1
Он приехал утром домой, но почему-то не увидел Жука, тот обычно вольно бегал по участку и саду, но не забывал охранять дверь, а тут даже не выскочил навстречу хозяину. Зато выскочил Михалыч с каким-то могучего вида монголом. Хотя про монгола нельзя было сказать – выскочил. Да, он шел быстро, но и вальяжно, он был широкоплеч, хотя не выглядел обычным атлетом, он был очень широк поперек груди, это был такой «бочонок», с мощной шеей, на которой болтались какие-то амулеты, что сразу же стало напоминать балаган.
- Это Мерген,- сказал возбужденный Михалыч, глаза его почему-то бегали.
Легитимов пожал руку богатыря.
- А где Жук, - спросил он.
- Пса привязали, бросался на людей, - тут Михалыч протянул руку, указывая на Мергена.
- Хорошая собачка, волкодав, - сказал низким голосом тувинец, - мы бы поладили.
«Поладили бы они, - подозрительно глядя на тувинца, - подумал Легитимов, - я вижу, что вы и с Михалычем поладили»
- В разведке служили? – спросил Легитимов, с подозрением глядя на покатые, вислые могучие плечи тувинца.
- Морская пехота Северного флота, - ответил тувинец и весь подобрался.
У Легитимова было правило, которое вырабатывалось годами, не орать на людей, не грубить им, быть предельно вежливым со всеми незнакомцами. Это было очень удобно. Как удобно было и второе правило – всегда платить за причиненные неудобства. Поэтому он вежливо пригласил Мергена в свой кабинет, и не глядя в его неподвижные, как у гипнотизера зрачки, объяснил ему, что неприятности похоже надуманные, и он обойдется без охраны. Легитимов спросил, один ли приехал Мерген или с группой охранников, услышав, что тот один, Легитимов протянул ему тысячу долларов:
- Это вам за беспокойство.
- Как в легендарные девяностые, - усмехнулся Мерген. – Тогда все имели привычку платить за беспокойство. Это было приятно и доходно, ибо все беспокоились о тебе.
Легитимов передернул плечами, при словах «легендарные 90-е».
- А вы и тогда охранником работали? – спросил он, а сам думал, что возможно зря послушался Олю, кто-то наговорил ей страстей про тувинцев, а этот вроде неплохой парень.
- Ну да, - вернулся с Северов, жить надо, а как? Самому грабить или охранять? Сел в юрте, взял водку Дан…
- Это особая водка? – делано заинтересовался Легитимов, - хотя думал сейчас о том, что скажет Михалычу.
- Дан в переводе на русский означает – заря, - с невозмутимым видом сказал тувинец, он все видел этот узкоглазый бес, и видел, что Легитимов торопится закончить разговор. – Ну заря, понимаете, в водке 80 градусов, тут у любого будет заря или прозрение.
« А он умен», - подумал Легитимов.
- И с тех пор вы в охране.
- Да вот нашел себя в этом. Интересное, однако, дело. Сейчас работаем по колумбийскому сценарию.
- Это что такое?
- Колумбийская охрана самая лучшая в мире, ее нанимают все сейчас в США или в Европе, когда нужно прикрыть тылы, колумбийцы не говорят на других языках, в контакт с миром не вступают, могут жить в закрытом помещении хоть год, перекрывают все щели, короче, надежнее не бывает.
- Это вы к чему сказали?
- Если человек платит мне просто так тысячу долларов, то у человека проблемы. Значит, он попал в хавх.
- Что это значит?
- Хавх – это капкан.
- А вы давно знаете Михалыча?
- Вячеслава Михайловича я знаю час, - сказал тувинец, и выдержал прямой взгляд Легитимова, но он бы чей угодно взгляд выдержал.
- Хавх, - повторил Легитимов, - мерзкое слово. Я вас попрошу, - он положил свою руку на плечо тувинца, словно на кирпичную стену положил, так же все было монументально, - скажите Вячеславу Михайловичу, что мы не договорились по деньгам. И все. Никаких комментариев, а мне оставьте свои контакты.
- Вы сделаете правильный выбор, как говорят в ресторанах, если позвоните - сказал без усмешки тувинец, и, оставив свою визитку, вышел.
Михалыч вошел внешне абсолютно спокойный, через чур спокойный, вошел не постучав, как к себе в комнату.
- Я тебя разве звал, - сказал Легитимов, он еще не знал, что скажет Михалычу, чем все это закончится, но в нем обострилась интуиция, в нем заработало это самое чувство, которое многих спасало, удивительное чувство правды, а Михалыч был фальшив, это сейчас Легитимов почувствовал как ожег, хотя вроде ничего не случилось.
- Вы мне не доверяете, - сказал Михалыч ни тоном выше, ни тоном ниже, абсолютно ровно. Утвердительно.
- Не знаю, не знаю… - дернул плечом Легитимов, - видишь я весь на нервах… почему не доверяю сразу… просто… непонятки какие-то…
- А Илье Ильичу вы доверяете?
Легитимову показалось, что в комнату зашел другой человек, так изменился Михалыч, его шофер, который работал у него 18 лет, который стал почти родней.
Михалыч и в самом деле был другой, без деланной угодливости на лице, без игры под простачка, он стоял кряжистый, как дуб, воин-интернационалист, и стальные глаза его были страшны, он достал сигарету и без спроса закурил.
- Ты почему спросил про Илью Ильича, - тихо изумился Легитимов.
- Ну если уж не доверять, то надо начать с главного, - объяснил Михалыч, выдыхая дым, - и давайте перейдем на «вы», ваш шофер Михалыч закончился, пред вами стоит полковник советской армии.
- Это очень печально звучит, Вячеслав Михайлович, «полковник советской армии», армии, которая предала все, включая свою душу.
- А душа жива, - сказал хладнокровно полковник. Этот человек как-то на глазах вырос, приобрел самоуважение, властные манеры.
- Товарищ полковник, вы ваньку что ли валяли 18 лет, изображая моего шофера?
- Так точно, - иронично вытянулся по швам тот, - легенда такая была.
- Легенда, значит. Стало быть, я враг советской армии и вы внедрились в мои ряды, чтобы, так сказать, быть в гуще событий.
- Где-то так, хотя и не совсем, - не реагировал на насмешку Легитимова полковник.
Превращение продолжалось, и он на глазах становился сильнее и значительнее Легитимова.
- Ну а денег я вам выплатил за эти 18 лет поболее миллиона долларов, жили вы здесь на всем готовом, вам не стыдно?
Произнося слово «стыдно» Легитимов чуть не всхлипнул. Он не ожидал такой сентиментальности, но ему просто до боли стало жаль себя. Он же как к родному относился к Михалычу все эти годы, 18 лет – это почти целая жизнь.
- Деньги не ваши, а государственные, точнее это деньги общества, а за то, что я 18 лет отбыл в шоферах, это справедливая награда.
- Ну а Илья Ильич, вы же заговорили о нем, что Илья Ильич? Он же не из советской армии, вы же в разных ведомствах состояли?
- А как я оказался у вас… мне хочется, чтобы вы это знали и не наделали ошибок, Илья Ильич рекомендовал меня Андрею, а тот «передал» меня вам в виде охраны, заботился он о вас, вот так я у вас оказался.
- Так вы человек Ильи Ильича и все докладывали ему?
- Так точно.
- Интересно… и как-то подловато.
- Разрешите идти, ваше благородие, - вытянулся в струну бывший Михалыч, который обернулся полковником советской армии.
Легитимов молча повернулся спиной к нему, делая вид, что пристально глядит в окно. Бывший Михалыч, опять ставший полковником, ушел.
Все стремительно менялось. Илья Ильич был вполне в курсе всех дел, полковник ему все докладывал. Но, все-таки, зачем полковник это рассказал о себе? Он серьезно это говорил, что он разведчик в рядах врага? Легитимов - враг? Кому? Советской армии? Но с какой стороны здесь армия? Легитимов и дел-то с ней никогда не имел. Но Илья Ильич… ему-то зачем все это было нужно, если Легитимов и сам ему рассказывал о каждом своем шаге, о чем его Илья Ильич спрашивал, о том он и рассказывал.
И тут в кабинет постучали, и вошел очень возбужденный Котиков, который жил в доме Легитимова и был нечто среднее между слугой и домашним экономистом. Котиков закупал продукты, вообще заведовал домашними делами, нанимал работников, сад в поместье было его рук дела. Да и все тут вокруг, включая вольер для Жука, было делом его рук.
Котиков был неплохим экономистом, постепенно Легитимов отдал ему в управление все московские активы, Котиков то продавал недвижимость в городе, то покупал ее, занимался по просьбе Легитимова некоторыми финансовыми операциями. Когда еще Легитимов пытался время от времени начинать какой-то бизнес в Москве, то делал это Котиков, аптеки пытались открывать, пельменную даже открыли. Но требовались для нее свои пельмени, ибо то, что продавалось в магазинах, пельменями назвать было нельзя. В итоге потратили кучу денег и понесли убытки. Ну не дано было Легитимову заниматься бизнесом, и Котикову было не дано. Начиная только жить в доме Легитимова и отвечая всего лишь за кухню, Котиков сблизился с одной из работниц, это было девушка из-под Саратова, Котикову уже тогда было под сорок, они сошлись и жили давно уже, как муж и жена, жизнь была сытая, деньги хорошие. Котиков числился у Легитимова менеджером и получал 7 тысяч долларов в месяц плюс годовые премиальные равные сумме годового оклада. Нигде и ничего подобного Котиков найти не мог, по своим качествам деловым он стоил на рынке максимум две - три тысячи долларов.
И вот Котиков входил в комнату весь потный, красный, даже глаза у него покраснели от напряжения, Легитимову нужно было время, чтобы прийти в себя после разговора с Михалычем, с этим шпионом-нелегалом в его особняке. Легитимов печально хмыкнул.
Но Котиков сходу огорошил его, потирая свою лысину и поправляя беспрестанно очки, этот мелкий во всех смыслах человечек сказал:
- Нам надо бежать.
- Куда? Зачем? – изумился Легитимов, хотя сам собирался бежать с проституткой Олей, только еще не решил куда именно. Но Котиков-то здесь причем?
- У нас начали отнимать деньги, - сказал Котиков, - московские счета блокированы, во всяком случае те, по которым я пытался что-то получить.
- Ну-ну, продолжай, - сказал изумленный Легитимов.
Кто мог блокировать его счета, если это можно было сделать только по суду?
- Я хотел закупить, как всегда, на месяц какие-то продукты для кухни…
- И не закупил?
- Нет, закупил, все холодильники забиты, тут еще Михалыч сказал про тувинцев, я и на их бригаду закупил мяса там, выпивки, на всякий случай. Но деньги мне удалось снять только с одного счета. Все остальные блокированы без объяснения причин.
- Так, а этот счет, который не блокирован?
- С него я снял все и даже Михалычу не стал говорить, сам все довез, хотя и стремно было.
Легитимов просил наличку, он хотел из них платить Михалычу, его крыше и тувинцам. Но дело оборачивалось вон оно как.
- Ну уже что-то, где деньги?
- В сумках. Принести?
- Неси.
Котиков умчался, довольный похвалой шефа. Вернулся скоро, раскрыл кожаные и с виду небольшие сумки полные «зеленью». Легитимов взял десять тысяч и отдал Котикову, как собаке охотник отрезает крылышко птицы, которую этот пес «взял».
- Так что ты говорил про то, что нам нужно бежать?
- Да, срочно, берем все деньги, которые может взять и бежим.
- Какие деньги? Про московские счета ты в курсе.
- Ну вот с московских только это, - развел руками Котиков. – Тут явно началось что-то такое…
- Что же…
- Вы помните нашу фирму «Онимкс»?
- Ну да. И что?
- Там другой управляющий, и вообще все другие, бухгалтер и прочие…
- Как другие, но я же никого не менял…
- Так вот, сменили и почему-то вас не спросили, - жалобно, но чуть ехидно сказал Котиков. – Давайте срочно мне все адреса ваши московские, я все проверю… и возьму деньги, где можно, а потом уже будете разбираться, дайте мне только Михалыча в охрану.
- Михалыча больше нет, - задумчиво сказал Легитмов.
- Как нет?
- В нашей жизни его нет, - сказал Легитимов, - в Михалыче воскрес полковник, полковник, понимаешь, советской армии, материализовались и дух и плоть.
- Ой, не к добру, - запричитал Котиков.
- Если материализовался офицер армии, которая сдала свою страну без боя, это к добру быть не может.
- Тогда, - взвизгнул Котиков, - будем логичны до конца!
- В чем?
- Михалыч – сволочь!
- Допустим, но…
- Сейчас я компру принесу… - Котиков убежал, сверкая потной красной лысиной.
Вернулся он через пару минут с флешкой и позвал в кинозал, Легитимов был, в общем-то, спокоен, ибо, что там мог показать Котиков ему про Михалыча?
И вот изображение пошло на огромном экране домашнего кинозала. Какие-то две фигуры сплелись, раздались охи женщины, женщина лежала внизу, задрав ноги, это был половой акт, Легитимов хотел было разозлиться, повернулся к Котикову, но тот кивнул на экран. Легитимов увидел ядреный мужской зад, который ритмично двигался, потом он увидел голову Михалыча, тот был явно доволен собой и был похож на гусара из советских фильмов, Легитимов засмеялся, но тут же оборвал свой смех, ибо женщина под Михалычем была его жена.
- Черт, - вскочил Легитимов, - до чего не эстетично. Зачем ты это показал?
- Я давно хотел, - лепетал Котиков, - давно, ибо это подлость, спать с женой шефа, который нас кормит.
- Он чего себе моложе найти не мог? – изумлялся Легитимов.
И тут он понял, что Михалыч действовал по всем правила шпионского искусства, ибо именно жена знала о Легитимове почти все. Чего не знала она, знал Михалыч, развозя Легитимова по бабам и на встречи. Чего не знали они, знал Котиков, во всяком случае, про его деньги в московских банках, в недвижимости он знал.
- И давно у них роман?
- Давно, очень давно, - сказал Котиков, - у них еще до меня началось.
- А как же его сожительница Вера?
- Ну я не знаю, как у них там… Она вообще-то женщина молчаливая.
Легитимов вспомнил, что ее же Михалыч и привел, - видно эта Вера его товарищ по службе.
- Котиков, ты подожди меня наверху с сумками, ну закрой их куда-нибудь на полчаса, я в бассейн схожу.
Легитимов спустился в бассейн, кстати, уже была готова сауна, которую он распорядился подготовить, он посидел в сауне, успокаиваясь и расслабляясь, но еще ничего не понимая. Что происходило? Кому это было нужно? То Михалыч с тувинцами, с реальными тувинцами, которые должны его охранять, потом это превращение Михалыча в рыцаря плаща и кинжала, тут Котиков, тут его супруга, с которой он прожил всю жизнь, Легитимов вспомнил картинку ее секса и его перекосило.
Потом Легитимов долго плавал в бассейне, и голова его остужалась. Потом душ, потом любимый халат. Легитимов чувствовал, что сюрпризы не кончились, как ни странно, менее всего он беспокоился о своих деньгах. Они лежали в европейских банках, претензий к нему там не было, значит, все будет чики-пуки, были еще акции, ценные бумаги, все как полагается у взрослых россиян, у которых бабла намерено. Еще недвижимость в Европе…
Твою мать! Вспомнил он. В Париже-то дом записан на жену. А в Лондоне так вообще на ее племянницу. Он всегда полагал, что этих дур будет легко запугать в случае чего, но…. Теперь интересы его жены явно будет защищать настоящий советский полковник Вячеслав Михайлович, который будет бороться за эти активы не один.
«Так, он сказал, что его на работу принимал Илья Ильич. Что же получается, Илья Ильич в заговоре? Но зачем ему это? Зачем?»
Легитимову стало плохо. Сначала он подумал, что его главный противник – это воскресший Андрей, или кто-то еще неведомый, но вот сейчас его осенило – это Илья Ильич.
Но зачем ему это? Зачем?
Легитимов опрометью бросился в свой кабинет, позвонил паре своих доверенных лиц в Европе, ему не отвечали, он связался с банком. Там ему ответили, что таких вкладов нет, что они были, но владелец забрал их.
Вот это да! Тогда Легитимов опрометью бросился к сумкам с долларами, их-то еще не унесли? Они были на месте.
- Едем немедленно за деньгами, - заорал Легитимов Котикову. – Бери три… нет, четыре сумки.
Но черт, как они узнали коды и пароли, как они добрались до банковских вкладов, ведь для этого нужно было его личное присутствие? Бардак! Везде Бардак, в хваленой Европе бардак. Хотя здесь явно что-то не так.
Легитимов плохо водил машину, очень плохо, он сел за руль, рядом Котиков, который бросил сумки на заднее сидение. Машина дернулась, Легитимов нажал на тормоза, и снова на газ, и опять встал.
- Нет, - заверещал бледный Котиков, - давайте я за руль.
Он сел за руль, и они помчались, Легитимов мрачно глядел перед собой, сейчас он был готов к борьбе за свои деньги, хотя бы за остатки их. В Москве были конторы, которые создавали для подобных ситуаций, банковский кризис 1998 года всех научил уму разуму, вот они твои деньги в банках, а достать их оттуда невозможно. Эти конторы, возглавляемые подставными людьми, которые знали, что в случае чего сядут, давали наличку под очень большие проценты, они были связаны с крупными банками и через них из этих банков можно было вытащить деньги, но за сумасшедшие проценты. Легитимов был готов отдать пятьдесят процентов от суммы лишь бы взять хотя бы часть своих денег.
И вот они в первой такой конторе. С виду обычный офис, но ремонт сделан кое-как, конторы эти часто переезжали, жили одним днем, урвав куш часто исчезали.
Их встретил мальчик лет двадцати, в джинсах и курточке, но с пониманием взглянул на сумки, которые Котиков повесил через плечо.
- Я от Ивана Демидова, - прошептал ему на ухо Легитимов.
Глаза мальчика стали острыми, он кивнул головой и исчез. Пришлось ждать. Целых пять минут пришлось ждать.
Когда прошли эти пять минут, то Легитимов от чудовищного волнения фальшиво запел:
- Пять минут, пять минут…
И неожиданно для себя вспомнил всю песню из фильма «Карнавальная ночь» до конца, и он гнусаво и весь дергаясь пропел:
Я вам песенку спою про пять минут!
Эту песенку мою пускай поют!
Пусть летит она по свету,
Я дарю Вам песню эту!
Эту песенку, про пять минут!
Пять минут, пять минут!
Бой часов раздастся вскоре!
Пять минут, пять минут!
Помиритесь те, кто в ссоре!
Пять минут, пять минут!
Разобраться, если строго,
Даже в эти пять минут
Можно сделать очень много!
Пять минут, пять минут!
Котиков с ужасом смотрел на шефа, думая – не свихнулся ли тот. И поющий Легитимов сам думал об этом, но сиплый голос выдавал не просто слова, но пелось все с интонациями и ужимками актрисы Гурченко.
- Матерь Божия, - шептал Котиков, - в вас же вселилась Гурченко,- и Котиков стал мелко креститься, но в помещение вошел парень лет тридцати, косой на один глаз, он мгновенно оценил ситуацию, видно в подобных обстоятельствах тут многие пели на разные голоса.
- Прошу, - пригласил он к себе.
Легитимов прошел в кабинет с диким каким-то чувством радости, что пение его прекратилось. И он тоже подумал – почему Гурченко? Ну если бы он заговорил голосом Кашпировского это было бы более логично. Ах, да, прошло пять минут, и песня про пять минут.
Он объяснил молодому человеку суть дела. Тот заработал как машина, врубив компьютер со сосредоточенным лицом, он делал все не просто быстро, а необычайно быстро, у него явно был опыт на все эти дела. И он вынес свой приговор:
- Я могу вытащить четыре миллиона, но с вас я попрошу тридцать процентов наличными от этой суммы прямо из рук в руки мне.
- Идет, - прохрипел Легитимов.
Молодой человек бросил на него взгляд своего косого глаза, кивнул головой и начал работу у компьютера. Легитимов нервно ходил по помещению.
- Выпейте, - сказал молодой человек.
- Что? – не понял Легититимов.
- По моей практике лучше всего коньяк, он быстрее действует, можно шампанского, но лучше коньяк, а потом сразу шампанское.
Легитимов полез за деньгами, но он забыл кошелек дома.
Молодой человек все видел своим косым глазом.
- Выпивка за наш счет, - сказал он, - вызвал своего помощника, и перед Легитимовым возникла рюмка коньяка и бокал шампанского.
- После битвы под Бородино, - сказал Легитимов, глядя на прозрачное шампанское, на этот тонкий напиток, - когда князю Анатолию Куракину отпиливали ногу в лазарете, то ему дали шампанское.
- Это логично, - кивнул головой молодой человек.
- В этой жизни многое без наркоза, многое! – продолжал говорить взвинченный Легитимов, - и лучшее в этом случае…
- Коньяк и шампанское, - опять кивнул головой молодой человек.
Легитимов пил коньяк, даже пошел угощать Котикова, но тот был за рулем, тогда Легитимов предложил выпить мальчику, который встретил их у входа. Тот глянул на начальника:
- Выпей, - сказал тот.
- Вы читали такой роман «Если наступит завтра»? - Спросил мальчика Легитимов, несмотря на действие алкоголя он чувствовал себя все более взвинченным, и ему нужно было хоть с кем-то разговаривать.
- Нет, - закрутил отрицательно головой юноша, - я какой-то фильм смотрел вроде… похожий.
- Фильм, это хорошо, - бормотал Легитимов, - но я вот ни черта не помню, что в этом романе.
- Это роман Сидни Шелдона, мелодрама, его почему-то многие тут вспоминают, но никто не помнит, о чем там, - сказал кривой молодой человек.
- Так наступило там для героев завтра?- усмехнулся Легитимов.
- Как сказать… пробормотал загадочный молодой человек, - но у вас наступит это точно, с деньгами все будет хорошо. И значит, будет завтра.
- И когда получить? – не веря в успех, он уже ни во что не верил, спросил заискивающе Легитимов.
- Сейчас, прямо сейчас.
И им, в самом деле, выдали деньги, которые они загрузили в сумки, а молодой человек хладнокровно получил тридцать процентов, из которых и ему явно перепадет.
Они уже подъезжали к особняку Легитимова, когда озабоченный Котиков, вдруг, сказал:
- Ой, Илье Ильичу надо позвонить.
- Кому ты собрался звонить? – заорал Легитимов.
- Илье Ильичу, - пропищал Котиков.
- Ты-то с какой стати ему будешь звонить? И вообще, откуда его знаешь?
- Я на него работаю.
- Ты на меня работаешь, скотина, - орал Легитимов.
- У вас я деньги получаю, а работаю на Илью Ильича, - нагло сказал Котиков, его всегда бегающие глаза перестали бегать, и он в упор смотрел сквозь стекло очков на Легитимова.
Легитимов плохо помнил, как остановилась машина, как посредине Кутузовского проспекта, он вытащил Котикова из машины, как сам сел за руль, и все же доехал до дома. Ненависть к Илье Ильичу наполняла Легитимова, и ненависть руководила его мозгом, и мозг накаченный ненавистью работал интенсивно, перед глазами неслись какие-то видения, и почему-то улыбающийся Андрей. Легитимов боялся опять запеть про «пять минут».
продолжение
http://www.proza.ru/2017/02/09/927