(однажды Динозаяц, провинциальные сказки)
Однажды Динозаяц понял, что дома уже не высидеть, и значит, надо собираться в путь. Он с укоризной посмотрел на перевернутый вверх колесами велосипед.
– Сам виноват, – сразу сказал Арни.
Накануне сдулась вторая подряд камера. Оказалось, что на морозе резина трескается, а Динозаяц, надо отдать ему должное (или забрать, смотря чего мы хотим добиться), катался по морозу. И дырки в камерах образовались возле ниппеля, в таких местах, которые заклеиванию не поддаются. Динозаяц проверял.
– Ну виноват, – пожал плечами наш велосипедист-экстремал. – Отдыхай, я тебе новую камеру через неделю привезу из города.
Он посмотрел прогноз погоды, вздрогнул, и мурашки попозли по его затылку.
– Брысь, – сказал он мурашкам, и те разбежались.
Динозаяц надел штаны, еще штаны; потом кофту, еще кофту, бафф, еще один бафф.
– И снится нам не рокот космодроооомаааа, – напевал он песню, которую всегда напевал в таких обстоятельствах. – Не эта ледяная синеваааа...
Одевшись, Динозаяц оглянулся, все ли в порядке. Обстоятельства тоже оглядели Динозайца. Была еще работа. Одну работу оставалось только причесать на прощание, другая пока так валялась, разбросав подлежащие, сказуемые и прочие частицы.
– Иди на место, – хозяйственно поманил Динозаяц звук часов, который спал на печке.
Звук, зевая, вернулся в часы, и они затикали. Все остальные звуки были на месте: тихий рыбий плеск воды в трубах, поскрипывание стула, шелест компьютерного жесткого диска.
– Я скоро вернусь, – сказал Динозаяц обстоятельствам и звукам.
И ушел, забрав с собой только один звук: звон в ушах.
Снаружи была, как ни странно, не ледяная синева, а ослепительное солнце.
– Надо же, какой чудесный день. Классика от Александра Сергеевича, – подумал Динозаяц.
– Мороз и солнце, – ответила классика, – совершенно верно, сударь!
Динозаяц медленно брел и всячески шаркал вдоль этой классики своими валенками по имени угги. По пути пришлось придумать повод для похода: лимон. Образ лимона стоял перед глазами ярко, как живой.
– Непременно к чаю, – сказал живой лимон. – И шоколадку.
В магазине его взвесили и отпустили Динозайцу в рюкзак. Туда же временно нырнула шоколадка.
– Временно, – рассуждал Динозаяц, – потому что шоколадки у меня почему-то быстро кончаются.
И он снова зашагал по укатанному до блеска снегу, уже бодрее, даже снял капюшон и перчатки. Становилось жарко. Путь к дому общей протяженностью четыре километра пролегал мимо магазинов, где Динозайца дожидались еще разные вкусные поводы. Например, фасоль в банке, творожная масса с изюмом, кефир.
– Вот так выйдешь из дому ненадолго пройтись, – недоумевал Динозаяц, кряхтя под тяжестью поводов, – а возвращаешься через час с полным рюкзаком и пустым кошельком.
Дома все спали: и люди, и коты, и звуки, и обстоятельства. Зато проснулся телефон и сказал:
– Дилинь.
Это означало, что в Динозаячью почту пришло письмо.