Шайтан - река

Друзьям моим, товарищам,  посвящаю…

С весной прощаясь, зрело лето,
Нас согревало и влекло,
Как сновидение - лучик света,
Сквозь запотевшее стекло…



1 глава

Никогда еще не разливался Шайтан так широко, как этой весною. Бурные потоки  воды с горных речек напитали его такой удалью, что от лохматых кочек по берегам он разлился на дальние луга и покосы, создавая, тем самым, властное свое положение на все близлежащее. Талая вода затопила и землянки когда - то живших здесь людей. С обрывов можно видеть отжившие орудия производства, то ли лопаты, то ли кочерги. Остался здесь стоящий на глыбах камней и ржавый пузатый котел, надежно согревающий когда-то заблудшие души бывших заключенных. Кое-где из земли торчат старые столбы с набитой на них колючей проволокой, ржавой и черной, как смоль, обозначая территорию бывшего  здесь некогда лагеря. Нет, кое-что осталось и заметно: на пригорке, в кустарниках, виднеется несколько остовов развалившихся фундаментов прежних домов, явно это была управа или хозяйственные постройки. Все здесь было налажено по-хозяйски, со вкусом, даже остался и видимый котлован аккуратно уложенного булыжниками бассейна, а, в середине его - старая ваза - цветочница, изрядно потрескавшаяся от времени. Не думал искуссный умелец, лепя свое чудо, что пройдут года, многое забудется, а творение останется на века.
На дальних лугах явно были огороды, кое-где виднелись старые, прогнившие в земле доски, выложенные прямоугольниками, напоминающими грядки. Да! Здесь кипела настоящая работа. Все располагало для трудовой и продолжительной жизни бывших заключенных. Даже дорога, разбитая, в колдобинах, едва обозначенная колеей в некоторых местах, оставила свой след, тут и там проглядывались загнившие бревна, сбитые старинными скобами, образуя, тем самым, настил для проезда - слани. По обочинам «дороги жизни» небольшие перелески – пригорки с ельниками и затаенными местами, иногда с сосняком, чистым и бездыханным с обилием в летнюю пору черничников и брусничников, зарослями душистой малины, обилием грибов.
Все это вспоминается, глядя на пустынное покрывало не сошедшего еще снега, журчащих ручьев, просыпающейся природы. Так ясно светит солнце, создавая особое блаженство приближения чего-то нового, неизвестного в этой таинственной жизни. В основном же, стоит суровое болото с причудливыми кривыми кустами и засохшим камышом. Путь, простиравшийся к месту лагеря не близок, ни далек – километров восемь от тракта, по которому изредка проходят урчащие фуры в направлении на север и обратно. Иногда, прислушавшись, можно уловить  гул движущихся машин, находящихся довольно далеко, но создающих иллюзию близости какой- то цивилизации.
Свое начало Шайтан берет от шитовского истока, близ Екатеринбурга, образованного от стекающих с гор родников и речушек. Блестит и журчит талая вода, унося свои искрящиеся на солнце потоки далеко, далеко по извилистым берегам, несет свои воды сквозь глухие заросли и болота, обходя между сопок, от того,  вода здесь особенно чистая, с рыжеватым оттенком, напоминающая иодистую настойку. Простираясь сквозь дремучие заросли и упавшие вековые деревья тянется многоликая вода до красивого Аятского озера, в глубине лесов, славившегося в здешних местах большим торфяником и островками с обилием клюквы и голубики. На сопках же, в сосняках и ельниках, грибов так много, что, ни раз было причиной  запоздания на ночлег в старой, охотничьей избушке, вблизи болот.
Иной раз, попадаются, вдоль тропок и следы медведя, оторопь берет за душу и волосы дыбом на голове, невольно оглядываешься и чувство беспокойства охватывает всего тебя от неожиданной случайной встречи.
Старый мост, развалившийся от времени, от бурных потоков реки, совсем стал непроходимым. Прогнившие бревна разбросало по берегам, тут и там виднелись останки зацепившихся обломков и надежда переправиться на другую сторону окончательно рухнула, хотя, старые сваи еще напоминали о себе и подавали некую надежду, но чувство самосохранения срабатывало мгновенно, как только вглядишься в темную, бегущую воду, казалось, здесь жутко глубоко и совсем не хотелось искупаться.
На другой стороне, на подъеме к сопке, видна неширокая просека - старая дорога, углубляясь все далее, к кедровникам и болотам. Эта неизведанность манила еще более, но чувствовалась преграда, и преодолеть ее казалось несбыточной мечтой, но мы готовились к таким «сюрпризам» и знали, что невозможного нет, а солнечный день так и подгонял нас на новые приключения.
Валера – друг мой детства, легко скинул с плеч свой рюкзак с надувной лодкой, осмотрелся и мастерски стал раскладывать наше «средство»» на белоснежном покрывале. Когда лодка была готова, мы внимательно осмотрели переправу. Тихая и спокойная в разливе, шумная и урчащая в сужениях русла, река, словно сама подавала нам повод для раздумий, направляя наш взор на середину разлива. Казалось, здесь и будет самое спокойное место для переправы. Туз, друг мой четвероногий, так и крутился вокруг нас, облизываясь и придавая нашему путешествию особую значимость. Внимательно навострив уши, вглядывался он  в темные кусты на другом берегу, затопленные и неподвижные и, казалось, любое движение не ускользнуло бы от назойливого собачьего чутья.
Лед по берегам еще не стаял, острые и блестящие его кромки цепляли на себя старую, засохшую траву и  нам пришлось подкрадываться  медленно и осторожно, передвигая сбоку лодку. Пес, то и дело, недоверчиво поглядывал за нашими действиями и осторожно, тихонько ступал за нами. Переправа заняла недолгое время. Туз, трусливо оглядываясь, все не хотел лезть в лодку, тут не обошлось без нашей помощи.
Наконец-то, вздохнув облегченно, мы вступили на противоположенный берег. Впереди нас ждала неизвестность, а , может быть, и неожиданная встреча, чего , предполагая,    побаивались. Дорога оказалась размытой, проваливаясь в нерастаявший снег, упорно, след в след двигались вперед. Тут и пригодились снегоступы, над которыми трудились несколько дней. Туз, то и дело, обгонял нас, как бы проверяя впереди путь нашего следования. Тропа углублялась в лес, пройти надо было километра три до заветной избушки. После первой сопки пришлось свернуть направо по старой, заросшей кустарником тропе. Постоянно оглядываясь, чувство тревоги не покидало нас, но уверенный бег Туза придавал чуточку смелости, чувствовалось, что путь свободен. Валера замыкал наш путь, шагая след в след. Все было бы хорошо, если бы, вдруг, Туз резко не остановился, навострил уши. Чувство тревоги охватило нас внезапно. Впереди что то треснуло и я внимательно стал всматриваться в близлежащие кусты, но стихло, минуты две мы в нерешительности стояли. Вокруг была тишина. Валера подбежал ко мне, выхватывая на ходу бинокль. Туз стоял как вкопанный, внимательно смотрел в сторону. Что то шевельнулось, и тут, невдалеке, показалось темное пятно, оно продвигалось медленно и осторожно, словно крадучись. Какая то неведомая сила прижала меня к земле, ноги не слушались. Между тем, темное пятно обходило нас стороной, не приближаясь. Мы переглянулись. Чувство нерешительности охватило нас обоих. Наконец-то Валера выпалил: - Не робь, Сань, все, он ушел. Его утвердительный голос вывел меня из застоя.
За поворотом, обходя пригорок, показалась наша спасительница – изба, старушка. Старый остов крыши был едва заметен среди стройных сосен, молчаливо хранящих тайны этого глухого уголка природы. Следов чужого присутствия не было. Невдалеке пролетела сорока, разбудив своим присутствием спящую красавицу – природу.
Изба, с приниженным потолком, встретила нас своей теплотой и уютом, полати из сосняка, кирпичная печь, сложенная заботливыми руками. Тогда еще, пацанами, ходили мы с друзьями сюда отдыхать, собирать бруснику и грибы. Вспомнилось, как тащили тяжелые  рюкзаки, проходя по болотистым дорогам с велосипедами. Все это проплывало в памяти и казалось, мы - молоды и  счастливы в большой дружной семье и все нам нипочем. Впереди у нас была целая жизнь. Сколько еще придется пройти дорог и по - разному сложатся наши судьбы.
Всегда , когда садишься в городской автобус, чувствуешь себя неловко от появления главной «хозяйки» салона. Она всегда появляется неожиданно, как гром средь ясного неба. Пять копеек за проезд, не всегда их найдешь, но «зайцем» кататься боялись. Народу набивалось в автобус много, толкались, давили, ругались, смеялись.
Каких только историй не наслушаешься, типа: перед Новым годом, грузный мужчина с передней площадки салона автобуса кричит в конец: – Зина, ты шампанское взяла? Пауза, ответа нет, как, может быть, и самой Зины, не влезла. Другой, с задней площадки, ему отвечает – Она не пьет... А, рядом, добавляют - Одна не пьет. Ей бы…Третий, громко: Она с другим пошла, я видел. Взрыв хохота, подобно разорвавшейся бомбе, потряс весь салон. Вот уж, чувствуешь, праздничное настроение. Двери открываются и народ с хохотом расходится из автобуса, словно из комнаты смеха. Другое дело, в полупустом автобусе, чувствуешь себя спокойно и легко оплачиваешь проезд.
Но, тут, в автобусе, стало жарко, стоять невозможно, с боку давка, голова разбухла, чувствую – задыхаюсь, хотелось на свежий воздух, но когда же эта моя остановка? Чувствовалось приближение чего - то дурного.
Легкий окрик контролера прозвучал за спиной внезапно, и тяжелая рука упала мне на плечо:  «Ваш билетик, гражданин». 
Меня, как током прошибло, сердце замерло. Спина намокла враз. Это конец, подумал я, вздрогнул и открыл глаза...
  Тусклый свет от узкого окошка освещал потолок. Туз спокойно лежал рядом, очевидно, он дернулся, задел меня лапой за плечо. Кошмарный сон. Слава, тебе, Господи, подумал я, что это все во сне. За окном уже светило солнце. Первые лучи восхода занялись ярко-красным цветом, освещая верхушки сосен.
Валера уже бегал снаружи. Печь потрескивала, немного было дымно и ощущение тепла передалось мне таким блаженством, чувство комфорта преобладало. Снаружи раздавался стук топорика, наверное, он готовил хворост. Туз радостно завилял хвостом и полез ко мне облизываться. Чем - то вкусным отдавало, разогретая тушенка стояла на плите и чувство легкого голода головокружительно пронеслось в сознании. Молодец, дружина, даже не разбудил, вот такой он  всегда заботливый и весь в делах. Дверь слегка открылась, внося поток свежего прохладного воздуха и в нее ввалился Валера с охапкой дров. Саня! Ну, как спалось, здорово мы вчера посидели, спать легли уже в «два» ночи, а ты все приставал: давай споем, да споем. И пели, пели все наши деревенские песни Есенина, Высоцкого , «Стюардессу».
Помню, еще в школьные годы, досталась мне старая гармошка. На соседней улице жил тогда гармонист дядя Володя, играл он хорошо, задорно,  всегда подпевал. Жена его, Паня, со своей соседкой Тамарой - страстные плясуньи, всегда завораживали меня своим пением и частушками. Жили мы в поселке, на параллельных улицах и, как только заиграет Володя, я бегал всегда слушать, проходя мимо , как бы невзначай. Вот так мы с ним и подружились. Они часто приглашали меня на «чай». Это были первые мои уроки игры на гармошке.
Нет теперь той улицы, и их уже нет, но я часто вспоминаю их, играя сейчас на баяне, своего первого учителя, наши праздники и самодеятельные концерты посреди улицы, бабушек с табуретками, радостные и счастливые лица. Были у меня и губная немецкая гармошка, и губная с клавиатурой, любил я на них играть и здесь, в избушке, по настоящему пожалел, что не взял с собой. Хотя, играя на губной гармошке, не споешь.
Первые теплые деньки мая принесли с собой и радость ощущения проснувшейся от длинной спячки природы. Вокруг стволов деревьев уже образовались большие проталины, но снег был удивительно чист и блестел на солнце ослепительным светом. Проснулись и птицы. Где - то, вдалеке, разносился равномерный стук дятла, а рядом, в ельнике, вела свою забавную мелодию иволга. Ловкая и пушистая белка, стрелой взобравшаяся по стволу сосны, наблюдала за нами. Вокруг сосны все усыпано скорлупой от орехов. Она могла бы поселиться в старом кедровнике у болота, но поселилась именно здесь, рядом с избушкой.
Прозвали мы ее Роськой. Разглядывая ее  в бинокль, заметно, какая же она пушистая и красивая, как быстро щелкает свои орешки. Не первый раз мы ее встречаем, с каждым нашим приходом она вновь появляется и радует нас своим присутствием.
Старая избушка - островок в болотах, любимое наше место отдыха. В каждый сезон, начиная с мая месяца, мы, семеро друзей однокурсников, навещаем наше «лукоморье». Вот и прошли года, а она все та же, не старится, живет и радует нас своей вечностью.
Место избушки выбрано неспроста. Расположено оно на склоне небольших скал и упирается в заросшее болото. Метрах в пятистах , идя по болотистой тропе, можно выйти на небольшое озеро. Когда - то это озеро прозвали «Вшивым» из-за того, что в летнюю пору много здесь кусачей мошки. Охота здесь славная, много дичи, что привлекает охотников. Водится в озере щука, карась. Вода в озере тоже «иодистая», как и в Шайтане.
В этот раз мы решили сходить к озеру, проверить подходы. Тропа вывела нас на ходящую под ногами почву, что небезопасно в эту пору. Подход к краю торфяника оказался залитым, вода в озере поднялась. Старая, полусгнившая лодка, когда то служившая нам плавучим средством для рыбалки, затонула, из воды видны лишь были ее старые борта. Весла, надежно привязанные к крайнему кусту, как часовые охраняли подход с тропы.
Кругом стояла такая тишина! Лед под водой еще не полностью стаял. Решили вернуться, ступая в обратном направлении, с каждым шагом подозрительно осматриваясь.
Вдруг, Туз дал о себе знать, резко остановился и мы услышали его легкое рычание. Неподалеку, в кустах, что то шевельнулось. У меня опять кольнуло под сердцем, чувство тревоги разом оборвало все мои радостные впечатления. Ну что же это за напасть такая преследует нас постоянно, подумал я, внимательно вглядываясь в передние кусты. Мы простояли минут пять, не шевелясь, в голове рисовалась жуткая картина - назад хода нет. Впереди что то треснуло и стало удаляться. Постепенно, выйдя из оцепенения, тело расслабилось. Валера «шутнул»:- Это , Саня, шайтан по лесу бродит, тень на нас наводит. И тут мы рассмеялись, как бы отгоняя от себя неизведанное существо. Постепенно успокоился и Туз, и на душе полегчало, мы продолжили наш путь.
Назад было идти легче. Солнце пригревало, лучи его ярко освещали тропу, обратный путь занял минут пятнадцать.
Выйдя к избушке, у меня появилась идея сфотографировать с вершины горы пейзаж озера. Валера с радостью поддержал мою идею. Путь к вершине сопки не составил большого труда. Снег практически уже стаял. Оставались лишь небольшие островки возле ельников. На вершине горы красовалась большая скала. Пробираясь между отвалами по пологому склону,  мы вышли на открытую площадку каменного валуна. Удивительно, в самом центре валуна росла корявая сосна с ветвистыми сучьями. Валера остался внизу, а я полез на вершину сосны, и здесь я наконец-то ощутил всю радость моих ожиданий.
Отсюда, простираясь между сопок далеко, далеко открывался удивительный вид. Природа, словно специально замерла. Как будто на ладони, впереди, красовалось наше озеро, ярко освещенное лучами солнца. Да! Ради такого можно жить, подумал я.
- Ну, как вид - спросил Валера?
Что мне было ответить. Полезай сам, увидишь. Он быстро влез на сосну и долго рассматривал эту красоту в бинокль.
- Саш! Вот так живешь, живешь на свете, а вокруг тебя, оказывается столько невиданной красоты.
День клонился к вечеру. Постепенно стали замолкать птичьи переговоры. Избушка надежно прогрелась, внутри было тепло и уютно. Все здесь было на своих местах. Алюминиевые кружки на полке, керосиновая лампа, запас свечей и даже небольшая аптечка. Заботливые случайные охотники всегда оставляли здесь и запас еды, сухари, рис. Был здесь даже и старый самовар с трубой - наше любимое сокровище. Всегда начищенный, блестел он и посматривал на нас, как бы соизмеряя степень своего объема с количеством путников.
Насладившись душистым чаем, мы улеглись. Перебирая в памяти события прошедших суток мне все казалось, что призрак, постоянно сопровождавший нас от вчерашнего до сегодняшнего дня, не просто так. Чувствовалось постоянное его присутствие, что раздражало и угнетало. Никак не хотелось спать и, казалось, он где то рядом, за стеной, постоянно следит за нами и стоит только заснуть, он набросится. От всего этого разбухла голова. Незаметно все разом отключилось.
За спиной послышался легкий топот. Я вздрогнул. Что то свистящее пронеслось над головой. Почувствовал: вот, вот сейчас схватит за плечи. Почувствовал легкое прикосновение, рвануло за плечо, потащило в сторону. Рука как отнялась и я закричал: Вале... Оно душило меня, думал-все.
Открыл глаза. Приветливый свет из окошка. Солнечный луч падал на меня, пригрел плечо. Наступило утро. Черт побери, вырвалось у меня и, постепенно, все успокоило.
Природа молчала. Ее неумолимое спокойствие распространялось по округе как застывшим мгновением чуда, порожденного рукой художника, четкими и яркими очертаниями. Заметно посвежело. Чистое, голубое небо предвещало теплый день и мы так свыклись с этим «царством», что не хотелось никуда уходить. Сбитый из бревнышек стол с лавками перед избушкой приглашал присесть и на мгновение окунуться в этот загадочный мир. Утренняя каша взбодрила нас, пили чай и вспоминали прошедшие экзамены.
Для нас это было последнее наступившее лето, лето производственной преддипломной практики, лето неизвестности, время неожиданных решений. У каждого из нас была своя мечта, время подталкивало. Друзья мои: Сергей хотел поступать в юридический, Володя - в лесотехнический, Женя с Иваном - в МИФИ, а мы: я, Валера с Геннадием еще выбирали.
Вот и окончилась учеба, впереди новая жизнь. Как радовало нас это состояние свободы, выбора, но сближало одно - наша дружба. Многие однокурсники тайком завидовали нашему «содружеству». Все праздники, каникулы мы проводили вместе, дружной компанией, на велосипедах уезжали мы к нашему «лукоморью», ловили рыбу, собирали грибы и ягоды, знакомились с этим неизведанным миром. Каждый наш поход сплачивал нас еще более. Не знали мы, что разбегутся наши дороги через много лет и, тогда, придет тягость осмысления  всей нашей дальнейшей жизни. Дружба наша, сплотившая и укрепившая нас, осталась для каждого, в последствии, тем самым светлым островком юности, святости, взаимопонимания и поддержки.
Солнце выходило в зенит, заметно пригрело. От костерка еще исходил легкий дымок, угли не хотели сдаваться, краснея переглядывались и мерцали. Туз довольно бегал вокруг, оглядываясь, принюхивался. Скоро надо было собираться в обратный путь.
Расставание происходило медленно. Собирая рюкзаки, Валера все шутил, я следил за Тузом. Как всегда, оставили припрятанный топорик в укромном месте, за избушкой. Попрощавшись, окинули взглядом еще раз округу и двинулись в путь.
Обратный путь показался быстрее, без труда мы добрались до переправы.
Шайтан мирно уносил свои воды. Вокруг царила такая тишина. Солнце, отражаясь от воды, блестело и слепило. Туз уверенно вел нас к переправе. По-привычному, развернули мы лодку, сели и спустились на воду. Дна не было видно, коричневая мутная вода неслась по откосам, старой засохшей осоке. Невдалеке плескался окунь, поигрывая на сияющей поверхности. Тут Валера заметил: в следующий раз возьмем с собой удочки, можно и порыбачить.
По проторенной дороге шли молча. Каждый думал о своем. Валера шел впереди и после долгого молчания опять шутнул: «Кто искает, тот наищет», громко произнес он. Я не удержался от смеха, внутри, словно взорвало. Вот так, опять вернулось хорошее настроение. Хорошо, когда рядом друг, не скучно и надежно.
Без труда мы нашли припрятанные в кустах велосипеды. Закрепив на багажниках рюкзаки, идти было совсем легко. В течение часа мы добрались до тракта.
Езда по асфальтированному тракту - одно удовольствие и, чем дальше мы удалялись от места нашей своротки, тем длиннее становился разрыв между старым, незыблемым бывшим и новым, неузнанным, трепетно волнующим нас состоянием действительности.
Через час мы благополучно добрались до дому. Город встретил нас беспорядочной суетой с шумом проезжающих машин, толпами людей на остановках, гудками тепловозов, запахом жареных пирожков, крикливыми бабками, торгующих семечками. Не было той тишины, кристально чистого снега, дурманящей свежести леса. Не было того, исцеляющего наши души пространства, надежно спрятанного в таежном уголке природы.
Только злой дух присутствовавшего существа, сопровождавшего нас в пути, пугающего и невидимого, не покидающее чувство растерянности, таинственности и нерешенности, заставлял задуматься, заигрывая и вовлекая нас в новые экспедиции.


2 глава

Наш поселок, прилегающий к городу «привокзальный», находится на склоне горы когда-то прозванной «золотой». Места эти, освоенные еще при Петре Первом, горнозаводчиком Никитой Акинфием Демидовым, славились на Урале своими несметными богатствами. И, словно, вечные сторожа, стоят величественные скалы у Верх - Нейвинского пруда - «Семь братьев», стерегут сокровища его недр, привлекают своей красотою множество туристов,. Не раз, еще в школьные годы, ходили мы с классом на это историческое место. Со склона горы «золотой» удивительный вид на пруд и можно в бинокль увидеть верхушки этих скал. Немало в окрестностях и других скал и у каждой имеется своя история, своя легенда.
У основания пруда, на дамбе, основания реки Нейвы, старинный демидовский завод, заводская управа, повыше, на сопке - старинная церковь.
Так сложилось, что все друзья мои жили здесь, в этом районе, собирались часто вместе, по праздникам. В грибную пору забирались в дальние уголки ближних сопок, собирали грибы и ягоды. Отлично знали все ближайшие дороги и тропы, привыкали к походной жизни.
Это лето было особенно теплым. Красная полоса заката удалялась все далее и далее. Вечер казался тихим и безоблачным. Как всегда, после знойного дня, было душно и надежда на ночную свежесть поглощала все остальные мысли. Не всегда, но к концу каждой недели июль радовал нас ливневым дождем с грозой. Природа сразу преображалась. В низинах парило, освежающий запах лесных трав поглощал и манил туда, в заозерную даль, искушая, и было, чему порадоваться, о чем призадуматься, все было ясно и понятно.
Вчера мы слушали концерт «Битлз». Новая, завораживающая своей необычностью музыка, летящая «оттуда», поглощающая и дурманящая умы, не давала покоя. Чуть, только заснешь, как она настойчиво и уверенно возникала, лелеяла своим удивительным и тонким сочетанием, красивым музыкальным исполнением. Иногда, слушая по приемнику «ВЭФ», у Валеры, мы ловили эти радостные для нас мелодии. Музыка так затягивала, завлекала, и невольно, представлялась танцплощадка, переполненная танцующей молодежью, хотелось вырваться, подергаться от души, излить все желаемое, испить и прочувствовать в танце.
Радовало, что в городе появлялись самодеятельные вокально-инструментальные ансамбли «ВИА». На городской площади, в дни праздников, знакомые ребята, наши кумиры, тревожили наши сердца своими ласковыми песнями про любовь и разлуку. Со сцены лилась наша советская, родная и понятная всем песня, воодушевляла и радовала. Золотистые и блестящие гитары сверкали под лучами солнца. Празднично одетые музыканты, в брюках  «клеш», с западными прическами и бантами. Сколько молодости и новизны сразу обрушилось на наши молодые головы, это увлекало, радовало и манило. Гитара звучала почти в каждом доме. Бардовские вечеринки собирали своих поклонников. Еще не было такого понятия «дискотека».
Появились первые портативные магнитофоны «Электроника-302». Достать их было практически невозможно. Приобрести для себя - была мечта каждого. Счастливый случай помог мне, и, держа в руках это чудо техники, чувствовал себя самым счастливым человеком.
Записать мелодии на кассеты было трудно. С трудом доставали диски на рынках «Уралмаша» и «Шувакиша» под Свердловском. Все это было...
Стой! Не спеши, - послышалось за дверью. Голос Жени заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Дневная жара меня разморила и я не заметил, как задремал, раскинувшись на полатях в землянке.
-Разогрей побольше сковородку, тогда и клади их жарить-.
Я вышел из землянки, покачиваясь от дремоты. Друзья соорудили из двух валунов мини-печь, установив на них сковородку, готовились жарить карасей.
Женя, приспособившись на большом камне, заканчивал чистить карасей. Живучие и колючие они подергивались, давая о себе знать , что они еще живы и не хотят сдаваться, нагло раскрыв глаза и учащенно открывая рот. Валера следил за костром, перебирая угли под сковородкой. Иван аккуратно чистил лук. Сергей, как заправский повар, держа на вилке карася, рассматривая его и изумляясь, готовился опустить его на сковороду.
Все было как в сказке - лес, река, караси, мои лучшие друзья. Оставалось вкусить только свежего жаренного карася и я почти чувствовал уже этот нежный аромат, глядя на сковороду. Но, как только первый карась попал на сковороду, стал подпрыгивать и плескаться, улетел в траву, что раззадорило нас всех и рассмешило. У меня сразу поднялось настроение. Подбежав, я мигом схватил вилкой карася, обмыв его, уложил в шипучее масло, придерживая и приговаривая - ну, милый, бог простит, жарься на славу -.
Саня, не забудь посолить - подсказал Валера -.
Сергей уложил таким же образом на сковороду остальных друзей-карасей.
В этот раз мы всей компанией навестили наше любимое место отдыха.
Еще вчера, решили мы осмотреть места вокруг озера, пошли по чуть заметной тропинке вокруг болот, вышли на поляну с землянкой, вросшей наполовину в землю. Видны были только крыша да труба. Внутри были полати и кем - то устроенная печь с черной трубой.
А вечером, с Валерой и Сергеем забросили мы, в озеро плетеную «морду», что, наутро, порадовало нас хорошим уловом карасей, штук тридцать, величиной с ладошку. Утром, вытаскивая «морду», я не удержался и провалился в воду, весь вымок до нитки, и теперь мне пришлось изрядно просушиваться, растопив в землянке печь. Труба дымила и коптила. Тепло высохшей у печи одежды согревало душу, а запах жареных карасей нагонял аппетит. Так я незаметно для себя, отключился, погрузился в глубокий сон.
Снился мне высокий берег отвесной скалы, а внизу - река, мирно несшая свои воды извилистой змейкой далеко, далеко за туманы, край дикой природы и непредсказанных открытий. И здесь, на этом пятачке земли чувствовал себя как великий Акинфий  Демидов, в свое время, прославивший этот неведомый тогда уральский край своими открытиями, заводами и золотыми приисками. Своим строгим взором прохожусь я по далеким горкам и лощинам, затуманенным и недвижимым, а она - природа, как бы, говорит мне в ответ: - бери меня, мой господин в надежные руки, да не упусти. А, если, уж, понравлюсь, то буду тебе верой и правдой служить многие века, как любящая жена.
Запах горечи перебил этот сон, дым заполонил всю избушку. В лицо ударило теплом и резкий, удушающий запах перебил дыхание.
Горит! - Резкий голос где - то, вблизи, за стеной, вернул меня к сознанию. Я открыл глаза.
Повернувшись, я увидел горящую дверь избушки, мой спасительный выход. В это мгновение дверь резко кто-то рванул с такой силой, что она отвалилась напрочь. В проеме показалась тень Валеры. Это  вывело меня из оцепенения, он рванул меня за ногу, стащив с полатей. Задыхаясь и кашляя я выбрался из избушки. Ребята с криками заливали горящее пламя проема выхода. Над избой клубился черный дым. Ближайшая яма с водой спасла в нужный момент наше пристанище.
В голове гудело. Сергей с Женей  смотрели на меня, подавая мне пить из кружки. Сердце учащенно колотилось и только тут я понял, что могло бы произойти, не будь рядом моих верных товарищей, моих спасителей.
Теплый, солнечный день, начавшийся таким событием, постепенно загладил наши переживания, а поджаренные караси, и вовсе, подняли настроение.
Кто когда нибудь пробовал жареного карася из сковороды в походе, у реки? Это удивительное вкусное лакомство, чуть подсоленное, с лучком, всегда создавало ощущение блаженства, поднимало настроение, придавало силы и бодрости. Однажды, попробовав, никогда не забудешь того аромата и несравнимого ни с чем запаха.
В этот раз нам настолько понравилось место стоянки, что мы не решились пойти дальше. Рядом, метрах в двадцати, протекал довольно таки спокойный Шайтан. Огромная сосна,  когда-то упавшая на противоположенный берег, создала естественный переход через реку, а таежная тропинка, уводящая вглубь леса, привела нас минут через двадцать к нашей же избушке. Вода в реке была спокойная, что даже было видно дно. У берега заметны были стайки окуней.
Как всегда, расположившись у костра, начинался разговор, вспоминали старые истории нашей студенческой жизни, были и анекдоты. Пели наши любимые песни. Валера прихватил с собой в поход гитару и мы понемногу соревновались в искусстве игры. Практически мне удалось на трех аккордах аккомпанировать на слух. Сергей все подпевал — Стюардесса, по имени Жанна... Валера любил петь песни Высоцкого, Женя и я любили песни Сергея Есенина, в общем все подпевали от души и не было препятствий нашему общению.
Природа дарила нам свою красоту, тишина ее наводила на разные мысли о будущем. Расположившись поудобнее вокруг костра, согреваясь его теплом, не заметили, как день перевалил за вторую половину, близился вечер.
Вокруг нашей стоянки мы обнаружили изобилие брусники , а на полянках - густые черничники. С большим удовольствием пособирали мы ягод, не заметив, как пролетело время.
Затихли птицы, последний луч солнца закатился за гору, все готовились к отдыху.
Валера подложил в костер поленьев, яркие вспышки искр постреливали, бодрили и не давали расслабиться. Пили ароматный индийский чай с вареньем и вспоминали наши первые походы.
Где - то, совсем рядом, что-то заахало, застонало, словно младенческим криком, вырвалось и, затем, эхом удалилось. Послышался резкий хруст неподалеку и с тяжелым грохотом что-то упало. От неожиданности прошелся мороз по коже, и все, что накопилось положительного за день - как отрезало. В сердце заныла, как будто, старая рана. Какая то неведомая сила мгновенно подбросила меня с лежака. Вскочив на ноги, все, как по команде, мы устремили взгляды в сторону исходящего звука , пытаясь что нибудь рассмотреть в темноте леса.
Валера, свойственной ему походкой рванул к рюкзаку и вытащил фонарь. Происшествие, всполошившее нас таким образом, ненашутку напугало, и в душе у каждого гулял легкий испуг. Необъяснимость события, загадочность шла по пятам у каждого и мы решили перебраться в нашу «старушку», что бы не испытывать судьбу.
Осторожно, перебравшись на другой берег по бревну , через полчаса мы были у избушки. Расположившись по-хозяйски, на полатях, только здесь мы почувствовали себя в безопасности. Злой дух существа, бродившего вокруг нашего пристанища, не давал мне долго заснуть.
Открыв глаза, я порадовался,  что наступило утро. Солнечный луч уже пробился сквозь маленькое окошко и освещал наше жилище. Легкий туман болотца еще не осел, но косогор уже светился ярким солнечным светом. Застывшая природа вновь принимала нас в свои объятия. Хорошо выспавшись, сразу стало легко на сердце. Через полчаса мы  уже пили сладкий чай у избушки. Валера уводил разговор в сторону, как бы заглаживая наш вчерашний инцидент, приглашал заняться сбором кедровых шишек.
А что,- говорил он, - за озером большой кедровник. Шишки в этом году должны быть. Надо сходить на разведку. Недолго думая все стали собираться в поход.
Шли по тому же пути, оглядываясь по сторонам. Извилистая тропа привела нас к переправе. На старой поляне все было спокойно. Исследовав ближние кусты, у поляны, мы не обнаружили ничего подозрительного, и только в одном месте заметили упавшее дерево да помятые кусты. Подозрительные следы какого то существа, вмятые во влажный мох,давали понять, что оно было не одно. Дорожка следов уводила в чащу. Сергей остановил нас жестом.
Здесь кабан прошел, семейство, - сделал заключение он, - хорошо, что в гости к нам не заглянули. А то бы, сейчас , до сих пор отмывались бы. Да, уж,- поддакнули мы. Дружно посмеявшись мы продолжили наше путешествие.
Пробираясь через кустарник, свернув влево, мы наткнулись на лежку лося. Умятая трава на полянке да глубокие следы копыт говорили сами за себя. Поломанные сучья, обглоданные кусты, указывали путь его передвижения, уводили в глубь леса. Остальное - все оставалось прежним, черничники, редкий малинник. Пушистая белка, навострившая свои ушки, внимательно следила за нами. Пришлось остановиться, чтобы рассмотреть ее внимательно, этакую хозяйку здешних мест и сторожиху местных тайн.
Солнце поднималось все выше, туман рассеялся. День радовал нас своим началом. Безоблачное небо, тишина и запах лесных трав привлекал. Обойдя гнилое болото по сырой заросшей тропе, мы вышли на пригорок. Впереди стали попадаться небольшие кедры. Значит, путь мы выбрали правильный.
Мы подошли к большому старому кедру. Взглянув на верхушку дерева мы заметили множество шишек. Недалеко, так же возвышались соседние кедры, полные шишек. Радость такой находки окрыляла, но стал вопрос - как же их сбивать? Тут, Женя вооружился большой крупной дубиной и продемонстрировал нам класс непревзойденного спеца по этому делу. Размахивая дубиной, он стучал ею по основанию низа ствола, как заправский заготовитель, что верхушка дерева вздрагивала, отзывалась звучным эхом. Начали падать изредка шишки.
Эффект, конечно, не большой, но начало было положено. Мы стучали по соседним деревьям, увлекшись своим делом до такой степени, что не заметили, как пролетели час или два. Изрядно измучившись, мы прекратили наше занятие. Но на виду было наше богатство -  примерно по пол - рюкзака шишек на каждого. Довольные, мы двинулись в обратный путь.
Мы шли по извилистой тропе сквозь заросший кустарником перелесок. Справа от нас, начиналась заболоченная топь, за ней - озеро. Тропа уводила чуть влево, огибая болото. Идти становилось все труднее, ноги гудели, запинаясь за коряги. Валера шел впереди, шел уверенно, как будто был на этой тропе не раз. Его уверенность успокаивала, и нам было легче, продвигаясь по проторенной дороге.
Чувство чего то не свершившегося не покидало меня, заставляло оглядываться по сторонам, как будто ждало своего времени, тянуло и беспокоило нервы.
Глубокий, протяжный вой, вдруг, послышался где - то, недалеко. Постепенно этот вой усиливался. Мы остановились. Ничего подобного мы не ожидали услышать, мы остановились, как вкопанные. Вой повторился. В этот раз он прозвучал особенно отчетливо, и можно было различить, что это была собака. Но почему, по какой причине, здесь, в этой глуши воет это существо? - было вопросом. Сердце колотилось, что каждый стук , в этой тишине, отдавался колокольным звоном. Каждый думал про себя - что предпринять? Встреча с одиноким существом не предвещала ничего хорошего, но беда, постигшая беднягу, была очевидной, и пройти мимо, казалось непростительным шагом. Собравшись духом, по лицам нашим  мы все друг друга поняли, что надо свернуть и подойти ближе.
Наверно надо посмотреть - нарушил тишину Женя. Если это собака, то есть причина, надо спешить - . договорил Сергей, собака - друг человека! Иван, колеблясь, сказал, что осторожность - прежде всего. Я, конечно, со всеми был согласен, что то давило и волновало в груди, не давало покоя. Все решили пробираться осторожно, шли друг за другом. Совсем недалеко, за ближним камышом начиналось озеро. Подходя ближе мы заметили небольшой просвет. Впереди, за большой поляной, похожей на остров, сверкала на солнце  зеркальная гладь озера. Мирно стрекотали стрекозы, пейзаж, поразивший своей красотой немного успокоил.
Но, вот, вой опять протяжно прозвучал совсем близко. Мы замерли. Невдалеке, за островом, проглядывался темный силуэт огромного пса. Валера приготовил бинокль, чтобы получше разглядеть. Рассмотрев в бинокль,покачивая головой, сказал - дело плохо.
По очереди мы всматривались в темный силуэт, не понимая произошедшего.
Огромный пес настороженно смотрел в глубь озера. Вот, он опять завыл пронзительно и жалобно, как бы звал кого то. Никого поблизости не было. Только остов бревна упавшего дерева торчал из воды. Пес продолжал выть и это коробило душу. Я внимательно оглядывал в бинокль злосчастное место, ища хоть какую то причину беспокойства пса.
То, что увидел, сразу привлекло мое внимание. Чуть ближе, к середине озера, виднелся остов лодки, почему то затопленной. Пес смотрел в ту сторону. Никаких признаков жизни не было заметно. А пес все выл, и не было сил понять, его жалобный стон собачьей души. Он ждал кого-то, звал, и чувствовалась потеря этим одиноким зверем кого то близкого, оставившего в одиночестве и никак не вернувшегося.
В голове промелькнула в миг страшная картина произошедшего. Хозяин не вернулся и пес звал его, чувствуя своим собачьим чутьем трагедию.
Каждый из нас догадывался, что произошло. Посоветовавшись, мы решили возвращаться к избушке. Шли молча. Каждый думал о своем. На душе было скверно. Увиденное давило и не давало покоя. Постепенно удаляясь от этого места, мы еще отчетливо слышали протяжный вой.
Только теперь я вспомнил о ночном событии у первой поляны, напугавшем нас. Постепенно мысли стали приходить в порядок. Очевидно, одичавший от одиночества пес, перенесший тяжелейший стресс свершившегося, был рядом с нами. Был он рад нашему появлению в этой глуши, но держался в стороне. Оставленный волею судьбы в одиночестве, не покидал этого места и готов вечно ждать своего хозяина, что бы не случилось, до самой смерти.
День клонился к вечеру. Мы покидали наше любимое место и , в то же время, глубоко сожалели о случившемся. Каждый думал про себя, как бы ему помочь. Мы оставили ему еду у избушки, надеясь, что он придет. Уезжать не хотелось, все думали о нем.


3 глава

Семидесятые, восьмидесятые - славное время! Дискотеки, любимые инструментальные ансамбли, кумиры эстрады, клубы по интересам, творческие вечера авторской песни, московский кинофестиваль, секции каратэ, клубы аутогенной тренировки - все это пронеслось как бурей по просторам большого океана страстей и мыслей. Чувствовалась удивительная легкость действий, перемещений и не было никаких преград в осуществлении поставленной цели.
Молодость души, горячий поток эмоций. Как часто приходится вспоминать те далекие годы, этот золотой век! Взлеты и подъемы, переживания - как часто я находил помощь у природы. Лишь, только с ней становилось спокойней на душе и все страсти уходили прочь.
Находясь наедине с природой, чувствовалось, как неразрывна она с нами, питает чувства любви ко всему, что нас окружает. Мой любиммый уголок природы, полноводная река - Шайтан, тянул меня к себе, раскрывая, постепенно свои тайны. На все хватало время, не чувствовал усталости и рвался туда, где нехожены тропы, где остались островки нашей далекой истории, не изученной и запутанной.
Все мы бредили в то время несметными богатствами родного края. Недалеко было то озеро Аятское, в которое впадал полноводный Шайтан. Много легенд окутало этот таежный край. Невьянские золотые россыпи демидовской эпохи, которые снились нам ночью, манили к этим богатствам.
Уже работали драги вдоль малых рек, оставляя огромные безжизненные водные пространства. По берегам речек, издавна, со времен петровской эпохи, остались глубокие шахты, расщелины и просто глубокие рвы, напоминающие о кропотливой работе артелей и просто одиночек, промышляющих поиском золотишка.
Повинуясь этому чувству и я решил попробовать свои силы на этом поприще. И вновь, судьба занесла меня подальше от посторонних глаз, в низины реки.
День выбрался прекрасный. Добравшись до переправы, старого разрушенного стихией моста, свернул влево, вдоль реки, углубляясь в заросший ивняком берег. Пробираться с велосипедом было трудновато, колеса цеплялись за ветки кустарников, но мысль сверлила - хоть труден путь, но цель ясна!
Чувствовалось, что здесь давно не ступала нога человека, но я  уверенно шел вперед.
Неожиданно появился островок песчанной отмели, залитый солнечным светом.
Остановился здесь, чтобы передохнуть. Тихая вода медленно плыла по руслу, плескались окуни и было забавно смотреть на их игру.
Что-то, неожиданно блеснуло сбоку у большой коряги. Это заставило меня осмотреться. Вокруг, чуть повыше, темнели в редкой траве небольшие проемы, явно созданные рукой человека. Чувство азарта охватило меня, забыл про усталость и отдых.
Медленно передвигаясь от одной к другой пошел по направлению блеска. Из песка торчала рукоятка большого алюминиевого ковша, необычной формы, очевидно, использовавшегося при промывке песка. Недалеко валялся старый растрескавшийся квадрат, сбитый из доски и обтянутый мелкой сеткой, похожий на сито. Для меня это было настоящей находкой.
Руки сами просились провести испытание. Я забыл про время.
Набрав небольшое количество песка в ковш, потихоньку потрясывая, опускал в воду для промывки. Золотистый песок от солнечного света слепил и расплывался. Казалось, что где-то здесь, под этими россыпями песка, находится та золотая жила, которая не давала мне остановиться. Я загребал новые порции грунта и снова промывал. Место, в котором я отчаянно трудился, покрылось грязной мутной водой.
Теперь, я по - настоящему начал понимать, что такое труд старателя, тяжелый и кропотливый. Не все легко дается так быстро, как хочется. Но, уверенность в том, что объект моего пристрастия так близок, лежит и ждет своего хозяина под пластами песка, не давала мне покоя. Хотя я и не нашел того, чего так жадно искал, зато мне попались несколько небольших кварцитов и это меня вдохновляло на новые поиски.
Со стороны можно было подумать, что на старое заветное место набрел старый хозяин, решивший попытать еще раз счастья. За этим занятием я так увлекся, что не заметил, как пролетело время. Вокруг были следы от моей работы. С моими инструментами я прошел ниже по течению еще метров сто и, обнаружив подобную песчаную отмель, поработал еще немного. Мои найденные сокровища составляли несколько камушек кварца да почерневшая от времени чайная ложка, найденная у берега. Довольный своим богатством я возвращался к переправе.
День клонился к вечеру, и я решил выбираться к избушке.

4 глава

Старая тропа вела меня к знакомому пристанищу. Я мысленно перебирал в памяти события прошедшего дня. Неспроста, я думал, у своротки с трассы, стоит большой каменный столб, рожденный самой природой. Эта каменная глыба плоских как бы сложенных друг на друга камней величественно охраняет дорогу ведущую к моему лукоморью. Вспомнилась старая легенда о семи богатырях. В голове крутились всякие догадки этих каменных столбов.
В старые давние времена, когда наши предки еще пробирались за Урал, уходя от цивилизации на восток, жили здесь небольшие племена вогулов, освоивших этот дикий край.
И были они хозяевами этой земли и чувствовали себя свободно. Были у них свои обычаи и поверья. И был у них вождь по прозвищу Рудич.
Любил он одну прекрасную девушку Нейву. Однажды, решил Рудич жениться на прекрасной дочери гор и решил сделать ей предложение. И пошли они на самую высокую гору, чтобы увидеть солнце и сказать земле самое сокровенное, чтобы было слышно вокрест.
И услышала гора их слова и размякло ее земное сердце. И говорит она Рудичу - примите в дар от матушки земли за добрые ваши дела пояс с семью волшебными каменьями.
Каждый камень несет в себе магическую силу: смелость, верность, радость, любовь, мудрость, здоровье и удачу. Каждый из этих камней - мой брат и в случае беды, придет вам на помощь. Любите свою землю - она прнесет вам счастье.
Узнал про этот союз сибирский вождь Кучум и захотел он завладеть богатствами волшебной горы, а Нейву превратить в свою жену. Прослыл он в народе своей жестокостью и жадностью. И пошел Кучум войной на это племя, послал отряды чтобы завладеть дорогим подарком.
Земля слухом полнится. Пошел по земле пожар. Налетели вражьи полчища и пролили кровь в землю русскую. Увидала мать - гора, что творится, поседела от горя ее голова - гора и поросла она белыми березками.
Собрал Рудич свое племя и сказал в напутствие сынам своим - не отдадим земли русской и не будет тут править чужой хан!  И ринулись они в бой с ворогами в своих племенах и стали гибнуть поодиночке,  каменея при смерти.
Снял тогда волшебный пояс Рудич и обратился к камням волшебным за помощью.
И услышал люд голос братьев. Соберемся силою и возьмемся за руки, встанем стеною. И приняли они бой рукопашный на той волшебной горе, заслонили грудью, сохранили честь свою. Так и остались на этом месте, окаменели, взявшись за руки.
А Нейва, с сестрами своими, прятались в лесу. Убежала Нейва подальше да заблудилась.
Нагнали воины Кучума сестер да порубили их. Окаменели  они и остались в стороне навечно.
Долго ждала Нейва своих сестер да мужа любимого, проплакала ночь, вторую. Высохли слезы ее и окаменела она от горя на пустынной дороге. Так и стоит, всматриваясь вдаль.
С тех пор мать - гора выплакала озеро слез, что у подножия горы. А слезы Нейвы превратились в речку и, до сих пор, бежит эта река, напоминая и затрагивая души людей. А между гор образовалось огромное озеро, что хранит в себе глубокую печаль и память.
Так и остались семь братьев великанов на волшебной горе, окаменелые и гордые.
В соседних племенах плакали жены, узнав конец этой трагедии и выплакали целую реку слез. А образовавшуюся реку назвали Шайтаном, что впадает в озеро слез Аятское.
С тех пор прошло несколько веков, соединились воды реки Нейвы и Шайтана. Народ, в память о той любви, назвал то место их слияния Нейво - Рудянкой.
Приближаясь к избушке, вновь повеяло свежестью и прохладой. Она ждала меня, ожидая, как старушка - мать, ждет у порога своего сына.

5 глава.

Тихо. Лишь потрескивают поленья в печи. Вечерняя заря постепенно удаляется за озеро и чуть светится своим отражением на зеркальной его поверхности, заставляя еще раз взглянуть и убедиться, что этот день уже не вернется и останется лишь, полоска заката, да воспоминания от суетливого дня.
На плите закипел чайник, и теперь, я с радостью  могу попить душистого чая с моим любимым вареньем. В комнате тепло и уютно. От печи отдает пленительным теплом, согревая все за моей спиной. Вот так всегда я встречал вечера, глядя в окно, улавливая последние штрихи уходящего дня. Любимые мои оладушки с медом, испеченные матерью к вечеру, манят и наполняют комнату тем изумительным ароматом, свойственным только этому запаху. Кружка  чая окончательно разморила меня, и в то же время, придала настроения и свежести мыслям.
За стеной, в большой комнате, бубнит телевизор. Родители присели посмотреть вечерние новости. Слышится знакомая мелодия песни - «Родины нашей просторы, радуют сердце и глаз, реки , леса и озера, суровый Урал и Кавказ..,» - все так знакомо, до буковки, все любимо и естественно. Началась любимая передача - альманах кинопутешествий - и мне хотелось бы посмотреть, но чудо выплывало за окном - появилась луна, великолепная в своей полноте. Каждый раз, когда она заглядывает в мое окно, своим завораживающим глазом, она, как бы смеясь, повторяет - а, вот, и я пришла с тобою посоветоваться.
И я полюбил ее. Выключив лампу подолгу наблюдал за ней. Своим светом она освещает всю окрестность, вокзал и поселок. Зеркальный след ее, на водной глади озера, дарит ощущение сказочного действия, влечет и манит к себе, я забываюсь. Мысли мои витают где то в другом пространстве, появляется необъяснимая легкость передвижения, и я лечу туда - навстречу своему чуду, как на крыльях, не замечая преград.
Это состояние души много раз приходило ко мне, но каждый раз оно проходило по новому исполненному маршруту, с новой силой. Это чудесное состояние, кружило мне голову, звало и тревожило, рождало новые ощущения, вселяло надежду и спокойствие.
Я долго наслаждался этим зрелищем, пока сон, окончательно не валил меня с ног.
Вот и август наступил. Сегодня первое число. Я невольно начинаю вспоминать о значимых событиях этого дня. По телеку сегодня поздравили нашу любимую телеведущую Валентину Михайловну Леонтьеву с юбилеем - 50-тилетием. За ее передачи «От всей души», детские передачи, «тетю Валю» любил весь «Союз». Сколько трогательных, добрых слов было сказано с телеэкрана этой прекрасной женщиной. 
Трудная судьба блокадного Ленинграда не погасила ее жизненного огня, а наоборот, преумножила, облагородила и раскрыла ее творческие способности.
Сегодня, когда я это вспоминаю, ей исполнилось бы девяносто. Я до сих пор вспоминаю ее трогательную улыбку и далекий взгляд в будущее.
Луна прячется за полосой леса и я отчетливо вижу мою любимую яблоню за окном. В этом году она , как никогда, цвела и подарила нам россыпи яблок. Ее натянутые от плодов ветви распушились. Лунным свет преобразил ее в удивительно красочный наряд. Она стояла сверкая золотистым серебром.
А луна уже скрылась за лесом, и я валюсь спать, оставив свои размышления  и мечтания на утро. Утром все будет, как всегда.
Засыпая, я опять вспомнил о нашем четвероногом друге, оставленном на болоте. Щемящее чувство безысходности пронеслось в моей душе, оставляя тень нерешенного дела. В субботу, обязательно, надо будет съездить к избушке, покормить моего друга - это я точно решил.
Весь следующий день я продумывал свой план. Рано утром,в субботу, чуть свет, я покормил Туза. Он радостно встретил меня у своей будки.
В какой-то миг мы встретились с ним глазами. Он смотрел на меня доверчиво, не понимая, почему я уезжаю и не беру его с собой. Этот его взгляд насторожил меня и чувство вины, беспокоило меня. Я понимал, что иду на этот шаг против своей воли и это меня корежило. От него не скроешь ничего, подумал я, и с тяжелым чувством в душе покатил на тракт. В рюкзаке было все, заранее приготовленное с вечера.
Поутру ехать на велосипеде было легко. Солнце еще не встало. Тракт был пустой и я без труда, через час свернул на знакомую тропинку. Лес спал. По, еле заметной тропинке, я добрался до Шайтана, свернув направо, подъехал к нашему «висячему мосту». Виляя меж болотистых кочек, по тропе, вышел на тропу к избушке.
Чувство великой радости - спасение живого существа - бурлило во мне и я уже рисовал картину нашей встречи. Однако, чувство - самосохранения не покидало меня, оглядываясь, я внимательно всматривался в уже видневшийся остов избы.
Легкий запах костровища, остановил меня. За столом, у избушки, сидела незнакомая женщина. Около нее сидел темный, как смоль, большой дог. Женщине на вид, было лет пятьдесят. Стройная, худощавая, небольшого роста, она спокойно помешивала что то в котелке.
Заметив меня пес рывком кинулся в мою сторону, но резкий окрик хозяйки, повелительный тон которой прозвучал спокойно и приглушенно, заставил его остановиться. Он замер от меня метрах в десяти и внимательно, шевеля ушами, ждал сигнала хозяйки. Меня , от такого приема, прошиб легкий испуг, спина враз намокла.
- Дик! Ко мне! Место! - резко скомандовала она. - Проходи, мил человек, не бойся, мягко сказала она, он не тронет - умный.
Я как- будто, врос в землю, боясь пошевельнуться. Дик, медленно повинуясь хозяйскому тону, вернулся на прежнее место к хозяйке, и лег рядом с ней.
Только тут я включился. Неожиданный поворот событий, - подумал я, - но спокойно, без резких движений, подошел к хозяйке и присел на край лавки. Я всмотрелся в сторону Дика, пытаясь заглянуть ему в глаза. Ничего злостного я не заметил. Пес спокойно смотрел на меня и сердце мое успокоилось.
Как величать Вас, неповторимая фея? - вымолвил я , чуть смущаясь.
- Лиля меня зовут - ответила она. Каким ветром? - с улыбкой спросила она.
Объяснив ситуацию, я ждал - что она ответит? Только тут я заметил в ее глазах растерянность.
- Заботливый, это хорошо! - только мы с другом, она взглянула на Дика ласковым взглядом, и он , в ответ, вильнул ей хвостом. - Мы остались одни теперь, на всем белом свете,- сказала она с горечью. Утонул наш хозяин, недавно. Поехал в лодке за рыбой, наклонился через борт и сердце остановилось. Теперь живем здесь вдвоем, ждем, ждем...
Я всмотрелся Дику в глаза.. На мгновение, я сравнил его с Тузом перед моим уходом. Как похожи были их взгляды. Он лежал, откровенно глядя на меня, но с пустыми глазами, показывая своим видом всю тяжесть перенесенного горя. Сердце мое сжалось от  жалости и, тут, я вспомнил о припасах, наспех расстегнул рюкзак и вытащил бутерброды с колбасой. Дик нерешительно подобрался ко мне, подсел рядом, выжидав разрешения хозяйки.
Лиля, по-доброму, сказала - Можно! Пес с удовольствием проглотил съестное и поглядел на меня влюбленным взглядом. Затем нерешительно подался ко мне мордой и лизнул мне руку. Я почувствовал его легкое прикосновение и удивился жесту такой доброты, погладил его. Рука моя чувствовала его тепло, он не противился и это меня успокоило. Присаживайтесь, уха уже поспела, - сказала она, и я, только сейчас, почувствовал легкий голод. Полный котелок ухи ждал своего череда. - Выпить хотите?, - предложила она.
Я, в нерешительности от такого предложения, даже удивился, но - согласился. Лиля бегом сбегала в избушку и принесла бутылку «Московской». События развивались стремительно.  У меня тут, закусочка припасена, - с легкостью сказала она, взяв миску, кивком позвала идти за собой. От стола, метрах в двадцати, справа от тропинки, она остановилась, указывая пальцем на место, у елочки. Я смотрел на траву, не понимая, что бы это значило? Но тут, она, нагнувшись, пошевелила рукой в траве, сдвинула полукруг тайной крышки и мне представился полный, до краев, бочонок соленых ворсистых груздей. Неожиданный тайный погребок «феи» придал мне бодрости. Она протянула мне верхний груздь. Попробуйте - сказала она, - первые, ох и вкуснятина! Не откажите.
Нежный, ароматный груздь освежил мою память. С прошлого лета я уже забыл этот неповторимый вкус.
Солнечные лучи пробивались сквозь ветви, согревая и наполняя меня незыблемым душевным теплом. Стояла удивительная тишина. Лиля берегла эту бутылку для случайного гостя, ведь одной поминать не хотелось. Мы долго беседовали. Водочка разогрела наши души и я не заметил, как пролетели часы. Душистая уха из карасей придала нашему разговору дополнительную свежесть ощущений.
Я слушал ее рассказ о лучших днях ее жизни, большой любви. Этот островок земли,  наполнил ее жизнь необычным радостным чувством. Здесь, у избушки, она встретила свою первую любовь, была любима и счастлива. Здесь прошло ее самое светлое время молодости. Здесь познала всю тягость свершившегося... Дик был теперь ее единственным другом и защитником.
Вот уж месяц прошел, как она потеряла своего Виктора. Каждую неделю приезжает из города покормить собаку. Каждый раз выходит она с ним по тропе к озеру, всматривается в даль, оглядывая берега и камыш, долго не уходит. Это передалось и Дику. Во время одиночества он подолгу сидит у березы на озере и ищет своего хозяина, вглядываясь в пустынные берега.
День клонился к вечеру и надо было возвращаться. За это время я окончательно подружился с псом. Мы сидели у костра лакомясь печеной картошкой и мне совсем не хотелось уезжать. Дик лежал рядом, положив свою голову мне на ногу. Любое мое движение он воспринимал как обращение к нему, и, потому, - помахивал хвостом в знак своего согласия.
Солнце начало садиться и я засобирался в обратный путь. Добродушная хозяйка наложила мне в баночку грибочков, приговаривая - будешь вспоминать и опять приедешь в гости. Мой велосипед ждал меня у тропинки.
Чувство тревоги проявилось у меня после того, как я, встав в полный рост, направился к велосипеду. Сделав несколько шагов я почувствовал за собой легкое рычание пса. Я видел как он, медленно привстав, подался за мной. В одно мгновение мне почудилось это сближение, он заскулил, словно, зовя меня обратно. Я боялся обернуться, потому, что сердце мое разрывалось от тягости расставания. Вдруг, я почувствовал его легкое прикосновение пасти к моему сапогу. Он перехватился выше и я почувствовал, как он тащит меня за штанину, не кусая. Обернувшись, мы встретились с ним взглядом.
Дик! Я к тебе приеду, - вырвалось у меня. Обязательно. Ты только подожди.
Он стоял  не шелохнувшись, словно понял мои слова.
Постепенно удаляясь, я понимал свое плачевное состояния после свершившегося. Я чувствовал его прикосновение к ноге, но осторожное, не злое. Все его существо говорило о  том, что наше знакомство и расставание растревожило его, разбудило воспоминания о прежнем хозяине. Очевидно, он был так же с ним ласков, как и я. Резкое прощание пробудило в нем собачий инстинкт и он рванул ко мне.
Отойдя метром пятьсот от избушки я услышал знакомый протяжный вой моего друга. Что было делать? Надо было возвращаться.
Как всегда, я перебрался через бревно на другой берег Шайтана. За спиной оставался  островок неизведанной мной действительности, разорванного счастья и пустоты.
Здесь, в этом заброшенном уголке природы, остались две соединенные души в постигшим их одиночестве. В голосе женщины чувствовалось тоска. В образе своего друга она находила утешение, жертвенно, не придавая этому значения. Ее дальнейшая судьба целиком и полностью зависела от этого четвероногого друга. Она подчинила ему свое дальнейшее бытие.
Обратная дорога по тракту показалась быстрее. Перекатываясь с горки на горку я гнал велосипед и не чувствуя усталости. Увеличивалось только расстояние между моими лесными друзьями, растрогавшими мою душу.

6 глава

Каждый раз, когда я прохожу мимо своей родной школы, на улице Фрунзе, я, невольно вскидываю взгляд вверх, всматриваясь в каждое окно. Здесь прошло мое детство, школьные годы. Я мысленно прохожу по этажам, заглядывая в каждую дверь. Здесь я приобрел своих первых друзей. Как давно это было...
Широкие массивные ступени, у входа, как бы поднимают меня, с каждым шагом, на пьедестал огромного, необъятного мира.
Сегодня первое сентября. Вот уже более сорока лет, как я встречаю и провожаю родную школу взглядом. Невольно останавливаюсь. Хочется снять шапку перед этим храмом науки. Я благодарен судьбе, что послала мне моих дорогих и любимых учителей. Сяркина Раиса Герасимовна, Чичкова Раиса Дмитриевна, Пожарская Фаина Павловна, Пьянков Виктор Иванович - останутся в памяти навсегда.
Я помню мой первый урок,
Сквозь сон, вижу парту свою,
Тот миг, после тысяч дорог,
Я, вновь, по звонку, узнаю.
И, вот, пройдя, сквозь годы, расстояния,
Я, вновь, сажусь, как прежде, у окна...
Мой парк, мой класс, мои переживания,
Моя учительница, моя Весна!
Мог ли я тогда подумать, что, через сорок лет буду стоять на месте учителя, вести, вот так же, урок и встречать с учениками весну, как в юности.
Вспоминаю своих школьных друзей.
Андрей Некрасов - мой товарищ по парте, мой лучший друг детства, встречает меня у дома и мы, вместе бежим в школу. И этот сказочный сон наполняет все мое сознание, звучит как напев старинной песни.
С Андреем мы жили по-соседству, учились с первого класса, вместе готовили уроки.  Они жили за рекой Бунаркой, в частном доме. Небольшой поселок частных домов, огороженных заборчиком с приветными калитками, кустами сирени и палисадниками. Аккуратно ухоженные грядки небольшого огородика, вьющиеся дорожки, ведущие к тенистым яблоням, диковинные плоды и ягоды, что произрастали здесь - все говорило о заботливом отношении родителей Андрея - Зинаиды Андреевны и Валерия Васильевича к природе, любви к саду.
Два его младших брата Сергей и Володя учились в параллельных классах. Я часто бывал у них в доме, по своей детской наивности бывал и в праздники. У входа меня встречал своим лаем их Тузик, с которым у меня завелась дружба.
Первый раз Андрей познакомил меня с искусством фотографии, ставшим моим любимым занятием в последующей жизни. Было время, когда мы вместе решали трудные задачи, и здесь, я осознанно стал понимать - как важно понять суть задачи и самому, лично, не списывая, докопаться до истины. Во всем нам помогали его родители. И дела в школе шли лучше. Хороших школьных друзей у меня было больше половины класса. Вечерами мы засиживались друг у друга, заставляя волноваться родителей. Я часто вспоминаю друзей: Колю Карамышева, Леву Анфалова, Юру Серебрякова, Сашу Новоселова, Колю Осташкина, Витю Князева, Мишу Меркулова, Колю Кудисова, Колю Красильникова и многих других...
Судьба разбросала их по разным островкам нашей необъятной родины. И каждую семью я знал. Знал трудности, помогал чем мог. Многих друзей уже нет, и от того печальнее на душе, но вспоминается самое лучшее.
Каждый год, в феврале, школа проводила военную игру в лесопарке. Создавались из классов отряды, которые искали в парке спрятанное красное знамя. Школа гудела, и этот день запомнился навсегда, как первое кино в кинотеатре «Родина», увиденное в детстве.
У каждого из моих друзей не было особых ценностей в то время, не было даже телевизоров. Все самое лучшее мы брали в школе, искали и находили в книгах. В нашем дворе из пяти домов было всего два автомобиля и три телевизора.
В 1963 году мои родители купили на майские праздники телевизор «Енисей-3». Это был самый настоящий праздник души. Мои друзья собирались у нас дома на вечерний сеанс раз в неделю. Мы готовили домашнее задание загодя, чтобы , вечером, хоть чуточку, посмотреть кино.
А в кинотеатр попасть было трудно, билетов не хватало, были большие очереди в кассу. Лишь, по субботам, нам удавалось сходить на детский сеанс всем классом. Помню наши первые фильмы: «Неуловимые», «Свадьба в Малиновке», «Волга-Волга», «На графских развалинах». Наша школьная дружба скрепляла, закаляла и вдохновляла нас на новые дела своим неиссякаемым источником, где можно было творить и пробовать, грустить и радоваться. Помню, как родители Андрея купили машину «Волга». Впервые, летом, они взяли меня на машине в лес за ягодами, на озеро «вшивое». В глухом таежном уголке природы я увидел обилие черничников и брусничников. Такое обилие ягодных мест  я видел впервые.
Этот день мне запомнился навсегда и я полюбил эти места на всю жизнь. Дорожу этим сокровищем и каждый раз, когда, вновь, возвращаюсь сюда, вспоминается детство и я вижу своих друзей-товарищей рядом.  Все повторяется опять, лишь, с разницей во времени.

7 глава

Как много можно рассказать о наших учителях. С ними связана вся жизнь с первого урока по сегодняшний день. Я мысленно перебираю в памяти те далекие годы, останавливаюсь, и воспоминания нахлынувшей волной вновь встают пере-до мной с новой, нарастающей силой. Все раскрывается до мельчайших подробностей - и слова, и дела, и многое другое, что еще... Одно только знаю, что  они отдали нам самое лучшее, все, что могли.
Я помню, как твердой рукой, обхватив мою ручонку, помогала выводить первые буквы карандашом в тетрадке моя первая учительница Раиса Герасимовна Сяркина. Так же уверенно и заботливо она вела меня все последующие годы. Сколько было радости, когда на видном месте, в классе, висела моя тетрадь с самым лучшим почерком. И наша дружба продолжалась долгие годы.
В «семидесятых» мы расстались надолго. Я много писал в ставропольский край и получал от нее трогательн6ые ответы. Посылал стихи ко дню рождения.
Остались строчки на листах,
Простой души, волнений,
И дум, решительных стремлений,
Вознесших разум в небеса...

Храню последнее письмо,
Что в душу мне запало,
  Как жаль, что слов, застывших на устах,
Вам посвятил - так мало.

Но я любил Вас всей душой,
И в сердце, согреваясь,
Я каждый день ответа ждал,
И верил, расставаясь...

Хороших учителей от Бога подарила нам судьба, и мы благодарны ей за каждый миг прожитого счастья. Время отдаляет нас друг от друга, беспощадно и бесповоротно, оставляя в памяти частицы самого светлого нашего прошлого.
Но судьба неугомонна, она посылает нам новые испытания, вместе с тем, сопровождает по жизни и дарит новых наставников, передавая нас в надежные добрые руки.
Фаина Павловна Пожарская, любимая учительница всего нашего класса, проводила с нами всю нашу школьную жизнь. Наш бессменный классный руководитель и наставник, она не считалась со временем, вела с нами дополнительные занятия по физике, показывая всевозможные опыты на физических приборах. Было время, что не хотелось уходить вечером из школы. Вот так мы сдружились на ее уроках и наша дружба, продолжаясь многие годы, была под зорким оком нашей любимой учительницы.
Прошли годы, мы стали взрослыми. Круговорот событий раскидал моих друзей по разным уголкам света. Андрей на некоторое время уехал в Штаты, Коля Карамышев - в Екатеринбург, Миша Меркулов - в Одессу, а я - в подмосковье, в Обнинск. Но каждый год я приезжаю в родной город навестить своих друзей, учителей.
Из нашего класса из учителей в городе осталась только Фаина Павловна. И каждый раз, приезжая в августе в родной город, я звоню на знакомый телефон моей старой, доброй учительницы.
Здравствуйте! Дорогая... - в ответ слышу - Саша! Это ты, я узнала тебя по голосу. Приходи обязательно, мы с Николаем Кузьмичем будем так рады.
Я, по привычке, покупаю в магазине торт, арбуз. Легко взбегаю на второй этаж знакомого мне дома на улице Маяковского и с волнением нажимаю на звонок. И вот оно - это радостное чувство встречи.
Добрые руки тянутся ко мне, не скрывая слез радости, и я обнимаю, целую ее, чувствуя легкое дрожание ее плеч.
Пахнет печеностями и пирожками. Как всегда, за праздничным столом, делимся новостями за прошедший год.
Вот уже много лет они живут одни. Дочка Надя, живет в Лондоне, внук - в Екатеринбурге, в адвокатуре. И каждый год в ее день рождения - 19 февраля, у них собирается большое количество гостей - бывших ее учеников.
Фаина Павловна называет мне имена и я с волнением вспоминаю фамилии и лица моих одноклассников, перебираю в памяти события прошедших лет и оторваться не могу от ее рассказа - уж так все близко сердцу, что я, порой, теряюсь, чувствуя, действительно ли это на самом деле или сладкий сон. И каждый год, в течение почти тридцати лет, продолжались эти наши встречи и расставания.
Последний раз я поздравил Фаину Павловну в день ее девяностолетия, а через три дня - ее не стало. Чувство великой потери ощущаю теперь и не нахожу слов. Пройдусь, когда нибудь, по знакомой улице у ее дома, взгляну на знакомые окна и вспомню замечательный образ светлого, любимого взгляда, добрых и радостных глаз.
Ее муж, Пожарский Николай Кузьмич, знаком был мне еще по старой работе. На втором этаже небольшого производственного здания работал художник. Во времена перерывов я, иногда, забегал в мастерскую к дяде Коле, как мы его звали. Здесь состоялось наше первое знакомство, продолжались наши долгие беседы. Он научил меня правилам оформления стенгазет, художественной вырезке. Совсем незаметный, спокойный, интеллигентный, знаток своего дела  - любил рассказывать разные истории жизни. Более пяти лет нашей совместной работы не остались без следа.
На этом бы все и кончилось, если б не случай, когда мы пришли поздравить с днем рождения свою первую учительницу - Фаину Павловну. Какое же было мое изумление, когда двери открыл мне мой старый добрый учитель - художник «дядя Коля». С тех пор мы подружились еще больше.
О себе он рассказывал мало, о войне, иногда, вспоминал. Не знал я тогда, с каким героическим человеком свела меня судьба. Ветеран войны, летчик- бомбардировщик, принимавший участие в обороне Крыма, человек - легенда. О своих наградах он не рассказывал. Были в его жизни удачи и неудачи.
Однажды, рывшись в старых архивах в интернете, я открыл для себя такое, о чем нельзя не рассказать читателю.
За военные подвиги он награжден Орденом Красного знамени. В одной из операций, в Крыму, после выполнения задания, самолет подбили и он оказался в гуще защитников полуострова.
  Окруженные немцами, наши войска, под Керчью, отступали. Был отдан приказ отхода, а за спиной - вода, последние сотни бойцов уходили вплавь через воды Керченского пролива.
Не многим тогда повезло, суровые воды, течение, погребли многих защитников в своей грозной пучине. До спасительной «косы» доплыли лишь единицы.
И, лишь, в свои, восемьдесят пять лет, он поведал мне о своей трагедии 1941-го года, в одном из откровенных разговоров. Так хотелось жить и мстить. И он выжил, доплыл.
Остался жить! - так он сказал, - за моих товарищей, за друзей моих, погибших... Несу этот тяжелый крест...
Тяжелые волны хлестали нам в лица,
И сил больше не было плыть,
Но вера в победу, доплыть, не смириться,
И с новою силою — быть...

Простой характером, скромный, интеллигентный, прекрасный человек, труженик своего дела, никогда не унывал. Много лет проработал на станции детского технического творчества, сначала - директором, потом - руководителем авиамодельного кружка.
В 1959 году на станции, под его руководством, соорудили ракету, начинили метанолом и еще какой-то «дрянью» и, с футбольного поля, запустили. Ракета улетела далеко - за перевал.
Шуму было много. В то время хрущевской эпохи неконтролируемый летательный аппарат пересек границу закрытого территориального образования «ЗАТО», улетел за двадцать километров.
Срочно создали комиссию по расследованию... в которую включили и Николая Кузьмича, на поиски обломков.
Обошлось, пожалели ветерана. Так он сменил профессию, стал - художником.
Многие его ученики, впоследствии, связали свою жизнь с авиацией и авиамоделизмом. Среди них и инженеры - конструкторы, и вертолетчики, летчики - истребители, командир эскадрильи, стали чемпионами, мастерами спорта СССР Минатома. Его ученики - руководители авиамодельного клуба на станции юных техников.
Не дожил до своего девяностолетия всего два месяца...
До сих пор я перебираю в памяти часы наших совместных встреч, вспоминаю те далекие годы юности.
Судьба разводит нас на годы - расстояния,
Вершив свой праведный и вечный путь,
Тот миг, что мы оставим в назидание,
Потомкам, чтобы вспомнили, когда-нибудь.

8 глава

Сегодня мне приснился удивительный сон - я был героем дня для всех моих сверстников. То, что случилось со мной в эту ночь - не единственный случай.
Это повторялось уже много раз, и каждый раз все происходило в разных ситуациях. Одно только объединяло, воодушевляло, будоражило и звало, придавая моим приключениям дополнительную окраску...
В любой ситуации у меня всегда возникала проблема действий, мгновенно движимая подсознанием, придавая моему состоянию необъяснимый престиж, легкость и дарование необычного перевоплощения в действиях.
Что, например, заставляет человека перепрыгивать через лужу, заведомо зная, что этого не может быть, но, при определенных обстоятельствах, выполнимо. С разбегу что ли? По инерции? Или по состоянию души, запрограммировано, необычно, но всегда - надежно. И эта внутренняя тайная сила всегда была начеку, рядом, ходившая следом. В одно мгновение, приняв решение, можно было удивить, создать иллюзию перевоплощения, раздразнить моих частых завидушников и предъявить им необычное, - то, о чем можно вычитать в книгах, помечтать и, действительно, позавидовать.
Шел урок физкультуры. Как всегда, он начинался с разминки. Мы бегали по кругу спортивного зала, выполняя упражнения то ускоренного бега, то замедленного, переходящего в дыхательные упражнения,  помогая круговыми движениями рук, по указанию учителя.
В какой-то момент я слегка ощутил состояние крылатости. Какая то сила приподнимала  меня над полом, появлялось ощущение невесомости. Это удивило меня и я попробовал еще раз оттолкнуться от пола. Да! Это было оно! Еще раз взмахнув руками я поплыл, взлетел над головами сверстников и уже парил в высоте, под потолком, сделав несколько кругов. Великое чувство невесомости овладело мной, я парил над головами сверстников, не прилагая никаких усилий - одно только желание и все исполнялось, как в сказке. С таким же чувством, налетавшись, я приземлился на ноги, улыбаясь и воображая, смотря на изумленные лица одноклассников. Они стояли как завороженные, раскрыв рты. Увиденное поразило их воображение - об этом можно только мечтать. Однажды, я летал над проводами, боясь зацепиться за них, за линию фронта...
И это были мои сны...
Особое это состояние, порыв души, разгорелось во мне, завидя, в первый раз, когда прошлась легкой походкой мимо, она - моя первая любовь. Ничто не могло меня так растревожить, как эти минуты моего первого счастья.
Ее таинственная улыбка привлекла меня сразу, на ходу, словно пролетела легким ветерком, обдав своим заворожительным действием и растворилась в массе ребят, толкавшихся в школьном коридоре. Все было как обычно - шум и гомон на перемене между уроками - все это раздражало.
Я стоял у окна, поглощенный в свои думы. Мое внимание привлек одинокий кот на соседней крыше дома. Появившись из чердачного окна он водил своими лапками по мордочке.
Умывание кота заинтересовало меня и я стал оглядываться: не заметил ли кто еще рядом этого живого существа? Коридор гудел, лишь две девчонки, проходившие мимо, привлекли мое внимание.
Да! Это была она - та, которую зовут Татьяна, из параллельного класса «Б», и живущая в соседнем подъезде нашего дома. Вторая - ее подруга, часто пробегающая мимо нашего окна, к ней. Ее веселая улыбка и пролетевшее мимо приветствие - Приветик!
Это мимолетное свидание придало мне сил и настроения. Весь урок литературы я провел под впечатлением этой улыбки.
Сегодня проходили Пушкина. Татьяна, милая Татьяна, - звучало из уст учительницы, и я был под впечатлением этого удивительного чувства. Я пытался в уме нарисовать ее портрет, и очень хотелось ей что-то сказать в ответ и я, интуитивно, отвечал ей приветствием, кивком головы, задумавшись и не замечая, что учительница смотрит на меня, не понимая, кому я киваю. Ох! Если б она знала, что творилось в моем сознании.
Николаев, одернула она меня , ты все летаешь, как во сне, но - долгожданный звонок прозвенел так неожиданно, весело увлекая весь класс на улицу.
Морозная январская свежесть взбадривала после душного класса. Пацаны кидались снежками, разгоряченные и румяные, было весело смотреть на это ликующее занятие. В голове мелькнула мысль подготовить поздравление ко дню Советской Армии 23 февраля и вывесить его на стенде в подъезде нашего дома. Я уже придумал план рисунка, всему этому нас научили в школьной редколлегии, где мы вечерами проводили свободное время за оформлением стенгазет.
В то далекое время советской эпохи подумать только было приятно доставить удовольствие нашим соседям по подъезду. Наступил 1966 год и , вот уже красуется на стенде праздничное поздравление к Новому году с нарисованной пушистой елкой, обсыпанной серебром и с ярким новогодним поздравлением. Все соседи по подъезду встречали меня с улыбкой и чувствовалось их передаваемое восхищение, и это придавало мне смелости на дальнейшие подвиги.
Не прошло мимо это событие и в соседнем подъезде, где жила Татьяна. В ответ на мои действия и у них, тоже появилось поздравление и, даже сказать, более красочное в исполнении, что подзадорило меня еще больше. Получилось этакое соревнование и это давало пищу на последующие дела. Вот так, незаметно, мы стали замечать друг друга среди нашей школьной аудитории. Несомненно, и в школе узнали про наши стенгазеты, о чем я мог догадываться по улыбкам ее подружек.
В этот день случилось событие, которое перевернуло мое представление о настоящей дружбе. Она подошла ко мне первая, с искорками загадочных, как мне показалось, глаз и враз, смело выпалила, словно из пулемета: приходи, Саш, ко мне на день рождения 1 февраля к шести вечера, будут мои подружки, музыка. Придешь? Да ты такой стеснительный, что — испугался? Да не съедят они тебя, повеселимся!
Обязательно приду - ответил я.
Неожиданность такого предложения будто ошпарила меня враз. Впервые, как вознаграждение за все мои переживания, я получил, как будто букет роз из ее рук. Во мне сжалась, как пружина, вся моя гордость и готова была разжаться с такой необычайной силой, теплее стало на душе и я шел домой, не зная, как преподнести это моим родителям.
Оказывается, мать уже все знала заранее. В доме из двух подъездов ничего не скроешь, все про всех все знают.
Ее родители , тетя Валя с дядей Гришей, мне нравились своим гостеприимством, приветливостью. Трудно вспомнить через столько лет мельчайшие подробности того вечера, но одно осталось в памяти: было много гостей - подружек, лимонада и был большой кремовый торт. Была музыка под пластинки. Подружки, как всегда, делились своими новостями, подпевали песни, родители, как могли, старались вести торжество и это у них получилось.
А через десять дней был мой день рождения и мы, в этой же компании, отпраздновали вечер с соблюдением всех установленных традиций.
Эта зима запомнилась мне потому, как все это было последний раз - впереди были новые неизведанные дороги. Судьба распорядилась так, что мы переехали жить в другой район города, закончилась школа и связь с Татьяной прервалась. Бывало, я прогуливался, вечером около старой моей квартиры, смотрел на родные окна моей комнаты, а через два окна - вглядывался в ее окна, и, каждый раз все бродил, припоминая наши встречи, наши праздники.
Мысли мои витали в тех школьных годах, никак не хотели поддаться забвению, на сердце что то болело и тревожило. Лишь, образ ее, взгляд и легкая улыбка не давали мне покоя. Я потерял ее в пространстве, лишь чувствовал на расстоянии и было обидно и горько, что нет тех радостных встреч, все куда-то пропало. Но, свет ее окон завораживал, я подолгу присматривался, пытаясь уловить малейший штрих теней за шторами.
А потом все закрутилось в повседневной жизни, учеба , экзамены, работа, путешествия и я совсем отвык от ее присутствия.
В тот вечер, летний, мать пришла домой заметно расстроенная и я сразу понял, что-то произошло, о чем она мне боится сказать. Как гром, шепотом произнесла: - Таня вышла замуж.
Никогда еще мне не было так горько, как в эту минуту. Я не верил сказанному. Как будто время остановилось в пространстве. И я увидел слезу в ее глазах, она была растеряна.
Чувство великого сожаления я увидел на ее лице. А что творилось в моей душе.
Я понимал, что уже ничего не исправишь, но четко решил идти туда...
В это время разразилась такая гроза и меня облило теплым июльским дождем. Все плыло в моем сознании, вот знакомая улица, мой дом, ее окна... Я в нерешительности постучал в окно. Через какое то мгновение осторожно приоткрылись шторы, знакомый силуэт показался, она выглянула в форточку.
Теплый дождь крупными каплями поливал, не прекращаясь и для меня это было как согласием природы с моей бедой. Она пыталась достучаться до моего сердца, охладить мой пыл и, вместе со мной плакала, не останавливаясь. Ноги мои подкосились, увидев ее и я присел на колени, обливаясь слезами.
Губы мои шептали: - Таня! Как же это так? Почему?
В ответ я услышал ее тихий шепот: - Все, поздно, где ты пропадал? Прости, Саш. Теперь не исправить.
Гремели водосточные трубы и я никак не мог успокоиться, лишь теплый дождь смывал мои слезы, успокаивая. Мой взгляд различал только ее окно, все ждал, что, вот-вот приоткроется в последний раз штора, и это случилось.
Резко приоткрылась форточка и она, умоляя, попросила меня: - Саш! Ты простынешь, иди домой, прощай.
Мне хотелось в этот миг умереть, и как прикованный к земле, не мог приподняться. И в этот момент дождь разом прекратился, стало тихо, лишь журчание воды в трубах продолжало свое бурное действие.
Слез уже не было. Я брел назад, через весь город, мокрый до нитки, и чувствовал легкую дрожь в моем истерзанном теле.
Все осталось позади, и дружба и любовь, лишь, память, до сих пор, нет-нет, да и напомнит о себе, всколыхнет мое сердце, обдаст как легким ветерком, и унесется вдаль, за мои туманы, разнося, как росинки, ту живительную влагу нерастраченных моих чувств, моей первой любви.
Ночная прохлада и свежесть прошедшего дождя постепенно приводили мои чувства в порядок и так захотелось почитать стихи Пушкина - Я Вас любил, любовь еще, быть может...
Я брел одиноко, переулки казались темными и узкими, лишь, фонари еле освещали проходы между мокрыми кустами.
Еще вчера ты говорила мне - люблю,
Еще вчера мы были счастливы с тобою,
Ты, как далекому в пучине кораблю,
Бросала луч свой между небом и волною...

Я помню все твои волшебные слова,
Мне стали дороги минуты эти счастья,
Ах, как кружилась от волнения голова,
Но, словно ждал, предчувствовал ненастье.

И разом, все обрушилось и, с плеч,
Сорвало ветром все мои надежды,
Не будет больше тех желанных встреч,
Каких дарила жизнь нам, прежде.

Я шел, глотая с жаром пустоту,
Ведь, впереди была  прямая неизвестность,
И детства след, пронзая темноту,
Лишь оставлял надежды неизбежность.

Как-будто, жизнь промчалась колесницей,
Я уходил от счастья своего,
Мне этот теплый вечер часто снится,
И больше мне не надо, ничего...

9 глава

Как быстро проходят годы. Вереница событий, дат остается в далеком прошлом, крепка только товарищеская дружба. Все, что происходит в этой жизни - неизменно остается в памяти, переносится и настолько трогательно волнует каждого и нет ни чуточки сомнения в том, что мы находимся на определенном отрезке времени, скорее - прямой, уходящей за горизонт, направляющей наш взор туда - в неизвестность, но управляющим  нашим подсознанием и действующим по строго установленному жизненному закону. И это можно назвать братским союзом.
Все мои пятеро друзей - мои одноклассники, ничем не отличавшиеся от других в стенах науки, каждый имел свои необычайные способности, которые рассмотреть могли только мы, сблизившись в один круг, друг друга дополняя. Никогда в наших разговорах не было слышно нецензурной лексики, а если, что-то и было, то - с игривым огоньком подразумевая, как бы. В основном, это были вечера, переходившие в дружескую беседу с рассказами и приключениями.
Среди однокурсников нашей группы особо выделялся среди всех Сережа Белоногов. Мой товарищ по парте, всегда поражал своими способностями, быстрыми решениями и точностью ответов. Сплошной отличник по всем предметам, спортивного телосложения, лидер нашей компании. И день рождения у него, как у В.И. Ленина - 22 апреля.
Так сложилось, что жили мы все в одном районе, сдружились еще с первого курса техникума. И первая наша встреча запомнилась, и было это именно в нашей первой экспедиции на Шайтан. С каждой новой поездкой к избушке зарождалось то самое глубокое чувство товарищества, мы были одержимы с каждым разом, все более и более углубляясь в тайные уголки природы. Хотелось облазить все затаенные места этого края и это нам помогало, возвышало, придавало энергии. За много лет нашей дружбы все случилось так, как и должно быть, и не было у каждого того чувства одиночества, которое испытывали наши сверстники по курсу. Время летело незаметно и у каждого из нас возникал вопрос: а что дальше? Это не давало покоя, тревожило души, в компании мы забывались и это успокаивало и возвышало.
Сергей ходил в спортивную секцию борьбы и часто рассказывал о своих победах, выступал на соревнованиях и это подстегивало нас заниматься спортом.
Среди этих занятий все непременно любили рыбалку и отдых в компании, в лесу.
Так длилось до тех пор, пока не начались свадьбы. Этот период пролетел незаметно как-то, постепенно, в каждой семье появились дети и круг нашей дружбы расширился, теперь собирались по праздникам уже с семьями. Осталось в прошлом то далекое - близкое, радостное, зеленое, прекрасное в наших юных сердцах.
Родители у Сергея были добродушными, гостеприимными, всегда у них было празднично и пахло пирогами. Мы часто собирались по праздникам у них за большим праздничным столом с уральскими пельменями и сладкими пирогами.
Однажды, на «вшивом», у избушки, это было в августе, я с Сергеем пошли вечером ставить морды для рыбы. Спеша по извилистой тропке, между кочек, вышли к озеру. Спешно уселись в лодку и поплыли на веслах к ближайшим кочкам на середину озера. И только тут мы заметили, что лодка наша стала оседать и наполняться водой. Мох между щелей выплыл и мы враз оказались за бортом лодки, поддерживая ее с боков.
День клонился к вечеру, стало темнеть. С трудом, нащупывая ногами кочки на дне озера, стали перебираться поближе к берегу. Я кричу Сергею - как бы выкачать воду из лодки? Тут, он с улыбкой, спасительным тоном говорит: Шура! Так у тебя же фуражка на голове! Только тут я пришел в себя, рукой снимаю с головы фуражку. Спасительное чувство радости одолело мной. Я работал фуражкой, как ковшиком. Через полчаса наша лодка наполовину всплыла, еще погодя - мы влезли в нее, работая веслами в полную силу.
Расстояние до берега уменьшалось. На берегу, заметив наше долгое отсутствие, уже бегал с фонарем Валера, подавая нам голос к пристанищу. С большим трудом мы добрались до берега. Мокрые и обессиленные мы добрели до избушки по тропе. Надо было видеть изумление наших друзей, когда они увидели нас в таком виде. Кто - то даже пошутил: - вы, там, что, за рыбой гонялись, за хвост ловили? Ну, и кто кого поймал? Потом дружно хохотали, пили чай.
Валера и говорит мне: - ты, Саня в огне не горишь, в воде не тонешь, все огни и медные трубы прошел. Вспомнил пожар в малой избушке, за озером. Похлопал нас по плечу с Сергеем - завтра все забудете, как заново родились. Потом, пели песни под гитару.
Тот случай запомнился мне, и сейчас, когда я перебираю в памяти наше далекое прошлое, грущу о том, что нет с нами его, нашего Сереги, нашего товарища...
Лето 2001 года, первые числа июля. Сергей прилетел из Иркутска к родителям, на недельку. Я приехал из Обнинска к матери. Неожиданно, какие - то дела заставили Сергея улетать обратно, надвигались выборы, он вез с собой какие - то документы.
Этот день 3 июля, мы полностью посвятили себе. Собрались на вечеринку по поводу отъезда, а, мы, с Сергеем, бегали по магазинам, выбирали торт и разные закуски.
Еще днем, Серега захотел сходить на кладбище к отцу и шурину.
Мы прошлись с ним по старому кладбищу, побывали у всех, с кем расстались, а вечером - устроили прощальную вечеринку.
Собралась вся родня, пели песни и даже плясали. Володя уговаривал Сергея - не лети в ночь, улетишь завтра, но он спешил. Были скорые сборы.
Володя ездил в Свердловск, в аэропорт - его провожать. Я подарил ему, на память сборник стихов...
А утром, как гром, мы узнали страшную весть. Володя разбудил меня, чуть свет.
Шура, чуть плача, сказал он - Сереги нет! Самолет разбился...
Все поплыло у меня, от боли сжалось сердце, слезы не давали покоя, рука дрожала — как разбился? Что случилось? Произошло самое страшное, что могло случиться.
Трагедия под Иркутском 4 июля 2001 года остается для нас черным пятном на всю оставшуюся жизнь. В один миг мы потеряли близкого, дорогого нам друга...

Сегодня, с ним простились, навсегда,
Решение принимал он скоротечно...
Остался молодым в сердцах, навечно,
Звала его далекая звезда.
Там, под Иркутском - братская могила,
Погибших упокоит тишина,
Друзей, ушедших - помним,
И время, повторяя «были», «было»...

В скором поезде «Иркутск - Москва» я увозил с собой газету со страшным заголовком: Когда придет рейс № 352 - никогда.

10 глава

Это лето было последним. Я увидел свой город цветущим, в тишине тополей, с журчащим течением воды речки Бунарки, впадающей в Верх - Нейвинский пруд, в слегка пожелтевшей листве начинающейся осени.
Такого золотистого зрелища я не ожидал увидеть -  сказалась разница  климатических поясов на расстоянии полутора тысячи километров от Москвы до Урала. Берега Черного Мыса на противоположной стороне берега пруда уже покрылись ослепительной желтизной и выглядели довольно красиво на фоне голубого неба и синеющей зеркальной глади воды.
В середине города, как каменный утес, красуется гора Уральская. Последний раз я был на ее вершине аж, в семидесятых годах.
Вид с Уральской горы просто изумительный. Северный склон ее - каменный, обрывистый, словно свисает своей громадой над пропастью. Отсюда, с верхней ее площадки, далеко видна простирающаяся на километры гряда пологих серых гор. Южный склон горы, чистый и пологий, упирающийся в небольшую ложбинку, образованный в небольшую площадку. С восточной стороны - крутой, обрывистый склон, сплошь покрытый кустарником. Лишь, смельчаки, могли спуститься по нему вниз, хватаясь за ветки кустарника. Спускаться по нему было опасно.
У подножия горы улица Уральская. То ли, улица была названа в честь горы, то ли гора - в честь улицы - история умалчивает.  В хорошую солнечную погоду видны отчетливо очертания сопок в туманной дымке. Вся эта картина тянущихся друг за другом гор, перелесков, глухих оврагов напоминает, скорее, высохший овраг реки, плато, поросшее мелким кустарником.
Чуть поодаль, от Уральской горы - гора, спутница, высокая, со старинным парком культуры и отдыха. В пятидесятых годах это место было центром отдыха горожан. Каждый вечер, центральная аллея парка наполнялась гуляющими влюбленными парами, военными. Аллея парка, уставленная скульптурами и афишами, ларьками с мороженным и газировкой, всегда привлекала молодежь. Каскад ступенек аллеи спускался к танцевальной площадке, где каждый вечер играл духовой оркестр. Завершением аллеи был летний кинотеатр. В котором постоянно показывали кинофильмы. Однажды, даже, сам Юрий Никулин был гостем этого кинотеатра.
Поселок и городская зона разделены между собою старым демидовским заводом, стоявшим на плотине, откуда берет свое начало речка Нейва. Круглая, демидовская башня - заводская управа, удивительно, сохранилась до наших дней. По сей день, здесь - заводская администрация старого завода.
Здесь и зародился небольшой уральский городок, закрытый и незаметный от посторонних глаз и уютно расположенный для проживания. Растянутый по своей длине километров на десять, удачно вписался в ландшафт местности. Небольшая речушка Бунарка, образованная от ручейков, сходящих с гор, с перевала, проходит как бы, по руслу ложбины, огибая уступ горы Уральской.
Теплый ветерок обдает всей своей свежестью и чувствуешь себя, словно парящей в небе птицей.
В старые давние времена стояла здесь высокая смотровая вышка, с которой во все стороны можно было осматривать окрестности. Гора, нареченная «смотрящей», всевидящей и грозной смотрела на город как часовой во все времена.   
Я наслаждался этим пейзажем уже долгое время, все вглядываясь вдаль, пытаясь разглядеть горизонт по кромке леса. Еле-еле, заметны верхушки скал Семи Братьев. Здесь и там, на далеких, глухих тропинках, почти пятьдесят лет назад, прошла моя юность, по этим местам я ходил в мой первый пионерский поход.
Повернув взгляд, чуть левее, замечаю красующийся скалистый берег пригородного поселка.
В те далекие года городишко был совсем маленьким и все друг друга знали в лицо, по имени. При встрече всегда здоровались и долго разговаривали, словно старые друзья.
Привокзальный рынок, как и сейчас, объединял всех. По субботам и воскресениям здесь толпился народ, запасаясь продуктами на неделю. Рынок - это было место общения, место встреч старых друзей.
Толпы народа, движущиеся по рынку, можно было сравнить с колоннами праздничной демонстрации на центральной площади. Здесь, под праздник, можно было увидеть и старого гармониста, играющего «поседушки», и получить консультацию у старого опытного рыбака или охотника, купить всякую всячину от валенок до обношенных бот.
Рядом с рынком и вокзалом, посереди озера, красуется длинная насыпная дамба, разделяющая теплое и холодное течения Верх - Нейвинского пруда. Сотни рыбаков по воскрессным дням, с удочками, часами просиживали по обоим сторонам дамбы, вылавливая мелкую рыбешку на уху. И мне посчастливилось испытать это счастье множество раз.
За поселком, на горе, красуется старинная церковь. Ее золоченые купола сверкают солнечным блеском, видны издалека. Изредка, с того берега, доносится бренчащий звон перекликающихся колоколов, четко отмеряющих время. Отсюда, еще в 1825 году, по рассказам Павла Северного, спускался с пригорка, от церкви, беглый Силантьюшка. Здесь и встретился он со своим старым приятелем по каторге на Невьянских рудниках Никиты Демидова.
Отсюда, за горой, начиналось старое городское кладбище. В детстве, почти, каждый день, мимо окон нашей квартиры проходили траурные процессии в сторону поселковского кладбища, играл духовой оркестр, в последний путь... Я часто убегал из дому, вливаясь в эту колонну и целый день проходил незаметно. Зато, я знал каждое место упокоения знакомых мне когда-то людей, целый день бродя меж оград и могильных крестов.
Я вглядывался в каждые уголки этого родного мне края. Мысленно, вся моя  жизнь пролетела кинолентой в  сознании, и я радовался, что снова нахожусь здесь, дышу этим воздухом и наслаждаюсь красотой предстоящей осени.
Мысль о том, что где-то, за этими горами, ждет меня моя старая знакомая спутница и  спасительница - избушка, не давала мне покоя. Мое сердце рвалось туда и долгий взгляд застыл на горизонте, волнуя и зазывая на встречу. Одинокий Дик, бродящий в поисках своего хозяина, вновь, взволновал мою душу. Я пожалел, что не смогу добраться до тех мест без техники, да и времени осталось в обрез. Вечерний поезд уходил ночью.
На редкость удачный день, подумал я, чтобы нанести визит к моим старым скалам, и так захотелось этого счастья, что решение было принято сразу. Недолго думая, сел в автобус, идущий к поселку. Вышел на конечной остановке, за поселком, и окунулся в этот полный запахов благоухающей зелени, мир растительности.
Знакомая с детства дорога в гору так и манила, что я, почти бегом, рванул вперед, преодолевая подъемы и спуски. Сентябрь уже начался и «бабье лето» чувствовалось. К обеду так припекло, что пришлось раздеться по пояс, и я забыл о времени и пространстве.
Вдоль дороги, дачники на своих участках, собирали картошку. И картошка уродилась отменная - подумал я.
Преодолев четыре горы по дороге, свернул вправо, чтобы напрямую выйти к окаменелым братьям. Извилистая дорога вела к подножию скал. Последняя широкая открытая поляна, крутой подъем и сердце мое дрогнуло от встречи с братьями - близнецами, застывшими на века, охранявшими все вокруг.
К удивлению своему, увидел группу школьников, пришедших сюда в этот солнечный день. Руководитель группы, явно улыбаясь мне, легким приветствием руки приглашал меня разделить с ними обзор. Знакомое лицо руководителя подсказало мне - я узнал своего старого приятеля, коллегу по работе. На минуту, я представил себя на этом поприще, великое дело продолжается и поныне, как и много лет назад, водил я старшеклассников в поход на эти горы.
Не только я, случайный посетитель этого удивительного места, оказались поблизости. Несколько отрядов школьников встретились мне на пути. Не зарастет сюда народная тропа.
Довольный и счастливый я возвращался той же дорогой в город.
Старый заводской парк, как и в детстве, встретил меня той же добротой и тишиной. Деревьев поубавилось, но чувствовалась свежесть от новых посадок, опрятные прибраные клумбы с цветами, скамеечки, стенды - все это радовало мое сознание и я прошелся по этим аллеям. В середине парка - памятник В.И.Ленину. На этом месте меня принимали в пионеры.
Улица Заречная, вдоль речки Бунарки, пешеходный мост, полукруглый магазин «Шайба» на углу улиц - все картинки моего детства всплыли перед глазами. Прогуливаясь по улице Заречной завернул в первый двор между домами, увидев красивую скамеечку у подъезда. Пешеходная прогулка по лесу так меня уморила, что я невольно присел отдохнуть, расслабившись на солнышке от удовольствия.
На миг, я почувствовал удивительную тишину внутреннего двора, теплые солнечные лучи наполняли меня такой внутренней энергией и спокойствием, что я слышал, как щебечут воробьи у клумбы и дворовый рыжий кот ласково ластился у моих ног. Я почувствовал, что засыпаю.
То, что произошло в следующую минуту, ошеломило меня настолько, что  я невольно вздрогнул от неожиданности.
Близкое рычание какого - то существа заставило меня открыть глаза.
Словно в тумане поплыла и проявилась в глазах огромная собака. Сидя передо мной она тянулась мордой к моей ноге, пытаясь захватить за край брюк.
Это он, - старый мой знакомый друг Дик, - обрадовался я, мирно повизгивая, тянулся ко мне, всем своим существом. Мы встретились взглядами и я понял - он узнал меня через столько лет моего отсутствия.
Дорогой мой дружище, - прошептал я, - Дикушка! Слезы радости выступили из моих глаз. Его большая голова лежала на моих коленях и я обнимал эту морду, как будто век с ним не виделся. Я теребил его уши и чувствовал его понимание. Эта встреча была для меня неожиданным сюрпризом и растревожила мою душу.
Вышедший из подъезда мужчина с удивлением смотрел на нас, он подошел и присел к нам рядом.
Откуда вы знаете Дика? - поинтересовался он. Я знал его хозяина много лет назад, мы с ним дружили и жили в этом подъезде.
Я рассказал ему нашу давнюю историю на Вшивом озере, стараясь, по-подробнее, припомнить все нюансы.
Мы с Диком - старые друзья, он сам нашел меня, узнал, с тех пор прошло десять лет - ответил я.
А хозяйка, Лиля, здесь живет? - спросил я.
Здесь, здесь, только она сейчас на работе, - ответилл он, - а пес один во дворе гуляет, его тут все знают, он добрый.
Милый мой Дик, - прощаясь, разговаривал я с ним, - гладил его голову и не мог оторваться. В то же время, неведомая тревога постигла меня - миг нашего расставания. Для него это обернется новой трагедией, подумал я. Сердце мое разрывалось на части от неизбежности этого разрыва.
Дома, меня ждала мать и надо было возвращаться.
Дик провожал меня до остановки. Мы прошлись с ним по всей улице Заречной, вдоль речки Бунарки. На прощание я обнял его, как старого верного товарища.
Я провожал его взглядом из автобуса, он бежал за ним долго. В глазах моих, вновь,появились слезы, а он все бежал и бежал...
Наверно, он чувствовал, что люди не справедливо относятся к нему и ему приходится опять терять, встречать и провожать - такая уж, судьба.


ЭПИЛОГ
С тех пор прошло много лет. Судьба забросила меня за тысячи километров от родного дома. Оставила меня наедине с самим собой.
Лишь, позже, у меня появились новые друзья, коллеги по работе, много пришлось потрудиться, многое пересмотрел, взвесил свои поступки. Но одно осталось незыблемым, недосягаемым для встречных. Это чувство великой товарищеской дружбы, взаимопонимания и ответственности. Только оно, движимое и неприступное осталось в том первоизданном виде, охраняя все затаенные уголки моего сознания.
Возможно, в этой истории, кто - то, узнает самого себя, или она повторится, чему буду очень рад. Для кого - то, это будет путеводителем в мир человеческой души, а кому - то, она подскажет дальнейшие действия в своих поступках, где, он найдет для себя ответ.
Все события, здесь, - достоверны, лишь, кое - где, я допустил отступления. Юность, пролетевшая ветерком, незабываема, всегда волнует и надолго останется в памяти.