Река Вага плавно огибает небольшое северное село, а затем резко поворачивает свои воды прямо на север. В самой излучине этого разворота в реку впадает небольшой ручеёк, пересыхающий в жаркое летнее время. А берёт он своё начало из небольшого озера. Много лет уже прошло с того времени, когда Вага прокладывала свой путь к Белому морю по этому маршруту. Но, обладая своенравным женским характером, она решила однажды изменить свой путь и придвинуться ближе к людям. А в старом месте так и осталось с тех давних пор небольшое и мелкое озеро – Старица – старое русло, зарастающее каждое лето водной растительностью.
В последние годы правления Леонида Ильича Брежнева местный колхоз процветал, и был в числе лучших крестьянских хозяйств области. Председателем в нём был умный и инициативный мужик, в меру упрямый и напористый, прошедший путь от простого колхозника до руководителя за двадцать с лишним лет. Он, своим хозяйским взглядом, замечал всё, что могло приносить прибыль в колхозную кассу и, не мешкая, претворял в жизнь. Первые теплицы в суровом северном краю появились именно здесь, и на зависть соседям и скептикам давали неплохую прибавку в колхозный котёл стабильными и высокими урожаями разнообразной зелени и огурцов. Заядлый охотник, председатель, частенько просиживал с ружьём в руках до рассвета на берегу старицы Ваги. И однажды его осенило: а что, если углубить дно у озера, запустить туда лещей и карасей – по всем расчётам выходило, что через несколько лет можно будет снабжать ценной продукцией не только свой район, но и соседние.
Всё лето на месте старицы Ваги шумели моторы. На поля были вывезены сотни тонн плодородной земли, построена дамба между озером и рекой. Следующей весной на месте мелкой старицы уже покрывалось рябью от ветра настоящее, глубокое озеро-пруд. Оставалось только заселить этот полу искусственный водоём ценными водными жителями.
Заядлые рыбаки, читающие сейчас мой рассказ, уже наверняка потирают руки от удовольствия, что узнали ещё одно рыбное местечко в наших краях… Но, я вынужден их разочаровать: после описанных мною событий, в нашей чудесной стране - России, настали такие «чудесные» времена, что председателю колхоза стало не до озера.
События развивались стремительно. Умер Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Вслед за ним быстро покинули этот мир и его преемники: Юрий Андропов и Константин Черненко, не успевшие оставить заметного следа в жизни огромной страны. Последний Генеральный Секретарь ЦК КПСС и первый Президент Советского Союза, Михаил Горбачёв, стал роковой политической фигурой для села и для страны в целом. Колхозы лихорадило, проблемы росли, как снежный ком. Печальным, финальным аккордом для колхозов (и для многих других организаций в стране) стало появление на политической арене Бориса Ельцина. После его прихода к власти колхозная система после кратковременной агонии умерла. Всё Нечерноземье напоминало послевоенное время: разрушенные коровники и телятники, свинарники; брошенные на произвол судьбы котельные, мастерские, гаражи с полуразобранной техникой.
А забытое озеро, возле села, продолжало жить по своим, природным законам. В весеннее половодье Вага соединилась со своим старым руслом и в новом водоёме появились уклейки и ерши, окуни и щуки, плотва (местное название - сорога) и налимы. А вслед за обитателями этого водного дома его стали посещать и рыбаки.
Василий Васильевич Иванов, заядлый рыбак, успел выйти на пенсию в самом начале смутного перестроечного времени. Прожить всей семьёй на крохотное пособие, конечно, было невозможно. Выручало его то, что он был мастером на все руки: мог сложить печь, срубить из брёвен хлев, вставить косяки и окна, настелить полы. Это был рослый, крупного телосложения мужик, немало повидавший всего на своём веку. Хитроватый, разговорчивый с людьми, которых он хорошо знал, и сдержанно-немногословный с посторонними.
В том году конец октября выдался холодным и ветреным. На Ваге несло шугу, тонкий ледок в заливах, как магнитом притягивал к себе рыбаков, но каждый, кто осмеливался выйти на него, очень скоро убеждался, что этого ещё делать нельзя. Василий Васильевич, лично проверивший прочность льда на реке, печально выливал воду из сапог, сидя на берегу. И вдруг в его голову пришла мысль: а что, если посетить озеро – старицу Ваги? Лёд там наверняка прочнее, да и лыжи можно будет захватить. И уже через полчаса он шагал к нему с полным рыбацким набором, в который, как известно, входят: ящик с удочками и прочим инвентарём; ледоруб; охотничьи лыжи.
Подходя к озеру, Василий Васильевич, с неудовольствием увидел рыбака-конкурента. Тот сидел в трёх-четырёх метрах от берега, возле его ящика бойко подпрыгивали небольшие окуньки и сорожки. - Опередил всё-таки меня, Семён - не очень дружелюбно поздоровался с ним Василий Васильевич. Тот, махнув рукой в знак приветствия, отозвался: - Места всем хватит, только близко ко мне не подходи, а то утонем -.
- Ну, сейчас я тебе покажу, салабон, как надо рыбу ловить - подумал ветеран подлёдного лова (Семён, молодой и коренастый мужик, - ему ещё не было и тридцати лет, был частым спутником Василия Васильевича на реке, а теперь и на озере). Воткнув валенки с галошами в крепления на лыжах, он осторожно стал передвигаться на них на самую глубину – середину озера, держа в левой руке рыбацкий ящик, а в правой ледоруб. Лёд потрескивал, покрываясь мелкими морщинками и тонким слоем воды, но держал тяжёлого рыболова. Облюбовав место метрах в пятнадцати от берега, Василий Васильевич, подумав, отложил ледоруб в сторону, так как опасался, что, нажимая на него, уйдёт вместе с ним под тонкий лёд (такие случаи известны каждому бывалому рыбаку). У него был в запасе, в рыбацком ящике, охотничий нож. Аккуратно пробив лунку, он бросил в неё горсть приманки, осторожно сел на ящик, достав перед этим удочку. Первая поклёвка, минут через пять после начала ловли, была резкой и решительной. Стограммовая сорожка запрыгала на льду. Ещё через несколько минут он вытаскивал с трёхметровой глубины рыбину вдвое тяжелее первой.
Семён с завистью стал поглядывать на соседа, который вытягивал на лёд то тяжёлого горбача-окуня, то увесистую серебристую сорожину. Ему уже надоела та мелочь, которая непрестанно клевала у него. Встав со своего места, он, скользящими мелкими шагами стал передвигаться к середине Старицы, но лёд сразу же угрожающе затрещал, в мелкие трещинки стала пробиваться вода. - Да, без лыж там делать нечего - понял с горечью рыбак, и такими же осторожными шажками вернулся обратно. – Везёт тебе, старый хрыч, ведь догадался же лыжи взять с собой – без особой любви к своему товарищу-сопернику сказал он. – Век живи, век учись – ответил тот, посмеиваясь над своим конкурентом, довольный своей рыбацкой удачей.
Через час - полтора возле ящика у Василия Васильевича лежало больше двадцати крупных сорожин и больше десятка солидных окуней. Вода уже покрывала лёд возле рыбака слоем в несколько сантиметров, но он, азартно следя за кивком, ничего не замечал. Вдруг сильный рывок потянул его руку в лунку, чуть не вырвав удочку. Катушка разматывалась, включённая трещотка пропела печальную песенку: тр-р-р-р-р… и леска, натянутая до предела, лопнула. Выругав щуку нехорошими словами, Василий Васильевич, от огорчения, резко вскочил со своего места, чего делать было категорически нельзя.
Семён уже собирался уходить домой, когда вдруг услышал, как затрещала катушка у его соседа. Резко обернувшись к нему, увидел невероятную картину: Василий Васильевич, с удочкой в руке, как в замедленной съёмке, медленно погружался в воду. Несколько долгих секунд, Семён, не двигаясь с места, смотрел, как его конкурент пытается снова и снова выбраться на лёд, а тот ломается, раскалывается на куски, не выдерживая веса тяжёлого рыбака. - Утонет ведь, утонет, не добраться ему так до берега - с какой -то болью и тоской в груди, подумал-понял он. - Надо выручать - и холодея от страха, охватившего его от принятого решения, схватил ледоруб, лёг на лёд и быстро пополз к полынье. Остановившись за полтора-два метра от кромки льда, он протянул ледоруб ножами вперёд в направлении, чуть сбоку, от попавшего в беду товарища. Тот, схватившись за него мёртвой хваткой обеими руками, стал понемногу выползать на лёд, с помощью Семёна. Но, как только ноги у Василия Васильевича стали опираться на твёрдую поверхность, лёд снова развалился под ним на куски. «Держись! Держись, только не отцепляйся от ледоруба!» - заорал Семён, изо всех сил стараясь сам не сползти по скользкому льду в прорубь. Страха у него уже не было, вместо него пришли ярость и злость, и страстное желание спасти своего соседа. Бесконечными, обоим рыбакам, показались эти проклятые десять-двенадцать метров тонкого льда, разделявшие их от полыньи-смерти до берега-жизни.
Нащупав дно под ногами за два метра до берега, Василий Васильевич, отпустил ледоруб и, опираясь окровавленными руками (пораненными об острые ножи) на лёд, ломая и кроша его, побрёл вперёд, к зарослям смородины и черёмухи. Выйдя на твёрдую поверхность, он, каким-то отрешённым взглядом, с минуту смотрел на озеро, на небо, на Семёна, молча стоявшего рядом, а потом, не сказав ни слова, быстро пошагал по извилистой рыбацкой тропинке. А Семён снова осторожненько забрался на лёд, собрал свой незавидный улов, подхватил ледоруб, брошенный на берегу и бросил прощальный взгляд на Старицу. Лёгкий парок мирно поднимался над внушительной прорубью и тонким водным каналом, ведущим к берегу. Лишь капельки крови на льду, да шустрый ветерок, покачивающий одинокий рыбацкий ящик на самой середине озера, напоминали о том, что совсем недавно здесь шла борьба за жизнь.