После чемпионата Настя с Андреем отправилась на Хопёр. Когда они выехали из Воронежа, дорога пошла на юг, петляя по гладкой степи. По федеральной трассе было ближе, но Гранкин решил заехать в Острогожск - город, где родился художник-передвижник Иван Крамской, которого считал великим творцом. В планах Андрея было посещение историко-художественного музея и главное – картинной галереи. В ней, как он где-то узнал, были выставлены полотна, которых не было ни в одной экспозиции.
Гранкин восхищался «Неизвестной» Крамского и, возможно, считал её идеалом женской красоты. Покорил ли его надменный взгляд молодой женщины, или манящая, но никому не доступная красота, или чёрные глаза с бархатистыми ресницами и чувственными губами. А может, просто он увидел в ней не превзойдённое мастерство художника, достигшего особой достоверности и реалистичности в передаче женского образа, кажущегося осязаемым. Об этом он никогда не говорил.
Места были довольно безлюдными. Только кое-где попадались небольшие населённые пункты с незатейливыми названиями или об их существовании говорили редкие указатели. Чаще всего указатели стояли на противоположной стороне дороги, показывая на восток, где протекал полноводный Дон - самая большая река степного края. О том, что где-то там, за бескрайними полями и лесополосами, есть река, можно было догадаться по протяжённым оврагам и небольшим речушкам, бегущим в одном направлении. Овраги и русла рек рассекали степь глубокими артериями, врезаясь в её крепкое тело. И тогда дорога спускалась вниз, чтобы, преодолев нижнюю точку, снова подняться до прежней абсолютной отметки, с которой скатилась.
На этой поездке настояла Настя. Приехав из Барселоны, она решила, не откладывая в долгий ящик, выполнить обещание, данное Бидоту. В этот раз Андрей не возражал – интерес к непознанному пересилил возникшие сомнения.
Набирая высоту, тихо урчал мотор, холодный поток воздуха веял из кондиционера и струился по салону, создавая комфорт, а по сторонам мелькали деревья лесополосы, защищавшей от степных ветров, приносивших суховеи.
Музей узнали по пожарной каланче, возвышавшейся над городом. И только припарковавшись, Андрей направился на экскурсию. Но, к удивлению Насти, дольше всего он простоял не в отделе живописи, а в зале нумизматики и возле интерьера барского дома с коллекцией антикварного фарфора. Напоследок он заехал в дом, где родился художник, и после этого повернул на восток. Вскоре показалась река.
- Тихая Сосна, - со знанием дела показал он Насте. – Название-то какое замечательное! Представляешь, здесь уже давно нет сосен, а как назвали предки эту реку, так дошло до наших дней. Возможно, за сказочную красоту облюбовали они этот благодатный край.
После городской суеты приятно было снова оказаться на природе, увидеть живописные места, в которых никто из них ещё не был. День был жарким, нестерпимо пекло солнце, по голубому небу плыли белые облака. Съехав с дороги, сделали привал.
От дуновения прилетевшего ветерка повеяло прохладой, трава заходила волнами. Впереди, насколько хватал взгляд, лежала широкая зелёная долина, по которой величественно протекал Дон. Вода в реке казалась тёмной, будто выкрашенной краской. По берегам росли кусты тальника, образовавшие сплошные заросли, тянувшиеся вдоль речных проток. Одна из них подошла близко к склону с петлявшей внизу дорогой, другие растекались по всей долине. От увиденного закружилась голова.
- Ух ты, как красиво! – вырвалось у Насти. – Только ради этого стоило сюда приехать.
Из-за глубоких оврагов, рассекавших степь во всех направлениях, крутые склоны казались горными хребтами, между которыми далеко внизу бежали тоненькие ручейки. Скатываясь к большой полноводной реке, вода в них блестела на солнце, словно призывая отведать на вкус. На вершинах хребтов трава пожухла и только на склонах зеленела бесформенными островками.
Пофотографировав, Андрей поставил раскладной столик и стулья. Настя достала пакет с продуктами, вытащила из него бутылку минеральной воды, пирожки и бутерброды.
- Здесь действительно чудесно, - уплетая Настину стряпню, сказал парень. – Какие прекрасные виды! А могли проехать мимо. Теперь останется память: я снял прекрасную панораму.
Повсюду порхали птицы, летали бабочки, стрекотали кузнечики. Над столом надоедливо кружила оса, пока не села на стакан Андрея. Он отмахнулся, но, пожужжав над головой, она уселась там же. Неожиданно у него возникло ощущение того, будто кто-то зовёт. Прислушиваясь к себе, он встал и пошёл вниз. Ноги сползали по сухому сыпучему суглинку, на ветру шелестела трава. Мимолётно пришедшее волнение не проходило, и, казалось, с каждым шагом он всё отчётливее различает доносившиеся до него звуки. Постепенно они стали перерастать в неразборчивую речь, льющуюся из оврага, и, наконец, послышался незнакомый женский голос.
- Ты на правильном пути. Никуда не сворачивай. Скоро ты узнаешь много нового и обретёшь то, о чём только догадывался. Подтверждением моих слов станет находка, которая даст информацию к размышлению. Теперь всё в твоих руках…
- Андрей, ты где? – крикнула Настя. – Иди сюда.
Он поспешно отозвался и резко остановился. Будто испугавшись, незнакомый голос умолк, и сколько он ни ходил вокруг того места, где только что его слышал, никто больше не заговорил.
«Наваждение какое-то, - подумал молодой человек. – Что же интересно теперь в моих руках? Пока я ничего не вижу – в моих руках пусто».
Андрей повернул назад и за несколько шагов до Насти споткнулся о выступавший из земли камень. Невольно он наклонился и, не зная зачем, поднял его. Камень был плоским, размером с ладонь. На тёмно-сером фоне выделялось небольшое белое пятно, расположенное прямо посередине. Пятно окружали едва различимые полукруглые полоски, по краям уходившие за пределы.
- Смотри, что я нашёл, - подойдя к Насте, показал он находку.
Не увидав ничего необычного, та пожала плечами. В этот момент её голова была занята мыслями о поездке. Андрей облил камень водой, и от этого он стал почти чёрным. Полоски приобрели чёткие очертания, а внутри ограничивающего ими пространства, появилось тонкие линии, окружавшие белое пятно. От неожиданности Андрей чуть не выронил камень из рук. На него смотрел человеческий глаз с белым зрачком. Две полукруглые полоски подчеркивали раскосый разрез. За контуром глаза тонкие волнистые линии разбегались в разные стороны, а между ними проявились какие-то непонятные символы. Можно было подумать, что кто-то отправил ему сообщение, которое он должен был прочесть.
- Ты представляешь, я получил подтверждение того, что со мной разговаривала женщина, - взволнованно сказал он Насте. - Но самое интересное, - я её не видел. Только улавливал голос. Знаешь, он такой звонкий и певучий, как песня в исполнении Анны Герман.
- Какая женщина? Когда ты только успел…
- Она сама меня позвала. Оказывается, этот камень должен был попасть в мои руки. И я его нашёл. Вот видишь, теперь он у меня. На солнце камень высох, значки исчезли. С глазом вроде всё понятно, а что обозначают эти символы, ума не приложу.
Настя с недоумением смотрела на парня.
- Андрей, с тобой всё в порядке, ты не перегрелся? – спросила она, подумав, - это потому, что тот ходит без шапочки.
Когда он рассказал, что с ним произошло, девушка успокоилась, но про себя подумала, что он ненормальный.
«Мы ещё не доехали, а он уже слышит какие-то голоса. Нет, он точно перегрелся на солнце. Отсюда надо уезжать быстрее. Может, повернуть назад? Зачем мне сдался этот Хопёр. Век бы я его не видела. Кстати, Андрей как-то сказал, что встреча с ним ни к чему хорошему не приведёт. Надо было послушать…»
Постепенно мысли переключились на другое, она подумала о том, что здесь очень здорово.
«Хорошо, что я вытащила своего музыканта в эту поездку, а то он совсем заработался. И я обещала Бидоту приехать».
- Та женщина сказала, что я на правильном пути, - сев за руль, нарушил её размышления Андрей. - Скоро я узнаю многое из того, о чём даже не догадывался. Ну что же, будем ждать.
На мгновение он расслабился и закрыл глаза. Ни с того, ни с сего перед ним предстала красивая молодая женщина в сером холщовом платье. У неё было смуглое утончённое лицо с аккуратным прямым носом, каштановыми волосами такого же цвета глазами. Голову украшала корона из мелкого жемчуга, шею - жемчужное ожерелье. На вид ей было лет двадцать – двадцать пять. От неожиданности Гранкин вздрогнул, мурашки пробежали по коже. Переборов себя, он заставил собраться и досмотреть видение. Лицо женщины светилось белозубой улыбкой, в раскосых глазах угадывалась радость и теплота. Но вот она посмотрела на него, и улыбка исчезла. Взгляд женщины стал строгим.
«Так вот чей глаз запечатлён в камне, - догадался молодой человек. – Только в жизни она кареглазая и зрачки у неё чёрные, а в чертах лица есть что-то восточное. Жаль, что на камне не портрет. Такую красавицу надо было нарисовать в полный рост».
- Ты не отвлекайся от главного, - услышал он её голос. – Сосредоточься. Тебя ждёт древний город. А сейчас будь внимателен - впереди опасный спуск.
Она поправила корону, на пальце сверкнул серебряный перстень. На нём Андрей увидел символы, похожие на те, какие были на камне, который он подобрал. На фоне решётки были выбиты два ключа, отстоявшие друг от друга.
«Ты кто?» – мысленно спросил её молодой человек.
Наступила тишина. Женщина, по-видимому, раздумывала над ответом, а может, не хотела говорить. Наконец она сказала:
- Я та, о ком ты скоро узнаешь. Я хранительница домашнего очага и мечта всех живущих и живших на Земле людей. Пройдя длинный путь, ты встретишься со мной и поймёшь, что такое неземная любовь. До сих пор ты никого, кроме себя, не любил. Ты видишь только свою особу и не замечаешь других. Ты ещё не знал настоящей радости любви, не почувствовал горечи расставания. Ты грелся в объятиях не любимых тобой женщин, терпел их ласки, не давая взамен своего тепла. Твоя душа ещё не проснулась от спячки, но скоро это время наступит. Горячее сердце, трезвый разум и мудрость приведут тебя к цели. Возьми это и храни в своём сердце как память об этой встрече.
И она надела свой перстень на его палец. Будто от молнии по всему телу пробежали разряды. Его затрясло как в лихорадке, из глаз брызнули слёзы. Казалось, что от боли остановится дыхание и сердце выскочит из груди, но через мгновенье всё прошло. Голова стала ясной, тело наполнилось теплом. Обжигающим огнём горел только палец.
- Этот перстень поможет преодолеть невзгоды и узнать о далёком прошлом. Ты постигнешь то, что скрыто от всех, и, когда это случится, ты сможешь…
Голос становился всё тише, и, не договорив, видение исчезло, а из тумана выплыла новая картина. Он увидел себя в роскошном бордовом халате, сидевшим рядом с молодой черноволосой женщиной с радостным лицом. Она сообщила какую-то приятную новость и, по-видимому, ждала его реакции. Присмотревшись, он узнал Сильвию, передавшую Настину сумочку. Она что-то нашептывала ему на ухо, а он послушно кивал головой.
«Ерунда какая-то, - отмахнулся он. – Причём тут эти женщины! Да ещё итальянка сюда замешалась. А вообще она хороша, - подумалось вдруг, и как со сна он встрепенулся».
Андрей посмотрел по сторонам. Впереди всё так же тихо текла река, к которой вела серая лента дороги, спускавшейся с горы, на которой они стояли. Пристегнувшись к сидению, рядом с ним сидела Настя, думая о чём-то своём и ожидая, когда они тронутся. Женщины, назвавшейся хранительницей домашнего очага, нигде не было. Не было и Сильвии. Однако ощущение того, что увиденное происходило наяву, не проходило. Он смахнул выкатившиеся из глаз слёзы, посмотрел на средний палец правой руки. Он был красным, как от ожога.
«Значит, незнакомка мне не привиделась, она точно здесь была, - утвердился он в мысли. – Она приходила и сказала, что я с ней где-то встречусь. Самое интересное – я пойму, что такое неземная любовь. – В душе он усмехнулся, понимая, что для этого нужно преодолеть земное притяжение. – И, видно, поэтому она надела мне свой перстень. К сожалению, в реальном физическом мире он невидим. А жаль! На нём я видел какую-то хитрую вязь и два ключа с решёткой. Больше ничего не рассмотрел. Возможно, эти символы помогли бы прочесть надпись на камне. Может быть, они когда-нибудь они проявятся. Всё так загадочно!»
Едва видимая тропинка, петлявшая по степи, привела к холму, возвышавшемуся среди плоской, как стол, равнины. Андрей поднялся наверх. Впереди показались груды перекопанной земли. Большими кучами она лежала также по краям холма. По тому, что земля не успела ещё зарасти, было видно, что её свезли сюда недавно. Теперь среди зелени разнотравья серой лысиной на макушке выделялся чернозём. Впереди открылась ровная площадка с разбросанными серыми камнями, образовавшими что-то похожее на геометрические фигуры. Гора похожих камней громоздилась рядом.
Первое, что приходило на ум, – камни кем-то сюда принесены и сложены в определённом порядке, непонятном всем непосвящённым. Вопросы напрашивались сами собой: почему они оказались именно в этом месте, а ни где-то ещё, зачем их сложили и кто это сделал? Ответов на них не было. Андрей обратил внимание на то, что все камни разной величины и не обработаны. Среди них были округлые валуны и угловатые обломки неправильной формы с неровными гладкими и острыми краями.
Преобладали угловатые крупные камни, вес которых по самым первым прикидкам был не меньше нескольких тонн. Камни составляли какой-то загадочный лабиринт, выход из которого не просматривался. Попав в такой лабиринт, можно было из него не выйти.
- Это Морошкин тут поработал, - показал Андрей на раскопки. - Несколько лет тут копался, и вот, видишь, итог его деятельности.
- А кто этот Морошкин? - спросила Настя.
Сбросив со спины рюкзак, Гранкин вытащил алюминиевую флягу с водой и отдал девушке. Утолив жажду, они сели на вершине холма, и он стал рассказывать:
- Об этом древнем городе я узнал совершенно случайно. Так сказать, в приватной беседе за кружкой пива. Встретились мы как-то с одним товарищем, говорили о культуре, современной музыке и сама собой всплыла тема прошлых цивилизаций. Ну и он мне, значит, стал рассказывать всем известные истины о Египте, Вавилоне и других древних цивилизациях и как-то поделился, чем занимается. Оказалось, он археолог, сейчас с Морошкиным раскапывает в степи этот самый Хопёр. Ну а дальше больше: мы разговорились, и он по ходу своей пламенной речи поведал о полученных результатах.
Следы этой цивилизации нашли археологи при раскопках скифских курганов. Вначале остатки города они приняли за обычный могильник, каких в степи хватает. Однако многочисленные камни и их расположение говорили о том, что они раскопали что-то другое. Но что именно, никто не знал. К счастью, среди археологов нашёлся один умный человек, который увидел в этой груде камней ценные артефакты. Это был тот самый товарищ, с которым мы беседовали за кружкой пива. А именно: старший лаборант Дмитрий Сенцов. Он помогал в раскопках, а до экспедиции побывал в Англии и там посетил знаменитый Стоунхендж. В то время в нашей стране не каждый даже слышал о нём, а ему несказанно повезло. Во-первых, он оказался за границей, а во-вторых, что является главным, с экскурсией попал в этот самый Стоунхендж. Вот он и высказал начальнику своё предположение о культовом предназначении этих камней и сравнил раскопанные развалины с британской постройкой.
Припекало, было невыносимо жарко. От разгорячённого солнца Настю спасала плетёная белая шляпа с широкими полями, Андрей обходился тёмно-синей шапочкой с длинным козырьком.
- Начальником той археологической экспедиции как раз и был тот самый Морошкин, о котором я сказал. Александр Валерьянович всю жизнь занимался неолитическими стоянками, - рассказывал Андрей, - то есть археологическими памятниками, возраст которых не превышает десяти тысяч лет. А примерный возраст Хопра, как потом кто-то определил, составляет более сорока пяти - пятидесяти тысяч лет. Поэтому ничего удивительного, что Морошкин не владел проблемой. Палеолит для него был тайной за семью печатями. Сейчас он, кстати, член-корреспондент Российской академии наук, заслуженный деятель науки, лауреат многих престижных премий и прочее. Короче, Сан Валерьянович теперь заслуженный и уважаемый человек. И всё благодаря этим раскопкам, которые перед тобой, - взмахнул он рукой. - Так вот, Сенцов подтолкнул своего шефа к размышлениям. И тот вскоре понял, что ему привалила редкая удача, которую надо держать обеими руками. Держать, чтобы не потерять или, не дай бог её, не забрали другие. Так, благодаря инициативе и стараниям Морошкина раскопки не бросили. А могли бы элементарно просто остановить. Ведь ничего, кроме камней,
коих хватает везде, археологи ничего здесь не нашли. Ну представь себя на месте начальника экспедиции. Для продолжения работ должны быть веские основания, то есть положительные результаты. А их нет. Следовательно, что отсюда следует? Тему закрывают и прекращают финансирование. И вот Морошкин, перелопатив море информации, сделал новое обоснование проводимых археологических исследований. В его заявке на выполнение научной работы, отправленной прямо в Министерство, прозвучало, что им сделано открытие века: в Союзе найден второй Стоунхендж – памятник всемирного наследия.
Настя попила воды и, сняв шляпу, стала размахивать, как веером. На молодых людей дыхнуло раскалённым воздухом.
- Жарко! Искупаться бы, - сказала девушка.
Андрею тоже было невмоготу, но пересилив себя, чтобы не пойти на поводу у неё, вытер пот со лба и стал продолжать.
- Послушай, только после того, как Морошкин заявил на весь мир, что он раскопал второй Стоунхендж, тут всё закрутилось по-новому. Однако настоящего открытия у Морошкина не получилось – вероятно, не хватило везения или научной эрудиции. Сами по себе камни не заговорят – должны быть какие-то правдоподобные гипотезы, которые бы увязывались с известными фактами. Так сказать, стройная теория того, что происходило в те далёкие тысячелетия. Кроме назначения древнего города, надо ещё ответить на вопрос, что предшествовало этим постройкам. Короче, отвернулась от Морошкина удача. Правда, он всё же успел получить звание членкора. А это, я скажу тебе, не хухры-мухры. Просто так в академики не принимают. Как я понимаю, это звание ему дали авансом, в счёт будущего открытия. Когда я узнал о находке древнего города, хотел поучаствовать в раскопках. Предлагал свои услуги: готов был работать хоть землекопом, но Сан Валерьянович выгнал меня буквально взашей.
- А почему, - не сдержавшись, засмеялась Настя. – Что же ты ему такого сделал, чем насолил?
Сорвав травинку, молодой человек стал крутить её в руках и, откусив кончик, бросил, как копьё. Пролетев несколько метров, травинка упала на землю и затерялась среди зелени.
- Причина, по-видимому, заключается в том, что во мне он увидел конкурента, способного его подвинуть, - сказал он задумчиво. - Дело в том, что до того мы проговорили с ним часа два, и я высказал кое-какие мысли, не совпадающие с его точкой зрения. У меня прозвучало, что тут могут быть замешаны внеземные цивилизации, поэтому продвигаться вперёд надо в этом направлении. А научные работники, знаешь, народ довольно амбициозный. По-видимому, из-за этого и случилось такая патологическая неприязнь ко мне. Но что сделаешь - как получилось, так получилось.
Молодые люди встали и медленно пошли дальше. От жары Настю развезло, она уже который раз пожалела, что приехала сюда, но деваться было некуда.
- Как выяснилось позднее, у археологов не возникло ни одной здоровой мысли по поводу этого города, - поправил лямки рюкзака Гранкин. - Кто-то говорил, будто тут было что-то культовое, кто-то считал эти камни остатками фортификационного сооружения, относимого к первому тысячелетию нашей эры. Словом, получилась полная неразбериха и оттого - расстройство в их стройных рядах. Но пару научных статей о раскопках, проведённых на Хопре, они всё же тиснули, так сказать, застолбили своё детище. А там, небось, думали, куда кривая выведет. Глядишь, благодаря раскопкам, кто-нибудь сюда ещё вернётся или в литературе появится ссылка на их публикации. Это тоже неплохо в научном мире. Благодаря таким сообщениям в печати было сделано ни одно научное открытие. Нередко первооткрыватели и современники не могли оценить или правильно истолковать какой-то факт или открытие, а по прошествии времени о нём вспоминали, и начиналась новая жизнь «старого» открытия.
- И что же они здесь нашли? – приложившись к фляге с водой, спросила Настя.
- Абсолютно ничего. Говорят, зря потраченное время и деньги. Со Стоунхенджем получился полный облом. Мировая археологическая элита признала полную несостоятельность этой гипотезы. Никакой связи со своим памятником англичане не увидели. Это и понятно: кто захочет, чтобы его кто-то дублировал - Стоунхендж единственный и неповторимый.
Тонкий слух музыканта и композитора уловил какое-то напряжение, напоминающее лёгкие вибрации. Будто звенела натянутая струна. Звучание было похоже на отголоски песни, эхом прилетавшей издалека. В первый момент звуки казались едва различимыми. Их можно было принять за дуновение лёгкого ветра, или за шелест степной травы, или даже за звон наполненного зноем солнечного дня. Но по мере того, как Андрей прислушивался и вживался в кажущуюся тишину, звуки становились более отчётливыми и понятными. Так могла звучать только сжатая до предела пружина, энергии которой не давали вырваться наружу, или электрические провода.