В нашем рабочем поселке мы с братом росли неразлучными, детский сад, школа за одной партой. Так вышло, что мы были двойняшками, родившимися в день Петра и Павла и с именами нашими не замарачивались.
На одной улице, через дом от нашего, жил двоюродный брат Сережка.
Когда родителей наших и его не было дома, мы с Павлом с удовольствием бывали у Сереги. Для пытливых пацанов в чужом доме всегда найдется что-то интересное и любопытное, а у Сережкиного отца – дяди Саши, было ружье!
Оно висело просто на стене, старенькое, одноствольное. Однажды зимой мы как обычно «гостили» у Сережки. Ружье со стены мгновенно было снято и мы с азартом разбирали и собирали его, щелкали курками – это было настоящее оружие!
Патронов конечно же не было, были только пустые латунные гильзы. И вот эти гильзы и не давали нам покоя.
От родителей наших я и Павел часто слышали, что мы были очень шкодливы, но сегодня я думаю, что в нас просто тогда зарождались российские инженеры.
Пустые гильзы не представляли интереса, а вот если бы был порох!
Мы же были – пацаны, и мы нашли спрятанный дядюшкой порох! Не было капсюлей, так что о стрельбе из ружья нечего было и думать, тогда мы решили взорвать гильзу с порохом просто в печке. Вот так простенько и со звуком!
На бумажку была положена туго запыжованная гильза, а в то место, где было отверстие под капсюль, мы насыпали горку пороха. Всю эту адскую бумажку шкодливые пиротехники поместили в потухшую печь.
Печи в сибирских избах строят посередине, чтобы они обогревали все комнаты дома, а для чистки от сажи с разных сторон печей встраиваются дверцы.
Бумажка с гильзой в печи была подожжена, и мы шмыгнули за угол, в соседнюю комнату. Стучало сердчишко, мы ждали «Бах!», но ничего не происходило.
Сережка осторожно открыл покрытую изнутри, толстой бахромой сажи, дверцу для чистки, и повернулся ухом к отверстию в дымоходе. Тихо. Павел через плечо Сережки тоже вслушивался к звукам из печи. Ничего!
Становилось обидно, как будто нас обманули! И вдруг – «Ба-а-а-х!».
Печь харкнула из своего нутра таким облаком сажи, что в комнате мгновенно стало темно.
В ушах стоял звон. По комнате носились мои братья, и наверное что-то кричали, но я их не слышал. Вместо голов у них были - черные шары, на которых они пытались проковырять отверстия для глаз. Медленно стал возвращаться слух, а с ним и крики братьев. В комнате еле угадывались окна, было темно и густо.
Серега бросился к рукомойнику и нащупав его гвоздик попытался вымыть лицо.
Вода и сажа! Ну вы понимаете, что вещества эти не дружат и смыть сажу водой немыслимо. Тогда, наверное, я впервые увидел негров!
До нас начал доходить весь ужас произошедшего - вот-вот с работы должна придти тетя Аня, Сережкина мама.
Кое-как промыв глаза, и хныкая, Сережка вытащил из-за печи ведро с известью.
Он возил рогожной кистью по печи, пытаясь скрыть следы преступления и ныл, но печь становилась только страшнее.
Где-то внутри у нас зашевелилось тоскливое предчувствие – будут драть!
- Нам же в школу пора! - нашелся мой родной брат, и мы пулей вылетели из дома.
Проходя вечером из школы мимо Сережкиного дома, мы слышали, как дядя Саша громко и монотонно, как церковный служащий проговаривал какие-то наставления, а Серега в такт ему взвизгивал.
Мы переглянулись – Сережку «наказывали».
Сразу стало грустно - наше преимущество было только в отсрочке платежа. И мы готовились!
Для подобных случаев мы использовали журнал «Работница». Слово – «бронежилет» мы тогда еще не знали, как и то, что изобретения можно патентовать.
Заранее мы подкладывали журнал под филейные места в штаны, мяли его для формы и ждали участи.
Отец во время экзекуции, как нам казалось, был грозен и страшен. «Сидоров старший» с громкими комментариями и почему – то очень долго вытаскивал ремень из брюк. Он поворачивал одного из «Сидоровых младших» к себе попой и ….слегка шлепал виновника. Виновнику абсолютно не было больно, но было страшно. Причем страх вызывал не процесс, а вот эти слова – выпороть, драть, выдрали. Словосочетание – «меня сегодня выдрали» означало в «пацанячьей» среде, что ты прошел жесточайшие физические и моральные испытания и автоматически твой рейтинг среди шмыгающей братвы взмывал вверх.
За эксперимент с сажей и порохом нам с Павлом всыпали. Причем всыпали скорее морально, чем физически – нас поставили в углы.
Согласно давно уже выученному сценарию мы начинали ныть, всхлипывая как можно жалостнее. Иногда если получится - прорывались рыдания. Рыдать было тяжело и сложно, мы всячески экспериментировали, увлекаясь творчеством.
Сегодня я представляю как давились немым смехом наши родители, наслаждаясь драматургией этих двоих в углах, но воспитательный процесс должен быть завершен, и мы ковыряли штукатурку в углах.
Наконец мы их (родителей) додавили, и отец невероятно грозно говорил:
- Ну ладно уже, варнаки, выходите!
Мы были прощены!
Двойняшки те сегодня уже – седые.
Иногда встречая в городе малышей мальчишек – двойняшек я с интересом наблюдаю за ними, какие они? Они обязательно должны шалить и шкодить.
И это – нормально! И это - замечательно!
Петр Кустов 2017г.