Физики и лирики

Олег Слюсарь
      Посвящается учительнице литературы    Капиталине Михайловне Гринавецкой


   Первого сентября 1956 года группа студентов второго курса МВТУ им. Баумана, вместо того, чтобы пойти на лекцию по физике, была направлена на уборку льна в один из колхозов Подмосковья.
Через некоторое время к нам присоединилась группа студентов одного из театральных училищ.

   Мужской состав групп был задействован на сборе льна(как говорили: драть лен), а девушки шли за нами и вязали сорванные нами стебли льна в снопики. Работа была не из приятных. На ладонях, не привыкших к такой работе, возникали болезненные волдыри. Поля льна были большие. Все уставали.

   Но мы были молоды и, несмотря ни на что, вечерами собирались все вместе. Разводили костер, запекали картошку... Не обходилось и без выпивки. Пели песни. "Лирики"(так мы называли студентов из театрального училища) были "запевалами".
"Лирики" оправдывали свое название. Они и лучше пели, рассказывали байки, играли на гитаре. Что говорить: с ними было интересно. Как сейчас говорят: их рейтинг был высок у наших девушек.
   Да еще и я усугубил положение. Как-то в разговоре у костра я произнес вместо "КОФЕ":"КОФЭ". Один "лирик" просто в открытую посмеялся надо мной, спросив: где я учился.
Все мои попытки объяснить, что я жил на Кавказе и так привык говорить, не помогали.
Мой рейтинг упал до микроскопического размера. Вечера при костре с этого момента потеряли для меня интерес.

   Наконец наступил последний вечер. На следующий день мы уезжали. Запылал костер. Идти туда мне не хотелось и я отправился прогуляться по улице вдоль деревни. Попрощаться. Но пройдя по темной улице, я все-таки решил пойти к костру. Меня тянуло к свету.
   Я подошел к костру незамеченным. В это время мой обидчик читал поэму Лермонтова "Мцыри". Я стал слушать. Он читал прекрасно. Стояла необыкновенная тишина, прерываемая только потрескиванием дров в костре. Он читал:
"...Дохнули сонные цветы,
И, как они, навстречу дню
Я поднял голову мою..."
   Здесь он поднял голову (может так было задумано по сценарию) и вдруг увидел меня. Наши глаза встретились. На секунду он замешкался и  неожиданно замолчал.
   Было похоже, что он забыл дальше текст. И здесь, не знаю почему, я решил ему помочь и продолжил:
"...Я осмотрелся, не таю,
Мне стало страшно. На краю
Грозящей бездны я лежал,
Где выл, крутясь, сердитый вал.
Туда вели ступени скал,
Но лишь злой дух по ним шагал,
Когда низверженный с небес,
В подземной пропасти исчез."
   Все сидели как завороженные. Но я замолчал, глядя на обидчика и ожидая, что он продолжит. Начиналась новая глава поэмы.

   Здесь я хочу дать пояснение читателю, чтобы дальнейшее было более понятно.
Учился я в небольшом городе, расположенном ровно на 101 км от Москвы. В школе были прекрасные учителя. Некоторые из них преподавали раньше в Москве. Но после того, как их мужья были репрессированы, им было разрешено жить только за 100 км от Москвы.
   Самой любимой моей учительницей была учительница литературы. По природе я очень любил математику, но не любить литературу при такой учительнице было невозможно. Даже второгодники и хулиганы, сидевшие на задних партах, умолкали и сидели, не шевелясь, когда она говорила. А говорила она тихо, спокойно, стоя на одном месте. И как-будто приковывала нас к себе. Когда она рассказывала нам о том или ином писателе или поэте, то наизусть читала отрывки их произведений.
   Скоро поэзия стала для меня какой-то притягательной силой. И эта сила не отпускает меня по сей день.

    По этому  читателю будет понятно то, что произошло дальше у костра.

   Неожиданно мой обидчик отказался читать дальше. Может быть у него испортилось настроение, а может он хотел опять посмеяться надо мной, если я не смогу продолжить чтение.  Так или иначе, но все просили , чтобы кто-нибудь продолжал. И я решился.
Разве мог я отказать, когда просят такие красивые девушки. Правда, я раньше читал стихи только в узком кругу. И это единственное, что меня беспокоило. Я продолжил:
"Кругом меня цвел божий сад.
Растений радужный наряд
Хранил следы небесных слез..."
   Я был в каком то непонятном состоянии. Никого не видел и не слышал. Текст как-то сам выплывал в сознании.
Я опомнился только, когда прочел последние строки поэмы:
"...И что вполголоса поет
Он мне про милую страну...
И с этой мыслью я засну,
 И никого не прокляну!..."

   Раздался какой то шум, мне что то говорили. Я ничего не понимал. Мне налили... Я выпил. Потом увидел, что костер тухнет, и почувствовал, что кто то поцеловал меня в щеку. Тут до меня дошло, что мой рейтинг вознесся до небес.
   Подошел мой обидчик и сказал:" Не ожидал. Уважаю." И протянул мне руку. Я протянул ему свою и подумал:
" Вот подружились физики с лириками, благодаря моему любимому поэту Михаилу Юрьевичу Лермонтову и, конечно, любимой учительнице по литературе.