писателя, и его творческих достижениях и отмечает, что «в силу своей правдивости, точности зарисовок, убедительного изображения характеров «обыкновенных героев» очерки писателя и сегодня читаются с живым интересом». Полагаю, что такая высокая оценка литературного труда была приятна кавалеру ордена «Знак Почета» Виктору Макаровичу, в последние годы часто болевшему и редко приходившему на собрания курских писателей. Приятно знать, что о тебе помнят, тебя ценят…
Заключительным аккордом публикаций Баскевича в этом году в периодической печати стала статья «Больше молодого дерзания», опубликованная 20 ноября в «Молодой гвардии». Ею писатель и критик подводил итоги очередного семинара молодых поэтов и прозаиков Курской области. Особой конкретики на этот раз в статье не было, обозначались лишь общие ошибки и недочеты в произведениях. А вот на советы и наставления главный практикующий литературовед не поскупился, что видно из самого названия его статьи.

Кроме публикаций в периодике, в 1985 году был дебют Исаака Зельмановича со стихами в поэтическом сборнике «Слово бойца», изданном в Воронеже десятитысячным тиражом «карманного формата» в твердой обложке. Курский писатель и критик после краткой биографической справки о нем был представлен в сборнике стихотворениями «Баллада о безголосом певце», «Ровеснику» и «К вопросу о «лишнем».
Стихотворение «Баллада о безголосом певце» написано в 1984 году и сопровождается строкой из объявления в студенческом общежитии – своеобразным подобием эпиграфа: «В комнате запрещается курить, а Баскевичу петь». И уже с первых строк становится ясно, что оно пропитано грустным юмором и самоиронией:
В душе мелодия звучала,
Рвалась наружу, на простор,
А объявленье запрещало
Вплетать мой голос
                в общий хор.
Чтоб не запеть, я стиснул зубы,
Сел, поперхнулся и погас.
Безжалостно дрожали губы:
«Ты лишь Бас-кевич, но не бас!»
Но вот по сюжету стихотворения любитель громкого пения попадает в армию, где:
…С начальством в армии не спорят,
Не обсуждается приказ…
И я товарищам на горе
Запел.
А вдруг прорвется бас?!
Лейтенант, командовавший подразделением, имел такой же слух, что и его солдат-запевала. Он даже поблагодарил певца: «Вот молоток! И голос громкий!», но…
…Пришел комбат. Наставил ухо
И охнул: «Н-ну! Вот это да!»
За то, что у меня нет слуха,
Он лейтенанту дал «дрозда».

Иного поэтического каления и обработки большое стихотворение «Ровеснику», написанное в 1977 году. Оно хоть и имеет некоторую ироничность, но по большому счету это философское размышление о прожитом жизненном пути.
И наступает шестьдесят,
И время не дает отсрочки.
Хоть не охота поспешать,
Чтобы дойти до той… до точки.

А под стихотворением «К вопросу о «лишнем» стоит двойная дата его создания: 1942-1984. Стихотворение большое, но чтобы почувствовать все нюансы его поэтической мощи, специфического военного солдатского юмора и тонкой философии, стоит привести текст полностью.
Нам выпал дальний переход.
Куда? – Солдатам не сказали.
Но наш бывалый помкомвзвод
Велел: «Чтоб лишнего не брали!»
Чтоб мысль ту прочно закрепить,
Напомнил: «Есть, мол, поговорка:
Через десяток верст пути
Потянет с килограмм иголка».

Что было лишним у солдат?
Граната, скатка иль лопата?
Винтовка? Штык? Боезапас?
Сухой паек? Противогаз?
Иголка с ниткою в пилотке?
Или суконные обмотки?
Иль котелок? Иль вещмешок?
Кисет, в котором табачок?
Все и для жизни, и для боя,
Все, что положено ему,
Мог иль не мог, солдат с собою
Нес, не доверяясь никому.

Пылила по степи пехота.
Навьючена, нагружена.
– Кому взять «лишнего» охота?
– Уж лучше жить без ужина!
Тащили тяжесть на горбах,
Мечтая о привале.
– Не отставать! Пошире шаг! –
Команды понукали.
Но осадил коня комбат
(Ряды бойцов пристали):
«Еще вам по пятку гранат,
Чтоб веселей шагали».

…Когда, спустившись к морю с гор,
Мы в бой с врагом вступили с ходу,
Гранаты сделали «погоду»
(Кто жив, тот помнит до сих пор).
И подытожил помкомвзвод:
«Учесть солдатам наперед:
Все лишним может быть для нас,
Но никогда – боезапас».

Полагаю, что поэтический дебют Баскевичу удался. Остается лишь добавить, что в этом сборнике были стихи нескольких курских поэтов-фронтовиков, в том числе Анатолия Абрамова, Василия Алехина, Александра Кепова, Николая Корнеева, Елены Моложаевой, Виктора Москаленко, Натальи Овчаровой.
 
1985 год… Все прогрессивное человечество, как говорили и писали в то время, по решению Генеральной конференции ЮНЕСКО празднует 800-летие «Слова о полку Игореве», основной лейтмотив которого – осуждение розни и сепаратизма русских князей и призыв к единству. А в Москве, в столице Советского Союза – единого мощного государства, всего лишь сорок лет назад сломившего шею немецкому фашизму и национализму, к власти приходит партийный «князек» из Ставрополья – Михаил Сергеевич Горбачев.
И если северский князь Игорь в возрасте 34/35 лет совершает печально известный поход в поле Половецкое за «красными девками, поволокой и оксамитами, златом-серебром» и, возможно, за воинской славой, то князек ставропольский Михайло в более солидном возрасте (после 55 лет) решает совершить поход на Запад за «цивилизацией, либерализмом и демократией». Своего, мол, ума-разума не хватает, надо у соседей поднабраться… Да и о славе демократа и лауреата Нобелевской премии в номинации «За мир» забывать не стоит… Другим-то дают, а он-то чем хуже…
Итогом этого «похода» стали раздрай в государстве, падение единства и мощи, сепаратизм и развал великой страны. Князю Игорю удалось в течение года восстановить статус-кво защищенности Северщины, а после бездарной, преступной политики Горбачева, его сподвижников и последователей в лице Бориса Ельцина и прочих «либералов-дерьмократов», разделенный русский народ страдает до сих пор. Вот уже несколько лет льется кровь на Донбассе, а сама Россия под санкциями «цивилизованного» Запада, насквозь пропитанного ложью, фарисейством и ненавистью к нашей стране.
Два бездарных похода… Но по итогам первого – бессмертное «Слово», призывающее к единству, а по итогам второго – более чем четвертьвековое гробовое молчание. Ибо сказать-то нечего… и некому (гениев что-то не видать)… К тому же и на ранее сказанном не учимся, не идет оно впрок…
 


ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРОГУЛКИ ПО КУРСКУ

Новый 1986 год в творческой жизни литературоведа, критика и писателя Исаака Баскевича начался с того, что уже 1 января в «Молодой гвардии», в «Зарницах», появилась его статья «Лучший подарок». Естественно, она о книгах курских писателей и литераторов, изданных в 1985 году. Ибо в те годы хорошая книга действительно была «лучшим подарком». За ними «гонялись», как за итальянской обувью или финскими «стенками», их искали через друзей и знакомых, их выменивали в букинистических отделах книжных магазинов. По крайней мере, в провинциальных городах и весях.
В перечне Баскевича почетное место занимают книги Евгения Носова «Усвятские шлемоносцы, «Красное вино победы», «Зимородок», переведенные на украинский и японский языки и изданные на Украине и в Японии.
Следующими называются книги Василия Алехина «Три дня памяти», Федора Голубева «Белая радуга», изданные в Воронеже (ЦЧКИ). С особой теплотой отмечены две книги Михаила Еськова: «Дорога к дому – дорога светлая», увидевшая свет в Центрально-Черноземном книжном издательстве Воронежа, и «Торф», вышедшая в Москве в издательстве «Молодая гвардия». Значительное внимание критика уделено первой книги прозы Татьяны Горбулиной «Одна жизнь», изданной в Воронеже. Баскевич в очередной раз «нащупал» талантливого литератора и не поскупился на теплые слова поддержки в ее адрес.
И, конечно, самые горячие слова одобрения пришлись на долю поэтических сборников  Николая Корнеева «Голос связного» и Юрия Першина «Межень». Оно и понятно: ведущие поэты края.

Следующей работой Исаака Зельмановича, увидевшей свет в 1986 году, стал рассказ «Наглядная агитация», напечатанный 22 февраля в «Курской правде». Если в «молодежке» шли литературоведческие произведения, обзорные и рецензионно-критические статьи, то в «Курской правде», на ее «Литературной странице», приспела очередь появлению рассказам.
«Наглядная агитация» – автобиографический рассказ из военной поры, в котором повествуется о том, как комсорг поредевшего в боях с фашистами полка Илья по приказу командира полка… старшего сержанта Вихно (офицеров выбило) поднимал бойцов в контратаку. И как потом, уставший и измученный сражениями, за нарушение формы одежды получил взыскание – трое суток «губы».Но вместо того, чтобы отсыпаться под арестом в каком-нибудь закутке, занимался выпуском наглядной агитации – стенгазеты. Та так понравилась командиру дивизии полковнику Путинцеву, что он «амнистировал» проштрафившегося комсорга.
В рассказе, написанном динамично и сочно, немало и солдатского юмора, и боли – потери полка были страшные, и неприкрытой горькой окопной правды, когда и подвиг бойцов могли не заметить (эпизод с уничтожением немецких танков), и с наградами обойти. На войне как на войне… Нет тут и личного героизма комсорга Ильи: ну, в атаку поднял бойцов… ну, посоветовал гранатами забрасывать скопления вражеских солдат… ну, приободрял в трудную минуту…
И у меня сложилось ощущение, что Баскевичем описан тот самый случай, о котором он рассказал некогда курским писателям и который был использован Юрием Першиным в его книге «Измерение друзьями». Впрочем, в основу рассказа мог лечь и другой факт из военной биографии писателя-фронтовика. Мало ли их было…   

22 марта 1986 года в «Молодой гвардии» публикуется историко-художественный очерк Исаака Баскевича «На лезвии хребта». В нем писатель, во-первых, дает высокую оценку новой книге «известного библиофила и краеведа» Олега Ласунского – «Литературная прогулка по Воронежу». Во-вторых, предлагает подобные литературные  прогулки  провести  по  тысячелетнему Курску. В-третьих, опубликованным очерком начинает совершать первые шаги этих прогулок – от отрока Феодосия до автора «Слова о полку Игореве».
Особенностью этих литературных прогулок по Курску, причем, на мой взгляд, весьма важной, стала «опора» автора на историко-культурные наработки коллег по перу, курских ученых-историков, краеведов. А также «введение» в главные персонажи очерков такого героя, как сам город Курск разных времен и эпох. Это видно уже с первых строк.
«Курск времен Киевской Руси (термин придуман историками; русичи называли свою страну либо Русью, либо Святой Русью, либо Русской землей – Н.П.) лауреат Государственной премии РСФСР писатель Евгений Носов представляет как «высокий, теремной и башенный» город, стоящий «на самом лезвии хребта между Тускарью и Куром», – пишет Баскевич, отправляясь в литературный поход. – Город вмещался в пределы, где сейчас расположены Дом офицеров, электроаппаратный завод, краеведческий музей».
Далее, рассмотрев «границы» древнего Курска, определенные самобытным историком, археологом, краеведом и литератором Юрием Александровичем Александровым-Липкингом, продолжает уже собственное видение этого «героя» повествования: «Город быстро оброс посадами, в которых жили ремесленники и хлебопашцы, вел изрядную торговлю с соседними и дальними землями. К началу 30-х годов XI века в нем уже высились, как свидетельствуют письменные источники, две церкви, построенные, видимо, из обожженного кирпича. Понятно, что в тогдашнем Курске было немало грамотных людей, а у них – книги. Возможно, существовали школы, во всяком случае, имелись учителя».

Вот так, с подчеркнутой любовью и нежностью описывает Баскевич древний Курск, чтобы вскоре сделать следующие шаги литературного путешествия – теперь непосредственно о биографии и творческой деятельности Феодосия Печерского, учившегося в Курске и овладевшего вскоре всеми «граматикиями».
Стоит отметить, что Баскевич, в отличие от современных ученых, придерживается «классической» версии того, что отрок Феодосий, желая еще больше «навострить свой ум, в 1032 году покинул Курск и направил стопы в Киев – столицу и «мать городов русских».
«Став монахом в строившейся тогда Печерской обители, – пишет наш «сведомый» путешественник, – Феодосий всякую работу выполнял с прилежанием, но особенно любил переписывать книги. А потом стал писать и свои собственные сочинения. Это были, по преимуществу, проповеди, поучения – произведения ораторского жанра».
Далее, опираясь на исследования курского краеведа Ф. Болотникова, сообщает, что преподобному Феодосию Печерскому приписывается «пятнадцать сочинений», причем «далеко не заурядных», которые проникли в «болгарскую, сербскую, молдавскую письменность», а сам Феодосий «уже при жизни стал знаменитым писателем». 
Признав за знаменитым курянином XI века право называться писателем, Баскевич-литературовед далее развивает свою мысль так: «Несмотря на религиозную оболочку, произведения его исполнены вполне земных интересов. Писатель смело выступал против неправедных поступков власть имущих, против княжеских междоусобиц, обличал пьяниц и невежд. – И приходит к выводу, что Феодосий – «первый известный писатель, вышедший из древнего Курска».
Большой интерес, по крайней мере, для курян, представляет версия Исаака Зельмановича, что в самом Курске в те далекие времена были собственные писатели. «Есть основания предполагать, что в нем, как и во многих других городах Киевской Руси, велось свое летописание, имелись свои летописцы», – пишет он в заключительном абзаце «сказания» о Феодосии Печерском.
Вторая часть литературного путешествия по средневековому Курску в данном очерке крепко увязана Баскевичем со «Словом о полку Игореве» и его автором-курянином. «Повествуя о походе новгород-северского князя Игоря против половцев в 1185 году, – вынужденно констатирует и подчеркивает Исаак Зельманович, – ни Киевская, ни Новгородская летопись никак не выделяют курян из общей рати, даже не упоминают о них, а Всеволода Святославича представляют… как трубчевского князя. Между тем, в знаменитом «Слове о полку Игореве» курская тема занимает весьма важное место, существенно усиливая эмоционально патриотическое и героическое звучание всего произведения».
И, развивая мысль о том, кем, когда и где были произнесены крылатые слова про курян – «сведомых кметей», вложенные в уста Всеволода Святославича, он не только упоминает версию С. Воинова, но и солидаризируется с высказываем писателя и мыслителя Евгения Носова, что произнесены они были «с курских высот».
«По самому своему смыслу слово Всеволода о курянах обращено непосредственно к курским кметям, собравшимся, чтобы под водительством своего князя выступить против половцев, – излагает многажды продуманное и переосмысленное Баскевич. – Вот тогда-то, как пишет Е. Носов, «…на княжеском подворье колыхались копья и пики дружины буй-тура Всеволода, уходившего в знаменитый степной поход. Именно оттуда, с тех курских высот, прозвучало гордое Всеволодово слово». Так оно, по всей видимости, и было».
Завершается же очерк очередным напоминанием городским и областным властям о необходимости возведения памятника героям, воспетым в «Слове о полку Игореве», хотя бы в образе воина «в боевом шлеме, с копьем наизготовку, с острыми стрелами в отворенном колчане».
Так было окончено первое литературное путешествие писателя Исаака Баскевича по Курску.

Второе последовало 15 апреля в опубликованном «Молодой гвардией» очерке «Восставший из пепла».
Здесь в первой части очерка рассказывается о героической борьбе курян с монголо-татарскими завоевателями как при защите города весной 1238 года, так и во время Куликовской битвы. Исследуя «Задонщину» или «Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и брате его Владимире Андреевиче», Баскевич видит курских воинов в рядах ратников трубчевского князя Дмитрия Ольгердовича. А это, должен заметить, не многие столичные ученые-историки, к сожалению, усматривают… А еще он солидарен с изысканиями и выводами курских краеведов А. Бочарова и В. Склярука, «обнаруживших» перекличку курских мотивов «Слова» и «Задонщины». Подобно князю Всеволоду из «Слова», князь Дмитрий Ольгердович из «Задонщины», обращается к своему брату Андрею – полоцкому князю: «Седлай, брат Андрей, своих борзых коней, а мои, брат, готовы (выведены) на чистое поле».
Во второй части очерка Баскевич говорит о восстановлении Курска, города-крепости, в 1596 году по указанию московского царя и сына Ивана Грозного Федора Ивановича и о появлении в нем в середине XVII века двух писателей – Сильвестра Медведева (1641-1691) и Кариона Истомина (1650-1717).
Став важным стратегическим объектом в оборонной системе «Белгородской засечной линии», Курск выдержал не одно нападение поляков, литовцев, крымских татар и ногайцев.
Вот как описывает Курск XVII века Исаак Баскевич, опираясь на исследования курского архитектора и краеведа С.И Федорова: «На тридцатиметровой круче холма стояли высокие крепостные башни, охраняющие курский кремль, мост через ров (где ныне улица Луначарского), защищенный проездной Пятницкой башней. А в центре кремля еще одно укрепление – старый Знаменский монастырь, «окруженный кирпичными стенами с четырьмя угловыми башнями».
Несколько иное, но не менее красочное описание дает он курскому посаду и слободкам: «Под защитой крепости на берегу Кура и вдоль Московской дороги в живописном беспорядке возводились деревянные дома, строившиеся там, где хозяевам казалось удобнее. Несколько поодаль располагались «слободы», заселенные стрельцами, пушкарями, казаками, ямщиками и другими служилыми людьми».
Познакомив читателей с «видами» Курска – крепости и посада со «слободами», Исаак Зельманович вводит их в бытовую жизнь курян или «курчан», как тогда они именовались в официальных документах того «бунташного века». «Жизнь в городе была опасной, – пишет он с чувством сыновней признательности и благодарности к городу, ставшему ему близким. – И тем не менее год от года Курск рос и креп. В нем получили развитие различные ремесла (кузнечное, литейное, мельничное, кирпичное, квасной и соляной промыслы), бойко велась торговля. В числе других товаров продавалась писчая бумага, значит, была в ней нужда».
Переходя к рассказу о культурном развитии Курска и вкладе курян в общерусское дело просвещения, Баскевич, опираясь на исследования профессора П.В. Иванова, сообщает, что этот «уровень был достаточно высоким». Курск дал России ученого-географа А. Мезенцева и писателей – Сильвестра Медведева и Кариона Истомина, без которых русскую литературу XVII века и представить нельзя.
Далее следует довольно подробное описание жизни и деятельности этих знаменитых курян-просветителей, курян-писателей. Примечательно то, что если в очерке о Сильвестре Медведеве в книге «Курские вечера» Баскевич вслед за другими историками причислял его к активным сторонникам царевны-правительницы Софьи и участникам заговора против царя Петра Алексеевича, то в данной работе этого уже нет. Акцент литературоведа смещается на другое.
«Приобретя расположение царя Федора Алексеевича, а затем царевны Софьи, Сильвестр Медведев стремился использовать свои высокие связи для того, чтобы учредить в России первый университет, подготовив для него особый устав, – сообщает писатель о главном направлении в деятельности курянина-просветителя. – В своих одических виршах он, вслед за Симеоном Полоцким, рисовал идеальный образ монарха как  сторонника мира, поборника правды и покровителя просвещения; обличал неправедных: мздоимцев, завистников, невежд. Предупреждал, что «если многое множество людей» не получит «правосудства», то неизбежно поднимется «глас народа» и тогда «конечное некое изменение в государстве быти имать».
Причину же расправы над С. Медведевым Баскевич видит в том, что «выступая в защиту просветительских идей, Сильвестр Медведев не только горячо спорил с раскольниками и старообрядцами, но и с тогдашними догматами православия».
Именно это не могли ему простить патриарх согласимся мы с выводами Баскевича и добавим, что светский суд не нашел вины в действиях Сильвестра Медведева против Петра Алексеевича. Зато суд церковный или духовный, что вернее, осудил просветителя за «латинскую ересь», «чародейство» и «колдовство» на смерть.
11 февраля 1691 года поэт, публицист, просветитель, переводчик, автор сочинений «Хлеб животный», «Манна хлеба животного», «Созерцание» и первого в России библиографического справочника «Оглавление книг, кто их сложил» – Сильвестр (в миру Семен Агафоникович)  Медведев был казнен.
Его смерть до сих пор остается черным пятном на светлых одеждах деяний Русской Православной церкви, возможно, самой прогрессивной и человеколюбивой церкви в мире.
Переходя к рассказу о Карионе Истомине, Исаак Зельманович сообщает, что царская опала коснулась было и этого курянина, «свойственника» Сильвестра Медведева», а в какой-то мере и ученика, и соавтора сочинения «Созерцание». Однако Карион был оправдан (помогло заступничество матери царя Петра Натальи Кирилловны – Н.П.), а в 1698 году получил должность «справщика» (начальника) Печатного двора.
Говоря о творческой деятельности Кариона Истомина, Баскевич отмечает, что «как поэт, он был весьма плодовит и многообразен», писал стихи «на случай», сочинял панегирики, дружеские послания, философские раздумья, пробовал себя в жанре героической поэмы».
«Исключительно интересны, как единодушно полагают современные исследователи, его составленные в стихах «Домострой» – сборник советов юношам и девушкам и «Полис…» – своеобразная энциклопедия тогдашних наук, – пишет то ли литературный путешественник по Курску, то ли гид-экскурсовод, то ли и одно и другое в одном лице писателя-литературоведа. И дополняет: – Особой известностью пользовались «буквари К. Истомина – «Малый» и «Большой», выдержавшие ряд изданий».
Подводя итог в повествовании о курянах-писателях, Баскевич делает очень важное заключение: «Они чувствовали себя, прежде всего, писателями и именно в этом качестве воздействовали на общественное мнение своего времени, с ними вынуждены были считаться и цари, и вельможи».
Так закончилось второе литературное путешествие Исаака Баскевича по городу Курску, ставшему писателю за многие годы проживания в нем и близким, и родным, и дорогим.

Третье путешествие, третьи литературные прогулки писателя по городу произошли 20 мая 1986 года, когда в «Молодой гвардии» был напечатан очерк «Торжество курских муз».
Главного героя – город Курск – Исаак Баскевич в этом очерке представляет уже большим губернским центром, значительно перепланированным и перестроенным после большого пожара 1781 года по генплану, утвержденному императрицей Екатериной Великой.
«Курск значительно увеличился в рамках: в длину – до шести верст, в ширину – до четырех с половиной, – знакомит писатель читателя с обликом и «характером» основного персонажа своего нового произведения. – На месте засыпанного рва возникла просторная Красная площадь. С юга ее ограничивал Знаменский монастырь, включавший в свои пределы и прежний – Богородицкий. На площади были воздвигнуты каменные гостиные дворы с арочными галереями. Во избежание стихийного строительства были тщательно спроектированы улицы как в «городской», так и в «закурной» части. Эта планировка в основном сохранилась и поныне».
Рассказав, что на главных улицах Курска – Московской (ныне Ленина) и Херсонской (ныне Дзержинского) – для «красоты» разрешалось строить только каменные здания и, следовательно, это могли себе позволить лишь богатые дворяне да купцы, Баскевич «перебросил» мостик к представителям курского купечества, сказавшим веское слово в отечественной литературе. И, прежде всего, к фигуре Ивана Ивановича Голикова (1735-1801) – автору тридцатитомного труда «Деяний Петра Великого».
Исаак Баскевич, возможно, одним из первых курских писателей, не только упоминает, что данный труд использовали в своих литературно-исторических произведения А.С. Пушкин и А.Н. Толстой, но и приводит слова великого русского критика В.Г. Белинского: «Явись Голиков у англичан, французов, немцев – не было бы счета его жизнеописаниям; изображения его продавались бы вместе со статуями Наполеона, Вольтера, Руссо, Франклина; портреты бы выставлялись на площадях и перекрестках».
Не оставлен без внимания Исааком Баскевичем и Шелихов Григорий Иванович (1747-1795), уроженец Рыльска и автор книги «Российского купца именитого рыльского гражданина Григория Шелихова странствования в 1783 и 1787 годах из Охотска по Восточному океану к Американским берегам».
Далее, чтобы перейти к обзору книжной продукции, увидевшей свет в курской типографии в период с 1792 по 1796 год, Баскевич отмечает, что книги И.И. Голикова и Г.И. Шелихова были отпечатаны в столице, но в Курске уже шла подготовка к собственной книгоиздательской деятельности. В городе с 1783 года действовало дворянское училище, преобразованное затем в Главное народное, и хватало достаточно образованных людей, любящих и читающих книги.
  Среди книг, напечатанных в курской типографии, Баскевич называет оду «Графу Суворову» Злотницкого, оду «Скупость…» Пестова. Но особый интерес, по его мнению, вызывал сборник «Торжество Курских муз, или подробное описание празднества, бывшего при освещении нового каменного дома Главного народного училища». Название – длинное, зато ясно говорящее о содержании сборника.
Проводя обзор одного из опубликованных в сборнике произведений, Баскевич отмечает: «Герои аллегорической пьесы М. Лаврова «Разговор о пользе наук» Здравосуд и Правдолюб разоблачают невежественные суждения Малодума и Легкомысла, будто учение полезных плодов не приносит, а здоровью вредит».
А еще Баскевич пишет, что «среди публикаций первого курского издательства следует отметить «Историю о городе Курске…» (1792) А. Гиновского и книги тогдашнего курского губернатора С. Бурнашева о дальних странах: «Картина Грузии…» (1793) и «Описание областей Адребиджанских и Персии» (1793)».
Вот так, легко и непринужденно, совершая очередные литературные прогулки по Курску, Исаак Зельманович поведал читателям историю развития литературы в Курском крае. Причем поведал языком, понятным не только взрослым, но и школьникам. А вот запомнили ли они слова писателя-гида – другой вопрос…

Летом 1986 года литературовед и писатель Баскевич, словно давая временную возможность курянам более глубоко усвоить литературные прогулки по Курску  XI, XII, XVII и XVIII веков, пишет очерки о современных курских писателях. Первый – «Человек для людей» о Валентине Овечкине (1904-1968) и его побудительно-созидательном творчестве был опубликован в «Молодой гвардии» 14 июня; второй – «Свет человечности» о Петре Георгиевиче Сальникове и его литературных творениях увидел свет 12 июля.
Я не знаю, кто еще из курских писателей так трепетно и так неустанно, как делал это Баскевич, писал о коллегах, кто находил бы слова благодарности и метафоричные определения их светлому, гуманистическому, высоко человечному творчеству. То ли стеснялись добрые слова друг другу публично сказать, то ли времени на газетные статьи не хватало…

Продолжение цикла очерков о литературных прогулках по городу Курску последовало 19 августа 1986 года, когда «Молодая гвардия» опубликовала «С мыслью живой и свободной». В этом очерке Исаак Баскевич решил глубже и детальнее познакомить курян с жизнью и творчеством поэта Ипполита Федоровича Богдановича, автора знаменитой в екатерининские времена «Душечки».
Упомянув, что Богданович в 1797 году был вынужден подать в отставку и покинуть столицу, Баскевич сообщает о его прибытии в Курск в 1798 году. «Поселился он в доме обедневшей дворянки А.Н. Машниной – на углу улиц Троицкой и Пастуховской (ныне – Пионеров и Белинского), – уточняет писатель и гид-экскурсовод курское местопребывание поэта. – Несмотря на то, что жил он скромно, маленькой пенсии не хватало. Приходилось продавать книги, которыми он очень дорожил».
Рассказывая о жизни Богдановича в Курске, Исаак Зельманович сообщает также о его влиянии на начинающего артиста Михаила Щепкина, которому поэт позволял пользоваться его библиотекой.
В этом очерке сообщается и о смерти Богдановича, и о возведении памятника на его могиле на Херсонском кладбище. К сожалению, от этого памятника остался только гранитный постамент, а статуя Психеи, возвышавшаяся на нем, бесследно исчезла.
Вторая часть очерка посвящалась пребыванию в Курске бывшего гофмаршала императорского двора, гражданского губернатора Санкт-Петербурга, князя Прокопия Васильевича Мещерского, знатока литературы, театрала и автора од, в том числе и сатирических.
Кстати, в Курске опальный князь Мещерский поселился в одной из келий Знаменского монастыря, на реконструкцию и строительство которого жертвовал немало денег.
Характеризуя князя-литератора, Баскевич пишет: «При всем своем богатстве и знатности П.В. Мещерский, как свидетельствуют его современники, был чужд чванства, охотно выступал в любительских спектаклях, запросто беседовал с простолюдинами, хотя бы и крепостного состояния, лишь бы у них был интерес к знаниям и острый ум. Князем был примечен и привечен молодой Щепкин, оставшийся на всю жизнь благодарным ему за предметные уроки непринужденной, естественной игры на цене».
Ведя речь о курских знакомцах князя, Исаак Зельманович упоминает и Николая Алексеевича Полевого, проживавшего на родине предков с 1813 по 1820 год и написавшего здесь ряд произведений, опубликованных в столичных журналах.
«Беседы с П.В. Мещерским, видимо, немало способствовали тому, что Н. Полевой стал приверженцем литературного романтизма», – делает вывод Баскевич, заканчивая вторую часть очерка.
В третьей же части он рассказывает о курских мотивах, звучащих в произведениях ныне малоизвестного писателя и вместе с тем одного из основоположников реализма в русской литературе Василия Трофимовича Нарежного (1780-1826). Основной акцент Баскевич ставит на сатирическом романе Нарежного «Российский Жил-блаз, или Похождения князя Гаврилы Семеновича Чистякова». Многие события, описываемые в романе, происходили на территории Курской губернии, а отрицательный персонаж романа – помещик Головорезов вообще «был богатый дворянин, имевший усадьбу и дом недалеко от славного города Курска».
Важной деталью этой части очерка, на мой взгляд, является то, что Баскевич весьма искусно вплел в канву своего повествования высказывания коллег-ученых – доктора филологических наук Н.Л. Степанова и профессора КГПИ И.М. Тойбина о культурном, нравственном и социальном значении этого романа. Ведь в нем, как и в «Путешествии из Петербурга в Москву» А. Радищева яростно обличается произвол помещиков-крепостников и проповедуется сострадание к униженным и беззащитным.
«Произведение Нарежного – в русле тенденций, которые привели к возникновению революционной, декабристской поэзии, – подготавливая читателя к новым литературным прогулкам по Курску, перебрасывает лирико-эпические мостки Баскевич к курским литераторам-декабристам. – Закономерно, что среди зачинателей ее были куряне, вознегодовавшие против дел и морали своих отцов».
 
И 23 сентября 1986 года «Молодая гвардия» публикует очерк писателя и литературного экскурсовода Баскевича «Ради Родины и народа».
В пятом откровении автора из цикла литературных прогулок по Курску, как, впрочем, и в предыдущем четвертом, естественно, главный герой повествований – губернский город – присутствует. Но уже не так ярко и описательно, как в первых трех. Просто является историко-географическим фоном происходящих в нем событий.
Начинается очерк с описания личности и жизненной деятельности, в том числе и творческой, «первого декабриста» Владимира Федосеевича Раевского (1795-1872), участника Бородинского сражения и заграничного похода русской армии в войне с Наполеоном. С 1819 года В.Ф. Раевский состоял в «Союзе благоденствия» и Южном обществе декабристов. Дружил с писателями Александром Вельтманом и Александром Пушкиным. Кстати, Александр Сергеевич Пушкин 5 февраля 1822 года предупреждал Раевского о готовящемся аресте, и тот успел уничтожить компрометирующие его бумаги.
Ведя речь о Владимире Раевском, Баскевич большое внимание уделил его поэтическому творчеству как до ареста и ссылки в Сибирь, так и во время нахождения в Сибири. Цитирует же такие строки поэта:
Мои друзья! Пора воззвать
Из мрака век полночной славы,
Царя-народа дух и нравы
И те священны времена,
Когда гремело наше вече
И сокрушала издалече
Царей кичливых рамена…

Следующая часть очерка была посвящена жизни и творческой деятельности декабриста, члена Северного тайного общества, поэта и очеркиста Федора Федоровича Вадковского (1800-1844)
В третьей части этого литературного путешествия Баскевич рассказывает о декабристе-поэте Михаиле Николаевиче Паскевиче (1797-1866), сыне курского вице-губернатора и учащегося Курской гимназии.
А в последующих частях очерка даются краткие сообщения о жизни и деятельности поэтов-декабристов  Николая Федоровича Заикина (1801-1833),  сына фатежского помещика и Евдокима Емельяновича Лачинова (1799-1875), публиковавшего свои произведения под псевдонимами.
Добрые слова сказаны в адрес Степана Михайловича Семенова, судебного дознавателя, проводившего следствие по делу о курской помещице О. Брискорн, прозванной «курской Салтычихой». По мнению Баскевича, «не чуждый муз» С. Семенов за свое участие в движении декабристов «поплатился Петропавловской крепостью и Сибирью».

В шестом очерке цикла литературных прогулок по Курску «Из старинного курского рода», опубликованном 16 декабря 1986 года в «Молодой гвардии», Исаак Зельманович речь ведет о Николае Алексеевиче Полевом.
«Он принадлежал к числу тех русских людей, которые не могут не поразить широтой и всесторонностью своей натуры, – сообщает Баскевич. – Редактор журнала энциклопедического свойства, знаменитого в свое время «Московского телеграфа», литературный критик – прямой предшественник В.Г. Белинского, поэт, прозаик и драматург, произведения которого пользовались большой популярностью, переводчик Шекспира, исследователь русского языка, историк, перу которого принадлежит многотомная «История русского народа», – трудно перечислить все сделанное Н.А. Полевым».
И далее методично, шаг за шагом, рассказывает о жизненном и творческом пути нашего знаменитого земляка, о круге его знакомых в Курске – князе П.В. Мещерском, брате «первого декабриста» В.Ф. Раевского – Андрее Раевском, астрономе-самоучке Федоре Семенове. Освещает и московский этап жизни, встречи с А.С. Пушкиным и В.Г. Белинским.
Одним из первых Исаак Зельманович обращает внимание на «курские мотивы» в романтических произведениях Николая Полевого, цитируя целые абзацы из «Рассказов русского солдата». Объективно представляет нерадостное бытие этого талантливейшего человека после закрытия властями «Московского телеграфа» и запрещении упоминания в печати даже самого имени издателя.
Возможно, кто-то, ознакомившись с «литературными прогулками», скажет, что в них, по большому счету ничего нового уже нет, все или почти все, мол, уже было в книге «Курские вечера». Не соглашусь. Да, речь идет о большинстве одних и тех же героях в литературно-исследовательской деятельности Исаака Баскевича. Да, часто даже биографические сведения предъявляются те же самые – а как иначе: дату и  место рождения ведь не поменяешь… Но в остальном – в подходах к освещению биографии и литературной деятельности, в предоставлении новых фактов и эпизодов жизни, в уточнении прежних – это новые произведения. И в них новые ситуационные видения событий, новые размышления, новые акценты…



В КОНЦЕ ВОСЬМИДЕСЯТЫХ

Новый 1987 год писатель Исаак Зельманович на ниве литературного творчества начинает с того, что 10 февраля в «Молодой гвардии» публикует очерк «Курская тропинка к Пушкину». Эта работа в определенной мере продолжает цикл предыдущих произведений автора – литературных прогулок по городу Курску. В ней речь о курянах, «проложивших тропинку» к великому поэту, среди которых, естественно, Владимир Федосеевич Раевский, Михаил Семенович Щепкин, Николай Алексеевич Полевой и его брат Ксенофонт Алексеевич. Но, кроме них, Баскевич называет поэта, публициста и издателя Егора Васильевича Аладьина (1796-1860), прозаика Николая Ивановича Билевича (1812-1860), поэта Ивана Петровича Метлева и поэт Ивана Яковлевича Телешова.
 
Следующая публикация Баскевича, теперь вновь в роли критика и литературоведа, осуществляется 17 апреля 1987 года на страницах «молодежки». В обзорно-рецензионной статье «Таланты нуждаются в помощи» он пишет о курских литераторах – Александре Балашове, Татьяне Горбулиной, Вадиме Корнееве, Вячеславе Нарыкове, Алексее Тимонове и Сергее Изотове, – принявших участие в межобластном совещании-семинаре молодых литераторов, проходившем в Липецке в 1986 году. И отмечает, что эти куряне не только «хорошо прозвучали» на семинаре, но их произведения стали востребованы журналами «Подъем», «Волга», «Молодая гвардия» и газетой «Литературная Россия».
Дав общую положительную оценку произведениям курских литераторов, критик далее переходит к разбору повести Татьяны Горбулиной «Что он ответит» и повести Александра Балашова «Назад лошади не ходят», наиболее понравившихся ему. И здесь отмечает как успехи, так и недостатки авторов в воспроизведении советской действительности восьмидесятых годов.
Подводя итог, пишет: «Отрадно, что наша молодежь активно вторгается в тему современности, не упрощая ни сложности, ни значения проблем… Нет сомнения, произведения Горбулиной и Балашова будут замечены и читателями, и критиками».
Однако в статье не менее важны и высказывания автора, причем довольно горькие, о том, что молодым курским поэтам и прозаикам не так просто пробиться в издательства с собственными книгами. «Зональное Центрально-Черноземное книжное издательство не планирует на 1987 год ни одной книжки курянина, – возмущается он. – На последующие годы – лишь по одной, в лучшем случае – по две, причем – апробированных писателей».
Но основная «соль» статьи заключается, на мой взгляд, в следующих строках, явно обращенных к людям в структурах власти: «Мудрено ли, что Курская писательская организация не растет. Ведь в Союз писателей принимаются, как правило, авторы нескольких книг. Вот почему так остро стоит вопрос о воссоздании собственного, может быть, курско-белгородского книгоиздательства. Если мы хотим, чтобы молодые деревца плодоносили, им нельзя подрезать корни. Таланты нуждаются в помощи».
Поразительно, насколько актуальны слова курского литературоведа и критика в наше время, когда государство вообще устранилось от проблем писателей.
…Поговорив с читателями «молодежки» о проблемах, с которыми сталкиваются курские молодые талантливые литераторы, Исаак Зельманович в очередной раз возвращается к «Слову о полку Игореве» и публикует в четвертом выпуске журнала «Русская речь» статью «Кто они – курские кмети?» В статье, приведя примеры различного толкования словосочетания «сведомые кмети» писателями  и  филологами-лингвистами (А. Танковым,  В. Мавродиным, А. Артемьевым, В. Далем, Н. Асеевым и другими), он в очередной раз констатирует, что это сметливый расторопный хлебопашец, а не профессиональный княжеский дружинник.
Не знаю, кто как, а я с мнением Баскевича полностью согласен. Да, в мирное время «кметь» землю пашет, жито сеет, хлеб выращивает, а приходит нужда, наступает опасность – выпрягает из сохи либо из дровней лошадку и, вооружившись копьем, луком с острыми стрелами, восседает на нее. И нет уже больше оратая-пахаря, а есть опытный воин-ополченец, знакомый и с копейным боем, и с мечным, и со стрельбой из лука. Надо – встанет пешцем в русскую «стенку», когда плечо к плечу, щит ко щиту и копья встречь ворогу; надо – искусным всадником лихо поскачет в конной лаве, сметающей все на своем пути. Так было заведено еще со времен Владимира Мономаха, когда он в походы брал не только пахарей с их лошадками, но и молодых иноков, чтобы те песнопениями боевой дух поддерживали.

Следующая публикация Баскевича была вновь в «Молодой гвардии». На этот раз 20 июня была напечатана его статья «Во имя человека» о непреходящем значении творчества Валентина Овечкина. В стране в связи с началом горбачевской «перестройки» и «гласности» поднялись голоса против писателей, активно придерживавшихся в своем творчестве социалистического реализма в литературе. К этим «неправильным» писателям мало-помалу стали причислять и Валентина Владимировича, против чего яростно ополчился Исаак Баскевич, искренне любивший произведения Овечкина, особенно «Районные будни». Вот и выступил в защиту попавшего в опалу к невесть из каких нор вынырнувших либеральных критиканов писателя, давно покинувшего этот грешный мир.

Статья «Возраст творческого расцвета», опубликованная 23 июня 1987 года в «Молодой гвардии», посвящалась юбиляру Владимиру Павловичу Деткову, отмечавшему пятидесятилетие. В статье Исаак Баскевич кратко рассказывает о биографии писателя и отмечает важную особенность его характера: «Других переводят с должности на должность потому, что не справляются. А Детков везде оказывался на своем месте. Очевидно потому, что привык понимать не одного себя – Людей! Ни от чего не отмахивается. Вникнет в суть, дело сделает, да еще с юморком, с задором. Эта черта у него осталась до сих пор, словно и сейчас, в свои пятьдесят, он по-прежнему комсомолец».
Представив читателю портрет писателя, Исаак Зельманович тут же знакомит его и с творчеством, проводя сжатый, но емкий обзор книг, изданных после 1978 года («Три слова», «Свет мой светлый», «Отава, поздняя трава»), сообщает о кинофильме, снятом С. Никоненко по повести «Три слова». И, подводя итог, как всегда, четко и ясно резюмирует: «Читаешь – и неприметно входишь в чужую жизнь, и она становится уже близкой, понятной, и люди – до боли своими. Да как же иначе, если все вокруг, вплоть до пучков травы на прокопченных стенах бани, так достоверно. Каждое слово – впритык друг к другу, подобрано, отгранено, что и места для зазора не отыщешь. Емко пишет Владимир Павлович».
Замечательно сказано. Так, пожалуй, говорили только о прозе Евгения Ивановича Носова, о его словесной вязи, в которой ни прибавить, ни убавить. Но и этого критику показалось мало, и в заключительной части он пишет, вольно или невольно подстраиваясь к духу «перестроечного» времени: «Сколько, казалось бы, вполне «правильных», возвеличенных критикой, не выдержали испытания временем, испытания перестройкой. А вот те, что писались не ради того,  чтобы с чьей-то точки зрения выглядеть правильными, а – ради самой правды, остались. Среди них – книги Владимира Павловича Деткова, человечные, умные. Писателю нужно, чтобы распрямились, обрели идеал и веру в социальную справедливость все люди. Тогда и – счастье, неотделимое от счастья Родины, и труд – в радость».
Не публицистика, а поэтический этюд. Полагаю, что Владимир Павлович испытывал гордость, видя такую высокую оценку профессионального литературоведа и критика его творчества. Ведь она не только заставляла поверить в свой талант, но и настраивала на новые творческие подвиги.
Я не знаю, повлияла ли эта статья психологически и эмоционально на коллег-писателей, но в том же 1987 году они, курские писатели, на общем собрании избрали Владимира Деткова ответственным секретарем писательской организации.

А Исаак Зельманович 1 сентября 1987 года, в международный «День знаний», в ознаменование начала нового учебного года публикует в «Молодой гвардии» статью «Кто они – курские кмети?». Выше обзор этой статьи уже имел место, поэтому повторяться не станем, а лишь напомним строки замечательного поэта, земляка курян Николая Николаевича Асеева о курских кметях, приведенные Баскевичем в качестве веского доказательства:
Что же это за «сведомы кмети»,
что в походы подымали стяги?
А по-моему, это были
курские работяги.
Прошла всего лишь неделя, а «Молодая гвардия» уже знакомит своих читателей с очередной рецензионной статьей Баскевича – «Как наше слово отзовется». Она о новом романе Татьяны Дмитриевны Горбулиной «Расстаемся живыми».
Исаак Зельманович проводит глубокий анализ нового произведения «приглянувшегося» ему автора и ставит окончательный диагноз: «Роман Татьяны Горбулиной был написан в то время, когда в печати еще не появились «Новое  назначение»  А. Бека,  «Дети Арбата»  А. Рыбакова, «Белые одежды» В. Дудинцева… Тем более знаменательно, что молодая писательница по-своему, оригинально и интересно, подняла и осветила проблемы, которые ныне волнуют всю нашу общественность. Она умеет войти во внутренний мир людей различных поколений и через их сопоставление представить жизнь в ее действительной сложности».
Практически сравнив молодую писательницу с «зубрами» отечественной литературы – Беком, Рыбаковым и Дудинцевым – и высказав предположение, что критики, наверное, найдут в романе Горбулиной «неровности» и «шероховатости», «невыверенность штрихов» и «смазанность мазков», добрый рецензент на этом не останавливается. Окончательную точку ставит не менее оригинально: «Отрадно, что на нашей курской земле, земле В. Овечкина, К. Воробьева и Е. Носова вырос новый интересный художник слова».
И что важно, большинство курских писателей, в том числе и Евгений Иванович Носов, с этим заключением Баскевича было согласно. В Татьяне Горбулиной уже сформировался и созрел талант большого русского писателя.

Горбачевские «перестройка» и «гласность», конечные цели которых их устроителями виделись туманно, ударили в основном не по недостаткам общественной жизни государства, которых хватало, а по носителям идей социальной справедливости, гуманизма, трудовой дисциплины – советским писателям. В число приверженцев «социалистического реализма», которых начали громить яростные «перестройщики» и записные «гласнобаи», попал и покойный автор «Районных будней» Валентин Овечкин. Были, конечно, и несогласные с «обличителями», но предпочитали помалкивать, не «дразнить перестроечных гусей», в публичные споры и дискуссии не вступали. Но писатель и критик Исаак Баскевич молчать не собирался. Он встал на защиту Овечкина и 11 сентября 1987 года в «Литературной России» опубликовал статью «Надо ли перешагивать через Овечкина?».
В статье в резкой полемической форме дан отпор критиканам-ниспровергателям, в подавляющем большинстве своем ничего существенного не внесшим в отечественную литературу, но умеющим «держать нос по ветру» и, как базарные воры, громче всех кричать: «Держите вора!». «Рано, рано отправлять такого писателя на обочину литературной дороги», – громко и отчетливо заявил на всю страну Исаак Зельманович. Ибо был из той когорты людей, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не предают не только друзей, но и память о них.

Завершающей публикацией Баскевича в 1987 году стала статья «Зональный журнал «Подъем», напечатанная 20 сентября в «Молодой гвардии». В ней Исаак Зельманович делится с читателями газеты своими размышлениями о журнале воронежцев, основанном в 1931 году и помогшем многим курским литераторам и писателям опубликовать произведения, сделать первые твердые шаги на литературной стезе. Вместе с тем, замечает критик, и куряне играли значительную роль в формировании редакционно-издательской политики самого журнала. Среди них он называет Максима Подобелова, редактировавшего журнал в 1956-1958 годы, Евгения Ивановича Носова, занимавшего ведущие позиции в редколлегии, поэта Владимира Гордейчева и прозаика Ивана Евсеенко.
С дотошностью и кропотливостью истинного ученого-исследователя и педантичностью критика-литературоведа он перечисляет всех курских писателей и литераторов, произведения которых «прошли» через этот журнал. Около тридцати фамилий в этом перечне – от Василия Алехина до Вячеслава Шумакова. Отдельной строкой упоминает Юрия Бугрова, печатающего статьи и заметки краеведческого характера в специальном разделе журнала.
Говоря о влиянии журнала на развитие литературы в регионе, отмечает: «С тех пор, как «Подъем» стал ежемесячником, он получил возможность более оперативно откликаться на животрепещущие вопросы, которые ставит перед нами действительность, лучше и полнее отражать историко-литературный процесс». А в завершении предлагает читателям подписаться на журнал, так как в свободной продаже его почти не найти.

1988 год для литературоведа, критика, писателя-фронтовика и летописца литературной жизни Курского края (в широком смысле этого понятия) был юбилейный – Исааку Зельмановичу Баскевичу исполнялось семьдесят лет. Он, как видим, несмотря на обострившиеся болезни, плодотворно занимался литературной деятельностью, причем с такой регулярностью и интенсивностью, которой не грех было позавидовать и молодым. Диапазон исследуемых и освещаемых им тем был широчайшим – от литературного творчества первого известного по имени земляка курян преподобного Феодосия Печерского до первых литературных шажков молодых курских писателей, оставленных на страницах журнала «Подъем». И при этом все эти темы представляли единую мозаику полотна под названием «Литературная жизнь Курского края». Ни до Баскевича, ни при нем никто больше такого титанического труда не совершал, хотя талантов, как знаем, было предостаточно.
Мчавшаяся по стране «тройка» – Мишка, Райка, «перестройка» – так подрасширили ворота «гласности» и «свободы» слова», что через них грязным потоком хлынула пошлость и безнравственность, глуша в своей бурлящей мути прежние идеалы доброты, честности, справедливости, порядочности, совестливости». Все чаще и чаще со страниц газет, по радио и телевидению стали слышны речи не о любви и нежности, а о сексе и сексуальном раскрепощении. Это никак не сочеталось с принципами, исповедуемыми на протяжении многих десятилетий Баскевичем. И он, не в силах терпеть похабщину и бездуховность, изливающуюся уже из уст доктора филологических наук, профессора И.С. Кона, 12 марта с гневной и обличительной статьей «Секс или все-таки любовь?» обращается со страниц «Молодой гвардии» к читателям.
«Ученые, которые подменяют великое чувство любви сексом, к тому же «свободным от ханжеских запретов, поступают, мягко говоря, неосмотрительно, – пишет он. – Желая того или не желая, они берут на себя тяжкое бремя ответственности за неизбежные нравственные потери, за человеческие трагедии, за искалеченные судьбы юнцов, которые, еще не имея жизненного опыта, доверяются их благословляющим рекомендациям».
Но, к сожалению, его голос был «гласом вопиющего в пустыне» – советское общество, настроенное на другие волны и частоты другими вожаками и поводырями, уже безудержно и безоглядно летело в тартарары.

Однако, несмотря ни на что, жизнь худо-бедно продолжалась. Подошло семидесятипятилетие курского писателя Федора Голубева, и Баскевич 2 мая в «Курской правде» публикует статью «Проверено самой жизнью». В ней, естественно, говорится о творческой деятельности писателя-фронтовика, автора книг «Вернулся», «Димкин перезвон», «Сын партизана», «Зеленый патруль». Причем говорится с учетом тенденций «перестроечного времени», когда одни кумиры безжалостно свергались, а другие бездумно и легковесно, без критического анализа их деятельности, возводились. В данном случае Баскевич, вопреки отчетливо обозначившейся колеи хулить все советское, социалистическое, утверждал, что произведения юбиляра выдержали проверку временем и  по-прежнему «обогащают читателя, особенно юного не только знанием, но и пониманием жизни, помогают определить свою жизненную позицию».

В июле 1988 года исполнялось тридцатилетие образования Курской писательской организации. В юбилейный год она пополнилась еще одной «боевой» единицей – в Союз писателей была принята Татьяна Горбулина. Как рассказывают «старожилы» писательской организации, юбилейные мероприятия проходили довольно скромно. Однако это не помешало Исааку Зельмановичу подготовить и опубликовать 30 июля в «Курской правде» статью «Для творчества периферии нет».
Естественно, в статье шла речь как об инициаторе самой идеи создания организации – Валентине Овечкине, так и о первых писателях, вступивших в нее. Называет Баскевич и круг литераторов, созревших для вступления в писательское сообщество. А затем переходит к персональному вкладу каждым курским писателем в общую копилку под названием Курская писательская организация.
Много положительных примеров из жизни Курской писательской организации, давшей стране такие яркие таланты, как Евгений Носов, Николай Корнеев, Михаил Обухов, Егор Полянский, Владимир Детков, Михаил Еськов, Юрий Першин, с нескрываемой гордостью приводит Баскевич.  Но не оставлена им без внимания и негативная сторона в жизни организации – ликвидация Курского книжного издательства и прекращение выхода в свет альманаха «Простор» и популярного сборника для детей «Радуга». Это повлекло резкое ухудшение положения писательской организации, так как маломочное, по определению критика, воронежское Центрально-Черноземное книжное издательство не могло в полной мере обеспечивать курян выпуском их книг. И тут хуже всех приходилось молодежи.
«Реки питают родники, литературу – творчество молодых, – философски констатирует Баскевич. – Если им не помочь, она состарится (а процесс старения идет сейчас во всю) и обмелеет».
И далее рассуждает о том, что ныне перед областными писательскими организациями, в том числе и перед курской, после застойного периода очень остро встает вопрос о воссоздании местных книжных издательств, которые помогли бы талантливой молодежи быстрее встать на крыло и порадовать читателя книгами.
Кстати, в стремлении обретения собственного книжного издательства Баскевич был не одинок. Эту насущную проблему курского писательского сообщества публично поднимал перед властями Курской области и ответственный секретарь писательской организации Владимир Павлович Детков. Но, к сожалению, под громкую говорильню о перестройке во властных структурах, воз с места не стронулся. Все полезные предложения и идеи забалтывались на корню…
Что же касается «застойного периода», под которым подразумевалось брежневское правление, то весьма мудрый Баскевич, на мой взгляд, «повелся» на «демократические» лозунги «отца перестройки» А.Н. Яковлева. Хоть и обладал провидческим даром литературовед и писатель Баскевич, но тут промахнулся. Брежневский «застой», особенно в экономике и промышленном производстве,  по сравнению с последующим ельцинским «прогрессом», продолжающимся и в наши дни, показался бы верхом совершенства. Скатиться от 20% мирового валового продукта до 1-2%, потерять международный престиж и уважение, стать притчей во языцах для русофобов всех мастей – это нагляднее всего показывает, где был застой и где настоящий регресс. Впрочем, оставим это на совести Исаака Зельмановича, члена КПСС с сороковых годов…

В день рождения писателя (1 октября), в честь юбилея, «Курская правда» публикует рассказ «Чучело», а «Молодая гвардия» – очерк «Поэты ИФЛИ». Выше эти автобиографические произведения в той или иной мере уже рассматривались, поэтому повторяться с их анализом не будем.

Так прошел юбилейный год для самого критика и писателя. А что же коллеги, общественность о нем самом?.. В Курске, к сожалению, ничего, если не считать маленькие врезки с редакционным поздравлением в его статью и очерк. И только в «Литературной России» с небольшим опозданием 10 октября печатается сухосочная статья «Есть что сказать». В ней редакция газеты кратко сообщает о жизненном и творческом пути выдающего – не побоюсь этого слова – литературоведа, критика, писателя-фронтовика и летописца курского писательства.

1989 год писатель начинает с публикации в «Молодой гвардии» 14 января полемической статьи «Имеет ли значение, кто руководит нами?», в которой он как бы отвечает на статью кандидата исторических наук В.П. Пашина, заявлявшего, что сталинская система управления зашла в тупик. Поэтому неважно, кто сядет в кресло руководителя – он будет вынужден действовать в ограниченных рамках системы. Баскевич с этим доводом не согласен. «Не следует думать, что человеческому фактору в происходящей сейчас перестройке не принадлежит сколько-нибудь существенной роли, – пишет он. – Так можно думать только в том случае, если рассматривать человека в качестве «винтика» социального механизма, а не как личность, обладающую своим отношением к жизни, собственными устремлениями, определенной общественной позицией. Успех перестройки зависит от каждого из нас! Это верно. Однако у руководителя больше прав и возможностей, чем у рядового труженика. От него больше зависит».
Да, Исаак Зельманович, занимавший всю свою сознательную жизнь активную позицию, всю жизнь веривший в разум и волю человека, вроде бы выступал с правильных позиций и говорил правильные слова… Но, к сожалению, жизнь показала иное: от мнения и даже действий рядового труженика, рядового гражданина страны мало что зависит. Это наглядно продемонстрировали власти, наплевав на решение референдума о сохранении Советского Союза.

Следующая статья неравнодушного к общественной жизни в целом и литературной, в частности, писателя-публициста Исаака Баскевича вышла 4 марта 1989 года в «Курской правде». Называлась она «С беспокойством о человеке» и посвящалась творческой деятельности курского писателя-фронтовика Михаила Исидоровича Козловского (1904-1974), орденоносца, автора книг «Митрошкин верх», «Девичья бригада», «Любаша», «Своя земля», «Золотая роза», «Первая разведка», «Суровая юность».
Как всегда, когда речь шла о курских писателях, Исаак Зельманович находил самые теплые, самые добрые слова. Нашел он их и в данном случае, отмечая высочайший гуманизм произведений Козловского, их нравственную и патриотическую составляющую, прекрасно прописанные образы людей-тружеников, людей-созидателей, большинство из которых были сельскими жителями. И вновь возражал против тех литературных критиков, которые «записывали» Козловского в сообщество так называемых «писателей-деревенщиков».
 
Как уже говорилось выше, человек с активной жизненной позицией Исаак Зельманович не мог оставаться в стороне и от общесоюзных дискуссий о современной литературе и месте писателя в обществе. Поэтому он 12 мая публикует в «Литературной России» статью «Демократические жесты: Союз писателей, каким ем бить?». А 7 июля в «Курской правде» печатает литературоведческую работу «Слово и время» о творчестве поэта-земляка Николая Николаевича Асеева (1889-1963), автора стихотворного цикла «Курские края» и «Богатырской поэмы», в которой есть такие замечательные строки:
И горжусь я, и веселюсь,
пусть и в сердце я
              страстно ранен,
что сильна моя новая Русь
и что я ее сын – курянин.

«И на жизнь, и на литературу мы смотрим сейчас во многом иначе, чем несколько лет назад, – такими словами начинает Баскевич «Слово и время». – Естественно, что и творческий путь Николая Асеева – одного из зачинателей советской поэзии – также требует нового осмысления». А далее пишет, что не все так гладко было на этом пути, с первого взгляда вроде бы благополучном: мол, не покончил с собой, как Маяковский, не был репрессирован, не расставался с Родиной, имел награды. Но когда пришел 1937 год, подобно многим представителям интеллигенции, ждал ареста. Обошлось. В 1946 году после выхода известного постановления ЦК ВКП (б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», читая газеты, ожидал увидеть свою фамилию рядом с фамилиями М. Зощенко и А. Ахматовой. И здесь худшее минуло. Однако те юные надежды, что с победой революции
…настанет пора человеческой сказки,
чтобы всем хватило одеяла и ласки,
чтобы каждый был доброй судьбою отмечен,
чтобы мир этот дьявольский стал человечен
не воплотились в жизнь. Отсюда боль и страдания души, а опора лишь в жене и стихах… о малой родине.
Суджа, Рыльск, Обоянь, Путивль,
вы мне верную службу служили.
Вы мне в жизнь показали пути…

А еще Баскевич цитирует такие строки, которые прямо говорят о том, что именно в Курских краях поэт находил опору в непогожие дни жизни:
Стойте крепче. Вы мое оплечье,
вы мои деды и кумовья,
вы мое обличье человечье,
курские края.
«Его поэзия отразила противоречия эпохи, сложные, подчас даже ошибочные искания самого Н. Асеева, – подводит Баскевич читателя к главному выводу о творчестве выдающегося курянина. – И тем не менее общей направленностью своего творчества, высоким гуманизмом, человеческой добротой, горячей любовью к Родине, к России Николай Асеев – с нами». А точку ставит, цитируя поэта Льва Озерова: «Есенин открыл рязанские красоты, Асеев – курские». 

Куряне в литературе, курские мотивы в произведениях курских авторов и авторов, уроженцев Курского края, – вот главные темы, которые волновали и волнуют уже в перестроечное время критика и писателя Баскевича. Он чувствует надвигающийся новый коренной социальный излом и спешит обозначить основные, верные во все века вехи и литературные пути-дороги – это гуманизм, правдивость изображения жизни, любовь к родной земле и Родине. Потому такие работы в «Литературной России» и в главной областной газете. 
Отсюда – и очередная его статья «Притяжение родной земли, опубликованная 20 августа 1989 года в «Курской правде». Она о писателе-курянине Иване Захаровиче Лепине, родившемся в деревне Красавка, что на речке Снова, но после окончания  Литературного института имени А.М. Горького, проживавшего в Перми, однако не забывшего малой родины. В его произведениях, как подчеркивал Баскевич, часто звучали курские мотивы, а некоторые изданные им книги вообще были посвящены жителям Красавки.

Продолжая летописание литературной жизни соловьиного края, отслеживая выход новых книг земляков, Исаак Баскевич 26 августа в «Молодой гвардии» публикует статью-отзыв на первую книгу поэта Вадима Николаевича Корнеева «Купанье в сентябре», изданную в Воронеже (ЦЧКИ) в 1988 году.
«Ровно десять лет стихотворения Вадима Корнеева «выдерживались» в Центрально-Черноземном книжном издательстве», – с горечью констатирует он факт задержки в издании книг курских авторов, в том числе и Вадима Николаевича Корнеева, сына замечательного курского поэта Николая Юрьевича Корнеева.
И далее, проводя разбор стихотворений, цитируя понравившиеся строки, критик отмечает, Вадим Корнеев «по своей сути – лирик», однако «не сосредоточенный на своих сугубо личных настроениях и переживаниях».
«Лирика его объективирована, обращена к жизни в ее многообразных проявлениях, – отмечает он основные свойства поэтического творчества «молодого» автора. – Любовь, дружба, радость общения с природой. Прошлое, настоящее и будущее Родины – предмет его внимания и раздумий. И уже поэт так внимателен к людям, с которыми сталкивает его наша действительность».
На мой взгляд, о поэте Вадиме Корнееве сказано весьма положительно и искренне: поэзия Вадима Николаевича того заслуживает. Но Баскевич этим не довольствуется и несколько ниже добавляет: «В отличие от иных своих сверстников, которые легко виноватят отцов и дедов за культ личности, волюнтаризм и застой, поэт видит мир и людей в их сложности и противоречиях. Он уважает этих людей, сочувствует им. Ибо «система», для которой они только «винтики», узурпировала у них и власть, и хозяйские права, и право на человеческое внимание. Вот почему так тепло вспоминает В. Корнеев Валентина Овечкина, отважно вступившего в единоборство с этой «системой»:
Лишь теперь я понял, как был труден
путь, ему отмеренный судьбой,
каждый день его районных буден,
до конца заполненных борьбой.
 Процитировав эти строки, главный литературовед и критик области продолжает: «Жизненная позиция, обозначенная в первой книжке стихов, привела Вадима к новым стихотворениям, отмеченным гражданской зрелостью, видением мира с позиций народа».
Остается отметить, что до выхода авторского сборника стихотворений «Купанье в сентябре», Вадим Николаевич Корнеев систематически печатался в местной периодике – газетах «Курская правда» и «Молодая гвардия», а также в региональных и столичных изданиях – «Подъем», «Наш современник», «Молодая гвардия», «Русское эхо». Кроме того, его поэтические произведения публиковались ощутимыми подборками в коллективных сборниках, выходивших в Орле, Белгороде, Воронеже, Самаре и Москве. А вот авторская книжка этого самобытного поэта, часто идущего против течения, вышла с такой задержкой, что вызвала горечь критика, о которой говорилось выше.
Стоит также обратить внимание на то, что о поэтическом даровании «молодого» Корнеева кулуарно немало говорилось курскими писателями и журналистами, но на выход его книги публично откликнулся только Исаак Баскевич. В этом-то и главное достоинство литературоведа и критика – постоянно держать руку на пульсе литературной жизни Курского края. И, несмотря ни на какие протуберанцы в общественной и социальной жизни общества, отмечать творчество того или иного курского писателя или литератора.
В стране, как уже не раз отмечалось, происходит переоценка ценностей, что вчера еще было «белым и пушистым», ныне становится «серым и шероховатым», одни кумиры ниспровергаются, другие возносятся. Однако Баскевич, при всех его общественно-политических колебаниях, вызванных «перестройкой» и «гласностью», остается верен литературным пристрастиям. Он как любил Валентина Овечкина и его творчество, идущее против общего течения, в том числе и «Районные будни», так и продолжает любить. И в связи с этим, в вышедшем в Москве сборнике «Литература и современность» публикует свою статью «Надо ли перешагивать через Овечкина?», ране печатавшуюся на страницах «Литературной России» (11.09.1987). В этом весь Баскевич…

18 ноября замечательному курскому поэту и прозаику Юрию Петровичу Першину, продолжающему в поэзии лучшие традиции предшественников – Николая Асеева, Николая Корнеева, Егора Полянского, – исполнилось 50 лет. В честь юбилея писателя «Молодая гвардия» публикует стихи поэта – «Река», «Скирд годов», «Холодное лето» и другие, а также дарит ему статью Исаака Баскевича «Ради добра и правды».
«Малая родина, – высвечивая основную и определяющую суть в творчестве Першина, пишет Баскевич, – открыла ему глаза и на всю Русь, на ее историю, начиная еще с Киевской Руси, на Куликов¬ское и Бородинское поля, на Курскую битву, на всю нашу повседневность. Ю. Першин исполнен сыновьей любви к России, но, в отличие от некоторых из совре¬менных певцов, он видит в родимой Руси не что-то отделенное от всего человечества, чтобы Родина к каждому нашему человеку оборачивалась не мачехой, а лю¬бящей матерью. Он-то хорошо знает, как для этого много надо сделать и переделать и в самой жизни, и в душах людей». 
Как видим, Исаак Зельманович в очередной раз продемонстрировал свою приверженность курскому писательству, отметив высокую поэтическую составляющую творчества юбиляра, его даровитость, человечность и народность. Никто и ничто не заставляло его, ветерана Великой Отечественной войны, пенсионера, часто страдающего от многих болезней и ран военной поры, это делать, разве голос собственной совести и зов души, любовь к высокому и нежному слову, трепетный зов самого слова. И он писал. Искренне и душевно. Писал, когда другие, наверное, немало говорившие хороших слов в адрес юбиляра за праздничным столом, публично, на страницах газет и журналов, этого не «отваживались» делать.
Этой статьей был завершен 1989 год в творческой жизни Исаака Баскевича – признанного лидера критики и литературоведения Курской писательской организации, пополнившейся в этом году крепко скроенным прозаиком Борисом Петровичем Агеевым. Агеев родился в 1950 году в деревне Кочановке Льговского района, но после службы в Советской армии в поисках романтики дальних странствий оказался на Дальнем Востоке, на Камчатке, где в 1984 году был принят в Союз писателей СССР. И вот после долгих дальневосточных странствий и прохождения обучения на Высших литературных курсах в Москве (1987-1989) возвратился на родную Курщину уже известным в России прозаиком, автором повестей «Текущая вода» и «Третий».

Новый 1990 год известный в России критик и летописец литературной жизни Курского края начал с публикации 10 января в газете «Курская правда» статьи «Живут его книги» о творчестве старейшего курского писателя Михаила Максимовича Горбовцева (1895-1978), автора книг «Записки школьника», «Андрейка-партизан», «Находка», «Мишкино детство». 
Поведав читателям о непростой судьбе Горбовцева, родившегося в крестьянской семье и в 12 лет осиротевшего, но сумевшего окончить Путивльское городское училище и Курскую учительскую семинарию (1916), ставшего в 1928 году членом курского отделения Всесоюзного объединения крестьянских писателей, Исаак Зельманович очень бережно отозвался о его произведениях. По мнению критика, они и в перестроечное время не утеряли своей популярности и воспитательного значения, ибо правдиво и без приукрашиваний рассказывают о жизни простых людей, о патриотизме, о любви к Родине.
Еще Баскевич отмечает, что Михаилу Максимовичу «в высшей степени были присущи благожелательность к людям и одновременно личная скромность – качества, характерные для русской интеллигенции», и что, кроме литературного творчества, старейший курский писатель много занимался краеведческими исследованиями.

Следующей в этом году работой Баскевича стала большая (на половину газетной полосы) статья «С конца копья вскормлены» с подзаголовком «Автор «Слова о полку Игореве» и курские кмети», напечатанная 20 января в «Курской правде». В этой статье-гипотезе литературовед в очередной раз публично размышляет о том, мог ли быть автором бессмертного поэтического произведения средневековья курянин и кто такие курские кмети.
Как и в предыдущих работах, а их было уже не менее десятка, Исаак Зельманович не просто говорит, что автором «Слова» мог быть курянин или человек, крепко связанный с Курском или Курским краем, но последовательно настаивает на своей гипотезе. При этом он опирается не только на исследования таких авторитетов в научном мире, как академики Б.А. Рыбакова и С.Д. Лихачева, но и на работы курских авторов, в том числе ученого-фольклориста Юрия Юдина. И приводит все новые и новые доказательства, в том числе и лингвистические.
А еще эта статья примечательная тем, что Исаак Баскевич выдвигает очередную версию, почему половцы не взяли приступом Курск. В городе и в его округе, по мнению литературоведа, еще оставалось предостаточно «сметливых курских кметей», самоорганизовавшихся и сумевших постоять за град и веси. Вот, мол, половцы и обломили зубы об их мужество и самоотверженность.
Эта версия мне очень близка. Когда я писал роман-трилогию «Святославичи», то в третьей части «Червленые щиты» ввел эпизод того, как отряды хана Кзака, ведомые его сыном Арсаном, пытались взять Курск и Рыльск и были отбиты с большим уроном для себя. Роман, пусть и исторический, тем и хорош, что дает автору широкий диапазон действий и полета воображения. Чтобы как-то объединить разноперую крестьянскую массу, ремесленный городской люд, охотников-бродников в воинское подразделение, придать ей силу и уверенность, я ввел в данный эпизод организующее начало – присутствие в Курске супруги Всеволода Святославича, княгини Ольги Глебовны. Под ее руководством куряне отстояли свой град, а чуть позже оказали помощь и жителям Рыльска.
Однако вернемся к статье Баскевича. В ней есть и другое не менее интересное замечание литературоведа.
«Как могло случиться, что многочисленные исследователи «Слова» прошли мимо курских пристрастий автора? – спрашивает он не только читателей газеты, но и, возможно, ученых-литературоведов «не пожелавших» заметить данное обстоятельство. И сам же отвечает на поставленный риторический вопрос: – Тому виной представления, будто Киевская Русь являла собой разливанное море невежества, над которым возвышались лишь отдельные островки культуры: Киев, Новгород Великий, Чернигов…»
А ниже данное высказывание дополняет следующим пояснением: «Таков взгляд давно уже опровергнут наукой, но следы его все еще дают о себе знать».
Что на это можно сказать? Лишь то, что отечественная история и историография, на словах отвергающая так называемую «норманскую теорию», на практике даже в советское время следовала в ее русле, а уж в «демократической» России новейшего времени вообще едва ли не преклоняется перед ней. Вспомните, каким нападкам со стороны представителей так называемой официальной науки подвергся писатель Михаил Николаевич Задорнов, осмелившийся сказать в печати и кино, что Рюрик был русско-славянским князем, а не варягом-скандинавом.
И как еще они из кожи лезут, чтобы доказать, что «Книга Велеса» – это фальшивка двадцатого века, не удосуживаясь даже выбраться из кабинетов и пройтись по тем местам фиксации следов дощечек с резами и руницами, которые им указывают приверженцы этого письменного памятника древних русичей. И опять одним из главных аргументов у них – государства Руси до Олега Вещего не существовало и письменности у русичей не имелось, то есть на русско-славянских землях процветало всеобщее невежество и дикарство.
Они не видят высоко развитой культуры у скифов, а прекрасные изделия из золота, серебра, обнаруженные в захоронениях скифских воинов, без тени сомнения относят к заслугам греческих мастеров.  Мол, эллины по просьбе скифов все это им изготовили. Хотя даже не специалисту в области древней культуры видно, что техника, стили и «школы»-то у эллинов и скифов совершенно разные, совсем не похожие.
Они, как попки, повторяют слова из Повести временных лет, некогда написанные, точнее, переписанные монахом Нестором-летописцем, о том, что наши предки – северяне, древляне, радимичи, вятичи – «живяху зверьским образом, живущее скотски…». Уча других пользоваться критическим анализом в исследовательской работе, они тут про него забывают, напрочь забывают то обстоятельство, что тексты ПВЛ были написаны христианскими летописцами, старавшимися и по убеждениям, и по указанию церковных иерархов-греков все прежние очаги культурного наследия уничтожить, опорочить, предать остракизму. Отсюда и «живяху зверьским образом»…
Примеров того, как вновь пытаются представить наш народ, нашу страну варварами ныне ежедневно мы слышим из уст официальных представителей Госдепа США, проповедников демократии, голословно обвиняющих нас во всех смертных грехах, в том числе и в убийстве младенцев во время бомбардировок террористов-игиловцев в Сирии. Но когда им говорят: «Представьте доказательства», – то ссылаются на интернетовские фальшивки тех же террористов. И опять дудят свое: «Русские – варвары!»
Эта фраза произносилась в древности греками, в средневековье – представителями «просвещенной» Европы, теперь – англосаксами-американцами, уничтожившими более 15 миллионов коренных жителей Америки, сбросивших атомную бомбу на мирные города Японии. И никто из них не испытывал стыда от собственного беспардонного вранья и двойных стандартов.
У нашего народа есть пословица: «Каждый кулик свое болото хвалит». Поэтому понять американцев или западных европейцев, восхваляющих «свое болото», свою страну, можно. Но когда представители отечественной элиты от науки и культуры, попугайничая, бездумно повторяют восхваление их странам и ругают собственную – это уже ни в какие ворота!
К счастью, в нашем Отечестве всегда были, есть и будут люди в науке, литературе, искусстве, которые не ищут легких путей, двигаясь по пробитой предшественниками колее. Им приходится идти против общего течения (Н.Н. Асеев, В.В. Овечкин, В.Н. Демин, Д.И. Иловайский, М.Н. Задорнов, А.И. Асов, Л.В. Прозоров, академик В.А. Чудинов и другие). Их обвиняют в некомпетентности и антинаучности, их шельмуют, но они не только отстаивают свою точку зрения, но и аргументированно доказывают свою правоту, в том числе и в вопросах истории Отечества.
Вот и Исаак Баскевич, явно принадлежащий к патриотам России, а не к ее хулителям, в заключительной части своей статьи «С конца копья вскормлены» пишет: «Мы свято чтим традиции давних лет. От них тянутся крепи и к Курской дуге в годы Великой Отечественной войны, и к нашей современности. Вот почему так хочется, чтобы у «детинца», с которого начинается наш древний город, стояла статуя воина, воспетого в «Слове о полку Игореве».
Последняя фраза литературоведа и истинного патриота нашего края звучным рефреном проходит через многие его произведения. Но «отцы города», руководители области, без устали бубнящие вслед за токующим в Кремле глухарем Горбачевым о «перестройке», «новом мышлении» и «гласности», никакого внимания на данный призыв не обращают. Их интересуют совсем иные дела: как удержать в руках ускользающую власть…

В этом же году в Сумах (Украина) издается очередной сборник работ о «Слове», и в нем публикуется статья Исаака Баскевича «Курские кмети в поэтической системе «Слова о полку Игореве». В данной работе курский писатель и литературовед в очередной раз убедительно показывает пристрастие автора «Слова» к курянам-воинам и их князю Всеволоду Святославичу. А также подчеркивает, что именно в образе курских кметей – основное проявление народности бессмертного произведения, возвышающей его над остальной феодально-дружинной поэзией средневековья.

А 19 апреля 1990 года в «Курской правде» опубликована новая статья Баскевича «Она писала добрые стихи». На этот раз работа литературоведа о творчестве поэтессы Елены Александровны Благининой (1903-1989), уроженки села Яковлево Орловской губернии, но проведшей детские и юношеские годы в Курске, в доме ее родителей на улице Щигровской Ямской слободы (ныне улица Маяковского).
О родовых корнях будущей поэтессы Баскевич сообщает, что ее отец работал на железной дороге багажным кассиром, а дедушка (по линии отца) был дьяконом – лицом из состава белого духовенства низшего состава православного священничества, которым запрещалось благословлять мирян, но разрешалось помогать священнику проводить службы и руководить церковным хором. Дедушка Елены Благининой как раз руководил хором певчих в одной из многочисленных церквей Курска.
Благинина окончила железнодорожную школу и поступила в Мариинскую женскую гимназию. (В связи с этим имя Благининой внесено в список выдающихся выпускников КГУ).
По мнению Баскевича, моменты домашнего воспитания – сказки и прибаутки бабушки, «выкозюкивания» отца, любившего после работы играть с детьми, читать им книжки, проводить инсценировки стихам и рассказам –  легли в основу ее литературного творчества. Уже в десять лет она сочинила сказку, а в одиннадцать – пьесу  «На реке».
Естественно, на ее духовное и поэтическое развитие оказало влияние обучение в лучшем женском учебном заведении Курской губернии того времени – Мариинской гимназии. В том числе занимательные уроки, проводимые в гимназии словесником И.П. Плотниковым, знакомившие гимназисток с лучшими произведениями русской и мировой классики.
«Война, революция приоткрыли перед гимназисткой новые горизонты  жизни и литературы», – пишет в статье Исаак Зельманович и далее цитирует слова самой поэтессы о том времени: «Удивительное это было время! Страна лежала в разоре и бедствии, в изнеможении от борьбы и разрухи. Казалось бы, какие там стихи! Но никогда увлечение поэзией не было таким чистым, сильным и ярким. Книжечки стихов, напечатанных на оберточной бумаге, расхватывались так же рьяно, как пайковый хлеб, и проглатывались с той же, если не с большей, жадностью». 
Рассказав читателям о возникновении в 1920 году в Курске литературного кружка – Союза поэтов, – членом которого стала Елена Александровна – студентка Курского педагогического института, Исаак Зельманович далее спешит сообщить о губернском издательстве, выпустившем в свет сборник стихотворений и прозы курских авторов для детей «Начало», в котором были стихи Благининой.
С произведениями Елены Александровны вышел и курский «Альманах первый». Ведя о них речь, литературовед пишет: «В произведениях Елены Благининой, уже ставшей студенткой Курского педагогического института народного образования, ощущалась своя жизненная и творческая позиция. Она не бралась за большие темы, не прибегала к каким-то необычайным метафорам, к ломаному стиху, что было в моде. Предпочитала писать о жизни обычных людей…»
Но и этого оказалось достаточно, чтобы один из рецензентов публично охарактеризовал Елену Благинину «самой певучей птицей».
И в Курске, и в Москве, куда Благинина вскоре уехала, ее стихи охотно печатали в сборниках. А вот первая ее авторская книга появилась только в 1936 году. Называлась она «Осень».
«Почему так поздно, чем это вызвано?» – задается вопросом Баскевич. И сам же отвечает, что вызвано это, «возможно, высокой требовательностью к себе, но, возможно, и другими обстоятельствами, в том числе идеей: «Вся наша жизнь – борьба!»
Говоря же о ее произведениях, литературовед вслед за В.А. Приходько сообщает о самой главной и важной концептуальной стороне ее творчества – «способности сострадать и умении переживать чужую судьбу, как свою собственную». Вывод же его такой: «И детские, и «взрослые» стихотворения Елены Благининой поныне по-настоящему современны уже потому, что они исполнены неподдельной человеческой доброты. В них нет ни нарочитой назидательности, ни умилительного сюсюканья…». А еще Баскевич подчеркивает, что Елена Благинина «до конца своих дней хранила благодарную память о Курске, где она впервые почувствовала себя писательницей».

11 августа 1990 года «Курская правда» печатает рассказ Баскевича «Про «Мурзилку», предназначенный детской аудитории (возможно, навеянный личными воспоминаниями о собственном детстве, а также работой над очерком о детской писательнице Елене Благининой), а следом, 17 августа, в этой же газете публикует его очерк о творчестве Николая Корнеева. Он называется «Для любви, песни и радости!» и посвящается 75-летию поэта.
«Сейчас, в пору перестройки, которая позволила отбросить обветшавшие догмы, легко упрекнуть поэта, что он не сумел подняться над мышлением своего времени, – рассуждает с позиций новых общественно-политических веяний в стране литературовед Баскевич. – Среди написанного им есть, наверное, и такое, что ныне он написал бы не так или не совсем так. Но, положа руку на сердце, кто может сегодня сказать, что он ясно представляет путь, который выведет нашу страну к светлому завтра. Призывы жить и трудиться прежде всего и только лишь для себя, проповеди индивидуализма или же группового эгоизма не спасут и не могут спасти страну от переживаемых нами несчастий и бед».
Эти строки прямо указывают на то, что Исаак Баскевич, будучи честным партийцем, некогда принявшим «перестройку», провозглашенную лидером партии и государства Горбачевым, поверившим в нее, теперь уже явно, а главное, открыто сомневается в ее благополучных итогах. Отсюда – экспрессия в словосочетаниях «призывы жить», «проповеди индивидуализма, группового эгоизма», отсюда – едва скрытый сарказм… Отсюда и упоминание о «переживаемых нами», то есть народом, «несчастьях и бедах».
А несчастья и беды народа и страны Советов – СССР, в которой Горбачев был избран президентом, уже были видны невооруженным взглядом: ползучий ядовитый сепаратизм, парад суверенитетов, межэтнические столкновения, падение производственной и экономической дисциплины, борьба элит с центром за власть. И болтология, болтология, болтология… Страну методично и целенаправленно разрушали. Великую страну, собираемую по крупицам предыдущими поколениями россиян, страну-победительницу цинично уничтожали ее же собственные руководители, лишенные разума.
И вот в этой тяжелейшей экономической, политической, общественно-нравственной обстановке, ведя речь о творчестве юбиляра, Баскевич напоминает читателям, что в его поэзии всегда присутствовало «обращение к опыту поколения, которое нашло в себе силы уничтожить фашистское нашествие, а потом наново отстроить опустошенную и разрушенную войной Родину, взметнуть ее к новым высотам».
А далее он говорит не только в защиту поэта, но и себя самого, что они вместе со всем советским народом свершили все «не из-за страха, не из-за боязни репрессий, не потому, что послушно выполняли указания разных начальников и уполномоченных, а потому, что ощущали себя великим коллективом, объединенным общностью интересов и целей».
И сказано это настолько искренне, настолько  проникновенно, что не верить этому просто нельзя.
Статья «Для любви, песни и радости!» рачительным образом отличалась от всех предыдущих статей литературоведа о Николае Корнееве (а написано  им о нем было немало – не менее дюжины отзывов и рецензионных статей; пожалуй, на целую бы книгу хватило). В ней речь идет не столько о поэтическом багаже ведущего курского поэта, сколько о его гражданской и писательской позиции, о героях его произведений – людях невыдуманных, представленных самой жизнью. И в качестве примера приводятся поэмы Николая Юрьевича «Мать» и «Одиннадцать».
И как приговор болтунам-перестройщикам от литературы, на мой взгляд, следуют такие насмешливо-саркастические строки: «Когда от повально разоблачительной и обличительной литературы наших дней, значение которой не подлежит, разумеется, никакому сомнению, обращаешься к поэзии Николая Корнеева, невольно чувствуешь, сколь остро необходима нам присущая ей любовь к жизни, к людям, к родной земле, к ее истории и традициям. Жить «без любви, без песен, без радости» – невозможно».
Не менее проникновенно, с привкусом откровенного разочарования, звучат и такие строки литературного критика: «Горько и обидно, что к семидесятипятилетию Николая Корнеева ни одно из наших издательств только потому, что он живет не в столице, а в Курске не удосужилось выпустить в свет сборник его избранных произведений. А ведь перед нами – поэт далеко не ординарный». И приводит далее высказывания критиков С. Гудзенко и М. Луконина, что стихи Корнеева – «это настоящая поэзия, патриотическая и жизнеутверждающая».
Далее следует определение «тонкого и требовательно критика» И. Ростовцева, что «у Н. Корнеева есть моральное право спорить с самим Гете, по-новому взглянуть на прежние ценности, пересмотреть те жизненные, философские понятия, которые заключаются в них».
Но более ценное, по крайней мере, на мой взгляд, утверждение Евгения Носова, использованное Баскевичем в статье: «Вся поэзия Николая Корнеева – это борьба за человека, за возвышение его над самим собой. Диапазон его обширен – от терпеливого разъяснения высших нравственных постулатов до гневного обличения обывательской сущности… Можно с полной убежденностью сказать, что все, что выпорхнуло за последнюю четверть века из нашего края поэтически стоящего, воистину соловьиного, прошло через его строгие руки и чуткую душу».
Точку же в статье Баскевич ставит такими понятными и доходчивыми словами: «Поэзия Н. Корнеева нужна людям». И с этим невозможно не согласиться.

Так уж вышло, что 1990 год  Баскевич практически начал работой о «Слове» – «Догадки Н. Асеева», и ею же его закончил. В статье, напечатанной 1 сентября в «Молодой гвардии», не только предыдущие утверждения о том, кем конкретно представлялись поэту курские «сведомые кмети», но и сам путь поэта к данному утверждения, довольно трудный и неоднозначный. На этом пути было и общение Асеева с академиком Д.С. Лихачевым, просившим поэта написать для «Трудов отдела древней русской литературы «свое отношение к «Слову», не похожее на научные работы, «импрессионистичное и субъективное», и «прислушивание» к советам А.М. Горького, и сотрудничество с А. Юговым. Однако в итоге выкристаллизовалось:
Что же это за «сведомы кмети»,
что в поход поднимали стяги?
А по-моему, это были
курские работяги…
Знал я их, будто век с ними жил,
будто о конь ходил за сохою,
пил и ел, и коней сторожил…
Именно в этом Баскевич видит поэтическую прозорливость выдающегося советского поэта и земляка курян.



НА ИЗЛОМЕ

Если 1990 год в стране был богат на сепаратистские настроения и поползновения, на межэтнические конфликты, то 1991 год начался с того, что в Вильнюс, основной очаг сепаратизма и национализма, были введены внутренние войска и подразделения милиции. Литовские националисты, боясь потерять власть, призвали молодежь к сопротивлению. Начались столкновения студентов с омоновцами и солдатами. Но нужна была кровь, нужны были сакральные жертвы – и литовские нацики произвели несколько снайперских выстрелов по своим. Погибло несколько человек, но так называемая «демократическая» западная пресса раздула число убитых до полутора десятка, а число раненых – до двух сотен. Не менее действенной в разжигании конфликта и антисоветских настроений, если не большей, стала провокация, последовавшая от Бориса Ельцина. 13 января коммунист-демократ Ельцин, будучи Председателем Верховного Совета РСФСР, обвинил центр и Горбачева в пролитии крови и подписал Соглашение о безопасности с руководителями Прибалтийских республик. Это, естественно, подлило масло в огонь. Мало того, 19 февраля Ельцин, нацелившись на собственную ничем не ограниченную власть в России, продолжая провокационную и разрушительную политику против центра и, следовательно, всего СССР, выступил по телевидению и призвал Горбачева добровольно подать в отставку. Либеральствующий коммунист Горбачев хоть и струсил изрядно, но в отставку не подал. Уж слишком власть сладка и притягательна. Однако войска из Вильнюса и Прибалтики вывел. Начался стремительный развал страны.
Пытаясь хоть как-то сохранить СССР, инфантильный Горбачев и «суперрафинированные» члены его команды на 17 марта назначили проведение всенародного референдума. Около 80% населения республик, принявших участие в референдуме, проголосовали за сохранение единой страны. Но лидерам пока что союзных республик, в том числе и Борису Ельцину, на волю народа было «наплевать и растереть». И как показали дальнейшие события, они, прикрываясь лозунгами о демократии, свободе слова и человеколюбии, наплевали. И их плевки многим народам СССР, в том числе и русскому, более того, именно русскому, до сих пор аукаются кровавой отрыжкою.

А что же Исаак Зельманович Баскевич? Как он вел себя в сложившихся обстоятельствах? Скорее всего, как честный партиец, видя предательство партийных лидеров, ощущая на себе все прелести кризиса – политического, общественно-социального, нравственного, духовного – страдал. Косвенно на это указывают его литературные работы этого года. Точнее, их тематическая направленность – в далекое прошлое края, подальше от безрадостной и гнусной действительности, от которой было не спрятаться, не скрыться…
Первая работа – «Подвиг отрока Феодосия» опубликована  6 апреля в «Молодой гвардии». В ней речь идет о жизни преподобного в Курске и его учебе. Причем не просто об учебе, а об овладении им многими «грамматиками». Не грамотой, не грамматикой, в конце концов, а именно грамматиками во множественном числе – «все грамматики».
«Возникает вопрос: почему же в пространном житии Феодосия не названы прямо языки, грамматику которых он изучил в Курске?» – познакомив читателей с собственной версией познания отроком тех языков, на которых были написаны читаемые им священные книги: церковнославянского, древнегреческого, древнееврейского, возможно, латинского, – спрашивает себя и читателя Баскевич. И, присматриваясь, «прислушиваясь, к каждому слову «Жития», дает выверенный до последнего знака ответ: «Курский период святого его биограф Нестор освещал преимущественно по рассказам матери Феодосия, темной женщины, которая могла просто и не знать, какими именно языками увлекался ее сын».
Далее Исаак Зельманович размышляет над «подвигом» Феодосия, овладевшего «грамматиками» к 13 годам, «удивляется и поражается» его «премудрости», в которой видит глубокую мудрость, и «разуму», под которым понимает высокий интеллект. И здесь же удивляется профессиональной «слепоте» многих современных перевод-чиков, «старающихся, по его мнению, по возможности, умерить восхищение успехами отрока в учении. «Слово «изумлялись», – пишет он, – переводят как «поражались», «премудрость» – как простую «смышленость», «разум» – как «разумность».
«Чем же объясняются многочисленные попытки умалить достижения Феодосия в учении? – вновь задается литературовед немаловажным вопросом. – Не тем ли, что он изучал грамматики в «захудалом», по определению Б.А. Рыбакова, Курске XI века?»
И приходит к ответу, что именно в этом, в ошибках именитых ученых, в слепом, бездумном подражании им, скрывается корень зла.
Вывод же литературоведа такой: «В Киев молодой Феодосий пришел по тому времени с немалым багажом учености, а не только лишь со знанием грамоты». И с этим выводом, с этим постулатом Баскевича я полностью согласен. Так оно и было. А почему другие исследователи этого не видят? Да по той же самой причине – привыкли ходить по кем-то проторенной колее, привыкли оглядываться на Запад: что там скажут, вдруг раскритикуют… А еще ленивы и не любят собственной истории.

Следующей работой Баскевича стала статья «К кому обращается автор «Слова»?», вышедшая по итогам научно-практической конференции, прошедшей в Новгород-Северском. Там местным музеем-заповедником была издана книга «Первые научные чтения». И в этой книге на двух страницах курский литературовед в который уже раз говорит об авторе великого произведения и его благожелательности к курским воинам-ополченцам из народа.
И уж коли речь зашла о книгах, то стоит отметить, что в 1991 году после длительного перерыва (с 1965 года) в Курске под эгидой писательской организации был издан десятитысячным тиражом сборник произведений курских авторов «Полдень», в котором нашлось место и для статьи Баскевича «Курские альманахи». В этой статье Исаак Зельманович скрупулезно перечисляет литературные альманахи и сборники, которые увидели свет в Курске с 1793 по 1965 год. Это и «Торжество курских муз» (1794), и «Белый цветок» (1914), и два выпуска «Литературного сборника учащихся (1915). Это и «Рефлектор», «Трактор», «Стихи», «Четыре» – начала двадцатых годов, и «Зерна», и «Четвертая полоса», и «Звено» – второй половины двадцатых. А еще «Утро» (1935) и «Литературные альманахи» (1939 и 1940) – после образования Курской области. (Об остальных говорилось довольно пространно в предыдущих главах).

В  статье «Сколько Курсков было в Присеймье?», опубликованной в «Городских известиях» 14 ноября, естественно, после августовской неуклюжей попытки горбачевских силовиков-гекачепистов удержать страну от развала и сохранить СССР,  Исаак Зельманович вступает в публичную полемику с учителем-краеведом Н. Рязановым. Тот утверждал, что в Присеймье в послепетровское время существовало два Курска, один из которых на «Атласе Российском» 1745 года ошибочно обозначен Сурском. Баскевич убедительно доказал, что двух Курсков в Присеймье никогда не было. И аккуратно, я бы сказал – интеллигентно, предупреждает местных краеведов о недопустимости поспешных, ничем не подкрепленных выводов.
Этой же теме посвящена и статья «Курск от Сурска далече», напечатанная в «Курской правде» 21 ноября, в которой Баскевич остается верен прежней версии – Курск и Сурск – разные населенные пункты, если Сурск вообще существовал. По большому счету, загадка картографии с Сурском остается до сих пор неразгаданной…

Последняя в этом году работа Исаака Баскевича «Жил ли Вещий Боян в Обояни?», опубликованная 4 декабря в «Курской правде», так же о родном Курском крае. В ней литературовед высказывает свое несогласие с теми краеведами, которые название города Обояни связывают с именем певца-сказителя Бояна Вещего, на землячество с которым претендуют черниговцы, трубчевцы и куряне.
Эта работа была напечатана за четыре дня до того, как три лидера братских республик – России, Украины и Белоруссии – Б. Ельцин, Л. Кравчук и С. Шушкевич, собравшись поохотиться в Беловежской Пуще и попить там водки, в одночасье решили, что СССР им больше не нужен. Мол, будем жить отдельно, каждый сам по себе, каждый сам себе голова… А если что не получится, то обратимся к западным соседям – Запад нам поможет, не оставит в беде…
Мало того, что они растоптали волеизъявление своих народов, высказанное на референдуме, жить в единстве, они разорвали вековые связи – экономические, культурные, духовные, родственные. По большому счету поступили так же, как некогда поступали сначала монголо-татарские завоеватели, а затем и литовско-польские, разделив Русь на «тьмы» и «воеводства» и стравливая их друг с другом.
Ведь проходили, все проходили, но урок не пошел впрок!..
Плоды предательства Ельцина, Кравчука и Шушкевича по отношению к единому государству (СССР или Россия – не имеет значения), по отношению к единому русскому народу (ведь и белорусы, и русские, и украинцы – по сути, один и тот же этнос, один народ) уже четверть века сопровождаются кровавыми распрями и враждой.

1992 год… Новая страна – Россия или Российская Федерация, сократившаяся по населению – вполовину, территориально – на 5,2 млн. квадратных километров. Новый правитель. Был «меченый», стал «беспалый»; был ярый трезвенник, пришел «любитель горячительных напитков». Что в них общего – так это склонность к демагогии и пустобрехству.
Новый экономический уклад – рынок вместо старого – планового. При новом государстве и новом правителе остались старые проблемы: демографические, социальные, экономические; нравственное и духовное падение и обнищание; продолжающийся политический кризис – региональные князьки пытались, по примеру самого Ельцина, выйти из России. Новыми были и безработица, о которой советские люди давно позабыли, новыми были безденежье, бартер – натуральный обмен вместо товарно-денежных отношений, беспринципность, цинизм, бесстыжесть и всеобщая безысходность. Новым стало явление, когда вместо госструктур «править бал» взялись бандиты и мошенники всех мастей, быстренько «оседлавшие» многие сферы человеческой деятельности.

Нелегко приходилось народу, в том числе и населению Курской области, которую ельцинские политологи тут же «приписали» к так называемому «красному поясу» и как только могли, так и ущемляли финансово. Не сладко пришлось и курским писателям. После развала Союза писателей СССР его приемником стал Союз писателей России. Но бывшие издательства либо обанкротились, либо перешли в руки ярых антисоветчиков и русофобов – в любом случае издавать книги курских авторов там не желали. Учрежденный Курской писательской организацией журнал «Полдень» после первого же номера в 1991 году испустил дух и воскресать не собирался.
И в этих непростых условиях Владимиру Павловичу Деткову при поддержке коллег и руководства Союза писателей России удалось учредить малое предприятие «Крона», которое должно было издавать книги курских авторов. Наконец-то, осуществилась и мечта Исаака Зельмановича о создании в Курске собственного книжного издательства. Сколько раз он об этом писал в своих статьях и очерках, сколько раз говорил в кругу единомышленников!..
Но пока дело по изданию книг налаживалось, пока собирались финансы (с миру по нитке – бедному рубаха), курские писатели публиковали свои произведения в газетах. Занимался этим и Баскевич, который 4 февраля в «Городских известиях» опубликовал статью «С гор ли киевских,  высот ли курских?». В ней литературовед в очередной раз убедительно доказывал, что автором «Слова о полку Игореве» мог быть курянин.
Впрочем, главный посыл Баскевича заключался даже не в этом, а в том, что автор бессмертного слова призывал русских князей к единству. «Автору вспоминаются времена, – пишет литературовед с нескрываемым укором новым «князькам», – когда Русь была единой: страна росла и процветала, и никакие враги помыслить даже не смели, чтобы вторгнуться в ее пределы. Но вот раздробилась Русь, и сказал брат брату: «Это мое и то мое же».

Баскевич прекрасно понимал, когда рушится империя, то крови не избежать: ее составляющие части поздно или рано, но обязательно передерутся между собой – таков итог распада всех империй, такова диалектика жизни. К тому же и пословицу помнил: кто выстрелит в прошлое из пистолета, в будущем получит гром пушек. Потому в очередной раз и напоминал власть предержащим о великом произведении. Кстати, не только в России, но и на Украине, опубликовав в Сумах работу «Что доказывают наблюдения Б.А. Рыбакова и В.Ю. Франчука над языком «Слова» и Киевской летописи. Кто-нибудь прислушался ли к предупреждению писателя? Да ничуть! Как и прежде, русские князья не прислушались к призыву автора «Слова». Так уж на Руси повелось, что не верят тут в своих пророков, все сторонних ждут…
Естественно, откликнулся Баскевич и на разгоравшуюся в стране дискуссию, как теперь обращаться друг к другу: «товарищ» или «господин». 1 апреля (дата-то какая: международный день юмора!) в газете «Курская правда» он публикует заметку «Товарищи» и «господа», в которой, ссылаясь на изменения в общественной жизни, размышляет, как нам теперь величаться. «Товарищами» – вроде бы неудобно, ибо в этом слове заключается «единство цели, общность устремлений, близость жизненных позиций», чего «с разбросанностью мнений, несовместимостью взглядов», уже нет. «Господами» величались и величаются те, кто повелевал и повелевает другими. Российский же народ, являясь главным защитником Отечества во все времена, в своем подавляющем большинстве «повелителем» никогда не был, а вот в холопах хаживать приходилось. Но то – в прошлом. Теперь же, когда вкусили свободы и воли, в холопство его и силой не загнать, но  и до «господ» еще не дорос.
И Баскевич приходит к выводу, что соответствующее обращение друг к другу тогда вызреет, когда «в обществе вместо нынешней сумятицы и неопределенности появятся какая-то ясность, порядок, уровень цивилизации, и тогда народ-языкотворец, как это неоднократно случалось в прошлом, отыщет или создаст искомое и так нужное нам слово». Все просто и ясно. Однако…
…С тех пор прошла четверть века, но нужное слово, общее для всех, так и не появилось. Видно, не созрели еще до него, видно, сумятица и неразбериха в наших умах и делах по-прежнему продолжаются…
К этой заметке по тематике близка и статья «Поставим точки на «и», опубликованная 23 июня в «Городских известиях». В ней речь идет о необходимости дискутировать в рамках цивилизованных норм, а не вешать безоглядно друг на друга ярлыки «ревизионистов», «оппортунистов», «проклятых марксистов», «сталинистов» и прочие «истов». Причем не только безоглядно, но и бездоказательно…
С предыдущими работами литературоведа и писателя Исаака Баскевича в значительной мере перекликается и статья «Почему нас кормят… эвфемизмами?», опубликованная  1 сентября в «Курской правде». В этой статье автор размышляет о формах собственности и принципах рыночной экономики, о демократии и плутократии. И приходит к выводу, что «у нас в фаворе, пожалуй, не столько те, кто своим трудом создает материальные и духовные ценности, а сколько те, кто жульничает: чиновники, которые, используя свое служебное положение, наловчились жить не на зарплату, руководители, которые установили для себя  не по заслугам – сверхвысокие оклады, спекулянты, валютчики… Такие ловкачи сейчас официально именуются «бизнесменами», «деловыми людьми». Это, само собой разумеется – авфемизм. …Вот и возникает вопрос: не является ли для кого-то термин «демократия» лишь дипломатическим прикрытием того, что следовало бы назвать «плутократией».
Сказано четверть века назад, но как животрепещуще все и ныне. Причем не только к доморощенным «коммерсантам» и «демократам» из либерального крыла общества, того самого, что так усердно разваливало Советский Союз, социализм, нашу промышленность и экономику, нашу духовность, но и к их учителям и поводырям из стран Запада – Европы и США. Слава богу, глаза у россиян на западную демократию полностью открылись. Впрочем, еще не у всех…
Завершает творческий год писатель и литературовед Исаак Баскевич на этот раз статьей «Красивые легенды и грубые факты», опубликованной 8 октября в «Городских известиях». Вновь его размышления об истоках названия города Обоянь». На этот раз ему ближе версия писателя и историка Н.М. Карамзина, который «отожествил» Обоянь с древнерусским городом Бьехень (Бьяхень), упоминаемым в летописях под 1147 год. Солидарен он и с выводами автора монографии «Топонимика Курской области» кандидата филологических наук А.И. Ященко, что город Обоянь свое название получил по реке «Бая» или «Баянь», на которой был построен в 1638 году воеводой Петром Можайским, и имеющей в своем названии тюркские корни происхождения.
С этими выводами писателя можно соглашаться и не соглашаться. Дело в том, что к названию реки Баи или Баянь тюркское  слово «бай», то есть «богатый», на мой взгляд, искусственно притянуто нашими учеными-словознатцами. Впрочем, и со словом Боян или Баян не все так просто. Например, у аваров был князь (хан) Боян, воевавший с византийцами и славянами, а авары, как известно, относятся к тюркскоязычным народам. А в Румынии есть озеро Боян. Вот и думай-гадай…

А еще в 1992 году в Курском педуниверситете была издана книга «Гордость земли курской» (составитель М. Шехирев), в которой имелась статья Баскевича о Евгении Ивановиче Носове, точнее о биографии Носова. Впервые Мастер здесь назван «выдающимся русским писателем», а также дается обширный перечень его произведений и наград, как боевых, так и за литературный труд. На мой взгляд, эта статья – одна из лучших коротких биографий Мастера. В ней сжато, но вполне понятно отражены все главные моменты жизни и творчества Евгения Ивановича.

  1993 год Баскевич начал рецензионной статьей «О том, что было, и не только о том», напечатанной в «Молодой гвардии» 7 января. В ней автор вновь обращается к творчеству Евгения Ивановича Носова. На этот раз его внимание привлек рассказ Мастера – «Красное, желтое, зеленое…», опубликованный в 10-м номере журнала «Знамя» (за 1992 год).
Поведав кратко читателю, в чем суть рассказа, Баскевич далее с едва скрываемым сарказмом пишет: «Видимо, не случайно писателю припомнилось сейчас то время, как и наше, хотя и по другому, переломное. В начале тридцатых мы голодали из-за коллективизации, ликвидации кулачества как класса, а также – социалистической индустриализации. В начале девяностых – вновь оказались не в состоянии заполнить свои продуктовые корзинки самыми необходимыми товарами вследствие шокового продвижения… к ценностям мировой цивилизации».
Возвращаясь к произведению Евгения Носова, отмечает: «Рассказ Евгения Носова, как всегда, внешне прост, непритязателен, но до чего же точно переданы в нем колорит уже ушедшей от нас эпохи, а главное – психология того поколения, которое в неимоверно трудных условиях вопреки всем прогнозам и недругов, и друзей спасло Родину от фашистского порабощения, за невиданно короткий срок восстановило, без чьей-либо помощи, хозяйство…». И тут же, отталкиваясь от произведения Мастера, как от трамплина невиданной крепости и высоты, прямо клеймит новоявленных «вождишек»-пустобрехов: «Не вина, а беда народа, что к руководству страной пробрались властолюбивые, сверхкорыстные «вожди». Они-то и довели ее до нынешних злоключений».
Не щадит он и «демократствующих интеллигентов», закрывающих глаза на бесчинства ельциновщины и винящих во всех бедах народ.
 «Нашлись новоявленные «интеллектуалы», поспешили объявить истинным виновником всех бед именно народ, – с праведным гневом горячей, беспокойной писательской души обрушивается Баскевич на пустозвонов от интеллигенции. – Не так он, дескать, жил: не для себя, а для других. Да разве такие понятия, как долг, совесть, честь, самоотверженность, подвиг ради ближних и дальних своих, возникли в последние семьдесят лет? – спрашивает «верхоглядов». И сам же поясняет словоблудам: – Они сформированы и выведены более чем тысячелетней историей народа».
Не менее драматично и набатно звучит и другой вопрос писателя, насмотревшегося «навязчивой, крикливой рекламы, манящей юных парней и дев «сладкой жизнью» общества потребления: «Сумеет ли поколение, в вены которого вводят вирус жестокого зоологического индивидуализма, поднять Россию, вывести ее из кризиса, из развала?»
И чтобы хоть как-то смягчить экспрессию  сказанного выше, он в заключительных строках все же высказывает надежду, что «наш народ не примет антиобщественной, античеловеческой морали, которую ему навязывают».
Вот такой была рецензия литературоведа на новое произведение Мастера – блестящей для рассказа и его автора и ядовито-критической для власть предержащих и их прихлебателей от либеральной интеллигенции. Не многие художники слова в Курской области и в России в целом отваживались в те времена на столь гневные обличительные слова, адресованные либералам и властям. Баскевич же отважился, не побоялся ни либерального лая, ни грозного окрика власти.
А что же народ? Он, к сожалению, «антиобщественную, античеловеческую» мораль если не принял в полном объеме, то, по крайней мере, на многие годы смирился с ней. Народ – это море. Нет бури – и море спокойно. Но стоит появиться заводиле-смерчу – и море заштормит, а заштормив, снесет на своем пути все. Но заводилы не было, и море, почти не возмущаясь, принимало все дерьмо, сбрасываемое в него с борта корабля, в рубке которого находился Борис Ельцин, а команду составляли либералы-«дерьмократы». Потому, несмотря на рост количества церквей, духовного роста по-прежнему не наблюдается, наоборот, продолжается духовная деградация. Ведь силы мрака велики, стоглавы и тысячеруки. Да и выступают часто не под собственной отвратительной личиной, а упакованными в яркие, привлекательные наряды «демократии», «свободы слова и личности», «плюрализма мнений и либеральных ценностей». Тут, поди, разберись!..

Между тем, на страницах центральной и региональной печати с подачи продвинутых либеральных журналистов завязалась очередная дискуссия о том, кто такие краснодонские молодогвардейцы. И Исаак Зельманович, ранее немало написавший о творческой деятельности А. Фадеева, о его романах и повестях, не мог не вступить в полемику. И 29 мая в «Городских известиях» он публикует статью «Заслуживают благоговейной памяти», в которой значительное место отводит реабилитации доброго имени  уроженца села Ясеньки Горшеченского района Курской области Виктора Иосифовича Третьяковича, ранее обвиняемого в предательстве, а на поверку оказавшегося героем и комиссаром молодогвардейцев.
Следом за этой работой, но уже на страницах «Курской правды»  8 сентября последовала не менее полемическая статья «Кто же нажал гашетку курка?» о причинах самоубийства В. Маяковского. И снова – собственное видение комплекса причин, в том числе и «опалы» со стороны властей, подтолкнувших поэта к самоубийству.
А буквально в следующем номере «Курская правда» печатает небольшую заметку Исаака Баскевича «Добрый почин» об открытии в Переяславе-Хмельницком памятника автору «Слова о полку Игореве». В сжатой, но емкой форме Баскевич напоминает читателям историю похода Игоря Святославича в 1185 году и ответные действия половцев. Тогда, по мнению литературоведа, степняки пойти на Курск побоялись, зная характер курских кметей. У стен Рыльска и Путивля орды Кзака получили достойный отпор. А вот Кончаку повезло больше: он повел свои войска на Переяславль Южный, в котором княжил Владимир Глебович – родной брат супруги Всеволода Святославича. Князь Владимир храбро выступил в поле, чтобы сразиться с половцами в открытом бою, и был тяжко ранен. Однако град отстоял. Правда, не смог защитить другой город княжества – Римов, который половцы разрушили, а уцелевших жителей пленили.
Но не только о событиях, связанных со «Словом», напоминает писатель читателям. Говорит он и о Переяславской Раде, принявшей «историческое решение о воссоединении Украины с Россией». И высказывает надежду на наше единение, потому и цитирует слова одного из авторов памятника о нашей силе в единстве. И, конечно, приветствует появление такого памятника на Украине.
Но есть в заметке и горечь писателя. «Добрый почин переяславских друзей, – пишет он, – заставляет вспомнить, что еще четверть века назад курская общественность поставила вопрос о сооружении памятника «Слову», воспевшему курских ратников. Эти призывы так и остались без последствия».
К сожалению, приходится констатировать, что и до настоящего времени, несмотря на продолжающиеся разговоры о памятнике «Слову» среди курской общественности, он до сих пор не возведен. На многое «отцы и матери» города Курска находят деньги – даже на концерты столичных «звезд», – но вот на памятник «Слову» все никак не найдут…
И еще ошибся литературовед и писатель в стремлении украинцев к историческому единению Украины и России. Беловежское предательство Ельцина, Кравчука и Шушкевича, их общее преступление перед единой страной и перед единством братских народов дало такие буйные плоды, что говорить о единении уже не приходится. А для Украины, которой ныне правят нацики, последователи недобитых в годы Великой Отечественной войны нашими дедами бандеровцев, обласканные Госдепом США и западными спецслужбами, Россия и русский народ стали лютыми врагами. И сколько эта патологическая злоба продлится – лишь Богу известно…

Так уж случилось, что сентябрь месяц стал весьма плодотворным в творческой деятельности Исаака Зельмановича. Дело в том, что, кроме вышеназванных публикаций, были и другие. Так, 24 сентября на литературной странице «Курской правды», на целую полосу был опубликован автобиографический рассказ «Школьные милые годы», о котором говорилось в начале этого повествования. Рассказ ценен не только сведениями о детских и юношеских годах писателя, но и прекрасным художественным языком, источающим свет и доброту, воспевающим торжество жизни. 
Кроме того, 30 сентября, к 75-летию писателя, «Городские известия» на третьей полосе опубликовали редакционную статью «Редкий читатель не знает его «Курские вечера», сопровождаемую портретом и подборкой стихов самого юбиляра под заголовком «Стихи разных лет». В статье дается краткая биография писателя и беглый анализ самых известных произведений и книг, среди которых, разумеется, называется книга «Курские вечера».
А в поэтической подборке восемь стихотворений, из которых три ранее были опубликованы в сборнике «Слово бойца», и о них уже речь велась, причем с цитированием самих произведений. Но, помимо них, естественно, были и другие, в том числе несколько стихотворений посвящались ровесникам и товарищам по МИФЛИ. Одно так и называется: «Автору «Бригантины», и сопровождается эпиграфом – строками, взятыми из стихотворения П. Когана:

Пьем за яростных, за непокорных,
За презревших грошовый уют.

На пенсию выходит «Бригантина»,
Встает на свой заслуженный прикол.
И старики – за шестьдесят мужчины
По одному спускаются на мол.
– Уж, видно,
             по морям намн е носиться,
Не мчаться за соленою волной,
Нас прописали в клиниках,
                в больницах.
Врачи твердят: «Покой! Покой!».
                Покой…
Увы! Все так. Завершена путина.
Описывают в книгах наш маршрут…
Но юноши все так же «Бригантину»,
Готовясь в путь, по-прежнему поют.

Имелись в подборке и стихотворения, посвященные Клаве К (Кочегуровой). Одно, датированное 1949 годом, цитировалось выше, поэтому для сравнения предлагается второе, датируемое 1990 годом:
Не обходили нас ненастья,
Не раз грозила жизнь бедой.
Но ты – со мной! И я – с тобой!
И значит: есть на свете счастье.
Я не подарок был тебе,
Со мной намучилась ты вволю.
Но, непокорная судьбе,
Перемогала боль любовью.
Уходят в небытье года.
Приходят новые ненастья.
Но миг отрады… И тогда
В твоих глазах
       есть отсвет счастья.

Не знаю, делился ли Баскевич с кем-либо из коллег своими поэтическими упражнениями – по рассказам Юрия Першина, он часами беседовал с Петром Сальниковым, Николаем Корнеевым и Евгением Носовым, – но ранее его стихотворений в местной периодике не было. И вот только в 1993 году он впервые «обнародовал» их публично на страницах местной газеты. Возможно, чувствовал, как «уходят в небытье года», вот и решился. Хотя раньше, если вспомнить его же оценку собственных достижений в поэзии во время учебы в МИФЛИ, он к своим поэтическим опытам относился критически…
Я не берусь судить, как обстоит дело с высокой поэзий в стихах Баскевича, но чувства в них имеются, имеется и энергетика автора – патриота Родины, верного товарища и доброго семьянина. А еще есть выверенность слога, а также теплота и свет слова, не говоря уже о сюжетной канве и емкости содержания.
И чтобы больше к вопросу о поэтическом творчестве Баскевича не возвращаться, сразу отметим, что более широкая подборка его стихов была напечатана в 1995 году в Москве в серии РБП – Рекламная библиотечка поэзии, которую редактировал Алексей Федосеевич Шитиков. (В этой серии были изданы поэтические произведения многих курских авторов, в том числе Вадима Корнеева, Юрия Першина, Сергея Бабкина, Юрия Асмолова и других). А в 2008 году уже краевед, ученый и писатель Юрий Александрович Бугров в 4-ом выпуске редактируемого им литературного альманаха «Сеймская сторона» продублировал эту подборку.
…Кроме редакционных врезок с поздравлениями юбиляра, приветственных статей или, на худой конец, заметок Баскевичу от писателей не было. А ведь сам Исаак Зельманович коллег не забывал, постоянно чествовал в статьях-отзывах или рецензионных работах. И это несколько удивляет и печалит: неужели из большого писательского сообщества, мастерски владеющего пером, не нашлось никого, чтобы написать несколько добрых слов в адрес главного летописца литературной жизни Курского края?.. К сожалению, не нашлось.

Завершался же 1993 год в творческой деятельности Баскевича выходом в свет его книги «А мои те куряне – опытные воины…», изданной в «Кроне».
Книга небольшая – всего 44 страницы текста в мягкой обложке с непритязательным дизайном оформления. Полиграфическое дело Курской писательской организации ведь только-только начиналось, и пока было не до изысков. Все радовались самому факту существования книжного издательства. Если количество страниц было не велико, то тираж книжки все же был существенным – 3000 экземпляров. (Ныне самый большой тираж книг даже самых известных курских писателей, изданных в Курске, не превышает тысячи экземпляров).
Основной текст нового детища Исаака Зельмановича предварялся фотографией автора в парадно-праздничном костюме с орденскими колодочками на левой стороне пиджака и небольшой биографической справкой.
Книга, естественно, о «Слове», о чем говорит не только название, но и подзаголовок «Взгляд на «Слово о полку Игореве» с курских высот». И она, на мой взгляд, явилась тем замечательным плодом литературоведческого и писательского творчества Исаака Зельмановича, который вызревал многие годы в его статьях на страницах газет, журналов и литературных сборников. Потому впитала в себя все лучшие наработки автора о его теории курского авторства этого бессмертного поэтического памятника отечественной культуры и литературы. В целом же – это совершенно новое литературное произведение научно-литературоведческого характера, имеющее около десятка частей-глав и все признаки монографии – ссылки на исследования ученых и писателей. Только авторов, на исследования которых ссылается Баскевич в своем труде, названо около трех десятков, а ссылок указано более восьмидесяти.
Среди исследователей «Слова» такие знаменитости мирового масштаба, как Д.С. Лихачев, Б.А. Рыбаков, В.Н. Татищев, А.Н. Робинсон, О.В. Творогов, А.С. Пушкин и ряд других. Есть в этом представительном списке и земляки-куряне – А.А. Танков, Н.Н. Асеев, П.В. Иванов, Е.И. Носов.
К сожалению, в труде Исаака Зельмановича не оказалось ссылок на работы нашего земляка Николая Алексеевича Полевого, о котором Баскевич ранее неоднократно писал и который задолго до Танкова и Асеева обратил внимание на «южнорусский говор» «Слова». Стоит заметить, что самую первую работу по «Слову» Николай Полевой написал в Курске в 1818 году и опубликовал ее в журнале «Вестник Европы» в 1819 году. (Редактировал и издавал журнал профессор Московского университета Михаил Трофимович Каченовский). Называлась она «Замечания на статью Волкова о Волосе (Велесе)». И речь в ней шла об упоминаемом в «Слове о полку Игореве» «вещем Бояне, Велесовом внуке», точнее о том, кто такой Велес. Опираясь на тексты летописей, Полевой настаивал на том, что Велес – это скотский бог у славян-язычников. В целом же, как отмечают исследователи творчества Полевого, данная работа стала первым историко-филологическим опытом нашего талантливейшего земляка. Потом были и другие, причем в немалом количестве. Например, во втором и третьем томах его исторического труда «Истории русского народа». Кроме того, в развернутой рецензии на перевод «Слова» (1833 г.) писателем Александром Фомичем Вельтманом (1800-1870), Николай Полевой определил «язык «Слова» как язык русского юга и отметил в нем наличие поэтического размера, «певучую музыкальность».
Впрочем, автор произведения волен в выборе исследователей, на которых желал бы опереться в своей работе как волен в определении жанра произведения. Кстати, в исходных данных «А мои те куряне – опытные воины…» названо очерком.
Как и «Курские вечера», эта книга сразу же вызвала живой отклик у читающей публики. Появились отзывы и в местной прессе. 19 апреля в «Курской правде» была опубликована рецензионная статья П. Артемова «Слово о «Слове».
«В серии «Курская книга» издательством «Крона» выпущена брошюра Исаака Баскевича «А мои те куряне – опытные воины…», – сообщает он, одновременно отражая и факт издательской деятельности писательской организации (к этому времени «Кроной» были изданы книги поэзии и прозы В. Коркиной, Н. Шадрина, В. Деткова, В. Морозовой и других). – Этот литературоведческий очерк… в сжатой форме, но убедительно подводит итог многолетней работы ученого и критика по теме, несущей отнюдь не только академический характер». И далее обращает внимание читателя как на литературные достоинства книги, так и на ее общественную значимость, в том числе и для курян. А также вслед за Баскевичем в который уже раз напоминает городским властям о целесообразности возведения памятника курским воинам, воспетым в «Слове». «Должен, обязательно должен где-то на курских высотах возвышаться памятник автору «Слова о полку Игореве».
Не  меньше,  если  не  больше,  патетики  и в статье Т. Жарких «На одном дыхании». Автор статьи не скупится на добрые и теплые слова как в адрес автора книги, так и в отношении самого произведения.

Между тем, здоровье писателя катастрофически ухудшалось. Сказывались возраст и ранения военных лет. Однако он ежедневно продолжал работать, не делая себе поблажек на нездоровье и на непростые социально-политические процессы, будоражившие российское общество, на расстрел «демократом» Ельциным Верховного Совета – последнего оплота Советской власти, на бесконечные задержки пенсии, на галопирующую инфляцию. И 12 апреля, на День космонавтики, в «Курской правде» опубликовал большую статью «Во всей правде-матушке…» о новых рассказах Евгения Ивановича Носова. Если в прошлой Евгениаде речь шла о рассказе «Красное, желтое, зеленое..», то на этот раз – о данном произведении, а также о рассказах «Кто такие?», «Костер на  ветру», «Темная вода» и «Карманный фонарик».
Отдавая дань «текущему моменту» в общественной жизни страны, начинает обзор произведений Мастера следующими словами: «Современная художественная литература очень политизирована. В произведениях последних лет люди, их жизнь зачастую – уже не главный интерес писателя, а чисто служебные фигуры, выражающие его интерес к действительности».
Далее, дав «отлуп», как говорил дед Щукарь в романе М. Шолохова «Поднятая целина», идеологам «социалистического реализма» и новым идеологам «демократии» – по большей части из былой партноменклатуры», – тянущим назад, в капитализм, причем в самый что ни на есть дикий, Баскевич обращается непосредственно к рассказам Евгения Носова. «В самый разгар спора о том, как лучше обустроить Россию, Евгений Носов после длительного молчания выступил в печати со своими новыми произведениями, – отмечает критик и литературовед. – Писатель вроде бы не ввязывается в этот спор. Просто, как и раньше, рассказывает о людях, ему родных, близких, а то и встреченных на излюбленной рыбачьей тропе. В его произведениях нет ни сенсационных разоблачений, ни остро закрученных сюжетов, ни экстравагантных героев. Но почему же так привлекательны его рассказы? В чем их обаяние? В превосходных описаниях природы? В великолепном по силе изобразительности языке?»
И сам тут же отвечает, что да, разумеется. Но не только в этом – еще в его героях. «Мы входим в их мир, становимся поверенными их дум и чувств, переживаем вместе с ними и неприметно для самих себя сопоставляем с их жизнью свою».
Именно в сопоставлении жизней видит критик силу носовских произведений, которым не девальвироваться, не потускнеть ни при каких временах и правителях, ни при каких общественно-социальных штормах и катаклизмах.
Исаак Зельманович – практически единственный курский писатель, который так систематически, так последовательно и так профессионально писал о творчестве Мастера, что у меня сложилось устойчивое предположение: поживи он чуточку больше отмеренного свыше, то обязательно бы написал отдельную книгу о Евгении Носове и его творчестве. Я не знаю, кто в те годы (имеются в виду курские авторы) публично, в печати, называл Евгения Ивановича «выдающимся русским писателем», а он называл и не стеснялся этого. А еще на многие книги и произведения гениального земляка, едва те появлялись в свете, давал отзывы и рецензии. Причем всегда квалифицированные и благожелательные. По моим подсчетам таких работ в багаже литературоведа набралось более десятка. Прочный фундамент имелся.
Подобные фундаменты, на мой взгляд, также имелись и для книг о Николае Юрьевиче Корнееве и Валентине Владимировиче Овечкине, творчество и жизненная позиция которых постоянно волновали Баскевича. Как высоким художественным словом, так и жизненной позицией самих творцов. Кстати, о Валентине Овечкине Исаак Зельманович в 1994 году опубликовал две работы: одну 22 июня в «Курской правде» (она называлась «Идеал Валентина Овечкина»), другую («Не спешите сдавать в архив») – в «Сельской жизни» 17 июля.
В обеих работах он не только высоко отзывался о таланте Валентина Овечкина как писателя-публициста, но и как человека. А в очерке «Идеал Валентина Овечкина» еще с нескрываемым восхищением рассказывает о его таланте организатора сельскохозяйственной коммуны, возникшей задолго до сплошной коллективизации и на добровольных началах. Коллективный труд свободных хлебопашцев-коммунаров, умелое ведение хозяйства по собственному разумению, основанному на многолетнем опыте поколений, а не по указке сверху, привел к невиданному ранее уровню жизни крестьян. В сельскохозяйственную коммуну, руководимую Овечкиным (председателем избрали за грамотность), вступили не только молодые парни и девушки, но и их родители. А через некоторое время – и 80% жителей села Ефремовки Таганрогского района Ростовской области. (Коммуна просуществовала с 1925 по 1931 год).
К моменту публикации этой статьи колхозы и совхозы в России были полностью разрушены, а фермерство, на которое возлагались большие надежды либеральными «младореформаторами» ельцинского правительства так и не встало на ноги. Дорвавшиеся до власти либералы-ельцинисты корчили из себя великих экономистов, раздували щеки, сыпали фразами о макро -и -микроэкономике, высокомерно и чванливо топорщили губы, посещали экономические формы Давоса, но в реальной жизни как были незнайками и пустышками, так таковыми и оставались. Что хорошо умели, так это «прихватизировать» предприятия промышленности, недра, сельхозугодья и земли. И, естественно, грабить страну и народ. Над Россией реально замаячила угроза голода. Потому вполне актуальна последняя фраза Баскевича в этой статье: «Невольно задумываешься, стоит ли сдавать в архив тот идеал коллективного хозяйствования (причем проверенный практикой), который был так дорог Валентину Владимировичу…».
Прекрасное завершение добротной статьи, которая, на мой взгляд, также является наглядным примером подготовки литературоведа и писателя к созданию большого документально-художественного произведения о жизни и творчестве Валентина Овечкина.

Еще в 1994 году, 16 августа,  Исаак Зельманович успел опубликовать в «Городских известиях» статью «О Феодосии Печерском – писателе», которая являлась резонансом литературоведа на статью С.П. Щавелева «Историческое уравнение с двумя неизвестными», напечатанную 8 августа в этой же газете. 
А еще успел также послать Алексею Шитикову в Москву подборку стихов, о которой говорилось выше, и в журнал «Русская речь» статью «Что за «грамматикия» изучал отрок Феодосий в Курске в XI веке?».
И стихи, и статья будут опубликованы в 1995 году, когда самого автора уже не будет в живых. А еще в этом году выйдет книга «Курский край: история и современность», в которой будет и работа Баскевича «Курский край на литературной карте России».



ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Умер Исаак Зельманович Баскевич 30 сентября 1994 года, за день до дня своего рождения. Погребен на Северном кладбище Курска. На его похоронах присутствовали курские писатели Юрий Першин, Владимир Детков, Вадим Корнеев и другие.
Будучи этническим евреем по происхождению, Исаак Зельманович Баскевич всю свою сознательную жизнь был русским по духу. В отличие от некоторых русских, устремляющих взоры на «цивилизованный» Запад, упивающихся их свободой и культурой, он оставался патриотом своей страны даже тогда, когда с подачи либералов слово «патриот» стало ругательным, а патриотизм всячески высмеивался и оплевывался. И, конечно, он был истинным патриотом Курского края, который полюбил искренне, крепко и навсегда, особенно его литературу как составляющую часть культуры и истории края.
Только за одно то, что им выдвинута и аргументировано доказана версия курского авторства слова, благодарными курянами ему должен бы быть возведен памятник. Но такого памятника, к сожалению, нет. Как нет до сих пор памятника автору «Слова» и «сведомым курским кметям», как нет памятника первому курскому князю Изяславу Владимировичу и князю Всеволоду Святославичу Буй-туру, как нет памятника Ивану Ивановичу Голикову, создателю тридцатитомного сочинения «Деяний Петра Великого» и многим другим знаменитым курянам.
Поэтому поневоле на память приходят слова еще одного замечательного курянина, писателя и прогрессивного судебного деятеля, уроженца сельца Панкеево Льговского узда Валериана Александровича Волжина (1845-1919), который однажды о нашей короткой памяти выразился так: «Обидно и ужасно, что умерших пережившие их люди так быстро забывают в этом земном мире, как будто покойники никогда и не жили. Обидно и ужасно».
  Действительно, обидно, ужасно и стыдно, что мы, куряне, особенно те, кто находится во власти и от кого зависит сохранение культурного наследия, страдаем беспамятством – возможно, самой тяжкой духовной болезнью.
Сказать, что в Курске и других больших и малых городах области ничего не делается по сохранению памяти о прошлом, тоже неверно. Делается и довольно много – в честь наших известных земляков, в том числе и писателей, устанавливаются памятники  и мемориальные доски, называются улицы и площади. Но и до многого руки еще не доходят.
Хочется надеяться, что к столетнему юбилею ученого, литературоведа, критика, писателя и основателя литературного краеведения в Курской области Исаака Баскевича в целях увековечивания его памяти городскими властями будет установлена хотя бы мемориальная доска на доме, где он жил последние годы. А сообществом ученых и литераторов организовано переиздание его «Курских вечеров» и проведение чтений его имени. Уж на это больших средств, как мыслится, не потребуется, была бы только гражданская воля.
Хочется верить, что у курян, славных потомков «сведомых кметей», с волей и с честью все в порядке.